Вся семья сидела в гостиной в ожидании обеда. Также присутствовал лорд Стенли, приехавший поздно вечером накануне. Сегодня с утра Саймон с Джорджиной вместе с лордом и леди Стенли выезжали на пикник, на северный берег ручья. Герцог показывал им свои владения. Когда начался дождь, они спешно вернулись домой, но все равно успели промокнуть. Помывшись и переодевшись, они отдыхали на мягких и удобных диванах гостиной, обитых изысканным голубым шелком, и разговаривали с братьями Саймона и Эзме о предстоящей свадьбе.

Саймон втайне надеялся, что ему еще удастся проехаться верхом под дождем. Но нет, Джорджина и леди Стенли все продолжали и продолжали обсуждать, кого следует пригласить на свадебный банкет.

– Да, лорда Грейнджера обязательно, – сказал Саймон в ответ на вопрос леди Стенли.

Он не спеша подошел к одному из окон, чтобы посмотреть на дождь, капли которого струились по листьям деревьев. Когда он проходил мимо Марка и Тео, они сочувствующе взглянули на него.

Марк и Тео действительно были очень похожи. Они походили друг на друга значительно больше, чем на других братьев и сестру. Теперь Саймон знал почему. Возможно, только они двое имели одних и тех же родителей.

Они не знали об этом. Саймон мучился тем, что он не рассказал им правду. Но он не знал даже, как подойти к этой скользкой теме.

Герцог вздохнул, раздвинул шторы и посмотрел на серость за окном. Это был долгий день. И трудный. Атмосфера между ним и Стенли накалялась с самого завтрака. Все было на грани.

Саймон ненавидел это семейство с каждым днем все больше. Стиснув зубы, он стоически старался выполнить свой долг, но каждый раз, видя самодовольное победное выражение на лице Стенли, ему хотелось повалить его на землю и выбить эту ухмылку с его лица.

Герцог тосковал по Саре. По ее улыбке и ее запаху. По ее мягкой коже, влажной после соития. Она полностью принадлежала ему всего две недели. Но эти недели навсегда отпечатались на его теле и в его душе. Саймон не забудет их никогда. Наверное, ничего лучше с ним в жизни уже не случится.

– Как вы думаете, Трент?

Голос Стенли вывел его из задумчивости, и он повернулся к отцу своей невесты.

– Что?

– Джорджина хотела бы сделать что-то необычное на свадьбе. Вместо одной подружки невесты она хочет иметь дюжину, – сказала леди Стенли.

Дюжина подружек. Да, это будет шоу десятилетия.

Он склонил голову и обратился к своей невесте.

– Конечно. Все, что пожелаете.

Джорджина захлопала в ладоши.

– Они все будут одеты в простые белые платья. И мой подвенечный наряд серебряного цвета будет сверкать на их фоне, как яркая звезда.

Саймон изобразил на лице улыбку.

– Чудесно.

И тут дверь резко и с грохотом распахнулась. Саймон обернулся на шум, а кто-то – кажется, Эзме – ахнул от удивления.

На пороге стояла Сара. Вода ручьями стекала с ее накидки, мокрые волосы были всклокочены, а в голубых глазах застыло какое-то дикое выражение. Ее взгляд блуждал по помещению, пока не остановился на Саймоне.

– Ваша светлость…

Ее голос звучал сдавленно и эмоционально.

– Ради бога! – воскликнула леди Стенли. – Что все это значит?!

Краем глаза Саймон заметил, что она поднялась с дивана. Но он не мог оторвать взгляд от Сары. Ее грудь вздымалась от волнения. Обычно на публике Сара вела себя очень сдержанно. Видимо, случилось что-то действительно серьезное.

– Сара… что с тобой?

– Ваша светлость, – с трудом выговорила она, – мне нужно… нам нужно…

Ее взгляд заметался по комнате. Она дрожала всем телом. Замерзшая и мокрая, она была ужасно чем-то расстроена.

