Саймон, проснувшись после короткого беспокойного сна, отправил одного из лакеев передать лорду Стенли, что он будет ждать его в библиотеке после завтрака. Было уже около полудня, когда герцог, сидящий в библиотеке и разбиравший счета, наконец услышал стук в дверь. Стенли выглядел уставшим.

Хозяин предложил гостю сесть, налил выпить и сразу перешел к делу.

– Я не собираюсь жениться на вашей дочери.

Глаза Стенли стали холодными как лед. Он уставился на Саймона, а тот смотрел на него с совершенно пустым и спокойным выражением на лице. Саймон не знал, как долго они сидели и мерили взглядом друг друга.

Наконец, губы Стенли тронула насмешливая улыбка. Когда он заговорил, его голос был мягким и спокойным:

– Вы хорошо подумали, Трент? Вы готовы к последствиям такого решения?

– Это решение сделает счастливыми всех, Стенли. И меня, и вашу дочь.

– Ее счастье связано с предстоящим браком. Она будет счастлива, выйдя замуж за вас.

– Это чепуха. У нее ко мне нет никаких чувств.

Стенли поднял брови.

– Только не говорите мне, Трент, что вам от будущей жены нужна вся эта романтическая чушь! Вы знаете не хуже меня, что в нашем обществе при выборе супругов существуют куда более важные критерии, чем чувства. Например, ваше герцогство.

Губы Саймона дрогнули в подобии улыбки. Да, он имел герцогство, но управлять им он хотел бы только вместе с Сарой. Она справится с этим легко и изящно.

– Я пришел к выводу, что для счастья и благополучия всех людей, которые от меня зависят, мисс Стенли не лучший выбор.

Стенли нахмурился еще сильнее.

– Вы говорите ерунду. Конечно, Джорджина – правильный выбор. Ее с детства готовили именно к этому.

Саймон наклонился вперед, уперевшись локтями в бумаги на своем столе.

– Вы подготовили ее для того, чтобы она стала прекрасной женой, Стенли. Только не моей. Вместе с моим титулом она получит и всю мою семью, с ее репутацией и эксцентричностью.

Стенли пожал плечами.

– Вступление Джорджины в вашу семью только улучшит ее репутацию.

Саймон криво усмехнулся.

– Меня это не очень беспокоит. Видите ли… Я провел большую часть жизни, пытаясь очистить имя моей семьи. И знаете что? Я покончил с этим. Моя семья странная, конечно. Мы все вместе боролись с выпавшими на нашу долю трудностями. Но это моя семья. И если кто-то не любит ее и осуждает, я попросил бы этих людей держаться подальше от Хокинзов.

– На что вы намекаете?

– Я не намекаю. Я говорю вам, что устал от людей, которые пытаются обвинять членов моей семьи в преступлениях против правил вашего приличного общества. Мне надоело! Отныне я не буду исправлять ничьи ошибки. И тем, кто будет осуждать моих родных и моих родителей, я могу сказать только одно: идите к черту!

– Значит, это вы скажете всем, когда будет обнародована тайна происхождения ваших братьев и сестры?

– Я надеюсь, что, как человек чести, вы увидите мудрость в моем решении не жениться на вашей дочери и не станете распространять эту информацию. Нет смысла. Я призываю вас отказаться от идеи губить жизни невинных людей.

– Но мы с вами договорились, Трент!

– Не совсем так. Вы шантажировали меня, пытаясь принудить к этому браку, и я вам поддался на какое-то время. Но не более того.

Стенли допил остатки бренди из своего бокала и резко со стуком поставил его на стол. Затем поднялся и тихо сказал:

– Вы будете сожалеть о своем решении. Попомните мои слова, вы еще пожалеете.

