Конечно, трудно было ожидать, что после столь волнующих событий вечера мисс Болдервуд смогла бы уснуть, не излив душу подруге. Доброта лорда Улверстона и его неиссякаемое остроумие немного привели ее в чувство, но нервы девушки были натянуты до предела. До сих пор Марианна еще никогда не оставалась наедине с мужчиной, если, конечно, не считать отца. Даже когда эрл учил ее править экипажем, позади них всегда маячил грум. Иногда такая назойливая опека родителей изрядно ее раздражала. Марианна обожала кокетничать с окружавшими ее многочисленными поклонниками, но в своей детской наивности не догадывалась, что подобная тактика может заставить кого-то из них потерять голову. Когда же так и случилось, когда ее легкомыслие чуть было не довело до беды, она страшно перепугалась. Еще немного, и Марианна даже уверила бы себя в том, что она одна из тех несчастных падших девушек, в обществе которых допускаются всякие вольности.

Однако, как ни странно, мисс Морвилл отнеслась ко всему с полным спокойствием и присущим ей здравым смыслом. Невозмутимо выслушав признание и согласившись, что, конечно, оказаться в подобной ситуации весьма неприятно, она добавила, что лично ее ничуть не удивляет, что Мартин настолько забылся.

— А чего же вы ожидали, Марианна? Ведь вы так прелестны, да еще и отчаянная кокетка!

— О боже, я в жизни так не пугалась! Мне и в голову не приходило, что он может решиться на такое!

— Да, конечно. Но ведь, в конце концов, он еще очень молод. Думаю, что сейчас Мартин просто сгорает со стыда, — примирительным тоном сказала мисс Морвилл. — На вашем месте, Марианна, я бы не стала так уж расстраиваться по этому поводу!

— Как вы можете так говорить? Он вел себя, словно я… словно я последняя девка! — На лице мисс Морвилл появилось легкое удивление, и Марианна возмущенно добавила: — Не понимаю, Друзилла, как вы можете быть такой бесчувственной?! Вы только попробуйте представить себя на моем месте!

— Можно, конечно, попробовать, — пробормотала мисс Морвилл. — Не знаю только, получится ли… Видите ли, весь ужас в том, что пока что никто и не делал попытки меня поцеловать!

— Завидую вам! — фыркнула Марианна. — Хотелось бы знать, с каким лицом я выйду к завтраку. Ведь там будет Мартин, а я даже не знаю, как посмотрю ему в глаза! Просто не смогу!

— Глупости, ничего страшного! — уверенно возразила подруга. — Кстати, утро уже наступило, и если уж вы собираетесь идти на завтрак, так до него осталось совсем немного!

Это весьма здравомыслящее замечание было воспринято девушкой с унынием, Марианна жалобно пробормотала, что Друзилла, похоже, совершенно не понимает всех ее страданий. Не важно, за завтраком или за ужином, просто от одной мысли, что придется встретиться с Мартином, ей становится дурно.

— Думаю, ему тоже становится дурно от этой мысли, — предположила мисс Морвилл, — так что, чем раньше вы через это пройдете, тем лучше для вас обоих.

— Господи, если бы я могла вернуться домой! — простонала Марианна.

— И вернетесь. Через день-два. А вот если уедете немедленно, тогда, я уверена, тут же поползут всякие слухи. Думаю, вы этого не хотите, не так ли? Да и потом, живя по соседству, разве вы сможете долго избегать Мартина?

На это трудно было что-то возразить. Марианна приложила платочек к глазам и после того, как в должной мере высказала свое возмущение наглостью, бесстыдством и глупостью Мартина, предположила, что все это — результат плохого воспитания, а после рассыпалась в похвалах исключительной тактичности и доброте лорда Улверстона.

— Уверена, я никогда, никогда не смогу отблагодарить виконта за его доброту! — воскликнула она. — Ведь он наверняка видел, что со мной творится: я была так перепугана, что едва могла говорить, а встретиться с ним взглядом было выше моих сил! При одной мысли, что он, возможно, сейчас спросит, что произошло, мне хотелось зарыдать! Но он этого не сделал! Было что-то очень трогательное в том, как заботливо он предложил мне руку, принес стакан лимонада да еще приговаривал, дескать, в зале так жарко, не хочу ли я, чтобы он отвел меня куда-нибудь, где будет немного прохладнее! А потом мы поболтали о том о сем, пока я не успокоилась и… Другого такого доброго человека просто не знаю!…

