СТЕФАНИ

Я знала, что что-то не так еще до того, как открыла глаза следующим утром. Протянув руку, я почувствовала лишь пустоту. Место, где Линден обычно спал, прижимая меня к себе, даже не было теплым. Его не было уже некоторое время.

Он никогда не уходил, не попрощавшись. Он никогда не уходил, пока я спала. Я начала паниковать, думая, что возможно с ним было что-то не так, что он болен. Но тут я услышала, как на кухне закрылась дверца шкафа.

Немного успокоившись, я глубоко вдохнула и устроилась поудобнее, в надежде поспать еще несколько минут. Он не ушел. Он здесь.

Но даже если так, не похоже, что он собирается вернуться в кровать. Стены в моей крошечной квартире довольно тонкие, и я слышала, как он возится на кухне, но время шло, а он так и не приходил. По какой-то причине я снова начала волноваться.

В конце концов, я встала с кровати и накинула на себя халат, лежащий на корзине для белья. Глубоко вздохнув, я вышла в зал.

Судя по доносившемуся из кухни шуму, я решила, что Линден как обычно готовит завтрак. Но на столе ничего не было кроме пакета миндального молока и наполовину пустого стакана. Хмурый Линден был полностью одет в тонкую черную майку от «Henley» (прим. «Henley» бренд одежды), подчеркивающую все его мышцы, и темные джинсы. Он сидел, опираясь на стойку, и смотрел в никуда. Его челюсти были плотно сжаты, а воздухе повисло тяжелое напряжение.

Моя женская интуиция буквально кричала, что что-то не так, но я изо всех сил старалась успокоиться и дышать ровнее. Что плохого в том, что Линден сидит на моей кухне? Ничего, я просто себя накручиваю.

Но когда я подошла к бару, и он посмотрел на меня, во взгляде Линдена я увидела что-то, чего предпочла бы никогда не видеть. Его темные печальные глаза были полны сожаления.

Я не была уверена, что смогу оправится от этого удара.

- Линден? – говорю я, улыбаясь, и изо всех сил пытаюсь заставить свой голос звучать ровнее. Я все еще продолжаю надеяться, что все будет хорошо.

- Хэй, - говорит он хрипло, прочистив горло. - Как спалось?

В его глазах нет привычного тепла. Думаю, именно поэтому я чувствую, как мои конечности внезапно немеют.

- Хорошо. А тебе?

Он просто кивает и снова сжимает челюсти, опустив взгляд. Я замечаю, как тяжело он дышит, и перевожу взгляд на его руки. Он с такой силой сжимает стойку, что вены на предплечьях вздулись.

- Милый? - шепчу я, едва дыша. - Что-то не так?

Задержав дыхание, я пристально смотрю на него. Я всматриваюсь в каждый миллиметр его лица, каждый его жест и движение. Я знаю этого мужчину так долго, что легко могу сказать, когда что-то идет не так. А сейчас что-то определённо идет не так, и это ужасно.

У меня было такое чувство, что я уже знаю, о чем пойдет речь. Разве не этого боятся все те, кто влюблен? Боятся, что однажды их бросят, и никто на этот раз их не поймает? Боятся, что они будут падать, падать и падать целую вечность?

- Линден. Пожалуйста, что такое?

Он надолго задерживает дыхание, и когда он, наконец, резко и громко выдыхает, я едва не подпрыгиваю от неожиданности.

- Я думал, - медленно говорит он, снова и снова пытаясь прочистить горло. - О нас.

О нет.

Черт, нет.

На его губах появляется грустная улыбка, словно он пытается улыбнуться мне сквозь боль от пули в его груди.

- Просто в последнее время стало слишком тяжело скрываться, понимаешь? Эта необходимость прятаться. Я не уверен, что мы можем и дальше так продолжать. Это больше не весело.

Я чувствую себя опустошенной.

- Тогда может нам стоит всем рассказать? И не скрываться больше. Прекратить игру. Я была бы рада прекратить ее.

