Уорикшир, Англия

15 июня 1816 год

Джулия Сент-Клемент ни разу прежде не ела суп, будучи усатой. Это оказалось невероятно тяжелым занятием. Неудивительно, что это сомнительное украшение вышло из моды у современных мужчин. Она всего три дня пряталась под этой ужасной растительностью, однако уже почувствовала, что истощена борьбой за возможность проглотить хоть что-нибудь, достаточное для поддержания сил. И зачем только она позволила отцу уговорить ее пойти на этот чудовищный маскарад?

У нее не было иного выбора — вот почему. Отец остриг ее темные длинные волосы, пустив одну из прядей на маленькие жалкие усы, и швырнул охапку мужской одежды.

— Быстро переоденься, моя дорогая! — приказал он. — Фицджелдер знает меня в лицо, но тебя он прежде не видел. Полагаю, он даже, не заподозрит, кто ты на самом деле.

Это оказалось правдой. Мужчина, которого они оба так боялись — и не без причины, — был одурачен. У него не было шансов увидеть отца, Джулия встретилась с ним одна. Она представилась господином Александром Клеммонсом, и Фицджелдер, этот маленький грязный человечишка, даже не заподозрил, что его новый знакомый — такая же фальшивка, как и его потрепанные усы. Отцу удалось скрыться. Эти чертовы усы, похоже, спасли ему жизнь.

А теперь, если Господу будет угодно, спасут еще несколько. Джулия надеялась, что и ее жизнь в том числе. Разумеется, если раньше она не умрет от голода.

— У тебя суп на усах, — глупо хихикнула ее поддельная жена Софи.

— О да, — проворчала Джулия, — суп у меня на подбородке, на галстуке, словом, где угодно, только не во рту. Черт бы побрал эти усы!

— Но это придает тебе весьма… бравый вид, — сообщила Софи, ловко отправляя в собственный рот ложку супа. — В самом деле, жаль, что такие усы больше не в моде.

— Я чувствую себя отвратительно, а выгляжу еще хуже, — заверила подругу Джулия. — Это просто чудовищно, и отец больше никогда не заставит меня повторить подобное.

— Кучер ехал так медленно! Что, если Фицджелдер нас раскусит?

— Не раскусит. Я уверена, что медальон, который ты стащила у него, вовсе не такой ценный, чтобы ради него преследовать нас.

— Я его не стащила! — в десятый раз повторила Софи. — Когда он напал на меня, цепочка, должно быть, порвалась из-за борьбы, и медальон сам упал в карман моего передника.

— Вряд ли Фицджелдера устроит такое объяснение. Но я сомневаюсь, что он станет искать тебя, Софи. Этот медальон — последнее, что сейчас должно беспокоить Фицджелдера. Боюсь, у него на уме более важные дела.

— Такие, как убийство твоего бывшего любовника, хочешь сказать?

Джулия шикнула на свою спутницу. Они сидели вдвоем в общей комнате гостиницы, где было полно народу, но все же осторожность им не помешает. Ведь и стены имеют уши. У Фицджелдера повсюду есть свои люди, и прямо сейчас они могут быть где угодно. В гостинице много незнакомцев, и большинство из них выглядели не слишком достойно.

— Энтони не убьют, если я в силах этому помешать, — пробормотала Джулия.

Софи мечтательно вздохнула:

— Должно быть, он все еще много для тебя значит.

Боже, ей нужно избавить эту девчонку от столь глупых иллюзий.

— Этот человек — просто эгоистичный хам, лишенный чести, — заявила Джулия. — Он почти заслуживает смерти.

Но Софи невозможно было сбить с толку.

— Тогда почему мы последние три дня только и делали, что искали его? Не ты ли говорила, что его нужно найти и предупредить?

— Я сказала «почти заслуживает смерти», — пришлось признать Джулии. — Никто не хочет, чтобы Фицджелдер совершил задуманное; я тоже не хочу, чтобы Энтони убили какие-то головорезы.

Софи вздрогнула и, казалось, совсем забыла о супе.

— Ты уверена, что нам не нужно все рассказать местному судье? Мне не слишком нравится вся эта история с головорезами.

— Я же говорила, что тебе лучше остаться в Лондоне, почему ты меня не послушалась?

