Сара лежала обнаженная в постели рядом с Саймоном, обвив его шею рукой, сытая и сонная после любовных игр.

Она заметила, что в их отношениях что-то изменилось. Так продолжалось уже почти неделю. Сара ощущала это каждый раз, когда он приходил к ней, начиная с той самой ночи, когда они в первый раз занимались любовью. Тогда Саймон сказал, что не хочет говорить об этом. Сара пыталась не обращать внимания, но это было невозможно. Каждый раз она видела, как почти осязаемая тьма гнетет Саймона и давит ему на плечи. И эта тьма также проникала и в нее, сжимая сердце.

– Саймон, – она откинулась назад, чтобы заглянуть в его лицо, – скажи мне, что произошло на прошлой неделе? Что все это время так тяготит тебя?

Он посмотрел на нее, потом ответил со вздохом:

– Я старался не приносить это с собой сюда. Похоже, мне это не удалось.

– Нет, не удалось. – Хотя Саймон никогда не выглядел отсутствующим или полностью подавленным, Сара все чувствовала. – Какая-то черная туча висит над тобой. И день ото дня она становится все темнее и больше.

– Я собирался все рассказать тебе сегодня. – Он сел и свесил ноги с кровати. Затем обернулся и добавил: – Мне проще было бы притвориться, что все хорошо, но ты должна знать правду.

Сара испуганно посмотрела на него, но он отвернулся.

– Думаю, что для такого разговора нам лучше одеться.

Ее сердце замерло от предчувствия, когда она послушно натянула через голову свою ночную рубашку и, хоть было совсем не холодно, надела пеньюар, плотно завернув его края вокруг тела и завязав пояс.

Саймон тоже надел брюки и длинную белую рубашку. В таком виде он был похож на пирата, красивого и решительного, с растрепанными светло-каштановыми волосами и пронзительными зелеными глазами.

Он поставил стул около кровати и жестом предложил Саре сесть. Она села, не отрывая от него настороженного взгляда. Ее нервы были натянуты до предела.

Прежде чем начать, Саймон долго смотрел на нее, нервно теребя руками одеяло.

– Мы оба знали, что это случится. Правда, я надеялся, что все произойдет не так скоро.

Сара непонимающе смотрела на него. Не мог же Саймон говорить о расставании?! Ведь у них все только началось!

– Сегодня я пришел к тебе в последний раз. Тому, что происходит между нами, должен быть положен конец. Все кончено.

– Нет! – воскликнула Сара прежде, чем успела осознать, что делает.

Волна боли пронзила ее. Она закрыла глаза и сжала кулаки, пытаясь справиться с ней.

Сара не хотела влюбляться в него. Она прекрасно знала, как жесток и обманчив этот мир, и то, что пробивающиеся ростки чувства обречены на гибель.

Но чувства оказались сильнее… Она полюбила его. Она по-настоящему полюбила Саймона еще до того, как они стали любовниками. И сейчас это чувство стало еще сильнее. Очень быстро он стал для нее всем. Вся вселенная Сары заключалась в нем одном.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он.

Сара открыла глаза и посмотрела на него. Его взгляд был мрачен, а руки яростно сжимали одеяло. Было видно, что ему нелегко говорить об этом.

– Почему? – спросила она хриплым голосом.

– Обстоятельства, неподвластные мне, вынуждают меня сделать предложение… одной даме.

Тысяча возможных объяснений пронеслись в голове у Сары, но ни одно из них не подходило для Саймона.

– Как? Что произошло? Ты… скомпрометировал ее?

– Нет! – воскликнул Саймон.

Он подошел к Саре и встал перед ней на колени. Он смотрел ей прямо в глаза, и она видела, что его глаза не лгут.

– У меня никого не было, кроме тебя, в этом году. Да и раньше очень долго никого не было. Дело совершенно не в этом. Причины этого никак не связаны с какими-либо отношениями между ней и мной. Это касается репутации моей семьи и будущего моих братьев и сестры.

