Через день-другой к Хоби вернулась его обычная жизнерадостность. Он больше не высказывал неприязни по отношению к Питу, не спорил с ним. Когда они оба подъехали к студии в день убийства, Хоби выразил полное согласие с замыслом Пита превратить УЛТС в станцию новостей.

— Между прочим, шеф, — сказал он, — до того, как стать директором, я был репортером.

Таким поворотом событий Пит был доволен. Ему хотелось привлечь Хоби на свою сторону. Пит решил изменить программу только по зрелому размышлению. Он не переоценивал ни своих способностей, ни знаний и привык к любому решению подходить медленно и осторожно. Но, приняв то или иное решение, оставался верен ему.

Этих правил он придерживался и в мелочах. Получив две недели назад приглашение на званый обед, он решил, что для такого случая необходим смокинг. С тех пор на различных званых вечерах он видел, что смокинга здесь никто не носит, однако принятому однажды решению оставался верен. Он был прав, другие — нет. На сей же раз его консерватизм имел и более глубокие основания, ибо приглашение исходило от Агнес Уэллер, владелицы Уэллеровского универмага, который был основным клиентом УЛТС. Пит еще не встречался с миссис Уэллер. И то, что он предстанет перед ней в первоклассной форме и произведет на нее хорошее впечатление, сулило не только светский успех.

Теперешний универсальный магазин был некогда краеугольным камнем города. Много воды утекло с тех пор, как Генри Уиллетс и Дейв Уэллер открыли лавку на том месте, где в ту пору был лишь привал для гуртовщиков, перегонявших скот. Город унаследовал свое имя от Генри Уиллетса, однако начатое дело продолжили только Уэллеры. Они скупали и перепродавали земли, пускались во всевозможные предприятия, сколотив таким образом немалое состояние, которое теперь принадлежало мисс Уэллер.

Сама она не участвовала в переговорах о передаче станции, считая, что интересы универмага будут соблюдать благодаря обходительности Харви Диркена и упорству Бена Фэксона. Позже, когда дела были улажены, она послала Питу приветливую записочку следующего содержания:

«Теперь, когда все споры пришли к концу, думаю, настало время познакомиться. Я даю обед для своих старых друзей, но рассчитываю приобрести и нового, то есть Вас. Среда, ноябрь, 15, 8 часов вечера».

Вот тогда Пит и принял решение о смокинге.

Он не надевал его с тех пор, как покинул Байю, и брюки стали слегка свободны в поясе. Он потерял несколько фунтов в весе, прежде чем ему удалось привести в порядок дела на станции. Осматривая себя напоследок в зеркале, он заметил, что загар начал бледнеть. Что же до остального, то он увидел высокого человека с холодными серыми глазами, в уголках которых собрались едва заметные морщинки, с довольно-таки крупным носом и строго, но изящно очерченным ртом.

Пит надел пальто и, выходя из своей комнаты, услышал, как хлопнула дверь лифта. Он крикнул: «Вниз!» — и лифтер подождал его. Выйдя из лифта, Пит увидел, что было только двадцать минут восьмого. В записке мисс Уэллер было указано восемь часов. Оставалась еще уйма времени. Он направился к киоску, бросил «добрый вечер» блондинке, которая ответила ему: «Хэллоу, Пит», купил пачку сигарет и номер «Пресс Энтерпрайз». Ему вдруг пришло в голову, что газета должна непременно сообщить об убийстве на Вио Крик Пикник Граундс. Оно случилось в час, а газета никогда не выходила раньше трех тридцати или четырех.

Пит уселся в кресло и развернул газету. Ему сразу же бросился в глаза заголовок: «Разногласия в Совете по поводу новых автобусных линий». Статья занимала почти всю первую страницу. Там и сям пестрели заголовки: «Столкновение автомобилей на перекрестке Мейн- и Пост-стрит, раненых нет», «Баскетбольная команда колледжа рассчитывает на очередную победу», «Таинственный предмет в небе, наблюдаемый в восточной части округа, оказался метеорологическим шаром-зондом». И ни слова об убийстве.

Пит перелистал остальные страницы, бегло проглядел все колонки. Еще раз перелистал газету, теперь уже перечитывая каждый заголовок внимательно. Сообщения не было. Он открыл первую страницу, чтобы посмотреть число. Ведь по ошибке он мог взять и вчерашнюю газету. Число было сегодняшнее, 15 ноября.

