— Вы с Фицджелдером часто занимались любовью при свете дня?

Это было самое ужасное, что он мог сейчас сказать, но он не мог не задать этот вопрос. Он слишком быстро подпадал под влияние чар Джулии и надеялся, что это бесцеремонное напоминание о ее предательстве поможет ему сохранить рассудок.

Это было ошибкой. На лице Джулии отразилась боль, и Растмур почувствовал, что остаться в здравом уме ему не дано. Боже, он пожалел, что произнес это вслух!

Но ничего уже нельзя было поделать. Ему необходим был ответ.

— Я же говорила тебе, — мягко сказала Джулия, — я ни разу не была с ним близка.

Это была явная ложь. Как это могло быть правдой? Ведь он видел объявление в газетах, слышал слова Фицджелдера. Почему же она настаивает на этом?

— Вряд ли можно быть женой человека и не состоять с ним в близости, Джулия.

— Ты не знаешь всей истории, — сказала она.

— Не знаю? Что же еще ты скрываешь? Джулия Сент-Клемент вышла замуж за Седрика Фицджелдера почти три года назад. Потом она умерла. Да, ты здесь одна, и ты выглядишь вполне живой. Почему?

Прежде чем она заговорила, прошла вечность, и слова, казалось, шли откуда-то из самой глубины ее существа.

— Фицджелдер женился не на мне, — сказала она, медленно повернув к нему лицо, — а на другой.

— Да? — скептически произнес он.

Даже безумец усомнился бы в ее словах.

— Это была моя подруга Китти. Она заняла мое место.

У Энтони засосало под ложечкой. Ее подруга заняла ее место? И Джулия ожидает, что он в это поверит? Смешно. Его не так-то легко одурачить. Хотя он больше всего хотел, чтобы это оказалось правдой, и когда он заговорил, то постарался приложить все усилия, чтобы его голос не выдал чувств.

— Я удивлен. Почему же ты не говорила об этом раньше, Джулия?

— Потому что я молилась, чтобы этого не произошло.

— Почему?

— Потому что Фицджелдер убил мою подругу, вот почему.

Так, эта история оказалась еще более грязной.

— Убил? — спросил Энтони. — Но никто не говорил, что Фицджелдер убил свою жену. Она умерла при родах.

— Все думают именно так, — ответила она и, покачав головой, оттолкнула его. Пустота между ними приносила боль. — Но я не верила в это. Китти была здоровой, полной сил, у ее родителей было двенадцать здоровых и крепких детей. Она должна была родить легко.

Растмур потянулся к Джулии, но она оставалась вне досягаемости. И хорошо, что так. Прикосновение могло оказаться опасным. На этот раз она дрожала от гнева. Все, что он мог сделать, — это накинуть на нее покрывало. Джулия тяжело вздохнула.

— Она была актрисой в труппе моего отца. Когда ее любовник бросил ее в деликатном положении, она ничего никому не сказала. Я жалею, что не знала об этом. Но потом, когда я узнала, было слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Она была в отчаянии. Однажды Фицджелдер отправил за кулисы записку для меня. Он хотел встретиться, но я понятия не имела, кто он, и выбросила ее. Китти ее нашла. Она пошла к нему вместо меня и завела с ним интрижку. Он был уверен, что она — это я! Китти была так исполнена уверенности дать своему ребенку достойную фамилию, что убедила Фицджелдера жениться на ней. Она даже украла кое-что из моей одежды и украшений, чтобы он поверил в ее обман. Когда они поженились, она, должно быть, поняла, какое он чудовище. Она написала мне письмо, предупреждая, чтобы я избегала встреч с ним. Мне следовало знать, что она в опасности, но вместо того, чтобы найти ее и помочь ей, я убедила отца, что мы должны скрываться. А потом она умерла. Я знаю, что это дело рук Фицджелдера скорее всего потому, что он раскрыл ее обман. И моя вина в том, что это случилось.

Черт бы ее побрал, она слишком хорошо играет свою роль. Она говорила чрезвычайно убедительно. Возможно ли, чтобы это было правдой? Что его кузен обманул его?

Энтони постарался вернуться воспоминаниями в прошлое, хотя ему это было не очень-то приятно.