— Что? Позволить тебе поехать сюда совсем одной? — надулась Софи. — Да я бы ни за что так не поступила! Ты же спасла мою жизнь.

— Но я уж точно не спасала тебя от Фицджелдера только для того, чтобы его бандиты могли перехватить тебя на большой дороге. — Джулия голодным взглядом уставилась на две сухие картофелины в своей миске. — Темнеет. Думаю, нам следует отпустить почтовую карету и провести ночь здесь.

— Здесь? Но ведь мы уже близко от… Как называется то место, где остановился ваш знакомый джентльмен?

— Хартвуд. Какое-то старое затхлое поместье. Хозяин особняка пригласил Растмура на собственную свадьбу, и я не сомневаюсь, что они все еще пируют. Поскольку мы еще не проехали графство Уорик, а дороги здесь не самые лучшие, то путешествие займет у нас еще целый день.

Софи вздохнула:

— Что ж, полагаю, в таком случае нам придется остановиться здесь. Я лишь надеюсь, что мы успеем вовремя.

— Я тоже на это надеюсь, Софи, — вздохнула Джулия и попыталась все-таки доесть суп.

Мысль о том, что люди Фицджелдера могли уже достичь цели и выполнить задание, раздражала Джулию почти так же, как проклятые усы. Что правда — то правда, с Энтони, виконтом Растмуром, они расстались отнюдь не лучшими друзьями, но сейчас она многое отдала бы за то, чтобы убедиться, что он жив и здоров. Если бы прямо сейчас он целым и невредимым вошел в эту дверь, она бы… пожалуй, испытала огромное облегчение. А потом дала бы хорошего пинка и поинтересовалась бы, о чем он думал три года назад, когда поставил ее на кон за игральным столом — и проиграл. Как будто она была его собственностью, которой можно владеть и которую можно обменять! Что ж, он действительно ею владел — владел ее сердцем и душой — до той самой ночи, пока к ее отцу не явился Фицджелдер и, размахивая распиской Энтони, не заявил, что теперь Джулия — его невеста. Как будто подобные обязательства можно признать законными.

Но то, что Энтони оказался способным на такой поступок, пусть даже в качестве злой шутки, разбило Джулии сердце. Она знала, что это означало. Энтони узнал о том, кем она была на самом деле, и не захотел брать ее в жены. Он просто выбросил ее, точно мусор, каковым считал, и забыл о ее существовании.

В самом деле, Энтони Растмур просто обязан остаться в живых. Если люди Фицджелдера найдут его первым, как тогда она сможет отомстить ему?

— Ось сломана, — заключил Энтони, лорд Растмур, осмотрев дно экипажа.

— Черт! — выпалил его компаньон граф Линдли. — Я же купил этот фаэтон только три недели назад. Недурная вещь, тебе не кажется?

— Полагаю, поломка произошла случайно. — Растмур отряхнул брюки. — Большая часть отличных экипажей имеют оси именно такие, которые крепятся к колесам.

— Разумеется, они крепились, когда я покупал эту чертову развалину. — Линдли присел на корочки и заглянул под экипаж. — Считаешь, это результат плохой работы мастера?

Растмур был счастлив видеть, как его элегантный друг пачкается в дорожной грязи. В конце концов, экипаж принадлежал Линдли. Ему первому и следовало хорошенько изучить дно, хотя что именно его друг надеялся там увидеть, Растмур не понимал. Этот франт ни за что не отличил бы колесную ось от граблей.

Линдли выругался, и Растмур не смог сдержать усмешки. Большинство мужчин отпустили бы цветистое ругательство по поводу сломанной оси, но графа, кажется, больше беспокоила испачканная одежда. Возможно, он бы даже не заметил поломки, которая поставила его в столь неловкое положение.

По правде говоря, поломка вызывала серьезные подозрения. Растмур готов был поклясться, что экипаж приятеля повредили сознательно. Но предполагать такое было просто смешно. Зачем кому-то портить фаэтон графа Линдли? Разве что…

Однако это предположение тоже было смешным. Его дорогой кузен Фицджелдер не унизился бы до такого. Нет, это всего лишь случайность.