Итак, газета проворонила происшествие, и это открытие доставило Питу удовольствие. Через тридцать минут в эфир выходит Хоби с восьмичасовой сводкой новостей. Значит, УЛТС представилась возможность продемонстрировать оперативность в своей новой роли станции новостей, да еще с таким происшествием, которое всколыхнет весь город. Разумеется. Хоби сообщит все подробности, но Пит метил дальше: сногсшибательное событие, при котором УЛТС оказалась на месте происшествия раньше прессы, полиции и медицинской помощи.

Пит швырнул газету на пол. Двумя секундами позже он уже набирал номер станции. Послышалось жужжание коммутатора, потом голос девушки:

— УЛТС, ваша местная радиостанция.

— Это мистер Маркотт, — сказал Пит. — Соедините меня с Хоби.

— Сию минуту, мистер Маркотт.

Минутное молчание, и снова голос:

— Очень жаль, мистер Маркотт, но Хоби еще не пришел с обеда. Передать, чтоб позвонил вам?

— Нет, меня здесь не будет, — ответил Пит. — Но я хочу, чтоб вы ему кое-что передали. Только не забудьте, это очень важно. Скажите ему, что УЛТС обставила «Пресс Энтерпрайз» с этим происшествием на Вио Крик Пикник Граундс. Пусть он это обыграет. И пусть непременно подчеркнет тот факт, что мы появились там раньше полиции. Может даже посвятить этому всю передачу.

— С каким происшествием, мистер Маркотт?

— С убийством у ручья Вио! Это случилось сегодня утром. Хоби все видел.

— Он… он видел убийство? — взволнованно переспросила девушка. — Вы шутите, мистер Маркотт?

— Да нет же, вовсе не шучу. Хоби все знает. Только передайте ему то, что я сказал.

— Да, сэр. Я скажу ему, мистер Маркотт.

Пит повесил трубку и, мрачно усмехаясь, направился через вестибюль к выходу. Его другу, Мэтту Камерону, издателю «Пресс Энтерпрайз», предстоит перенести удар, а Пит знал, что Мэтт обязательно будет на обеде у Агнес.

К вечеру дождь сменился снегом, и теперь его хлопья летели из темноты на свет уличных фонарей и магазинных витрин. Пит не видел снега вот уже… дайте припомнить… почти три года. Его прикосновение к щекам освежало и взбадривало.

От сводок новостей и прочих дел, связанных со станцией, мысли его спокойно перенеслись к тем событиям, которые привели его в Уиллетс. Да, на его долю выпала удача, истинная, большая удача. Зайди он в бар на 52-й улице на полчаса раньше или позже, и он никогда бы не столкнулся с Клиффом Бегли. А не столкнись он с Клиффом Бегли — не узнал бы об Уиллетсе. Зато теперь он здесь, в городе, так похожем на тот, который создал в своем воображении. Просто поразительно похожем.

Сквозь хлопья снега Пит вглядывался в дома. Как и все в городе, он знал особняк Уэллеров, но, погрузившись в свои мысли, мог пойти по Университетской улице вместо Почтовой. Наконец он увидел огромный, окруженный железной оградой дом, в два раза больше любого в квартале, с башнями в викторианском стиле и лепными карнизами. Пит прошел через ворота и подошел к широкому парадному подъезду. На двери был маленький молоточек, и Пит негромко постучал.

В ту же секунду дверь отворила женщина.

— Я Агнес Уэллер, а вы, наверное, Пит Маркотт. Заходите.

Она была моложе в его воображении, может, чуточку утонченней и изящней. На самом же деле ей оказалось за пятьдесят. Это была некрасивая, полная, но ладно скроенная женщина с приятным круглым лицом и негустой черной косой, уложенной вокруг головы.

Холл, в котором очутился Пит, был оклеен обоями под мрамор, изящная винтовая лестница вела на второй этаж. Когда улыбающаяся горничная брала у Пита пальто и шляпу, Агнес сказала:

— Первый снегопад в этом году. Я много повидала их на своем веку, и все равно каждый новый снегопад волнует.

