Причин для тревоги у него было теперь более чем достаточно. Похищение человека, грабеж, предательство, женитьба… Над его жизнью навис неминуемый рок. Вдобавок ко всему часы говорили ему, что пора на встречу с леди Берлингтон. Это страшило больше всего.

Вероятно, по этой причине он решил пойти на риск быть обнаруженным и угодить за решетку, потратив время на незаконное проникновение в дом лорда Берлингтона. Хотя хозяйка оставила для него открытой дверь для слуг, он воспользовался другим входом. Ему нужно было удостовериться, что все остальные артефакты на месте. Какой смысл подвергать себя пытке обществом ее светлости, чтобы потом узнать, что коллекцию убрали? Поэтому нужно было прежде убедиться, что надежда все еще есть.

Убедившись, что надежда есть, он сможет избежать ночи со своевольной хозяйкой. Можно было лишь догадываться, что женщина для него уготовила. Его тошнило от одной этой мысли.

Меньше всего ему хотелось сегодня ублажать леди Берлингтон — что бы там она от него ни потребовала. Тем более что сегодня он уже делал то, чему отдал бы предпочтение.

Однако он знал, что о мгновениях, проведенных с мисс Растмур, вздыхать не стоило. Да, было приятно. И продуктивно. Но умный человек не станет обольщаться. Мог ли он всерьез поверить, что был первым у нее, кто ступил на эту благословенную землю? Она была слишком податливой и слишком быстро получила удовольствие от его прикосновений. Разве невинная девушка реагировала бы так? Хотя Гаррис не имел опыта соблазнения девственниц, он ожидал, что неопытная мисс окажет чуть больше сопротивления.

Но чему тут удивляться? В конце концов, он был женихом номер четыре. Плюс Фиццжелдер, неизвестно как затесавшийся в их число, и что это значило, не вызывало сомнений. К тому же сегодня он и сам наблюдал за вертихвосткой, как она строила глазки и кокетничала со своими кавалерами во время танцев.

«Она флиртует у вас под носом».

И уж конечно, он не забыл откровения леди Берлингтон насчет происхождения скарабея. Оставалось лишь гадать, что еще мисс Растмур получила от своего поклонника. И от какого именно?

В ее поведении с Феррелом чувствовалась некоторая степень фамильярности. Не он ли снабдил ее амулетом? Но это представлялось маловероятным. Наверное, это был кто-то другой.

Маркленд. Гаррис не сомневался в том, что Маркленд тоже был как-то со всем этим связан. У кого еще имелся повод? И мисс Растмур смотрела на него сегодня по-особенному. Он с самого начала это заметил. Может, они солгали ему, что незнакомы? Вполне вероятно.

Джордж Маркленд был обручен с дочерью влиятельного аристократа. Уже много лет. Его дед одобрил это и не мог нарадоваться на своего любимого внука. Очевидно, что Маркленд не стал бы ничего делать, что могло огорчить старика. Признание в связи с Пенелопой Растмур могло его расстроить.

Что касается его возможности завладеть скарабеем… будь он проклят! Неужели он так ненавидит Олдема, что дошел до этого? Очевидно, да. Он принял участие в похищении этих находок, чем подверг опасности жизнь человека. Но Гаррис заставит его за это заплатить.

Однако сначала требовалось собрать все предметы воедино и вернуть похитителю ученого до назначенного срока. Если бы он мог добиться расположения своего дяди и получить деньги, которые ему по праву принадлежали, то все было бы куда проще. Но похоже, надеяться на это не приходилось. Его дядя был бессердечным ублюдком, ненавидевшим его из принципа.

Ярость буквально ослепила Гарриса. Следовало взять себя в руки. Несмотря на бушующие в нем страсти, нужно было двигаться к цели. Завладеть артефактами и вернуть опасным людям, державшим у себя профессора Олдема, было первостепенным делом.

Месть Маркленду подождет, как подождут и планы касательно Пенелопы. А планы касательно нее у него действительно имелись. Он выяснит, что ей известно о занятиях Маркленда, и тогда решит, сколько еще времени на нее потратить.

Гаррис надеялся, что этого будет достаточно.