- Я не могу сделать это с Джеймсом, - говорит он и отводит взгляд.

- Не можешь сделать с Джеймсом что? – спрашиваю я и делаю шаг к нему на встречу. - Линден, Джеймс переживет это. Я обещаю тебе.

Он качает головой.

- Нет.

- Он переживет, - громче говорю я, ненавидя тот факт, что это стало проблемой. - И если у него не получится, то это его проблема, а не наша.

- Я не могу так, - говорит он решительно.

- Не понимаю, - продолжаю я, надеясь, что мне удастся вбить немного здравого смысла ему в голову. - Какая разница, что он подумает? Почему тебя это так сильно заботит?

Он вздыхает, проводя рукой по волосам.

- Ты права, - говорит он нежно. - Ты не понимаешь.

- Так объясни! - кричу я, отчаянно маша руками. - Объясни, что за хрень сейчас происходит. Что ты делаешь? Ты собираешься бросить меня?

Он сглатывает, его кадык тяжело подпрыгивает, но каким-то образом ему удается посмотреть мне в глаза.

- Я думаю, нам надо... мы должны... остаться друзьями. Просто друзьями.

Я раскалываюсь на две части.

- Просто друзьями? – выплевываю я. – Я вообще-то влюблена в тебя, черт возьми. Ты говорил, что тоже любишь меня. Какого черта мы должны быть просто друзьями?

- Не делай все еще хуже, чем есть, - говорит он.

- Да пошел ты. Куда уж хуже! – я начинаю рвать на себе волосы, чувствуя, как меня охватывает слепая ярость. Я борюсь с желанием закричать и говорю, - Просто друзья значит? Я не никогда не смогу быть твоим чертовым другом, Линден. Никогда.

Его взгляд становится резким.

- Ты обещала.

- Нет! - кричу я. – Нет и нет. Это все из-за Джеймса? К черту Джеймса.

- Эй, он и твой друг тоже.

- Мне по хрену, чей он друг - говорю я. - Если он действительно наш друг, то он поймет наши чувства. И если ты действительно меня любишь, то я не понимаю, как ты можешь вот так просто взять и отдать меня ему.

- Это несправедливо! - орет он, тыча в меня пальцем. - Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти.

Я в шоке.

- Не представляю? Линден, я была с тобой два гребаных месяца, не говори мне, что я чего-то не представляю. И я ненавижу это, - его глаза с ужасом смотрят на меня, но я продолжаю, - Да, иногда я просто ненавижу тот факт, что мы скрываемся ото всех, ты словно стыдишься нас!

- Но это ты хотела держать все в секрете! До тех пор, пока все не выплыло наружу.

- Да, черт возьми, это так, но я ошибалась. Я думала, что все очевидно, когда призналась в любви. Боже, Линден, как это может иметь хоть какое-то значение? Так не должно быть!

Он подавлен.

- Но это так.

Мое лицо краснеет еще больше, квартира словно превращается в печку, мне не хватает воздуха, и я не знаю, что делать. Это ужасно. Я не верю, что все может вот так закончиться. Это не конец. Я не позволю. Я люблю его, нас и все, от чего мы так легко собираемся отказаться.

Я делаю глубокий вдох и чувствую, как дрожу.

- Линден, - говорю я, опуская руку на стойку. - Слушай, я знаю, что это тяжело, но мы должны поговорить об этом. Есть же выход из этой ситуации, я знаю что есть. Тот, при котором никто не пострадает.

Он мотает головой и выходит из кухни. Проходя мимо, он не делает попытки коснуться меня и даже не смотрит на меня.

- Куда ты идешь? - спрашиваю я.

Он хватает куртку с дивана.

- Все кончено.

- Что за черт? - я подбегаю к нему и хватаю его за руку. Он не двигается и все еще не смотрит на меня. - Что, черт возьми, произошло этой ночью? Как ты мог вот так запросто разлюбить меня? Как ты мог просто перестать... – по моему лицу вот-вот заструятся слезы, рот заполняется слюной.