Он развернулся и выбежал из библиотеки, хлопнув дверью так сильно, что задрожали стекла. Саймон посидел какое-то время, собираясь с мыслями, и отправился искать Джорджину. Он нашел ее на лужайке вместе с матерью, Эзме и четырьмя его братьями. Стоял прекрасный летний день, и никто не хотел сидеть в доме. Слуги установили мишени для стрельбы из лука, и вся компания готовилась посостязаться в меткости.

Когда он подошел, Джорджина выпустила стрелу и завизжала:

– Ну, в этот раз я точно попаду!

Марк улыбнулся ей:

– Я тоже на это надеюсь.

Увидев Саймона, Джорджина поспешила ему навстречу. Она была одета в белое платье, отделанное ленточками василькового цвета, которые очень подходили к ее глазам. Ее белокурые волосы блестели под широкополой шляпкой, и на щеках играл здоровый румянец.

Она была похожа на безупречную английскую розу. По крайней мере снаружи. Даже сейчас Саймон не был уверен в глубине души. Она не сделала ему ничего плохого.

– Ах, Трент! Где вы были? У нас тут так весело!

– Да, я вижу, – ответил он, подойдя ближе.

Тео помогал леди Стенли наложить стрелу на тетиву. Эзме стояла, положив лук на плечо и выбирая стрелу на длинном столе. Даже Люк был там, но в стрельбе не участвовал, а просто стоял в тени платана с ухмылкой на лице и потягивал из стакана что-то похожее на лимонад.

Люк встретил взгляд и слегка кивнул. Циничное выражение на его лице не изменилось.

Саймон повернулся обратно к Джорджине и сказал:

– Не хотите ли немного пройтись со мной?

– О… конечно. – Она бросила тоскливый взгляд в сторону стола, где Эзме и Тео обсуждали стрелы. – Мама! Трент и я собираемся прогуляться. Мы вернемся… – Она вопросительно посмотрела на Саймона.

– Скоро, – сказал он.

– Скоро, – крикнула Джорджина.

– Ах, гуляйте, сколько захотите, – пропела леди Стенли в ответ, помахав им рукой.

Подав Джорджине руку, Саймон пошел в обход, стараясь не попасть под стрелы Эзме и Тео. Они шли обратно в сторону дома. Поднявшись на мостик, перекинутый через ручей, герцог остановился, положил руки на перила и стал смотреть на водный поток. Джорджина сделала то же самое.

Перед ними по обоим берегам росли ивы. Они наклонились к воде и тянули друг к другу через поток свои тонкие ветви, как любовники, ищущие ласки.

Саймон понимал, что нет смысла начинать пустую светскую беседу, чтобы отсрочить неизбежное. Поэтому он сразу перешел к делу:

– Джорджина, я думаю, будет лучше, если мы расторгнем нашу помолвку.

Ее розовые губы приоткрылись, и она внимательно посмотрела на него.

– Что?! – наконец, выдохнула она.

– Я не могу жениться на вас.

– Нет! Вы можете!

– Мне очень жаль, но не могу.

– Почему?!

Саймон пытался говорить нежно:

– Мне, правда, жаль, но я не люблю вас.

– Ох. – Джорджина выдохнула, казалось, с облегчением, и ответила таким же нежным тоном, поглаживая его руку: – Все в порядке, Трент. Я тоже не люблю вас. Но такая мелочь не может помешать нашему браку.

Ее слова ошеломили его на мгновение, но он быстро пришел в себя.

– Вы не понимаете. Я не хочу вступать в брак без настоящего чувства.

– Почему нет?

– Просто нет, и все, Джорджина!

– Если это так, почему же тогда вы сделали мне предложение?

Ну что же, похоже, она действительно не знала почему. Саймон долго испытующе смотрел ей в глаза, а потом сказал полуправду:

– Твой отец считал, что это будет отличный союз. Он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Тогда. Но сейчас все изменилось.

Саймон закрыл глаза и вспомнил, как барон изрыгал свой яд на его родных. И как его братья потребовали, чтобы он не шел на компромисс со своей моралью ради их спасения.

Джорджина обдумала его слова и спросила:

– И что же произошло? Почему вы передумали?