Он был так уверен, что Джулия — лучшая женщина на свете. Даже когда он узнал правду о том, что она всего лишь актриса, он считал, что она достойна стать его женой. Разумеется, друзья называли его идиотом, но он оставался глух к их предостережениям. Однако однажды за игрой в карты ему пришлось выслушать все. Там появился Фицджелдер, хвастаясь, что он уже несколько недель делит постель с Джулией. Черт возьми, в качестве доказательства у него была ее шаль — та самая, которую купил ей Растмур. Шок от этого известия лишил его всякого здравого смысла — он поверил, что бастард говорит правду, и даже не спросил у Джулии, правда это или нет.

Он чувствовал себя униженным. Его друзья говорили, что ему повезло узнать правду до того, как он успел сломать себе жизнь, ведь его невеста оказалась маленькой алчной тварью, державшей его за дурака. Ради веселья он предложил Фицджелдеру партию в карты, а победителю должна была достаться Джулия Сент-Клемент. Растмур проиграл. Только бы она никогда не узнала, с какой легкостью он поставил на нее той ночью.

Возможно ли, чтобы все это было обманом?

— Как Фицджелдер узнал, что его водили за нос? Ты ему рассказала? — спросил он.

— Разумеется, нет! Я трусливо пряталась, вместо того чтобы попытаться освободить Китти. Должно быть, он сам узнал об этом, донимая ее разговорами об этом несчастном медальоне.

— О медальоне?

— Боже правый! Неужели он думал, что твой драгоценный медальон у меня?

— Так ты знала о медальоне?

— Я знала о нем лишь из писем Китти. С того времени я успела забыть об этом. Очевидно, с самого начала Фицджелдер думал, что медальон у меня.

— Но его у тебя не было?

— Нет, конечно! Говорю тебе, Фицджелдер каким-то образом завладел им, а потом медальон случайно оказался у Софи. Я не знаю, откуда она его взяла.

— Почему же он думал, что он у тебя?

Джулия пожала плечами:

— Не знаю. Но Китти было известно, что он мечтает его заполучить, поэтому заставила Фицджелдера поверить в то, что, когда он женится на ней, она поможет ему его найти. Она отчаялась. Полагаю, она была убеждена, что у нее нет иного выбора, кроме как продолжать свою игру с Фицджелдером.

— И он женился на ней. Должно быть, она была убедительна, эта твоя подружка. Но очевидно же, что Фицджелдер знал, что ребенок не от него. Черт, ведь это он сказал мне, что ты беременна, и беременна от меня!

— Он так тебе сказал?

Казалось, Джулия и в самом деле удивилась.

— Да.

— И ты поверил в это?

— У меня были на то причины, разве нет? Он был весьма убедителен.

Энтони приподнялся на локте и взглянул на Джулию.

Она смело встретила его взгляд.

— Что ты сделал для того, чтобы твой кузен так тебя ненавидел?

— Родился, я полагаю.

— Родился законно, ты имеешь в виду.

— Да. Если бы его мать заслуживала, чтобы на ней женился мой отец, то и Фицджелдер родился бы законно.

— А что ужасного было в его матери?

Растмур собрался было ответить, но рассмеялся, осознав горькую иронию.

— Она была актрисой, — наконец ответил он.

Голос Джулии стал ледяным.

— Неудивительно, что ты был так рад избавиться от меня и с легкостью проиграл в карты.

Энтони вздрогнул.

— Ты знала об этом?

— Разумеется, знала, и, черт побери, Растмур, все это время я надеялась, что это неправда.

Джулия встала с постели. Забыв о собственной наготе и его очевидной реакции на нее, она пересекла комнату и наклонилась, чтобы подобрать свою одежду. Наблюдая за ее грациозными движениями, Энтони испытывал боль, но не мог отвести взгляда. Ни одна женщина не оказывала на него такого влияния, как Джулия Сент-Клемент. До сих пор.

— Что ж, я сожалею. Это правда.

— Ты узнал, что я маленькая грязная актриса, так что ты избавился от меня, попутно получив свою долю удовольствия, не так ли?

— Нет! Мне было не важно, что ты актриса! Черт, я был таким дураком, что готов был жениться хоть на торговке рыбой.