Саймон шагнул вперед.

– Так что случилось?

– Я… я… – Она обняла руками свои плечи, пытаясь сдержать дрожь. – Мне нужно поговорить с вами.

– Это настолько срочно, что вы не смогли найти время, чтобы привести себя в порядок? – сухо поинтересовался лорд Стенли.

– Вы намочили персидский ковер, девушка, – вставила леди Стенли.

И еще словно издалека он услышал шипение Джорджины:

– Какая наглость, врываться к нам подобным образом! Вы можете себе представить?

Саймон резко повернулся к своей будущей жене.

– Мисс Осборн является одной из самых ценных и уважаемых сотрудниц в этом доме. И если ей есть что сказать мне, она имеет на это полное право.

– Трент, – возразила леди Стенли, – это недопустимо! Она всего лишь горничная и не может вот так врываться в гостиную, как грязное дикое животное. Если случилось что-то важное, она должна сообщить об этом тому, кто выше ее по должности. И если этот человек сочтет необходимым, то он уже потом доложит вам. Я терпеть не могу, когда слуги ведут себя так нагло! А эта дама, в частности, уже не первый раз в моем присутствии забывает, где ее место!

– И в моем тоже! – добавила Джорджина чопорно.

Сара, стоявшая в дверях, выглядела такой одинокой и испуганной, что у Саймона сжалось сердце. Она нуждалась в его защите, здесь и сейчас.

Сначала он повернулся к леди Стенли.

– Это мой дом, миледи, и я буду решать, кому и что здесь позволено, а что нет. И никто, кроме меня, не будет командовать в моем доме.

– Конечно, но я…

– И вы, – перебив ее, он повернулся к Джорджине, – будете относиться ко всем в Айронвуд-Парке с должным уважением.

Не дожидаясь ее ответа, Саймон повернулся к остальным и сказал:

– Прошу простить меня. Не уверен, что вернусь к обеду. – И наконец, обращаясь к Эзме, он добавил уже почти спокойно: – Попроси миссис Хоуп приготовить теплые полотенца и чай. И пусть все это доставят в библиотеку.

Она кивнула:

– Хорошо.

Может быть, Саймону показалось, но Эзме улыбалась краешками губ. Сейчас не было времени анализировать ее поведение. Он подошел к Саре.

– Прошу простить… за все это.

– Да… все в порядке. – Ее зубы застучали, и она стиснула челюсти.

– Поспеши, Эзме. Она холодная, как лед.

Саймон с Сарой вышли из гостиной и направились в сторону библиотеки, а Эзме побежала на кухню искать миссис Хоуп. Пока они шли, он снял свой фрак и накинул на трясущиеся плечи Сары, пытаясь хоть как-то ее согреть до прибытия чая и полотенец. Бартона хватил бы удар, если бы он увидел такое обращение с фраком, но Саймону было наплевать на это.

Он проводил Сару в библиотеку, держа за плечи, и усадил в одно из теплых розовых бархатных кресел у камина. Затем наклонился, чтобы разжечь огонь. Через несколько секунд все было готово, и герцог повернулся, отряхивая руки. Присев перед Сарой и глядя ей в лицо, он взял ее холодные руки в свои и начал растирать. Какой же она выглядела измученной…

– Что случилось, Сара? – тихо спросил Саймон. – Почему ты была под дождем?

– Я… – Сара отвела глаза, – я кое-что узнала… о Стенли и о герцогине… И мы можем узнать еще больше. Возможно, мы сможем найти вашу мать.

Саймон поднялся и поставил стул рядом с ней.

– Расскажи мне все.

– Я случайно подслушала, как мисс Стенли говорила со своей матерью о месте под названием Бордсли-Грин.

Он снова взял ее руки и начал тереть, пытаясь согреть.

– Да, я слышал об этом месте. Это дом недалеко от Ворчестера.

– Они говорили о том, кого они знают и кто живет в этом месте. Они не хотели, чтобы кто-то узнал о нем.