Она повела его в гостиную. Пит был бы разочарован, если б гостиная оказалось не такой огромной, без высоченных потолков, парчовых портьер и массивной мебели, обитой рубчатой материей. За решеткой красивого лепного камина весело потрескивал огонь. У камина возвышалась долговязая фигура Мэтта Камерона. Он помахал Питу, когда тот вошел. Агнес представила его остальным гостям: миссис Камерон, маленькой, коренастой женщине с блестящими птичьими глазками, миссис Корум и доктору Клоду Коруму, директору Уиллетского государственного педагогического колледжа.

Доктор Корум, большой мясистый мужчина с крупными чертами лица и тронутыми сединой каштановыми волосами, был именно таким, каким и должен быть директор колледжа. Но вот жена его, миссис Корум, уж никак не напоминала супругу директора колледжа. Когда Пит подошел к ней, она поднялась с дивана и отвела назад руки. Платье туго обтянуло ее красивый бюст. У нее были светлые блестящие волосы, гладкая чистая кожа и зеленые, цвета глубокой спокойной воды глаза. Черное шифоновое платье очень шло миссис Корум, подчеркивая ее красоту.

Беря ее руку в свою, Пит вдруг почувствовал волнение и, чтобы скрыть его, поспешно повернулся к Камерону:

— Надеюсь, Мэтт, вы не очень расстроитесь из-за того, что УЛТС в вечерней сводке обставит «Энтерпрайз»?

— Что? — удивился Мэтт. — Обставит нас? Как это?

— На Вио Крик Пикник Граундс произошло убийство.

— Убийство? — испугалась миссис Камерон.

Мэтт помрачнел:

— Да, моя дорогая, убийство. Мне это известно. — Тут выражение его лица смягчилось, и он усмехнулся. — Однако, Пит, вы узнали об этом слишком поздно. Видите ли, это случилось сто лет тому назад. Призрак жертвы с тех пор, как правило, появляется в канун Дня всех святых. Должно быть, в этом году он немного запоздал. Кто вам рассказал о нем, Пит?

Пит переждал, пока утихнет смех.

— Убийство, о котором я говорю, произошло сегодня. Я сам был его очевидцем. Хоби Хобарт тоже. — Все взоры устремились на Пита.

— Невероятно! — сказал доктор Корум. — Убийство здесь, в Уиллетсе!

Камерон, казалось, был несколько взволнован:

— Вы в этом уверены, Пит?

— Я же сказал, что видел все своими глазами.

Камерон направился в холл:

— Можно воспользоваться вашим телефоном, Агнес? Мне нужно позвонить в редакцию.

Агнес Уэллер кивнула, пошла было за ним, но потом передумала. Пит оказался под перекрестным огнем вопросов, на которые еле успевал отвечать:

— Я не сумел разглядеть этого типа в синем костюме… Нет, представьте себе, он не побежал. Просто ушел, будто был уверен, что за ним никто не погонится… Другой? Да тот совсем старик, одет чуть ли не в лохмотья. Рыжеватые волосы. Я заметил, что на левой руке у него нет второго пальца.

— А он не успел сказать, почему на него напали и кто был его убийцей? — спросил Корум.

— Нет, он сказал что-то, но что именно — трудно понять. «Пятьдесят два», что ли, точно не знаю. Но вот последние слова я слышал совершенно отчётливо. Он сказал: «Рита Брайэнт в безопасности».

Миссис Камерон подалась вперед.

— Рита Брайэнт работала в библиотеке колледжа. Доктор Корум, вы ее помните? — Она взглянула на Корума, потом снова на Пита. — Но Рита погибла в автомобильной катастрофе несколько лет тому назад. Как можно говорить о ее безопасности, если она мертва?

Прелестный ротик миссис Корум скривился в сардонической улыбке.

— О, в этом есть свой смысл. Быть мертвым в этом городе — пожалуй, единственный способ быть в безопасности.

В реплике был намек, которого Пит не понял, но прозвучала она слишком резко. Мисс Уэллер поторопилась прервать неловкое молчание.

— Я понимаю, это ужасно глупо, но года два-три назад зимой за моим загородным домом присматривал человек по имени Фред Ваймер. Описание мистера Маркотта… оно в точности подходит к Фреду. Я хочу сказать, что у него тоже были рыжие волосы и не хватало пальца. Вы не думаете…

Мэтт Камерон вошел в комнату крупными шагами. Вид у него был очень растерянный.

— Я только что говорил с редакцией, — сказал он. — Все сотрудники разошлись по домам. Чарли Уильямс, дежурный редактор, сообщил мне, что репортаж был получен и состоял всего из одной фразы: «На Пикник Граундс обнаружен неопознанный мужской труп». Об убийце ни слова. Сообщение получено слишком поздно, чтобы попасть в номер.