— Что ж, благодари Фицджелдера за то, что он уберег тебя от такой глупости.

Джулия натянула брюки и теперь возилась с рубашкой. Она надела ее наизнанку, но даже не заметила этого. Энтони выбрался из постели и теперь следил за тем, как Джулия собирала остальные вещи.

— Черт, Фицджелдеру не нужно было говорить мне о том, что ты актриса, Джулия. Я узнал об этом через неделю после нашего знакомства.

Она примолкла. Затем повернулась к Энтони и несколько мгновений колебалась, созерцая его безупречную фигуру.

— Тогда почему ты поставил меня на кон той ночью и даже не написал прощальной записки?

— Потому что был уверен, что Фицджелдер уже спит с тобой, — прямо сказал Энтони. — По крайней мере, так он мне сказал.

— И разумеется, ты ему поверил, — бросила она. — И даже не подумал спросить у меня, правда ли все это.

— Не подумал. Я был смущен, зол и пьян. Он показал мне шаль, которую я тебе подарил, и я счел это достаточным доказательством, поэтому поверил ему.

На лице Джулии мелькнула улыбка.

— У него была моя шаль? Любопытно, где он ее раздобыл. Ее не было среди твоих подарков, когда я их сжигала. Полагаю, ее забрала Китти, и та попала к Фицджелдеру.

— Ты сожгла мои подарки?!

— Те, которые не смогла продать.

— И это несмотря на то, что между нами было?

— Все, что между нами было, ты проиграл за карточным столом. Выходит, ты больше доверял своему ненавистному кузену, чем мне.

— Но у него было доказательство! И я уже знал, что ты лгала мне о том, что живешь в Мейфэре.

— Мы остановились в Мейфэре.

— Ты и твой отец навещали его любовницу! Ты заставила меня поверить, что ты леди благородного происхождения и что у тебя есть положение.

— Нет, ты сам придумал все это. Я лишь не стала тебя разубеждать.

— Ты лишь играла роль, чтобы меня обмануть.

— Это именно то, что я делаю, Энтони, — ответила она. — Я актриса.

Должно быть, это самые правдивые слова, которые она когда-либо произносила. Энтони отвесил ей поклон и улыбнулся:

— Мне не следовало отвлекать тебя от твоего истинного призвания.

Джулия запустила в Энтони его брюками.

— Нет, не следовало! Мы потеряли все, когда отец из-за тебя лишился театральной лицензии.

— Что же я сделал?

— Оденься, Растмур. Ты выглядишь как похотливый жеребец.

— Нет, ты должна объясниться. Что ты имеешь в виду, говоря о том, что из-за меня твой отец лишился лицензии?

— Полагаю, не стоит тебя винить, — произнесла она, пытаясь нашарить ботинок под кроватью. — Я солгала. Ты был унижен. Я была лишь развлечением, призванным согревать твою постель по ночам, а я посмела ожидать большего. Разумеется, я за это расплатилась.

— Ты не была для меня развлечением, Джулия. Да, ты сбежала и вышла за моего проклятого кузена, но я никогда…

— Китти вышла за твоего проклятого кузена. А я скрылась из города с моим отцом, поскольку было вполне очевидно, что тебе на меня наплевать. Ты даже не усомнился во лжи, а Фицджелдер был исполнен решимости убить моего отца.

— Фицджелдер хотел убить многих. Тебе следовало прийти ко мне, Джулия.

— Чтобы ты рассмеялся мне в лицо? Нет, Энтони. Ты не веришь мне даже сейчас; как ты можешь говорить, что поверил бы мне тогда?

Боже, да, он поверил бы ей! Он и сейчас-то едва сдерживался, чтобы не заключить ее в свои объятия и пообещать весь мир. И если бы он мог увидеть ее тогда, он бы никогда не позволил всему этому случиться. Он знал об этом, поэтому и поступил как негодяй.

Он знал, что если хотя бы еще раз увидит Джулию, то простит ей все. Вот почему он никогда не искал с ней встречи, не пытался вернуть ее. Он хотел этого, но не позволял себе. Две недели кряду он напивался до бесчувствия, так что его слуга даже начал уже искать нового хозяина. Он позволил Джулии — как он думал — скрыться с Фицджелдером, потому что знал, что если не сделает этого, то потратит остаток жизни на то, чтобы вернуть ее. Он бы остался ее рабом до конца своих дней.