Мисс Морвилл с готовностью поддержала разговор, стараясь отвлечь Марианну от тяжелых воспоминаний. Несмотря на желание поскорее прервать тягостную беседу, Друзилла напомнила, как печально было бы именно сейчас уехать из Стэньона, не познакомившись как следует с таким замечательным человеком, как виконт. Безыскусный панегирик, который прозвучал в ответ, породил в ее душе неясное подозрение, что, случись на месте Мартина лорд Улверстон, его объятия были бы приняты куда благосклоннее. Однако она была достаточно умна, чтобы оставить эти мысли при себе. Марианна считала, что глаз не сомкнет в те немногие часы, которые еще оставались до рассвета. Однако они вдруг сами собой закрылись. Убедившись, что Марианна провалилась в сон, Друзилла отправилась к себе. К завтраку спустились только мужчины. Большинство дам покинули свои спальни лишь к одиннадцати, в том числе и леди Грампаунд, которая, казалось, встала лишь для того, чтобы убедиться, что ее сыновья отправятся с Мартином на обещанную прогулку. Несмотря на его возмущение и ссылки на то, что, уехав из замка, он не сможет попрощаться с гостями, которые покинут Стэньон после завтрака, она без обиняков заявила: заняться племянниками — его святой долг. Напоминание же о его безобразном поведении накануне заставило Мартина пробормотать сквозь зубы, что если эта жертва с его стороны заставит Луизу поскорее убраться из Стэньона вместе со своими отпрысками, то он готов незамедлительно ее принести.

Уже к полудню все гости, кроме семейства Грампаунд, покинули замок, и вдовствующая графиня теперь могла без помех обсуждать состоявшееся накануне торжество с каждым, кто по неосмотрительности приближался к ее креслу, упиваться гордостью по поводу великолепного ужина и язвительно перебирать в памяти тех несчастных, кто не удостоился приглашения в Стэньон. К ее воспоминаниям присоединилась и дочь. Та тоже, по-видимому, просто не представляла себе большего блаженства, выпадающего на долю человеческого существа, чем возможность побывать в Стэньоне, а, кроме того, она горела желанием похвастаться тем неизгладимым впечатлением, которое ее туалет произвел на герцогиню. Столь поучительная беседа обеих дам была вскоре прервана: в комнату с шумом ворвались Гарри и Джон, умирающие от желания рассказать матери, как здорово они покатались верхом. На этом разговор и закончился, поскольку вначале милые дети не переставая вопили, а потом не замедлили сцепиться: по праву первородства Гарри настаивал, что вывернуть наизнанку содержимое бабушкиной рабочей шкатулки его неотъемлемая привилегия, а Джонни яростно это оспаривал.

— Милые крошки! — пробормотала графиня. — Думаю, им так хочется поиграть. А ты помнишь, Луиза, как они вчера наслаждались головоломками вместе с душечкой Марианной?

— Да, мама, конечно, только не вздумай напомнить им об этом. Я уже предупредила их, чтобы они не вздумали снова вцепиться в мисс Болдервуд в награду за ее доброту.

Но тут Марианна, которая усердно собирала с пола все разбросанное из рабочей корзинки, моментально вмешалась, заявив, что будет просто счастлива снова поиграть с малышами, и в подтверждение своих слов тут же отправилась на поиски очередной головоломки, пока за ее спиной леди Грампаунд торжественно сообщила своим отпрыскам о том удовольствии, которое их ожидает. К тому времени, когда Марианна вернулась, в гостиной уже воцарился мир. Утихли даже неистовые вопли маленького Джонни, который перехватил на лету пристальный взгляд брата, устремленный на вазочку с леденцами.

И когда наконец Мартин в сопровождении лорда Улверстона появился в гостиной, Марианна уже настолько была поглощена игрой, что ограничилась лишь сухим, коротким кивком в его сторону. Он в свою очередь неловко пробормотал несколько слов по поводу прекрасной погоды и предположил, что ей, вероятно, хочется немного прогуляться прежде, чем позовут к ленчу. Марианна коротко отказалась, а через мгновение Мартин имел удовольствие увидеть, как лорд Улверстон присоединился к игре, встреченный улыбкой и очаровательным румянцем.