Ее реакция была гораздо менее эмоциональной, чем он ожидал. Видимо, он совсем не знает и не понимает эту леди.

– За последние несколько недель я понял, как важно, чтобы рядом с тобой был именно тот, кого ты любишь.

Джорджина прищурилась.

– Есть кто-то еще? Видимо, любовница? Моя мама учила меня, что я не должна запрещать своему мужу иметь любовниц. Долгие годы она прекрасно ладила с отцом, зная, что у него есть другие женщины. Она говорила, что это даже хорошо, если у него есть кто-то для физического удовлетворения. Это снимает с нее бремя отвечать на его нежеланные домогательства.

Саймон старался, чтобы на его лице не отразилось все, что он думал об отношениях лорда и леди Стенли. Он вспомнил, как его родители ругались из-за этого. Всякий раз новость об очередном возлюбленном глубоко ранила их души. К тому времени, когда умер отец, на сердцах их уже не осталось живого места. Саймон с трудом мог смотреть на родителей. Он физически чувствовал их боль.

После смерти отца мать смогла вылечить свою душу. Это произошло благодаря детям. Своим, а также детям любовницы мужа. Теперь Саймон понимал, откуда взялось «эксцентричное решение» забрать их себе.

– Итак, – продолжила Джорджина, – если вы решите не отказываться от своей любовницы после свадьбы, я не буду возражать.

Не будет возражать? Разве это возможно? Саймон поднял брови, вспоминая, как мать в слезах кидалась с кулаками на отца и как он ударил ее в ответ так, что она потом ходила с огромным черным синяком вокруг глаза.

– Джорджина, вы не понимаете меня. Свадьбы не будет. Я принял решение, и оно окончательное. – Она не нашла, что ответить, и герцог добавил: – Сожалею.

Джорджина повернулась спиной к перилам и стала смотреть вдаль. Полуденное солнце сверкало и переливалось в водах ручья.

– Думаю, вам следует объявить обществу о том, что это вы расторгаете нашу помолвку. Таким образом, надеюсь, нам удастся избежать скандала.

Она коротко, с издевкой, усмехнулась.

– Я полагаю, вы уже сообщили об этом моему отцу?

– Да.

– И?

Саймон вздохнул.

– И ничего. У него нет другого выбора, кроме как принять этот факт. Так же, как у вас.

– Нет. – Джорджина оттолкнулась от перил и повернулась к нему лицом. – Я не принимаю этого.

– Вам придется это сделать.

– Но я хочу быть герцогиней!

– Я ничем не могу помочь вам в этом.

– Мне обещали герцога, и я не приму ничего меньшего.

– Вот она, настоящая правда. – Саймон понимал это и сам, но эти циничные слова, высказанные ею вслух, оцарапали его, словно наждаком. – Я для вас всего лишь титул!

Казалось, что из ее глаз брызнули голубые искры.

– Да, вы – герцог!

– Я – человек прежде всего.

Джорджина ответила тихо, сквозь зубы:

– Вы не поступите так со мной, Трент! Нельзя сначала пообещать, а потом от всего отказаться, только лишь потому, что вы меня не любите. Это глупо и нелепо! Говорю вам, я никогда с этим не соглашусь!

– У вас нет другого выбора, – повторил он.

Джорджина топнула ногой.

– Вы должны изменить свое решение! Я настаиваю!

– Нет. Мне жаль.

От разочарования на ее глазах выступили слезы.

– Я иду к отцу. Он заставит вас передумать!

– Пожалуйста, идите, – спокойно сказал Саймон. – Но я не передумаю.

– Тогда он заставит вас страдать! Всех вас!

Герцог снисходительно посмотрел на нее. Когда рядом с ним будет Сара, вместе они справятся с гневом всех Стенли, вместе взятых.

Джорджина топнула ногой.

– Я даю вам последний шанс! – крикнула она, заливаясь от гнева румянцем.