Саймон продолжал активно растирать ее руки.

– Я не понимала, о чем они говорят. Но я точно слышала раньше о Бордсли-Грин. И только сегодня утром я вспомнила, что и где о нем слышала. Дело в том, что там жила мать лакея вашей матери Джеймса. Этим утром я поехала туда, чтобы все проверить. Оказалось, что Джеймс навещал там свою мать в прошлом месяце и его также ждут там завтра. Похоже, он жив. Я не знаю, где он живет, но завтра он должен приехать в Бордсли-Грин. Если вы перехватите его там, вероятно, он сможет пролить свет на исчезновение вашей матери.

Саймон несколько секунд сидел молча, обдумывая услышанное, а затем тихо спросил:

– Ты проделала весь этот путь в одиночку?

– Да, – Сара вздрогнула. – Роберт Джонстон отвез меня туда. Нам потребовалось много времени на обратную дорогу из-за дождя и грязи.

– Почему ты не сказала мне сразу? Тебе нет необходимости делать это все самой.

– Вы были заняты с мисс Стенли, – прошептала она.

В ее глазах было столько боли, что Саймон с трудом сохранял контроль над собой.

– И еще… там я нашла человека, которого Стенли пытаются скрыть.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Бертрам Стенли. Старший брат Джорджины. Он жив.

– Что?

– Они говорят всем, что он умер, но это не так. Он жив, его держат в Бордсли-Грин.

– Какого черта?

– Они не хотят, чтобы наследником барона был умственно отсталый, ваша светлость. Если все будут считать Бертрама мертвым, то наследником становится младший брат мисс Стенли.

– Господи, – пробормотал Саймон, – их эгоизм и коварство не знают границ.

Он взглянул на Сару, но она неотрывно смотрела на огонь. Раздался стук в дверь, и Саймон выпустил ее руки из своих. Горничная с лакеем принесли чай и полотенца. Пока горничная расставляла чайный сервиз, Саймон взял полотенца у лакея и обернул ими Сару. Она сидела неподвижно, выпрямившись, глядя в очаг. Сара не хотела, чтобы вошедшие слуги заметили ее эмоции.

– Вы можете идти, – сказал им Саймон.

Они поспешили удалиться, и Саймон сам разлил чай. Он положил в чашку кусочек сахара, так, как любила Сара, и подал ей.

– Ты в порядке? – спросил он ее.

– Да, – дрожащим голосом ответила Сара.

Было видно, что это ложь, и Саймон нахмурился.

– Завтра я поеду в Бордсли-Грин, – сказал он.

– Да.

– Я поговорю с Джеймсом и посмотрю на Бертрама Стенли.

Она кивнула.

Он снова взял ее руку. Сара была уже немного теплее.

– Я позабочусь обо всем, Сара. Я выясню, что Джеймс знает о моей матери.

Она прикусила нижнюю губу.

– Все будет хорошо.

Сара посмотрела в сторону, не веря ему.

– Это все? Или ты что-то еще хотела мне сообщить?

Она выдержала долгую паузу, прежде чем ответить. Потом повернулась к Саймону медленно, словно двигалась в липком сиропе, и тихо произнесла:

– Нет, ваша светлость. Это все.

– Это Сара Осборн, не так ли?

Саймон оторвал взгляд от своего бокала и, прищурившись, посмотрел на брата. Он сидел, ссутулившись в бархатном кресле в темной библиотеке. Огонь почти погас и уже не давал тепла. В воздухе распространялся холод, но Саймон не замечал этого.

– О чем ты говоришь? – спросил он Сэма.

Со вздохом Сэм опустился в кресло, в котором раньше сидела Сара. Оно, вероятно, было еще влажным, но Сэм проигнорировал это. В этом был весь Сэм. Он никогда не заботился о внешнем комфорте и никогда не жаловался. Однажды он вернулся с материка с огнестрельной раной в плече. Рана гноилась и зажила только через несколько месяцев. За все это время Сэм не пожаловался ни разу.