Сара покачала головой, не в силах понять, о чем говорит Саймон. У него возникли какие-то крупные финансовые проблемы? Нет, этого не могло быть. И как может его женитьба спасти будущее его братьев и сестры? Может быть, Люк обесчестил какую-то леди, и Саймон предложил ей себя в качестве мужа, дабы избежать большого скандала? Да, Люк мог совершить такую страшную ошибку, а Саймон всегда готов встать на защиту брата и чести семьи.

У нее в глазах стояли слезы, и она быстро моргала, чтобы не дать им пролиться.

Он обнял ноги Сары и прижался лбом к ее коленям.

– Не смотри на меня так, – почти всхлипнул Саймон.

– Как?

– Как будто рушится весь мир.

«Весь мой мир действительно рушится!» – подумала она.

– Мы знали. Я пытался вразумить тебя… и себя тоже…

– Кто она? – шепотом спросила Сара, перебивая его.

– Джорджина Стенли. – Он буквально выдавил из себя это имя, затем отстранился и, все так же стоя на коленях, заглянул ей в глаза.

– М-м-м.

Красивая и правильная Джорджина Стенли. Сара всегда представляла себе будущую герцогиню, жену Саймона, именно такой. До недавнего времени. Пока он не начал приходить к ней по ночам. И тогда ее представление каким-то образом изменилось. Сара стала видеть жену Саймона такой, как… она сама.

Саймон плотно сжимал губы, и от этого они побледнели.

– Я не хочу этого. Я не хочу ее. Я хочу… – Его голос осекся. Он сокрушенно покачал головой и добавил. – Не важно, чего я хочу. Мы имеем то, что имеем.

– Когда состоится ваша помолвка? – Сара удивилась, как ровно и спокойно звучал ее голос.

Как она могла сдерживать себя, невзирая на острый кинжал боли, пронзивший ее сердце? Как ее легкие умудрялись вдыхать в себя воздух после всего этого?

Сара знала, что помолвки еще не было. Саймон был не из тех людей, которые способны ходить к другой женщине после публичного объявления о своих намерениях жениться.

– Завтра.

Стон вырвался из груди Сары прежде, чем она смогла сдержать его.

Саймон стащил ее со стула к себе на колени и крепко прижал.

Не плакать. Плакать нельзя. «Ты не будешь плакать перед ним, потому что ты знала, что это случится. Ты все знала, Сара».

Видимо, Саймон держит ее в объятиях в последний раз. Это больно. Гораздо больнее, чем Сара могла себе представить.

Он прижимал ее лицо к своей груди, зарывшись губами в ее волосы.

– Я должен сделать это ради моей семьи. – Его слова с трудом доходили до нее. – Пожалуйста, пойми!

Сара понимала. По крайней мере отчасти. Главное, что она понимала, что ее жизнь превратится в мрачную и безжизненную пустыню, когда в ней не станет Саймона.

И тогда он начал целовать ее. Везде. Его губы беспорядочно двигались по ее лицу, ее телу. Словно он хотел поцеловать каждую ее частичку. В последний раз.

Ну что же, Сара поняла все. Она тоже целовала его. Ее движения были такими же порывистыми и спонтанными. Не важно куда, не важно как. Ее руки гладили его лицо, царапая ладони об его жесткую щетину. Вниз по груди и снова вверх, задержавшись в области сердца и чувствуя под пальцами его бешеный стук. Руки Саймона переместились на подол ее пеньюара, а она обнимала и прижимала его к себе.

Уже не сдерживаемые слезы потекли по щекам Сары. Он положил ее спиной на ковер и начал целовать эти слезинки. А затем он резко вошел в нее, и она задохнулась в порыве чувств.

Дрожь, возникшая где-то внутри, начала распространяться по всему телу. Сара не могла это контролировать. Она превратилась в один комок нервов. Ее кожа стала настолько чувствительной, что это сводило с ума. А сердце было открыто и обнажено.

Губы Саймона двигались по ее телу какими-то безумными рывками. Он придавил ее своим телом, поддерживая часть веса коленями и руками. Он был тяжелый и горячий. Его тело переняло ее дрожь. Дыхание было сбивчивым и тяжелым. И каждым своим движением он глубоко погружался в нее.

А Сара летела. Летела в бездну боли, желания и экстаза. Ее дрожь усилилась. И затем она закричала и выгнулась под ним, окончательно утратив способность себя контролировать.

