Глава 14

Была среда. А каждую среду и пятницу, ровно в восемь часов утра, Виктор Даймонд завтракал в «Поло Лоундж» с Ясоном Бриллом, своим личным помощником. Следуя традиции, они всегда располагались в одном и том же кабинете и заказывали один и тот же завтрак: свежевыжатый апельсиновый сок, горячие булочки с отрубями, отвар из трав для Даймонда, а для Брилла, страдавшего язвой желудка, стакан пахты.

Даймонд, чрезвычайно высокого роста мужчина, седовласый, с орлиным носом, внешне смахивал на цыгана.

Брилл — бледный коротышка, в очках, затянутый в черный шелковый костюм. Однако вместе они были мощной командой, и здесь дважды в неделю, на протяжении часа с четвертью, Даймонд вершил свой неофициальный суд, хотя только избранные могли приблизиться к нему с просьбой, и под взглядом холодных, беспристрастных глаз Брилла устраивал своим просителям настоящий разгон.

Ровно в девять с четвертью они уедут на киностудию «Омега», где Даймонд, самый преуспевающий продюсер страны, будет руководить своей маленькой империей и наслаждаться властью и привилегиями почище, чем у Дэвида Циммермана, председателя правления студии и его непосредственного начальника.

В это утро предстояла встреча с двумя людьми.

Первым был Макс Фрэнк, его секретный агент, представлявший интересы Даймонда в британском совместном предприятии, финансировавшемся из Западной Германии.

За Фрэнком последовала Сидней Фаррел, главная героиня фильма «Опасный ветер», который снимался на студии «Омега». Она волновалась за своего партнера, у которого возникли проблемы с расписанием.

— Мы так давно работаем вместе. Просто не знаю, что буду делать, если мне не удастся договориться с телевидением. Не могли бы вы нажать на тайные пружины? Я знаю, вы это можете, если захотите.

Даймонд заулыбался. Уж что-что, а нажимать на тайные пружины он умел.

— Рассчитывай на меня.

Сидней ушла, рассыпаясь в благодарностях.

— К нам направляется Арни Блейз, — едва слышно за метил Брилл.

— Нет, — сказал Даймонд, для которого Арни превратился в настоящий кошмар.

Арни носился с каким-то научно-фантастическим материалом и почему-то решил, что это может заинтересовать Даймонда. Он неделями осаждал Брилла, прося устроить ему встречу с ним.

— Сейчас ставится слишком много подобных фильмов, и они меня не интересуют, — твердо заявил Даймонд. — Попытайтесь в «Дюне».

Но Арни продолжал атаковать его снова и снова. Он даже попытался воспользоваться именем Спринг Кентфилд, надеясь с ее помощью открыть заветную дверцу. Но подкупить Даймонда было невозможно, особенно ссылаясь на такую сомнительную актрису, роли которой ему совсем не нравились.

— Доброе утро, мистер Даймонд.

В ответ Даймонд энергично закивал головой. Ясон Брилл бросил на Арни взгляд, способный испепелить даже гранит, но Арни был непрошибаем.

Он послал Бриллу очаровательную улыбку, опустился на диван рядом с Даймондом, открыл черный кожаный портфель, вытащил из него толстый конверт и положил на стол. Затем вежливо протянул Даймонду руку.

— Мы еще официально не представлены друг другу, — сказал он. — Я Арнольд Блейз, можете звать меня просто Арни.

— Я вас знаю, — ответил Даймонд, неохотно пожимая руку. Он не желал иметь ничего общего с Арнольдом Блейзом, кумиром молодежи с ее низкопробными вкусами, которые, по мнению Даймонда, опошляли все серьезное в кинобизнесе. Не хотел он и пачкать руки, приобретая то, что не принесет ему ни славы, ни денег. — Мне кажется, что вы уже достаточно наговорились с мистером Бриллом и он объяснил вам…

— Я хотел поговорить лично с вами, мистер Даймонд.

Вы сами должны увидеть это, и если оно вас не заинтересует, я больше не приду.

Даймонд тяжело вздохнул.

— Ну хорошо, — сказал он, глядя на часы, — даю вам пять минут.

— Мне этого вполне достаточно, — ответил Арни и, сверкнув зелеными глазами, вытащил из конверта книгу комиксов.

Даймонд громко рассмеялся:

— Ради Бога, мистер Блейз, зачем впустую тратить мое время?

— Вы дали мне пять минут. Просмотрите ее и выслушайте меня.

В голосе Арни звучала такая уверенность, что это удивило Даймонда и даже в какой-то степени заинтриговало, но не более того. Комиксы, да это же просто смешно.

— «Старфайер» уже стала популярной, но концепция нуждается в развитии. Ей нужна более широкая аудитория.

Настало время игрового кино. Нам нужна поддержка такой студии, как «Омега», с ее хорошо налаженной рекламой и системой распространения. Но особенно важно для нас иметь продюсера такого масштаба, как вы, с вашим кругозором.

Даймонду начинала нравиться настойчивость Арни, однако он сухо ответил:

— Я польщен вашим отношением, но все равно ничего не могу для вас сделать, даже если бы очень сильно этого захотел. На ближайшие три года все расписано. Если хотите вынести это на широкий экран, рекомендую обратить внимание на японский рынок. Они создают прекрасные анимационные фильмы. Я могу, помочь вам связаться с человеком, который…

Не слушая его, Арни продолжал:

— Здесь уже четвертая серия. Каждый эпизод имеет свою жизненную линию, свой уникальный характер, сценарий уже пишется. Я пришел к вам первому, мистер Даймонд, потому что знаю, что вы с вашим воображением сделаете из «Старфайер» нечто особенное.

— Вы это серьезно? Вы хотите, чтобы я пропагандировал поп-арт? — Широкие брови Даймонда сошлись на переносице.

— Никогда в жизни я не был так серьезен, как сейчас, — ответил Арни. — У меня осталось еще две минуты.

Рот Даймонда скривился в насмешливой улыбке. Он посмотрел на Арни, затем на обложку книги, которая, к его удивлению, была выполнена неплохо и производила приятное впечатление. Название «Старфайер-следователь. Сага номер 4» набрали жирным шрифтом поверх экрана компьютера, вделанного в кусок льда. Льдина неслась в пространстве явно внеземного происхождения среди таинственных очертаний гор и зловещих красок. На экране графически изобразили лицо женщины с большими сверкающими глазами, широкими бровями и копной мерцающих волос. В графику вплеталась информация: рисунки Веры Браун, текст Джона Сента.

Даймонд заглянул женщине в глаза. Это был всего лишь рисунок, но взгляд этих глаз увлекал и завораживал.

Продюсер налил себе еще одну чашку отвара из трав и стал медленно листать книгу.

Пролистав всего лишь несколько страниц, он должен был признать, что рисунки выполнены превосходно, а текст под ними написан хорошим литературным языком.

— Кому принадлежит авторское право? — спросил он.

— Права на рисунки принадлежат Вере Браун, идея о Старфайер тоже ее собственность. Текст принадлежит Джону Сенту, одним словом, они партнеры.

— А какое отношение ко всему этому имеет Спринг Кентфилд?

— Она мать Джона Сента.

— А кто его отец?

— Слоун Тредвелл, «Тредвелл комьюникейшенз».

— Ясно. — Даймонд продолжал листать страницы. — Расскажи мне о нем подробнее.

— Я знаю Сента очень давно, еще со школьных лет. Он потрясающий парень и очень талантливый. — Арни принялся с энтузиазмом рассказывать о Сенте, сказав в заключение:

— Сейчас он стал писателем, вышла в свет его первая книга, о ней хорошо отзываются в печати.

— Чтобы называться писателем, надо издать не одну книгу.

— Сейчас он работает над сценарием к «Старфайер».

— Ну и что из этого? Почему этот парень так уверен, что справится с таким делом?

— Вы же сами сказали, что вам нравятся его диалоги, — ответил Арни.

— Уфф, — выдохнул Даймонд, — дай мне передохнуть.

Однако он продолжал листать страницы, внимательно всматриваясь в рисунки. Линии были четкими, цвета подобраны с хорошим вкусом. Даймонд не переставал удивляться, как удалось художнице изобразить сцены в такой необычной перспективе.

Сама Старфайер была слишком хороша для книги комиксов. Даймонд долго смотрел на рисунок, где та, обнаженная, пряталась за наносным песчаным баром, окруженная экзотической растительностью. Пар, поднимавшийся от земли, почти скрывал ее тело, лицо выдавало смятение. На нем отражалось все: потрясение, страдание, возмущение. Даймонд сразу ощутил: она затерялась во времени и пространстве. Он мог читать ее мысли, мог слышать ее голос.

Девушка была как живая.

— Браун использовала модель? — резко спросил он.

Арни кивнул.

— Джи Би, — ответил он с уверенностью, что ее все знают, так как Джи Би, которую называли по начальным буквам ее имени, превратилась в известную модель. — Так что вы обо всем этом думаете? — спросил он Даймонда, который пока еще не высказал своего мнения.

Даймонд поставил чашку на блюдце и резко оттолкнул их. Услужливый официант тотчас же подхватил посуду.

— Будете заказывать что-нибудь еще, мистер Даймонд? — спросил он.

Ясон Брилл бросил на Арни тяжелый взгляд.

— Уже поздно, — сказал помощник. — Сейчас девять часов шестнадцать минут.

Пять минут, отведенные на Старфайер, закончились.

Даймонд пригладил волосы, его глаза остались непроницаемыми, взгляд холодным. Разговор закончился, и он уже думал о другом.

— Ты прав, Арни, — сказал он. — Это заслуживает внимания, но сейчас я спешу, у меня совещание. Позвони мне в офис, и мы поговорим. Это я возьму с собой, — добавил он, забирая конверт.

Он уже подошел к выходу из вестибюля, где на улице его дожидался сверкающий темно-синий «Ягуар XL-S», Когда понял, что Арни следует за ним.

— Арни, у меня больше нет для тебя времени, — сказал он, стараясь сдержать раздражение. — Пожалуйста, позвони мне в офис.

— Я еще не все сказал. Я доеду с вами до «Омеги».

Это уже было неслыханным нахальством. Брилл грозно посмотрел на Арни, а Даймонд повернулся, чтобы как следует отчитать, но тут на них стали обращать внимание. Группа туристов перешептывалась, глядя в их сторону. Арни узнали. «… А рядом с ним Виктор Даймонд, известный продюсер», — прошептал кто-то. Еще минута, и туристы бросятся к ним за автографами, чего Даймонд хотел меньше всего.

— О Господи, — вздохнул он. — Поехали.

Даймонд вел машину с жесткой аккуратностью, вливаясь и выныривая из потока машин, устремившихся к бульвару Сансет.

Арни разглагольствовал:

— Мы представляем себе все это следующим образом: графическая мультипликация сольется с живым действием и специальными световыми эффектами. Это будет нечто уникальное. А с вашим именем и вашей репутацией каждый поймет, что это что-то стоящее. Не заурядный анимационный фильм, а фильм для взрослых, в котором есть все: глубина, характеры, эротика… Только вам под силу сделать такой фильм.

Арни безжалостно давил на тщеславие Даймонда, и тому было приятно. Да, за ним укрепилась репутация утонченности и качества. Он не боялся рисковать, вводя в свои фильмы эротические сцены, поэтому его часто сравнивали с великими европейскими мастерами.

— А с тем составом, который у нас имеется…

— Арни, остановись, — прервал его Даймонд. — О каком еще составе ты говоришь? Ты пытаешься навязать мне совершенно неизвестные публике имена. Я не могу пойти в банк, взяв с собой Джона Сента или Джи Би.

— Можете, — упорствовал Арни. — Вы все можете. Поэтому я и пришел к вам. Вы обладаете властью.

Даймонд удовлетворенно кивнул. Да, у него есть власть.

Студия «Омега» никогда ни в чем ему не отказывала. Он строил свою империю с особой тщательностью и уже давно сделал вывод, что никакой талант не спасет фильм, если свою работу плохо выполнит электрик или на него наложит запрет правительство. Целых тридцать лет Даймонд подбирал нужных людей, начиная от профсоюзных лидеров и кончая политиками и финансовыми деятелями. Он знал всех, знал их слабые стороны, знал, кто и где будет похоронен, выражаясь буквально и фигурально. Даймонд был великим манипулятором и мастером нажимать на нужные пружины.

— Возьмите сейчас хотя бы Джи Би. Из нее выйдет хорошая актриса, не говоря уже о внешности. И потом она в конце концов Старфайер. Сент пока еще мало известен, но у него большое будущее. Я купил постановочные права на его книгу, в нем я уверен. А потом не забывайте обо мне. С моим именем вы можете пойти в банк. Я играю заглавные роли и пользуюсь популярностью. Затраты себя окупят.

— Откуда такая уверенность?

— Я верю в проект.

— И по-видимому, в Джона Сента.

— В него я всегда верил.

В машине зазвонил телефон.

— Нет, — отрезал Даймонд. — У меня совещание. Попросите мистера Циммермана перезвонить мне попозже.

Даймонд переключил передачу и легко влился в поток машин на скоростной автостраде, их раскаленные крыши отражали солнечный свет. Осталось всего десять минут пути, плюс-минус одна, две минуты. Жара становилась нестерпимой. Даймонд включил кондиционер и, дождавшись, когда холодный воздух заполнит машину, начал размышлять.

«Эта девчонка… Джи Би — крупным планом, затем наплывом огромные глаза Старфайер. Дальше пойдут анимационные кадры: Старфайер, чувственная, возможно, даже обнаженная, направляет арбалет на страшное чудовище, сплошные когти и острые клыки, которое смотрит на нее из-за багряных облаков и готово напасть в любую минуту.

Анимацию можно заказать Ральфу Бакши. Должно получиться красиво, и красота будет немного зловещей…»

Снова зазвонил телефон, но на этот раз Даймонд не взял трубку.

«Да, пожалуй, идея неплохая, если за нее правильно взяться. Немного эротики, анимационные кадры, специальные эффекты, но надо вложить в нее какой-нибудь смысл, фильм должен нести информацию, скажем, начать с загрязнения нефтью морских вод и постепенно перейти к общему загрязнению окружающей среды. Пожалуй, может получиться».

Машина приблизилась к воротам, и они бесшумно открылись. Проехали еще четверть мили, поднялся красно-белый полосатый шлагбаум, и Даймонд въехал на территорию студии и подкатил к главному зданию, на котором красовалась вывеска «Виктор Даймонд».

Он выключил мотор.

— Хорошо, Арни, — сказал Даймонд после минутного молчания. — Собери все свои идеи воедино, и мы поговорим.

— Правда? — Голос Арни уже не был таким требовательным. В нем чувствовались радость, волнение, и сейчас он стал почти мальчишеским.

— Пришли мне все свои предложения. Собери своих приятелей, позвоните Ясону Бриллу, и пусть тот назначит встречу на следующей неделе. Значит, так: ты, Браун, Джон Сент и, конечно, Джи Би.

Даймонд открыл дверцу машины.

— Я все сделаю, — пообещал Арни, — вот только есть одна проблема… с Сентом.

Ближе к вечеру Даймонд, как всегда, бегал по пляжу, но только сегодня дольше и быстрее обычного. Затем за линией прибоя он проплыл полмили против течения и вернулся домой.

Когда-то давно, после того как его жену, свихнувшуюся на почве длительного употребления ЛСД, поместили в лечебницу, Даймонд купил три близлежащих дома в Малибу-Бич, снес их и построил себе из красного дерева дом, похожий на пирамиды цивилизации майя, который окружил садом с японскими горками. :

Ходили слухи, что этот странный дом стал своеобразным памятником любимой жене, но когда о нем расспрашивали самого хозяина, тот только усмехался и отвечал, что дом не имеет к Вэнджи никакого отношения. Просто ему захотелось пожить на берегу, «а уж если ты платишь за дом миллион долларов, тебе не обязательно слышать, как соседи спускают в туалете воду».

Даймонд никогда не говорил о своей жене и раньше, а уж сейчас, спустя двадцать лет, когда скандал и трагедия ослепительной красавицы Вэнджи Селлорз забылись, и тем более.

Время от времени Даймонд навещал жену, проверяя, хорошо ли за ней смотрят, но это всегда было очень мучительно, потому что Вэнджи не имела ни малейшего представления, кто он такой, кто она и кем была когда-то.

Но после трагедии он так возненавидел наркотики, что об этом ходили легенды.

Даймонд принял душ и направился в комнату для медитации, расположенную в центре его дома-пирамиды и не имеющую окон, где сел на черный ковер, принял позу «лотоса» и привел свою психику в состояние углубленности и сосредоточенности. После этого, переодевшись в легкие хлопковые слаксы и рубашку из махровой ткани, он вышел во внутренний садик и немного погулял среди аккуратно расставленных скульптур и фонтанчиков с журчащей водой, потягивая при этом охлажденный перье.

Огромный оранжевый диск солнца соскальзывал за кромку горизонта, пока не превратился в полусферу цвета расплавленного золота.

Это время дня Даймонд любил больше всего, эти полчаса мира и созерцания, пока не появится его слуга Хамура с легким, изысканным обедом, после которого он направится в проекционную комнату, расположенную рядом с медитационной, и будет смотреть что-нибудь из своей богатой фильмотеки. Сегодня это один из его любимейших фильмов — «Мальтийский сокол».

Солнце превратилось в блестящую точку и исчезло за горизонтом, на землю спустились сумерки. И сразу же появился Хамура, выкатывая тележку, уставленную хрусталем, фарфором, с овальным плоским блюдом, закрытым крышкой, и бутылкой «Мерсо» в серебряном ведерочке со льдом.

Он сервировал одно место за столом из кованой мягкой стали со стеклянной столешницей и зажег торшер в виде стилизованной стальной женщины, поддерживающей поднятыми вверх руками плафон в виде цветка. Торшер был чисто декоративным, но хорошо гармонировал со всем остальным интерьером. Хамура выдвинул стул, чтобы Даймонд сел, и закрыл его колени большой льняной салфеткой, затем положил ему на тарелку несколько полосок сырого тунца, большую креветку, слегка припущенную в оливковом масле с чесноком, немного риса, смешанного с морскими водорослями, налил вина, улыбнулся и слегка согнулся в поясном поклоне.

— Подай мне телефон, Хамура, — попросил Даймонд.

Телефон был подан, слуга снова поклонился и бесшумно исчез, мягко ступая по каменному полу.

Даймонд сделал глоток вина, посмотрел на сгущающиеся сумерки, и на него нахлынули воспоминания. Он вспомнил Вэнджи Селлорз, семнадцатилетнюю дочь проповедника из Техаса, с ее соломенного цвета волосами и огромными дымчатыми глазами — сырую глину, из которой он вылепил кинозвезду и, по общему мнению, самую красивую женщину в мире; богиню, которая в один прекрасный день сбежала с ренегатом-директором в какую-то общину в Нью-Мексико сниматься в каком-то дефективном фильме, который, как они считали, должен был стать фильмом века.

Только съемка превратилась в наркотический кошмар. Директор вскоре покончил с собой, бросившись с утеса, а Вэнджи отправилась в долгое путешествие, из которого уже никогда не вернется.

— У Сента проблема, — сказал Арни. — Он в Санта-Пауле. — Разъяснив при этом, что Санта-Паула — это федеральная тюрьма в штате Герреро.

Даймонд мрачно улыбнулся, вспомнив, как, захлопнув дверцу машины, с удивлением посмотрел на Арни.

— Как он там оказался? — спросил продюсер.

И естественно, причиной были наркотики. Джона Сента приговорили к пятнадцати годам тюрьмы за контрабанду, хранение и торговлю наркотиками, но, как пытался объяснить Арни, произошла чудовищная ошибка, и Джон Сент не виноват.

— И именно меня ты выбрал, чтобы вытащить его из тюрьмы. Значит, ты меня плохо знаешь, Арни. Вызволяй сам своего мистера Сента.

— Я пытался! — кричал Арни. — Я пытаюсь это сделать вот уже два года, но кто меня будет слушать, зная о моем прошлом? Послушайте, он ничего не знал об этом порошке. Он…

— Пожалуйста, Арни, оставь меня в покое и никогда больше не пытайся связаться со мной. Никогда.

