Гарет перевернулся на другой бок. С самой войны он плохо спал, а во сне его преследовали кошмары. Он ненавидел ночь, потому что приходилось снова и снова выносить весь этот ужас.
В ушах гремела пальба. Раненые кричали и падали вокруг него, а кровь лилась рекой. Он взглянул на свои руки – липкие, ярко-красные от капавшей с них крови.
– Убирайтесь! – завопил он ублюдкам, стрелявшим в него. Если бы только они оставили его в покое… О, тогда он сумел бы найти способ спасти своих людей.
Но стрельба не прекращалась. Французы упорствовали, пытаясь убить его.
Тут вдруг откуда-то раздался мягкий женский голос, и он сразу успокоился. Еще не до конца проснувшись, он приподнялся. Его трясло как в ознобе. И становилось все холоднее, потому что простыни были мокрые от пота.
– Жоэль? – прошептал он, потянувшись к ее мягкому роскошному телу.
– Нет, Гарет. Это я, Софи.
– Софи? – прохрипел он, открывая глаза.
Софи в белой сорочке и с распущенными, доходящими до талии волосами стояла у постели, держа в руке свечу. Тусклый свет падал ей на лицо, превращая ее в прелестный призрак. Он натянул одеяло повыше, чтобы прикрыться.
– Что ты здесь делаешь?
Она поставила свечу на столик и села на край кровати.
– Я снова не могла уснуть… поэтому спустилась вниз, чтобы найти книгу. – Она показала томик в кожаном переплете. – Я уже возвращалась к себе, когда услышала твой стон. Тебе приснился кошмар?
– Я… Да, приснился. – Он закрыл глаза. В голове рассерженными осами жужжали мысли о той битве.
Помоги ему, Господи. Он принял ее за Жоэль!
Софи с беспокойством взглянула на него.
– А теперь все прошло?
Он утвердительно кивнул, хотя не был ни в чем уверен. Да и Софи с сомнением покачивала головой.
– Может, сделать тебе поссет ? – спросила она.
– Нет. – Он боялся, что она уйдет, оставив его в темноте. Одного. – Ты не побудешь со мной немного? – попросил он робко.
– Хорошо. Конечно.
Ничуть не взволнованная тем, что он назвал ее именем другой женщины, а всего несколько дней назад угрожал осуществить права мужа без ее согласия, она поставила свечу на столик, положила книгу и легла с ним рядом.
– Хочешь, я помассирую тебе виски?
– Зачем?
Софи нахмурилась.
– Ты что, забыл, как я массировала тебе виски, прежде чем ложиться спать?
– Нет-нет, помню.
Да, он действительно помнил. Его голова тогда лежала у нее на коленях, и они в это время обсуждали события прошедшего дня.
– Но странно, почему ты согласилась остаться со мной после… той дискуссии, которая произошла у нас на днях?
Она грустно улыбнулась.
– Намереваешься изнасиловать меня сейчас?
– Нет, Софи. – Он рассмеялся. Господи, как же хорошо! Ее присутствие отгоняло демонов! Теперь они маячили где-то на краю сознания и ждали, когда она уйдет, чтобы снова на него напасть.
Она похлопала себя по коленям:
– Клади сюда голову.
Он послушно опустил голову ей на колени, и она запустила пальцы в его волосы. Через несколько минут его глаза закрылись, и он пробормотал:
– Так приятно…
– Это всегда производило на тебя такое действие. Не так ли? Самый лучший способ забыть обо всех проблемах минувшего дня.
– Да, помню. – Он зажмурился, наслаждаясь массажем.
А Софи, немного помолчав, вдруг спросила:
– Кто такая Жоэль?
Он замер, и она с усмешкой его заверила:
– Все в порядке, Гарет. Я не в обиде.
Он молча уставился на пламя свечи. Пламя мигало, отбрасывая таинственные и жутковатые тени на стены комнаты. Будь он помоложе, наверное, испугался бы…
– Женщина, которую я знал в Бельгии, – ответил наконец Гарет.
– Любовница?
– Да. – В горле у него пересохло. Вот сейчас было бы неплохо выпить поссета. А еще лучше – виски.
– Ты любил ее?
Он вздохнул.
– Не знаю.
Ее пальцы замерли, но тут же снова стали медленно двигаться, и она тихо проговорила:
– Не стану лгать и утверждать, что нисколько не ревную.