Саймон застонал, и она почувствовала, как горячая волна его семени разлилась в ней. И где-то на дне этой пропасти до нее долетели его слова:

– Сара! Ах, Сара! Я ведь люблю тебя! Только тебя!

Саймон вошел в гостиную барона Стенли. Лорд и леди Стенли вместе со своей дочерью поднялись со своих мягких кресел, чтобы приветствовать герцога. Он вежливо ответил на приветствие.

Комната была отделана в розовых тонах, и на полу лежал такой же розовый ковер. Даже огонь в камине казался розовым, отражая окружающие цвета.

– Мы приветствуем вас, ваша светлость, – леди Стенли просто сияла. – Какой чудесный сегодня день. Не правда ли?

Да, для нее, пожалуй, так и было.

После разговора с Сарой прошлой ночью Саймон чувствовал себя так, как будто с него заживо содрали кожу, забрызгав кровью все вокруг. Ему казалось, что это какой-то нереальный ночной кошмар, который исчезнет, как только он проснется. Он хотел проснуться в постели Сары. Саймон бы повернул ее к себе и крепко обнял, получая удовольствие от сладкого запаха ее прекрасного тела…

– Ваша светлость. – Мисс Стенли приветствовала его правильным заученным реверансом.

Он пожал ей руку.

– Мисс Стенли, я так рад, что вы здесь.

Конечно, он знал, что она будет. Они со Стенли распланировали эту встречу еще вчера, когда тот явился, чтобы услышать ответ Саймона. На прошлой неделе Саймон забросил все свои дела, занимаясь только проверкой его доказательств. Во-первых, они с Сэмом съездили в Кройдон, чтобы встретиться с Фионой Этвуд. Они нашли ее в маленькой захудалой квартирке, которая насквозь пропахла дешевым джином. И хотя Стенли называл очень солидную сумму, которую герцогиня заплатила ей за Марка и Тео и обещание никогда больше не появляться в Лондоне, было похоже, что женщина спустила все на спиртное и азартные игры.

Помимо истории, которую поведала им охрипшим голосом эта располневшая дама, о том, как она не хотела отдавать «своих милых мальчиков», но герцогиня не оставила ей иного выбора, Саймон увидел в ней несомненное внешнее сходство со своими братьями. У нее были карие глаза и волосы, которые сейчас висели седыми грязными патлами, но Саймон смог разглядеть, что когда-то на их месте были светло-каштановые локоны. Сэм тоже заметил это. В конце концов оба решили, что эта женщина вполне могла бы быть матерью Тео и Марка.

На следующий день Саймон получил копию договора, подписанного Стенли относительно Люка. Он показал ее Прентису, своему адвокату. После сердечных заверений Саймона, что ничего плохого не произошло, он подтвердил подлинность документа.

Лукас Хокинз действительно являлся незаконнорожденным сыном барона Стенли и герцогини Трент. Саймон проглотил этот факт, словно кислый плод, который разъедал ему желудок.

Леди Стенли жестом пригласила всех к столу.

– Попробуйте с чаем персиковый мармелад, он просто восхитителен. Джорджина, дорогая, поухаживай за его светлостью.

– Конечно, мама, – вежливо ответила юная леди.

Она направилась к чайному сервизу, точной копии сервиза, из которого Сара наливала ему чай в Айронвуд-Парке.

Вспомнив о Саре, Саймон застыл на месте. Перед его глазами непроизвольно встали ее гладкое белое тело и длинные стройные ноги, голова, закинутая назад в экстазе, и руки, нежно гладящие его кожу. Ее светлая улыбка и прекрасные серо-голубые глаза стали частью его самого. И конечно, ее свежий, солнечный вкус и сладкий запах…

– Присаживайтесь, ваша светлость, – Стенли смотрел на него, подняв брови. – Я бы предложил вам что-то покрепче. Глоток шерри, например? Я лично предпочитаю коньяк. Но зная, как вы презираете напитки, полученные не совсем законным путем…

Саймон ничего не ответил.

– Дорогой, не говори глупости, – леди Стенли бросила на мужа мрачный взгляд. – Джорджина уже налила всем чай.