Грампаунды собирались покинуть Стэньон во второй половине дня. Пока общество, устроившись за столом в одной из гостиных, подкреплялось холодным мясом и фруктами, лорд Грампаунд вдруг неожиданно объявил, что хочет посмотреть один дом по соседству, который рассчитывает спять, чтобы все семейство воссоединилось на летние месяцы. Это заставило его супругу немедленно перечислить все обширные переделки, которые, по ее мнению, было просто необходимо произвести в Грампаунд-Мэнор, упомянуть прискорбное воздействие брайтонского климата на слабые легкие бедняжки Гарри и выразить самое горячее желание провести лето где-нибудь поблизости от Стэньона. Высокомерно не замечая всех попыток пасынка вмешаться в разговор, вдовствующая графиня немедленно предложила дочери пожить в Стэньоне. Леди Грампаунд с радостью бы его приняла, если бы не твердость лорда Грампаунда, резко заявившего, что предпочитает жить в собственном доме.

— Уверена, так будет лучше, милый, — согласилась жена. — Хотя маме было бы очень приятно, если бы дети подольше побыли в Стэньоне. И не знаю, где бы им было лучше, чем здесь! Конечно, не думай, что я имею что-нибудь против, все будет так, как ты хочешь. Жаль только, что я не очень хорошо знаю дорогу в Кентэм. Mapтин, думаю, было бы неплохо, если ты проводил нас до самого дома, — наверняка ты отлично знаешь, как туда проехать. Мы посмотрим дом, и ты успеешь вернуться в Стэньон к ужину.

Такая бесцеремонная манера распоряжаться его временем повергла Мартина в шок.

— Чудесно, дорогая Луиза! Жаль тебя огорчать, но у меня другие планы!

— Глупости, какие еще другие планы? — возразила она. — Ты просто вредничаешь, вот и все! Я прекрасно знаю, что ты можешь поехать с нами, если захочешь.

Он предпочел промолчать.

Лорд Грампаунд откашлялся:

— Конечно, я был бы только счастлив, если бы Мартин нас проводил, но раз он не хочет, не надо на него давить.

Мартин продолжал хранить упорное молчание, и тут Жервез, который решил, что с него достаточно, счел за лучшее вмешаться:

— Если не возражаешь, Грампаунд, я поеду с вами, идет? Конечно, не уверен, что это будет самый короткий путь, но я примерно представляю себе дорогу.

Грампаунд милостиво согласился. Мартин с трудом подавил в себе невольное чувство благодарности, которое немедленно рассеялось как дым, потому что Луиза, решив, что сейчас самый подходящий момент, принялась читать ему нотацию по поводу дурных манер, которую закончила, сравнив его отвратительное поведение с благородными поступками сводного брата.

— Сколько можно меня воспитывать! — не выдержал Мартин, вскочив из-за стола и резко отшвырнув в сторону стул. — Ну конечно, куда мне до Сент-Эра! Ведь он само совершенство, не так ли? Но если ты попробуешь приняться и за него, то, держу пари, он быстренько скажет свое слово, тогда только ты и видела лето в Стэньоне!

— Успокойся, осел! — сквозь зубы прошипел Тео.

— Сам успокойся! Я ухожу! — рявкнул Mapтин и стремглав вылетел из комнаты.

Марианна ничуть не сомневалась, что упорное нежелание Мартина сопровождать Грампаунда вызвано не чем иным, как надеждой переговорить с ней наедине, тем более что к этому времени он уже раза два пытался увлечь ее в сторону. А поскольку она понятия не имела, что сказать, если он примется извиняться за вчерашнее, или что делать, если ему придет в голову продолжать в том же духе, что и накануне, то бедняжка от волнения была сама не своя. Она так пылко взмолилась, чтобы Друзилла ни на минуту не покидала ее, что та, хоть и собиралась прогуляться по парку и на досуге заглянуть к себе домой — управиться с накопившимися в ее отсутствие делами, сочла необходимым согласиться. Как только два экипажа Грампаундов, сопровождаемые эрлом, уехали, мисс Морвилл предложила Марианне прогуляться по саду. Туда они и отправились, чтобы насладиться весенним солнцем и обменяться впечатлениями о бале, по крайней мере, теми, которые Марианна могла вспоминать без угрызений совести. Тем не менее, мысли ее то и дело возвращались к злосчастному эпизоду и наконец она решилась признаться, что, хотя раньше и обижалась порой на мать, считая ее немного старомодной, коль скоро та не разрешала ей нигде бывать без сопровождающих, уж теперь-то она сама поняла, как опасно для молодой девушки оказаться наедине с мужчиной.