Но прежде предстояло узнать о местонахождении древних артефактов. У него ничего не выйдет, если они потеряны. Снова.

Вот проклятие! Берлингтон запер окно. Гаррису пришлось обойти дом сзади, где он надеялся попасть в дом через помещения для слуг на первом этаже. Было уже поздно, но не настолько, чтобы все в доме спали. Придется передвигаться с осторожностью.

Гаррис нашел вход и проник в дом через узкую дверь, ведущую в кухонные помещения. Кухонные плиты были еще горячими, распространяя запах приготовленной пищи. Свет был потушен практически везде, но издали доносились звуки, свидетельствовавшие о том, что кое-кто из прислуги еще не спит. Стараясь держаться в тени стены, Гаррис шел к лестнице, ведущей на этаж, где жили хозяева дома.

Звук его шагов, когда он торопливо поднимался по ступенькам, оказался громче, чем Гаррису хотелось бы. Но, к счастью, по дороге ему никто не встретился. Лестница, по предположению Гарриса, должна была вывести его к музыкальному салону, где вчера проходил ужасный концерт. А оттуда было уже рукой подать до комнаты, где содержалась коллекция. Требовалось лишь пересечь вестибюль. Простой дверной замок трудности не представлял.

Гаррис вышел в узкий коридор, соединявший переднюю и заднюю части дома. Сознавая, что находится на опасной территории, он с величайшей осторожностью крался вперед, передвигаясь на ощупь почти в полной темноте. В вестибюле горела тусклая лампа. Прежде чем покинуть безопасность темного коридора, Гаррис остановился. Было тихо. Никаких признаков жизни. Еще раз оглядевшись, он бросился вперед.

Вдруг перед ним возникла рослая фигура. Проклятие! Это был один из лакеев Берлингтона. Молодой. Огромный. С бычьей шеей.

— Я знаю, что вам нужно, — сказал громила в ливрее.

Черт и дьявол! Все оказалось куда опаснее. Гаррис задумался: что лучше — перейти сразу к мордобою или предложить человеку деньги? Но денег у него не было. Оставалось драться.

Он выбрал переговоры.

— Конечно, знаете. Вы хороший человек, выполняющий свою работу. Его светлость будет рад это слышать.

— Что?

— Поэтому он попросил меня проникнуть в дом, чтобы проверить, можно ли доверять слугам, не спят ли они на посту. Похоже, что вам доверять можно. Хорошая работа.

— Лорд Берлингтон просил вас проникнуть в дом?

— Конечно! Я джентльмен, сэр. Вы же не думаете, что я влезаю в дома людей без приглашения, правда?

— Ну… то есть…

— Нет, конечно же, нет.

— Но почему, то есть…

— Из-за древних артефактов, разумеется. Ведь вас поставили их стеречь, верно?

Гаррис надеялся, что правильно ведет игру. Сведущий лакей разгадал бы ложь, особенно если хозяин уже перепрятал сокровища.

— В самом деле, сэр, — ответил лакей. — Я стою на посту с самого ужина.

— Очень хорошо. Насколько я понимаю, сокровища надежно заперты там, где хозяин их и оставил.

— Да, сэр, и лежат там уже два дня. И один из нас стережет их днем и ночью. Ее светлость сказала, что вчера кто-то пытался влезть за ними в окно.

— Что? Как приятно сознавать, что ничего подобного снова не случится.

— Нет, сэр. Мы будем их стеречь еще два дня.

— Два дня?

— Да, хозяин сказал, что после этого переправит их. Нашел кого-то, кто хочет их купить. Похоже, хлопот с этими сокровищами больше, чем они того стоят. Нужно охранять и все такое. И ее светлость не в себе по этому поводу, не говоря уже о мопсе мисс Летиции, который сам не свой. Кажется, нам всем лучше избавиться от этих древностей.

— В самом деле.

Два дня, он сказал? Значит, пока можно не беспокоиться. Хорошо. У него еще было время подумать. Возможно, все еще образуется.

— И простите меня, что принял вас за… простите, сэр.

— Прощаю, парень. Хотя довольно смешно. Надо же принять меня за ночного взломщика.