Наконец он поднимает на меня взгляд.

- Я все еще люблю тебя, Стеф. Я всегда любил тебя. Но пойми, я поступаю правильно.

Мой рот открывается, но я не могу сказать ни слова.

- Пожалуйста, поверь мне, - продолжает он, и его глаза становятся влажными. - Я не хотел, чтобы так получилось, но это то, что я должен сделать. Все к лучшему. Ты и я, мы переживем это. Все пройдет.

Я трясу головой, по моим щекам текут слезы.

- Нет. Нет. Мы не переживем. Я не переживу.

- Тогда просто помни о нас, - говорит он. - И я тоже всегда буду помнить.

Он собирается уйти, но я снова хватаю его за руку, удерживая на месте, и смотрю на него сквозь слезы.

- Линден. Почему? Что ты от меня скрываешь?

Он молчит. Его взгляд блуждает от стены к двери и обратно, он смотрит куда угодно, только не на меня.

- Скажи мне! - кричу я, тряся его руку.

- Он влюблен в тебя! - кричит он и в его голосе столько боли, что я буквально прирастаю к полу. - Джеймс влюблен в тебя. Он порвал с Пенни из-за этого. Он сказал мне об этом. А еще он сказал, что вы переспали в прошлом году… - О нет, нет. - И c тех пор ты еще сильнее проникла ему под кожу. И он чертовски рад, что я так и не заполучил тебя.

- Что? - тупо переспрашиваю я.

- Я солгал ему, - говорит он, стиснув зубы. - Я сказал ему, что никогда не был с тобой. Он спрашивал. У меня не было выбора.

- Ты должен был сказать ему правду.

- И каким бы другом я был?

- Таким, какой есть! - кричу я, и это выглядит так, будто я ударила его. - Иисусе, Линден. Послушай себя. Ты отдаешь меня ему, потому что он решил, будто влюблен в меня? Почему? Просто потому, что ты чувствуешь вину, жалеешь его и ненавидишь себя? Ты ненавидишь сам факт, что ты вообще был со мной? Какого хрена происходит, Линден, что за чертовщина?

Линден молчит.

- Так я права, это так?

Он облизывает губы.

- Я поступаю правильно. Он заслуживает тебя. Не я. У меня есть все. У него нет.

Я хватаюсь за голову.

- О мой бог. Ты себя слышишь? Я не люблю Джеймса. Я люблю тебя. Тебя! Всегда, черт возьми, я любила только тебя. Как ты можешь останавливаться прямо сейчас? Как ты смеешь?

Теперь он выглядит жалко.

- У нас... наши отношения...это...

Я не уверена, о ком он сейчас говорит, обо мне или Джеймсе, но мне не интересно. Я разбита на кусочки и держусь только благодаря собственному гневу.

- Так вот к чему все это. Джеймс сказал тебе, что влюблен в меня. И ты решил отдать меня ему. Как жертву. Чтобы успокоить собственную совесть. Так он не будет тебя ненавидеть, а ты не будешь ненавидеть себя. Не так ли?

- Нет, - шепчет он. - Пожалуйста, детка...

- Не называй меня деткой, черт побери, - шиплю я на него, делая шаг назад. - И даже не заговаривай со мной больше.

- Нет, Стеф. - он протягивает руку, чтобы схватить меня, но я вырываюсь

- Пошел вон отсюда, Линден! - ору я на него. - Ты гребаный идиот, если думаешь, что можешь сделать это и остаться моим другом. Ты сам затеял эту игру. Что ж, поздравляю. Возвращайся к своему Джеймсу и своей чистой совести. Но не ко мне.

Он выглядит шокированным. Нет, скорее он выглядит разбитым. Он действительно думал, что мы можем вернуться к тому, что было. Но я знаю, если бы он действительно любил меня, то не сказал бы этого.

Я указываю ему на дверь.