Но сегодня они должны все выяснить с Джулией. Все, что он считал правдой последние три года, лопнуло, словно мыльный пузырь. Он больше не знал, что правда, а что нет, но был исполнен решимости это выяснить. Если есть хотя бы малейшая надежда на то, что Джулия испытывает к нему хотя бы часть тех чувств, которые он испытывает к ней, то…

Тихий стук в дверь прервал его мысли. Джулия испуганно взглянула на Энтони: он был еще не одет, и ничем не прикрытое свидетельство его возбуждения не могло не бросаться в глаза. Будет забавно, если кто-нибудь войдет сюда и обнаружит здесь Энтони в таком виде.

Поспешно натянув рубашку и брюки, он взял оставшуюся одежду и спрятался так, чтобы его скрыла открывшаяся дверь.

Джулия быстро привела себя в порядок, насколько это возможно, и открыла дверь. Растмур бросил на нее последний умоляющий взгляд и вжался в стену.

Оказалось, что это всего лишь леди Дэшфорд.

— О, мне жаль беспокоить вас, мистер Нансини, — вежливо сказала она, однако выражение ее лица свидетельствовало о том, что она крайне удивлена, застав гостя столь растрепанным.

Джулия зевнула, надеясь, что таким образом создаст впечатление, что была занята всего лишь безобидным послеобеденным сном.

Но если виконтесса и заметила что-либо подозрительное, то была слишком тактична, чтобы указывать на это.

— Я лишь хотела удостовериться, что у вас есть все необходимое, и напомнить, что мы придерживаемся сельского распорядка. Ужин будет рано, если вас это не слишком беспокоит.

Джулия пожала плечами, кивнула, улыбнулась, поклонилась, снова кивнула и сделала все, чтобы убедить ее сиятельство в том, что все замечательно. Леди Дэшфорд окинула взглядом комнату и, оставшись всем довольна, произнесла:

— Очень хорошо. Вижу, у вас есть свежее белье. Мне попросить горничную принести вам воды, пока вы будете переодеваться к ужину?

Джулия кивнула. Да, помыться ей не помешает.

Хозяйка тепло улыбнулась:

— Чудесно. Увидимся за ужином.

Джулия улыбнулась ей на прощание и уже собралась вздохнуть с облегчением, уверенная, что виконтесса скроется за дверью, как та вдруг снова повернулась.

— Возможно, горничная сможет принести воду только через полчаса, мистер Нансини. Я также уверена, что остальные слуги тоже будут заняты. Коридор будет пуст. Надеюсь, это не причинит вам неудобств?

Джулия покачала головой. С какой стати леди Дэшфорд обсуждать с ней дела своих слуг, если только… И тут она заметила направление взгляда леди Дэшфорд, которая смотрела на пол прямо позади Джулии. Очевидно, это был именно тот участок пола, на котором Растмур оставил свою обувь.

Боже правый, там две пары мужских сапог! Причем одна пара разительно отличается от другой размером. Черт бы побрал все это!

Но леди Дэшфорд только улыбнулась и, ничего не сказав, ушла. Она догадалась? Она их вычислила? Она разгадала маскарад Джулии? Или хуже того, не разгадала? Бедный Растмур! Как он теперь объяснит все это своему другу?

Захлопнув дверь, Джулия осталась стоять возле нее, слушая удаляющиеся шаги леди Дэшфорд. Наконец она подняла глаза на Растмура: он тоже заметил свои сапоги.

— Черт, — сказал он и швырнул на пол охапку своей одежды.

Джулия с трудом сдержала смех. Хотя вряд ли стоило смеяться над мужчиной, который понимал, что хозяйка дома его вычислила. Если она расскажет мужу, бедный Растмур будет унижен.

Растмур неслышно закрыл за собой дверь. Он надеялся, что леди Дэшфорд не солгала и в холле действительно никого не окажется. Хотя прошло несколько больше времени, чем те полчаса, которые она им дала.