— О нет, сэр! Нет, я так не думал. Я подумал, что вы пришли, чтобы… ну…

— Зачем? Что вы подумали, зачем я прокрался сюда среди ночи, если не за сокровищем?

Человек покраснел.

— Я подумал, что вы пришли сюда, чтобы похитить мою девушку, сэр.

— Похитить вашу…

— Милли, сэр. Милли Купер, которая работала наверху. Я видел вас с ней раз или два. Она без умолку болтала, рассказывала, какой вы замечательный джентльмен и все такое прочее. Я, знаете ли, стал ревновать.

— А, это та маленькая горничная. Что ж, с радостью уверяю вас, сэр, что у вас нет причин для ревности. Я не собираюсь… постойте, вы сказали, которая здесь работала?

На этот раз лакей улыбнулся:

— Ее вчера увидела здесь одна молодая леди и предложила за хорошие деньги перейти работать к ней. Милли до смерти этому рада.

— Молодая леди, говорите?

Гаррис без труда догадался, о какой молодой леди могла идти речь. Мисс Растмур выдала себя с головой, перекупая горничную у Берлингтона, которая была хорошо осведомлена о египетских сокровищах. Итак, Пенелопа причастна к этому в большей степени, чем призналась!

Но своих мыслей громиле с бычьей шеей он, естественно, не выдал. Лишь пожелал лакею всего хорошего и похвалил за рвение в работе. И даже, поискав в кармане, отдал последние монеты, которые обнаружил.

— Вот вам за труды, — сказал Гаррис великодушно. — А теперь выпустите меня из парадной двери, или мне возвращаться тем же путем, каким пришел сюда?

— Оставайтесь на месте, лорд Гарри, — раздался сверху сладкий до приторности женский голос.

На верхней площадке стояла, улыбаясь ему, леди Берлингтон с накинутой на плечи скромной шалью, что, правда, не ввело Гарриса в заблуждение относительно ее намерений.

— Какой сюрприз, леди Берлингтон, — сказал он, сожалея, что это не так.

— Все, Том, — обратилась она к лакею. — Теперь я сама позабочусь о лорде Гарри. Можешь идти.

— Но его светлость сказал, чтобы я…

— Это все, Том, — повторила она довольно грубым тоном.

Лакей бросил вопросительный взгляд на Гарриса. Тот пожал плечами. Очевидно, зная, что с госпожой спорить не стоит, лакей поклонился и быстро убрался восвояси. Гаррису хотелось сделать то же самое.

— Вы так тихо себя вели, что я не знала, что вы уже тут, — произнесла леди Берлингтон сладким, как патока, но все же пугающим голосом.

— У нас, кажется, дело? — сказал Гаррис.

Она кивнула и сказала, что если он хочет продолжить беседу, то пусть поднимется к ней. Хоть это и не прельщало, Гаррис все же подчинился и поднялся наверх. Хищно улыбнувшись, женщина взяла его под руку. Он позволил проводить себя в маленькую гостиную, освещенную двумя тонкими свечами и надушенную так, что нечем было дышать.

Это окончательно развеяло надежды, что у женщины на уме было одно лишь дело.

— Я пришел, как вы просили, — констатировал Гаррис, когда дверь за ним закрылась.

— Да, и вовремя, как я вижу. Торопились меня увидеть, лорд Гарри?

— Вы сказали, что на это у меня уйдет много времени.

— В самом деле. Бренди?

Женщина наклонилась над графином, что стоял рядом на низком столике, демонстрируя гостю свое декольте. Гаррис сделал вид, будто это доставило ему удовольствие, хотя в действительности видел грудь и получше. У мисс Растмур, к примеру.

— Вижу, вы сняли украшение, — заметил он.

На самом деле на ней не было не только украшения, но и почти никакой одежды. Повесив скромную шаль, в которой она встречала его, на спинку стула, леди Берлингтон осталась в легком прозрачном пеньюаре. При других обстоятельствах это обрадовало бы Гарри. Привлекательная женщина демонстрировала свою доступность. Эта женщина знала, что собирается делать, и умела создавать условия, в которых мужчинам рядом с ней комфортно. Очень комфортно. Поскольку она давала ясно понять, какую плату хочет получить за ту информацию, которую могла предложить, Гаррис пожалел, что не может пробудить в себе к ней ни малейшего интереса.