— Кто передал сообщение? — поинтересовался Пит.

— Ну, полагаю, репортер, который ведает отделом происшествий.

— Вам придется взять нового репортера по этому отделу, — сказал Пит. — Было не только убийство, но и два свидетеля — Хоби и я. Сразу же после происшествия мы оба дали полиции показания, а сегодня днем мне звонил шеф полиции Гиллиг, и я снова повторил ему все подробности. Наверно, он говорил и с Хоби. Постойте-ка! Как раз сейчас Хоби выходит с этим сообщением в эфир. — Он обратился к Агнес Уэллер: — Вы не возражаете, если я включу ваш приемник?

— Он неважно работает, — сказала Агнес. — Я обычно слушаю радио наверху. Но УЛТС он, наверно, возьмет.

Пит включил приемник и настроился на волну. Приемник взвыл, затих, и в комнате загремел голос Хоби. Он нараспев начал свое обычное: «Доброго-доброго вечера всем вам, друзья. Ваш старый приятель Хоби сейчас расскажет все новости».

Пит уменьшил громкость, и голос Хоби зазвучал нормально: «Отцы города так и не пришли к согласованию по поводу новой автобусной линии. На ночном заседании, которое тянулось…» — Хоби пустился в подробный отчет о споре по поводу автобусной линии, потом о баскетболе, потом об инциденте с летающим шаром, закончив перечислением незначительных событий, о которых сообщалось на первой странице «Пресс Энтерпрайз». Он завершил сводку сообщением о погоде и напомнил слушателям: «Не выключайте приемников, я снова вернусь к вам с „Веселым часом“».

Другой диктор приступил к рекламным объявлениям. Сводка окончилась. Хоби не сказал ни слова.

Пит сердито выключил приемник и так и остался стоять возле него, смущенный насмешливым выражением лиц и молчанием своих собеседников. В комнату вошла улыбающаяся горничная и сказала:

— Обед готов, господа.

Агнес Уэллер скромно принимала комплименты гостей по поводу прекрасной сервировки стола, изысканных приборов, хрустальных бокалов на кружевных салфеточках, искусно сделанных канделябров, и мрачная тема убийства, казалось, была забыта. Но Пит знал, что все помнят о ней, и то, что ее избегали, не радовало его. Просто люди вели себя тактично. Его же, очевидно, сочли либо неумелым остряком, либо лжецом.

Он старался поддержать разговор или по крайней мере слушать, о чем говорят остальные, но и это ему не удалось. Говорили в основном о делах колледжа, о которых он ничего не знал, и это не смягчило накипавшее в нем раздражение. Ему хотелось как-то объяснить нерадивость Хоби, но он так и не смог найти способа вежливо вернуться к этой теме. Да и какие объяснения мог он привести? По-видимому, девушка с коммутатора не передала Хоби его, Пита, указаний, но ведь Хоби, в прошлом репортер, должен сам знать цену новостям. Тут виновата не только девушка с коммутатора. Хоби должен был осветить это событие без чьих бы то ни было указаний.

Наконец обед, показавшийся Питу неимоверно долгим, подошел к концу. Как только позволили приличия, он встал из-за стола и откланялся, сославшись на то, что ему необходимо вернуться в студию. Агнес очень слабо протестовала против его раннего ухода, и это не ускользнуло от его внимания. Вместо того чтобы произвести на Агнес Уэллер хорошее впечатление, он свалял дурака.

Пит не соврал, сказав, что возвращается на студию. Он просидел до десяти в своем кабинете, ожидая Хоби, занятого «Веселым часом». Услышав в холле его шаги, Пит открыл дверь. За то время, что они не виделись, Хоби сменил свой утренний наряд. Теперь на нем был костюм шоколадного цвета, розовая рубашка и яркий галстук в розовую и коричневую клеточку.

Увидев Пита, он дружелюбно ухмыльнулся:

— Вот здорово! Рад, что встретил вас, шеф. Вам, наверное, не терпится узнать, что случилось с историей об убийстве. Мне, конечно, передали ваши указания, но у меня не было времени их обработать. Понимаете, часов с шести я составляю сводку по первой странице «Пресс Энтерпрайз», затем бегу перекусить. Сегодня я вернулся буквально за две минуты до начала передачи. А в «Пресс Энтерпрайз» ведь тоже этого сообщения не было.

