Спустя неделю после отъезда Эйвона в Сомюр Хью Давенант сидел в библиотеке и безуспешно пытался развлечь Леона игрой в шахматы.

— Я хотел бы сыграть в карты, если вы не возражаете, сударь, — вежливо попросил Леон после того, как на свет была извлечена шахматная доска.

— В карты? — изумился Хью.

— Или в кости, сударь. Только у меня нет денег.

— Будем играть в шахматы, — твердо сказал Давенант, расставляя фигуры из слоновой кости.

— Хорошо, сударь. — В глубине души Леон счел Давенанта не совсем нормальным, но раз этот странный господин пожелал сыграть в шахматы, следует оказать ему такое одолжение. — Как вы думаете, Монсеньор скоро вернется? — спросил он, уныло разглядывая шахматную доску. — Я беру вашего слона. — К удивлению Хью мальчик и в самом деле это сделал. — Небольшая ловушка, — радостно объяснил паж. — А теперь шах.

— Вижу. Что-то я становлюсь невнимательным. Да, полагаю, Монсеньор скоро вернется. Можешь, дитя мое, распрощаться с ладьей.

— Я так и думал. А теперь я пойду пешкой!

— Много шума из ничего, petit. Где ты научился играть в шахматы? Шах!

Леон с прежним унылым видом двинул в стан врага одного из коней.

— Я забыл, сударь.

Хью внимательно посмотрел на мальчика.

— У тебя на удивление короткая память, ты не находишь, друг мой?

Леон бросил на него взгляд из-под длинных ресниц.

— Да, сударь. Очень прискорбное обстоятельство. А теперь я лишу вас ферзя. Вы невнимательны, сударь.

— Разве? Ты на редкость отчаянный игрок.

— Я люблю азарт. Это правда, месье, что вы на следующей неделе покидаете нас?

Хью с улыбкой отметил это собственническое "нас".

— Правда. У меня дела в Лионе.

Рука Леона в нерешительности зависла над доской.

— Я никогда там не был, — пробормотал он.

— У тебя еще есть время.

— Но я не желаю туда ехать, — Леон хищно взглянул на одинокую пешку. — Я слышал, что Лион — это город отвратительных запахов и неприятных людей.

— И именно поэтому ты туда не поедешь? Что ж, может быть, это и мудро. Что там такое? — Хью поднял голову и прислушался.

Снаружи поднялась какая-то суматоха, затем лакей распахнул дверь библиотеки, и в комнату стремительно вошел герцог. Столик, шахматная доска и фигуры мигом оказались на полу. Леон порывисто вскочил и почти бросился к ногам Эйвона, начисто забыв про условности и хорошие манеры.

— Монсеньор, Монсеньор!

Эйвон встретился глазами с Давенантом.

— Похоже, ты сошел с ума, дитя мое! Леон, я настоятельно прошу тебя успокоиться.

Паж в последний раз поцеловал руку его милости и неохотно поднялся на ноги.

— О, Монсеньор, я был так несчастен!

— Никогда не подозревал мистера Давенанта в жестоком обращении с детьми, — с усмешкой заметил его милость. — Как дела, Хью? — Он подошел к другу и кончиками пальцев коснулся протянутой руки Давенанта. — Леон, если ты уж так рад меня видеть, то будь добр, подбери шахматы. — Эйвон устало приблизился к камину.

— Приятно провел время? — спросил Давенант.

— Весьма познавательная поездка. Дороги в тех краях замечательные. Позволь обратить твое внимание, Леон, что одна из пешек закатилась под кресло. Никогда не следует пренебрегать пешками.

Давенант прищурился.

— И что означают твои слова, мой дорогой друг?

— Всего лишь совет, милый мой Хью. Ты знаешь, из меня вышел бы превосходный отец. Добрейший Честерфильд умер бы от зависти, глядя на меня.

Хью усмехнулся.

— Беседы Честерфильда изумительны.

— Но несколько скучноваты. Что тебе, Леон?

— Принести вина, Монсеньор?

— Мистер Давенант хорошо тебя вымуштровал. Нет, Леон, не надо вина. Надеюсь, Хью, он не причинял тебе беспокойство?

Мальчик с тревогой взглянул на Давенанта. Пару раз они повздорили, стремясь переупрямить друг друга. Хью улыбнулся.

— Твой паж вел себя безупречно.

Его милость перехватил тревожный взгляд Леона и приветливо улыбнулся.