Охранник открыл тяжелую стеклянную дверь, пропуская его в вестибюль.

— Доброе утро, мистер Даймонд.

Даймонд вошел в здание, не обращая внимания на кричавшего Арни.

— Послушайте, это была его…

Дверь бесшумно закрылась, оборвав Арни на полуслове.

Даймонд закончил обед, задумчиво посмотрел на торшер в виде нимфы, налил себе в стакан вина, и рука его потянулась к телефону.

Даймонд нажал на кнопку с цифрой два. На том конце взяли трубку, и он, не называя себя, сказал:

— Мне нужна информация. Полное досье на Джона Сента. Ему приблизительно двадцать пять лет, он сын Спринг Кентфилд. Все до мельчайших подробностей.

Прихватив с собой бутылку вина, стакан и конверт, Даймонд прошел в просмотровый зал и плотно закрыл за собой дверь.

«Мальтийский сокол» уже был заправлен в проектор, и все приготовлено к просмотру. Однако Даймонд вынул пленку и положил ее на полку.

Вместо предыдущего он зарядил в аппарат фильм «Образ Терри». Пустая, претенциозная картина в черно-белом варианте. Фильм сняли в 1962 году, и для этого понадобились один фотограф, три модели и желание сделать фильм.

Действие происходило в основном в нью-йоркской подземке. Самыми ценными в этом фильме были кадры с Вэнджи Селлорз. Пока они мелькали, Даймонд вынул из конверта книгу комиксов и открыл страницу, где Старфайер пряталась за наносным песчаным баром.

Когда на экране появилась Вэнджи, Даймонд посмотрел на жену, затем на Старфайер, снова перевел взгляд туда и обратно и удовлетворенно кивнул головой.

 

Глава 15

Стояла удушливая жара, тело Сента стало мокрым от пота.

Он прислонился к тонкой перегородке камеры и с трудом дышал. Липкий воздух пропитался омерзительными запахами, рассвет был зловеще багряным, лучи солнца, проникая через узкую, расположенную под самым потолком решетку, окрашивали противоположную с растрескавшейся штукатуркой стену в красный цвет.

Беспокойный сон Сента прервал ужасный крик, за которым последовали глухие удары и леденящий душу смех.

Эль Бурро, как всегда, лежал около гальюна, который представлял собой открытую канализационную трубу, покрытую по краям ржавчиной и разлагающимися экскрементами. Бето, крепко ухватив его за волосы, бил беднягу головой о стену. Эль Бурро был сумасшедшим бродягой и испускал вопли в самое неподходящее время. Бето — предводитель уличных гангстеров и убил немало людей, остальные трое сокамерников были ворами. Сейчас они лежали на своих бетонных нарах и грязно ругались, выражая недовольство, что их так рано разбудили.

Сент зажал руками уши в тщетной попытке не слышать этих ужасных криков, и волна отчаяния в тысячный, миллионный раз захлестывала его. Он останется здесь навсегда, всеми брошенный и забытый, его миром будут эта грязная камера и эти ужасные люди; он будет жить здесь, пока не умрет или не сойдет с ума, как Эль Бурро.

Сумасшедший завыл снова. Бето зажал ему рот и, размахнувшись, ударил по лицу. Воры громко захохотали. Красные лучи солнца закончили свое путешествие по стене, и в камере вновь стало сумрачно. Сквозь вой и смех Сент услышал металлический лязг и хриплые крики.

Пришел тореро.

«Эль торо» — так с издевкой заключенные называли отвратительное варево, заправленное кусочками гнилых овощей и мелких хрящиков, которое вместе с маисовыми лепешками составляло их дневной рацион. Его развозил на грязной тележке и маленькими порциями плескал в их миски тореро, здоровенный детина со сломанным носом.

Дверь их камеры широко распахнулась. Грязные тела, словно крысы, рванули к двери. Сент слышал топот босых ног по каменному полу. Он побежал за ними, ничего не видя в темноте. Когда зовет тореро, все должны спешить на его зов, иначе останутся голодными.

Сент бежал, бежал и бежал, преследуемый воем сумасшедшего.

Он старался бежать быстрее, но крики и вой становились все громче.

Кто-то звал его по имени:

— Санто! Проснись!

Сент вздрогнул, дико закричал и открыл глаза.

Один из воров тряс его за плечо.

Приходя в себя, Сент понял, что кричал вовсе не сумасшедший, а он сам.

— Это уже слишком, — сказал сокамерник. — Имей совесть, Санто. Побереги мои нервы. Ты кричишь седьмую ночь подряд.

Его сокамерником по федеральной тюрьме, куда Сента отправили после предварительного заключения, был Хавьер Гальегос, толстый циничный человек, бывший владелец ресторана, который сидел за то, что занимался нелегальным бизнесом, сдавая комнаты проституткам и их клиентам, и имел с этого немалый доход. К своему бизнесу он относился философски и считал свое занятие ничем не хуже любого другого. «Мы с тобой оба невинно осужденные, Санто, — любил говорить он. — С нами обошлись несправедливо».

Отношение к нему сокамерника стало большим утешением для Сента.

Гальегос как нечто само собой разумеющееся принял рассказ Сента о пытке. «Знаем мы эти трюки с носом. Это их обычный метод. Никаких следов на теле, просто и эффективно».

На что Сент отвечал: «Содовая, смешанная с соусом „Табаско“, это же так омерзительно. Большего унижения я в жизни не испытывал».

— А ты бы предпочел, чтобы они раздавили тебе половые органы? Расслабься, все уже позади. Ты прошел через ад и выжил.

— Добро пожаловать в чистилище, — сказал ресторатор, широким взмахом руки указывая на тюремный двор, где бродили, дрались, ругались или спали другие заключенные. — Сядь и успокойся, у меня есть немного кальвадоса.

Хавьер Гальегос оказался человеком практичным и во всем руководствовался этим качеством. Аристократ-американец, с которым он делил одну камеру в привилегированном отделении тюрьмы, делал его положение еще более прочным, а то, что он к тому же был еще и богат, тоже играло ему на руку, ибо здесь, имея деньги, можно было купить все и «жить словно дома», как любил повторять Гальегос.

— Мы будем помогать друг другу и приятно проведем время, — говорил он.

Каждый месяц Сент платил ему немалые деньги за отличную еду и прочие услуги. Он был уверен, что Гальегос не такой мошенник, как другие, и уж если и обманывал его, то самую малость.

Вот и сейчас, когда послышался звук открываемых замков и звон посуды, он с удовольствием посмотрел, как его собственный официант вкатывает в камеру столик на колесах, весь заставленный блюдами с едой.

— Пора завтракать, — сказал он, поднимая крышки и с наслаждением впитывая в себя аппетитные запахи.

Одетый в легкий темно-синий костюм, Гальегос готовился начать новый день. Официант заложил за ворот своего хозяина большую розовую салфетку из льняного полотна, налил ему кофе и протянул газету. Гальегос сразу же открыл ее на странице «Финансы» и погрузился в чтение.

Сент посмотрел на хорошо сервированный стол, застеленный скатертью, с кофейником, полным дымящегося кофе, с графином свежего апельсинового сока, и вынужден был признать, что это гораздо приятнее, чем «эль торо», которым его кормили в камере предварительного заключения. Если не обращать внимания на стены, покрытые пятнами сырости, на решетку на маленьком окошке, на запертую дверь, то можно подумать, что они в номере гостиницы с обслуживанием выше среднего уровня.

После прибытия в эту тюрьму с ее более или менее приемлемыми условиями существования Сент снова потребовал привести к нему адвоката.

Адвокат многое обещал, но ничего не выполнял. Он был образованнее и богаче и, как Сент решил впоследствии, гораздо коррумпированное, чем сеньор Белтран, но выбора у него не было.

В Соединенных Штатах его дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Арни изо всех сил старался помочь ему, но пока ничего не получалось. Авторитет мистера Фридмана не выходил за рамки страны, да и власти штата Герреро не желали с ним сотрудничать.

— Флетчер и ее отец подкупили здесь всех, — сказал Сент своему сокамернику. — Они будут держать меня здесь до тех пор, пока я не сгнию.

— По крайней мере года два ты здесь пробудешь, — заметил Гальегос. — Для них не имеет значения, кто ты, такой. Уж если машина запущена, ее трудно остановить, бюрократия проникла во все сферы жизни. Твоя задача перестать терзать себя и постараться получать удовольствие.

Поудобнее откинувшись в кресле, он раскурил сигару.

— Получать удовольствие в таком месте! — фыркнул Сент.

— А почему бы и нет? Что еще нам остается делать?

Время летит быстро и делает свое дело. Успокойся, Санто.

Зачем пробивать лбом стену? Если захотеть, можно и здесь найти массу развлечений.

Сент последовал совету Гальегоса и в последующие месяцы попытался занять себя, чем только мог. Он купил гитару и стал учиться играть на ней. К сожалению, Сент не мог петь, так как горло после пыток болело, а голос стал хриплым. Он быстро перенимал испанский язык от проституток, растратчиков, воров, торговцев наркотиками и убийц. Научился драться, усвоив приемы, которых раньше никогда не знал. Однако дни по-прежнему тянулись бесконечно долго, в непрерывном столкновении с такими пороками, как взяточничество, коррупция, постоянная ругань и потворство иным грехам человеческой натуры. Единственным светлым пятном в его жизни была отличная еда, которую поставляли из ресторана Гальегоса.

Правда, сейчас у него появилось право переписки. Письма приходили от Веры, Арни, тети Глории, из издательства и сотрудников его фирмы «Старфайер энтерпайзес». Даже мать прислала открытку. Сент больше не чувствовал себя отвергнутым и забытым, но то, что жизнь за воротами тюрьмы текла сама по себе, без его участия, приводило его в безумное отчаяние.

От Джи Би не было никаких известий, что и неудивительно.

Но проходили месяцы, и Сент постепенно забыл их последнюю ужасную ссору. Время словно повернуло вспять, и, к великому неудовольствию Гальегоса, он снова и снова описывал ему их волшебное путешествие по стране и незабываемые недели, прожитые на яхте. Лежа ночью без сна, Сент пытался представить себе ее лицо, но сколько ни напрягался, даже во сне она оставалась безликой. «Я не должен думать о ней здесь, — уговаривал он себя, — поэтому ее образ все время исчезает».

— Ты только изводишь себя, думая о ней, — сказал Гальегос. — Забудь ее. Она тебя совсем не любит.

— Почему ты так считаешь?

— Я хорошо знаю женщин, они мой бизнес.

После шести недель пребывания Сента в тюрьме ресторатор, сияя улыбкой, вбежал в камеру с радостным криком:

— Санто! Эй, Санто! К тебе посетитель.

Кровь бросилась Сенту в лицо. Это Джи Би. Скорее всего она решила простить его и вернуться навсегда. За долю секунды Сент убедил себя, что это может быть только Джи Би.

Но он ошибся.

Гальегос привел в камеру Веру с таким почтением, как будто та была герцогиней. Затем, радостный и довольный, удалился, оставив их наедине.

Лицо Веры заливала краска от гордости за то, что ее такое долгое и трудное путешествие так успешно закончилось, ну и, конечно, жара немало этому способствовала. Она была вся увешана пакетами. Вера снова стала толстой.

Сент заключил ее в объятия. Разочарование было невыносимым, но только первые несколько секунд, затем он почувствовал огромное облегчение. Какое счастье, что Джи Би не увидит его в таком ужасном месте. С Верой же Сент не чувствовал стыда, он так обрадовался, что чуть не заплакал.

А Вера плакала по-настоящему.

— О, Сент, как все ужасно, мне так тебя жалко!

Перестав плакать. Вера оглядела камеру, снова расцеловала Сента, сказала что-то о невероятной жестокости Флетчер и стала разбирать пакеты, сияя радостью от того, с каким удовольствием он принимает подарки.

Она принесла ему конфеты, арахисовое масло, несколько баночек с любимым желе, зубную пасту, шампунь, мыло, электробритву, испанский словарь и магнитофон с кассетами, но самое главное — книги, которые он просил, — «я не могла привезти все, а послать по почте побоялась», — и макет новой книги о приключениях Старфайер.

— Мне нужна твоя помощь, Сент. Я хочу, чтобы ты просмотрел их и написал текст. Самой мне не справиться. У меня готовы рисунки еще для двух книг, но нужен текст.

Настроение Сента улучшилось. Значит, у них производственная встреча, и они опять будут работать вместе.

«Старфайер» хорошо раскупалась.

— Успех потрясающий, — рассказывала Вера. — Уже издано триста тысяч экземпляров.

Сент увидел в этом хорошее предзнаменование. Если «Старфайер» так хорошо расходится, то, несомненно, и его будущее не совсем безнадежно.

Но лицо Веры омрачилось.

— Господи, Сент, чего мы только не делаем, но твоя… — На слове «жена» Вера запнулась и, немного помолчав, продолжала:

— Она и ее отец даже не хотят разговаривать с нами. Они подкупили всех. Как же эта женщина должна ненавидеть тебя, чтобы поступить так жестоко. Какое чудовищное обвинение! И только за то, что ты ее ударил… Я бы сама ее хорошенько ударила, если бы могла.

Вера всхлипнула, вытерла нос рукавом платья и продолжала:

— Она все правильно рассчитала. Арни узнал, что в то время здесь проводили кампанию по борьбе с наркотиками.

Власти хотели выловить основных поставщиков и провести показательный процесс, но им в сети попалась только мелкая рыбешка.

— Такая, как я.

Вера кивнула:

— Мелкие торговцы, наркоманы, ну и ты, ненавистный гринго. Они решили сделать тебя козлом отпущения. Ну и, конечно, им заплатили. О, Сент, как все ужасно!

— Ладно, ладно, успокойся, — принялся утешать Веру Сент. — Все хорошо.

— Не вижу ничего хорошего. Это отвратительно. Ты не поверишь в то, что я сейчас скажу. Я звонила твоему отцу, и он оказался жутким подонком. Он тебя знать не хочет. Представляешь, даже разозлился, когда я позвонила. Все, что он сказал: «Это так похоже на него, тратить деньги на такое пустое занятие, как издание комиксов». И это говорит твой собственный отец! Он ничего не хочет делать и, я думаю, потому, что боится испортить свою репутацию. Арни считает, что нам нужны не деньги и даже не связи. Нам нужен человек, который пользуется неограниченной властью, чье влияние неоспоримо и гораздо больше, чем у Мак-Гроу.

Когда Вера ушла, Гальегос, сияя улыбкой, спросил Сента:

— Ты остался доволен ее визитом?

— Конечно, — ответил Сент.

— В постели она, должно быть, настоящая львица, — заметил мечтательно ресторатор.

Сент с удивлением посмотрел на него.

— Можешь не сомневаться, самая что ни на есть львица. К тому же девушка любит тебя, поверь мне. Я знаю, о чем говорю.

— Не болтай глупостей, — фыркнул Сент. — Это же Вера, мы с ней просто друзья.

Гальегос с сожалением посмотрел на Сента:

— Тебе надо научиться разбираться в женщинах, Санто.

Дни шли за днями, недели за неделями, проходили месяцы.

После визита Веры у Сента затеплился было лучик надежды. Но время шло, а ничего хорошего так и не произошло, и он вновь впал в отчаяние, еще более глубокое, чем прежде.

Вместе с ним стал волноваться и Гальегос.

— Нельзя быть таким глупцом, — говорил он. — Ты ничего не сможешь сделать, только истерзаешь свою душу.

— Тебе хорошо меня успокаивать, — огрызнулся Сент. — Сам-то ты скоро будешь на свободе.

— Хочу надеяться, но разговор сейчас не обо мне. Послушай, что я тебе скажу, Санто. — Камера на ночь запиралась, и Гальегос спокойно разлил по рюмкам дорогой коньяк. — Один из ваших американских писателей сказал «Одно из преимуществ быть писателем — это то, что даже свои несчастья можно обратить в деньги».

— Возможно, ну и что? — сказал Сент, пожимая плечами.

— Перестань жалеть себя. Ты писатель, и в этом твое преимущество, ты можешь мысленно исчезнуть отсюда, можешь с пользой для себя проводить не только дни, но и ночи, и когда-нибудь еще поблагодаришь судьбу за то, что провел несколько лет в тюрьме, которая дала тебе такой богатый материал.

— Скажешь тоже, — усмехнулся Сент.

Мексиканец пожал полными плечами, обтянутыми дорогой шелковой рубашкой, и, отпив немного коньяка, продолжал:

— До чего же ты скучен, Санто, и к тому же глуп. Я буду повторять это каждый день, пока ты не возьмешься за ум. Ты писатель и должен писать. Пиши обо всем, что взбредет тебе в голову.

Неохотно и только для того, чтобы отделаться от Гальегоса, Сент приступил к работе.

Благодаря стараниям сокамерника ему принесли бумагу и ручку. Можно было даже нанять машинистку, появись такое желание.

— Главное, на тебя никто не давит, — заметил Гальегос. — У тебя масса свободного времени.

Сент хотел было возразить, но передумал; в словах ресторатора была железная логика.

Гальегос оставил его одного.

Сент заправил в пишущую машинку лист белой бумаги и задумался. Спустя минуту он напечатал: «Старфайер-скиталица».

Он поразмышлял еще минут пять и добавил: «Сценарная обработка текста».

Постепенно в его голове стали возникать образы, которые затем он описал словами:

«Старфайер, межпланетная посланница, возвращается в свою галактику и видит, что звезда ее старой системы видоизменилась, взорвалась и раздулась в поперечнике на миллиарды миль. Теперь это раскаленный гигант, поглотивший свои планеты с их спутниками, вся система превратилась в пыль.

Старфайер не верит своим глазам.

Почему ее никто не предупредил? Как долго она отсутствовала? Должно быть, время уплотнилось и прошла целая вечность. А с исчезновением ее дома, дававшего ей энергию, она утрачивает свою способность принимать различные очертания. Она больше не может, концентрируя свою энергию, перемещать предметы в пространстве и времени.

Сейчас она или просто сгусток энергии, или навсегда заключена в оболочку тела Дианы Старр…

Старфайер также привязана к вектору, который тянет ее обратно на Землю, и теперь ей остается только уповать на будущее».

Воображение Сента рисовало ему Вселенную. Вместе со Старфайер он парил в ней, стараясь избежать катаклизмов, черных дыр, пробиться сквозь миллиарды миль космической пыли.

Увлекшись, Сент не заметил, как наступил вечер.

«Спустившись по вектору за Землю, Старфайер увидела, что и сюда она прибыла слишком поздно.

В ее отсутствие на Земле разразилась ядерная война.

Земля лежала перед ней черная и обуглившаяся, окутанная дымом; в образовавшихся воронках бурлило грязное месиво; на горизонте до самого неба вздыбились черные горы — остовы зданий разрушенных городов. — Старфайер пришла в ужас, потому что Земля теперь по воле судьбы стала навсегда ее единственным домом. Она клянется сделать все возможное, чтобы спасти ее. Старфайер не позволит ей исчезнуть навсегда, как выветриваются и исчезают горные породы…»

— Отлично, — похвалил Сента Гальегос. — Начало положено.

— Думаю закончить этот сценарий в ближайшее время.

— Не торопись, — с улыбкой заметил сокамерник. — У тебя масса времени.

Заканчивался второй год пребывания Сента в тюрьме, 1985-й плавно перешел в 1986 год. В мае Вера снова приехала в Санта-Паулу, чтобы провести деловое совещание. Она остановилась в гостинице и каждый день навещала Сента.

Девушка быстро усвоила процедуру посещений и подружилась с некоторыми заключенными.

— Здесь вполне можно жить, имея деньги, — как-то раз заметила она.

— Хочешь попробовать?

— Я хочу сказать, что здесь отношение к заключенным более гуманное, чем в американской тюрьме. Мне все это напоминает деревню, — заметила она, глядя на тюремный двор, заполненный навесами, под которыми сидели целые семьи, включая и маленьких детей; женщины в полосатых пончо пекли маисовые лепешки.

— Семьи к вечеру уйдут, а заключенных на ночь запрут в камерах, — ответил Сент.

