Она дразнит его, пытается его отвлечь, обратить его желание против него самого. Линдли был не дурак — он прекрасно понимал, что задумала Софи. Просто ему было все равно.

Если она готова на все, чтобы помешать ему немедленно броситься в погоню за ее отцом, то кто он такой, чтобы спорить? Линдли и в голову бы это не пришло. Вероятно, потому, что в данный момент в голове у него осталась только одна мысль — до чего же она хороша, эта мисс Даршо!

И как же приятно ее трогать! Круглая попка, которую он обхватил рукой, оказалась тугой и упругой — в точности как ей и положено быть. И сама она была так покорна, так уступчива… с такой готовностью льнула к нему, как будто наслаждалась его прикосновением. Впрочем, может быть, так и было. Во всяком случае, сам Линдли готов был сделать все, чтобы это было так. Возможно, для них обоих это было частью игры, но, будь он проклят, поклялся Линдли, если, проснувшись утром, Софи пожалеет о том, что произошло между ними.

Хотя скорее всего пожалеет, с горечью подумал он. Девушка явно не из тех, кто с готовностью уступает мужским домогательствам, иначе с чего бы ей тогда отвергать Фитцгелдера? Линдли вдруг вспомнилось, как Софи кусалась и царапалась, словно дикая кошка, когда ее хозяин попытался овладеть ею в чулане. Будь она такой, к чему бы ей тогда уходить от Эудоры? То, что она с такой готовностью уступила ему, скорее уж говорит о преданности отцу, чем о неразборчивости или легкомыслии девушки, решил Линдли.

Ясно было одно — никаких терзаний, ни душевных, ни физических, Софи в данный момент не испытывает. Впрочем, как и сам Линдли. Так что эта ночь явно будет не самой худшей для них обоих.

За исключением одной маленькой детали — сам Линдли не собирался торчать тут до утра. Может, сейчас Софи и готова с радостью отдаться ему, но вскоре она будет проклинать его на чем свет стоит — Линдли готов был голову дать на отсечение, что так и будет. Нет, он доведет ее до полного изнеможения, а когда она уснет, заберет этот чертов медальон и постарается поскорее исчезнуть, чтобы отправиться в погоню за этим мерзавцем, ее отцом.

Это д’Аршо заставил их обоих через это пройти. И Линдли поклялся, что он дорого заплатит за это унижение.

Она вся пылала — с головы до кончиков пальцев, а в некоторых местах даже внутри. Ощущение оказалось настолько божественным, что Софи без особого труда заставила себя забыть о том, что происходит на самом деле. Еще теснее прижавшись к нему, она попыталась представить себе, как почувствует сквозь тонкую ткань элегантного сюртука все изгибы его твердого, словно каменного, тела. Что ж, подумала Софи, раз уж она решилась пожертвовать собой ради спасения бросившего ее отца, остается утешаться тем, что ей по крайней мере хватило ума выбрать для этого самого привлекательного и опытного мужчину во всей Англии.

Собственно говоря, он был настолько опытен, что ей, к счастью, даже не пришлось ничего делать самой — оставалось только улыбаться да таять от наслаждения. От его поцелуев Софи охватила слабость. У нее подкосились ноги, и когда он на минуту перестал ласкать ее, она уже была в таком состоянии, что ему осталось только подхватить ее на руки и отнести на кровать.

Господи… но уверена ли она, что готова пройти через это?! Все эти годы, что она прожила у мадам, Софи не позволила ни одному мужчине даже пальцем коснуться ее. И вот теперь сама предложила лорду Линдли провести с ним ночь. Немыслимо! Но был ли у нее выбор? Могла ли она поступить по‑другому? А сейчас одно его прикосновение заставляло ее изнывать от желания. И если это единственное, что она может сделать, чтобы спасти отца…

Нет, нужно быть честной, одернула себя Софи. В том, что сейчас происходит с ней, виновато не стремление помочь отцу, а умелые ласки Линдли. Хоть и неохотно, но она все же призналась себе, что согласилась лечь с ним в постель не только ради спасения отца. Если честно, она просто не смогла справиться с собой.

Линдли хотел ее… и, Бог свидетель, она и сама хотела этого ничуть не меньше, чем он.

И все же девушка немного нервничала. Стоило ему только опустить ее на старый, продавленный матрас, как решимость едва не покинула ее. Софи передернуло — ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не сорваться с постели и не обратиться в бегство. К слову сказать, этому немало способствовал тот факт, что рядом был Линдли. Его руки были сильными, губы ненасытными — одного этого было достаточно, чтобы желание бежать тут же пропало.

Но потом она вдруг почувствовала, как ее юбка поползла вверх. В то же мгновение рука Линдли скользнула вниз, и Софи окаменела. Господи, спаси и помилуй, она уже на добрых шесть дюймов выше ее колена, пронеслось у нее в голове. Ни одному мужчине в мире еще не было дозволено увидеть ее коленку! Не говоря уже о том, чтобы коснуться ее. Софи вдруг припомнила, как незадолго до этого сама упрекнула Линдли в том, что он, мол, только зря тратит время… и невольно пожалела, что у нее не хватило ума промолчать. Все это и так уже зашло слишком далеко. Задрожав, она оттолкнула его руку.

Похоже, он догадался, что она смущена, потому что сел, слегка отодвинувшись, и Софи сразу задышала свободнее. Стоявший в голове туман моментально развеялся. Боже… она едва не совершила роковую ошибку! Какое счастье, что Линдли оказался джентльменом и не попытался пустить в ход силу!