– Прости, Софи. Если бы я знал…
– «Если» – слово, которое мы можем повторять вечно, не так ли? Если бы я знала, что ты жив…
Она снова помолчала.
– Да, Гарет, я ревную. Мне больно слышать о женщине, с которой ты спал. Но я понимаю, как все случилось. Ты не из тех, кто склонен к целомудрию.
– Не из тех, – согласился он.
Даже сейчас, говоря о Жоэль и целомудрии, Гарет почувствовал, что ему стали тесны подштанники. Но он силой воли сдерживал порывы своего непокорного тела.
– Как ни трудно все это слышать, могу лишь представить, насколько мучительно видеть подобное собственными глазами, – тихо добавила Софи.
Перед мысленным взором Гарета возникла все та же кошмарная картина: она, привязанная к кровати, а голый Тристан нависает над ней…
Они надолго замолчали.
– А что ты видишь в кошмарах? – спросила наконец Софи.
– Войну, – пробурчал Гарет.
– И часто у тебя это случается?
– Каждую ночь.
– Какой ужас! – В ее голосе звучало искреннее сочувствие. – Что ж, неудивительно, что ты был… так испуган.
– Да, как обычно. – Наслаждаясь нежными прикосновениями Софи, он уже почти засыпал.
Ее пальцы сжали его плечо, и она тихо сказала:
– Если это помогает, я буду массировать тебе голову каждый раз, когда потребуется.
– Да, помогает, – прошептал Гарет. Это помогает ему больше, чем она представляла. – Спасибо, любимая.
Софи почти все утро провела за написанием писем; Миранда же – все эти дни девочка была необычайно притихшей – старательно составляла длинное послание бабушке. А потом написала Гэри.
«Дражайший Гэри!леди Миранда Джеймс».
Надеюсь, к этому времени ты перестал плакать, потому что, как я говорила много раз, от плача никакого толку. Кроме того, что от плача становится дурно. Мама здесь. Она здорова. И я – тоже. Уверена, что ты здоров, по крайней мере мистер Фиск именно так и сказал. Мама обещает, что мы очень скоро встретимся, и тогда ты расскажешь обо всех приключениях в новом доме. Мистер Фиск говорит, что ты живешь рядом с гостиницей, где находятся синие лебеди, и мне чрезвычайно любопытно узнать, действительно ли ты их видел, потому что я их не видела никогда.
С любовью и искренней симпатией
А вот Софи письмо давалось с огромным трудом. К тому же она постоянно нервничала, опасаясь реакции Гарета на приезд родственниц. Трудно было даже представить, как он станет реагировать на их болтовню о балах и модах, а также о возможных женихах для Бекки. Тристан вынес бы все это совершенно безропотно и даже высказывал бы свое мнение. Но Гарета подобные вещи никогда не интересовали.
– Мама!..
Миранда внимательно смотрела на нее своими огромными васильковыми глазами.
– Слушаю тебя, дорогая?
– А в этот сезон ты часто будешь ездить на балы?
Софи кивнула:
– Да, разумеется. Как дуэнья твоей тети Бекки, я должна много выезжать.
– И папа – тоже?
– Не знаю, – честно призналась Софи.
– Вряд ли он готов поехать на бал, мама. – Девочка чинно сложила руки на коленях и с величайшей серьезностью воззрилась на мать.
– Он может перепугать многих деликатных дам.
Софи, не удержавшись, разразилась смехом. Ее малышка была умной не по годам.
– О, дорогая, не волнуйся! Если он соберется посетить бал, то наверняка сначала приготовится. Поверь, он никого не напугает.
Миранда кивнула, но тут же с сомнением покачала головой.
– Папа очень грустный… – пробормотала она.
Софи вздохнула.
– Да, знаю, Миранда, знаю…
Тристан сунул памфлет Гриффитсу.
– Ложь, – обронил он. – Все это ложь.
Взяв брошюрку, Гриффитс сунул ее в карман и спросил:
– Вы уверены, милорд?
Тристан заложил руки за спину и оглядел утоптанную дорожку, на которой Гэри гонялся за утками. Солнце все сильнее припекало, и это был явный намек на приближение лета. Да и молодая листва уже зеленела на деревьях, а птицы радостно пели в ветвях.
В памфлете говорилось, что Гарет сошел с ума из-за полученных в голову ран, и поэтому теперь набрасывался на людей, был подвержен неконтролируемым вспышкам гнева и рассказывал об ужасных видениях, преследовавших его.