— Это мне известно, — сказал Пит. — Но почему вы должны зависеть от «Пресс Энтерпрайз»? Ведь вы сами были свидетелем. Вы могли сделать первоклассный репортаж.

— Вы хотите сказать, что я должен был сымпровизировать? Пит, так нельзя обращаться с новостями. Они должны исходить из надежного источника, их надо проверить и подтвердить. Если б я просто так подошел к микрофону и начал плести что в голову придет, я мог бы сболтнуть такое, за что нам потом пришлось бы расплачиваться. А главное, что бы подумали о нас наши слушатели? Ни подтверждения в прессе, ни отчета полиции, а так, голые фразы.

— Вы должны были достать отчет полиции. Ведь вы говорили днем с шефом Гиллигом?

— Сразу же после его разговора с вами. Он задал мне несколько вопросов, сам же ничего нового не сказал. Говорит, что у них еще ничего определенного нет, и просит связаться с ним завтра. Знаете, Пит, это только в книгах хорошо читать обо всех этих сногсшибательных новостях и сенсационных материалах, на деле же все не так. Думаю, нашей станции мое молчание будет куда полезней.

В рассуждениях Хоби было много здравого смысла, и Питу даже стало несколько неловко.

— Ладно. Мы передадим это завтра. Я знаком с шефом Гиллигом и завтра днем сам зайду в полицейский участок и поговорю с ним. — Он вдруг улыбнулся. — Я ведь новичок в таких делах.

Полицейский участок находился в подвале здания суда, а само это серое каменное здание, массивное, двухэтажное, в копоти и грязи, было в полутора кварталах от студии, на площади, где обычно проводились митинги. На фундаменте здания, окруженного голыми деревьями, стояло: «1862». Пит толкнул тяжелую дверь и спустился в приемную, где горела электрическая лампочка, пахло лизолом и сигарными окурками. Полицейский, долбивший на допотопной пишущей машинке, встал и доложил о приходе Пита, и тот вошел в кабинет шефа полиции.

Шеф Энди Гиллиг был похож на бакалейщика из угловой лавки. У него было доброе румяное лицо и редкие волосы. Сквозь очки в золотой оправе смотрели синие глаза. Его френч висел на стуле, а он сам, в потертой коричневой куртке с кожаными заплатами на локтях, сидел между ободранными, залитыми чернилами столом и бюро с крышкой на роликах. Бюро находилось сзади, и было так завалено бумагами, что создавалось впечатление, будто Гиллиг, отчаявшись восстановить на нем порядок, решил перекочевать к письменному столу. Его нога в белом шерстяном носке покоилась на сиденьи другого стула.

Он перегнулся через стол пожать Питу руку.

— Проклятая мозоль. С ума сводит. Рад снова видеть вас, Пит. Тащите себе стул. Чем можем служить?

— Да вот сегодня вечером мы собирались сообщить по радио об убийстве у ручья Вио. Мне бы хотелось узнать, не располагает ли полиция какими-нибудь новыми сведениями.

— Что ж, давайте взглянем, давайте взглянем. — Гиллиг повернулся к бюро, тщательно отобрал стопку бумаг и вновь повернулся к столу. — Вот рапорт полицейских офицеров Мэттисона и Уолдрона. Они ответили на звонок Хобарта в полицию. Из написанного здесь ясно, что вы имели с ним беседу в Пикник-парке, главным образом с Мэттисоном. И ничего нового, кроме того, что вы им рассказали, пока нет. Сегодня днем медицинский эксперт доктор Лэнг делает вскрытие, после чего может выясниться кое-что новенькое. Я тогда дам вам знать.

— Спасибо. А убитого опознали?

— Да. И вот ведь как все интересно бывает. Сегодня утром мне позвонила Агнес Уэллер, сказала, что вы были у нее вчера вечером и что ваше описание покойника целиком подходит человеку, который когда-то у нее работал. Я попросил ее зайти и опознать труп. Она не хотела, но я сказал ей, что это ее гражданский долг. Тогда она пришла, и оказалось, что это и на самом деле тот человек, который у нее работал. Его звали Фред Ваймер.

— И что, определение личности навело на след преступника?