Вера рассказала Сенту, что Арни очень хочется навестить его, но сейчас он занят в съемках фильма и боится рисковать.

— Лично я думаю, — добавила Вера, — что ему просто невыносимо будет видеть тебя в таком ужасном месте. Он только еще больше разозлится.

Далее Вера поведала, что они с Арни посылают во все инстанции бесконечные прошения, пытаясь добиться освобождения Сента, но в ответ получают лишь обещания, что их очень расстраивает. Мать Сента посоветовала им обратиться к Виктору Даймонду, с которым она когда-то встречалась, правда, неизвестно, при каких обстоятельствах.

— Спринг очень переживает за тебя и говорит, что только Даймонд с его связями и влиянием может вызволить тебя отсюда.

— С какой стати ему помогать мне? — удивился Сент. — Чем он мне обязан?

Вера не имела ни малейшего представления.

Сент прощался с Верой у ворот, через которые на свободу устремлялись родственники заключенных.

— Одним словом, у вас ничего не получается, — сказал он Напоследок. — Видимо, мне суждено провести в этой тюрьме всю жизнь.

— Не смей так говорить! — возмутилась Вера. — Мы делаем все возможное, даже твоя мать принимает участие.

Если Виктор Даймонд нам не поможет, она найдет кого-нибудь еще.

— Могу я попросить тебя об одном одолжении? Не могла бы ты… — «попросить Джи Би написать мне», — хотел сказать Сент, но так и не решился. Он вздохнул и подумал:

«Все равно из этого ничего не выйдет».

Позже он даже радовался, что не обратился к Вере с такой просьбой. Лучше ему забыть Джи Би, спрятать в потаенный уголок своей памяти и никогда не извлекать оттуда.

Этой ночью Сент сидел за машинкой, и слова сами ложились на бумагу:

«Старфайер. Сценарий Джона Сента.

Космическая темнота, лишь кое-где мелькает свет далеких звезд да слышится завывание ветра, пропитанного космической пылью.

Камера медленно наезжает на одну из звезд; та сжимается, затем внезапно взрывается, излучая энергию, и становится красным пульсирующим гигантом; под музыкальную какофонию озаряется экран, Постепенно красный свет исчезает, уступая место черному; снова завывание ветра и свет далеких звезд; постепенно на экране появляются очертания человеческого лица.

Шум ветра сменяется приглушенной музыкой, которая вначале усиливается, затем становится все тише и, наконец, стихает совсем.

Из далеких звезд формируется женское лицо, становясь все ближе и отчетливее, пока экран не заполняют одни только глаза. Они необычайного серебристого цвета, в них видны отблески огня. Зрачки излучают звездный свет.

Накатом дается название:

«Старфайер»…

 

Глава 16

«Дорогой Дональд, — писала Вера, — мне очень жаль, что снова не удалось встретиться с тобой во время моего приезда в Англию, но мне надо было торопиться в Йоркшир к маме, которая, как ты, наверное, знаешь нездорова…»

На самом же деле все обстояло не так уж плохо.

— Ей хочется, чтобы о ней кто-нибудь заботился, — говорила Синтия. — Она чувствует себя одинокой, ей нечем занять себя.

Мама очень обрадовалась, что Вера навестила ее, и говорила: «Я так рада, что ты перестала наконец изображать из себя манекенщицу. Теперь ты снова похожа на прежнюю Веру».

Когда пришло время возвращаться в Калифорнию, мама слегла и стала жаловаться на ужасные боли.

— Не могу поверить, что ты опять уедешь туда и оставишь меня в таком состоянии. Ты стала безжалостной. Вера, чудовищно безжалостной. Не могу понять, зачем тебе возвращаться. Ведь видно, что у тебя нет молодого человека, который бы ждал…

«Я рада, что ты наконец возвращаешься в Калифорнию.

Твой преемник представляется мне человеком знающим и не растеряет твоих пациентов. Я уезжаю на несколько недель, поэтому, к сожалению, не смогу тебя встретить, к тому же уверена, что твоя семья настолько рада твоему возвращению, что им будет неприятно, если при встрече будет присутствовать кто-нибудь чужой».

На самом деле Вера и не планировала встречать Дональда в аэропорту, как тот просил ее. Девушке совсем не хотелось его видеть, особенно сейчас, когда она снова растолстела и все ее мысли были сфокусированы на одном Сенте.

«Дело Сента так и не сдвинулось с места. Все упирается в мексиканские власти, но мы с Арни не сдаемся и разработали новый план. Сейчас я живу у него в Беверли-Хиллз, он снимает квартиру, и я не могу тебе передать, как здесь чудесно. Здесь есть все, о чем только можно мечтать, включая просмотровую комнату, бассейн, гимнастический зал, хотя сам Арни пользуется только двумя комнатами: библиотекой, где работает над сценарием и слушает музыку, и спальней…»

Спальня Арни, по мнению Веры, была странной, но именно такой представлял ее директор, по замыслу которого подросток должен ощущать себя здесь уютно: односпальная кровать с выдвижным ящиком внизу, яркие клетчатые обои, напоминающие шотландский плед, такие же занавески и повсюду на стенах старые школьные фотографии спортивной команды, где среди колыхающихся физиономий школьников виднелось и лицо Сента.

«Жизнь Арни совсем непохожа на жизнь кинозвезды.

Он редко появляется в обществе, отказывается от приглашений на обеды…»

И слава Богу. Вера чувствовала себя отвратительной жабой среди изящных, загорелых, красивых женщин Беверли-Хиллз. Она боялась появляться вместе с Арни, которого везде узнавали, а на нее глядели с удивлением и шептали: «Что за толстая корова вцепилась в Арни?»

«…Он почти всегда сидит дома, и ему присылают еду из итальянского ресторана, что расположен на первом этаже…»

А как вкусно там готовили! Вера за это время растолстела еще больше, но девушка опять махнула на себя рукой и не отказывалась от вкусной еды.

Вера вздохнула и устало откинулась в шезлонге. Ей казалось, что она писала это письмо целый день и никак не могла его закончить.

Гораздо проще позвонить Дональду по телефону, но тогда придется отвечать на его вопросы, быстро соображать, выкручиваться, а так написала письмо, выполнила свой долг, и можно еще долго не встречаться. Да к тому же это занятие помогало скоротать время.

Скорее бы Арни пришел домой.

Что могло его так задержать? Встреча с Виктором Даймондом была назначена на восемь утра.

Спринг была совершенно уверена, что он поможет Сенту.

— Он снимал несколько фильмов в Мексике, и у него есть хорошие друзья в правительстве. — У него власть и связи по всему миру.

— Они что, были женаты? — спрашивала Вера Арни. — Или, может, были любовниками?

Ей очень хотелось знать, что связывало Спринг с Даймондом.

— Мне кажется, что они работали вместе, — отвечал Арни. — Правда, это было давно.

— По крайней мере она тоже пытается что-то сделать для Сента. И ведет себя как настоящая мать.

— Не обольщайся на этот счет, — отвечал Арни. — Она из всего извлекает для себя пользу. Страдающая мать рвется на части, чтобы освободить сына, и все в том же духе.

— Арни, не будь циничным.

— Но это правда.

Так или нет, но Спринг дала им хороший совет обратиться к Виктору Даймонду, и Арни, полный надежд, отправился на встречу с известным продюсером.

Но Арни ни разу не позвонил за весь день, а в этом нет ничего хорошего.

У Веры подводило живот, ей хотелось есть, но было еще только пять часов, а обед принесут не раньше семи.

Вера, ходившая взад-вперед по террасе, снова опустилась в шезлонг. Она положила три страницы письма на столик перед собой и придавила их терракотовой рыбкой. Она вернется к письму позже. Если бы только у Арни было что-нибудь в холодильнике.

Как было бы сейчас хорошо съесть большой кусок шоколадного торта, покрытого глазурью.

— Ну вот, — устало сказал Арни, — ничего не вышло.

План не сработал. Я не позвонил тебе, чтобы не расстраивать раньше времени.

Арни только что вышел из душа и зачесал мокрые волосы за уши. Он надел белые слаксы и белую батистовую рубашку и выглядел аккуратным, чистеньким и изящным.

— Жаль, — ответила Вера, стараясь скрыть свое разочарование. — Он, наверное, думает, что мультфильм будет предназначаться для детей.

Арни покачал головой:

— Вовсе нет. Я его почти уговорил. Он просмотрел материал, у него заработало воображение, но я сам все испортил. Мне следовало помнить, что он становится фанатиком, когда речь заходит о наркотиках. — Арни готов был заплакать. — Я забыл, что его жену поместили в клинику после очередного срыва. Кажется, у нее шизофрения или что-то в этом роде, — Но…

— Когда-то в шестидесятых она разрушила свой мозг, употребляя ЛСД. Как только Даймонд услышал, что Сент сидит за торговлю наркотиками, то стал грознее тучи. И не захотел иметь со мной дело. Если бы он дослушал, мне, возможно, удалось убедить его. Но я его не виню, я все равно не сдамся.

Арни крутанулся на пятках и, облокотившись о парапет, принялся рассматривать расстилавшийся внизу город.

— Теперь я убежден, что он именно тот человек, который нам нужен. Надо только найти подход, нам необходимо что-то придумать.

Вера заплакала:

— Сколько так может продолжаться? Лишь только забрезжит какая-то надежда, дверь захлопывается прямо перед носом. Я все время навещаю его и стараюсь подбодрить, но с каждым разом мне это дается все труднее. Я не могу видеть Сента в этом ужасном месте. А каково ему? Ты себе можешь это представить? Господи, Арни. — Вера нервно теребила подол своего платья. — Я скоро не выдержу. — Она подумала о Сенте, который проводит за решеткой свои лучшие годы, и зарыдала еще сильнее. — Я просто не выдержу, я люблю его, Арни.

Арни погладил ее по спине, как любимую собачонку, и стал измерять шагами террасу, затем снова облокотился о перила и посмотрел в сторону океана, туда, где, по его мнению, была Санта-Моника.

— Я тоже его люблю, — проговорил он. — И полюбил еще при первой встрече. Он стал моим соседом по комнате.

Все отказывались жить со мной рядом, а он нет. Я был противным, толстым очкариком, и все надо мной смеялись. А Сент красивый мальчик, хороший спортсмен, умный, общительный, — все искали его дружбы, к тому же из богатой семьи. Когда он вошел в комнату, я сразу подумал, что, увидев меня, Сент рассмеется и уйдет, хлопнув дверью, и потребует себе другую комнату. Мне тогда стало жутко, но ничего страшного не случилось. Он отнесся ко мне, как к ровне. Мы очень подружились. Сент всегда заступался, если кто-то начинал задирать меня, всегда приходил на помощь. Он дрался с одноклассниками из-за меня, и его все опасались. Когда рядом был Сент, я ничего не боялся. Я просто обязан помочь ему сейчас…

Солнце уже село; небо за горами потемнело, и Вере показалось, будто она видит вспышки молний. По террасе пробежал теплый ветерок. Арни посмотрел на Веру и глубоко вздохнул.

— Теперь моя очередь помогать ему, — повторил он, — и клянусь, меня ничто не остановит.

Вера прошла в ванную и умылась холодной водой. Она вернулась совершенно спокойная.

— Возвращаясь к нашему разговору… Что мы теперь будем делать?

Арни опустился на стул и вытянул под столом ноги. Его глаза блестели, Вера никогда еще не видела у него такого решительного взгляда.

— Что теперь? — повторил Арни. — Нам надо действовать решительнее, пустим в ход тяжелую артиллерию.

— Какую именно?

— Старфайер.

Поначалу Джи Би возмутилась.

— Ты что, совсем выжил из ума? Я никогда не решусь на такое.

— Обязана решиться, — холодно ответил Арни. — Даймонд не хочет со мной разговаривать, он даже не отвечает на мои звонки. Ты единственное спасение Сента.

— Значит, по-твоему, я должна лечь с этим продюсером в постель и понравиться настолько, чтобы ради меня ему захотелось спасти Сента?

— Я этого не говорил. Ты должна произвести на него такое сильное впечатление, чтобы ему самому захотелось снимать фильм. Послушай меня, Джи Би, он профессионал, Старфайер ему нравится. Виктору просто необходимо увидеть тебя, поверь мне. В конце концов, — продолжал Арни с угрозой в голосе, — тебе хочется видеть Сента на свободе или нет?

— За кого ты меня принимаешь? Разве я виновата, что он женился на Флетчер и та засадила его в тюрьму?

— Сент бросился в объятия Флетчер из-за тебя, — жестоко напирал Арни. — Наверняка ты что-то сказала ему или сделала. Я не знаю, что между вами произошло, и знать не хочу, но только ты могла удержать его от этого брака и только ты можешь спасти его сейчас.

Две недели спустя, в пятницу вечером, Арни готовил Джи Би к званому вечеру, где девушка впервые должна была встретиться с Виктором Даймондом. Уверенными движениями Блейз наносил косметику на ее лицо.

Немного отступив, он критически оценил свою работу.

— Пожалуй, основа немного темновата, надо сделать посветлее.

И снова принялся колдовать над лицом Джи Би, все время сверяясь с портретом Старфайер, висевшим на стене.

— Мы добьемся нужного сходства.

Арни нанял частного детектива, чтобы выяснить распорядок дня Виктора Даймонда. На сегодня тот был следующим:

Завтрак в «Поло-Лоундж».

Совещание на студии «Омега».

Ленч с Дэвидом Циммерманом и встреча с председателем корпоративной штаб-квартиры в Нью-Йорке.

Снова совещание.

В пять часов вечера — кардиолог Рубин Зефф.

В восемь вечера коктейль у Романо.

Даймонд редко посещал такие вечера, но сегодня решил сделать исключение. Обычно он приезжал на такие мероприятия после того, как гости отобедают, выпивал один-два бокала вина, проводил переговоры с нужными людьми и уезжал. Весь визит занимал не больше часа.

— Я никуда не поеду, — опять возражала Джи Би. — Придумай что-нибудь другое.

Арни уже не один раз перебрал в уме все возможные варианты, как привлечь внимание продюсера к проекту «Старфайер», но все не годилось. Старфайер должна лично встретиться с Даймондом на одном из приемов, лицом к лицу.

— Такая встреча будет выглядеть более естественно, — заметил Арни.

— Естественно? С таким-то гримом? Меня никто туда не приглашал, ты уверен, что я пройду? У охраны наверняка есть список гостей. Меня просто вытолкают взашей.

— Не думаю, чтобы они не впустили в дом прекрасную незнакомку, особенно к такому сатиру, как Романо.

— Что значит сатиру?

— Он сексуальный маньяк.

— Просто великолепно! Только этого не хватало. Послушай, а что, если Даймонд вообще там не появится или появится, но мы разминемся, а тем временем Романо потащит меня в постель? Что тогда делать?

— Постарайся выкрутиться, — сказала Вера. — Объясни ему, кто ты такая. Скажи, что ты Старфайер со звезды Ригель.

— Кто мне поверит?

— Ты самая настоящая Старфайер. — Арни взял Джи Би за подбородок и развернул к зеркалу, где девушка увидела свои глаза дымчатого цвета, водопад серебристых волос, искусно окрашенных мистером Джи под руководством Арни.

— Ты Старфайер, необычайно… нет, это не то слово, — продолжал Арни, — необыкновенно прекрасная. Ты обладаешь чудесной силой и сможешь поставить Стива Романо на место.

— Пожалуй, у нее слишком густые брови, — заметила Вера.

— Я не позволю их выщипывать, — возразила Джи Би.

— Сиди тихо, — приказал Арни, — а то я прихвачу тебе кожу.

Затем он нанес на веки Джи Би серебряные тени, оттенив их по краям темно-серыми линиями.

Вера нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. У нее на глазах Джи Би превращалась в неземное существо, Арни был великолепным визажистом. Он сотворил чудо. Джи Би исчезла. Вместо нее на свет явилась настоящая Старфайер.

Откинувшись назад, Арни с удовольствием смотрел на свое творение.

— Неплохо получилось, — заметил он.

— Я хочу пить, — попросила Джи Би.

— Терпи, — ответил Арни. — Ты размажешь помаду.

Настала очередь одежды. Арни выбрал для нее короткую металлического цвета тунику, серебряные лайковые сандалии с ремешками, оплетающими ноги до колен. Из украшений на Джи Би осталось только массивное серебряное кольцо в виде змеи, как бы ползущей по указательному пальцу левой руки.

Арни взял Джи Би за плечи и развернул ее к трехстворчатому зеркалу.

— Вот ты и Старфайер, посмотри на себя.

Джи Би взглянула в зеркало и замерла. На нее смотрела предводительница амазонок со светящейся кожей и огромными сверкающими глазами.

— Боюсь, что у продюсера случится сердечный приступ.

Он стар и не выдержит такого шока. Даймонд умрет и не сможет помочь Сенту.

— Виктор не стар, ему всего лишь пятьдесят, и, кроме того, у него крепкое здоровье.

— Но он же посещает кардиолога, — заметила Вера.

— Ну и что? — возразил Арни. — У мужика нервная работа, бесконечные стрессы, вот он и предпринимает меры предосторожности.

— Даже если его не хватит удар, то он разозлится как черт, увидев меня в таком виде, и результат будет тот же самый, — сказала Джи Би.

Положив руки ей на плечи, Арни наклонился и встретился с ней в зеркале глазами, он буквально гипнотизировал девушку.

— Что бы ни случилось, — сказал он, — ты с этим справишься. Сейчас ты Старфайер, и в тебе ее сила. Посмотри на себя внимательно.

Вера отшатнулась от них, едва дыша от страха. За какую-то долю секунды она почувствовала, что между ними существует какая-то потусторонняя связь.

«Я потеряла свою Старфайер, — подумала Вера, — потеряла раз и навсегда. Джи Би поглотила ее и растворилась в ней, и если Даймонд не вызволит Сента из тюрьмы, то моя жертва напрасна».

— Только бы сработало, — охрипшим от волнения голосом прошептала она.

— Старфайер сумеет это сделать, — ответил Арни. — Я нисколько не сомневаюсь. Джи Би, ты должна проникнуть в подсознание Даймонда и заставить его сделать то, что нам нужно. Твоя задача спасти Сента, и надо с этим справиться.

Сейчас тебе все под силу, и ты сама это отлично понимаешь.

В вестибюле среди простых смертных Джи Би выглядела как экзотическое существо с другой планеты. Люди смотрели на нее и столбенели, гул голосов затихал, наступала тишина.

— Господи, — шептала Джи Би, руки ее дрожали. Девушка выронила маленькую серебряную вечернюю сумочку, которую Арни поднял и повесил ей на плечо.

— Удачи, — шепнул он Джи Би на ухо.

Та посмотрела на него своими неземными глазами, полными ужаса, плотно сжала рот, распрямила плечи и прошествовала за шофером.

Арни и Вера наблюдали, как он помог ей сесть в длинную серебристую машину и захлопнул дверцу.

Лимузин влился в поток машин, увозя Старфайер к каньону Голд-Уотер для выполнения миссии, предначертанной ей судьбой.

— Мне кажется, что ты обошелся с ней жестоко, — заметила Вера.

— Иначе нельзя. — Арни взял девушку за руку и повел к лифту. — Сегодня я нарушу одно свое правило, мы сейчас с тобой хорошенько напьемся. Повод для этого есть.

 

Глава 17

— Я Старфайер — у меня необыкновенная сила. Я Старфайер, я обладаю могуществом, — как заклинание повторяла Джи Би, вжавшись в сиденье, в то время как тело ее мотало из стороны в сторону при каждом повороте. Сначала лимузин выехал на скоростное шоссе, но вскоре свернул на проселочную дорогу, затем стал кружить, поднимаясь все выше и выше в горы. Девушка чувствовала себя растерянной, одинокой, отрезанной от всего мира, как будто действительно находилась в космосе.

Наконец они подъехали к мощным железным воротам, освещенным двумя прожекторами и охраняемым четырьмя сотрудниками службы безопасности.

