Итак, Джордан собрался в Чикаго, уже связав свою судьбу с корпорацией «Найк». Но до Чикаго его ждали Олимпийские игры. Майкл полностью созрел для профессионального баскетбола. Олимпиада, да и предолимпийская подготовка это доказали.

Тем летом в Лос-Анджелесе Джордан оказался лучшим игроком американской олимпийской сборной, сплошь состоявшей из ярких звезд. Поначалу тренер команды Бобби Найт не совсем был в нем уверен. «Талант у него, конечно, огромный, – говорил он Билли Пэкеру, – но бросает по кольцу он неважно. Для атакующего защитника это серьезный недостаток». Прошло совсем немного времени, и все сомнения Найта развеялись. Необычайно требовательный тренер, он тем не менее был поражен, с какой интенсивностью действует Майкл в обороне, как легко он схватывает тренерские подсказки и сколько в нем спортивной злости (злости в хорошем смысле слова). Короче говоря, в олимпийской команде появился прирожденный лидер.

Однажды на тренировке Найт отвел Майкла в сторону и сказал ему, чтобы он не обижался на его резкие замечания. Он, мол, специально на него накидывается, чтобы подстегнуть некоторых других, слишком вялых игроков. Майкл ответил, что все нормально. Вскоре Джордан стал лидером и вдохновителем своей команды. В день финального матча, когда американцам предстояло сражаться за золотые медали с испанцами, Найт заготовил вдохновенную речь, где собирался сказать о том, что предстоящие сорок минут станут самым важным событием в жизни игроков и что они запомнят эти сорок минут навсегда. Придя в этот день в свой офис, Найт увидел на стуле бумажный листок. На нем было написано незамысловатое послание: «Не волнуйтесь, уважаемый тренер. Мы слишком много нахлебались дерьма, чтобы сейчас проигрывать». И подпись: «Команда». Найт тут же понял, что это сочинил Джордан, поскольку ни у кого другого на такую фривольность не хватило бы смелости. Так или иначе, Найт об этой записке промолчал и кратко напутствовал подопечных: «Идите и побеждайте!» Впервой половине матча, когда США вели с перевесом в 27 очков, Найт заволновался. Такой отрыв ему показался ненадежным, и он решил подстегнуть Джордана. «Черт побери, Майкл! – закричал тренер. – Поактивней играй под щитом! Выиграешь подбор – верных два очка».

Джордан расплылся в улыбке. «Уважаемый тренер, – сказал он, по-моему, я читал в прессе о том, будто вы говорили, что я самый быстрый игрок, которого вам приходилось тренировать. Так ведь?» -»Да, – согласился Найт, – но при чем здесь это?» – «При том, что я выигрываю подборы быстрее, чем вы это замечаете», – ответил Майкл.

Позже, когда репортеры пытались уточнить различия между вспыльчивым Найтом и невозмутимым Дином Смитом, они спросили об этом Джордана. Он ответил, что стиль работы этих двух тренеров схож. Разница одна: Смит строит атаку на действиях четырех игроков, располагающихся квадратом, а Найт предпочитает слово из четырех букв.

Майкл, безусловно, был лучшим в олимпийской сборной США. После того как американцы разгромили испанцев, репортеры спросили одного из игроков «серебряной» команды, Фернандо Мартина, что он думает о Джордане. «Очень быстр, очень хорош и все время в прыжке. Он, по-моему, пола вообще не касается», – ответил испанец.

Успешное выступление Джордана на Олимпиаде, естественно, повысило цену его контракта с «Буллз». Впервые выйдя на площадку как профессионал, Майкл был уже очень богатым молодым человеком. Его контрактом занимался в основном Дональд Делл. «Чикаго» на переговорах был приперт к стенке: слабый клуб с ненадежной репутацией покупал лучшего игрока олимпийской команды. Поэтому руководство «Буллз» особо не торговалось. Контракт заключили на 7 лет на общую сумму 6,3 миллиона долларов. За всю историю лиги это был третий по цене контракт, когда-либо заключенный с новичком профессионального баскетбола. Джордана «обогнали» лишь двое – Оладжьювон и Ральф Сэмпсон, но оба они отличались гигантским ростом.

Вдобавок у Майкла был контракт с «Найк» на один миллион. Руководство «Буллз» было довольно новым приобретением. Оно надеялось, что этот новичок скоро станет яркой спортивной звездой и прославит Чикаго. На улицах города можно было видеть приветственные плакаты: «К нам едет мистер Джордан!»