Погуляв немного по залитым солнцем тропинкам, они повернули к дому, и тут к ним присоединился лорд Улверстон. Он любезно предложил сопровождать их, но очень скоро мисс Морвилл, ясно поняла, что ее присутствие нежелательно ни ему, ни Марианне. Поэтому она решилась предложить покинуть их ненадолго, чтобы все-таки побывать в Гилбурн-Хаус. Марианна не слишком, возражала, лишь вежливо осведомилась, не будет ли это Друзилле слишком утомительно после бала. Все опасности, подстерегавшие ее в обществе молодого джентльмена, были мгновенно забыты, а поскольку мисс Морвилл ничуть не сомневалась в способности лорда Улверстона ни в коем случае не преступать рамок строгой сдержанности, то без особых колебаний оставила подругу под его опекой.

В Гилбурн-Хаус ее радостно встретила экономка, у которой уже голова шла кругом от свалившихся на нее забот, а язык просто зудел от желания немедленно излить все накопившиеся жалобы. Среди них была и обида на возмутительную неблагодарность, эгоизм и небрежность одной из горничных, которая, получив разрешение переночевать дома в деревне, вместо того чтобы вернуться на следующее утро в назначенный час, прислала кое-как нацарапанную записку, сообщив, что разбила коленку и не может шагу ступить. А поскольку деревня лежала в миле от Гилбурн-Хаус, то нельзя же было, в самом деле, рассчитывать, что полная миссис Бакстон самолично отправится туда, дабы убедиться в этом своими глазами. Впрочем, она туманно намекнула, что всегда подозревала девушку в некотором легкомыслии.

Мисс Морвилл, однако, не разделила ее подозрительности, хотя и пообещала на обратном пути заглянуть к Китти. Она привыкла добросовестно относиться к своим обязанностям, а родители с детства внушили ей, что забота о слугах — ее святой долг.

Поспорив немного с миссис Бакстон, которая, не будучи столь прогрессивных взглядов, как родители Друзиллы, считала, что ее непременно должен сопровождать слуга, который и понесет корзинку, мисс Морвилл отправилась в деревню навестить больную.

Все оказалось именно так, как и написала Китти. Коленка бедняжки распухла и страшно болела. Так что содержимое корзинки, состоящее из арники, свежих яиц и сыра, похищенных из кладовой миссис Бакстон, которую та стерегла на манер дракона, были приняты с горячен благодарностью вкупе с некоторой долей сомнения, поскольку матушка Китти пребывала в уверенности, что озноб, воспаление суставов, нарывы и все хвори, какие только существуют на свете, поддаются лишь волшебному воздействию гусиного жира. Но внимание мисс Морвилл польстило и ей. Друзиллу заставили войти в дом, угостили можжевеловой настойкой, а кроме этого, ей пришлось выслушать несметное количество раз, как она добра, что зашла навестить Китти. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем Друзилла выбралась наконец из деревни. До замка было недалеко, особенно если пройти, как она намеревалась, через парк. От ворот широкая дорожка вела прямо к конюшням и кухне, однако и этот путь показался ей слишком длинным, поэтому, в конце концов, девушка решила пройти через лес по одной из извилистых тропинок, что вели к подъездной аллее, хотя уже и сгущались сумерки.

В глубине леса было довольно прохладно, но мисс Морвилл, которая не была ни настолько изнеженна, чтобы взять теплую накидку, ни впечатлительна сверх меры, чтобы бояться темноты, не испытывала ни малейшего беспокойства. Ей даже в голову не могла прийти вздорная мысль, что ее преследуют, до той самой минуты, пока какая-то зверюшка испуганно не юркнула в кусты. Да и после этого, подумав, что это просто кролик, Друзилла хладнокровно отправилась дальше. Через четверть часа быстрой ходьбы она увидела вдалеке подъездную дорожку, ведущую к крыльцу замка. Тут до ее слуха донесся стук копыт, и Друзилла решила, что это не иначе как эрл, проводив Грампаундов, возвращается в замок, а вовсе не одинокий разбойник в маске, как подумала бы на ее месте любая другая девушка. Так оно и было. Через пару минут она уже могла легко узнать Клауда, скакавшего легким галопом через газон по направлению к аллее. Миновав открытое место, Клауд и его хозяин скрылись из виду за густыми кустами, которые шли вдоль аллеи. Однако мисс Морвилл и без этого прекрасно слышала стук подков жеребца. Но вдруг он резко оборвался, и вслед за этим раздался тупой удар, как если бы что-то тяжелое упало на землю. Звонко зацокали по камням подковы, потом до нее донеслось ржание испуганной лошади, и мисс Морвилл поняла, что эти звуки могут означать лишь одно — что-то произошло! Казалось невероятным, чтобы жеребец эрла поскользнулся на мягком торфе, но сейчас было не до рассуждений. Подобрав повыше юбки, Друзилла со всех ног бросилась через кусты. Через мгновение она выскочила на дорожку, и глазам ее предстало нечто невероятное. Клауда и след простыл, а его хозяин распростерся поперек узкой полоски травы. Плечи и голова эрла свесились на дорожку; Мисс Морвилл решила, что он, должно быть, без чувств. Упав на колени возле тела, она без колебаний распахнула на нем сюртук и склонилась, чтобы послушать, бьется ли сердце.