Раньше это не представляло для него проблемы. Правда, к мисс Растмур, у которой он украл скарабея, интереса было больше, чем достаточно. Но сейчас сама мысль заняться с хозяйкой чем-то интимным вызывала у него лишь отвращение.

— Нет нужды соблюдать здесь формальности, лорд Гарри, — промурлыкала дама и подплыла ближе, чтобы передать стакан. — Почему бы вам не снять сюртук и не расслабиться?

— Почему бы вам для начала не сказать, зачем вы меня пригласили, леди Берлингтон?

— Думаю, это и без того должно быть ясно, — заметила она.

— Правда. Совершенно очевидно, что в вашем доме полно древних египетских реликвий.

— Мой муж — коллекционер, — сказала она.

— Кое-кто здесь тоже коллекционер. А что насчет той милой побрякушки, которая была на вас на балу? Как ни странно, она сильно напоминает мне одну вещицу, которую, как мне стало известно, не так давно похитили.

— Что вы говорите? Как интересно! Но давайте обсудим это позже. А сейчас можно заняться кое-чем другим.

— Мы обсудим это сейчас, если не возражаете. Где остальные украшения?

Женщина тяжело вздохнула.

— У меня их нет. Я получила всего несколько предметов.

— Несколько? А где остальное?

— Откуда мне знать? Вероятно, ушло к тому, кто смог за них заплатить. Бросьте, милорд, наверняка вы можете думать и о чем-то другом, кроме этих тысячелетних побрякушек.

— Могу. И думаю о своем друге, который в данный момент нуждается в моей помощи. Что вам известно об этом, миледи?

— Честное слово, лорд Гарри! Вы так ведете себя, словно он не заслужил того, что с ним случилось.

— Его захватили в плен безжалостные люди! Что вы имеете в виду, говоря, что он заслужил подобное? Что вам об этом известно?

— Может, мне стоит спросить вас, а что знаете вы, — ответила она, пробегая пальцами вверх по его руке к плечу, а оттуда — к волосам на затылке. — Насколько хорошо в действительности вы знаете профессора Олдема?

— Достаточно хорошо.

Господи, он знал человека в сто раз лучше, чем она, если способна считать, что он заслужил подобное обращение.

— И все же вы утверждаете, что он не имел никакого отношения к исчезновению всех этих находок?

— Да, и снова спрошу вас: что вам известно об этом?

— Столько, сколько мне сообщила одна заинтересованная сторона. Располагайтесь поудобнее… и, может, мы обсудим все это потом?

Она потянула его за сюртук и прижалась к его телу, как будто он просил ее об этом. Ее провокационное поведение лишь рассердило его. Было ясно, что древние артефакты находились у нее, но она весьма слабо представляла себе, что было поставлено на карту. От кого она все это знает? И что собирается с этим делать?

— Потом не будет, — сказал он. — Скажите мне сейчас, что вам известно о моем… о положении профессора Олдема и краже древностей?

— Может, стоит спросить самого Олдема, милый?

— Это несколько затруднительно, поскольку его держат в плену в Египте.

— О, вы так считаете?

У нее хватало наглости смеяться над ним. Это переходило все границы. Гаррис никогда не обращался с женщинами грубо, если только они его об этом не просили, но сегодня его терпение кончилось. Он схватил ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.

— Скажите, черт подери, что вам известно!

Судя по выражению ее лица, она испугалась.

— Он в Англии. Его привезли сюда.

— Я вам не верю.

— Это правда.

— Откуда вы знаете?

— Не имеет значения. Человек обокрал их. Вы правы, они безжалостные люди и сделают все, чтобы вернуть сокровища в свою страну.

Эту угрозу она по крайней мере понимала. В плен профессора Олдема захватила группа египтян, с которыми они мирно работали, чтобы помочь сохранить ценности, предотвратить их утечку из страны. Больше всего Олдему хотелось убедиться в том, что плодами его труда пользовались граждане той страны. Он хотел сохранить и защитить их богатую историю, а не растащить ее, как делали многие его соотечественники.