- Вон отсюда. И в следующий раз, когда будешь признаваться девушке в любви, потрудись узнать, что значит это слово. Мне кажется, ты даже понятия не имеешь, - я останавливаюсь и наношу решающий удар, - Лучше бы ты вообще не говорил этих слов.

У него перехватывает дыхание, и я вижу, как весь его мир рушится. Но мне наплевать. У меня есть собственные руины, с которыми нужно что-то делать.

Он медленно поворачивается и, замерев на секунду, молча идет к двери. Как только он выходит, я тут захлопываю за ним дверь и закрываюсь.

Пару секунд я просто стою, не зная то ли мне плакать, то ли кричать, то ли еще что. Но тут я замечаю рождественские подарки, до сих пор оставшиеся в нордстромских пакетах. Я хватаю их и кидаю об стену. Отчаянный крик разрывает мои легкие. Коробки падают на пол с глухим стуком, что-то разбивается, но мне все равно. Я пинаю их до тех пор, пока они не становятся похожими на месиво, напоминающее мое сердце. От красивых пакетов и коробок не остается и следа, но мне все равно.

Я падаю на пол и начинаю плакать.

Я плачу, плачу и не могу остановиться.

Будто бы все, что я любила, осталось в прошлом, и я не в силах это изменить.

***

Следующие несколько дней я делаю то, что мне вообще не свойственно. Я не открываю магазин. Не выхожу из квартиры. Я не моюсь, не одеваюсь, не ем. Я не заряжаю телефон и не включаю компьютер и телевизор.

Я просто лежу. На диване, на кровати, на полу. Я лежу и плачу. Печаль и боль утраты давят на меня сильнее с каждой минутой, я чувствую себя так, словно мне вырвали сердце из груди. Я сломлена. И никогда не стану прежней.

Когда я понимаю это, я начинаю кричать и пинать все, что подвернется. Я проклинаю весь мир. Я гнев. Я разочарование. Я жестокая ненависть и холодная скорбь. Тело мучительно скручивает от отчаяния, в моем мире нет больше ни света, ни тепла, ни души.

Я чувствую себя так, будто умерла. Но смерть приносит покой, а я не чувствую покоя, и я все еще не окоченела. Я застряла в этой жизни, но она не такая, какой была пару дней назад.

В этой новой жизни я потеряла все.

На второй день своего затворничества я все еще не заряжаю телефон, не включаю компьютер и не иду на работу. Я так и не сходила в душ, но каким-то образом мне удалось одеться. Я даже слегка прибралась в квартире. Я выбросила все его подарки, но в какой-то момент мое любопытство побеждает, и я выуживаю их из корзины. Усевшись на пол, я открываю каждый порванный пакет.

В одном - разбитая керамическая ваза с лимонами, которые так любит собирать моя мама. Должно быть, Линден купил её для нее. В другом - стальная гильотина. Явно для моего отца.

Затем - маленькая коробочка для драгоценностей. Думаю, это для меня. Не могу открыть ее. Я слишком боюсь, что увиденное еще заставит меня чувствовать себя еще хуже.

Но я открываю ее. Там серебряный браслет с бриллиантами в виде черепов. Он невероятный. Я замечаю надпись, выгравированную изнутри.

Спасибо, что показала мне свою душу.

Я.

Сломлена.

Проведя немало времени наедине со своими мыслями, я прячу браслет поглубже в шкаф, сажусь в машину и еду в Петалуму. Как только я пересекаю мост и страх упасть с него отступает на второй план, на моих глазах наворачиваются слезы. Слева от меня Хоукс Хилл, место, где мы провели нашу последнюю ночь вместе.

Что случилось? Я все еще не понимаю. Может, я никогда не понимала отношений Джеймса и Линдена, может недооценивала чувство вины, которое терзает и преследует Линдена. Может родители обманывали его сильнее, чем я думала.

Но в одном я была уверенна. Он меня не любит. Он не знает, что такое любовь. Это не его вина, что за всю свою жизнь он так и не понял, каково это, любить кого-то.