Черт возьми, но какое совпадение! Стоило ему получить от матери письмо с просьбой как можно скорее приехать в Лондон, поскольку Фицджелдер затевает нечто ужасное, как вдруг по дороге домой ломается их экипаж. Действительно ли это простая случайность? Хотелось бы в это верить.

Что на этот раз нужно Фицджелдеру? Условия завещания деда стали известны еще два года назад. Кузен же не собирается снова возвращаться к этому вопросу?

Лошади заволновались, и Растмур подошел к ним, чтобы успокоить.

— Какая неудача, — наконец подытожил Линдли, добавив еще несколько проклятий, после того как хорошенько изучил дно экипажа. — Полагаю, у тебя нет запасной оси или как там она называется.

— Нет, конечно, — ответил Растмур. — Но если у тебя найдется пара ремней или что-нибудь вроде этого, мы сможем стянуть ими колеса достаточно туго для того, чтобы вернуться в гостиницу, мимо которой мы только что проехали. Хотя плестись будем очень медленно.

Линдли закусил губу и оглянулся на темные тени деревьев, растущих по обеим сторонам дороги.

— Ты так думаешь?

— Да. Со сломанной осью, боюсь, мы никуда быстро не доберемся.

— Мне кажется, лошади не смогут нас выдержать. Даже если мы свяжем колеса, ось не будет вращаться легко. Поэтому идти придется пешком.

Выходит, кое-какими познаниями Линдли все же обладает. Что ж, нельзя его винить за бережное отношение к лошадям. Лучше гардероба Линдли были только его кони, впряженные сейчас в экипаж. Для столь выдающихся представителей породы будет позором тянуть сломанный экипаж до самого постоялого двора.

— Хорошо, тогда помоги мне их распрячь. Мы поведем лошадей до гостиницы, а потом отправим кого-нибудь сюда, чтобы забрать твой прелестный фаэтон.

Линдли согласился, после чего обратил внимание на испачканные брюки.

— Проклятие, я весь в грязи! Мой лакей захочет заполучить эти брюки себе.

«О, только не будем говорить о лакеях!» — мысленно взмолился Растмур.

— Не понимаю, зачем ты его терпишь. Судя по твоим словам, твой слуга — настоящий тиран.

Линдли улыбнулся:

— Так и есть. Но уверяю тебя, я бы без него пропал. Кстати, я кое о чем вспомнил.

Он оставил приятеля с лошадьми, а сам обошел экипаж и вытащил спрятанный там ящик.

— Оружие нам пригодится.

— Оружие?

— Вот, возьми.

Линдли вручил Растмуру небольшой пистолет.

— Что это?

— Пистолет, — сообщил Линдли.

— Я вижу, что это пистолет. Но ради Бога, зачем он тебе?

— Чтобы пристрелить всякого, кто захочет на нас напасть. — Линдли кивнул в сторону леса и пожал плечами. — Никогда не знаешь, кого можно встретить на дороге, а сейчас к тому же довольно темно.

— Неплохо. Он заряжен?

— Разумеется. Какой толк в незаряженном пистолете?

Растмур покачал головой, однако спрятал оружие в карман. Его слегка повеселил тот факт, что Линдли просто положил пистолет за пояс — его всегда элегантный друг с пистолетом выглядел довольно нелепо.

— В чем дело? — поинтересовался Линдли.

— Тебя не беспокоит, что оружие несколько нарушает безупречную гармонию твоего костюма? — Растмур не удосужился скрыть ухмылку. — Что подумает твой лакей?

— Если на нас нападут разбойники, я предпочел бы иметь оружие под рукой, — ответил Линдли.

Однако никакие разбойники на приятелей не напали, и они благополучно дотолкали экипаж до безопасного места на обочине дороги. После чего направились к гостинице. Вечер был темным и тихим, но не таким мрачным, как два месяца назад, когда Растмур ехал домой по этой же дороге.

С Дэшфордом они направлялись на обычный домашний прием. По крайней мере, так предполагалось. Однако все обернулось тем, что Дэшфорд женился. Растмур до сих пор не мог примириться с этим.

У него самого не заладилось с браком, и он не был уверен, что поддержал бы любого мужчину, пожелавшего рискнуть в данной области. К настоящему моменту Растмур лишь убедился, что женщинам доверять нельзя. Он надеялся, что Дэшфорда не постигнет столь же жестокое разочарование.