— Приятно слышать. Но я все же хотел бы знать правду.

Леон поднял на него серьезный взгляд, но промолчал. Давенант положил руку Эйвону на плечо.

— Пару раз мы немного поспорили, Аластер. Вот и все.

— И кто победил?

— Мы пришли к компромиссу, — нехотя сообщил Хью.

— Весьма неразумно с твоей стороны. Тебе следовало настоять на своем. — Его светлость взял Леона за подбородок и заглянул в фиалковые глаза. — Я бы поступил именно так. — Он ущипнул пажа за подбородок. — Я прав, дитя мое?

— Возможно, Монсеньор.

Карие глаза его светлости сузились.

— Возможно? Это еще что такое? Ты так распустился за какую-то неделю?

— О нет! — ямочки на щеках у Леона задрожали. — Но иногда, Монсеньор, я бываю очень упрямым. Разумеется, я всегда буду стараться делать так, как вы пожелаете.

Эйвон отпустил подбородок пажа.

— Надеюсь, — мрачно откликнулся он и взмахнул белоснежной рукой в сторону двери.

— Полагаю, нет смысла спрашивать, где ты был? — спросил Давенант, когда Леон удалился.

— Безусловно.

— А также интересоваться, что ты намерен делать дальше?

— А здесь ты ошибаешься, на этот вопрос я могу ответить. Я собираюсь в Лондон.

— В Лондон? — Хью изумленно приподнял одну бровь. — А я полагал, что ты задержишься в Париже еще на несколько месяцев.

— Разве? Я никогда не строю планов, мой дорогой Хью. Именно поэтому мамаши прелестных дочерей так косо посматривают в мою сторону. Я вынужден вернуться в Англию. — Его милость достал из кармана веер.

— И что же тебя вынуждает? — Хью хмуро взглянул на веер. — Это еще что за причуда?

Эйвон раскрыл веер.

— Я задаю себе тот же вопрос, дорогой Хью. Я обнаружил эту штуку здесь. Его прислал Марч… — Его милость порылся в карманах и извлек сложенный листок бумаги. Нацепив монокль, он продолжал: — …А, вот это место. "Посылаю тебе милую безделушку, по которой, даю тебе слово, здесь все посходили с ума. Всякий мужчина, считающий себя щеголем, пользуется этой вещицей как в жару, так и в холод, так что теперь мы в этом отношении можем соперничать с женщинами. Мой дорогой Джастин, настоятельно прошу тебя всегда и всюду носить веер с собой. Нисколько не сомневаюсь, что тебе придется по душе эта прелестная игрушка, я заказал ее у самого Джеронимо". — Эйвон перевел взгляд с письма на черный веер, отделанный золотом и украшенный кисточками. — М-да…

— Это все глупейшее фатовство! — коротко заметил Хью.

— Вне всякого сомнения. Однако у парижского света отныне появится тема для разговоров. В благодарность я пошлю Марчу прелестную муфточку из горностая… Теперь ты понимаешь, что я просто обязан отправиться в Лондон.

— Чтобы вручить Марчу муфточку?

— Именно.

— Что ж, предлог не хуже прочих. Леон едет с тобой?

— Ты совершенно прав, Леон едет со мной.

— Я еще раз прошу отдать мальчика мне.

Его милость сложил губы бантиком и принялся жеманно обмахиваться веером.

— Я не могу пойти тебе навстречу, дорогуша, — тоненьким голоском протянул он. — Это было бы в высшей степени неуместно.

Хью одарил Эйвона пристальным взглядом.

— Что ты хочешь этим сказать, мой дорогой Джастин?

— Как так вышло, что ты позволил себя провести?

— Пожалуйста, объяснись!

— А я-то считал тебя всеведущим, — вздохнул его милость. — Леон восемь дней находился на твоем попечении, а ты все так же далек от истины, как и в тот день, когда впервые увидел этого маленького врунишку.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, дорогой мой, что наш прелестный Леон — вовсе не Леон, а Леони.

Давенант всплеснул руками.

— Так ты знал?!

Его милость захлопнул веер.

— Знал ли я? Я знал с самого начала. А ты?

— Догадался примерно через неделю после его появления. Я надеялся, что ты ничего не заметил.

— Мой дорогой Хью! — Эйвон негромко рассмеялся. — Неужто ты считаешь меня простаком? — Он снова раскрыл веер и тоненьким голоском добавил: — Я тебя прощаю лишь потому, что ты восстановил мою веру в твое всезнайство.