— Вы имеете в виду, что мы могли бы теперь отыскать врагов покойного? Нет, никаких врагов у него не было. Единственный след — это ваши показания, записанные Мэттисоном, а именно: убийца низкого роста, плотный, одет в синий костюм. Но эти приметы подходят ко многим. И как это вы не разглядели его лица?

— Он все время был ко мне спиной.

— Так… И вы не заметили, откуда он появился?

— Нет, но я видел, что он пошел к ручью.

— В рапорте так и записано. Внизу у ручья грязно. Полицейский офицер Уолдрон доложил, что он спускался вниз в надежде обнаружить следы, но их там не оказалось.

— В то время лил довольно сильный дождь. Их могло смыть.

— Да… Очевидно. Но этот, в синем костюме, появился как будто из ниоткуда и исчез так же загадочно. Пит, а вы уверены, что рассказали Мэттисону все в точности, как было?

Каким-то образом Гиллиг поменялся с ним местами. Теперь вопросы задавал он, а отвечал на них Пит.

— Я сообщил Мэттисону все, что случилось, — отрезал он.

— Да, да, конечно, конечно. Но, может быть, вам это показалось? Ведь вы, вы были немного возбуждены?

— Я не был возбужден.

— Как бы там ни было, в данный момент у нас есть лишь имя мертвого и ваши показания полицейским, которые вы вчера подтвердили мне по телефону. Завтра в одиннадцать утра состоится расследование в 62-й комнате в здании суда. Мы хотим, чтобы вы пришли в качестве свидетеля.

— Разумеется, я приду.

— Между прочим… Я хотел бы дать вам маленький совет: не очень спешите выходить в эфир с этим сообщением.

— Не спешить? Это случилось четыре часа назад, а город еще ничего не знает. Почему? Кто этому препятствует?

Гиллиг обиженно взглянул на Пита.

— Неужели вы думаете, что этому препятствует полиция? Еще вчера днем мы дали сообщение в «Пресс Энтерпрайз».

— Я знаю. Но Мэтт Камерон сказал, что сообщение поступило слишком поздно и в нем было сказано только, что в Пикник-парке найден неопознанный труп мужчины.

— А разве это не так? Что еще мы могли сказать вчера, когда расследование еще и не начиналось? К тому же не полиции решать, был ли Ваймер на самом деле убит, Это дело следственного жюри, и для этого ведется расследование. Не принимайте все слишком близко к сердцу, Пит. Как только что-нибудь обнаружится, обещаю вам, что вы об этом узнаете. А это может случиться даже сегодня. Если вскрытие даст что-нибудь новое, я вам позвоню.

По дороге на студию Пита осенило, что шеф Гиллиг вежливо отказал ему. Он вел себя дружелюбно, но, кроме имени убитого, не сообщил ничего другого. За двадцать четыре часа, прошедшие с момента убийства, полиция могла бы чуть-чуть продвинуться с расследованием. Но Гиллиг не хотел заниматься делом об убийстве у ручья Вио. Позиция провинциального простака-полисмена служила ему удобной ширмой.

Работа, скопившаяся у Пита на столе, поглотила весь остаток дня. Шеф Гиллиг не звонил. Вообще телефон Пита безмолвствовал, если не считать звонка телефонистки, сообщившей, что к нему пришла Дина Джоунс, она же Бетти Блайз, чей «Час для домохозяек» отныне был исключен из программы. Дина Джоунс была уволена вскоре после того, как станция перешла к Питу. Пит ни разу не видел ее, да и не имел ни малейшего желания с ней встречаться. Поэтому он сказал, что занят, и повесил трубку.

Часов около пяти мальчик-рассыльный принес номер «Пресс Энтерпрайз». В нем был абзац примерно следующего содержания: «На Вио Крик Пикник Граундс обнаружен труп мужчины, в котором опознали Фреда Ваймера, Ваймер был работником на ферме в окрестностях Уиллетса». И больше ни одной фамилии. И ни слова о том, как умер Ваймер.

Пит отложил газету в сторону, взял сигарету, откинулся в кресле и, сжав губы, стал вертеть в руках незажженную сигарету. Потом он подался вперед, взял трубку и набрал номер Хоби. Телефон прозвонил трижды, пока, наконец, Хоби снял трубку.

— Да, — ответил он.

— Это Маркотт. Карандаш у вас под рукой?

— Разумеется. Минутку. О’кэй, шеф.

