Хейли задыхалась. Легкие горели, как в огне, и она ощущала во рту вкус крови.
Она была жива.
И она не хотела жить.
Хейли помнила боль. Невообразимую боль. Такую, какая бывает в аду. Она не сможет пройти через эту боль снова. Лучше умереть. Да, лучше она убьет себя, чем дождется, когда мужчина в капюшоне снова вольет в ее вену зло.
Женщина поползла в угол комнаты. Каждый дюйм давался ей с мукой. Она не могла пользоваться правой рукой, той, в которую ввели яд. Конечность не двигалась, а когда Хейли решалась посмотреть на нее, то не смогла узнать свою собственную плоть, увидев какой-то высохший почерневший обрубок, более похожий на сук дерева, чем на человеческую длань.
– Это небольшая доза, чтобы ты почувствовала вкус, – пояснил мужчина в капюшоне. – И чтобы у тебя сформировался иммунитет. Нет повода для беспокойства.
Я хочу умереть.
Хейли доползла до угла комнаты и упала, свернув калачиком свое нагое тело.
Пока что он ушел.
Она подумала о своем отце. Он ведь предостерегал ее. А она проигнорировала его предостережение. Мисс Рен уже несколько недель знала, что у него что-то не так, но не придавала этому значения. Но ведь все и так было очевидно. Когда она росла, отец едва помнил о ее существовании, и вот вдруг захотел увидеться с ней.
Он отвез дочь в кафе в полутора милях от ее дома. Оно было маленькое, обшарпанное, уходило под землю на пол-этажа, и кофе там подавали отвратительный. Филип говорил о своей работе, которой он был одержим. Он ввязался во что-то тайное и запутанное. Дочь бы не поняла деталей, но ей все равно следовало спросить, в чем дело.
– Хейли, у меня сейчас важное дело, и нам, вероятно, не удастся часто видеться, – сказал отец, не сообщив ничего нового. – Я просто хочу, чтобы ты поостереглась. Посели к себе кого-нибудь из твоих подруг. Мне не хочется, чтобы ты продолжала жить одна.
Мисс Рен попробовала возразить. Ей нравилось жить одной, ни о ком не беспокоясь. Но отец начал давать еще и другие советы:
– Возвращайся с работы каждый раз другим путем. Будь непредсказуемой. Всегда носи с собой телефон и звони мне, если почувствуешь, что это необходимо. В любое время.
Хейли тогда не обратила внимания ни на его слова, ни на его тон. Она слишком глубоко упрятала голову в песок. Даже последнее предостережение не заставило ее насторожиться.
– А если тебе позвоню я, отвечай сразу.
Если бы она только послушала его!
Над головой вращался потолочный вентилятор, вращался неровно, совсем как мысли в ее затуманенном мозгу, мысли, которые всё ходили кругами и которые она никак не могла собрать.
Все было ясно, но ты, как всегда, предпочла отстраниться. И теперь ты умрешь. Умрешь одна в этой холодной комнате.
По щекам потекли слезы. Во рту у нее стоял вкус крови.
«Блаженны милостивые, – сказал Иисус, – ибо они помилованы будут». Когда я умру, я смогу простить тебя, отец, если Господь даст мне силы.
Хейли посмотрела на свою правую руку. Та штука, которую ей вколол человек в капюшоне, то черное маслянистое вещество, распространилось по всему телу, осквернив ее сознание, наполнив его грязью и злом.
Это было демоническое существо, а не химикат. Демон. Он поселился внутри нее.
У Хейли были видения. Картины невообразимых мук.
О чем я думаю?
Мисс Рен поняла, что происходит. Она станет зрелищем, потехой для мужчин, которые будут на нее смотреть. Она находится сейчас в Доме Поденки, вместе с дьяволом, и скоро по телу опять распространится магия яда. Это небольшая доза, чтобы ты почувствовала вкус. Нет повода для беспокойства.
Хейли закрыла глаза и подумала о Боге. И зачем я туда посмотрела!