Все же, когда исчезли находки, стоившие труда целого года, подозрение пало на профессора Олдема. Египтяне решили, что он их предал. Использовал их труд, их ресурсы, а потом из жадности украл прямо у них из-под носа. Они задержали его, приказав Гаррису найти и вернуть сокровище. Если же он не сможет, то профессор Олдем серьезно пострадает. Срок ожидания почти истек, а Гаррису, к сожалению, практически нечего было предъявить.

Оставалось лишь поручиться за человека, ссылаясь на его характер.

— Профессор Олдем — честный человек. Он никогда бы не предал своих египетских друзей. Кто-то другой организовал кражу так, что подозрения пали на него.

Гаррис знал, что это правда. И доказательств нашел слишком много. Пока все представлялось так, будто находки сами таинственным образом переправились в Англию. Он так и не сумел установить связь между настоящими ворами — кем бы они ни были — и теми, кто владел артефактами теперь. Без этого доказательства захватчики профессора Олдема никогда не оправдают его, а без возврата похищенного или солидного выкупа, который они назначили, его ни за что не отпустят. Все это тяжким бременем лежало на плечах Гарриса, и он так и не приблизился к цели.

— Глупый мальчишка, выдумаете, что понимаете его? Чарлз Олдем вовсе не бескорыстный ученый, каким вы его считаете. Поверьте мне. Если он решил, что можно получить намного большую прибыль, привезя находки в Англию, то именно в Англию и отвез. Его друзья в пустыне имеют все основания не верить ему.

— Вы не имеете ни малейшего представления о том, что говорите. Он любит Египет; он посвятил себя открытию и сохранению его ценностей.

— О? Может, вы никогда не слышали о его корреспонденте, П. Энтонисе из Лондона?

— Разумеется, слышал! — резко ответил Гаррис.

Да, он знал об этом человеке. Профессор Олдем переписывался с ним почти два года, отвечая на бесконечные вопросы и посылая детальное описание каждой обнаруженной ими находки. Конечно, Гаррис знал о нем; и первым делом пытался найти этого человека, когда началось все это безумие, и он срочно вернулся в Англию.

— Тогда вы должны знать, что никакого П. Энтониса в действительности не существует, — обронила леди Берлингтон усмехнувшись.

Да, эта мысль приходила Гаррису в голову, когда его поиски парня не увенчались успехом.

— Очевидно, это вымышленное имя, придуманное сообщником профессора Олдема. Вместе они составили план, как вывезти артефакты из Египта, доставить сюда и продать с выгодой для себя.

— Вот здесь вы ошибаетесь, миледи, — сообщил обрадованный Гаррис. — Я читал переписку профессора Олдема с Энтонисом, там не было и намека на заговор.

Но там не было и ничего такого, что свидетельствовало бы о безобидности писем. Однако он не стал об этом упоминать.

— А если бы я предъявила доказательства обратного? — осторожно справилась леди Берлингтон.

— Намекаете, что они у вас есть?

— Может, вам стоит это выяснить?

Гаррис всерьез задумался. Но у него на это не хватило мужества.

— Я не стану играть в ваши игры, леди Берлингтон. Если вы располагаете информацией, которая может помочь мне выручить профессора Олдема, поделитесь. Иначе мне придется откланяться.

Дама надула губы.

— Я разочарована, Честертон. Вы даже не удосужились спросить, а что получите за это.

— И так ясно, чем вы собираетесь меня облагодетельствовать, миледи. С сожалением говорю, что вы ошибаетесь.

— Ваш дядя, возможно, думает иначе.

Какое отношение, спрашивается, имеет ко всему этому его дядя?

— Как вам, должно быть, известно, мы с дядей не в ладах.

— В самом деле. Но только не мы с ним.

Следовало догадаться. Недли Честертон был в этом замешан. Как мог он не увидеть руку своего дяди с самого начала? У кого еще имелись такие основания ненавидеть Олдема? Все знали о ненависти Маркленда к ученому, но почему Гаррис ни на миг не заподозрил своего дядю? Какой же он олух!

