Всю ночь лодыжка Линн болела так сильно, что она почти не спала. Больше всего девушка сердилась на себя за то, что вела себя так глупо. И еще сердилась на Слоуна и на его неискренние ухаживания. Именно такими они и были. Он ее поцеловал только для того, чтобы рассердить или продемонстрировать свое мужское умение. Она не знала, какая из этих причин была истинной, и начинала по-настоящему ненавидеть этого наглеца!

Девушка скучала по Рексу и мечтала оказаться у себя дома. Если бы она сюда не приехала, с ней бы ничего подобного не случилось. Не пришлось бы гадать, продолжают ли встречаться Рекс с Сандрой. Рекс Дюбуа! Кажется, она до сих пор не имеет о нем ясного представления. Почему-то Линн и не особо стремилась его узнать. Разве ей все равно, что он может встречаться с Сандрой? Что с тех пор, как она сюда приехала, он ни разу не написал?

К утру лодыжка болела не так сильно. Линн могла передвигаться хромая, опираясь на мебель, приблизительно так же подвижно, как аллигатор, но, по крайней мере, она была в состоянии ходить.

Девушка не могла долго стоять. Не могла плавать. Боялась сесть за руль. Поэтому занялась живописью. Села во внутреннем дворике, поставила мольберт пониже и принялась за работу. Внезапно она услышала чьи-то шаги. Конечно, кто же еще? На нее сверху вниз смотрел Слоун:

— Как ваша лодыжка?

— Лучше, — холодно ответила она. — Как ваша губа?

Он сердито посмотрел на нее, но очень быстро его взгляд смягчился.

— Я не должен был так поступать. Извините. Не знаю, что на меня нашло. Не смог удержаться.

Она так удивилась, услышав его извинения, что не нашлась с ответом. Слоун бросил ей на колени письмо:

— Это было в почтовом ящике.

— Вот как! Спасибо…

Он пожал плечами, погладил Космо по голове и тут же ушел к домику для гостей.

Письмо оказалось от матери. Несколько слов приписал в конце отец. Нетрудно догадаться, о чем пойдет речь. Миссис Хейнс два раза видела Рекса в обществе Сандры, и это ее встревожило. Она от души советовала Линн как можно скорее вернуться домой. Отец желал ей приятно провести время и надеялся, что она живет в свое удовольствие.

Линн задумчиво сложила письмо. Рекс и Сандра Миллс! Она пыталась выбросить мысли о них из головы и вернуться к работе, но сосредоточиться больше не удавалось. Что же делать? Что она на самом деле чувствовала к Рексу?

Линн увидела на пляже Слоуна. Он смотрел на океан, сложив руки за спиной, с трубкой во рту. Какой странный человек. У него так часто меняется настроение. Ни одна женщина и за сотню лет не поймет его до конца!

Увидев его в такой позе, стоящим на фоне океана и неба, девушка вдруг подумала о том, что это прекрасный сюжет для хорошей картины. Еще не успев додумать мысль до конца, она принялась за работу.

В течение грех дней картина с изображением Слоуна и океана поглощала все внимание Линн. Девушка ела, только когда вспоминала о еде, — работала до тех пор, пока не падала от усталости и пока пальцы могли держать кисть.

Наконец картина была готова. Линн критически оглядела ее, и ей пришло в голову, что она только что написала идеальный портрет очень одинокого мужчины! Эта мысль поразила девушку. Все же она не могла отрицать того, что заметила в своей собственной работе.

Половина кухни Слоуна оставалась в беспорядке. Однажды вечером Линн открыла дверцу холодильника и отступила на шаг. Вот так так! Лук. На полке Слоуна. Она схватила листок бумаги и второпях написала очередные стихи:

На следующий день он оставил ответ, осторожно прислонив бумагу к стакану воды, в котором стояла одна-единственная роза. Лук исчез.

Она засмеялась вопреки желанию.

Ее лодыжка зажила настолько, что Линн могла самостоятельно спускаться по ступенькам на пляж. Космо очень разволновался, увидев, что она собирается купаться. Песик соскучился по их долгим прогулкам.

Несколько минут они со счастливым визгом плескались в волнах прибоя. Потом Линн выбралась на берег, сняла купальную шапочку и распустила свои темные волосы. Космо отряхнулся, снова обрызгав ее.

Девушка растянулась на пляжном полотенце и закрыла глаза. В ее ушах не смолкал музыкальный шум прибоя. Солнце обжигало кожу, расслабляя каждую клеточку ее тела. Линн не заметила, как заснула. Ее разбудил запах табака. Она вздрогнула и села.