— Пишите: «Вчера, в час пополудни, среди бела дня на Вио Крик Пикник Граундс до смерти избит человек. Им оказался Фред Ваймер, когда-то работавший у мисс Агнес Уэллер. Она опознала его тело сегодня в морге. Убийца, мужчина в синем костюме, скрылся. Свидетели показывают, что это был полный человек, около пяти футов восьми дюймов роста и весом около двухсот фунтов. Он все еще на свободе. Шеф полиции Гиллиг сообщил сегодня, что полиция еще не напала на его след». Вы все записали, Хоби?

Пауза.

— Да… записал, но…

— Олл райт. Таков фактический материал. Если хотите, изложите все своими словами, но это должно быть в вечерней сводке. Непременно. Это приказ.

Еще одна пауза, на сей раз более продолжительная. Потом в трубке послышались гудки.

Происшествие в том виде, как его изложил Пит, потрясет весь город, но, очевидно, ему и необходимо потрясение. Пит закончил работу, надел пальто и вышел, пожелав спокойной ночи девушке в коммутаторе. Ее звали Хейзл. Разумеется, у нее была и фамилия, однако в Уиллетсе вовсе не обязательно знать фамилию знакомого человека.

Студия УЛТС занимала верхний этаж здания музыкального магазина Миллера. Скрежещущий грузовой лифт мог свезти вас вверх и вниз, если вы знали, как с ним управляться. Но Пит предпочитал ходить пешком. Он распахнул входную дверь, и в лицо ему ударил промозглый ветер, поднявшийся после ночного снегопада. Вода от растаявшего снега подернулась корочкой льда, и машины двигались медленно и осторожно.

Пит собрался было пообедать у Гоффмана, но это было слишком далеко, тем более что идти нужно было против ветра, а ни одного такси он не видел. Поэтому он довольствовался обедом и двумя коктейлями в отеле, и прошел в свой номер. До восьмичасовой сводки новостей оставалось три четверти часа. Пит включил приемник, — как всегда, передавались музыкальные записи, — снял пиджак и растянулся на кровати. Он вспомнил обед у Агнес Уэллер и то дурацкое положение, в которое там попал. Что ж, кое-кто из друзей Агнес будет слушать сегодняшнюю сводку. Потом все спуталось и затуманилось у него в голове.

Вдруг он почувствовал, что музыка смолкла, и голос диктора произнес:

— Это наша местная радиостанция УЛТС. Слушайте восьмичасовые новости, которые расскажет вам Хоби Хобарт.

— Совершенно верно, сэр… Доброго-доброго вам вечера, дорогие слушатели, — начал Хоби своим обычным развязным гоном. — Господа, сегодня новости серьезные. По-настоящему серьезные. Я даже хочу посвятить им целых пятнадцать минут сразу же после дружеского послания от мебельного магазина «Феникс». О’кэй, Билл Грейди! Сегодня вы наш коммерческий диктор, начинайте!

Пит сел на кровати, свесив ноги и дожидаясь, когда Грейди закончит бессвязную рекламную болтовню. Наконец снова послышался самодовольный голос Хоби:

— А теперь, господа, слушайте эти важные новости. Уиллетский государственный педагогический колледж примет участие в больших баскетбольных соревнованиях, которые состоятся в январе.

Добрых семь минут Хоби излагал подробную историю команды педагогического колледжа, и Пит сидел на краю кровати, все еще не веря, что Хоби собирается обойти молчанием происшествие на Вио Крик. И только после рекламы, когда Хоби начал с того самого места, где его прервали, у Пита не осталось никаких сомнений. Он встал, натянул пиджак, даже не потрудившись надеть пальто и шляпу, и в задумчивости прошел через холл к лифту. Кто-то окликнул его, и он кивнул в ответ, не заметив, с кем поздоровался. Потом он вышел из отеля и, не обращая внимания на холодный, колючий ветер, быстрыми шагами направился к студии.

В контрольной студии Грейди монотонным голосом дочитывал рекламу магазина «Феникс». Хоби с бумажным стаканчиком в руке стоял у бака с водой в коридоре возле студии Б. Увидев Пита, он изобразил изумление:

— А я думал, ваш рабочий день уже закончился.

— Мне нужно поговорить с вами, Хоби, — сказал Пит.

В глубине зрачков Хоби что-то дрогнуло.

— Через минуту я выхожу в эфир с «Веселым часом». Может, мы поговорим завтра?