Тристан задумался. Неужели Гарет посчитает, что именно он, его кузен, повинен в этих абсурдных обвинениях?
Но ведь только враг был способен на подобную клевету, не так ли? У Гарета не было врагов. Если, конечно, не считать его, Тристана…
Отринув невеселые мысли, он пристально взглянул на поверенного.
– Герцог Колтон не более безумен, чем мы с вами. Он много страдал, и ему понадобится время, чтобы освоиться с нынешним положением.
– Не уверен… – в задумчивости пробормотал Гриффитс. – И знаете, если в этом есть хоть доля истины, то его безумие может стать основанием для апелляции.
– Конечно, – кивнул Тристан.
Гэри все-таки поймал утку и теперь, широко улыбаясь, бежал к отцу со своей добычей, отчаянно хлопавшей крыльями.
– Немедленно отпусти бедняжку! – крикнул Тристан.
Гэри насупился, но все же подчинился. Утка с оскорбленным видом взъерошила перья и полетела. Однако почти тотчас же плюхнулась в мутные воды Серпентайна.
«Но кто замыслил это?.. И почему?» – размышлял Тристан. Следовало, наверное, поговорить с Дженнингсом. Может, он сумеет найти источник сплетен? Пусть все это не имело отношения к ним с Софи, все равно подобные вещи омерзительны!
– Говорят также, что герцог не только склонен к насилию, но и дурно обращается с несчастной герцогиней, – шепотом добавил Гриффитс.
Тристан насторожился:
– Где вы слышали это?
– В своем клубе. Мой знакомый услышал, как сплетничали его слуги. И выяснилось, что они слышали это от слуги герцога.
Тристан снова задумался. Вся прислуга в доме Гарета была чрезвычайно осмотрительна, и никто из слуг никогда не сплетничал – Тристан точно это знал, так как сам их нанимал. Покачав головой, он пробормотал:
– Очень интересно…
– Значит, вы не считаете, что в этих историях есть доля истины?
– Разумеется, не считаю, – проворчал Тристан. Но при воспоминании о полных ярости глазах кузена в ту первую ночь ему вдруг стало не по себе.
И если Гарет каким-то образом причинит зло Софи…
Тристан решительно покачал головой. Нет-нет, это невозможно. Он доверял Гарету. Всегда доверял. И он знал, что кузен никогда не поднимет руку на Софи.
Но ведь Гарет изменился, не так ли? Он уже не тот, каким был когда-то. А что, если…
Нет, невозможно поверить, что Гарет бьет ее. Но все же следовало убедиться, что с Софи все в порядке.
Гэри завопил от радости, когда нашел какую-то палку. Малыш швырнул ее в прибрежную грязь точно копье. Один конец глубоко вошел в мягкую землю, и «древко» все еще подрагивало.
– Видел, папа? – закричал мальчик. – Видел, как я воткнул копье в берег озера?
– Прекрасный бросок, – с гордостью за сына заметил Тристан – у Гэри действительно были задатки атлета. Вполне возможно, что со временем он станет прекрасным игроком в крикет.
– Папа, давай пускать кораблики!
– Подожди немного, Гэри. Хорошо?
Мальчик радостно кивнул и убежал. Тристан же снова повернулся к Гриффитсу и проговорил:
– Я постараюсь расследовать эту историю, но думаю, что все это всего лишь грязные сплетни, не более того.
Поверенный пожал плечами.
– Даже если и так, сэр… Полагаю, эти слухи могут оказаться основанием для апелляции.
– А у вас ведь все идет по плану?
– Да, милорд.
– Но тогда как эта гнусная ложь может помочь нашему делу?
– Если зайдет речь о безумии герцога или же в обществе посчитают, что он действительно плохо обращается с герцогиней, его светлость потеряет поддержку суда. И это укрепит наши позиции.
Тристан молча смотрел на Серпентайн, поверхность которого отливала на солнце жемчужным блеском. Да, он хотел вернуть Софи, но хотел получить ее честно и справедливо. А использовать в качестве оружия ни на чем не основанную ложь не только бесчестно, но и отвратительно. И он на такое не пойдет.
– Нет, не согласен! – Тристан покачал головой. – Я не стану порочить кузена ради достижения своих целей.
– Разумеется, – кивнул Гриффитс. – Понимаю, милорд…
Тристан строго взглянул на поверенного.