Он вздохнул. Черт возьми, теперь, когда Дэшфорд связан узами брака, Растмуру, по всей видимости, придется все время проводить в обществе Линдли. Это в общем-то неплохо, когда речь идет об игре в клубе или о посещении скачек, но если придется снова выслушивать монологи Линдли о том, какие перчатки лучше или каким чертовым узлом лучше завязать галстук!.. Увольте!

— Знаешь, о чем я думаю? — прервал затянувшееся молчание Линдли.

— Нет. И о чем?

— О том, что в этой гостинице, должно быть, имеются женщины.

— Вероятно, имеются.

— Это было бы замечательно. Если повезет, и для нас обоих найдется парочка… Ты предпочитаешь брюнеток или блондинок?

— Я предпочитаю тех, кто делает свою работу и исчезает до рассвета.

— Мне тоже такие по вкусу, — отозвался Линдли с улыбкой. — Но сегодня я бы выбрал блондинку. Если в гостинице только одна женщина и она понравится тебе, то я, разумеется…

— Нет, благодарю. Бери любую, какая тебе подойдет. Я же сегодня буду спать один.

— Что? И это после двухмесячного затворничества в Хартвуде со всеми этими скучными гостями? Неужели теперь, когда ты снова в строю, ты так и не воспользуешься шансом снова поднять знамена, если понимаешь, о чем я?

— Конечно, понимаю, черт побери, — проворчал Растмур. — Но меня женщины не интересуют, ясно? Удачи тебе и твоим знаменам, но я лучше посплю. Причем в одиночестве.

Линдли нахмурился, словно не понял смысла сказанного:

— В одиночестве? Ты уверен, что здоров?

— Уверен, благодарю.

— Кажется, все-таки не совсем. Бог мой, да неужели ты все еще вздыхаешь по той девице? Той французской актриске — Сент-Клем или как там ее?

— Сент-Клемент, — поправил приятеля Растмур, прежде чем успел остановиться. Уж кого он точно не хотел бы сейчас обсуждать, так это Джулию. — И я о ней не вздыхаю. А шлюхи из придорожных гостиниц меня не интересуют.

Линдли присвистнул.

— Нет, думаю, ты все еще вздыхаешь по ней! Черт побери, Растмур, прошло столько лет. Кроме того, разве она не вышла за твоего кузена?

— Вышла…

Ради всего святого, зачем только они затеяли этот разговор? Неужели придется воспользоваться пистолетом, чтобы утихомирить Линдли?

— Говорили, она потом умерла от родов? — продолжил приятель.

Растмур заскрипел зубами.

— Я слышал что-то подобное.

Да, эту историю ему пришлось выслушать. А потом он пошел и напился в стельку. Тогда отец Дэшфорда умер после продолжительной болезни, и друзья заливали горе на пару. Надо сказать, с тех самых пор все складывалось не слишком удачно для обоих.

Однако в последнее время Дэшфорду удалось собраться с силами, Растмур же просто научился притворяться. Он полагал, что другу пришлось гораздо легче. Дэшфорд носил траур по отцу, по преданному семье человеку, который оставил после себя достойную память и теплые чувства в сердцах тех, кто его любил. Он же, Растмур, горевал совершенно иначе.

Когда Джулия Сент-Клемент скончалась, то оставила ему лишь глубокие незаживающие раны и разбитое сердце. Сознавать, что она бросила его ради другого мужчины, было тяжело, но со временем он бы исцелился. Однако Джулия ранила его гораздо сильнее. И эта боль не пройдет никогда. Ведь его бывшая любовница не только умерла в постели Фицджелдера, но и забрала с собой в могилу его, Растмура, неродившегося ребенка. Она носила их малыша и все же бросила его ради другого, объявив, что беременна от Фицджелдера.

Как же можно от подобного исцелиться?

— Как бы мне хотелось увидеть выражение лица лорда Растмура, когда вы с ним снова встретитесь! — воскликнула Софи, едва с ужином было покончено.

— Надеюсь, этого не случится, — ответила на это Джулия. — Если повезет, мы обнаружим его невредимым в доме лорда Дэшфорда, и я просто оставлю для него записку с предупреждением. Он узнает, что замышляет Фицджелдер, а мы отправимся обратно к моему отцу.