– Сара Осборн, – повторил Сэм, – та женщина, о которой ты не захотел говорить мне, когда рассказал об угрозах Стенли.

О боже! Неужели он так явно выдал себя сегодня днем? Если это так, то что же тогда думают остальные?

А потом вдруг Саймон понял. Ему было все равно. Ему наплевать, даже если весь мир узнает, как он относится к Саре.

В этот момент как будто большой груз свалился с его плеч. Герцог посмотрел на брата с каменным лицом и ответил:

– Да.

Сэм наклонил голову. Саймон не мог разглядеть в сумраке выражение лица брата, но видел, что глаза его сверкнули.

– Трент, – сказал Сэм очень тихо, – флиртовать со слугами не в твоем характере.

Волна ярости захлестнула Саймона. Он вскочил со стула, все еще сжимая в кулаке бокал с бренди. Холодная жидкость выплеснулась ему на руку.

– Не говори так, Сэм!

Сэм остался сидеть, глядя герцогу в глаза.

– Почему? Разве это не то, что ты делаешь?

– Нет! – взревел Саймон.

Он подошел к столу и со стуком поставил на него свой бокал, затем повернулся к брату.

– Я ни с кем не развлекаюсь. И черт возьми, если кто-нибудь еще назовет Сару прислугой, он получит от меня по морде.

– Тогда как назвать то, что ты с ней делаешь?

– Прекрати, – прорычал Саймон. – Ты пришел сюда и обвиняешь меня в развлечениях со слугами, хотя чертовски хорошо знаешь, что на самом деле все совсем не так.

– Если это не развлечение, то что? – продолжал настаивать Сэм. – Только не говори мне, что ты собирался жениться на ней, если бы не угрозы Стенли.

– Жениться? – Саймон покачал головой, словно разгоняя туман в своих мыслях, и уставился на брата.

– Я вижу, – мягко продолжил Сэм, – эта мысль даже не приходила тебе в голову. Разумеется. Сара слишком низкого происхождения, чтобы рассматривать такую нелепую идею.

– Я… – начал было Саймон и замолчал.

Сэм был прав. Эта мысль действительно не приходила ему в голову. Ни разу.

– Ее нельзя рассматривать как потенциальную супругу, – продолжил Сэм. – Какое потомство она принесет? Ее происхождение слишком далеко от аристократических кровей. Только истинная леди может быть твоей женой. Ведь так, Трент? Только та, которая была рождена для этого, которая имеет безупречную родословную. Ты никогда не смог бы жениться на такой женщине, как Сара Осборн. Ты должен считать себя счастливчиком, обручившись с Джорджиной Стенли.

Какая-то часть разума Саймона твердила ему, что Сэм только что грубо оскорбил его. Но большая же часть была занята обдумыванием мысли, которая всегда лежала на поверхности, но не приходила ему в голову, пока Сэм не озвучил ее. Он может жениться на ней! Жениться на Саре!

Саймон может сделать ее своей женой, чтобы провести рядом с ней всю оставшуюся жизнь. Засыпать рядом каждую ночь и просыпаться рядом каждое утро. Иметь общих детей. Состариться вместе. Иметь возможность совершенно открыто любить ее. Сделать ее своей герцогиней.

Эти мысли немного успокоили герцога. В отличие от мыслей о женитьбе на Джорджине, которые всегда злили его и отдавались болью в сердце, идея сделать Сару своей женой была бальзамом для его души.

Всю свою жизнь Саймон придавал слишком большое значение таким вещам, как аристократическая кровь и родословная, как верно заметил Сэм. Но не теперь. Сейчас ему было плевать на все это. Он понял, что есть вещи гораздо более важные, чем происхождение. И этим летом он получил массу доказательств того, что кровь многих аристократических родов была испорченной.

Жениться на Саре!