— Мне и в голову не приходило, что ты догадываешься! — Хью прошелся по комнате, не обращая внимания на пантомиму его милости. — Ты хорошо это скрывал!

— Так же как и ты, дорогой мой. — Эйвон вновь пустил веер в ход.

— И почему ты решил подыграть своему странному пажу?

— А ты, мой дорогой Хью?

— Я боялся, что ты узнаешь правду! Я хотел забрать у тебя ребенка.

Его милость вяло улыбнулся.

— Этот веер весьма точно выражает мои чувства. Я должен, образно выражаясь, расцеловать Марчу руки и ноги.

Мгновение Давенант с раздражением смотрел на его милость. Внезапно он расхохотался.

— Джастин, оставь ты этот дурацкий веер! Что за нелепые ужимки?! Раз тебе известно, что Леон — девушка, то что ты намерен предпринять? Я умоляю тебя отдать ее мне…

— Мой дорогой Хью! Мне кажется, что ты в свои тридцать пять еще совсем ребенок. По этой причине я считаю неуместным взваливать на тебя заботы о несмышленом и крайне упрямом существе. Мне же уже за сорок. Я стар, а потому безобиден.

— Джастин… — Хью подошел к нему и положил руку на плечо его милости. — Пожалуйста, сядь и давай все спокойно обсудим.

Веер застыл в руке Эйвона.

— Спокойно? Ты полагаешь, у меня есть желание накричать на тебя?

— Нет. Но действовать надо обдуманно. Сядь.

Эйвон подошел к креслу и присел на подлокотник.

— Дорогой мой, когда ты волнуешься, ты напоминаешь дрожащую овцу. Ты совершено неотразим, поверь мне.

Давенант постарался справиться с предательски подрагивающими губами и сел напротив герцога. Эйвон подтянул к себе маленький столик с изогнутыми ножками.

— Вот так. Теперь я в относительной безопасности. Продолжай, милый Хью.

— Джастин, я не шучу…

— О, мой дорогой Хью!

— …И хочу, чтобы ты был столь же серьезен. Да убери ты этот чертов веер!

— Он доводит тебя до исступления? — его милость тоненько хихикнул и кокетливо стрельнул глазами в сторону Давенанта. — Учти, если ты набросишься на меня, я непременно позову на помощь. — Тем не менее он закрыл веер и сказал уже серьезнее: — Я весь внимание, дорогой.

— Джастин, разве мы с тобой не друзья? Давай хотя бы раз поговорим откровенно!

— Но, дражайший Хью, ты всегда говоришь откровенно, — задумчиво пробормотал его милость.

— Я признаю, ты был добр к Леону, ты позволял ему много вольностей. Временами я едва тебя узнавал. Я подумал… ладно, это неважно. И все это время ты знал, что он — девушка.

— Как-то путано ты изъясняешься.

— Пусть будет "она". Ты знал, что она девушка. Почему ты не раскрыл обман? Какую цель ты преследуешь, Джастин?

— Хью, — Эйвон постучал веером по столу, — ты выглядишь столь обеспокоенным, что я вынужден задать тебе тот же вопрос: а ты какую цель преследуешь?

Давенант с отвращением посмотрел на него.

— Боже мой, ты считаешь это остроумным? Моя цель проста: я заберу ее у тебя, даже если это будет стоить мне жизни.

— Это становится интересным, — пробормотал Эйвон. — И как же ты собираешься осуществить свой грандиозный план? А самое главное, зачем?

— И это спрашиваешь ты? Вот уж не думал, что в роду Аластеров есть лицемеры.

Эйвон снова раскрыл веер.

— Если на то пошло, Хью, то я не понимаю, почему до сих пор не расстался с тобой.

— Я знаю, мои манеры не слишком приятны. Но я питаю искреннюю нежность к Леону, и если ты оставил девочку у себя, такого невинного…

— Повнимательнее, Хью, повнимательнее.

— Ладно, такую невинную! Если бы я позволил тебе это, то…

— Успокойся, дорогой мой. Я бы дал тебе веер, если бы не опасался, что ты его сломаешь. Позволь теперь раскрыть мои намерения.

— Именно этого я и добиваюсь!

— Честно говоря, ни за что бы не подумал. Ты так странно изъясняешься. Тебя, видимо, удивит то обстоятельство, что и я с большой нежностью отношусь к Леони.