Мисс Стенли сосредоточенно выполняла поставленную задачу. Барон ответил жене не очень ласковым взором. Все это выглядело странно. Еще в прошлом месяце, когда Саймон был у них на званом ужине, он поймал себя на мысли, что никогда не видел, как они общаются.

Хотя, впрочем, что здесь странного? Ведь Стенли делил любовницу с герцогом. И наверняка Фиона Этвуд была не единственной. Желудок Саймона скрутило еще больше, и он подумал, что не сможет проглотить даже чай.

– Да, чай – это то, что нужно, – сказал он, глядя в голубые соколиные глаза Стенли. Глаза Люка.

Стенли коротко кивнул.

– Ну что же, Шарлотта, мне нужно просмотреть кое-какую корреспонденцию, а ты, кажется, хотела поговорить с управляющим. Думаю, нам следует оставить молодых людей одних. Не так ли?

Саймон чуть было не фыркнул. Ситуация выглядела настолько смехотворно фальшиво. Он перевел взгляд на мисс Стенли. Она смотрела на родителей глазами, в которых явно читалась паника. Уже не в первый раз Саймон удивился тому, как много, оказывается, она знала о планах отца.

Лорд и леди Стенли суетливо ушли, оставив Саймона и мисс Стенли в полной тишине. Наконец она подала герцогу чай, смотря на него глазами, которые были такие же, как у ее отца… и Люка. Правда, в отличие от них в ее глазах не было того выражения усталости и еще сохранилась некая чистота.

– Спасибо, – сказал он и сделал глоток чая.

– Честно говоря, я не понимаю, что на них нашло, – Джорджина махнула рукой в сторону двери. – Обычно они не исчезают так, когда в доме гость.

Саймон спросил себя, стоит ли верить в искренность этих слов. И решил, что стоит. Если он изначально не будет доверять собственной жене, их брак точно не станет счастливым.

«Счастливый брак? Это что, шутка?» – подумал он с горечью.

– Они знают, зачем я прибыл в ваш дом сегодня, – тихо сказал Саймон. – Думаю, именно поэтому они столь поспешно удалились.

– Да? И зачем же вы прибыли сегодня, ваша светлость?

Вот проклятье! Как же ему не хочется говорить это!

Саймон сделал еще глоток чая, чтобы скрыть свою нерешительность. Затем поставил чашку на стол и посмотрел на мисс Стенли. Он никогда не был трусом. Не хотел им быть и сегодня.

– Мисс Стенли, я имел удовольствие сопровождать вас на многих мероприятиях в этом сезоне.

Она крепко сцепила руки на коленях.

– О, ваша светлость, мне очень нравится ваша компания!

– Я рад это слышать.

Он внимательно смотрел на Джорджину. Она была одета в светло-голубой шелк, который подчеркивал цвет ее глаз. В соответствии с последней модой белый пояс был завязан выше талии, а юбка расшита изображениями виноградной лозы. Как ни странно, она была без перчаток и украшений. Их отсутствие делало ее образ милее и моложе. Скорее всего это был осознанный выбор – чтобы выглядеть привлекательнее в его глазах.

Ее светлые волосы были зачесаны вверх и переливались несколькими оттенками, а отдельные завитки обрамляли лицо. Губы ярко-розовые и пухлые, а на щеках, казалось, всегда играл румянец. Темный ободок вокруг глаз подчеркивал их размер и форму. Ресницы и брови на несколько оттенков темнее обеспечивали контраст с ее волосами. На фарфорово-бледной коже были заметны следы румян на скулах.

Джорджина выглядела как невинная невеста. Именно так должна выглядеть молодая герцогиня. Она, бесспорно, была прелестна.

Но Саймону она была не нужна.

– Вы могли бы стать прекрасной герцогиней Трент, – продолжил он тихо, не отрывая взгляда от ее лица.

Это было чистой правдой. Репутация мисс Стенли была безупречна. Она считалась одной из самых желанных молодых невест: образованная, имеющая способности к музыке и рисованию, обученная вести хозяйство и происходящая из семьи с огромными деньгами и связями.

Настоящая герцогиня Трент!

Джорджина застыла. Ее розовые губки приоткрылись, но она не произнесла ни звука.