Но это невозможно, ведь Саймон помолвлен с другой.

В отчаянии он запустил руку в волосы и отвернулся от брата.

– Это спорный вопрос, – резко сказал он. – Уже слишком поздно для подобных разговоров.

– Хорошо. Конечно. Только скажи мне одно, Трент, что ты делаешь с Сарой, если это не просто развлечение?

– Я… – Он не договорил.

Помолчав секунду, Саймон потер виски и сказал:

– Я пытаюсь делать то, что правильно. То, что ты мне советовал. Я женюсь на Джорджине Стенли, чтобы спасти моих братьев и сестру от позора.

– Но что будет с Сарой?

Саймон с трудом сглотнул. Внутри него бурлили эмоции, которым он не осмеливался дать названия. После долгой паузы он сказал:

– Я причиню ей сильную боль.

Как он причинял боль себе. Им обоим.

– Мне нравится Сара, – тихо сказал Сэм. – Она всем нравится.

– Только не Стенли.

– Ты же знаешь, я не имею в виду Стенли. Она нравится всем нам, и никто из нас не хочет, чтобы она страдала.

– Черт побери, ты думаешь, я хочу этого?!

– Ты говоришь, что это не просто развлечение? Что у тебя к ней настоящее чувство? Неужели твоя аристократическая гордость способна снизойти до этого?

Саймон выпрямился.

– Общество считает, что она ниже меня, но это не так. Мы равны во всем.

Сэм откинулся на спинку кресла, как будто слова Саймона ударили его по лицу. Он был поражен. В комнате повисла тишина.

Наконец Сэм сказал:

– Если ты не хочешь, чтобы она страдала, тебе придется положить всему этому конец.

Саймон оперся руками о стол красного дерева и спросил:

– И что ты предлагаешь мне сделать? Пожалуйста, одари меня своей мудростью, потому что я чертовски нуждаюсь в мудром совете в данный момент.

Сэм медленно покачал головой.

– Здесь нет решения, которое бы сделало счастливыми всех. Хуже того, я не вижу решения, которое бы не привело к скандалу, достойному нашей матери. Но ты должен исправить это, Трент.

Саймон посмотрел на свои руки. Потом медленно поднял взгляд, пока не встретился глазами с братом.

– Да, ты прав.

На следующий день Сара обедала, сидя на кухне, когда вошел Роберт Джонстон. Она попыталась улыбнуться в знак приветствия. За последние сутки ей так и не удалось заставить себя улыбаться. С тех пор как Сара поняла, что беременна, она ходила мрачнее тучи. Люди замечали ее настроение, но она не представляла, как с этим справиться.

Беременность должна приносить радость и предвкушение, но Сара чувствовала лишь страх и ужас. Ее пугало то, что Джорджина Стенли собиралась выгнать ее из Айронвуд-Парка. Еще вчера утром Сара считала, что у нее масса вариантов найти хорошее место в другом доме. Пока она была одна, все бы получилось. Но теперь, если с ней будет незаконнорожденный ребенок, ее шансы разлетятся, как семена одуванчика на ветру.

Она даже не представляла, что ей делать. Куда идти. Кто примет ее теперь. И как она будет выживать с младенцем на руках.

Сара хотела все рассказать Саймону вчера, когда рассказывала о своей поездке в Бордсли-Грин, но не смогла. У него были слишком сильные чувства долга и приличия и кто знает, что бы он сделал? Если бы он решил в такой ситуации поступить «правильно»: бросить Джорджину Стенли и жениться на ней, то разразившийся скандал уничтожил бы его и его семью. Сара не могла так поступить с ним. С ними со всеми.

Или если Саймон не стал бы рассматривать вариант женитьбы на ней, то смог бы скрытно поселить ее где-нибудь далеко в небольшом доме и содержать их с ребенком.