Оставалось надеяться, что так будет и дальше. Беда только в том, что, взглянув ему в лицо, она была уже не столь уверена в этом. В глазах Линдли разгорался огонь, а по губам блуждала улыбка, довольно странная для человека, который весь вечер раздражал ее своей невозмутимостью.

В ответ на ее взгляд Линдли небрежно пожал широченными плечами и принялся неторопливо стягивать с себя сюртук. Под тонкой тканью рубашки, плотно прилегавшей к груди, рельефно выступали мускулы, губы растянулись в натянутой улыбке, взгляд словно прожигал ее насквозь. Живот Софи свело судорогой — да, насчет его невозмутимости она явно погорячилась, промелькнуло у нее в голове. Помоги ей, Боже… судя по всему, Линдли не собирался отступать.

— Ну а теперь, раз уж вы объявили, что этой ночью командуете вы, мисс Даршо, не будете ли вы столь любезны проинформировать меня о своих намерениях? Желаете ли вы, чтобы мы, не тратя времени даром, сразу сбросили с себя одежду? Или предпочитаете ограничиться теми ее деталями, которые будут мешать… ммм… в процессе?

Софи молчала, лихорадочно пытаясь сообразить, о чем он говорит. Боже милостивый, как он может говорить об этом с такой циничной прямолинейностью?! Хватит ли у нее сил, чтобы подстроиться под него и казаться такой же равнодушной и безразличной, как и он? О Господи… какое уж тут равнодушие, в отчаянии подумала она, когда тебя бьет неудержимая дрожь, а тело горит, как в огне, и плавится, словно воск, при одном только взгляде на его плечи под тонкой рубашкой? Остается только гадать, что с ней будет, если она увидит его обнаженным…

Однако это позволит ей выиграть немного времени, промелькнуло у Софи в голове. Может, действительно попросить его раздеться… для нее? Не спеша, снимая не более одной вещи зараз? Наверняка Линдли начнет с галстука — сначала неторопливо развяжет пышный узел, потом медленно стащит его с себя, и она увидит его шею в вырезе рубашки. Интересно, будет ли он и тогда казаться таким же холодным и невозмутимым, если предстанет перед ней в облике эдакого древнеримского воина с обнаженной грудью, вроде той древней статуи, которую она видела как‑то раз? Она сможет рассмотреть его грудь. Какой она окажется — гладкой? Или будет покрыта курчавыми завитками волос, к которым так и тянет прикоснуться рукой?

О Господи… как же хочется узнать! Софи так и подмывало попросить Линдли снять с себя рубашку, увидеть его обнаженным до пояса, полюбоваться, как его кожа будет блестеть в лучах заходящего солнца, пробивающихся через окно. Слава Богу, света пока достаточно, чтобы хорошенько разглядеть его… а в том, что зрелище окажется захватывающим, Софи нисколько не сомневалась.

Ну а потом Линдли наверняка поспешит стянуть с себя бриджи, этот последний барьер, мешающий ей увидеть…

Нет! Боже милостивый, нет! Она не может этого сделать. Нужно держать себя в руках, найти способ выбраться из западни, в которую она сама загнала себя… и как‑то отделаться от Линдли. Что‑то подсказывало Софи, что бежать от обнаженного Линдли будет куда сложнее, чем сейчас, когда он еще полностью одет.

— Думаю, нам пока стоит оставаться одетыми, милорд, — сипло пробормотала она, чувствуя, что горло как будто заржавело и не повинуется ей. Наверное, это все из‑за корсажа, который вдруг неожиданно стал невероятно тесным, решила Софи.

К ее удивлению, Линдли не перестал улыбаться. В глазах его разгорался огонек.

— Очень хорошо, моя дорогая. Постараемся начать с основ.

Его рука скользнула вверх по ее ноге, погладила колено, переместилась на бедро и снова двинулась вверх. Софи дернулась, стараясь отодвинуться, но на этот раз попыталась, чтобы получилось не так резко. Из груди Линдли вырвался странный звук — то ли смешок, то ли рычание. Сердце Софи судорожно заколотилось, почему‑то вдруг стало нечем дышать. А потом он наклонился и снова прижался губами к ее губам. Этот поцелуй… он тревожил Софи куда меньше, чем рука Линдли, лежавшая на ее бедре. Она покорно закрыла глаза, позволив себе раствориться в его поцелуе.

Линдли прижимал ее к постели — его тело обжигало Софи, заставив ее на какое‑то время забыть о необходимости дышать. Да и так ли уж нужен воздух, когда рядом Линдли, который вполне в состоянии дышать за двоих? Глаза Софи закрылись сами собой. Мысли куда‑то ушли, остались одни ощущения — его запах, вес его тела, прикосновение его щеки… и это сводящее с ума прикосновение его пальцев, когда рука его вновь скользнула вверх по ее бедру к…

Софи резко дернулась, словно обжегшись. Зубы ее клацнули, прикусив Линдли язык. Замычав от боли, Линдли подскочил, при этом его подбородок пришел в соприкосновение с носом Софи. Из глаз у нее посыпались искры, она конвульсивно сжала ноги, чтобы помешать его руке пробраться в святая святых своего девичьего тела, и… произошло неизбежное. Стоило ей только согнуть колени, как они с силой врезались в… хм… тело Линдли. Даже с большей силой, чем хотелось Софи.

— Боже милостивый, мисс Даршо, — прохрипел он. — Да вы, никак, хотите меня прикончить?!