У Джи Би возникло непреодолимое желание сбежать, открыть дверцу машины и умчаться куда глаза глядят, пока ее не задержали, но после короткого разговора шофера с охранниками, которого она не могла слышать, ворота бесшумно отворились, и машина проехала дальше, остановившись у высокой ярко-красной лакированной двери.

Шофер помог Джи Би выбраться из машины и уехал.

Бежать было поздно. Через открытые двери она вошла в дом Стивена Романо и сразу попала в огромный зал высотой в два этажа, увитый тропическими лианами и цветами, где звучала незнакомая ей электронная музыка, еще больше испортившая ей настроение.

Она приняла от одетого в белый жакет дворецкого бокал шампанского и последовала за ним сквозь дверную арку в японский сад с нагромождением камней и белыми гравиевыми дорожками. Следуя за провожатым, девушка спустилась по заросшим мхом ступеням к плавательному бассейну причудливой формы, миновала узкий каменный мостик и вошла в тоннель, созданный из цветущих кустов жасмина и клематисов. В другое время Джи Би нашла бы все это очень красивым.

Стив Романо устраивал прием на нижней террасе, вымощенной мрамором и заставленной железной мебелью, покрашенной в белый цвет. На хозяине были облегающие черные кожаные брюки и такой же жилет, надетый на голое тело. С шеи свисала массивная золотая цепь с маленьким, сделанным из слоновой кости черепом. Стив сразу же заметил Джи Би, его брови удивленно изогнулись, и он изящной походкой подошел к ней.

— Добро пожаловать, прекрасная незнакомка. — Стив намотал на палец локон ее серебристых волос. — У вас такой вид, словно вы собираетесь пронзить копьем дракона.

Джи Би, решительно взмахнув головой, отняла у него свои волосы и выдавила улыбку:

— Привет, я Джи Би.

Девушка быстро огляделась вокруг: никто из гостей не походил на Даймонда. Ей удалось проникнуть в логово, но силы Старфайер она не ощущала, скорее чувствовала себя жертвенной овечкой, которую приготовили на обед тигру, готовому появиться с минуты на минуту.

— Я точно могу сказать, кто ты, — заметил Романо, — просто не знаю, кому принадлежишь.

Принадлежишь? Глаза Джи Би вспыхнули гневом.

— Я принадлежу только себе.

— Значит, ты одна? Чудесно! Самая приятная новость за неделю. — В улыбке Стива появилось нечто хищное. — Мне здесь чертовски скучно, такого отвратительного приема у меня еще никогда не было. Зачем я собрал всех этих людей? — Он чокнулся с ней бокалом. — Еще раз: добро пожаловать! Ты скрасишь мне вечер.

«Я этого не вынесу», — подумала Джи Би, но в следующий момент вспомнила Сента, который сидел в тюрьме по ее вине, вспомнила гнев Арни, любовь Веры и, отпив шампанского, посмотрела в глаза Романо холодным взглядом.

— Ничем не могу помочь, — заговорила в ней Старфайер. — Я бесчувственная.

— Но острая на язык, мне нравятся такие женщины. — Стив пожирал ее глазами, как голодный пожирает взглядом сочный бифштекс. — Я люблю более интимные приемы.

Почему бы нам не выпить шампанского в постели? К тому времени, как мы закончим наши игры, может, и гости разойдутся. — Он по-хозяйски положил руку на шею Джи Би, та невольно отпрянула. — Вот этого не стоит делать, — сказал Романо вкрадчиво. — Не надо набивать себе цену.

Старфайер убедилась в правоте Арни, который утверждал, что Романо — сексуальный маньяк. Так и было на самом деле.

— Вы уверены, что не теряете время зря? — спросила она.

— Уверен, — весело ответил Романо. — Это мой дом и мой прием.

— Ну что же, ответ честный, ; — ; проговорила Старфайер. — Стоит подумать.

— Что тут думать, — сказал Романо. — Идем, моя дорогая, здесь очень шумно. Мы сможем продолжить разговор в постели. Ты расскажешь, кто ты такая и почему оказалась в моем доме. Вот увидишь, я тебе понравлюсь. Меня считают прекрасным любовником, спроси кого хочешь.

— Я польщена, — твердо заявила Старфайер, — но я не занимаюсь любовью с человеческими существами.

— Как это понимать? — спросил Романо.

— Очень просто. Не говоря уже о низкой ступени развития вашей жизни…

Темные глаза Романо вспыхнули гневом. Сейчас он уже не выглядел очаровашкой, как раньше.

— Послушайте, леди, это уже слишком. Что вы там болтаете? Кто прислал вас сюда?

— Я выполняю приказ, — с улыбкой ответила Старфайер.

— Кто вы такая, черт возьми? Откуда вы сбежали?

— Если я расскажу, вы все равно не поверите.

— Попробуйте…

— Я прилетела с планеты Ригел.

— Предположим, я вам верю, уж очень необычно вы выглядите. Но если вы здесь не для того, чтобы повидать меня, то что вам нужно?

— Мне необходимо встретиться с другим человеком.

— Послушайте, леди, я не люблю, когда меня используют, особенно в моем собственном доме.

— Но жизнь так устроена, что все используют друг друга. Не понимаю, к чему возражения? Все останется между нами. По крайней мере вы больше не скучаете, возможно, я даже скрашу ваш вечер, как вы того хотели.

Тут, к счастью, они услышали звуки приближающихся голосов, и вскоре их Окружила целая толпа парадно одетых людей. Все разговаривали наперебой.

— Стиво, дорогой, ты потрясающе выглядишь.

— Стиво, зайчик, не томи нас. Кто твоя приятельница?

Женщина с копной волос и в очень коротком платье сказала Старфайер:

— Сногсшибательный костюм, дорогая. Кто ты такая?

— Принцесса Лейя с новой прической, — фыркнул Романо.

Все громко рассмеялись.

— Не ваш ли НЛО стоит во дворе? — спросил какой-то мужчина.

— Нет, я его просто арендовала, — ответила Старфайер, встряхнув серебристыми волосами.

Все начали истерически хохотать, Старфайер становилась гвоздем программы.

Появился официант с подносом, уставленным бокалами с шампанским.

«Где же Даймонд? — думала Старфайер. — Возможно, он вообще не придет. Еще пять минут, и мне надо исчезать».

Внезапно женщина с рыжими волосами, украшенными жемчугом, толкнула в бок стоявшего рядом мужчину.

— Смотри, Морт, кто идет. Я же говорила тебе, что он обязательно появится.

В мгновение ока в зале наступила тишина, и все взгляды устремились к спускающемуся вниз по лестнице мужчине.

Старфайер тоже повернулась в его сторону. Стив Романо болтал ей что-то о том, что теперь даже рад, что не занялся с ней любовью, потому что это не идет ни в какое сравнение с приходом Виктора Даймонда, но девушка не слушала его.

Она стояла посреди террасы, сжимая обеими руками бокал с шампанским, вновь чувствуя, что никакая она не Старфайер, а обыкновенная Джи Би, которая с ужасом ждет своей участи. Она молила Бога, чтобы Даймонд ее не заметил.

— Я Старфайер, — твердила она себе. — Я невидима, я Старфайер, я невидима.

Но, естественно, заклинание не сработало. Вся ее сила куда-то испарилась.

Виктор Даймонд сразу же увидел ее и застыл на нижней ступени лестницы, сверля пронзительными темными глазами. Джи Би почувствовала, что моментально постарела на десять лет. Он выглядел огромным и внушительным, он воплощал власть. Девушка никогда не видела такой значительной фигуры.

— Вик, — сказал Романо, — очень рад, что ты сумел выкроить для меня минутку.

Стоявшая за спиной Джи Би рыжеволосая женщина прошептала своему спутнику:

— Ну иди же, Морт, другого такого случая никогда не будет…

Небрежным наклоном головы Даймонд ответил на приветствие хозяина, прошел сквозь толпу гостей, словно их там и не было, и остановился перед Джи Би.

— Кто ты такая и почему загримировалась под Вэнджи?

Вэнджи? Это еще кто? Джи Би молча смотрела на Даймонда, пытаясь что-то сказать, но ее рот и челюсти свело, как от укола новокаина. Прошли долгие минуты, прежде чем она сумела выдавить из себя:

— Я Джи Би.

— Ах да, конечно. — Веки Даймонда устало опустились. — Как я сразу не догадался, тебя подослал Арнольд Блейз. А я-то все ждал, что еще он выкинет.

Отрицать было бесполезно, и Джи Би ответила:

— Да.

— Он об этом горько пожалеет, — произнес Даймонд.

Джи Би не сомневалась.

— И ты тоже, — добавил он.

У Джи Би перехватило дыхание. Черт бы побрал этого Арни, втянул ее в историю. Джи Би почувствовала, как в ней закипает ярость на Арни и Сента. — .

— Мне очень жаль, — сказала она поджав губы. — Я говорила ему, что это не сработает.

— Вот в этом ты ошиблась. Я даже испугался, мне показалось, что я вижу привидение.

Даймонд подошел ближе, и Джи Би, попятившись, уперлась спиной в стеклянный столик.

— Привидение? — как эхо, повторила она.

— Хватит морочить мне голову, — прорычал Даймонд с кривой усмешкой. — Я прожил большую жизнь и знаю все трюки и уловки, к которым прибегают такие женщины. Но ты просто превзошла всех и заслуживаешь награды. Ни одна старлетка еще так долго не отвлекала моего внимания, давай говори свою коронную речь и убирайся.

Дрожащей рукой Джи Би поставила бокал на столик: дело оборачивалось куда хуже, чем она предполагала.

— Я не понимаю, о каком привидении вы говорите, но совершенно согласна с вами — мы сделали большую глупость. Мне очень жаль, и я немедленно ухожу.

Джи Би повернулась, но Даймонд схватил ее за руку.

— Минуточку, послушай, что я тебе скажу.

Отсвет стеклянной поверхности стола отражался в его темных глазах, и они горели, как раскаленные угли. Его рука скользнула по руке Джи Би и больно сжала ей ладонь.

— Я хочу, чтобы ты передала Арни следующее: я никогда не помогу ему вытащить его подонка-приятеля из тюрьмы. Он останется там, пока не сгниет. — Даймонд еще сильнее сжал ей руку. — Скажи ему также, что, если он сунется со своей «Старфайер» куда-нибудь еще, я сотру его в порошок. Я не позволю эксплуатировать образ Вэнджи подобным образом.

Он так больно сжал Джи Би руку, что та чуть не закричала. Девушка попыталась выдернуть ее, но Даймонд продолжал жать все сильнее. «Господи, — подумала Джи Би, — сейчас он сломает мне руку».

— Я все ему передам, — ответила она, сдерживая слезы, — а теперь позвольте мне уйти.

— Что же касается тебя, — продолжал Даймонд, — то убирайся в ту дыру, из которой вылезла, и не надейся когда-нибудь стать кинозвездой.

Он снова сдавил ей руку.

Джи Би перевела дыхание. Она внезапно почувствовала, что совсем не боится Даймонда. Он был одним из мужиков, каких много, только с комплексом властолюбия. Что плохого она ему сделала? Глаза ее вспыхнули гневом.

— Отпустите мою руку, — сказала Джи Би сквозь стиснутые зубы. — Как вы смеете так обращаться со мной?

— Не устраивай мне сцен, дорогая, — ответил Даймонд с омерзительной улыбкой, небрежно похлопав ее по щеке. — Зря теряешь время, на этом твоя карьера закончилась.

Джи Би массировала покрасневшую руку, она была вне себя от злости.

— Если моя карьера закончилась, — твердо произнесла она, — то я должна достойно ее похоронить.

Размахнувшись, Джо-Бет что было силы ударила его по щеке. Голова Даймонда дернулась, и он выронил бокал, который разбился на мраморном полу на мелкие кусочки.

Все затаили дыхание, затем послышался шепот, в котором различались такие слова, как суд… оскорбление… нахальство, и извиняющийся голос Стива Романо:

— Мне очень жаль, Вик. Я даже не знаю эту дрянь. Она ворвалась в мой дом… просто сумасшедшая. Надо вызвать врача и полицию;

Джи Би никак не отреагировала на эти слова. Она смело посмотрела Даймонду в глаза.

— Прощайте, мистер Даймонд. Я обязательно передам Арни все, что вы просили.

Джи Би повернулась и, не оглядываясь, поднялась по лестнице, прошла через дом и вышла во двор, где ее уже ожидала машина.

Она не дрожала от страха и не плакала; всю дорогу до дома оставаясь совершенно спокойной… и, лишь оказавшись в своей квартире, дала волю слезам.

— Я сделала все от меня зависящее, — рассказывала она Арни по телефону на следующее утро. Накануне вечером девушка не решилась ему позвонить, так как была очень расстроена. — Ничего не вышло. Мы сделали что-то не так. — В нескольких словах она рассказала ему о Вэнджи, образ которой, по словам Даймонда, они использовали. — Все было просто ужасно, я еще никогда ни к кому в жизни не испытывала такой ненависти. Все, что он делал и говорил, было сплошным унижением. Я не знала, куда деться со стыда.

Мерзкий человек. Мне очень жаль, Арни, что я не справилась с заданием. Прошу тебя, не заставляй меня больше делать ничего подобного.

В субботу у Джи Би был выходной. Обычно этот день она посвящала отдыху и встречам с друзьями. Девушка вставала поздно, завтракала и отправлялась по магазинам.

Но в это утро все пошло по-другому. Поставив телефон на автоответчик, она бесцельно слонялась по квартире, боясь, что снова придется разговаривать с Арни или, что еще хуже, с Верой. Этого она бы не вынесла. Телефон звонил дважды, и девушка представляла себе, как автоответчик говорит ее голосом: «Привет! Это Джи Би. Я сейчас не могу подойти к телефону…»

В середине дня она не выдержала и поехала на пляж, где пробродила два часа.

Был жаркий, душный день; солнце едва выглядывало из-за туч. Джи Би надела старенькие джинсы и просторную полосатую рубашку; серебристые волосы прикрывал платок.

Она смыла с себя весь грим, словно он жег ее. Девушка медленно бродила по пляжу, вспоминая события вчерашнего дня. Она понимала, что подвела всех: Сента, Арни, Веру, но самое ужасное — дала Даймонду пощечину, что было непростительной глупостью с ее стороны. Если бы можно было все вернуть назад, Джо-Бет повела бы себя иначе, но, увы, второго шанса у нее никогда не будет. Даймонд сказал, что никогда не позволит Арни осуществить проект со «Старфайер», и можно не сомневаться, что так и будет. Все просто ужасно. Но откуда ей было знать, что она выглядит, как Вэнджи Селлорз?

Поглощенная тяжелыми мыслями, Джи Би вернулась к машине, не заметив, что рядом с ее серебристым «БМВ» стоит черный «ягуар», за рулем которого сидит седовласый мужчина и, оперевшись подбородком о скрещенные на руле руки, наблюдает за ней.

— Долго же вы гуляете, — сказал он, выходя из машины.

— Почему вы преследуете меня, мистер Даймонд? — непроизвольно вырвалось у Джи Би.

В ветре, дувшем с океана, чувствовался запах соли. Солнце закатилось, и наступили сумерки. Опустившись в шезлонг, на который указал ей Даймонд, Джи Би, запрокинув голову, смотрела в темное небо, где сверкали крупные звезды. Она прикидывала, где может находиться звезда Ригель.

Появился Хамура с двумя хрустальными бокалами и бутылкой шампанского. Он молча наполнил бокалы, поклонился и бесшумно исчез.

Даймонд поднял свой бокал.

— Я должен извиниться перед тобой. Мне показалось, что ты нарочно предстала передо мной в образе жены.

Джи Би никак не могла поверить в чудо: судьба предоставила ей еще один шанс. Она покачала головой и тихо ответила:

— Я не знала… Я не видела ни одной ее роли или фотографии. Мне очень жаль…

— Вэнджи снялась всего в трех фильмах, и все копии у меня. Мне было невыносимо осознавать, что кто-то еще смотрит на нее и вспоминает, какой она была. Я хотел, чтобы Вэнджи была только моей. Может, это и глупо, но иначе я не мог.

— Должно быть, вы ее очень любили, — сказала Джи Би.

— Прошло уже много времени, а я все еще люблю ее, но предпочитаю никогда об этом не говорить.

Даймонд долго молчал, молчала и Джи Би, не решаясь прервать ход его мыслей.

— Сразу после твоего ухода я понял, что произошло недоразумение, что я поступил с тобой несправедливо, — сказал он наконец. — Я решил, что нам надо поговорить.

Возможно, мы еще можем помириться, если ты, конечно, этого захочешь. — Даймонд потер щеку. — Ты сильная, я почувствовал это по твоему удару.

— Я очень разозлилась…

— И справедливо. Сейчас я весь внимание, Джи Би.

Скажи мне, что я могу для тебя сделать?

Джи Би почувствовала себя свободнее. Она рассказала ему о Сенте, Флетчер, Арни, Вере и о себе. Вопреки ожиданиям Виктор оказался хорошим слушателем; он почти не прерывал ее, и Джи Би становилась все раскованнее и чувствовала себя легко, как никогда в жизни.

— Похоже, вы все возлагаете на меня большие надежды, — заметил Даймонд. — Вы серьезно думаете, что я могу освободить вашего друга? Это так?

— Арни говорит, что у вас хорошие связи, что вы дружите с некоторыми членами правительства Мексики. У вас есть знакомые в полиции и в Департаменте по борьбе с наркотиками.

— Это правда.

— И что, если вы попросите, они помогут освободить Сента.

— Возможно, я могу попробовать.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Я подумаю, что можно сделать, — сухо заметил Даймонд, — а теперь давай поговорим о тебе и о Старфайер…

После разговора Виктор повел Джи Би через стеклянную дверь в широкий коридор и дальше по каменным ступеням лестницы, опоясывавшей дом.

Спальня занимала весь третий этаж. Это была очень простая комната: гладкие белые стены, кафельный пол, западная стена сплошь стеклянная. Единственная мебель — источенная червями деревянная скамья с высокой спинкой, напоминающая те, что стоят в испанских соборах, и огромная кровать, расположенная в центре комнаты и покрытая пледом буйной расцветки: коктейль рыжего, алого, темно-красного и черного.

— Похоже на алтарь, — сказала Джи Би.

— Да, — согласился Даймонд. Он дотронулся до панели рядом с дверной аркой, и комнату залил мягкий свет. Дотронулся еще раз, и крыша шумно раздвинулась. — Раздевайся, — тихо приказал он.

Закинув руки за спину, Джи Би расстегнула «молнию», и платье светящейся массой упало к ее ногам. Наклонившись, она развязала тесемки сандалет. Шлепая босыми ногами по холодному полу, девушка отнесла свои вещи на скамью.

— Встань у окна, — приказал Даймонд.

Джи Би повиновалась. Стеклянная стена стала раздвигаться, и Джи Би почувствовала на своем теле дуновение ветерка и услышала шелест волн. Она отвернулась и посмотрела на океан, не желая видеть, как раздевается Даймонд, хотя по шуршанию одежды можно было догадаться, что именно он делает. Девушка услышала его приближающиеся шаги и напряглась, ладони непроизвольно сжались в кулаки. Он стар, и, возможно, у него больное сердце, но Виктор был сегодня так нежен, так внимателен, что почти понравился ей. Внезапно Джо-Бет вспомнила его железную хватку, от которой рука до сих пор болела, и подумала, что она с ним совершенно одна в этом странном доме, не считая невидимых слуг, которые никогда не прибегут ей на помощь, даже если услышат крики.

«Черт возьми, — подумала она, — зачем я все это делаю? Почему не сопротивляюсь?» И тут же ответила: «Потому, что этот человек Виктор Даймонд, у него власть и связи, и он обещал вызволить Сента из тюрьмы». И еще девушка подумала: «Я делаю это не только ради Сента, но и ради себя, потому что мне так хочется, потому что я никогда еще не встречала такого необыкновенного человека и еще… — сердце Джи Би учащенно забилось, — еще потому, что он сделает из меня Старфайер. А когда я стану его, то тоже буду могущественной, у меня тоже будет власть…»

Даймонд взял девушку за плечи и притянул к себе. Он поднял руку и дотронулся до ее лба, затем пальцы стали блуждать по ее лицу, шее, изгибу груди, ладони прошлись по лопаткам, спине, ягодицам.