— Уладил дела?

Голос напугал его, и Растмур с удивлением обнаружил Дэшфорда, ожидающего его на верхней площадке лестницы.

— Что, прости?

— Уладил все дела с Нансини? — с едва заметной улыбкой спросил Дэшфорд. — Когда ты привез его сюда, я был немного сбит с толку.

— В самом деле? — быстро спросил Энтони.

Боже правый, неужели леди Дэшфорд рассказала мужу? Черт, как теперь объяснить все, не выдавая Джулию? Дэшфорду можно доверять, но даже стены имеют уши, и пока у Фицджелдера есть причины ненавидеть ее, Растмур не может рисковать.

— Он странный, этот Нансини, — продолжил Дэшфорд, спускаясь навстречу Растмуру. — Где ты его только нашел?

— Я же говорил: мы познакомились в Лондоне некоторое время назад.

— Да, ты говорил, но я подумал, что лучше спросить еще раз. И что, возможно, я услышу другой ответ.

— Нет.

Дэшфорд пожал плечами:

— Кажется, ты не собираешься рассказать мне, кто этот хорошенький молодой человек на самом деле.

— Этот молодой человек — чертов оперный певец. Если для тебя это неприемлемо, тогда, я полагаю, лучше будет, если мы пошлем за экипажем и уедем еще до ужина.

— В этом нет необходимости. Черт возьми, Энтони, это история с Фицджелдером так повлияла на тебя или тут есть что-то еще? Мне хотелось бы думать, что ты полностью мне доверяешь. Или есть что-то, что ты должен от меня скрывать?

— Я ничего не скрываю, — резко ответил Растмур. — Я просто не ожидал, что здесь появятся моя мать и сестра и вмешаются.

— На самом деле я думал, что Пенелопа наслаждается своим первым сезоном. А она… Они прислали извинения, что не смогли приехать на свадьбу, ты же знаешь. Так странно, что они появились здесь всего через три дня.

— Да, не правда ли? Чем быстрее мы вернемся в город и выясним, что задумал мой отвратительный кузен, тем лучше.

— Но возможно ли, чтобы…

Дэшфорд смолк. У подножия лестницы стоял дворецкий, деликатно покашливая. Дэшфорд бросил на него взгляд через плечо:

— Что, Уильямс?

— Сэр, вас хочет видеть мистер Тэтчер, — объявил он.

Дэшфорд нахмурился:

— Тэтчер? Я его знаю?

Растмур перебрал в памяти всех, кого только мог припомнить, но не нашел ни одного Тэтчера, который мог быть хоть как-то связан с его нынешними горестями, так что заключил, что у Дэшфорда есть законное основание принять этого человека. Хорошо. В последний раз, когда дворецкий объявлял о визите, явилась его семья.

— Он из Финдаттона.

Да, скорее всего это связано с какими-то делами Дэшфорда. Финдатгон-на-Эйвоне был крошечной деревушкой прямо за Хартвудом. Большей частью прилежащих территорий владел Дэшфорд, кроме, разумеется, Ловленда. Эту пустынную местность занимал лишь один старый коттедж, который был очень дорог леди Дэшфорд, поскольку когда-то принадлежал ее бабушке. Странным было то, что этот коттедж предназначался ее кузине Софи. Дэшфорд с женой надеялись, что кузина поселится там и вернет себе титул.

Казалось весьма ироничным, что в этот самый момент Софи скорее всего направлялась в противоположную сторону, к Фицджелдеру, и причем в компании предателя Линдли. Черт, слишком много совпадений. Возможно, стоит обратить внимание и на этого Тэтчера, в конце концов.

Однако Дэшфорд, казалось, ждал некой дополнительной информации. Он просто смотрел на дворецкого, пока тот не удосужился пуститься в дальнейшие объяснения.

— Мистер Тэтчер проезжал мимо коттеджа, сэр, и ему показалось, что там кто-то есть. Он боится, как бы это снова не оказались охотники за сокровищем, сэр.

— Но всем известно, что никакого сокровища не существует, — ответил Дэшфорд. — Что заставляет мистера Тэтчера подозревать что-то и приезжать сюда специально для того, чтобы меня предупредить?