— Нет! О… простите, милорд! Я сделала вам больно?

Судя по всему, фатальных последствий на этот раз удалось избежать — кряхтя, Линдли сел и, склонив голову на плечо, с любопытством и некоторой опаской уставился на нее.

— Поверьте, милорд, я не собиралась…

Линдли, с отвращением покачав головой, встал и, не глядя на Софи, принялся приводить в порядок свою одежду.

— Некоторые женщины не обладают страстной натурой, — продолжал он. — Вероятно, вы просто не смогли сдержаться. Что же делать… я не стану винить вас за то, что вы повели себя не так, как любая нормальная женщина на вашем месте.

Ах вот, значит, как? Она теперь не просто замарашка — по его мнению, она еще и не способна вести себя, как любая нормальная женщина?! И все потому, что ему не понравилось, как она отреагировала на его… его поползновения?!

— Могу вас заверить, милорд, что я абсолютно нормальная женщина! — запальчиво объявила оскорбленная Софи. — И если бы вы вели себя, как джентльмен, вместо того чтобы тянуть свои бесстыжие руки к… ну, словом, туда, куда вы их тянули, то я бы и вела себя нормально!

— Стало быть, вы не пытались намеренно лишить меня моего главного достояния?

— Естественно, нет! Просто вы… эээ… Мне было щекотно.

Теперь он уже откровенно смеялся.

— Многим нравится, когда их щекочут, — может, вам покажется странным, но это так, мисс Даршо. Уверяю вас, любой нормальной женщине понравилось бы то, что я делал с ней.

— Но мне понравилось! Просто я…

— Просто вы холодная, бесчувственная женщина, лишенная всех тех чувств, которыми обладает нормальная женщина!

— Вовсе нет! У меня такие же чувства, как и у любой другой женщины!

— Неужели? Я тоже думал, что это так. Но когда я попытался проверить, так ли это, вы сильно усложнили мне задачу.

— Если я действительно причинила столь сильный вред вашему здоровью, как вы уверяете, милорд, тогда почему вы смеетесь?

— Потому что если я перестану смеяться, то, боюсь, я приду в такое бешенство, что просто опрокину вас на кровать и продолжу то, что мы начали.

— А вы этого не хотите?

— Напротив, мисс Даршо. Боюсь, я очень этого хочу. А вот вы, похоже, нет. Я прав?

Увы, нет. Ее тело изнывало от желания доказать, что он ошибается. Зато здравый смысл, похоже, придерживался противоположного мнения. В итоге Софи предпочла промолчать.

— Именно так я и думал, — пробормотал Линдли после долгой паузы, достаточно долгой, чтобы дать Софи возможность передумать.

Нагнувшись, он отыскал свой сюртук, валявшийся именно там, где он его и бросил, а именно на полу, и принялся неторопливо отряхивать его от пыли. Итак, на ее надеждах увидеть, как он стаскивает с себя одежду, можно смело поставить жирный крест, уныло подумала Софи. Не говоря ни слова, Линдли всунул руки в рукава, и через мгновение перед ней снова стоял элегантный джентльмен, который держал в руках жизнь ее отца. Вернее, будет держать, подумала она, и случится это, как только он заполучит медальон.

— Куда вы? — спохватилась Софи, только сейчас заметив, что Линдли собирается уходить.

— Собираюсь спуститься вниз — посмотреть, как там мой экипаж. Должно быть, его уже подали.

— Значит, вы уезжаете? — упавшим голосом спросила она.

— Да. Я найду вашего отца, мисс Даршо. Можете не сомневаться.

Софи заколебалась. Может, стоит поплакать? Вдруг это поможет разжалобить его? Но, покосившись на Линдли, решила, что, пожалуй, не стоит.

— Ну‑ну, успокойтесь, — проговорил Линдли, присаживаясь на край кровати. — Я ведь дал слово, что постараюсь вас пристроить, и сдержу его. Не бойтесь, мисс Даршо. О вас позаботятся.

О ней позаботятся! Можно подумать, это поможет бедному папе! Стало быть, все остается по‑прежнему — ей не удалось ничего добиться. Она подвергла себя унижению, едва не лишилась девичьей чести — и все напрасно. Мужчина, подобный лорду Линдли, всегда получит все, чего хочет, тогда как девушка вроде нее лишится единственного близкого человека. Отца. Все, как всегда.

— Что вы имели в виду, милорд, когда сказали, что обо мне позаботятся? — кусая губы, спросила она, глядя, как Линдли поправляет сбившийся галстук.

— Не волнуйтесь, дорогая, решать вам, — бросил Линдли, направляясь к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся. — Ждите меня здесь. Я скоро вернусь.

Да уж… конечно, он вернется. Он даже не позаботился отобрать у нее медальон, подумала Софи, машинально нащупав висевшую на шее крохотную золотую безделушку. Какое унижение! Мужчина, в постели которого перебывала, наверное, половина женщин Лондона, до такой степени равнодушен к ней, что даже не сделал попытки расстегнуть ей корсаж, чтобы добраться до медальона!

Тысяча чертей! Он до такой степени потерял голову, подпав под очарование нежной кожи мисс Даршо, гладкой, как слоновая кость, что напрочь забыл о медальоне! Что с ним творится?! В конце концов, она ведь просто женщина, черт бы ее побрал! У него были десятки женщин. Ну, может, не в последнее время, но все же… он не должен был терять голову, как зеленый юнец! А вместо этого он даже забыл, для чего все это затеял.