— А сейчас в постель, — прошептал он.

То, что за этим последовало, напоминало балет: легкие прикосновения, поглаживания, переворачивания, мягкие движения навстречу. Он от нее ничего не требовал, а только шептал:

— Подними колени, перевернись, вытянись.

Вся сцена напоминала съемку фильма, он просто вертел и рассматривал ее.

Джи Би понимала, что Виктор наблюдает за игрой света и теней на ее теле, подмечая и гладкость кожи, и свечение волос. Руками и языком он обследовал ее всю, не спуская при этом глаз с лица. Одной рукой он перебирал пряди ее волос, другой ласкал между ног до тех пор, пока у девушки не вырвался стон.

Закончив ласки, Даймонд растянулся рядом с ней, его дыхание стало спокойным и ровным.

Джи Би подумала, что он крепко спит, когда внезапно раздался его голос:

— На сегодня хватит, в следующий раз будет лучше.

— Уверена, что так, — прошептала Джи Би, а про себя подумала: «Надо быть с ним поосторожнее, его не проведешь».

Шли долгие минуты, и она совсем было поверила, что он спит, но опять ошиблась.

— Я помогу Сенту выйти из тюрьмы, — сказал Даймонд. — Я это обязательно сделаю, скажи Арни и Вере Браун.

Джи Би с облегчением вздохнула:

— Спасибо. Они будут очень рады.

— Не сомневаюсь, но у меня есть одно условие.

— Какое?

— Я хочу получить все права на «Старфайер». Вера должна подписать со мной контракт. Ты меня понимаешь, Джи Би? Я хочу безраздельно владеть «Старфайер».

 

Глава 18

Его сразу узнавали.

— Ма, посмотри, это же…

— Да вон там, парень в зеленой рубашке, рядом с толстушкой. Это…

— Неужели не узнаешь? Десять минут съемок — и сразу кинозвезда.

Не обращая внимания на толпу поклонников, Арни изучал расписание прибытия самолетов компании «Вестерн эйрлайнз» из Мехико.

— Черт возьми. Вера, он опаздывает. Нам придется болтаться здесь еще целых два часа.

— Я предупреждала тебя, что слишком рано едем.

Хор голосов усиливался:

— Арни, я люблю тебя!

— Дай мне автограф. Вот, пиши прямо на руке. Вилли… это я.

— Арни, женись на мне. Я хочу от тебя детей!

Арни писал свое имя на бумажных салфетках, на обратной стороне конвертов, на разгоряченных телах подростков, расточал заученные улыбки, которые каждый истолковывал по-своему, но Вера знала, что окружающая обстановка для него не существует и, хотя тело его находится здесь, около международного терминала в аэропорту Лос-Анджелеса, все его мысли и сердце с Сентом, самолет которого летел сейчас где-то над мексиканским штатом Сонора.

И это совсем неудивительно. Вера сама испытывала ощущение нереальности происходящего, она до сих пор не могла поверить в случившееся. После двух лет просьб, унижений, надежд и разочарований произошло то, на что никто уже не надеялся.

Правда, ей пришлось согласиться продать все авторские права на «Старфайер» Виктору Даймонду.

Арни был возмущен, узнав от Джи Би об этом условии.

— Вера не должна этого делать, — говорил он.

— Виктор обещал подписать контракт на самых выгодных для нее условиях.

— Если другого выхода нет, то я согласна, — сказала Вера.

Раздался пронзительный крик:

— Арни!

К нему присоединились сотни других оглушительных криков. Упитанная четырнадцатилетняя девица рванула на себе блузку, обнажив большие белые груди.

— Я хочу тебя, Арни!

— Нам нельзя здесь оставаться, — сказала Вера, схватив друга за руку.

— Хорошо, — согласился тот, — давай подождем его у выхода.

Вера посмотрела на неистовствующую толпу, откуда тянулись к Арни жадные руки, готовые разорвать его на части, и покачала головой.

— Надо быть сумасшедшим, чтобы оставаться здесь. Нам надо немедленно уходить.

Но к ним подошли обеспокоенные служащие аэропорта в сопровождении двух крепких полицейских. Арни и Веру пригласили в другой зал ожидания, толпу фанатов разогнали. Арни же, казалось, не замечал происходящего вокруг.

Вера устало опустилась в кресло. Арни слонялся из угла в угол, поглядывая сквозь высокие окна на взлетно-посадочные полосы, где непрерывно взлетали и садились самолеты, но Сент все еще находился где-то в воздухе. Арни попросил у сияющей барменши стакан минеральной воды, выпил ее залпом и долго держал стаканчик у рта — непонятно, с какой целью. Вере начало казаться, что она сходит с ума.

Время тянулось бесконечно медленно. Минута следовала за минутой, но прошло всего полчаса.

Вера размышляла над тем, стоило ли ей продавать права на «Старфайер» и как она теперь будет себя чувствовать без нее. Конечно, потеря слишком велика… «Но, — подумала она, — я уже потеряла ее. Фактически я потеряла ее дважды. Первый раз, когда впервые познакомилась с Джи Би на приеме у Арни…»

— Прошел всего час, — прервал ее размышления его голос. — Когда же прилетит этот чертов самолет?

Виктор Даймонд взял с собой в Мексику Джи Би. После их возвращения они должны все встретиться и Вера подпишет контракт, предоставив Даймонду исключительные права на «Старфайер», которой тот хотел владеть безраздельно. Вера снова подумала о том, как будет себя чувствовать, подписав этот контракт.

Но не надо волноваться раньше времени. Сейчас, когда она вот-вот увидит Сента на свободе…

— Вера! — закричал Арни. — Вера, он приземлился! Сект прилетел! — Арни выглядел совершенно испуганным.

Арни рыскал глазами по толпе пассажиров, проходивших через таможню и паспортный контроль.

Здесь были загорелые туристы в ярких одеждах, бизнесмены, большие мексиканские семьи, группа священников в черных шляпах с плоскими полями. Каждый из прибывших катил перед собой тележку, доверху заполненную чемоданами, коробками, дипломатами, сувенирами и даже маленькими детьми. Сента среди них не было. Арни, нервничая, переминался с ноги на ногу. Вера испугалась, что Сент не успел на самолет или, что самое худшее, его вообще не выпустили из тюрьмы. Когда Вера была уже на грани истерики, из дверей вышел одинокий пассажир, бледный, плохо одетый, с отросшими длинными волосами. У него не было тележки, не было сумки, один только коричневый пакет, который он крепко прижимал к груди. Пассажир шел неровной походкой, как матрос, ступивший на сушу после длительного плавания.

Сент вернулся домой.

Последовала трудная неделя. Настроение Сента все время менялось: поначалу смущенный, он вдруг становился агрессивным и подозрительным или, наоборот, безропотно послушным, когда Арни водил его к дантисту, чтобы вставить выбитые зубы, затем в мужской магазин на Мелроуз-авеню.

Он позволил Арни самому выбрать для него вещи и лишь покорно поворачивался, поднимал руки, примеряя одежду, и безразлично смотрел на себя в зеркало, как будто не он, а другой человек примерял все эти рубашки, пиджаки, свитера и брюки.

— Возможно, у тебя послестрессовый синдром, — предположил обеспокоенный его поведением Арни. — Такое бывает у заложников и военнопленных.

— Ну и что?

— Возможно, ты нуждаешься в хорошем советчике. Центр в Раунд-Маунтинз уже больше не занимается реабилитацией наркоманов. Теперь они консультируют ветеранов войны и жертв похищений. Если ты проведешь там месяц-другой…

— Не говори глупостей, — ответил Сент. — Я не собираюсь менять одну тюрьму на другую.

— Дай ему время прийти в себя, — посоветовала Вера. — Он никак не может оправиться от шока.

На третий день Сент разговорился. Он говорил и говорил, слова лились бесконечным, бессвязным потоком, голос стал сиплым и неприятно резал ухо. Такого Арни за ним раньше не замечал. Когда он спросил Сента, что с его голосом, тот уклончиво ответил:

— У меня проблемы с горлом.

— Какого рода проблемы? Оно болит?

В ответ Сент только пожал плечами и ушел на террасу.

— Не спрашивай его об этом, — посоветовала Вера. — Его пытали, чтобы он дал показания, и повредили горло.

— Они что? — Голос Арни сорвался на крик. — Они…

— Тише; — попросила Вера, посмотрев на открытую дверь.

— Да, но… Господи, Вера. Это же просто ужас… Господи… Но как ты узнала? Почему он рассказал об этом тебе, а не мне?

— Просто я была там и знаю, что в Санта-Пауле людей пытают, там это обычная вещь.

— «Обычная вещь», — передразнил Арни. — Господи, Вера, мне больно думать, что Сент…

— Поверь мне, Арни, лучше его сейчас ни о чем не расспрашивать.

— Ему надо высказаться, — горячо возразил Арни. — Это ему поможет быстрее прийти в себя.

— Он так и сделает, когда сам того захочет, — резко сказала Вера, — а сейчас не дави на него.

Сент боялся низких потолков, закрытых дверей и большого скопления народа.

Он настоял, что будет спать на террасе, хотя на самом деле почти не спал и проводил большую часть ночи, расхаживая босиком по квартире и разглядывая виды из каждого окна.

Сент становился беспокойным на улице, испуганно смотрел на несущиеся мимо машины и снующих в разных направлениях людей. После первого похода с Арни по магазинам он решительно отказывался выходить с ним снова, не хотел даже ездить в лимузине с затемненными стеклами, навязчивое внимание раздражало его.

К разочарованию Арни, который пригласил Сента в итальянский ресторан, чтобы порадовать вкусной едой, Сент предпочел отправиться с Верой в «Макдоналдс», где они съели по биг-маку с жареной картошкой, обильно поливая все это кетчупом и горчицей.

Сент, который благодаря Гальегосу очень хорошо питался в тюрьме, соскучился по простой, доступной пище.

— Я мечтаю съесть пиццу, — сообщил он Арни на третий день своей свободы, — хот-догов, гамбургеров с различными приправами, но я не хочу, чтобы ты шел с нами, так как твое появление вызовет много шума.

На самом деле причина была в другом. Сент гораздо лучше чувствовал себя в обществе Веры, которая разговаривала с ним, как с нормальным человеком, а не как с выздоравливающим, только что вернувшимся из больницы, и, кроме того, в ее компании он был незаметнее, так как мало кто из мужчин обращает внимание на толстых женщин.

Арни пришел в ужас:

— «Макдоналдс»! Я тебя умоляю.

— Мне там нравится, там можно посидеть на улице и быстро смыться, если что-то не понравится.

— Но сейчас ты в полной безопасности. Не забывай, здесь Калифорния.

— Я знаю, — отвечал Сент, но голос его звучал неуверенно.

— Что ему сейчас действительно нужно, — сказала Вера по прошествии недели, — так это побыть в тишине, подальше от города.

И Арни сразу вспомнил о своем новом доме на озере Тахо.

С того самого лета, когда он, выздоравливая, жил там с Сентом, озеро Тахо стало казаться ему убежищем, благословленным небесами, и Арни купил тот дом, где мог в любой момент укрыться, остаться наедине с ветром, небом и водой. Сент там наверняка быстро поправится.

— Как же я не подумал об этом раньше, — корил себя Блейз.

В первый день на озере друзья взяли моторную лодку и отправились в плавание. За рулем сидел Сент, он включил мотор, и они быстро проплыли две мили.

— Я хочу поплавать, — заявил Сент.

— Вода ужасно холодная, — предупредил Арни.

— Не имеет значения, я не плавал уже два года.

Он быстро разделся, встал на край лодки, немного побалансировал и бесшумно нырнул. Несколько хороших гребков, и Сент скрылся из виду.

Однако после длительного заключения, да еще в тропиках, его тело ослабло. Сент понял это, проплыв сотню ярдов. Арни быстро подогнал лодку, а Вера бросила ему веревочную лестницу.

— Тебе стоит быть осторожнее, — упрекнула она его, пока Арни помогал ему взобраться в лодку, где Сент улегся на дно, дрожа от слабости и холода. — Нельзя же сразу бросаться в холодную воду, тебе надо потренироваться.

Сент сел на скамью и натянул на себя шерстяной рыбацкий свитер, который купил ему Арни. Он закатал рукава и посмотрел на свои руки, посиневшие от холода.

— Вера, — сказал Сент, стуча зубами, — не изображай из себя наседку.

Дни протекали тихо, без особых событий.

Сент много гулял, носился с бешеной скоростью на моторке из конца озера в конец.

Прошло еще семь дней. Сент лежал на дне лодки и смотрел на парящих в небе чаек. Они то касались воды своими черно-голубыми брюшками, то взмывали высоко в небо, в заоблачную высь.

Арни хотел сам править лодкой, но Сент решительно отказался.

— Не надо за меня беспокоиться, — сказал он.

— Обещай мне, что не будешь плавать, да и погода, кажется, портится.

Арни и Вера стояли на пристани и махали ему, как будто он отправлялся в одиночное кругосветное плавание.

Сент тоже помахал им в ответ, отдал швартовы, медленно отплыл от пристани, а затем на полной скорости рванул вперед, взметая тучу брызг. Он попетлял между городами Тахо и Хоумвуд и поплыл к противоположному берегу, где находился штат Невада, там выключил мотор и медленно вошел в бухточку Сэнд-Харбор.

Здесь, глядя в грозовое небо, чувствуя дуновение ветра на лице, слушая далекие раскаты грома и тихий шелест волн, он мог наконец подумать о Джи Би. Наступил момент, которого он ждал так долго. Когда в Лос-Анджелесе Арни предложил ему поехать отдохнуть на озеро Тахо, Сент выглядел смущенным, потому что именно здесь он познакомился с Флетчер. Арни тогда сказал:

— Может, это не очень хорошая идея.

— Почему? — удивился Сент.

— Может, тебе будет неприятно вспоминать… Как я об этом раньше не подумал…

Сент искренне удивился.

— Не переживай так за меня, Арни, — сказал он.

Флетчер постепенно исчезла из его мыслей, а озеро осталось связано только с воспоминаниями о Джи Би, оно принадлежало ей, и когда-нибудь Сент снова привезет ее сюда. Тот давнишний инцидент в Сан-Франциско казался ему сейчас тривиальным, а ее гнев и желание побольнее обидеть его говорили лишь о том, что он ей небезразличен.

Теперь старательно, боясь упустить какую-нибудь подробность, Сент вспоминал их давний пикник в этой бухточке: одеяло в коричнево-белую полоску, расстеленное в тени дерева, рядом журнал, сандвичи и ведерко с холодной водой, белое с красной каемкой. Сент плотно закрыл глаза, и перед ним ожила картина: он, бегающий по раскаленному песку, и Джи Би, сидящая под соснами и наблюдающая за ним.

Джи Би в голубом купальнике пьет кока-колу.

Но, к его великому разочарованию, одеяло оставалось все время пустым. На нем никого не было.

Сильный порыв ветра раскачал лодку.

Дождь стал накрапывать, затем разошелся. Вода в озере потемнела, Сент уперся спиной в пластиковое сиденье лодки и для упора расставил ноги. Гром гремел так оглушительно, что у него чуть не лопнули барабанные перепонки; дождь лил сплошным потоком. Сент не обращал на это никакого внимания, удивляясь несправедливости судьбы: несмотря на все усилия, он никак не мог вспомнить лицо Джи Би.

В тюрьме Сент даже уговаривал себя, что это к лучшему, там не имело смысла вспоминать ее, видеть даже во сне.

Теперь же этот образ потерян навсегда.

Сент чувствовал себя так, словно сначала воспарил в небо, а затем больно шлепнулся на землю.

Он в испуге открыл глаза. Неужели заснул? До сих пор он боялся спать, не доверяя внезапно свалившейся на него свободе. Ему все время казалось, что стоит забыться, и он снова проснется в камере.

Сент посмотрел вверх и увидел затянутое тучами небо, льющий на землю дождь и почувствовал, что он на свободе, и снова, уже в который раз, вспомнил тот последний день в тюрьме, когда Гальегос, поздравляя его с могущественными друзьями, обещал ему теплый прием в его ресторане в любое удобное время; когда тюремное начальство крепко пожимало ему руку, мило улыбалось, словно расставалось с очень важной персоной; вспомнил он и восхищенные взгляды молодых полицейских, провожавших его до вертолета.

— Я свободен, — напомнил себе Сент. — Свободен по-настоящему.

Его освободили благодаря Виктору Даймонду. На всю оставшуюся жизнь он должник этого незнакомого человека, который даровал ему свободу, забрав взамен Джи Би.

Нет ничего удивительного в том, что Сент никак не мог вспомнить ее: она больше не принадлежала ему, даже в мечтах.

Дом Арни, построенный из натурального дерева, был веселым, солнечным, с гладким полом, застекленной крышей и располагался на разных уровнях террасы из настоящей монтеррейской сосны. Жить в таком доме, говорил Арни, это все равно что жить внутри дерева.

Теплый плавательный бассейн, окаймленный с трех сторон горами, четвертой стороной выходил на озеро — вид весьма впечатляющий. Бассейн был радостью и гордостью Арни: больше по размеру, чем общепринятые бассейны, с островками скал, которые оказалось трудно удалить, и богатой тропической растительностью: карликовые пальмы, папоротники, орхидеи.

Сейчас, далеко за полночь, на улице было очень холодно, и стекла высоких окон запотели.

Вера давно ушла спать.

Сент с прилипшими к голове мокрыми волосами, голый сидел на краю бассейна и задумчиво барабанил подушечками пальцев по стеклу. Арни устроился на ступенях лестницы, ведущей в бассейн, и попивал газированную воду из кубка зеленого стекла.

Сент громко чихнул. «Так я и знал, — Подумал Арни, — простудился, гоняя по озеру в грозу». Пока приятель смотрел на запотевшее темное окно с причудливым узором из стекающих капель, Арни рассматривал его спину, каждый позвонок, каждое ребрышко, которые выпирали, несмотря на усиленное благодаря Гальегосу питание в тюрьме, — он искал следы пыток. «Они повредили ему горло, — сказала Вера. — Пытки там обычная вещь». Арни было мучительно думать об этом, но знать все же хотелось. Однако он ничего подозрительного не нашел, никаких следов. Тело осталось идеально чистым.

Нетерпеливым движением Сент размазал влагу по стеклу и нырнул обратно в бассейн. Он поплавал вокруг скал и исчез под водой. Арни видел очертания его тела и длинные волосы, словно водоросли, плывущие за ним.

Сент вынырнул рядом с ним, сел на лестницу и встряхнул головой, откидывая мокрые волосы назад.

Было невыносимо жарко и влажно, по стеклам струились потоки влаги. «Мы словно прилипли, — подумал Арни, — нас окутывает пар».

Сент тяжело вздохнул и, уперев в колено руку, положил на нее подбородок.

Арни внимательно наблюдал за ним. О чем он думает?

Как себя чувствует? Если бы Сент только захотел высказаться, облегчить душу, позволил ему, Арни, разделить с ним свои печали и горести. Сейчас, в этой влажной теплой атмосфере, самое время для облегчения души.

Арни придвинулся ближе и положил руку на мокрое плечо друга.

— Сент, — сказал он тихо, — может, сейчас самое время… — Арни замолчал, не осмеливаясь продолжить.

Сент смотрел на него непонимающим взглядом.

— Самое время для чего? — спросил он.

— Я подумал, может, ты хочешь… Господи! — воскликнул Арни, начиная нервничать. — Не обращай внимания.

«Не трогай его, — говорила Вера. — Он сам тебе все расскажет, когда придет время». Возможно, Вера права.

По крайней мере друг вернулся живым и невредимым.

За одно это надо благодарить Бога.

Арни притянул Сента к себе, и какое-то время тот покорно сидел в его объятиях. Сердце Арни наполнилось радостью, он нежно гладил Сента по голове, приговаривая:

— Все будет хорошо, все будет хорошо. Вот увидишь.

И вдруг…

Он забылся. Красивое место, пар, тепло, ночь за окнами и близость Сента, его тела, такого молодого и гладкого.