— Тебе не хочется его снова увидеть?

— Бог мой, нет, конечно!

— Мы проделали такой путь, а ты даже не попытаешься хотя бы взглянуть на него?

— Именно так.

Софи выглядела удрученной.

— Это так грустно… Я надеялась, что вы двое могли бы…

— Прости, Софи, но такое случается лишь в романах.

Ей не хотелось разочаровывать бедную девочку, но было бы лучше, если бы она выбросила эти глупости из головы сейчас и не стала бы ждать, когда к ней придет великая любовь всей жизни. Таким женщинам, как они, не стоит лелеять особых надежд — эту истину Джулия постигла на собственном горьком опыте. Хотя, может быть, для Софи правда окажется не столь удручающей.

— Ты и не заметишь, как мы с этим покончим, — продолжила Джулия, надеясь, что ее беззаботный тон и ласковая улыбка собьют подругу с толку и вселят в нее уверенность. — А потом мы найдем отца, и ты станешь частью нашей труппы. Ты неплохо шьешь, но, может статься, играть на сцене тоже будешь хорошо.

— Играть?! О нет, я ни за что не смогу. Весь этот текст, который нужно запомнить!

— Ты уже третий день играешь невесту, и пока «публика» кажется вполне довольной, — заметила Джулия, обводя рукой постояльцев гостиницы.

Софи окинула взглядом мрачную комнату и нахмурилась:

— Полагаю, все они отреагировали бы также, если бы вместо меня с тобой ехала… курица. Они едва нас заметили.

— Вот видишь? Это значит, что ты превосходно сыграла свою роль. Кто сказал, что ты не сможешь быть Джульеттой, или Офелией, или…

— Лорд Линдли! — вдруг сказала Софи.

— Лорд Линдли? Не думаю, что у нас есть текст для лорда Ли…

А затем Джулия подняла глаза, чтобы посмотреть, на кого указывает Софи, и увидела в дверях элегантного мужчину, с которым они столкнулись в Лондоне, как раз тогда, когда в спешке уезжали. Лорд Линдли — друг и доверенное лицо этого чудовища Фицджелдера.

Глаза Софи расширились, на лице застыло выражение ужаса, а самой Джулии захотелось спрятаться под стол. Боже правый, если Линдли узнает их, то сообщит Фицджелдеру об их местонахождении! Им необходимо скрыться, убраться отсюда при первой же возможности.

Но спрятаться было негде, комната была слишком скудно обставлена. Они оказались в ловушке.

Сердце Джулии заколотилось как бешеное. Мысли в голове путались, и она никак не могла придумать подходящий план. Что делать?

Внезапно она совсем перестала соображать: позади Линдли возникли знакомые очертания широкоплечей фигуры Энтони Растмура. Джулия резко выдохнула и несколько мгновений не могла перевести дух. Мир вокруг исчез, и лишь одно имело значение: ее бывший возлюбленный все еще жив.

Хвала небесам, она не опоздала! Людям Фицджелдера еще не удалось привести в исполнение свой план. Энтони жил, дышал и улыбался. А ведь прошло три долгих нелегких года.

Он жив и все так же красив. И все так же холоден и надменен. Лед в его карих глазах был все таким же обжигающим.

Энтони Растмур, который сейчас вошел в плохо освещенную комнату гостиницы вслед за Линдли, был совсем не тот Энтони Растмур, которого она когда-то любила и который однажды забрал ее девственность и похитил ее сердце.

Однако его взгляд не задержался на ней надолго. Энтони отвернулся, словно она не представляла для него ни малейшего интереса. Это удивило ее даже больше, чем сам факт присутствия Растмура здесь. Как могло случиться, что она боролась за жизнь, чувствуя, что весь мир сжимается кольцом вокруг нее, а он просто отвел от нее взгляд, словно она какой-то предмет мебели?

Это невероятно ранило Джулию.

Наконец его взгляд остановился, но не на ней.

Куда он смотрит?

На Софи?!