Он‑то решил, что мисс Даршо обрадуется тому направлению, которое принял их разговор, и ему без особого труда удастся увлечь ее, заставить ее забыть обо всем… и, как выяснилось, ошибся. А если уж быть совсем честным, то она пришла в себя куда быстрее, чем это удалось ему, угрюмо признался Линдли.

И вот теперь она сидит в его комнате со своим драгоценным медальоном. А он, как дурак, оставил ее там, и у нее в распоряжении достаточно времени, чтобы изучить то, что внутри — что бы это ни было.

Линдли даже остановился, гадая, не вернуться ли назад. Потом, решив, что это бесполезно, направился в конюшню посмотреть, готов ли к отъезду его экипаж. Даже если мисс Даршо и воспользуется его отсутствием, чтобы удрать из Уорика и отыскать кого‑то из тех, чьи имена значатся в спрятанном внутри медальона списке, подумал Линдли, вряд ли ей удастся опередить его, ведь кареты у нее нет. Впрочем, как и денег тоже. Если — благодаря какому‑то чуду — окажется, что его экипаж ожидает его, все равно это даст ему несколько часов форы.

И все же нужно приглядывать за ней, напомнил себе Линдли, — просто на тот случай, если мисс Даршо решит попробовать опередить его. Он сильно подозревал, что до сих пор недооценивал эту девушку — в конце концов ей удалось обвести его вокруг пальца, и притом настолько ловко, что он до сих пор не мог прийти в себя от удивления. Судя по всему, мадам Эудора преподала ей несколько уроков на тему, о которой он мог лишь догадываться.

А может, он просто постарел… или начал терять навыки.

Слава Всевышнему, у Линдли хватило ума оставить эту ужасную мысль при себе. Постаравшись забыть о постигшем его поражении, Линдли отыскал конюха, которому приказал узнать, не прибыла ли его карета, и с радостью узнал, что чудо все‑таки произошло и ее только что доставили. Как его заверили, лошадей выпрягли, накормили и отвели в стойло, так что он может уехать с первыми лучами солнца.

Линдли не стал говорить конюху, что не имеет ни малейшего желания торчать тут всю ночь. Мчаться в погоню, не имея даже представления о том, куда направилась его жертва, было бессмысленно. Кроме того, у него оставалось еще одно небольшое дельце к мисс Даршо, которое Линдли намеревался уладить до отъезда.

Он поклялся, что позаботится о ней, и был твердо намерен сдержать слово. Софи Даршо, разумеется, заслуживала того, чтобы кто‑то о ней позаботился. Он мог бы подыскать ей новое место у кого‑то из своих знакомых, подумал Линдли… или снабдить ее небольшой суммой денег, достаточной, чтобы она продержалась какое‑то время. Можно было бы, конечно, купить ей место в почтовой карете, чтобы она добралась до Лондона, но это значило бы, что бедняжка будет вынуждена вернуться в бордель… или, чего доброго, снова окажется в лапах Фитцгелдера. Нет, гораздо лучше, если он постарается уговорить ее остаться здесь — по крайней мере тут она будет в безопасности.

Что маловероятно, вдруг спохватился Линдли, вспомнив о грабителе. Он подстерегал ее на улице, и Линдли до сих пор не мог избавиться от ощущения, что это так или иначе связано с медальоном. А если это так, то, значит, опасность угрожает ей и здесь.

Что ж, тогда он возьмет ее с собой.

Что за вздор! Это же смешно, рассердился он. Она наверняка будет путаться у него под ногами… и уж совершенно точно сделает все возможное, чтобы расстроить его планы. Тащить девушку с собой, если он собрался выслеживать ее отца, было бы верхом идиотизма! Нужно срочно придумать, куда деть мисс Даршо, пока он будет отсутствовать.

А это еще что такое? Мужчина, завидев его, поспешно укрылся за дальним углом дома. Линдли заметил его в тот момент, когда оказался на открытом месте между конюшней и постоялым двором. Все мысли о Софи мигом вылетели у него из головы, и Линдли насторожился, почуяв приближение опасности. Какого черта он делает там… может, выслеживает его?

Линдли незаметно окинул цепким взглядом двор, прикидывая про себя способ обмануть незнакомца. Самое лучшее было бы бесшумно обойти дом и подкрасться к нему сзади, чтобы выяснить, что происходит. Но двор, как на грех, словно вымер, чертыхнулся Линдли. К тому времени, как он войдет на постоялый двор, снова выйдет через черный ход, пройдет несколько минут. Его преследователя наверняка и след простынет.

Линдли мысленно взвешивал другие возможности, когда темная фигура неожиданно зашевелилась. Выскользнув из‑за угла, мужчина рысцой потрусил через двор, явно направляясь к нему. Линдли весь подобрался, ожидая нападения, когда вдруг узнал знакомое лицо. Физел! Вот черт!

— Эта твоя манера следить за людьми, а потом неожиданно выскакивать из‑за угла когда‑нибудь будет стоить тебе жизни, Физел! — прорычал он. — Если бы у меня был при себе пистолет, я бы уже успел проделать в тебе дырку!

— Если ваша меткость не изменилась в лучшую сторону со времен последней охоты в Дармонд‑парке, милорд, то это вряд ли, — ехидно ухмыльнулся Физел.

— Проклятие! Уж ты бы, кажется, мог знать, что я бы смог подстрелить эту чертову лису, если бы захотел!

— Ну да… если бы вы не расчувствовались до слез и не пожалели бедную зверушку!