Всего в нескольких ярдах от нее на песке растянулся Слоун и курил с довольным видом. Если нарушитель ее спокойствия понял, что девушка проснулась, то не подал виду. Он пришел, когда она спала, и от этой мысли ей стало не по себе. Когда Линн была рядом с ним, ей не хотелось чувствовать себя уязвимой.

— Идем, Космо, — сказала девушка. — Здесь становится многолюдно.

— Да успокойтесь вы, — пробормотал Слоун. — Я вам не мешаю. Я даже не смотрю, хотя я бы сказал, что вы потрясающе выглядите в купальнике. Где вы научились так хорошо плавать?

— Вообще-то я плаваю с восьми лет. К вашему сведению, мистер Спиндер, мы не всегда жили в Уайлдвуде, и папа не всегда работал юристом в крупной фирме, и наша жизнь не всегда была легкой.

— Надо же. Какая жалость.

— Что вы имеете против таких людей, как я? Что плохого я вам сделала?

Он повернул к ней голову. Линн увидела, что солнце частично придало и его черным волосам медный цвет. Его серые глаза больше не напоминали холодные камни. В них даже появилось дружелюбие.

— Извините. Вы, конечно, правы. А я поступаю несправедливо. Но когда вам в бочке попадается гнилое яблоко, вы из-за этого с подозрением относитесь ко всем яблокам в бочке, верно?

— Наверное, да.

— Иногда твое доверие могут обмануть, верно?

Она нахмурилась, не совсем понимая, о чем он говорит.

— Кто вы такой, Слоун Спиндер?

— Просто человек.

Линн не поверила. Сначала, на пристани, она сочла его бездельником на пляже. Потом присмотрелась к нему получше и поняла, что ошиблась. Он писал книгу и пользовался микроскопом. Но больше она ничего о нем не знала.

— Как дела с книгой? — вежливо поинтересовалась девушка.

— Очень хорошо. Я отослал несколько пробных глав. Надеюсь скоро получить ответ. Если новости окажутся хорошими, приглашу тебя куда-нибудь.

Она выпрямилась и покачала головой:

— Нет, спасибо.

В ответ он засмеялся:

— Неужели это так ужасно для вас?

— Послушайте, мистер Спиндер…

— Как жаль, что мы не встретились в другое время, при других обстоятельствах, Линн. Наша встреча могла бы получиться совершенно другой, даже приятной.

Надо же, он впервые назвал меня по имени, подумала Линн.

— Что ж, этого не случилось, — быстро сказала она.

— К несчастью. Вы когда-нибудь думали об этом? Как много зависит от правильного времени, от того, что ты оказываешься в нужном месте в нужное время? Это влияет на наши жизни, на наши судьбы.

Линн не ответила. Она не знала, что сказать. Слоун казался таким искренним, даже милым. Это открытие поразило девушку до глубины души.

— По-вашему, Линн, то, что мы оказались здесь, — дело рук судьбы?

— Думаю, вряд ли.

Он снова засмеялся, и девушка почувствовала запах очередного клуба табачного дыма.

— Ну, я не знаю. Может быть, Тилли что-то перепугала, а может, забыла, что пообещала этот дом мне, и потом предоставила его тебе. Похоже, это должно было случиться.

Она совершила ошибку, повернув голову и встретившись с ним взглядом. Его серые глаза были одновременно жаркими и холодными. У нее по коже от волнения побежали мурашки.

— Мне пора возвращаться.

— Мне тоже. Кроме того, солнце садится. Становится облачно. Кажется, скоро пойдет дождь.

Дождь пошел в тот же вечер. Серый тяжелый ливень вспенил океан и нагнал темные тучи. «Стоунхедж» внезапно показался очень большим и очень пустынным. Линн мерила комнату шагами. Она пыталась читать. Свет был слишком тусклым, чтобы рисовать. Смотреть телевизор было скучно.

Когда Слоун под дождем прибежал в дом приготовить себе ужин, она вообще-то была рада его увидеть. От дождя его черная шевелюра стала совсем гладкой, а рубашка промокла насквозь. Он снял ее, и Линн бросила ему полотенце.

— Дождь проливной! — сообщил Слоун.

— Наверное, он скоро закончится.

— Такие дожди иногда идут по нескольку дней.

— О нет!

— Здесь иногда может быть скверно, — объяснил он.

— Спасибо, ты меня очень развеселил.

Слоун засмеялся. Открыл холодильник и налил себе большой стакан молока.