Арни осторожно поцеловал Сента в губы и, уже не сдерживаясь, крепко поцеловал еще раз.

Сент не сразу понял, что произошло. Он в это время грезил о Джи Би, и ему показалось, что это она целует его.

Грезы мгновенно растаяли, как дым, и он осознал реальность происходящего.

Сент быстро отодвинулся от Арни и посмотрел на приятеля круглыми от удивления глазами.

Арни задрожал от страха. О Господи, что же он наделал? Что ему сейчас скажет Сент? Что теперь делать? Как поступить? Он с ужасом ждал последствий. Нет, ему не вынести того, что сейчас скажет Сент.

Но тот ничего не сказал, а просто внимательно посмотрел на Арни, и его взгляд впервые стал осмысленным. Наступила зловещая тишина, Арни сгорал от стыда.

— Господи! — вымолвил наконец Сент. — Что на тебя нашло?

Арни сидел подавленный, разглядывая свои едва заметные в воде ноги.

«Я все испортил, — думал он. — Я потерял его навсегда.

Все, что было хорошего между нами, — все коту под хвост.

Прежней дружбе не бывать, и все из-за моей глупости».

Он зажал коленями руки, чтобы Сент не заметил восставшей плоти. Ему показалось, что того тошнит.

Сент снова громко чихнул.

— О, Арни, — сказал он уже привычным сиплым голосом, — мне ужасно жаль.

 

Глава 19

Когда Джи Би проснулась, было еще темно. Рядом лежал незнакомый мужчина.

Ее сразу охватила паника. Сердце сильно забилось в груди.

— Кто я? Где я? Кто этот мужчина?

Постепенно страх прошел, пульс успокоился, в памяти всплыли события прошедших дней.

— Я Старфайер. Я в Каса-лос-Суспирос, Пуэрто-Валларта, Мексика. Я с Виктором Даймондом. Он могущественный человек с такими же могущественными друзьями, и я тоже стала обладать некоторой властью, потому что сумела, помочь Сенту.

Старфайер с удовольствием вспомнила события последней недели, когда все шло удивительно хорошо и гладко.

Сначала полет в Мехико на самолете Даймонда, сверкающей белой птице, где и внутри все было белоснежным.

Одетые в белую форму с темно-синими знаками различия люди подавали ей вкусные коктейли, журналы в глянцевых обложках, изысканный ленч, а сам Даймонд подарил опаловый кулон на золотой цепочке, который тут же повесил ей на шею.

— Это твой камень, — казал он. — Никогда не расставайся с ним.

Затем лимузин, Джо-Бет с Даймондом на заднем сиденье, впереди шофер и телохранитель, довез их до отеля «Эль пресиденте», где даже воздух, казалось, был пропитан властью.

На следующий день она с опаловым кулоном на шее, одетая в дорогое серебристо-голубое платье, купленное ей Даймондом в эксклюзивном бутике на Сона-Роса, отправилась вместе с ним на ленч, где их уже ждала группа хорошо одетых средних лет мужчин, прекрасно говоривших по-английски. Все носили дорогие золотые украшения.

Один из мужчин был членом правительства, другой губернатором штата, а Третий начальником федеральной полиции. К концу ленча Старфайер узнала, что ее миссия завершилась успехом, что сегодня же днем за Сентом пошлют вертолет, чтобы привезти в столицу, где он первым же самолетом улетит в Лос-Анджелес.

— Сент будет на свободе в течение часа, — сказал Даймонд. — Надеюсь, ты довольна?

На следующий день они отправились в Пуэрто-Валларта. Эта поездка была и развлекательной, и деловой, так как где-то на побережье располагалась деревушка, которую Даймонд хотел осмотреть как будущий объект съемок.

— Возможно, для кинофильма о Старфайер, — сказал он.

А пока они остановились в Каса-лос-Суспирос, в доме вздохов, расположенном на высоком холме над рекой Рио-Куале, плавно несущей свои желтые воды. Это был удивительный дом, полный неожиданностей, где внезапно за какой-нибудь аркой открывался маленький, полный цветов дворик, где вода бежала в бассейн, расположенный на нижнем патио, через рот горгульи, где птицы, сидевшие в едва различимых клетках, пели на все голоса и их пение сплеталось со звоном хрустальных бокалов.

Весь день и вечер шел дождь, сопровождавшийся оглушительными раскатами грома. Когда они под дождем поднимались по лестнице, над их головами сверкала молния и гремел гром, но, соперничая со стихией, еще громче звучала чудесная музыка, доносившаяся из соседнего дома.

— «Полет валькирий», — заметил, рассмеявшись, Даймонд. — Как нельзя кстати. Я так и вижу тебя летящей в космическом пространстве.

Теперь, проснувшись окончательно, девушка вспомнила, что никакая она не Старфайер, а всего-навсего Джи Би, которая на замечание Даймонда о музыке ответила: «Я думала, что это музыка из фильма „Апокалипсис“, — и покорно выслушала разъяснение: „Ее использовали в этом фильме в сцене с геликоптером. Музыка написана столетие назад немецким композитором Рихардом Вагнером. Это его опера «Валькирии“.

Девушка мгновенно почувствовала себя невежественной и незначительной. У нее появилось ощущение, что настоящая Старфайер обязательно знала бы музыку Рихарда Вагнера, и тут же опять напомнила себе, что она Джо-Бет Финей из маленького городка Корсика в Техасе и что она не получила хорошего образования и всегда должна помнить об этом.

Сегодня опять с утра зарядил дождь, по узкой, мощенной булыжником улочке неслись потоки грязной воды, и они предпочли остаться дома.

— Настало время поговорить о тебе, — сказал Даймонд. — Расскажи о своей жизни.

В тусклом свете фонаря, потягивая текилу, Джи Би поведала Даймонду отредактированный вариант своей жизни, инстинктивно опустив полгода кошмара, выпавшего на ее долю в Нью-Йорке.

Старфайер никогда бы не позволила Анжело врать ей, третировать и использовать в своих целях.

Она бы ни за что не стала позировать голой для сомнительных календарей.

По ее словам получалось, что путешествие из Амарилло в Нью-Йорк сразу же вылилось в путешествие с Сентом по стране, и если Даймонд что-нибудь и заподозрил, то промолчал и не задавал никаких вопросов.

Позже, за обедом, когда они ели салат и цыпленка с рисом, которых приготовила для них и оставила в духовке приходящая домоправительница, Даймонд спросил:

— И ты никогда не мечтала стать кинозвездой?

Джи Би покачала головой:

— Об этом мечтала моя сестра Мелоди. Она очень хорошенькая и всегда одерживала победы на конкурсах красоты.

— А почему ты стала моделью?

— Я не знаю другого способа заработать много денег.

— Ты хочешь стать богатой? — удивился Даймонд.

Он посмотрел на нее насмешливым взглядом, и девушка выложила ему все проблемы, связанные с матерью, Мелоди, и в заключение добавила:

— Я стараюсь не ради себя, а ради них.

— Ты и сейчас им помогаешь?

— Конечно, больше некому.

— Понятно, — ответил Даймонд. — А что Флойд?

Рот Джи Би плотно сжался, в глазах промелькнула ненависть, и на какую-то долю секунды перед ней снова возникло окровавленное лицо, голубой комбинезон с пометкой «Флойд», но она сдержалась.

— К счастью, он навсегда ушел из нашей жизни.

— Не будь так уверена. Люди имеют привычку возвращаться именно тогда, когда ты этого меньше всего ждешь.

Около девяти часов вечера отключилось электричество, затем шквал ветра обрушился на дом, лампа упала со стола и разбилась.

— Ничего не остается, как идти спать, — сказал Даймонд.

Он снова занимался с ней любовью на широкой постели, завешенной противомоскитной сеткой, отчего создавалось впечатление, что они в пещере. В горах за рекой блистали молнии.

Виктор взял ее за плечи и осторожно повернул лицом вниз. Она чувствовала прикосновение его коленей к бедрам, движение рук, откидывающих волосы с ее шеи, его губы и язык, блуждающие вдоль позвоночника. Затем Даймонд подсунул руку ей под живот и приподнял ее. Опытными движениями он продолжал исследовать ее тело, которое знал уже достаточно хорошо.

— Великолепно, — прошептал Даймонд. — Словно шелк.

Виктор еще ни разу не проникал в нее.

— Никогда не знаешь, что может случиться, — разъяснил он шепотом. — Я должен знать тебя всю, чтобы нам обоим потом было хорошо.

Ему нравилось, когда девушка нежными круговыми движениями языка возбуждала его, он наблюдал, как после долгих ритмических движений она подводила его к кульминации, а затем, удовлетворенный и сонный, лениво наматывал ее длинные волосы на соски грудей.

В тот день, когда они первый раз были вместе, небо постепенно менялось и из темного, грозового превращалось в оранжевое, переходящее в пурпурный закат, и Даймонд восхищался игрой красок, света и теней. Сейчас же было темно, и Виктор только ощупью мог изучать ее тело, все время восклицая при этом:

— Великолепно! Словно шелк.

Джи Би лежала очень тихо, чувствуя влагу на бедрах.

Рука Даймонда гладила ее ягодицы. Подавив вздох, девушка в уме перебирала события последних дней: в Мехико и здесь, в Пуэрто-Валларта, они много ходили по магазинам, покупая дорогие украшения, эксклюзивную одежду, кожаные сумочки и туфли ручной работы. Она вспоминала частные самолеты, роскошные отели, слуг, выполняющих каждое ее желание. «Что я с собой делаю? — думала она. — В кого превращаюсь?» Ответ был неутешительным, она с горечью признавала, что стала такой же, как и Мелоди Рос, только классом выше.

Но ведь этого не может быть, она не должна допустить, чтобы так случилось.

Сейчас она Старфайер, а Старфайер обязана думать совершенно иначе: это Виктор Даймонд принадлежит мне, он выполняет все мои желания, и скоро у меня будет независимость и власть, и я смогу распоряжаться собой по своему усмотрению, Внутренний голос шептал ей: «Остановись, пока не поздно».

И тут же в глубине сознания звучал ответ: «Уже слишком поздно».

Вера лежала в ванне в своей квартире на Телеграф-Хилл и брила ноги.

Сент находился рядом, за дверью в комнате, где они когда-то много работали. Он мерил ее шагами, словно загнанная в клетку пантера.

— Здесь так тесно, — говорил он. — Неужели ты не можешь снять квартиру побольше? Как ты здесь живешь? Я больше никогда не смогу работать в такой тесноте, она сводит меня с ума.

Взяв банку пива, Сент сел на подоконник и стал наблюдать за происходящим в баре.

Сегодня вечером там было особенно шумно. Моторы мотоциклов рычали так, что тряслись стены, люди кричали и ругались, грохотала музыка.

— Как ты выносишь весь этот шум? — раздраженно спросил он Веру.

— Меня они не беспокоят, какая-никакая, а все-таки компания.

Она нанесла на правую ногу пену и принялась брить ее от лодыжки до колена, не переставая думать о том, что же произошло прошлой ночью между Сентом и Арни.

Вчера был такой обычный домашний вечер. На обед они съели пиццу, затем на ковре перед камином немного поиграли в «скребл». Сент выиграл и радовался как ребенок.

Затем Вера легла спать. Засыпая, она слышала, как Сент и Арни разговаривают на кухне, затем хлопнула дверца холодильника, и все смолкло. Она заснула, но ночью проснулась, почувствовав, что кто-то стоит у ее кровати. Чей-то голос прошептал в темноте:

— Вера, ты спишь?

Вера зажгла ночник.

— Что такое? Что случилось? — спросила она.

— Я, кажется, сделал нечто ужасное. — Сент выглядел смущенным и обескураженным. — Пожалуйста, погаси свет.

— Что же ты такое сделал? — шепотом спросила Вера.

— Все произошло очень быстро, я даже не догадывался.

Кто бы мог подумать?

Вера ждала объяснений, но он молчал.

— Сент, — позвала Вера.

В ответ послышался тяжелый вздох.

Прошла минута, прежде чем последовал ответ:

— Так, ничего хорошего. Жаль, что напрасно разбудил тебя. Спи.

Она услышала, как за ним закрылась дверь.

Утром ей показалось, что все это только сон.

Но что-то все-таки случилось. Сент и Арни не смотрели друг на друга и были на редкость вежливы и официальны.

— Арн, нам надо поговорить, — сказал Сент.

— В этом нет необходимости, — ответил Арни. — Мне тебе нечего сказать.

— Но…

— Хватит об этом. Хорошо?

— Мне лучше уехать отсюда, — сказал Сент после долгого молчания., — И куда ты поедешь?

Вера переводила взгляд с одного на другого, ничего не понимая.

— Я поеду в Сан-Франциско и приглашаю Веру с собой.

Арни подвез их в Рино, чтобы они могли улететь первым же рейсом. Он простился с ними у терминала, неуклюже поцеловав Веру в щеку. Блейз постарался не заметить протянутой руки Сента, и тот быстро убрал ее, сунув в карман.

Все это произошло утром, а днем Сент в спешном порядке принялся обустраивать свою жизнь. Он позвонил адвокату, менеджеру, тете Глории и в бюро путешествий. За весь день Слоун не перекинулся с Верой и парой слов, он избегал разговоров о «Старфайер» и единственное, что сделал, так это отправил Виктору Даймонду свой сценарий.

— Что, черт возьми, все-таки происходит? — громко спросила себя Вера, с трудом выбираясь из ванны. Она досуха вытерлась и, закутавшись в махровый халат, решительно направилась в гостиную.

— Так дальше продолжаться не может, — заявила она. — Нам надо поговорить.

Силуэт Сента четко вырисовывался в окне на фоне неоновой рекламы.

— Ты хочешь сказать, что мне надо лечиться, Вера? — спросил он, не поворачивая головы.

— Нет, — решительно ответила она. — Все ужасное позади.

— Я сейчас говорю о другом. — Закинув голову, Сент отхлебнул из банки, неоновый свет вспыхнул на ней и погас. — Послушай, можешь ты мне объяснить, почему я все время люблю не того, кого надо, и меня любят не те, кому надо?

— Любовь не выбирает, — заявила Вера со знанием дела. — Такого не бывает.

Сент смял банку в кулаке.

— Тогда тем более обидно. Я приношу людям только несчастье, Вера. Я делаю это непреднамеренно, но так получается. Я обидел Арни, обидел Джи Би и Флетчер…

Вера встала перед Сентом, уперев руки в бока.

— У тебя болезненное воображение. Продолжай в том же духе, Сент. Что плохого ты сделал Флетчер? То, что она сотворила с тобой…

— Ты ведь многого не знаешь, Вера, а у меня сейчас нет охоты все рассказывать. Может, как-нибудь после… Все дело в том, что я никогда не любил ее, я женился, чтобы насолить другой. Не окажись она тогда на моем пути, может, все бы пошло по-другому, но именно Флетчер попалась мне под горячую руку, и я использовал ее, но никогда не любил, и она прекрасно это знала. Флетчер вовсе не дура, она просто жалкая. У нее в голове сплошная неразбериха, ей нравятся всякие игры…

— Прекрати, Сент.

— Поначалу они были безвредными, но теперь она стала играть с оружием, окружила себя опасными людьми. Флетчер сама себя погубит. Или она себя убьет, или ее убьют, а я, к сожалению, вовремя не сумел помочь ей, я…

— Сент, прошу тебя!

— Я только еще больше навредил. А теперь вот Арни.

Господи, Вера, какое же я дерьмо! Он такой ранимый. Он…

— Замолчи. С Арни ничего не случится, Блейз гораздо сильнее, чем ты думаешь.

— Ты же не знаешь, что произошло.

— Догадываюсь. Он рассказывал мне, какие чувства к тебе питает.

— Я просто не знаю, что делать.

— А что ты можешь сделать? Ты же не поступишь так, как он хочет? Оставайся ему просто другом, ему нужны настоящие друзья. Кстати, и тебе тоже.

Вера протянула руки, и Сент упал в ее объятия так, что она зашаталась.

— Все будет хорошо, — сказала Вера. — Вот увидишь.

— Когда я сидел в тюрьме, — начал вдруг Сент, — я думал о тебе. Я никогда не мечтал там о Джи Би, а вот о тебе мечтал. Мы всегда будем друзьями, ты будешь надевать парики моей матери, утешать меня, говорить, что все будет хорошо.

— Вот и чудесно. — Вера нежно погладила Сента по голове, чувствуя себя заботливой матерью. — Пусть так и будет. А теперь баиньки. Сегодня ты устал, а завтра проснешься свежим и отдохнувшим.

Вера проснулась далеко за полдень, перевернулась на спину и сладко потянулась. Она была в постели одна, впрочем, другого и не ожидала.

Снова закрыла глаза, не готовая встретить новый день. Ей хотелось еще понежиться в постели, вспомнить о ночи, проведенной с Сентом, вспомнить каждую минуту, каждую секунду.

Все было не так, как ей мечталось. Первый сексуальный опыт почти разочаровал ее, все оказалось просто и обыденно.

Сент, шатаясь от усталости, пришел в ее спальню, рухнул на кровать, почти сразу отключившись.

Спустя некоторое время она тоже пришла в спальню и попыталась немного подвинуть его, чтобы лечь самой. Сент проснулся, и тогда… Вспоминая о случившемся. Вера не могла удержаться от смеха: они долго барахтались на ее узкой девичьей койке, Сент крутился, не зная, как приспособиться, шептал проклятия, затем нашел более-менее удобное положение, быстро вошел в нее, она вскрикнула от острой боли, и все закончилось. После этого он моментально заснул, положив голову ей на грудь. Позже, уже ближе к трем часам ночи, как она определила по потухшей рекламе и наступившей тишине, нарушаемой только душераздирающими воплями котов, гуляющих по крышам, Вера почувствовала, как он зашевелился, а затем и совсем проснулся. Она открыла глаза и поняла, что Сент смотрит на нее, хотя было еще достаточно темно и Вера не видела выражения его глаз.

Сент молча откинул волосы с ее лба и нежно поцеловал сначала в глаза, затем в губы. Продолжая молчать, он стал целовать ее груди, затем осторожно вошел внутрь, нежно лаская ее. На этот раз все было гораздо приятнее, и их тела двигались в слаженном ритме. Под покровом ночи рядом с Сентом Вера чувствовала себя изящной, красивой и желанной.

Он снова поцеловал ее и наконец, поцеловав в закрытые глаза, прошептал:

— Спасибо тебе. Вера.

Сент заснул как мертвый. На сей раз он, не шелохнувшись, проспал до самого рассвета. Вера сквозь сон почувствовала, что Сент проснулся и вылез из постели. Немного позже девушка услышала, как хлопнула входная дверь, но у нее не было сил пошевелиться.

Вера с трудом открыла глаза, ведь знала, что так случится, предчувствовала, что он обязательно уйдет, и все же на что-то надеялась.

Она встала и обошла квартиру: гостиную, кухню, ванную.

На ее рабочем столе лежала записка. Она взяла ее, но в это время зазвонил телефон. Вера сняла трубку:

— Ало?

— Могу я попросить к телефону мисс Браун? — спросил мужской голос. — Говорит Виктор Даймонд.

«У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала и особенно за ночь, проведенную вместе. Я просто не знаю, что бы делал без тебя. Ты настоящий друг, в лучшем понимании этого слова».

— Кто? — спросила Вера. Она никак не могла вспомнить, кто такой Виктор Даймонд. — Ах да, — ответила Вера, спохватившись.

«Прости, что убежал, не попрощавшись, но у меня сейчас нет сил обсуждать что-либо. Как только я немного приду в себя и определюсь, обязательно позвоню, а может быть, и раньше».

— Я сожалею, что не мог позвонить раньше, но я был в Мексике.

— Да, да, я знаю.

— Мой юрист пришлет все необходимые документы относительно «Старфайер». Попросите вашего юриста внимательно ознакомиться с ними. Я уверен, вы найдете условия более чем удовлетворительными…

«Господи, — подумала Вера, — он сразу же хватает быка за рога».

— Я не сомневаюсь, мистер Даймонд, — холодно ответила она.