Растмура посетило странное тревожное чувство. Черт! В прошлый раз, когда в этом дурацком коттедже что-то происходило, он подумал, что потерял своего лучшего друга. Но со всеми несчастьями Дэшфордов было покончено несколько недель назад. Кто же снова пытается ограбить Ловленд? Разве что это снова кто-то из людей Фицджелдера; кто-то преследует его и выжидает подходящий момент, чтобы нанести решающий удар?

Боже, неужели они не могли на этот раз выбрать какое-нибудь другое место?

— Мистер Тэтчер говорит, эти люди похожи на актеров, сэр, — продолжал Уильямс.

Казалось, Дэшфорд удивился не меньше, чем Растмур.

— Актеры? — в один голос произнесли они.

— Да, сэр, — подтвердил дворецкий. — Возможно, вам стоит самому поговорить с ним, он сможет описать происходящее подробнее.

— Что ж, хорошо, — решил Дэшфорд. — Проводите его в мой кабинет.

Казалось, это достаточно простая просьба, но дворецкий снова смущенно покашлял.

— Да, Уильямс? — спросил Дэшфорд.

— Тэтчер фермер, сэр.

— Неужели?

Дэшфорд не мог взять в толк, что ему делать с этим сообщением.

— Да, сэр, — подтвердил Уильямс. — У него свиньи, сэр.

— Что ж, мои соболезнования миссис Тэтчер. А теперь проводи его в мой…

Дворецкий снова прочистил горло. Боже правый, у него что, чахотка? Дэшфорду следует лучше заботиться о здоровье своих слуг.

— Да, Уильямс?

— Он пришел прямо со своей фермы, сэр, — объявил Уильямс. — Со двора фермы, где разводит свиней. Там не одна свинья, сэр, судя по запаху.

Теперь стало понятно, почему дворецкий все время мялся и откашливался.

— Так значит, Тэтчер захватил с собой часть работы, да, Уильямс? — усмехнулся Дэшфорд.

— Так и есть, сэр.

— Так значит, мне лучше побеседовать с ним снаружи, Уильямс?

У дворецкого вырвался вздох облегчения.

— Да, сэр, вы правильно поняли, сэр. Если вы не возражаете. Прислуга потратит немало времени, чтобы убрать здесь после его визита, сэр. И больше всего они беспокоятся за ковры.

— Тогда ради моих ковров встречусь с мистером Тэтчером снаружи. — Дэшфорд с улыбкой взглянул на Растмура: — Не желаешь ли присоединиться ко мне? Не представляю, чем тебя может заинтересовать труппа странствующих актеров, но все же…

— …Но все же это может произойти, — завершил Растмур.

Дэшфорду и вправду была известна история Растмура с актерами. Точнее, с одной актрисой и ее отцом. Было похоже на то, что его тоже интересовало, не могло ли прибытие новых гостей иметь что-то общее с замыслами Фиц- джелдера.

Да, Растмур однозначно собирался пойти с ним и поговорить с провонявшим свиньями мистером Тэтчером. Любопытно будет узнать что-нибудь об этих загадочных актерах, появившихся ниоткуда прямо перед предполагаемым жилищем Софи. Кроме того, его интересовало, знает ли об этом Джулия.

Как только мужчины отошли от лестницы, Джулия осторожно выглянула из комнаты и проследила, в какую сторону они пошли. Разумеется, она слышала, как Дэшфорд высказывал подозрения в ее адрес и как Растмур резко отвечал на его расспросы, которые ничуть не уменьшили подозрений его друга.

Однако больше всего ее внимание привлекла последняя часть разговора. Они говорили об актерах, и их тон убедил Джулию в том, что речь идет о чем-то важном. Кто-то сообщил им нечто об актерах.

Это, конечно, могло ничего и не значить, но, с другой стороны, могло означать что угодно. Отец с труппой сейчас в безопасности в Глостере, если она не ошибается. Однако если Фицджелдер узнал что-нибудь о них, то невозможно сказать, что могло произойти. Ей просто необходимо было это выяснить.

Джулия решила пробраться вниз и просто подслушать разговор Дэшфорда и Растмура. Ей нужно было убедиться, что эта история не имеет к ней никакого отношения.