Через какое-то время эрл пришел в себя и обнаружил, что покоится головой на коленях мисс Морвилл. Его галстук — истинное произведение искусства — был развязан, а сам он явственно ощущал запах уксуса. Уставившись бессмысленным взглядом в склоненное над ним лицо, он потрясенно пробормотал:

— Бог ты мой! Неужто я упал?!

— Да, — кивнула мисс Морвилл, убирая флакон с уксусом от его лица. — Похоже, кости все целы, милорд, хотя, конечно, я могу и ошибаться. Попробуйте пошевелить руками и ногами.

— Боже, кажется, вы правы! Ничего не сломано! — ответил он, приподнимаясь, чтобы сесть, и со стоном схватился за голову. — Дьявольщина, ничего не понимаю! Какого черта я… А где моя лошадь?

— Ничуть не сомневаюсь, — сказала мисс Морвилл, — что она благополучно добралась до конюшни. Во всяком случае, когда я прибежала, ее здесь не было. Не стоит о ней волноваться. Клауд бы не убежал, если бы с ним что-то случилось. Даже к лучшему, что он удрал. Ведь ваш грум знает, куда вы поехали, и поднимет тревогу, так что скоро подоспеет помощь.

У эрла вырвался хриплый смешок.

— Вы обо всем подумали, сударыня! Впрочем, как всегда!

— Может, и так, — согласилась мисс Морвилл. — Но не в моих силах сделать все, что хотелось бы. Например, мне нужна вода, чтобы окончательно привести вас в чувство, но при этих обстоятельствах мне бы не хотелось оставлять вас одного. Хотя я и не думаю, что вы ухитрились сломать ключицу, милорд.

— Совершенно уверен, что нет. А вот шею чуть не сломал!

— Очень болит? — участливо спросила она.

— Еще бы! Голова гудит как котел, но больше всего, уверяю вас, пострадала моя гордость! Свалился с лошади, как зеленый юнец! — Ответа он не получил и снова заговорил, хотя было заметно, что давалось это ему с некоторым трудом: — Но прошу прощения! Думаю, я должен поблагодарить вас, мисс Морвилл, за спасение моей жизни, пусть даже при этом пострадал мой любимый галстук!

— Конечно, не мне судить, — осторожно произнесла мисс Морвилл, — насколько высоко вы это оцениваете, но тем не менее, мне кажется, вы недалеки от истины.

Эрл в это время был занят тем, что дрожащими, плохо слушавшимися его пальцами пытался кое-как обмотать галстук вокруг шеи, но при этих словах остановился и, сдвинув брови, о чем-то задумался.

— Полагаю, в сумерках я был настолько неосторожен, что позволил Клауду наступить на кроличью нору. Конечно, я не очень помню, как все произошло…

— Нет, — перебила его мисс Морвилл. Он с любопытством поглядел на нее:

— Нет?

— Вы несколько минут были без сознания, милорд, — объяснила она. — Когда я убедилась, что сердце у вас бьется, то воспользовалась случаем, чтобы оглядеться по сторонам, и обнаружила нечто, что, но моему мнению, могло стать причиной несчастного случая. Очень жаль, если придется вас побеспокоить, но я хотела бы, чтобы вы своими глазами увидели то, что привлекло мое внимание.

Взгляд эрла послушно последовал в том направлении, куда она указывала, и упал на небольшой кусок топкой, но прочной веревки, лежавшей на земле поперек дорожки. Один конец ее исчезал в кустах.