Эта мысль, пришедшая Саре в голову сразу после завтрака, вызвала ужасные спазмы у нее в животе, и ей пришлось бежать выпускать обратно содержимое желудка. После она долго стояла, оперевшись о дверь уборной, понимая, что это было дополнительное подтверждение ее беременности. Однако все обдумав, Сара поняла, что не может принять такой вариант и стать содержанкой Саймона.

Она была слишком гордой, чтобы вот так где-то прятаться. И Саймон тогда стал бы стыдиться ее. Однако исходя из реалий, Сара призналась себе, что это может стать для нее единственным выходом. Если встанет выбор между тем, чтобы принять его благотворительность или отправиться в богадельню, ее гордости придется перетерпеть этот удар.

Сейчас Сара приклеила на лицо улыбку и поздоровалась:

– Добрый день, Роберт.

– Я так и думал, что ты здесь.

– Да, я здесь. Чем могу помочь тебе? – Она вытерла руки и отодвинула тарелку.

Роберт оглядел кухню. Одна из горничных ела за столом вместе с Сарой, две кухонные служанки месили тесто, и повар, высунув голову из кладовки, внимательно наблюдал за ними.

Роберт вновь посмотрел на Сару.

– У тебя есть время немного прогуляться со мной?

Она не хотела идти с ним, но голова сейчас работала плохо, и она не смогла придумать приемлемый предлог для отказа.

– Возможно, я смогу выделить полчаса.

Его улыбка была ослепительна.

– Замечательно.

Летний день был прекрасен, и можно было гулять без пальто. Они пошли по садовой дорожке к лужайке и дальше, в сторону ручья. Они вышли к ряду ежевичных кустов, растущих вдоль берега, и Роберт, указав на их с Саймоном скамейку, сказал:

– Давай посидим немного.

Сара скованно кивнула в ответ на его вопрошающий взгляд. Они присели на скамейку.

– Вчера я получил удовольствие оттого, что мы весь день провели вместе, – сказал он.

Сара посмотрела на Роберта с удивлением. Вчера она была настолько сосредоточена на собственных переживаниях, что едва его замечала.

– Было очень любезно с твоей стороны проделать со мной весь этот путь.

– Я был счастлив сделать это для тебя. – Сказав это, он немного помолчал и добавил тихим голосом: – Я готов все для тебя сделать, Сара.

Ее сердце бешено забилось, а в животе вновь начались спазмы, напоминая о крошечной жизни, растущей там. Она прижала руку к животу. Ее малыш. Ребенок Саймона.

Обед в желудке, казалось, пришел в движение. Если Сару вырвет прямо здесь, ей будет очень стыдно.

– Роберт, я не…

Он поднял руку.

– Пожалуйста, позволь, я договорю.

Сара закрыла рот, думая только о том, как бы побыстрее закончить этот разговор и вернуться в дом.

Роберт повернулся к ней лицом.

– Я не могу перестать думать о тебе, Сара.

Она старалась дышать равномерно. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Помотав головой в молчаливом отрицании, Сара взглядом умоляла его остановиться. Остановиться прежде, чем он скажет что-то, о чем они оба потом пожалеют. Но он, казалось, не замечал ее молчаливой мольбы.

– Ты прекрасная девушка. Добрая, честная и чистая.

– Нет, – выдохнула Сара, но Роберт поднял руку, снова останавливая ее.

– Ты могла бы стать для меня лучшей спутницей жизни. Я просил у твоего отца твоей руки и сердца, и он дал согласие. – Роберт сделал глубокий вдох. – Сара Осборн, ты сделаешь меня счастливейшим из мужчин? Ты выйдешь за меня замуж?

Сара открыла рот, но не смогла ничего сказать, все слова вылетели из головы. Какой-то дьявол в ее душе откровенно смеялся: «Чистая? Она? Какой замечательный фарс!». Сара мучительно подбирала слова, чтобы связать их в осмысленную фразу.

Наконец она смогла заговорить. Ее голос был низким и скрипучим:

– Но ты же едва меня знаешь.