Джулия почувствовала, что ее сейчас стошнит, и поднесла руку ко рту. Черт! Она совсем забыла, что у нее усы! Теперь она ненавидела этот клочок волос еще больше. Конечно, Энтони не станет есть ее глазами, ведь перемазанные супом джентльмены вряд ли в его вкусе. А вот доверчивые девочки вроде Софи — очень даже в его. Когда-то и Джулия была такой, как Софи.

— О, мистер и миссис Клеммонс, — произнес Линдли, заметив их и подходя ближе.

Джулия придумала фальшивые имена, когда они в спешке уезжали из Лондона. Это показалось удобным, и теперь она была рада, что подумала об этом заранее. Никто не сочтет странным, что тихая чета Клеммонс приветствует своих знакомых, и не потребуется продумывать на ходу каких-нибудь странных объяснений по поводу фамилии.

Казалось, Энтони тоже не узнал имя.

Да он, скорее всего, уже и забыл о ней, судя по тому, с каким вниманием сейчас рассматривал ее спутницу. В самом деле, с чего бы ему смотреть на Джулию, когда прямо перед ним сидит Софи — светловолосая, голубоглазая и такая женственная? Черт бы побрал его бесстыжие глаза.

— Как странно встретить вас здесь, — остановившись перед их столом, промолвил лорд Линдли. — Я не предполагал, что вы проследуете этой дорогой, иначе предложил бы вам поехать в моем экипаже.

Он тоже не сводил глаз с Софи. Какие же свиньи эти мужчины! Неужели для них не имеет значения, что они смотрят на замужнюю женщину? Как они смеют пялиться подобным образом! Джулия опасалась, что если так будет продолжаться, то все кончится тем, что ей придется вызвать, по крайней мере, одного из них на дуэль с риском, что ее афера будет раскрыта. Что это за муж, который спокойно сносит, как незнакомые мужчины пускают слюни, глядя на его жену? Им должно быть стыдно. А она еще считала Энтони Растмура порядочным и достойным мужчиной!

— Наши планы весьма неожиданно изменились, — произнесла Софи. — Не так ли, мистер Клеммонс?

Джулия откашлялась.

— Хм… да. Мы отправились сюда довольно поспешно.

Она изо всех сил старалась говорить низким голосом, чтобы Энтони ее не узнал.

Но ей не стоило беспокоиться. Его внимание было полностью сосредоточено на Софи, что, наконец, было замечено бедной девочкой и, казалось, начало ее тревожить.

— Простите. — Линдли по крайней мере сделал над собой усилие и оторвал взгляд от «миссис Клеммонс». — Я не представил вас. Лорд Растмур, это господин Александр Клеммонс и его прелестная жена, миссис Софи Клеммонс. Мы познакомились в Лондоне несколько дней назад.

Растмур вежливо поклонился и снова повернулся к Софи.

Джулия не позволила паузе слишком затянуться, чтобы Растмур не успел заговорить, и адресовала следующий вопрос Линдли:

— Джентльмены, вы остановитесь здесь на ночь?

Линдли бросил быстрый взгляд на друга, и Растмур ответил:

— Мы еще не решили, мистер Клеммонс. А вы остаетесь?

Звук его голоса пронзил Джулии сердце. Странно, что его голос все еще имеет над ней огромную власть.

Джулия уставилась в свою суповую миску. «Мистер Клеммонс». Энтони все еще не узнал ее. Боже, это ранило ее больше, чем должно было.

— Мы решили… но еще не окончательно, — ответила она.

Это было правдой. Если бы она знала, что встретит Энтони здесь, то просто оставила бы записку для него у хозяина гостиницы и вместе с Софи отправилась бы домой, подальше от этих двух господ.

Однако у Софи были свои планы. Она мило улыбнулась мужчинам:

— Дорога была довольно тяжелой. Меня почти пугает перспектива возвращения в карету. Возможно, если бы кто-нибудь из знакомых джентльменов мистера Клеммонса остановился бы здесь, у меня было больше шансов его убедить, чтобы продолжить путь завтра.

Джулия в изумлении уставилась на подругу. Что она делает? Им необходимо уехать отсюда поскорее, а вовсе не оставаться на ночь! Ведь их могут разоблачить!

Лорд Линдли усмехнулся и взглянул на Джулию:

— Вам должно быть стыдно, господин Клеммонс, заставлять молодую жену путешествовать в таких условиях.