– Угрозы вам не помогут. Я не женюсь на вас.

Она еще раз всхлипнула и выкрикнула:

– Гори в аду, Трент!

Резко развернувшись, она побежала в сторону дома.

Яркое солнце нещадно пекло голову Саре, сидевшей в повозке рядом с Робертом Джонстоном. Она пригнула голову, чтобы поля шляпки закрывали лицо от горячих лучей.

Когда миссис Хоуп попросила ее съездить в Бирмингем, чтобы забрать постельное белье, заказанное в прошлом месяце, Сара согласилась, подумав, что уехать на какое-то время из Айронвуд-Парка для нее будет полезно. Она не ожидала, что именно Роберт повезет ее. Также Сара думала, что с ней отправят еще кого-нибудь из горничных, но миссис Хоуп сказала, что все сейчас очень заняты и ей придется ехать одной.

Так уже на следующий день после того, как Сара отвергла предложение Роберта и случайно призналась ему во всех своих бедах и страданиях, она очутилась с ним вдвоем в повозке, и им предстояло ехать вместе весь день и вечер.

Почти все утро они молчали. Роберт сосредоточенно управлял лошадьми, а Сара, отвернувшись, рассматривала пейзажи, зеленые фермы, деревни с бревенчатыми домами, ковер из трав с вкраплениями розовых цветов, поля клевера и незабудок, рощицы платанов и дубов. Благодаря отцу она знала названия почти всех растений и деревьев, которые они проезжали. Сара коротала время, перечисляя их в уме и запоминая те, наименования которых не знала, чтобы потом расспросить о них отца.

Таким образом она отвлекала себя от мыслей о том, что ей приходится сейчас сидеть рядом с человеком, которого она меньше всего хотела бы видеть.

Сейчас было уже за полдень, а они все еще ехали. Сара никогда не бывала в Бирмингеме, но слышала от других слуг, что дорога в один конец занимает примерно полдня. Они выехали на рассвете, а это значит, что поездка продолжалась уже семь часов. Семь бесконечных, скучных часов.

Она посмотрела на Роберта.

– Мы уже подъезжаем?

– Нет пока, – ответил он, не глядя на нее и сосредоточив все свое внимание на лошадях.

И вдруг в мозгу Сары зазвенел тревожный звон. Она застыла.

– Роберт?

– М-м-м…

– Что-то не так? – Она посмотрела на четверку лошадей, и ей показалось, что все они выглядят измученными. Конечно, она не разбиралась в лошадях так, как Роберт. – У нас проблема с лошадями?

– Нет, Сара. С лошадями все в порядке.

Он придержал лошадей, и они перешли на неспешный шаг. Затем, уставившись прямо перед собой, он сказал:

– Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.

Сара подавила внутренний стон. Наверное, в глубине души она хотела, чтобы Роберт возненавидел ее после того, что узнал. Она хотела, чтобы ее совершенный образ, который он себе придумал, рассыпался в прах. А вместо этого он нежно утешал ее, направив весь свой гнев не на нее, а на Саймона.

Сцепив руки на коленях, Сара покорно кивнула.

– Вчера я ходил к твоему отцу.

Сара вздрогнула. О боже!

– Еще раз?

– Да. И я рассказал ему все.

– Что?! – выдохнула она.

Нет! О нет! Отец… Сара понимала, что он все равно когда-то узнает о ее беременности, но даже представить не могла его реакцию. Она хотела составить четкий план действий, прежде чем сказать ему об этом. Сара боялась, что он будет сильно волноваться… и гневаться.

Выражение лица Роберта не изменилось.

– Я сказал ему, что ты беременна от герцога.

Саре стало трудно дышать, как будто кто-то заливал в легкие расплавленный свинец. Отец все знал! Он не встал утром, чтобы проводить ее. Она даже не видела его прошлым вечером, так как была допоздна занята в доме, а когда вернулась, он уже спал. Теперь он ненавидит ее? Считает свою дочь плохой?