— Да, я не вижу особой нужды истреблять несчастных лис. Во всяком случае, до тех пор, пока моей птичнице удается и близко не подпускать их к моему курятнику.

— Я всегда говорил, что у вас доброе сердце, милорд. Жаль, что все ваши приятели до сих пор считают, что стрелок из вас никудышный.

— Не приятели, а исключительно мои враги! Ничего, придет день, когда я заставлю их горько пожалеть о том, что они считали меня плохим стрелком.

— Вообще‑то я имел в виду ваших друзей, милорд, а вовсе не врагов.

— Как тебе удалось так быстро меня найти? — спросил Линдли, радуясь возможности перевести разговор на другое.

— О, так ведь я приглядывал за вами, сэр. Кто‑то же должен это делать.

— Что ж, я рад. Дело слегка… ммм… усложнилось.

— Так ведь так всегда и бывает, разве нет? Ну и что же произошло на этот раз? Боитесь, что ваш приятель Растмур снова напьется до положения риз и вляпается в какие‑нибудь неприятности?

— Ты тоже уже заметил его?

— Угу. Думаете, он выследил вас?

— Необязательно. Для видимости он пообещал родственникам мисс Даршо, что разыщет ее, так что, думаю, он здесь из‑за нее, а я тут ни при чем. Честно говоря, я еще не решил, можем ли мы ему доверять.

— Стало быть, эта цыпочка с вами, я угадал, милорд?

— Ну… эээ… я решил, что было бы недостойно джентльмена бросить ее без всякой помощи, так что… Да, она тут.

— Разумеется, милорд! — хохотнул Физел. — Держу пари, достаточно на минуту оставить ее без присмотра, и девчонка поспешит вернуться к своему муженьку!

— По‑моему, я говорил тебе, кто такой на самом деле ее муж.

Физел снова захохотал.

— Это верно, милорд, говорили. Да только сдается мне, у мисс Даршо появилась соперница. Вернее, соперник. Похоже, этот ее «муж» без ума от лорда Растмура. Догадываетесь, кто это может быть?

— Неужели спутница Растмура — та самая авантюристка? Бывшая актриса?

— Угу, милорд, она самая и есть… и по‑прежнему в штанах.

Вот так номер! Что ж, это придает ситуации дополнительную остроту. Какую же роль во всей этой истории играет эта женщина? Может, решила помочь Растмуру выследить Софи, чтобы отобрать у нее медальон? Да уж, мисс Даршо не позавидуешь — куда ни глянь, вокруг сплошные «рыцари плаща и кинжала», усмехнулся Линдли.

— Проклятие! — выругался он. — Боюсь, без твоей помощи, Физел, мне не справиться!

— Разве я когда‑нибудь отказывался помочь, милорд?

Теперь уже пришла очередь Линдли смеяться. Добродушно хлопнув верного слугу по плечу, он кивнул, указывая на ту часть дома, где тень от стены была гуще и куда не выходило ни одно окно. Нужно было посвятить Физела в некоторые подробности этого дела, а времени у них уже почти не осталось. К тому же следовало постараться, чтобы не попасться на глаза Растмуру — во всяком случае, в пределах постоялого двора. Или этой странной актрисе, предпочитавшей носить мужское платье. Чем меньше они будут знать, тем лучше, решил Линдли.

— Да, мой друг, я знаю, что всегда могу положиться на тебя.

Софи потуже завязала узелок со своим жалким скарбом, предварительно убедившись, что ничего не забыла. Трудно было сказать, когда вернется Линдли и что он ожидает увидеть по возвращении. А значит, нужно поскорее уносить отсюда ноги, решила она.

Софи осторожно потянула на себя дверь и была приятно удивлена, обнаружив, что она не заперта. Похоже, Линдли и в самом деле было наплевать, будет ли она ждать его возвращения или поспешит удрать. Может, он вовсе не так уж и стремился отобрать у нее медальон, чтобы найти отца, как ей показалось. Возможно, он уже его нашел. И как она не подумала об этом, когда увидела, что он направляется к двери?

Отец, вполне возможно, здесь, на постоялом дворе, и мадам Эудора тоже. Вот ужас будет, если Линдли его найдет! Нужно расспросить перед уходом хозяина. Он наверняка знает, остановился ли у него человек, похожий на отца.

Софи на цыпочках выбралась в коридор и нос к носу столкнулась со служанкой, которая впопыхах взбежала по лестнице. В руках она тащила ведро с водой, над которой поднимался горячий пар, и лицо у нее было недовольное. Откуда‑то из‑за дверей доносился жалобный детский плач.

— Простите, мисс, — пропыхтела служанка, пытаясь протиснуться мимо Софи. — Из‑за этого сорванца мы все целый день на ногах, — недовольно буркнула она. — Моя хозяйка велела принести теплой воды и полотенца — мол, купание успокоит ребенка. И вот нате вам, полюбуйтесь — я промокла насквозь, и все ради того, чтобы этот спиногрыз мог принять ванну, которую он, может, и принимать‑то не желает!

Служанка, не переставая недовольно ворчать, подхватила ведро и, оттеснив Софи плечом, потащила его к двери чуть дальше по коридору. Похоже, именно оттуда и слышался детский плач. К несчастью, обе руки у нее оказались заняты — постучать в дверь было уже нечем. Софи со вздохом поспешила ей помочь. Возможно, теплая вода — вернее, то, что от нее осталось, — действительно сможет успокоить раскричавшегося ребенка, подумала она. Ничего не случится, если она потратит пару минут, чтобы помочь задерганной служанке внести ведро в комнату.