Джордан очень хорошо держался на своей первой в Чикаго пресс-конференции. Дэвид Фальк набросал ему несколько необходимых, по его мнению, фраз – ответов на предполагаемые вопросы. Однако труды его оказались напрасными: Майкл не нуждался в помощи. Выяснилось, что у него особый талант к общению с прессой. Кто-то поинтересовался его мнением о товарищах по новой команде. Джордан ответил уклончиво: «Не думаю, что «Буллз» всегда будут побеждать». Больше Фальк никогда никаких советов перед пресс-конференциями ему не давал.

В первый же день, когда Майкл оказался на тренировочной базе клуба, он стал лидером команды. Род Торн и Кевин Лафери сияли от радости, довольные, что сделали верный выбор: все их впечатления от игры Джордана на Олимпиаде полностью подтвердились. Они увидели не просто демонстрацию спортивных данных – они увидели чудеса. В отличие от многих талантливых игроков, великолепных атлетов, Джордан, прошедший хорошую школу и наделенный незаурядным умом, подчинил свои способности одной цели. День за днем он, пользуясь своей невероятной скоростью, прыгучестью и силой, фанатически подготавливал свой бросок. А умение подготовить бросок – это то, что отличает профессионального игрока от баскетболиста-студента. Оборона в профессиональном баскетболе действует настолько жестко, что бывшие лучшие снайперы университетских команд тут же уходят в тень. У них нет ни силы, ни скорости. Остается только надеяться на партнеров, которые оставят их свободными. А вот в данном случае сразу же стало ясно, что Джордан сам себе создаст момент для броска и сделает это, возможно, лучше всех игроков лиги.

С первого же дня Джордан стал некоронованным королем тренировочной базы. В упражнениях «один на один» никто ему противостоять не мог. Вскоре на его тренировки стали собираться в качестве зрителей другие игроки клуба. Как-то раз Джордан во время очередной свалки, подхватив мяч, отскочивший от своего щита, промчался до штрафной линии соперников и сделал свой коронный «слэм-данк». «Не думаю, что нам надо устраивать свалку в защите», – сказал тогда одному из своих помощников Лафери. А потом сообщил Роду Торну: «Кажется, мы выиграли „джекпот»«.

Поскольку Джордан был худощав, многие недооценивали его силу. Но Бобби Найт, который все прекрасно понял, всегда говорил собеседникам о внутреннем ресурсе Майкла: «Да, внешне он не похож на бугая, но, если он слегка коснется вашего колена, вам покажется, что оно очутилось в стальных тисках». Позволю при этом заметить, что Майкл понятия не имел ни о каких фитнес-программах.

Еще одна деталь, которую подметил Лафери, – ладони Джордана. Они были громадные. Лафери сам был когда-то неплохим баскетболистом, но таких ладоней Бог ему не дал. Повезло таким ребятам, думал Лафери, им легко обращаться с мячом. Они в прыжке могут делать то, что другим игрокам недоступно.

С самого начала Джордан превзошел ожидания чикагцев. Конечно, все понимали, что он хороший игрок, но мало кто думал, что в очень скором времени он станет суперзвездой. Его бросок в прыжке был лучше, чем от него ожидали, но траектория полета мяча была недостаточно крутой. Пришлось над этим потрудиться. Майкл отрабатывал такой бросок каждый день, приходя в спортзал за час до начала тренировок или задерживаясь в нем, когда все остальные отправлялись по домам. Иногда они соревновались с Лафери, который поначалу выигрывал, но потом Джордан взял свое – проигрывать он никогда не любил.

На каждой тренировке Майкл вкалывал больше всех и последним уходил из спортзала. Столь трудолюбивого игрока в НБА никто никогда не видел. Возникла, правда, проблема: несладко пришлось его партнерам по команде. Однажды Род Торн заехал на тренировочную базу «Быков» в местечко под названием Ангел Хранитель и с удивлением узнал, что все разошлись по домам раньше обычного. «В чем дело?» – спросил он Лафери. «Я отпустил их пораньше: Майкл всех измотал до изнеможения», – ответил тот.