— Что ж, леди Берлингтон, я весь внимание. В чем состоит интерес моего дяди в этом деле?

— Давайте уточним, о каком деле вы говорите? О позорном похищении профессора Олдема или о вашей довольно скандальной связи со мной?

Вот мерзкая интриганка.

— Обо всех.

— Тогда ладно. Ваш дядя великодушно послал выкуп, чтобы вызволить профессора Олдема, естественно, за ваш счет.

— За мой счет? Боже правый, выкуп, который они требуют, намного превосходил все, что я могу себе позволить.

— Это правда, но ваш дядя уверен в том, что вы один из сообщников профессора Олдема и, следовательно, сможете вернуть ему долг. Артефактами.

— Что? Нет, черт подери. Даже если бы они были у меня, я бы никогда не отдал их моему дяде. Эти сокровища по праву принадлежат народу Египта. В этом состояла цель профессора Олдема, и я не позволю запятнать его репутацию даже намеком, что он закроет глаза на случившееся.

— По-моему, у вас нет выхода, Честертон, — сказала леди Берлингтон. — Выкуп уже заплачен, и египетская группировка верит в то, во что верит. Профессора Олдема выслали из страны, и его работа среди пирамид закончена. Ему больше никогда не позволят производить раскопки.

— Значит, это месть моего дяди? Он сфабриковал ложь и заплатил выкуп, подставив профессора Олдема и подвергнув его публичному унижению, так?

— Вы должны быть благодарны. Он спас человеку жизнь.

— Он погубил его. Этот ненавистный старый ублюдок.

— Вам стоит говорить более вежливо о вашем дорогом дядюшке, Честертон.

— С радостью, но лишь тогда, когда он это заслужит.

Женщина развязала его галстук и теперь медленно стягивала с его шеи. Ладно. Пусть интриганка возьмет его себе. Но это все, что она сегодня от него получит.

— Такие широкие плечи, сэр, — ворковала она, скользя по нему ладонями. — Похоже, что рытье песка пошло вам на пользу.

— Только вы не пойдете мне на пользу, миледи.

— Напротив, сэр. Я могу быть очень полезной.

— Но не для меня. Даже если вы в дружеских отношениях с моим дядей.

— Успокойтесь. Вы не знаете, кто может слушать наш приватный разговор.

Ее руки занялись его брюками. Но одно дело галстук, и совсем другое — это… Гаррис взял ее за плечи с намерением оттолкнуть от себя. Он хотел быть твердым, но отнюдь не грубым. Однако женщина вскрикнула, словно ей причинили боль.

— Вы слишком напористы, сэр! — практически выкрикнула она. — Возьмите меня, если хотите, поскольку я не могу мериться с вами силой.

С этими словами она эффектно упала на затянутый шелком диван. Ее халат волшебным образом распахнулся. Вскинув одну руку ко лбу, она второй сделала вид, что прикрывает грудь. Гаррис стоял над ней, пытаясь понять, с какой целью она устроила этот спектакль.

Неожиданно дверь распахнулась, и послышались чьи-то шаги. Ему едва хватило времени, чтобы приготовиться к атаке.

Лорд Берлингтон. Конечно. Ему давно следовало догадаться, что так все и будет. Господи, какой он идиот.

— Руки прочь от моей жены! — заорал Берлингтон.

Гаррис почувствовал, как его схватили за ворот и повернули к обвинителю.

— Снова вы! — воскликнул он гневно. — Я знал, что на этом все не закончится! Мне следовало вызвать вас на дуэль еще тогда, когда я впервые увидел вас в своем доме. Вы еще тогда положили глаз на мою жену.

— Нет, уверяю вас. Ни мои глаза, ни мои руки не прикасались к вашей супруге, так что напрасно вы меня обвиняете.

— Лжец! Вы не можете отрицать того, что я вижу. Негодяй, я убью тебя!

— Да, да, уверен, что убьете, но…

Гаррис не успел закончить фразу, как из дверей донесся новый тяжелый топот. И тут он понял, в какую ловушку попал, когда обернулся и узнал дюжую фигуру. Наверное, и это следовало предвидеть.