Для Саймона этого было вполне достаточно.

– Ваш отец уже дал свое согласие, – сказал он спокойно. – И теперь я хочу спросить вас. Мисс Джорджина Стенли, вы согласны стать моей женой?

Несколько секунд она сидела неподвижно. Затем ее стройная шея сделала глотательное движение. Она сжала губы и кивнула.

– Да, ваша светлость, – ответила она внезапно севшим и дрогнувшим голосом.

В этот момент Саймон действительно поверил, что она не знала о плане отца, с помощью которого его вынудили сделать это предложение.

Саймон заставил себя улыбнуться. Любая женщина, которая только что приняла предложение руки и сердца, заслуживает как минимум улыбки. Затем он встал, подошел к ней и подал руку, помогая подняться. Она была ниже Сары и не такая крепкая. Саймон посмотрел на эту нежную фарфоровую куклу и крепче сжал ее руку.

Она смотрела на него своими ясными, обрамленными темными ресницами глазами и растроганно моргала. Ее глаза казались ярче, чем у Сары, но были какими-то стеклянными и прозрачными.

Саймон провел несколько ночей на этой неделе, глядя в глаза Сары, падая в сложную глубину ее души. Но – господи, помоги! – он только что сделал предложение другой женщине! Поэтому сейчас думать о Саре просто недопустимо. И все равно ее образ вставал перед ним, заслоняя собой лицо Джорджины Стенли.

Пытаясь избавится от него, Саймон поднял руку Джорджины и поцеловал.

– Мисс Стенли, вы сделали меня счастливейшим из мужчин, – солгал он.

– Джорджина, – прошептала она. – Теперь, когда мы помолвлены, вы можете называть меня Джорджиной, ваша светлость.

Она посмотрела на него своими блестящими глазами, и Саймон знал, чего от него ждут.

– Джорджина, – повторил он. – А вы можете называть меня… Трент.

Только не Саймон! Так звала его Сара. Она одна имела на это право. А впрочем, нет. Сара не будет больше его так называть. Прошлой ночью он лишил ее этого права.

– Очень хорошо… Трент.

Джорджина запрокинула голову и закрыла глаза. О боже! Она ждала поцелуя.

Саймон сделал небольшой шаг назад, все еще держа ее за руку. Он не мог ее поцеловать. Не сейчас. Не все сразу.

Он скривил губы в улыбке и бодро воскликнул:

– Мы должны немедленно найти ваших родителей и сообщить им счастливую новость!

На мгновение на лице Джорджины появилось выражение разочарования, но затем оно разгладилось вновь. Он ободряюще сжимал ее руку.

– О да! – весело сказала она. – Давайте!

Они вышли из розовой гостиной и отправились на поиски лорда и леди Стенли. Саймон расправил плечи и пошел навстречу своей судьбе с высоко поднятой головой. Но часть его чувствовала, что это был смертный приговор.

А другая его часть уже умерла.

Сара наконец смогла взять себя в руки. На это потребовалось время. Значительно больше времени, чем она надеялась.

Утром Сара пожаловалась на головную боль и осталась в постели. Встала она очень поздно. Когда они с Эзме завтракали, а точнее, уже обедали в столовой, Сара уговорила ее отменить на сегодня все визиты и встречи. Эзме согласилась, но глядела на Сару с явной тревогой.

– Что с тобой? – спросила она Сару, затем нахмурилась еще сильнее. – Это кучер? Роберт Джонстон? Он позволил себе…

– О господи, Эзме, нет! – пробормотала Сара, ковыряя вилкой в еде. – Роберт Джонстон? С чего вы вообще про него вспомнили?

– Ты ему явно нравишься, – карие глаза Эзме сверкнули.

Сара покачала головой. С тех пор как они приехали в Лондон, она почти не разговаривала с ним. За исключением вежливой благодарности, когда он их с Эзме привозил куда-то.

– Я так не думаю.

– Точно тебе говорю! – Эзме, казалось, была абсолютно в этом уверена. – Ты видела, как он на тебя смотрел, когда помогал сесть в карету после нашего вчерашнего визита к миссис Темплтон?

Сара потерла висок. У нее и вправду болела голова, так же как и сердце.