– Я провел целый день в твоей компании, – с готовностью ответил Роберт. – И мы пересекались раньше множество раз. Я наблюдал за тобой в Лондоне. Учитывая сложную ситуацию, в которую тебя поставили герцог и его сестра, ты вела себя превосходно. Ты оставалась спокойна в любых обстоятельствах. Во всем проявлялись твои чистота, нежность и сострадательный характер.

Она смотрела на него, изумленно моргая. Как будто это был какой-то извращенный сон. Его слова прозвучали так официально. Видимо, Роберт долго репетировал. Сара вновь покачала головой.

– Ты не понимаешь.

Его карие глаза были очень серьезны.

– Почему? Я знаю тебя, Сара. Я уверен, ты станешь прекрасной женой. И твой отец со мной согласен.

Она потерла лоб, представляя, как Роберт спрашивал у отца разрешения жениться на ней. Сара зажмурилась. Ей очень не хотелось причинять Роберту боль, но это должно быть сказано:

– Роберт, я не могу выйти за тебя замуж.

– Ну что ты говоришь? Конечно, можешь!

– Нет. Я действительно не могу.

На его лбу пролегли складки, выдающие его печаль.

– Я дам тебе время на раздумья, сколько захочешь. Буду ухаживать за тобой как полагается. Я сделаю все, что нужно.

– Нет. Этого не случится никогда. Мне очень жаль.

– Может быть, ты все же подумаешь?

– Нет, Роберт.

– Дай мне шанс доказать тебе…

– Нет, – повторила она.

Ее душа рыдала. Как было бы здорово, полюби Сара Роберта. Но нет. Она была уже потеряна для всех безвозвратно.

Роберт покачал головой.

– Я не могу принять такой ответ. В нем нет никакой логики.

– Но я не люблю тебя.

– Я заслужу твою любовь, она придет со временем.

Сара продолжала отрицательно качать головой.

– Я сожалею.

Его рот искривился от злости. Вся мягкость, которая была в его голосе, вдруг исчезла.

– Почему тогда? – Роберт сверлил ее своими темными глазами. – Скажи мне почему?

– Я не могу. Прости.

«Прости, Роберт. Мне так жаль». Но Сара знала, что все извинения в мире не способны спасти ее от его отчаянного взгляда.

Она отвернулась и рассматривала свои руки, сцепленные на коленях, но кожей чувствовала этот взгляд.

Наконец он тихо сказал:

– Это герцог, не так ли?

Каждый нерв в теле Сары вздрогнул, как будто получил разряд тока.

– Что? – Она повернула голову.

– Это герцог. Вы придумали себе любовь с ним.

О Боже! О Господи!

– Я… – Сара яростно затрясла головой, затем чуть успокоилась, собралась и прорычала: – Позволь заметить, что это не твое дело!

– Это уже достаточное подтверждение для меня, – ответил Роберт скрипучим голосом. – Сара, даже если ты была вовлечена в какую-то связь с герцогом Трентом, ты должна понимать, что из этого не может ничего получиться.

Она не могла больше терпеть этого. Она не собиралась сидеть здесь и обсуждать свою любовь к Саймону с Робертом Джонстоном.

– Он никогда не женится на тебе, – продолжал Роберт. – Он никогда не сделает тебя хозяйкой своего дома. Я хочу разделить с тобой все. Мою жизнь. Мой дом. Детей.

Сара посмотрела на него глазами, полными слез.

– Ты не понимаешь, Роберт. Уже слишком поздно.

Впрочем, для них всегда было слишком поздно.

Роберт понял. Она видела, как изменился его взгляд.

– Черт возьми! – прошептал он. – Ты отдала ему все. Так?

Она не ответила.

– Свою любовь. Свое тело.

Сара закрыла глаза. Роберт посмотрел на ее живот, руку с которого она не спускала ни на миг.

– Ты беременна? Да? От него?

Сара уронила голову на грудь, опустила плечи и разрыдалась.