Софи постучала. Ребенок за дверью продолжал надрываться, но в глубине комнаты послышались торопливые шаги. Через минуту дверь распахнулась. Софи, решившая, что и так уже сделала все, что могла, собралась было отойти в сторону, предоставив остальное служанке, однако при виде молодой женщины, стоявшей посреди комнаты, застыла как вкопанная.

— Энни?!

Господи, помилуй… ее любимая подруга! А в глубине комнаты, за спиной Энни, восседает и сама мадам Эудора. Точнее, укачивает на руках вопящего младенца, и вид у нее при этом какой‑то расхристанный, удивилась Софи, привыкшая видеть совсем другую Эудору.

— Софи! — воскликнула Энни. Всплеснув руками, она заключила подругу в объятия и принялась тискать и тормошить ее.

Служанка, потеряв терпение, что‑то недовольно проворчала себе под нос, после чего, аккуратно отодвинув обеих подруг в сторону, втащила в комнату ведро с горячей водой и поставила его на ближайший стол. Судя по злобному взгляду, которым она смерила хнычущего малыша, чадолюбие не входило в число ее основных добродетелей. К счастью, Энни, похоже, ничего не заметила.

— Софи! Мы все‑таки тебя нашли!

— Да, и я…

Мадам, видимо, вспомнив о служанке, поспешно прервала их.

— Ну наконец‑то! — бросила она. — А мы уже решили, что ты так и не появишься, Софи. А теперь, когда нам принесли горячую воду и полотенца, думаю, мы сможем какое‑то время побыть в тишине. Спасибо, милочка, это все, — повернулась она к служанке.

Энни поспешно взяла на руки малыша, однако тот продолжал вопить во все горло.

— Боюсь, малышка не слишком любит путешествовать, — пробормотала Энни, укачивая дочку. — Вот я и подумала, может быть, если искупать ее в теплой воде, она успокоится.

— Тебе помочь? — предложила Софи.

— Не нужно. Энни и сама справится, — вмешалась мадам. — Ох, как же мы рады видеть тебя, Софи. Слава Богу, теперь мы можем наконец вернуться в Лондон. Прямо сейчас.

— Сейчас? Вы имеете в виду, сегодня же вечером? — спросила Софи, от которой не ускользнула тревога, мелькнувшая на лице Энни. — Может, лучше подождем, когда Роузи немного поспит?

Энни, похоже, в душе согласилась с ней, однако предпочла промолчать. Вместо того чтобы спорить, она стала поспешно раздевать малышку, потом, постелив возле ванночки одеяльце, уложила на него ребенка.

Как же чудесно будет снова вернуться в Лондон вместе с мадам Эудорой и Энни! Может, если она научится ухаживать за ребенком, то снова станет полезной, с надеждой подумала Софи. А если станет не только белошвейкой, но и нянькой, то мадам, возможно, увеличит ей жалованье. А уж Энни тогда точно станет полегче. Если отец ребенка отказался давать деньги на ее содержание, значит, Энни вскоре придется вернуться к работе… если она уже не вернулась, поспешно добавила Софи. Ей не раз уже доводилось слышать о том, что многие мужчины разом теряют всякий интерес к женщине, когда на сцене появляется ребенок.

— Ну уж нет! Уверена, малышке будет куда приятнее снова оказаться дома! — отрезала мадам. — Поэтому мы уедем как можно быстрее. Шевелись, Софи, беги собирай вещи!

Софи со стыдом продемонстрировала мадам тощий узелок со своим жалким скарбом.

— Эээ… я уже собралась, мадам.

— Ясно. Должно быть, твой отец уехал в спешке, — понимающе кивнула мадам. — Боюсь, Софи, для него сейчас небезопасно подолгу оставаться в одном месте. У него, голубушка, немало врагов.

— Да, я слышала. Скажите откровенно, мадам, давно вам стало известно, что мой отец не умер? Почему же вы мне не сказали?

— Ты же знаешь, Софи, я бы сказала, если бы могла. Но я так счастлива, что твой отец наконец нашел тебя и даже смог дождаться нашего приезда. — Заметив перемену в ее настроении, мадам ловко перехватила инициативу. — Кстати, а ты‑то когда приехала, милая?

— Вчера вечером, мадам, — очнулась Софи. — Но…

— Так ты здесь уже со вчерашнего вечера? Странно… я не видела имени твоего отца в книге постояльцев — ни здесь, ни на постоялом дворе, что напротив. — Мадам озадаченно наморщила лоб.

— Наверное, потому, что накануне вечером мы еще не собирались снимать тут комнату.

— А где же вы тогда провели ночь?

— Поскольку отец был ранен, лорд Линдли был так добр, что…

— Ранен?! — всполошилась Энни. Последняя фраза Софи заставила ее на мгновение забыть о ребенке.

Однако мадам Эудору, похоже, заинтересовало совсем другое.

— Лорд Линдли, говоришь? — насторожилась она. — Выходит, он тоже здесь?

— Да, пошел узнать, не доставили ли его карету. Он велел мне оставаться в нашей комнате, но я решила, что…

— В вашей комнате? — одновременно ахнули мадам с Энни, обменявшись многозначительными взглядами.

— Выходит, ты провела эту ночь здесь, с лордом Линдли? — уточнила мадам.