– Нет, я не видела, – ответила она спокойно. – И как же он на меня смотрел?

– Боже, Сара! Да ты просто слепая! Он без ума от тебя!!!

– Не совсем. – Сара посмотрела на двух бесстрастных лакеев, стоявших у двери.

Ни один из них не смотрел на Сару, но она знала, что они водили дружбу с Робертом. Слуги герцога Трента имели хорошую выучку и всегда вели себя очень сдержанно. Один из них точно мог слышать их разговор. Вот так и рождаются слухи.

– Хм, – Эзме наклонилась и заговорщицки зашептала с лукавой ухмылкой на лице. – Знаешь, Сара, твое поведение последнее время было довольно странным. Я начала думать, что у тебя что-то есть с этим мистером Джонстоном. – Она откусила кусочек тоста, проглотила, запила его шоколадом и снова усмехнулась. – Говори что хочешь, Сара, но я-то вижу, что ты влюблена.

– Миледи! – Сара сделала предупреждающий жест в сторону лакеев, широко открыв глаза, но Эзме просто рассмеялась.

– Вы оба смотритесь очаровательно. И если с моей помощью это дело сдвинется с мертвой точки, то так тому и быть.

Сара задумчиво смотрела на Эзме и думала о том, что та даже не представляла, насколько была права… и не права. Она предположила, что все дело в Роберте, с которым Сара почти не разговаривала. Юной леди даже в голову не могло прийти, что человек, вызвавший изменения в поведении Сары, на самом деле является ее братом.

Эзме никогда бы не поверила, что Сара была с Саймоном, потому что герцог не может обратить свое внимание на дочь садовника. Вот кучер – да, это другое дело. Дочь садовника и кучер – то, что естественно укладывалось в голове Эзме.

Сара слегка улыбнулась. «Спасибо, миледи, что напомнили мне мое место», – подумала она.

После завтрака они перешли в гостиную, где Эзме собиралась продолжить работу над очередной историей. Сара попыталась читать, но каждое слово было как будто окружено ореолом, поэтому она закрыла глаза и отложила книгу. Затем взяла корзинку с вязаньем. Сара вязала чулки для учеников школы слепых. Ее глаза чуть опухли, и зрение было рассеянным. Из-за этого она сделала пару ошибок, чего обычно с ней не случалось. Однако она продолжала упорно вязать.

– Сара?

– М-м?

– Я ведь делаю все лучше?

Сара непонимающе посмотрела на Эзме, которая прижимала к груди свою тетрадку.

– Вы о чем?

– Я имею в виду, лучше, чем в прошлом году. Ну… с людьми.

Выражение лица Сары смягчилось.

– Да, миледи. Вы совершенствуетесь с каждым днем, с момента нашего прибытия в Лондон.

Эзме облегченно вздохнула и, помолчав, добавила:

– Я стараюсь.

– Я знаю.

– Просто сейчас… без мамы, я чувствую, что это мой долг. Я должна занять ее место. Она была такой смелой. Со всеми. Никто в мире не смог бы запугать ее.

Сара и сама не заметила, когда они все начали говорить о герцогине в прошедшем времени.

– Очень верно, миледи. Действительно, вы уже делаете все очень хорошо. И не только на общественных мероприятиях, но и в благотворительных проектах вашей матери, которые вы приняли на себя. Она гордилась бы вами.

– Ты правда так думаешь?

– Я уверена. И ваш брат тоже гордится вами.

Лицо Эзме посветлело.

– Он тоже?

– Да, – уверенно сказала Сара. Они не раз обсуждали с Саймоном успехи его сестры.

Эзме всплеснула руками.

– Ах, ты не можешь знать об этом! Ты когда-нибудь разговаривала с Трентом? Его никогда нет дома, а на светских мероприятиях он с нами почти не разговаривает.

Сара опустила глаза и пожала плечами.

– Я вижу, с какой гордостью он каждый раз смотрит на вас, – тихо проговорила она.

Раздался стук в дверь, и вошел Тремейн.

– Миледи, прибыла леди Стенли с дочерью. Они спрашивают, сможете ли вы их принять сейчас.