Однако его внимание было мимолетным — он вновь обратил свой взгляд и до отвращения предупредительную улыбку на Софи.

— Вам необходим отдых, миссис Клеммонс, даже если для этого придется ненадолго прервать вашу поездку, а мы с Растмуром сделаем все возможное, чтобы убедить вашего мужа снять комнату на ночь. Пожалуй, — с этими словами Линдли улыбнулся Растмуру, который кивнул в ответ, — я пойду к хозяину гостиницы и все устрою. Не беспокойтесь, Клеммонс, сегодня вы переночуете здесь за мой счет.

С демонстративным поклоном он направился на поиски хозяина. Проклятие, что же Софи натворила! Кошелек, который Джулия носила при себе с начала пути, в самом деле значительно полегчал, однако нельзя было позволить Линдли платить за них. Более того, она просто не может провести ночь под одной крышей с Энтони Растмуром! Что, если он решит вовлечь ее в беседу? Как долго ей удастся продолжать этот маскарад, если Растмур по какой-либо причине отвлечется от Софи и обратит внимание на странные усы и женственный голос мистера Клеммонса?

Однако пока Растмур игнорировал перечисленное. Он продолжал пялиться на Софи.

— Спроси, нельзя ли снять еще и столовую! — крикнул он вслед приятелю. — Я уверен, что Клеммонсы согласятся присоединиться к нашему скромному ужину.

О Боже всемогущий! Что будет дальше?

Линдли кивнул и исчез в коридоре, где скрылся хозяин гостиницы. Джулия нервно взглянула на Софи. Та лишь захлопала глазами и пожала плечами. Ну что ж, придется поискать способ, как избежать общества этих джентльменов.

— В отдельной столовой нет никакой необходимости, сэр, — возразила она. — Миссис Клеммонс и я только что закончили ужин, как видите, и мы бы хотели…

— Ах, но, милый, — с невинным видом перебила ее Софи, — этой маленькой тарелки супа недостаточно для такого крепкого мужчины, как ты. Почему бы нам не присоединиться к нашим новым знакомым и не поужинать основательно?

Так вот чего добивается Софи. Малышка решила вмешаться в ее личную жизнь. Что ж, этому нужно быстро положить конец. И что, ради всего святого, эта нахалка имела в виду, назвав Джулию «крепким мужчиной»?

— Уверяю тебя, моя прелесть, что супа для меня было вполне достаточно, — ответила она. — Нет никакой нужды оставаться здесь дольше. Я лишь собирался оставить сообщение для хозяина гостиницы, если помнишь.

На этот раз она бросила на Софи взгляд, который должен был стереть эту сладкую улыбку с ее личика. Однако этого не произошло.

— Но к чему нам спешить, дорогой? Разумеется, ты найдешь о чем поговорить с этими достойными джентльменами, — предположила Софи.

— А я уверен, что это не так, — запротестовала Джулия.

— Не беспокойтесь, Клеммонс, — произнес Растмур, небрежно облокотившись на соседний стол и искоса поглядывая на Софи. — Я убеждён, что у нас найдутся темы для обсуждения. Отдельная столовая — именно то, что нам нужно. Есть вещи, которые я хотел бы с вами обсудить.

А эти слова уже стерли улыбку с лица Софи. Бросив встревоженный взгляд на Джулию, она удивленно приподняла брови. Что скрывается за блеском глаз и угрожающим тоном Растмура? Неужели он их раскрыл? В это мгновение вернулся Линдли, перекрыв пути отступления. За ним шел хозяин гостиницы.

— Вам подфартило, — с угодливой улыбкой закивал он, — у меня как раз есть подходящая комната для всех вас, а моя жена подаст вам хороший, сытный ужин.

Джулия попыталась протестовать, но Линдли изящно предложил Софи руку и помог ей встать. Взглянув на Растмура, Джулия заметила, что он наблюдает за ней.

— Идемте, Клеммонс, — сказал он. — Сомневаюсь, что вы захотите это пропустить.

Судя по его интонации, лучше всего было бы пропустить все то, на что он намекал. Однако Джулия была уверена, что Растмур этого не допустит. Чувствуя себя беспомощной, она вслед за мужчинами прошла в уединенную комнату, расположенную в темном углу под лестницей.