— Нет! Господи, конечно, нет! — При мысли о том, что может по‑прежнему с чистой совестью опровергнуть все подозрения, которые могут возникнуть на этот счет, Софи испытала немалое облегчение. — Папа был ранен, поэтому лорд Линдли отвез нас к доктору. Он сделал отцу перевязку, поэтому мы провели ночь в его доме.

— Рана тяжелая? — всполошилась Энни.

— Довольно глубокая, но доктору удалось остановить кровотечение, и он заверил нас, что если отцу удастся отдохнуть, то все будет в порядке.

— Рада это слышать, — кивнула мадам. — Кстати, где живет этот доктор? Я пошлю человека забрать твоего отца, и мы все вместе уедем в Лондон.

— Вряд ли это возможно, — вздохнула Софи. — Отца нет.

— Нет?! — хором ахнули обе женщины.

— Да… боюсь, что так.

На лице мадам отразилось сомнение.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что твой отец умер?

Софи с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться — до того нелепым показалось ей подобное предположение.

— О, что вы, мадам! Я просто хотела сказать, что он уехал. Точнее, сбежал.

— Уехал и бросил тебя одну? С лордом Линдли?!

— Ну, когда отец исчез, выяснилось, что лорд Линдли тоже уехал, — сбивчиво объяснила Софи. — А потом он вернулся — лорд Линдли, я имею в виду. И, как выяснилось, к лучшему. Вы даже представить себе не можете, что за люди встречаются в этом городе! Иду я себе по улице, думаю о своих делах, когда вдруг из‑за угла выскакивает какой‑то человек и…

Мадам сердито зашикала.

— Не сейчас, дорогая. У нас нет времени слушать твои рассказы. Судя по всему, твой отец в большой опасности. Как ты позволила ему вот так взять и уйти?!

Не ожидавшая такого Софи обиженно надулась. Кажется, ее бывшая хозяйка могла бы проявить чуть больше сочувствия!

— Хотелось бы напомнить, мадам, — чопорно проговорила она, — что я уже много лет считала, что мой отец умер. Боюсь, я как‑то еще не привыкла заботиться о нем. И вдобавок он опоил меня снотворным!

К сожалению, похоже, даже добросердечной Энни, с которой они всегда были так близки, сейчас не было никакого дела до тех неприятностей, что свалились на голову Софи.

— Он может быть где угодно, мадам, — окатив малышку из кувшина теплой водой, бросила она. — Нужно срочно послать кого‑то на его поиски.

— Думаю, Линдли уже это сделал, — пробормотала слегка уязвленная Софи. — Насколько я успела понять, у него насчет моего отца большие планы.

— Похоже, за последние дни ты успела подружиться с лордом Линдли. — Мадам неодобрительно поджала губы. — Я беспокоюсь за тебя, Софи. Линдли не из тех, кому можно доверять, — во всяком случае, такой юной и неопытной девушке, как ты. Надеюсь, у тебя хватило ума не поверить его льстивым речам, и ты не позволила себя одурачить?

— Насчет этого можете не волноваться, мадам. Лорд Линдли не снизошел до того, чтобы льстить или отпускать комплименты, — уныло пробормотала Софи. — Он просто отвез отца к доктору, в то время как мог бы просто забрать его…

Мадам, схватившись за сердце, завела глаза с таким видом, будто вот‑вот расплачется.

— О, мое бедное дитя! Выходит, ты все‑таки не смогла устоять перед очарованием этого человека! — возопила она.

— Да нет же! Я, конечно, ценю, что он был добр к отцу, но не настолько, чтобы не попытаться сбежать. Собственно говоря, я это и сделала, воспользовавшись его отсутствием. Кстати, Линдли обмолвился, что у меня в руках оказался ключ, который может привести нас туда, где скрывается отец. Именно это я и собиралась проверить. Естественно, предварительно избавившись от Линдли, — поспешно добавила она.

Однако мадам ее слова обрадовали куда меньше, чем рассчитывала Софи. Вместо того чтобы наброситься на Софи с вопросами, она какое‑то время сидела молча, о чем‑то размышляя.

— Значит, у тебя есть нечто такое, что может привести нас к твоему отцу? Покажи!

Мадам Эудора протянула руку, судя по всему ожидая, что Софи беспрекословно выполнит ее приказ. Что‑то тут не так, насторожилась девушка. Что‑то в поведении мадам беспокоило ее, поэтому она не спешила отдать ей медальон. Нет уж, решила Софи, пусть пока побудет у нее. А кстати, почему мадам сразу же решила, что этот ключ, о котором она упомянула, представляет собой некий предмет… не зря же она протянула руку? Как‑то странно…

— Я… я не могу.

— Софи, ты можешь мне доверять. Я помогу тебе отыскать отца.

Доверять? После всех этих лет, когда она жила в ее доме, а мадам, видя, как она горюет по отцу, даже не посчитала нужным сказать, что он жив?!

— Вы ошиблись, думая, что это какая‑то вещь, — поспешно объяснила Софи. — Лорд Линдли решил, что мне что‑то известно… возможно, я вспомню о каком‑то человеке или, может, месте, о котором в прежние времена упоминал мой отец. Он считал, что это может стать ключом, который и приведет нас к нему.

Мадам неохотно опустила руку.

— Ооо… ну, и ты вспомнила?

— Нет. По крайней мере пока. Лорд Линдли решил, что если мы с ним отправимся на поиски, то это, возможно, освежит мою память, — вдохновенно соврала Софи.

— Нисколько не сомневаюсь, что он был бы не прочь взять тебя с собой, — сухо обронила мадам. — Только вряд ли бы он был добр к тебе, Софи. Думаю, эта поездка причинила бы тебе боль.