— Мне ужасно надоела еда собственного приготовления. Хочешь куда-нибудь поедем?

— В такой дождь?

Он пожал плечами:

— Наверное, я не очень-то хорошо придумал. — Он повернулся к ней и оценивающе оглядел. — А ты бы поехала, при хорошей погоде?

— Но сейчас дождь. Что толку об этом думать?

Он кивнул:

— Конечно. Ты права. Забудь.

Слоун съел два огромных бутерброда, выпил три стакана молока и умял целый пакет картофельных чипсов.

— Ты мало ешь, верно? — спросила Линн.

— Я всегда хочу есть. В детстве мне никогда не удавалось наесться досыта. Наверное, это звучит сентиментально.

— Нет.

Она встала и начала мыть посуду. Он ухмыльнулся и отнес к раковине свою.

— Послушай, если ты будешь мыть посуду, я буду ее вытирать. Ненавижу мыть тарелки. Это, знаешь ли, не мужская работа.

Она начала возражать. Потом представила себе, что в кухне снова все сияет чистотой, и почувствовала, что слабеет.

— Если пообещаешь больше ее не накапливать, — уступила она.

Слоун поклялся.

— Ладно, — сжалилась девушка.

Они оба засмеялись. Линн пришло в голову, что они смеются вместе впервые со дня их встречи. В окна хлестал дождь. Они мыли посуду и мало разговаривали. Слоун курил трубку. Когда привели кухню в порядок, он повесил полотенце и вопросительно посмотрел на Линн:

— Ты умеешь играть в кункен?

— Да.

— Сыграем?

Она знала, что не следует позволять ему остаться, но мысль о том, что предстоит долгая одинокая грозовая ночь, показалась невыносимой.

— Сыграем, — согласилась Линн.

Они играли до полуночи. Снаружи бушевала гроза.

— Чем ты занимаешься, если не считать того, что пишешь книги? — решилась спросить девушка.

Он поднял голову. На миг ей показалось, что он не собирается отвечать.

— Я преподаю ботанику и предметы, связанные с морской биологией, в университете штата.

Она удивленно моргнула:

— Преподаватель!

— Звучит скучно? А мне нравится. Кроме того, я соблазняю хорошеньких девушек, — добавил он с такой знакомой дьявольской ухмылкой, к которой она уже привыкла относиться с недоверием. — Ты разочарована?

— Нет. Просто немного удивлена.

— Извини.

— Но при чем здесь она?

— Она? — переспросил Слоун.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Его красивое лицо приобрело суровость.

— Она чуть не погубила меня и мою карьеру. Из-за этого я до сих пор не могу прийти в себя. Я ответил на твой вопрос?

Линн спешно переменила тему разговора.

Играя с ним в кункен, девушка заметила, что на его лице отражаются самые разные чувства. Иногда он был вежливым, иногда сердитым, иногда дразнил ее. А порой был растерянным, одиноким, обиженным.

— Слоун…

Он оторвался от карт:

— Гм-м?

— Завтра. Рано. Если дождь кончится, я бы хотела тебя нарисовать. Ты станешь мне позировать?

Он уставился на нее:

— Надо же! Ты вроде говоришь серьезно!

— Да. У тебя хорошая фигура.

— Ты мне это уже говорила.

— Это так и есть.

Они посмотрели друг на друга. Казалось, его взгляд был оценивающим.

— Ладно, — наконец согласился он. — Попробуем.

— В десять часов. Во внутреннем дворике.

Он ухмыльнулся:

— Это должно быть интересно.

Она услышала в его голосе плутовские нотки и почувствовала, что у нее загорелись щеки. Может, она совершает ошибку. Такому человеку достаточно дать дюйм, а он возьмет себе милю!

— Дождь кончился. Теперь тебе лучше уйти, Слоун.

Он вновь усмехнулся и наклонился к ней:

— По-твоему, надо?

— Да.

Он долго и испытующе смотрел на нее:

— Ладно.

Линн проводила его до двери. На секунду Слоун остановился и взглянул на нее. Она отступила назад, испугавшись, что он снова ее поцелует. Но он повернулся и вышел в ночь.

Но завтра он вернется. И будет с ней долгие часы. Почему она попросила его позировать? Почему вообще с ним связалась? Должно быть, сошла с ума. Совсем сошла с ума!

Но больше всего Линн тревожило то, что она чувствовала в глубине души, когда только лишь начинала думать об этом. Почему у нее так взволнованно билось сердце? Почему?