Но мне все еще больно. Сильнее, чем от удара ножом, сильнее, чем от пули в груди. Мое истекающее кровью сердце словно в ловушке, и я никак не могу из неё выбраться.

Когда я подъезжаю к дому родителей, мама встречает меня на улице. Она будто знала. Машины отца нигде нет, должно быть сегодня не день их свидания или как там это у них называется. Не могу сказать, что это к лучшему. Папа всегда может дать ценный совет в подобной ситуации, он всегда говорит четко и по существу, с мужской точки зрения.

Мама заключает меня в объятия, и я тут же начинаю реветь. Она кладет меня на диван и приносит мне немного отцовского скотча. Сквозь рыдания и икоту я пытаюсь объяснить ей, что произошло.

Выговорившись, я не чувствую ни ясности, ни облегчения. Мама так же озадачена, как и я. Когда я немного успокаиваюсь, она садится рядом и похлопывает меня по колену.

- Ему тоже непросто, - говорит она.

Я мотаю головой.

- Не так, как мне.

- Ты не знаешь этого наверняка, милая. Я видела его не один раз. Он любит тебя. Это правда. Но иногда, когда люди прежде не испытывали истинных чувств и у них нет в этом опыта, они могут легко запутаться. Похоже, его отношения с Джеймсом были сложнее, чем ты думала.

Я допиваю оставшийся скотч, испытывая небольшое утешение от жидкости, обжигающей мое горло.

      - На первый взгляд у них все было хорошо. Иногда Джеймс обижался на него, и Линден чувствовал, что что-то не так ...

- Если Джеймс для него ближе, чем собственная семья, он мог пойти на многое ради него, даже на ложь. Ты порой такая же самоотверженная, как и он.

Я пристально смотрю на нее в ответ.

      - Самоотверженная?

- Да. Стремишься угодить. Ждешь одобрения. Нашего одобрения.

Я удивленно приподнимаю брови, но мама лишь тепло улыбается.

      - Я все знаю. И я не виню тебя. Думаю, это больше наша с папой вина, чем твоя. Твой брат... он требовал так много внимания.

- Он был болен, мама.

- Знаю. И Нэйт занимал все наши мысли. Мы очень часто отодвигали тебя на второй план. Поверь, это не было преднамеренно или специально. Просто мы видели, что происходит, и надеялись, что ты поймешь нас, когда вырастешь.

- Я понимаю - шепчу я.

- Даже если ты понимаешь, это вовсе не значит, что все в прошлом. Жизнь оставляет шрамы. Иногда ты не видишь их, пока не становится слишком поздно. Иногда ты не знаешь, откуда они берутся. Иногда они исчезают прямо на глазах. Но жизнь накладывает на нас определенный отпечаток. Линден пока просто этого не понял.

Я вздыхаю и откидываюсь назад.

      - И что это значит? Что мне теперь делать?

- Если бы я знала, сладкая. Похоже, ему нужен друг. Как думаешь, ты сможешь быть его другом?

- Я хотела бы, - говорю я, чувствуя, как сердце переполняется грустью. - Но не могу. Знаю, это эгоистично, но я просто не могу. Я люблю его и не смогу быть ему просто другом. Он слишком глубоко запал мне в душу.

- Иногда нужно быть эгоистом - замечает она. - Хочешь остаться на ужин?

- Конечно, - говорю я, и мой желудок урчит в ответ. Все что я съела за последние два дня - пакет рисовых крекеров вчера вечером. - Где папа?

- Прилег отдохнуть.

- Отдохнуть?

Она кивает в сторону спальни.

- Я не говорила тебе? Он переехал на прошлой неделе.

- Что? Я не видела его машины снаружи.

- Она сейчас в гараже.

- Так все возвращается на круги своя? - спрашиваю я.

Она улыбается, вокруг её глаз появляются морщинки, а взгляд полон нежности.

      - В каком-то смысле да.