— Мне он не показался таким уж чудовищем, мадам, — пробормотала она.

— Он не для тебя, Софи. Ты заслуживаешь лучшего, поверь. Такие мужчины, как Линдли, привыкли использовать женщин ради своих целей, а после бросать их без сожаления и угрызений совести. Такая же судьба ждала бы и тебя. Ты не можешь оставаться с ним.

— Уверяю вас, мадам, я и сама собиралась уехать.

— Вот и умница.

Энни, похоже, все еще терзали сомнения.

— Очень надеюсь, что когда он, вернувшись из конюшни, не обнаружит тебя в комнате, Софи, то не бросится обыскивать весь постоялый двор. Если он застанет тут нас с мадам, то наверняка решит, что мы тебе помогаем.

— Но ведь я могу спрятаться, верно? А вы скажете, что и в глаза меня не видели, — предложила Софи.

Мадам покачала головой:

— Держу пари, он не поверит ни единому нашему слову. Суди сама, с чего бы нам с Энни вдруг приспичило бросить Лондон и мчаться сюда, да еще с ребенком? Нет, Линдли не должен нас видеть. Думаю, мы поступим так… Софи, ты немедленно вернешься к себе.

— Что?! — теперь уже ахнули хором они с Энни.

— Но, мадам, — робко вступилась Энни, — не можете же вы отослать ее к Линдли — вы ведь сами только что говорили, какой он жестокий и опасный человек!

— Послушай меня, девочка, — перебила ее мадам. В голосе Эудоры прорезались стальные нотки, глаза словно подернулись инеем. — Я помогу тебе отыскать отца. Не хотела тебе говорить, но, возможно, у меня есть кое‑какие догадки, где он может скрываться. Ты должна довериться мне, если тебе дорога его жизнь.

— Вы знаете, как его найти?

— Постараюсь. Но вряд ли нам поможет, если Линдли обнаружит нас здесь. Он наверняка сообразит, что мы приехали, чтобы помочь тебе и твоему отцу улизнуть от него. Но помешать ему найти нас с Энни можешь только ты, Софи.

— Что вы хотите, чтобы я сделала?

Лицо мадам стало очень серьезным.

— А чего от тебя хочет Линдли?

— О чем это вы, мадам?

— Ну, ну, Софи. В конце концов он такой же мужчина, как все. Неужто ты так наивна, что не догадалась, чего ему от тебя нужно?

— Я… я не знаю, — заикаясь, пролепетала Софи.

И это была правда… хоть и печальная, но правда. Судя по всему, мадам знала, чем она могла заинтересовать Линдли, однако сама Софи давно уже успела сообразить, что его куда сильнее интересует ее отец, нежели она сама. Софи понятия не имела, что от нее нужно Линдли. Если не считать медальона.

— Конечно, ты знаешь, чего он хочет, — невозмутимо продолжала мадам. — Он ведь мужчина, Софи. Ты можешь притворяться невинной наивной девочкой, дорогая, но ты ведь не дура, верно? Да и я не слепая — думаешь, я не заметила, какими глазами Линдли смотрел на тебя, когда бывал у меня в доме. Да и ты тоже, не отрицай — иначе с чего тогда ты краснела, как маков цвет, и ерзала на месте, стоило ему показаться на пороге? Ты знаешь, чего он хочет… и, если честно, мне не верится, когда ты утверждаешь, что до сих пор отказываешь ему в этом.

— Мадам!

— Ведь тебе известно, что он собирается сделать с твоим отцом, не так ли?

Конечно, ей известно… даже слишком хорошо. Софи угрюмо кивнула.

— Тогда ты понимаешь, насколько это серьезно, — продолжала мадам. — Поэтому ты должна вернуться к Линдли и отвлечь его.

Из груди Энни вырвался какой‑то придушенный звук.

— Но, мадам, вы же не предлагаете, чтобы Софи…

Мадам метнула в нее такой взгляд, что Энни моментально прикусила язык.

— А ты предпочитаешь, чтобы Линдли наткнулся на нас, а потом выследил ее отца?

Софи, очнувшись от столбняка, решила проверить, правильно ли она поняла совет мадам.

— Вы хотите, чтобы я вернулась к Линдли и позволила ему соблазнить меня?

— Поверь, Софи, бывают вещи и похуже. Конечно, поначалу тебе, возможно, будет не слишком приятно, но Линдли знает толк в подобных вещах. Он постарается, чтобы все было терпимо. Возможно, тебе даже понравится.

Понравится?! Боже милостивый! Как у мадам язык повернулся предлагать ей такое? Неужели это единственный способ спасти отца? Но если это так, тогда, выходит, замечательный план Эудоры с блеском провалился. Линдли совершенно ясно дал ей понять, что у нее ничего не выйдет.

— Иди, Софи! — прикрикнула мадам. — Доверься мне. Тебе даже не придется ничего делать. Дай Линдли то, что он хочет, — попытайся убедить его, что после небольшого отдыха ты отведешь его туда, где прячется твой отец. А пока он будет развлекаться с тобой, мы с Энни успеем уехать. Не волнуйся, мы будем ждать тебя на полдороге.

Дай Линдли то, что он хочет… Но единственное, чего он хочет, — это медальон. Что ж, она постарается этим воспользоваться, решила Софи.

— Хорошо, мадам, — с тяжелым вздохом кивнула Софи. — Я сделаю, как вы скажете.