— Я хочу как можно скорее познакомиться с вами. Мы обязательно должны собраться все вместе: вы, Джон Сент и я. Кстати, я пытался связаться с ним, но мне сказали, что он у вас.

— Он был, но… ушел.

«Ты для меня очень много значишь. Вера…»

— Я передам ему, что вы звонили. Думаю, что Сент скоро даст о себе знать.

Вера повесила трубку и сидела, тупо уставившись на номера телефонов, которые Даймонд ей дал: один, прямой, в его офис, другой домашний. «Время — деньги», — сказал он в заключение.

«У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя…»

Думая о том, когда может позвонить Сент, Вера машинально открыла альбом.

Она с полчаса рисовала, радуясь своему новому состоянию. Наконец можно рисовать еще что-то, кроме Старфайер. Отложив карандаш. Вера со счастливой улыбкой провела рукой между ног, где до сих пор ощущался какой-то дискомфорт, но он был ей только приятен, потому что напоминал о том, что это наконец произошло, что теперь у нее есть любовник, теперь она настоящая женщина.

Как бы ей хотелось все повторить, и как можно скорее.

Может, она просто распутная женщина, если хочет этого опять?

— Сент, — сказала она, глядя на рисунок, — я так тебя люблю. Позвони скорее.

Вера целый день не выходила из дома, ожидая звонка.

В девять часов вечера, когда Вера уже потеряла всякую надежду, в дверь позвонили.

Она в это время мыла голову. Ей хотелось быть свежей к его приходу, хотелось, чтобы от волос исходил приятный запах.

Звонок повторился.

Это может быть только он, больше некому. Кто еще может прийти к ней так поздно? «Спасибо, спасибо тебе. Господи, — шептала Вера. — Жаль только, что я не успела привести себя в порядок».

«Какого черта, — подумала она в следующее мгновение. — Какая разница?»

Вера вылезла из ванны, накинула на мокрое тело халат и побежала к двери. Сердце ее рвалось из груди.

Вера открыла. Это был не Сент.

— Боже, — сказала она, затягивая на груди халат, — это вы.

— Прямо скажем, прием не очень радушный, — заметил Дональд Уилер.

В бежевых слаксах, синем блейзере и с шейным платком, Дональд выглядел очень привлекательно. Он был загорелым, веснушчатым, с веселым блеском в глазах.

— Какая приятная неожиданность, — сказала Вера.

— Рад слышать.

— Проходи. — Вера провела его в неубранную гостиную. — У меня здесь беспорядок. Меня не было несколько дней, если бы я знала, что ты придешь…

— Уезжала… Так вот почему я не мог дозвониться. Мне даже показалось, что ты избегаешь меня.

Уилер подошел к Вере и потрепал ее по щеке, рука была холодной.

— Конечно же, нет! Просто я… — Вера снова стянула халат на груди. — Я…я… хочешь, я сварю тебе кофе? Сейчас пойду и… А может, ты хочешь выпить? У меня где-то есть вино.

Вере не хотелось, чтобы он дотрагивался до нее, особенно сейчас, после Сента.

«Господи, — думала она, — это же Дональд Уилер, самый лучший друг на свете, который столько сделал для меня.

Ему я обязана всем, а я не хочу, чтобы он до меня дотрагивался».

Вера бросилась на кухню. Она слышала, как Дональд кричал ей вслед:

— Никакого вина. Я и так много выпил за обедом, а мне еще надо возвращаться в Сент-Хелен. Только кофе. Ты что, принимаешь меня за пьяницу?

Вера сделала вид, что не расслышала, и стала неторопливо готовить кофе, намеренно громко стуча посудой.

Вернувшись в гостиную, девушка обнаружила, что Дональд рассматривает альбом с ее новыми рисунками Старфайер.

— Ты делаешь успехи, — заметил он. — Просто чертовски хорошо.

Дональд больше не пытался прикоснуться к ней, и Вера с облегчением вздохнула.

— Спасибо, — поблагодарила она его. — Сахар?

— Две ложечки.

Он посмотрел на нее и рассмеялся.

— Ты выглядишь, как мадам Помпадур, которая только что вылезла из ванны. Иди просуши волосы.

Когда Вера вернулась из ванной с просушенными и расчесанными волосами, Дональд сидел за ее столом и продолжал листать альбом.

— Мы с тобой давно не разговаривали по душам, — сказал он. — Похоже, многое изменилось в твоей жизни. У меня сейчас такое впечатление, что я читаю твой дневник.

— Я тебе о многом рассказывала в своих письмах, — ответила Вера. — Будешь еще кофе?

— Но жизнь идет, и все меняется. И теперь Сент на свободе.

— Да. Жив и здоров.

— Значит, план удался?

— Нам помог Виктор Даймонд, кинопродюсер.

— Слышал об этом заправиле, — сухо ответил Дональд, — но сомневаюсь, что он сделал это просто так, из участия.

— Ну… впрочем, да.

Вера рассказала Дональду о планах Арни снять фильм по «Старфайер», о том, что она продала авторскую идею Даймонду, и о том, что Сент уже написал сценарий.

— И?..

— Что «и»?

— И какая здесь выгода?

— Никакой выгоды, за исключением того, что Виктор Даймонд сейчас наш главный партнер по постановке фильма, я продала ему все авторские права на «Старфайер», но это не имеет значения. Главное, что мы вытащили Сента из тюрьмы… К тому же я получила кучу денег.

— Не велика награда.

— Но Сент теперь на свободе.

Широкие рыжие брови Дональда сошлись на переносице.

— Да, да, конечно. Поздравляю.

— Спасибо. А сейчас расскажи мне о себе, — поспешно сказала Вера, не желая продолжать разговор о Сенте, Даймонде и Старфайер. — Хорошо снова появиться дома?

— Даже лучше, чем я ожидал. Сейчас я практикую домашним доктором в одной из клиник Сент-Хелен и рад, что порвал с Британской национальной системой охраны здоровья, хотя приобретенный опыт пойдет мне на пользу.

Да, мне нравится снова оказаться дома, особенно в это время года. Я как раз успел к осенней выжимке.

— К чему?

— В это время года у нас давят виноград. В субботу на следующей неделе пройдет ежегодный праздник сбора винограда. Все собираются и начинают давить виноград голыми ногами, изображая из себя итальянских крестьян. Именно по этой причине я и заскочил к тебе. Я хочу, чтобы ты присутствовала на этом празднике, я просто требую, чтобы ты там была.

— Думаю, мне надо обязательно присутствовать. Я смогу давить за десятерых.

— Вот уж не ожидал, что ты так легко согласишься.

— Тебя не потряс мой вид? — смущенно спросила Вера.

— Меня трудно чем-нибудь удивить.

— И ты даже не хочешь ничего сказать?

— Нет, просто ты несчастна. Надо подумать, что здесь можно сделать.

Вера промолчала. Дональд посмотрел на ее покрасневшее от смущения лицо, допил кофе и, поставив чашку на стол, принялся опять листать альбом.

— Прекрасно, Вера. Я же не тупица. Расскажи мне об этих людях. Кто они?

— Это Арни Блейз. Смотрит с террасы своего дома в Беверли-Хиллз на закат солнца.

— Я не узнал его. — Дональд перевернул страницу. — А это Старфайер.

— Не совсем так — это Джи Би. Она разглядывает себя в зеркало, после того как Арни загримировал ее.

— Что ты говоришь? — Дональд вгляделся в рисунок. — Она самая настоящая Старфайер. — Он перевернул страницу. — А это, конечно, Сент.

— Да.

На рисунке был Сент с двухдневной щетиной на лице, бейсбольной кепкой на голове и с биг-маком в руке.

Дальше Вера рисовала Арни на озере Тахо. Он стоял, склонившись над кем-то, держа в руке большое махровое полотенце. Этот кто-то — Сент, но его фигура лишь слабо очерчена. Видны только часть плеча и рука.

Дальше снова Сент, скрестив ноги, сидит на полу, и вокруг него разбросаны страницы сценария.

— Работает над рукописью, — объяснила Вера.

— Теперь я могу догадаться, кто есть кто, — сказал Дональд.

Он перевернул последнюю страницу, и у Веры перехватило дыхание. Она попыталась вырвать альбом, но было уже поздно.

Этот рисунок Вера сделала утром, и на нем снова был Сент.

В темноте девушка почти не видела его тела, ощущая его лишь руками. На рисунке он стоял, согнув колени, перенеся тяжесть тела на руки, как будто готовился к старту.

Он выглядел здесь, как живой, глаза полны решимости, рот превратился в жесткую линию. Рисунок отражал все, что произошло ночью.

— Да, — сказал Дональд ничего не выражающим голосом. — Тебе надо заняться анатомией. Вера.

Девушка выхватила у него альбом, готовая умереть от стыда. Ну почему не вырвала эту страницу? Зачем она вообще это нарисовала? И о чем только думала? Этот рисунок был абсолютно личным, он обнажал все ее чувства. Никто не должен видеть его, особенно Дональд.

К счастью, в этот момент за окном послышались топот бегущих ног, крики и ругань.

Дональд подошел к окну.

— Девушка в бюстгальтере из перьев только что вылила свое пиво на голову другой девушке, — сказал он равнодушно. — Такого в Орпингтоне не увидишь, я действительно отвык от дома.

Дональд продолжал смотреть в окно. Вера не видела выражения его лица. Шум затих, и доктор снова повернулся к ней:

— Послушай, Вера, тебе не надо мне ничего объяснять.

Для тебя всегда существовал только один Сент. Не забывай, что я знаю тебя с пятнадцати лет.

— Мне жаль…

— Не надо ни о чем жалеть. Я уже взрослый. Ты знаешь, мне сейчас пришла в голову отличная мысль.

Вера очень удивилась, когда он предложил ей пригласить к нему в гости Виктора Даймонда и провести там первую встречу всех участников проекта «Старфайер».

— Если хорошенько подумать, это совсем неплохая идея.

На природе вы почувствуете себя более непринужденно. Скажи, что я приглашаю его топтать виноград.

— Но что за причина? Почему ты вдруг решил его пригласить?

— Реклама нам не помешает, как ты считаешь? — спросил он с улыбкой и затем, посерьезнев, добавил:

— Мне бы самому хотелось узнать, что к чему. А если уж говорить честно, то я просто сгораю от любопытства. Я хочу увидеть Старфайер во плоти.

 

Глава 20

На лужайке, где несколько обливавшихся потом поваров жарили туши двух ягнят, медленно вращая их на вертелах, воздух вибрировал от жара, но в тени под дубами, где сидели гости за праздничным столом, было прохладно. Вера, положив альбом на колени, быстро рисовала.

За соседним столом, на котором стояла целая батарея бутылок и стаканов, двое мужчин разливали вино. Одетые в одинаковые пурпурные майки с марками вин и дубовым листом на груди, эмблемой винодельни «Дубовый крест», они давали гостям дегустировать, вина. Черноволосый мужчина, лет за тридцать, был Джоном Барделучи, виноделом из «Дубов». Он разливал вино небольшими дозами, приговаривая при этом:

— Это наше шардоннэ, номер восемьдесят шесть, а это каберне, номер восемьдесят два. Прекрасное бархатистое вино, которым мы очень гордимся.

Второй мужчина, чьи рыжие волосы переливались на солнце, разливал вино более щедро, тоже называя марки вин:

— Это наш зинфандель, номер восемьдесят три, густой, как кровь.

Этим вторым мужчиной был кузен Джона, Дональд, доктор, только что вернувшийся из Англии.

На покрытой гравием дорожке стояла металлическая цистерна, полувагон для перевозки фруктов, заполненная свежесобранным виноградом «зинфандель». Около двадцати человек топтали виноград голыми ногами под музыку «Кантри-трио» Билла Шарпа. Все трое были большеусыми стариками, одетыми в широкие штаны и клетчатые рубашки. Двое из них играли на скрипках, третий — на банджо.

С того места, где сидела Вера, она могла видеть только верхние части их туловищ и черноволосые головки мексиканских ребятишек.

Она уже отработала свой ленч и поняла, что, несмотря на намерение давить виноград за десятерых, это ей не удалось — работа оказалась очень трудная. Все время приходилось высоко поднимать колени, затем снова погружать ноги в вязкое виноградное месиво, брызги от которого разлетались до самой головы, а полчища жужжащих пчел заставляли не переставая от них отбиваться.

Она ожидала, что Дональд посмеется над ней и скажет что-нибудь язвительное о ее весе и отсутствии силы, но, когда девушка вернулась к столу, он просто улыбнулся и заметил:

— Труднее, чем ты думала, не так ли? — И продолжал разливать вино.

Он отнесся к ней по-доброму, но скорее всего из жалости. Наверняка доктор вспоминал компрометирующий рисунок Сента и сейчас видел воочию, что Сент избегает ее. Она чувствовала себя омерзительно, но никак не могла понять, что сделала плохого. Вера пыталась успокоиться, напоминая себе, что будет еще обратная дорога домой, когда они смогут с Сентом поговорить и он объяснит ей все, что высказал в записке.

«Ты значишь для меня очень много. Вера. Как только я немного приду в себя и определюсь, я тебе обязательно позвоню, а может быть, и раньше».

Она верила, что так и будет, но Сент все не звонил, и каждое утро Вера просыпалась с надеждой в трепещущем сердце.

Она все время старалась напомнить себе, что он в Нью-Йорке и очень занят. Но, как Вера ни успокаивала себя, беспокойство росло, и когда Сент наконец позвонил, то оказалось, что он уже два дня как на морском побережье.

Их разговор начался с обвинения в ее адрес:

— Ты продала права на «Старфайер». Почему же мне ничего не сказала?

— Я ждала, пока ты…

— Как ты могла так поступить со мной? — прервал он ее.

Вера не поверила своим ушам — она ведь сделала это ради него.

— Захотела и продала, — ответила она грубо.

— Мне это совсем не нравится. Вера.

— Очень жаль. Не сделай я этого, ты бы до сих пор гнил в тюрьме.

— Может, еще не поздно все вернуть назад?

— Нет, ничего нельзя изменить.

— Тебе не следовало этого делать, Старфайер принадлежала тебе, нам.

Вере хотелось сказать, что им уже давно ничего не принадлежит, но не знала, как все ему объяснить, ведь Сент отсутствовал два года, а за это время многое изменилось.

Сент так и не зашел повидаться с ней. Он сказал по телефону, что им не о чем говорить и что, уж если она так хочет, они могут побеседовать по дороге к Дональду. Слава Богу, что хотя бы не отказался подвезти ее.

Они говорили о делах, пока не свернули на шоссе, ведущее к Силверадо-Трейл.

Меняя тему разговора, Сент сказал Вере, что собирается арендовать дом в Сидрифте, на берегу океана.

— Приезжай как-нибудь посмотреть его, — небрежно добавил он.

Эта небрежность больно ранила Веру. Таким тоном можно разговаривать со случайным знакомым, а не с близким другом.

«Ну скажи что-нибудь, — мысленно умоляла Вера. — Пожалуйста, скажи что-нибудь о той ночи, даже если сделаешь мне больно. Ну скажи же, только не молчи».

К концу путешествия, когда они ехали по извилистой горной дороге, Сент окончательно замолк, и его молчание было преднамеренным и даже агрессивным. И тут Вера внезапно все поняла.

«Ты настоящий друг, в лучшем понимании этого слова». Именно так он сказал в своем письме. Она для него не больше чем старый товарищ, удобное плечо, на котором можно поплакаться, и поскольку необходимость в ней отпала, потому что меньше чем через час он встретит Джи Би, Сент намеренно отталкивает ее.

Прибыв на место, Вера, истерзанная душевно, не была готова к встрече с Даймондом. Однако он, словно поняв ее состояние, был весьма любезен и расточал комплименты.

— Мне будет приятно работать с такой талантливой девушкой, как вы, мисс Браун. Этот проект — совершенно новое для меня дело, и мне очень интересно им заняться.

Они сели рядом на скамью, и он параграф за параграфом стал знакомить ее с договором. Вера кивала и улыбалась, но все плыло у нее перед глазами. Она слышала, как за ее спиной Джи Би обратилась к Сенту:

— Мне надо тебе кое-что сказать. Давай отойдем в сторонку.

И они, шагая в ногу, направились к дубу, где их никто не мог услышать, но все видели. Вера наблюдала, как Джи Би взяла Сента за плечи, а он нагнулся и поцеловал ее в лоб. Вера чувствовала, что Даймонд тоже следит за ними, хотя его взгляд скользил по документу и ее лицу.

Она механически отвечала на его вопросы, так как договор стал для нее обычной формальностью.

Его составили юридически точно, условия оказались щедрыми, гораздо выше общепринятых стандартов. Вера понимала, что на ее долю выпала большая удача, но это сейчас не радовало. Ей ничего не хотелось.

Вера пыталась сосредоточить свое внимание на документе и Викторе Даймонде, который пристально смотрел на нее, и его лицо было живым и привлекательным. Она понимала, что должна быть благодарна ему за посредничество, должна быть польщена его комплиментами и очарована им как личностью, но ничего этого девушка не чувствовала.

На какое-то мгновение Вера ощутила, что он ей физически неприятен и что она никогда не сможет доверять ему целиком. Она отодвинулась подальше. Нет, Даймонд ей никогда не понравится.

И в этом нет ничего удивительного. Как может понравиться человек, забравший у нее Старфайер в обмен на свободу Сента?

Вера догадывалась, что его щедрость — хорошо продуманный шаг, а лесть — легкий путь проникновения в душу и что он использует свою внешность как хорошее приложение к мозгам, чтобы очаровать человека, а потом им манипулировать.

Вернулись Сент с Джи Би, и Даймонд повел ее топтать виноград. Вера долго задумчиво смотрела им вслед, затем взяла в руки альбом и стала рисовать.

Она изобразила Даймонда с орлиными чертами лица, с гордой посадкой убеленной сединами головы, с широкими черными бровями и проницательными, глубоко сидящими глазами. Результат получился неожиданным: человек на рисунке завораживал, и одновременно чувствовалось что-то омерзительное, отталкивающее. С рисунка на нее смотрело лицо рептилии: тонкие, насмешливо изогнутые губы, тяжелый взгляд, скорее напоминающий взгляд хищника, чем человека.

Нет, он определенно ей не нравился, и Вера чувствовала, что Даймонд догадался об этом.

Несмотря на жару. Веру знобило.

Всю дорогу в машине Сент с нетерпением ждал, что Вера сама начнет разговор о проведенной вместе ночи. Должна же она сказать хоть что-нибудь, потому что сам он не знал, как начать разговор на эту тему.

С момента своего освобождения Сент все время находился во власти различных эмоций. Пока он был в тюрьме, жизнь текла по своим законам, без его участия в ней. Сейчас его собственная жизнь давала сбой, и он был не в силах себя контролировать. Временами Сент испытывал сильный приступ ностальгии по Санта-Пауле, где все было заранее известно.

«Наверное, Вера считает меня подонком, — думал Сент, — и она совершенно права. Сбежать, не сказав ни слова, отделаться короткой запиской».

Но правда состояла в том, что Сент чувствовал себя неловко, был смущен, стыдился себя за то, что воспользовался Верой и сбежал. Он боялся даже позвонить ей. Он оскорбил Джи Би, оскорбил Арни, Флетчер, и вот сейчас наступила очередь Веры.

Как можно так все испоганить? Сент знал, что должен извиниться, должен заставить ее понять, каким несчастным и смущенным он себя чувствует, сказать ей, как хороша она была в постели. Ведь это действительно правда: с ней ему было очень хорошо. Он и сам не ожидал. Сказать кому-нибудь — не поверят. Но не зная, с чего начать разговор, Сент предпочел молчать.

«Я поговорю с ней, когда мы будем возвращаться домой, — думал он. — Мы остановимся в какой-нибудь тихой маленькой гостинице, выпьем по стаканчику вина, закусим, и я скажу ей всю правду».

Они приехали на винный завод. Сент припарковался рядом с большой серебристой машиной, которая, как потом выяснилось, принадлежала Даймонду.

Их радушно встретили мать и сын Уилеры. Дональд обменялся с ним крепким рукопожатием и поцеловал Веру в щеку. Сент механически отвечал на приветствия, думая только о том, о чем мечтал все эти два года: сейчас он увидит Джи Би.