— Можете сами убедиться, — невозмутимо продолжала мисс Морвилл. — Другой конец был привязан к одному из кустов слева от вас. Я все думала об этом, милорд, и сейчас совершенно уверена, что если другой конец был в руках человека, скрывавшегося в кустах, то ему ничего не стоило, завидев вас, резко натянуть веревку.

Наступило тягостное молчание. Потом эрл поднял голову:

— Ваши выводы безукоризненны. А как приятно думать, что свалился я отнюдь не из-за собственной небрежности!

Похоже, его шутка пришлась ей по вкусу. Лицо Друзиллы озарилось улыбкой.

— Думаю, это огромное облегчение для вас, милорд! — И, помолчав немного, добавила: — Не хотелось бы придавать чрезмерного значения всей этой истории, но скажу вам прямо, милорд, мне все это не по душе!

— Вы выразились на редкость откровенно, мисс Морвилл, — отозвался Жервез, вставая на ноги и стряхивая грязь с бриджей. — Со своей стороны могу вас заверить, что мне это также мало нравится!

— Если бы только, — продолжала она, стиснув руки на коленях, — мне удалось выкинуть из головы, что лишь благодаря моему непредвиденному появлению вы все еще живы, то я чувствовала бы себя куда спокойнее.

Он протянул ей руку:

— Пойдемте, сударыня! Вы простудитесь насмерть, если будете и дальше сидеть на мокрой земле. Думаю, вам не из-за чего так волноваться. Конечно, не исключено, что я сломал бы шею, но вероятнее всего было бы предположить, что я отделался бы несколькими царапинами, как это и случилось, или в худшем случае сломал ногу.

Она с его помощью поднялась, но, помедлив немного, произнесла:

— Конечно, у меня нет ни малейших оснований просить вас прислушаться к моему мнению. Наверное, я вам не говорила, но я довольно начитанна, а кроме этого, всегда обладала изрядной толикой здравого смысла. Конечно, мне не хватает воображения… тогда бы я скорее сообразила, что эта веревка оказалась здесь лишь по несчастному стечению обстоятельств или, — в ее голосе зазвучали саркастические нотки, — благодаря вмешательству потусторонних сил. Только не надо развлекать меня историями о привидениях, милорд, я сейчас, право, не в настроении!

Он расхохотался:

— Нет, нет, я знаю, вы в них не верите! Согласен, веревка была привязана к дереву и лежала поперек дороги, а потом ее резко натянули, так что она пришлась Клауду на уровне колен. Помню, он споткнулся как-то очень резко и я перелетел через его голову.

— Кто это сделал? — резко спросила она.

— Не знаю, мисс Морвилл. А вы?

Она покачала головой:

— Когда я выскочила на дорожку, тут никого не было. Во всяком случае, я никого не заметила, хотя в то время у меня еще не было никаких подозрений. Думаю, если бы кто-то прятался за кустами, я бы его увидела.

— Не обязательно, если бы он не стоял вплотную к дороге. Сколько, по-вашему, прошло времени с того момента, как я упал, до того, как вы выскочили на дорогу? А кстати, вы-то сами откуда появились, сударыня? Я вас не видел!

— Конечно, вы и не могли меня видеть. Я шла вон по той тропинке, возвращалась из деревни, — пояснила она, кивая в сторону. — Вы бы меня заметили, только если бы повернули голову, да и то кусты закрывали меня почти совсем. Я услышала звук падения и бросилась сюда со всех ног. Думаю, прошло секунды две, не больше, пока я добежала до вас. Кто бы ни привязал эту веревку, уверена, ему ни за что бы не хватило времени, чтобы избавиться от нее, или… — Она запнулась.

Он вежливо подсказал:

— Или, мисс Морвилл?

— Простите, — смешалась Друзилла. — Я чуть было не сказала нечто такое, после чего вы могли бы считать меня особой с расстроенными нервами! Скорее всего, это просто обычный шок… Ведь я увидела вас распростертым на земле, без чувств…

— Вы хотели сказать, что с помощью этой же веревки меня могли бы легко прикончить, коль скоро я лежал без чувств, но ваше неожиданное появление спугнуло убийцу? Я угадал?

— Так я и подумала, — призналась она. — Просто случайно вспомнила, милорд, как вы недавно чуть было не рухнули в реку вместе с конем. Возможно, это и натолкнуло меня на мысль, что…

— Так, стало быть, вы об этом знаете?