— Здравствуй, дядя. Я не знал, что ты в городе.

Недли Честертон лишь фыркнул. Но Гаррис был удивлен, поскольку и этого не думал услышать. Старик уже много лет даже не смотрел в его сторону.

Но теперь его взгляд метал в племянника стрелы молний.

— Черт подери, мальчишка, ты что думал, можно наставлять мужчине рога в его собственном доме и выйти сухим из воды?

— И видеть вас тоже приятно, сэр.

— Не думай, что сможешь лестью завоевать мое расположение, беспутный щенок!

— Об этом я даже не мечтаю. Как это удачно, однако, что вы оказались здесь в этот момент.

Его дядя в ответ еще больше нахмурился.

— Да, как удачно! — сказала леди Берлингтон и, взяв себя в руки, бросилась к мужу. — Не могу себе даже представить, что бы он со мной сделал, не появись вы здесь!

— Зато я могу! — рявкнул лорд Берлингтон.

— Вы и впрямь можете, — согласился Гаррис. — Вам пришлось жить с ней все эти годы.

Похоже, что ее благонравная и деликатная светлость вновь балансировала на грани обморока после того, как выпотрошила Гарриса за нанесение вымышленного оскорбления.

— Ты навлек позор и бесчестье на нашу семью, — проворчал дядя Недли. — Будь на то моя воля, я лишил бы тебя наследства.

— Мы уже упоминали об этом раз или два, — напомнил Гаррис.

— Он не доживет до того момента, чтобы что-либо унаследовать, Недли, — заявил Берлингтон. — Я вызываю его на дуэль. Гаррис Честертон, выберите себе секунданта и молите Господа о прощении.

— Секунданта? Почему бы нам просто не обсудить создавшуюся ситуацию, Берлингтон? Наверняка вы всерьез не верите, что я мог…

— Я верю, что такой негодяй, как вы, способен на любое преступление. Пистолеты на рассвете, Честертон!

— О, мой Бог!

Нужно ли превращать это в клише?

— Я буду вас сопровождать, Берлингтон, — предложил Недли.

Старик был очень рад. Он давно спит и видит, что Гаррис отправился к праотцам. Теперь планирует стать очевидцем события.

События, в организации которого принял непосредственное участие. Гаррис свалял дурака, что позволил втянуть себя в эту историю и практически заслужил смерть. Однако он не собирался сдаваться.

Наипростейшим решением было бы избежать позора и дать Берлингтону удовлетворение, которого тот требовал. Ведь Гаррис хорошо стреляет. Он мог устроить убедительное шоу и аккуратно прицелиться, чтобы не убить человека, а только ранить.

К несчастью, существовал шанс, что Берлингтону повезет и он его подстрелит. Хотя возможно, что дядя Недли давно все спланировал и теперь ухватится за возможность вмешаться, чтобы навсегда избавиться от ненавистного племянника и объявить потом, что это Берлингтон убил его на честной дуэли. Для дяди не было ничего необычного в том, чтобы позволить недалекому сообщнику принять на себя обвинения в собственных действиях.

Нет, поправил себя Гаррис. Берлингтон был не сообщником, а скорее пешкой. Гаррис мог побиться об заклад, что Берлингтон даже не догадывался, что все это было для него подстроено. Судя по хитрому выражению лица леди Берлингтон, она давно ждала такого поворота событий, как и Недли. Правда, она могла с таким же успехом надеяться на то, что Гаррис освободит ее от Берлингтона. В то время как Недли надеялся, что Берлингтон избавит его от племянника. В любом случае кто-то должен был выиграть, но только не сам Гаррис.

— Очень хорошо, — сказал он наконец, решив, что согласие является единственным выходом. В настоящий момент.

— Хорошо. Если вы не струсите, то встретимся через два дня. Мой человек сообщит вам о месте встречи. Вы должны усвоить, молодой человек, что сегодня такие мерзавцы, как вы, не правят бал в Англии.

Как ни странно, но создавалось впечатление, что правят.