— Нет, нисколько не удивит. У нее задатки красавицы.

— Как-нибудь напомни мне, Хью, чтобы я научил тебя презрительно усмехаться. Ты проделываешь это слишком утрированно: получается отвратительная гримаса, словно тебя подвергают нечеловеческим пыткам. Нужно лишь слегка скривить губы. Вот так. Но вернемся к нашей теме. Думаю, ты все же удивишься, если я сообщу, что думаю о Леони вовсе не как о будущей красавице.

— Ты меня и в самом деле удивил.

— Уже лучше, дорогой мой. Ты хороший ученик, вот только не стоит дергать носом.

— Джастин, ты невыносим! Здесь нет ничего смешного.

— Разумеется, нет. В моем лице ты видишь… строгого опекуна.

— Я не понимаю.

— Я отвезу Леони в Англию и препоручу ее заботам моей сестрицы, пока не найду какую-нибудь скромную даму, которая могла бы стать дуэньей для мадемуазель Леони де Боннар. — Его милость принялся усердно обмахиваться, время от времени складывая губы бантиком и закатывая глаза, но Хью не обращал на его упражнения ни малейшего внимания. Открыв рот, он недоуменно смотрел на Эйвона.

— Твоей… твоей подопечной?! Но зачем?!

— Надо же, какая у меня репутация! — горестно промолвил его милость. — Каприз, Хью, простой каприз и ничего больше.

— Ты собираешься удочерить ее?

— Да.

— И на какой срок? Если это всего лишь каприз…

— Не только. У меня есть причина. Леони останется при мне до тех пор… скажем так, до тех пор пока не найдет более подходящий дом.

— Ты хочешь сказать, пока не выйдет замуж?

Тонкие черные брови внезапно сдвинулись.

— Я не это хотел сказать, но не станем уточнять. При мне Леони будет находиться в не меньшей безопасности, чем… чем, к примеру, при тебе.

Хью встал.

— Я… ты… Боже милостивый, ты шутишь, Джастин?

— Полагаю, что нет.

— Ты и в самом деле намерен так поступить?

— Дорогой мой, ты удивлен?

— Я теперь больше прежнего похож на овцу, — с улыбкой ответил Хью и протянул руку. — Если твои намерения честны, а я думаю, так оно и есть…

— Ты меня смущаешь, — промолвил его милость, жеманно улыбнулся и кокетливо повел глазами.

— …то твой поступок…

— …совершенно не похож на то, что ты делал прежде.

— Чертовски великолепен!

— Но ведь тебе не известны мотивы.

— Сомневаюсь, что ты сам осознаешь свои мотивы, — спокойно сказал Давенант.

— На редкость косноязычная фраза, Хью. Но я льщу себя надеждой, что прекрасно сознаю свои намерения.

— Я сомневаюсь. — Давенант снова сел. — И все же ты меня удивил. Итак, что же теперь? Леон знает, что ты раскрыл его… ее — черт побери, я опять путаюсь!

— Не знает.

Хью помолчал.

— Возможно, она не захочет остаться с тобой, когда ты сообщишь ей о своей догадке, — наконец вымолвил он.

— Возможно, но она принадлежит мне и должна меня слушаться.

Давенант встал и отошел к окну.

— Джастин, мне это не нравится.

— Могу я спросить, почему?

— Она… она слишком сильно тебя любит.

— Ну и?

— Не будет ли лучше попросту отправить девушку в какое-нибудь безопасное место?

— И куда же именно, мой разумный друг?

— Не знаю.

— Весьма ценный совет! Поскольку я тоже не знаю, то думаю, нам придется отбросить эту чудесную идею.

Давенант повернулся.

— Хорошо. Полагаю, большого вреда не будет, Джастин. Когда ты покончишь с этой игрой?

— Когда мы окажемся в Англии. Как видишь, я старательно оттягиваю этот момент.

— Почему?

— Во-первых, дорогой мой друг, наше дитя может смутиться, если мы, давясь от смеха, разоблачим ее. Во-вторых… во-вторых… — Его милость замолчал и хмуро уставился на веер. — Что ж, будем честными до конца. Я привык к Леону и мне не хочется менять его на Леони.

— Я так и думал, — вздохнул Давенант. — Будь добр к Леони, Джастин.

— В этом и состоят мои намерения, — с поклоном ответил герцог и захлопнул веер.