— Все знают, милорд. Кто-то из слуг слышал, как ваш кузен отчитывал Мартина за его небрежность, за то, что он не предупредил вас. Вы же сами знаете, как быстро распространяются подобные слухи! Но если это Мартин заставил вашу лошадь споткнуться, мне как-то не верится, что он хотел вас убить!

— Просто детская шалость, мисс Морвилл? — усмехнулся Жервез.

— Конечно, это гадко, не спорю, но ведь он мог и не подумать, что это может иметь столь страшные последствия. Когда Мартин теряет голову, нельзя предугадать, как он поступит. Кажется, этот юноша вообще не думает, но то, что произошло, переходит всякие границы! Не предполагала я, что он дойдет до такого! Трудно поверить, что ему по силам такой хитроумный план… он в общем-то не слишком умен, хотя порой может выкинуть что-то этакое!

Голова эрла все еще болела, но он заставил себя улыбнуться.

— Так, по-вашему, такое мог придумать только умный человек? Может, гений?

— Видите ли, гении порой мыслят очень иррационально, — отозвалась она. — Возьмите хотя бы историю: сколько в ней примеров, когда люди чрезвычайно умные поступали, мягко говоря, странно! Кстати, что касается моего собственного опыта, не могу не вспомнить в этой связи о печальной истории бедняжки мисс Мэри Лэм, рассеянность которой стала причиной смерти ее матери. А возьмите мисс Вулфстоункрафт. Она когда-то была подругой моей мамы. И что же? Бросилась в Темзу, а уж ее-то смело можно было назвать женщиной незаурядной!

— Бросилась в Темзу? — переспросил эрл.

— Да, в Путни. Сначала собиралась совершить это страшное дело в Баттерси, но обнаружила, что на мосту слишком много народу, поэтому поехала в Путни. Ее подобрала проходившая мимо лодка, а после этого она вдруг вышла за мистера Годвина, который живо избавил ее от всяких мыслей о самоубийстве. Не то чтобы я считала, что ей повезло, — задумчиво добавила мисс Морвилл, — но может быть, я просто несправедлива к мистеру Годвину. по правде говоря, я его никогда не видела, да и мисс Вулфстоункрафт, кстати, тоже, но почему-то мистер Имли мне всегда нравился больше. Это американец, с которым у мисс Вулфстоункрафт был роман, закончившийся печально, и, хотя о нем говорили много дурного, мама всегда твердила, что все произошло по вине самой мисс Вулфстоункрафт, которая мечтала сделать из него шест, на котором сама бы повисла. Думаю, многим джентльменам такое оказалось бы не по силам, милорд.

— Как всегда, я снимаю шляпу перед вашей безупречной логикой, мисс Морвилл, — мрачно заявил Жервез. — Но неужели вы предполагаете, что причиной этому — чей-то помрачившийся рассудок?

— Ни в коем случае. Мартин, конечно, не всегда владеет собой, но рассудок его в полном порядке. А по поводу того, что случилось с вами, мне приходит в голову только одно… но боюсь, я ошибаюсь.

На лице его появилась слабая улыбка.

— Я чрезвычайно ценю ваш здравый смысл, мисс Морвилл. Надеюсь и на вашу скромность. Думаю, лучше всего будет сказать, что Клауд провалился в кроличью нору. А пока возьму-ка эту веревку с собой. Пусть она полежит у меля в кармане.

Она в молчании следила, как он смотал веревку, но как только он отвязал ее от дерева и вернулся, Друзилла не выдержала:

— Уверена, что вам вполне по силам справиться со своими делами, милорд, и я не собираюсь вмешиваться. Но как бы это глупо вам ни показалось, после сегодняшнего происшествия мне почему-то не по себе. Надеюсь, вы сможете позаботиться о себе, пока вы в Стэньоне?

— Конечно, во всяком случае, постараюсь, — пообещал он. — Но что толку поднимать сейчас шум? Кто бы это ни сделал, он уже знает, что его план провалился, и уж постарается ничем себя не выдать. Думаю, все в Стэньоне знали, что я вернусь этой дорогой. А кстати, кто-нибудь знал, что вы собираетесь в деревню?

— Никто. Марианне и лорду Улверстону было известно, что я отправилась в Гилбурн-Хаус.

— Тогда это ничем не поможет. В жизни не поверю, что Люсу придет в голову прикончить меня, — улыбнувшись, заявил эрл.