Сара замерла. Все ее тело омертвело, кроме сердца, которое заколотилось так сильно, что стало удивительно, почему Тремейн не слышит этот грохот на другом конце комнаты.

– Конечно, – чувствовалось, что после разговора с Сарой у Эзме прибавилось уверенности в себе. – Пожалуйста, пригласи их.

Тремейн поклонился. Когда за ним закрылась дверь, Эзме повернулась к Саре с широко раскрытыми глазами:

– Ох, Сара, прости, я совсем забыла про твою головную боль!

Сара уставилась на свои вязальные спицы.

– Не волнуйтесь.

Она старалась говорить спокойно. Но ей это не удалось.

Джорджина Стенли готовилась стать герцогиней Трент, хозяйкой Айронвуд-Парка. Саре придется к ней привыкнуть. Но она не ожидала, что придется начинать так быстро.

Неуверенный ответ Сары не убедил Эзме. Она нахмурилась.

– Может быть, тебе стоит пойти наверх и отдохнуть? Я сама справлюсь с дамами Стенли. Я думаю.

Это была отличная идея.

– Да, наверное, вы правы, – согласилась Сара.

Она взяла недовязанные чулки, пряжу и спицы и засунула их в корзину, не заботясь о том, что все может спутаться, и неуверенно встала. Но в этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвалась мисс Стенли. Было такое ощущение, что она пробежала, как спринтер, расстояние от прихожей до гостиной.

И сразу, не снижая темпа, быстрым шагом она направилась к Эзме. Простирая вперед руки, мисс Стенли воскликнула задыхаясь:

– Леди Эзме, мы станем сестрами!

Эзме нахмурилась.

– Сестрами? Вы…

В этот момент в дверях появилась леди Стенли, запыхавшаяся, но сияющая.

– Да, – прямо с порога вступила она в разговор, – Джорджина только что приняла предложение вашего брата!

– Герцога Трента! – добавила мисс Стенли, как будто Эзме могла забыть, кем был ее брат.

– Ох! – с широко открытыми от неожиданного сюрприза глазами Эзме повернулась к Саре.

Сара не могла ответить ей тем же. Она была слишком занята тем, что собирала остатки своего самообладания.

Эзме медленно поднялась. Мисс Стенли бросилась ей на шею, повторяя:

– Сестры! Я так счастлива! Мы были такими хорошими подругами, а теперь станем сестрами!

Эзме бросила еще один взгляд на Сару. На этот раз она смотрела с недоумением. Сара понимала ее. Никогда мисс Стенли не была подругой сестре герцога.

– Э… хорошо. Поздравляю! – сказала Эзме, борясь с неловкостью.

Когда мисс Стенли, наконец, отпустила Эзме, ее место заняла леди Стенли. Обнимая Эзме, она объявила:

– Вы можете называть меня мамой, дорогая.

Эзме напряглась от этих слов. Даже находясь от нее в нескольких футах, Сара заметила это.

Но дамы Стенли ничего не замечали.

– А меня зовите просто Джорджина! – воскликнула мисс Стенли.

– Да. Хорошо. Понятно, – Эзме отстранилась от пожилой женщины, не предложив им обеим называть себя «просто Эзме».

– Как замечательно! – сказала Сара дамам, стараясь сохранять твердость в голосе. – Какие прекрасные новости! – Она указала на диван. – Присаживайтесь, пожалуйста. Может быть, приказать подать чай?

– Спасибо, мисс Осборн, – ответила леди Стенли. – Да, чай будет в самый раз.

Сару плохо слушались ноги, когда она пошла распорядиться насчет чая. Вернувшись назад, она услышала голос леди Стенли:

– …согласился сыграть свадьбу осенью. Чем раньше, тем лучше. Свадьба осенью в Котсуолдс – это так прекрасно!

– Да, а до свадьбы мы будем жить в Айронвуд-Парке, – сказала мисс Стенли.

– Да? – спросила Эзме.

Мисс Стенли пожала плечами.

– Ну конечно. Теперь, когда мы помолвлены, нет никаких причин оставаться в Лондоне, среди этой гари и пыли. Мама считает, что деревенский воздух будет способствовать улучшению цвета моего лица перед свадьбой.