— Мы поговорим сейчас, у меня в кабинете. «Веселый час» будет вести Грейди.

Хоби скомкал бумажный стаканчик и швырнул его на пол. Грейди уже покончил с рекламой и теперь с недоумением и озабоченностью поглядывал на них из окна контрольной студии. Хоби сделал ему знак. Грейди кивнул ему и направился к одному из проигрывателей. Из репродуктора громко полилась мелодия «Я хочу быть счастливой», которую Хоби сделал темой «Веселого часа». Хоби повернулся и проследовал за Питом в кабинет, прикрыв за собой дверь. Музыки не стало слышно, и в кабинете воцарилась тишина.

— Олл райт, — начал Хоби, — догадываюсь, вы хотите спросить меня, почему я посвятил все свое время баскетбольным соревнованиям на первенство штата. Ну что ж, отвечу: да потому, что это важнее, гораздо важнее какого-то убитого бездельника. Для большинства это имеет огромное значение. Здесь с ума сходят от баскетбола. О нем говорят, думают, а кто пооборотистее, те зарабатывают на этом неплохие деньги. Вот я и решил выкинуть происшествие на Вио Крик. Вот так-то.

— Вы решили? С каких это пор вы начали принимать решения?

Хоби ответил не сразу. Он пошарил в кармане своего пиджака, достал пачку сигарет, потом вдруг снова положил ее в карман.

— Нам нужно решить все прямо сейчас, Пит, — сказал он. — Я давно работаю на УЛТС. Она — мое детище. Я создал ее, и я знаю, как и что. Вы ничего не знаете. То, что вам достался кусок маркоттовского наследства, вовсе не делает вас знатоком в этой области. Итак, с сегодняшнего дня либо мы будем придерживаться моей системы, либо ищите себе другого парня.

Пит обратил внимание, на то, что Хоби упомянул деньги Маркоттов. Наверное, не один он заблуждался на этот счет. Однако для внесения корректив время было неподходящим.

— Ну что ж, Хоби, если вы недовольны создавшимся положением, думаю, мне лучше подыскать другого парня.

— Мне это вполне подходит, — ответил Хоби. — А как подойдет вот это вам?

Удар не был молниеносным, но он был сильным. Пит успел шагнуть в сторону и подставить плечо, но все-таки покачнулся и чуть не потерял равновесие. Он отступил назад, стараясь отразить град болезненных ударов, которые противник наносил ему и справа и слева, а Хоби между тем все наступал. Он, очевидно, собирался поработать на славу.

Наконец Пит сам перешел в наступление: сделав ложный выпад левой рукой, он нанес удар правой. Хоби защитился и сильно ударил Пита под ложечку. У Пита перехватило дыхание. Ловя ртом воздух, он снова отступил назад. Хоби все наступал, нанося короткие, резкие удары. Пит тщетно пытался уйти от неослабевающей атаки, которая изматывала его. Ему было не под силу тягаться с Хоби, который и весом превосходил его, и дрался с мастерством профессионала-боксера. Через минуту или две все будет кончено, ибо Хоби с его приемами изобьет его до беспамятства.

Внезапно Питу вспомнился вечер в Гавре и ссора с портовым грузчиком. Воспоминание промелькнуло и исчезло, но не бесследно. Пит стремительно выбросил руку, схватил Хоби за волосы и пригнул его голову к плечу. Завопив, Хоби вцепился ему в руку, и тут Пит нанес ему резкий удар в челюсть. Хоби дернулся, и Пит нанес еще удар. Затем, отпустив его волосы, быстро отступил на шаг назад и изо всех сил ударил Хоби в живот.

Хоби застонал, изнемогая от боли, и, прижав руки к животу, согнулся в три погибели. Он допятился до стола и со стоном повалился на него. Лицо его стало пепельно-серым, глаза остекленели. Пит настороженно следил за ним, сжав правый кулак. Но Хоби уже получил свое. Он поднялся со стола и, все еще не распрямившись, доплелся до двери и вышел.

Через открытую дверь в кабинет снова ворвалась музыка. Пит опустился в кресло у стола и тяжело перевел дух. Спустя минуту он встал и направился к студии, где Грейди ставил на один из проигрывателей новую пластинку.

— Можете прервать программу, Грейди, — сказал Пит. — Я хочу выйти в эфир с новостями, о которых забыл Хоби.