– Уж постарайтесь, Гриффитс. А теперь мне пора. Сын ждет. Доброго вам дня.
Гриффитс поклонился и отошел. Тристан же отправился делать для Гэри бумажные кораблики.
– Я бы хотела прочитать свои письма, – объявила Софи, подходя к письменному столу.
Гарет поднял глаза и с подозрением посмотрел на жену. Он почти не помнил, о чем они говорили прошедшей ночью перед тем, как он заснул, и не знал, когда она покинула его. Должно быть, ее уход не потревожил его.
Оказалось, что куда легче откровенно говорить с ней под покровом ночи. А вот днем все было куда труднее…
– Какие письма?
Софи вздохнула.
– Я уже две недели не получаю писем. К тому же ты не пускаешь в дом визитеров. Думаю, ты скрываешь от меня всю корреспонденцию.
Гарет указал на кипу бумаг, высившуюся в углу стола:
– Возможно, твои письма здесь.
С самого его появления письма шли потоком. В основном его поздравляли с возвращением домой, но были и очень важные письма, касающиеся юридических и финансовых проблем. Некоторые из них – от управляющего Колтон-Хауса. Управляющий сообщал о делах поместья, которое, судя по всему, находилось в ужасающем состоянии. Что же касается корреспонденции Софи, то, наверное, и она была в этой кипе.
– Почему ты скрываешь письма от меня, Гарет?
Он нахмурился и проворчал:
– Светские дамы приходят в восторг от любого скандала, и наверняка они станут подбивать тебя предать меня. Я не желаю, чтобы ты это читала.
– Что за вздор! Я ни за что бы не согласилась на подобное. И не верю, что мои знакомые способны на такую подлость. – Софи тяжело вздохнула. – Пойми, я должна просмотреть письма. Если они останутся без ответа, это только подольет масла в огонь скандала. Уверяю, в них нет ничего такого, что встревожило бы тебя.
Гарет уставился на гору писем. А что, если Софи сбежит от него, сбежит с Тристаном? Что, если заберет его дочь?
– Хорошо, Софи. Я сегодня же просмотрю письма и отдам тебе те, которые посчитаю разумными.
– Я уверена, что все они вполне разумны.
– Не уверен, – буркнул Гарет. Он открыл ящик стола и вынул стопку визитных карточек, которые собрал после своего возвращения. – А если хочешь узнать имена визитеров, то вот они.
Софи уселась в кресло, украшенное вышитыми розами, и стала перебирать карточки.
– О Господи! Здесь побывала половина Лондона! – воскликнула она.
– Похоже, ты права.
Софи занималась карточками, а Гарет вернулся к счетным книгам, которые просматривал, когда она пришла. Какое-то время оба молчали. Услышав вздох жены, он поднял голову.
Софи уже успела аккуратно разложить карточки на маленьком круглом столике рядом с креслом. Взглянув на Гарета, она сказала:
– Я хотела сообщить тебе, что сегодня вместе с Мирандой и мисс Долуорти пойду на прогулку в парк.
Гарет внимательно посмотрел на жену. Как ни странно, она, казалось, была не очень-то рада предстоящей прогулке.
– Софи, тебе не хочется покидать дом?
– Знаю, что следовало бы, но… – Она с трудом сглотнула. – Но мне как-то не по себе.
– Почему же?
Она посмотрела на окно – там сильный ветер шевелил тяжелый бархат штор.
– Сплетники – вот почему. Что я им скажу, Гарет?
– Скажешь правду.
– Но правда… она так запутана…
Гарет помассировал виски. Закрыв глаза, он представил восьмилетнюю Софи, шагавшую по высокой траве в поле за Колтон-Хаусом. Она шла, и солнце играло золотистыми отблесками в ее волосах… А потом они гонялись друг за другом, и Софи весело смеялась, потому что ему никогда не удавалось ее догнать.
– Будь собой, Софи. Никакой скандал не может тебя коснуться, – сказал он наконец.
Она улыбнулась, и ее прелестные зеленовато-карие глаза, казалось, осветили всю комнату.
– Если это комплимент, то спасибо, Гарет.
Он тоже улыбнулся и добавил:
– Но только Гайд-парк и все. Ожидаю твоего возвращения через два часа.
Софи кивнула:
– Да, разумеется.
Она вышла из комнаты, а Гарет снова склонился над столом.