Сара отметила, что цвет лица этой юной леди и так идеален. Как можно его улучшить?

– А почему вы не хотите поехать в дом вашего отца? – спросила Эзме.

Мисс Стенли поморщилась.

– Мы не планировали возвращаться туда из Лондона, по крайней мере до августа. Там ободрали все стены, чтобы обновить декор и перекрасить.

– Ах, – вздохнула Эзме.

– Запахи краски и обоев способны испортить чистый деревенский воздух. Наш дом будет совершенно непригоден для жизни как минимум до декабря.

– Понятно. И поэтому Трент предложил вам пожить в Айронвуд-Парке?

– Именно так. Мы обе пробудем там все лето, – сказала леди Стенли. – Его светлость пообещал посещать нас как можно чаще, до тех пор пока парламент не удалится на каникулы. А затем он присоединится к нам навсегда! – Сложив руки на груди и наклонившись вперед, она добавила: – Он сказал мне, что планирует отправить вас домой на следующей неделе, чтобы вы были с нами и помогли Джорджине освоиться в ее новом доме. Правда, это чудесно?

– Ах, Эзме, – захлопала в ладоши Джорджина, забыв сказать «леди», хотя Эзме и не давала ей пока такого права, – это будет совершенно замечательно! Вы познакомите меня там со всем, до того как я возьму управление имением в свои руки.

Саре очень не понравилось, как это прозвучало.

Хотя практически с самого переезда в Айронвуд-Парк Сара понимала, что это неизбежно. Однажды Саймон женится и вместо старой герцогини, которая относилась к ней почти как к собственной дочери, появится новая.

– Да. Разумеется, – сказала Эзме, пытаясь быть вежливой, хотя некая беспардонность гостей ее явно шокировала.

– Только не говорите мне, что хотите остаться в Лондоне! – воскликнула леди Стенли. – Все мы знаем, что вам здесь… немного некомфортно. – Она наклонилась и погладила Эзме по коленке. – Мне очень жаль, что ваша неловкость на публике стала предметом всеобщего обсуждения. Я уверена, скорый отъезд для вас станет большим облегчением.

Эзме побледнела, и, заметив это, Сара просто возненавидела пожилую леди.

В ответ на слова матери мисс Стенли энергично закивала.

– Безусловно, в Айронвуд-Парке вам будет привычнее и комфортнее.

– Да, наверное, вы правы, – еле слышно пролепетала Эзме.

Сара видела, что вся уверенность, которую Эзме взращивала несколько недель, теперь оказалась полностью разрушена.

Принесли чай, и дамы проболтали еще минут пятнадцать. Потом, спохватившись и заявив, что им нужно еще встретиться с массой людей и написать много писем, дабы поделиться замечательной новостью, скрылись так же быстро, как и появились. Прежде чем уйти, они пообещали, что обязательно зайдут к Эзме до своего отъезда в Котсуолдс.

После их ухода Эзме и Сара несколько минут сидели в тишине. Сара не знала, о чем в этот момент думала Эзме. А у нее в голове крутилась только одна мысль: «Почему Саймон должен жениться на этой Джорджине Стенли, чтобы спасти свою семью?» Предположение, что он жертвует собой из-за очередного проступка Люка, казалось сейчас абсолютно нереальным.

Наконец Эзме посмотрела на Сару. На ее губах Сара увидела некое подобие скептической усмешки.

– Ну что же, – задумчиво проговорила Эзме, – я бы не выбрала брату такую невесту, но это его выбор, а не мой.

«И не мой», – подумала Сара.

– Она красивая и уверенная. Именно такую жену мама всегда хотела для него. – Эзме пожала плечами. – Ну что же. Похоже, эти дамы были правы насчет меня и Лондона. Я рада, что мы уезжаем так рано. Прежде чем я опять сделаю что-нибудь ужасное, из-за чего моему брату станет стыдно, как в прошлом году.

Эзме сказала это с грустной улыбкой, опустив плечи. Сара не могла бы сказать определенно, чего было больше в ее словах – облегчения или горечи поражения.

– Мы едем домой, Сара. И если честно, я не буду жаловаться, если больше никогда не смогу сюда вернуться.