Сент не мог оторвать от нее взгляда.

Она выглядела… выше всяких похвал, других слов и не подберешь. На ней было короткое белое льняное платье, на ногах белые сандалии, на голове серебристый обруч, на груди огнем горел крупный опал.

— Спасибо тебе за все, — произнес он дежурную фразу, мысленно кляня себя за то, что ни разу не поблагодарил Веру за принесенную ею жертву. Она ради него продала свою «Старфайер», а он лишь обругал ее за это.

— Я очень рада, что ты вернулся, — ответила Джи Би, целуя его в щеку. — Мне надо сказать тебе кое-что. Давай отойдем в сторонку.

Они шли по дорожке в тени деревьев, и девушка говорила ему о том, что очень сожалеет, что все так получилось, что она тогда не отдавала себе отчета в том, что говорит, была на него очень сердита. Два года он мечтал услышать эти слова. Сент поцеловал Джи Би в прохладный лоб, и перед глазами его проплывали одна за другой картины: они на пляже в бухте Сэнд-Харбор, на яхте Джейка Планка, стоят на палубе и кормят чаек, танцуют в его доме в горах. Но в воспоминаниях его была совсем другая девушка, непохожая на стоявшую перед ним Джи Би. Он взял ее за руку и слегка пожал, ожидая, что по его телу промчится ток, что охватит прежний трепет, но ничего не произошло. Абсолютно ничего. И не потому, что она сейчас была с Виктором Даймондом и уже никогда не поедет с ним на озеро Тахо. Нет, здесь было что-то другое, а что, Сент пока понять не мог. Вопреки ожиданиям она не вызывала в нем прежних чувств.

Когда Джи Би с Даймондом ушли топтать виноград, Сент подсел к дегустационному столу, и Дональд Уилер налил ему стакан зинфанделя номер восемьдесят шесть.

— Каково твое впечатление от этой голливудской шишки? — спросил Дональд.

— Я не знаю, — сдержанно ответил Сент. — По-моему, он ничего.

По крайней мере Даймонд не носил костюмов из шелка, многочисленных перстней и золотых цепочек, как Сент представлял себе.

— Мне странно, что он согласился приехать сюда. Он как-то не вяжется с этим местом.

— Согласен, — ответил Дональд, — но я настоятельно просил Веру привезти его сюда. Она жертвует многим, и мне хотелось, чтобы их первое знакомство произошло там, где она чувствует себя уютно. И он пошел на это, наверное, решил показать себя с лучшей стороны.

— Вы поступили совершенно правильно, — сказал Сент, хотя в душе немного сомневался.

Джи Би, одетая в большую, не по размеру майку с эмблемой «Дубов» и такие же большие шорты цвета хаки, туго затянутые на талии кожаным ремнем, весело плясала в цистерне с виноградной массой.

— Где это она так вырядилась? — спросил Сент.

— Должно быть, мама так ее одела, — ответил Дональд, который тоже с интересом наблюдал за Джи б! — Не может же она работать в своей одежде.

К столу вернулся Даймонд. Он вытер с ног пятна виноградного сока и выглядел удивительно аккуратным.

Виктор отказался от предложенного ему Дональдом вина, посмотрел на Сента и сказал:

— Пора нам с тобой поговорить по душам.

Они стали подниматься по горной тропинке, по обеим сторонам которой росли столетние дубы и земляничные деревья. Шум праздника постепенно затихал, по мере того как они забирались все выше.

Даймонд шел бесшумно, как индеец, большими крадущимися шагами. Скоро стало совсем тихо, и эту тишину нарушали лишь стрекот кузнечиков в траве и шуршание опавших дубовых листьев под ногами. Сенту показалось, что именно так звенит жара.

Пройдя с полмили, они наткнулись на гряду поросших мхом камней, за которыми скрывался овраг, заполненный остовами ржавых машин и отработавшей свой срок сельскохозяйственной техники.

— Меня всегда удивляет, как деревенские жители относятся к природе, — заметил Даймонд. — Неужели нельзя придумать что-нибудь получше.

Он сел на камень и жестом пригласил Сеита последовать его примеру.

— Должны же они куда-то выбрасывать мусор, — мрачно ответил тот.

— Возможно, — ответил Даймонд, — но мы пришли сюда не за этим. Нам с тобой надо серьезно поговорить.

Сейчас мы стали деловыми партнерами, и я хочу получше узнать тебя. Я взял на себя определенный риск, поэтому прости мне мое любопытство.

— Вы хотите, чтобы я доказал вам, что я не торговец наркотиками? — спросил Сент, немного подумав.

— В этом меня убеждали все. Теперь я хочу узнать все из первых уст. Расскажи мне подробно, что случилось в Мексике.

К удивлению Сента, он легко и без утайки выложил Даймонду все: рассказал о своем несчастливом браке с Флетчер, о том, как та подбросила ему наркотик, о своем аресте, о похожем на пародию суде, о своем пребывании в Санта-Пауле и о том, как скрашивала его жизнь в тюрьме работа над сценарием к «Старфайер».

Даймонд слушал очень внимательно, лицо его выражало участие, поэтому Сент рассказал ему даже то, чего не рассказал бы никому другому.

— Я тебе верю, — сказал Даймонд. — А где сейчас твоя жена? Чем она занимается?

— Я не знаю.

— Сомневаюсь, чтобы твое освобождение ее обрадовало.

— Возможно.

— Похоже, она очень мстительная, неуправляемая женщина. От нее можно ожидать чего угодно.

— Постараюсь быть осмотрительным, — ответил Сент.

— Не вздумай ничего предпринимать, предоставь все мне.

Сент с удивлением посмотрел на него. Даймонд наблюдал за ящерицей, сидевшей на крыле ржавого автомобиля. Ее горло часто пульсировало от жары.

Даймонд поднял с земли камушек и бросил в ящерицу, та исчезла в мгновение ока.

— Держись от нее как можно дальше, — продолжал Даймонд. — Чем меньше она будет о тебе знать, тем лучше.

Сент заерзал на камне. Ему и в голову не приходило, что Флетчер может продолжать мстить ему. Он тоже подобрал камушек и сбросил его вниз, тот с глухим стуком отлетел от металла.

— Вы серьезно считаете, что она так опасна?

— Более опасна, чем ты думаешь.

— Ну тогда… Вы босс, вам и решать.

— Да, — согласился Даймонд. — Я сам с ней управлюсь.

Когда тема Флетчер была исчерпана, Даймонд неожиданно спросил:

— Как продвигаются у Арни дела с постановкой фильма «Выхода нет»? Я слышал, что он запущен в производство, но возникли какие-то сложности.

Сент кивнул.

— У вас финансовые затруднения?

— Да. Инвестор передумал, и весь проект находится под угрозой.

— Очень жаль, этот проект — лакомый кусочек. Я бы рекомендовал продать его нашей студии. Что вы с Арни на это скажете?

— Мне надо сначала поговорить с Арни.

— Я настоятельно рекомендую вам принять мое предложение.

— Вы хотите сказать, что у нас нет выбора?

— Почти никакого, если, конечно, вы не предложите эту пьесу театрам.

— Значит, нам остается только поблагодарить вас.

Исчерпали и эту тему.

— Мне кажется, тебе надо как можно скорее перебраться в Лос-Анджелес, — сказал Даймонд, продолжая разговор.

Сент покачал головой:

Нет, спасибо. В мои планы это не входит. Я хочу купить дом на побережье.

— Я совсем не против того, чтобы ты его купил. Ты сможешь проводить там выходные в то время, когда я не буду в тебе нуждаться на студии.

Сент почувствовал, что у него возникает неприязнь к этому человеку. «Мало того, что он отобрал у меня „Старфайер“, — подумал Сент, — сейчас он хочет отобрать у меня и право распоряжаться собственной жизнью. Какого черта он о себе возомнил?»

Сент сидел, слушая потрескивание плавящегося на жаре металла, а Даймонд тем временем, приняв его молчание за согласие, продолжал:

— Ты знаешь, у меня всегда была мечта создать единую рабочую команду, группу талантливых людей, которые с ходу понимают друг друга и совершенно равноправны. С такой командой можно свернуть горы. — Он помолчал и как бы вскользь спросил:

— Насколько мне известно, Спринг Кентфилд твоя мать?

Сент кивнул.

— И твои родители в разводе.

— Они развелись через полгода после моего рождения.

— Когда-то я был знаком с твоей матерью, правда, очень давно, примерно лет двадцать пять назад. Затем она познакомилась с твоим отцом. Прости, если скажу что-нибудь не так, но твоя мать пользовалась мужчинами, чтобы сделать карьеру.

— Возможно.

Сент смотрел на ажурные листья дубов, освещенные яркими солнечными лучами, и внезапно в листве на фоне безоблачного голубого неба увидел себя на собственной свадьбе, идущего рядом с матерью, одетой в костюм Скарлетт О'Хара.

Именно тогда он просил ее рассказать ему о его настоящем отце.

— Не притворяйся, что ты не помнишь, — сказал он тогда, и мать долго размышляла, прежде чем дать ответ. Во рту у Сента пересохло.

Даймонд внимательно посмотрел на него, хотел что-то спросить, но, похоже, передумал и лишь невнятно пробормотал:

— Хватит на сегодня, пора возвращаться.

Джи Би страшилась дня, когда вновь увидит Сента.

«Я даже ни разу не написала ему в тюрьму, — думала она, глядя на проплывавшую под крылом самолета горную гряду, переливающуюся различными оттенками от коричневого до серого, — а следовало бы».

«Возможно, но ты этого не сделала, и сейчас в твоей жизни перевернута еще одна страница».

Однако встреча с Сентом прошла на редкость легко. Было видно, что он давно простил ее. Он очень обрадовался встрече, но не волновался и не испытывал обычного напряжения. Девушка почувствовала себя с ним почти уютно.

« Вздохнув с облегчением, Джи Би решила, что должна полностью насладиться выпавшим на ее долю прекрасным днем, тем более что Даймонд выпустил ее из-под своего контроля, и она радовалась свободе. Сегодня не надо изображать из себя Старфайер, а можно быть просто одной из тех, кто живет в „Дубах“ и так же, как Уилеры, выращивает виноград.

Ей нравилось здесь все. Дом был таким, каким ему и положено быть в таком месте: просторный, прохладный, окруженный широкими террасами. За ухоженными лужайками и садом располагался винный завод, каменное здание, построенное восемьдесят лет назад, увитое плющом, который в это время года переливался оттенками рыжего и ярко-красного цветов, а дальше в идеальном порядке тянулись виноградники.

— Зинфандель, каберне, — перечисляла сорта мать Дональда, — пино-нуар, шардоннэ, — и еще множество названий, которые звучали для Джи Би, как прекрасные стихи.

Джи Би очень хотелось побывать на винном заводе и посмотреть виноградники, но Анна Барделучи Уилер хоть и обрадовалась ее желанию, но не могла покинуть гостей.

— Тебе будет скучно, — заметила она со вздохом. — Попозже Дональд тебе все покажет. А сейчас снимай это глупое платье, надевай майку, шорты и иди зарабатывай свой ленч.

Подняв столб брызг, Джи Би с удовольствием прыгнула в давильню и присоединилась к группе двигавшихся по часовой стрелке людей. Музыка кантри, звучавшая в ритм с шагами ходящих по кругу людей, трогала душу. Девушка с легкостью отрывала ноги от сладкой массы, словно неслась по воздуху. Мексиканские ребятишки стали красными от сока. Они смеялись, визжали и бросали друг в друга виноградной массой. Какая-то матрона из Сан-Франциско отгоняла от себя надоедливых ос и ругалась как извозчик.

Толстый мужчина поскользнулся и упал в жидкое месиво, но его вытащила оттуда за ногу жилистая старуха в дырявой фетровой шляпе.

Джи Би слышала, как женщина из отдела по связям с общественностью говорила телеоператору:

— Не жалейте пленки. Снимите как можно больше гостей и детей. Наш праздник должна увидеть вся страна.

Солнце палило нещадно. Столбик термометра перевалил за девяносто градусов. Горячий ветер вздымал скатерти, сдувал на землю бумажные салфетки и одноразовые стаканчики, и они перекатывались по всему полю. Группа людей в давильне постепенно редела. Даймонд ушел куда-то с Сентом. Джи Би заметила, что к ним присоединился Дональд Уилер. На его голове ловко сидела шляпа австралийского землекопа, с загнутыми с одной стороны полями.

Он снял ее с головы и стал отмахиваться от ос. Его рыжие волосы стали мокрыми от пота и прилипли к голове.

— Нравится? — спросил он, улыбаясь Джи Би.

Она улыбнулась в ответ:

— Я никогда не думала, что виноград топчут ногами.

— Только в особых случаях. Большая часть винограда идет в давильную машину.

— Жаль, — сказала Джи Би.

— Вы бы так не думали, если бы вам пришлось перетоптать десять тонн.

В это время «Кантри-трио» Билла Шарпа исполняло мелодию «Индейка в соломе».

— Мне очень нравится такая музыка, — сказала Джи Би, а про себя подумала: «Не то что Рихард Вагнер».

— Вы, наверное, очень взволнованны, получив первую большую роль в фильме? — полюбопытствовал Дональд.

Продолжая топтать виноград, Джи Би неопределенно пожала плечами.

— Полагаю, что да, — ответила она.

Брови Дональда от удивления поползли вверх.

— Полагаю? Послушайте, леди, вы же станете богатой и известной.

Сейчас для Джи Би богатство и слава отошли на второй план. Они стали пустяками по сравнению с тем, что ее окружало. Широким взмахом руки девушка обвела окрестности и ответила:

— Все ерунда по сравнению с этим.

Они остались почти одни и все так же весело продолжали танцевать в густом месиве под палящими лучами солнца.

Джи Би видела, как Даймонд и Сент, две маленькие фигурки, одна седовласая, вторая черноголовая, уходили все дальше, взбираясь вверх по пыльной горной тропе.

Воздух, горячий и сухой, обжигал легкие.

Дональд снял майку, повесил на край цистерны. Джи Би с улыбкой смотрела на него, он ей очень нравился. Было трудно поверить, что он доктор, а не обыкновенный человек. Не верилось также, что Уилер намного старше ее. Его тело было таким же молодым, как и улыбка. Ей нравились и тело, и улыбка, нравились рыжие волосы у него на груди и рыжевато-коричневые глаза, которые из-под шляпы насмешливо разглядывали ее. Она чувствовала, что тоже нравится ему, и вдруг в голове промелькнула простая и ясная мысль: «Я нравлюсь ему такой, какая есть на самом деле.

Он не выдумывает меня».

Дональд протянул к ней руки, и девушка взяла их.

— Я умираю от жары, — сказал он. — Давайте покажу вам наш завод.

— Мне бы этого очень хотелось, — ответила Джи Би со счастливой улыбкой.

Миссис Уилер сидела во главе длинного, стоявшего на козлах стола, слева от нее восседал Даймонд, справа — ее племянник Джон, за ним — Джи Би и Дональд. Вера устроилась рядом с Даймондом. Почтенная матрона расположилась на другом конце стола, а по обе стороны от нее сидели Сент и толстяк, по виду сенатор. Он смотрел на всех осоловевшими глазами, плохо воспринимая происходящее, его состояние можно было назвать коматозным.

Джи Би вся горела от возбуждения. Они с Дональдом только вернулись с завода, где со смотровой галереи наблюдали, как в больших резервуарах бродит вино, а на поверхности плавает набухшая красная кожура винограда, образуя толстую блестящую шапку.

— Мы называем это гребнем, — сказал Дональд.

— Этот гребень выглядит таким плотным, — сказала Джи Би, — что я бы с удовольствием на нем покаталась.

За столом мгновенно наступила тишина. Каждый из мужчин представил себе Джи Би, катающуюся на бродящем винограде.

Официант принес блюдо с дымящимся барашком. Вера взяла себе второй кусок и ела его с ржаным хлебом и большим ломтем сыра.

Обсасывая баранью косточку, Джи Би приговаривала:

— Боже, как я проголодалась. Никогда не пробовала ничего более вкусного.

— Работая в давильне, вы нагуляли волчий аппетит, — заметил, весело смеясь, Дональд Уилер.

— Мне нравится, когда у людей хороший аппетит, — с одобрением отозвалась миссис Уилер. — Надеюсь, мой сын был для вас хорошим гидом.

— В некоторой степени, — ответила Джи Би. — К сожалению, он многого не знает, мне бы очень хотелось послушать вас.

— Ради Бога, Джи Би! — воскликнул Дональд. — Стоит только маме начать, и она заговорит вас до смерти.

— Сомневаюсь, — парировала Джи Би.

— Помолчи, Дональд. Когда еще у меня будет такая аудитория? — сказала миссис Уилер и без церемоний прочла им лекцию по виноделию, рассказав в подробностях о химическом составе почвы, о грунтовых водах, о том, как лучше уберечь виноград от заморозков, о создании особого микроклимата. Джи Би с большим интересом выслушала ее лекцию.

— К великому сожалению, мой единственный сын предпочел стать врачом. — Миссис Уилер сказала это таким тоном, будто профессия врача была несерьезным занятием.

Даймонд с насмешкой в темных глазах наблюдал за Джи Би, потом перевел взгляд на оживленное лицо Дональда Уилера.

Дональд, не замечая, что Даймонд внимательно наблюдает за ним, потянулся к корзине с виноградом, стоявшей в центре стола, оторвал несколько виноградных листьев и сунул их в растрепанные волосы Джи Би.

— Вот так вы похожи на нимфу Бахуса, — произнес он.

— А кто это?

— Бог вина, наш покровитель.

Джи Би сияющими глазами посмотрела на Дональда и весело рассмеялась.

Взгляд Даймонда стал холодным и пустым, как бесконечное пространство.

Солнце село, и быстро похолодало. Праздник закончился, а люди разошлись.

Сент остался за столом один и от нечего делать открыл альбом Веры.

Вот портрет Джи Би, которая сидит за столом чумазая и проказливая, слегка навеселе. Виноградные листья небрежно свисают с ее головы, солнечные лучи отражаются в огромном опале на груди, и он сверкает нестерпимым блеском.

Сверкающий опал подарил ей Даймонд, но дорогим подарком так и не сумел вызвать ответного блеска в ее глазах.

Сент знал, что эти глаза никогда не засияют и для него.

Дальше портрет Дональда Уилера. Доктор без рубашки, в своей австралийской шляпе. Ну просто Крокодил Данди, танцующий на винограде. Его лицо находится в тени, но из-под полей шляпы видны сияющие глаза, по которым можно прочесть все, как в открытой книге.

— «Все возвращается на круги своя, — подумал Сент. — Он любит ее, она любит его, но принадлежит Даймонду.

Что же будет дальше?»

Портрет Даймонда. Заостренные черты лица таят в себе силу, тяжелые веки не скрывают взгляда, полного угрозы.

«Змея, поджидающая свою жертву», — подумал Сент.

Дальше шел его портрет. Сент посмотрел на себя, и глаза у него чуть не вылезли из орбит. Скулы выпирали, словно два острых ножа, заостренные черты лица кого-то очень напоминали.

Сент перевернул страницу и вернулся к портрету Даймонда, затем снова уставился на себя.

Неужели они так похожи? Этого просто не может быть!

В доме зазвонил телефон.

— Сент, тебя! — позвала миссис Уилер.

Сент поднял трубку. На линии тишина, затем послышалось прерывистое дыхание, и женский голос громко отчеканил:

— Ну ты, скотина, думаешь, что так легко от меня избавился? Не рассчитывай на это, я буду вечно преследовать тебя.

Трубку бросили, и раздались короткие гудки. Сент тупо смотрел на телефон.

— Полагаю, звонила миссис Тредвелл, — проговорил голос за его спиной.

Сент оглянулся. В дверях стоял Даймонд с загадочной улыбкой на губах, позади него — Джи Би в своем прежнем наряде, с серебристым обручем в волосах, настоящая Старфайер, и лишь поникшие виноградные листья в руке связывали девушку с землей.

— Да, — ответил Сент. — Это Флетчер.