Кто знает, как Роберт преподнес ему эту информацию.

Сара медленно повернулась к Роберту, глядя на него другими глазами. Он выдал ее. Только она была вправе говорить своему отцу об этом.

– Как ты мог?! – прошептала она.

Сара покачала головой и отвернулась, еще сильнее вцепившись в колени. На глаза наворачивались слезы. Она не могла говорить с ним. Она чувствовала себя преданной.

– Это для твоего же блага, Сара. Ты думала, он никогда не узнает? Лучше раньше, чем позже, чтобы мы могли защитить тебя. Спасти твою репутацию.

Глупые мужчины. Какую репутацию они собрались спасать?

– Мы долго говорили и выбрали оптимальный вариант, – продолжил Роберт. – Как будет лучше для тебя.

Сара наклонила голову и уставилась на него прищуренными глазами.

Роберт сделал глубокий вдох.

– Мы пришли к выводу, что мы с тобой должны пожениться. Немедленно. Это единственный способ.

– Единственный способ? – повторила она тихо.

– Да. Чтобы ты могла сохранить свою должность и положение в Айронвуд-Парке.

Она открыла было рот, но Роберт перебил ее:

– Кроме того, это единственный способ узаконить ребенка. Все решат, что он мой, и я не стану этого отрицать. Я готов сделать это для тебя, Сара.

– О боже! – прошептала она.

– Твой отец очень благодарил меня за эту жертву.

Роберт произнес это так, будто думал, что Сара сейчас кинется к нему на шею со слезами благодарности. Но она чувствовала только страх и безнадежность.

– Так ты… ты решил похитить меня?

Его глаза расширились.

– Конечно, нет! Я везу тебя в Шотландию. Там мы сможем пожениться без задержек. В Англии на это уйдут недели. Нельзя допустить, чтобы твой живот стал заметен и поползли слухи.

Сара ничего не ответила. Она не могла думать. Все это не укладывалось у нее в ее голове.

– Твой отец сказал, что во время поездки ты образумишься, все поймешь и в конце концов согласишься.

Сара смотрела на него широко открытыми глазами, не веря своим ушам. В ее голове все кружилось. Она сходила с ума или это и был процесс понимания?

– Мы с мистером Осборном говорили несколько часов. Поверь, это лучший вариант для тебя. Единственное решение, которое может обеспечить твое будущее и будущее твоего ребенка. Ведь ты же не хочешь остаться одна с ублюдком на руках?

– Я… – сказала она и замолчала, не в силах говорить из-за вихря мыслей в голове.

Сара посмотрела вперед. Значит, Роберт и не собирался в Бирмингем. Они его объехали и двигались дальше на север, в Шотландию.

– А миссис Хоуп? – наконец, выговорила она.

Роберт усмехнулся.

– Мы с твоим отцом ходили к ней с этой идеей. Не волнуйся, о ребенке мы ей не сказали.

«Вот спасибо!» – с горечью подумала Сара.

– Она решила, что вот так увезти тебя в Шотландию, чтобы пожениться, будет очень романтично. Сказала, что поможет нам всем, чем сможет.

– Значит… она обманула меня?

– Ну зачем ты так?

– Она обманула меня! – Даже миссис Хоуп предала ее.

– Она помогла нам, – тихо сказал Роберт. – Знаешь, ведь все слуги были в курсе, что я ухаживал за тобой.

Сара закрыла глаза, вспоминая ехидные комментарии других горничных, ухмылки лакеев, намеки Эзме… Она просто пропускала все мимо ушей.

Ухаживал? Почему же она этого не заметила?

Сара в ступоре смотрела на извилистую ленту дороги перед ними. Дорога в Шотландию. Что же ей теперь делать?

Как сойти с нее? С двух сторон высились скалы. Ни развилки, ни перекрестка. Никаких вариантов.

А может быть, Роберт прав? И другого пути просто нет?