На тренировках баскетболисты часто играли пять на пять до тех пор, пока одна из пятерок не совершала десять точных бросков. После этого проигравшие усердно бегали вокруг площадки. Майкл не любил эти пробежки и посему выкладывался в игре на всю катушку. Однажды, когда его «команда» вела со счетом 8:0, Лафери переставил его в проигрывающую пятерку. Майкл возмутился и в первый раз вступил в перепалку с Лафери. Ему и так уж надоел этот мрачный спортзал, а тут еще переходить в «команду», которую ты почти победил! Но Лафери стоял на своем: «Давай, Майкл, надо же спасать положение». Джордан, кипя от ярости, подчинился и заиграл так, что новая его «команда» победила со счетом 10:8. Потом, посмотрев в упор на Лафери, он спросил: «Ну что, спас я положение?» – и отправился в раздевалку. Через несколько лет, когда Лафери тренировал клуб «Вашингтон Уизардс», его команда однажды играла на выезде с чикагцами. В четвертой четверти матча столичные баскетболисты вели с разницей в восемь очков. Но тут разыгрался Джордан. Когда его очередной бросок вывел чикагцев вперед, Майкл, пробежав мимо Лафери, обронил на ходу: «Ну что, дорогой тренер, как тогда, в Ангеле Хранителе?»

Лафери всегда был уверен, что Джордан станет великим игроком. И не просто благодаря своему таланту и выдающимся физическим данным, а потому что он беззаветно любил баскетбол. Такую любовь нельзя привить тренировками или лицемерно изображать. Майкл с радостным нетерпением ждал каждой тренировки, каждого матча. Не у всех игроков была такая страсть к баскетболу. Большинство из них, как считал Лафери, скорее любили деньги. А чувства Джордана были искренни, в чем и заключалось его преимущество.

Благодаря этому, а также своей удивительной способности переключаться с одного занятия на другое (однажды, например, накануне ключевого матча в серии «плей-офф» он целый день играл в гольф) Джордан никогда не выглядел усталым. Уровень его энергетики был непостижим. Обычно игроки, пришедшие в НБА из колледжей где играли за сезон всего лишь в 24 матчах, сразу же выдыхались: как-никак 82 матча за сезон да еще бесконечные перелеты из города в город. Марк Пфайль один из тренеров чикагского клуба, предупреждал Джордана о факторе усталости, говоря ему, что он должен беречь свои силы. «Устал? Может, отдохнешь пару минут?» – не раз спрашивал он его.

Улыбаясь в ответ, Джордан говорил: «Понаблюдайте за мной и все сами поймете».

Майкл отличился с самого появления в лиге. Во втором своем матче за «Буллз», игравшего в Милуоки, Джордан рванулся со штрафной линии соперников, чтобы совершить «слэм-данк» – трюк, доступный только Джулиусу Ирвингу. Наблюдавший за его игрой Майк Данливи, хлопнув по плечу сидевшего рядом с ним Кевина Греви, сказал: «Вот первая большая его ошибка». Но когда Джордан влепил мяч в корзину, Данливи понял, что ошибся он сам, а не Майкл.

Вскоре также выяснилось, что Джордан обладает незаурядной силой воли и умеет быть жестким. Как-то раз «Буллз» играл с «Вашингтоном», за который выступали два устрашающих громилы – Джефф Раленд и Рик Махорн. Раленд сбил Майкла с ног. Когда тот грохнулся на площадку, даже хруст раздался. Джордан тут же встал, отряхнулся и, будто ничего не произошло, пошел на новое столкновение с Ралендом. В другом матче – с «Милуоки», тогда очень сильным клубом, который тренировал Дон Нельсон, Майкл играл против Сиднея Монкрифа, одного из двух или трех лучших защитников в лиге. Монкриф был бессилен остановить его, и Нельсон перестроил оборонительные порядки. Получилось в результате так, что Джордана опекала практически вся пятерка. Но напрасно – чикагцы победили. Как сказал журналист Рон Раппопорт, матч сложился так, что один игрок все время прорывался через пикет из пяти соперников. Для новичка НБА такое было немыслимо.

С приходом Майкла в «Чикаго» увеличило количество болельщиков на стадионах, как на домашних матчах, так и на выездных. За пару месяцев первого сезона Джордана число зрителей на чикагском стадионе почти удвоилось – с 6.365 человек в среднем на матче до 12.763. Продажа сезонных билетов – до той поры безнадежное дело – за первые три года пребывания Майкла в «Буллз» выросла в пять раз. Рейтинг телетрансляций матчей с участием чикагцев показал, что их смотрят более чем в 30 тысячах семей.

И все же время настоящего культа Джордана, «Майкломании», тогда еще не наступило. Да, число болельщиков на трибунах увеличилось, но всеобщего помешательства не наблюдалось. Тим Хеллем, тогдашний пресс-секретарь «Буллз», вспоминал, что зачатки культа Джордана он заметил, когда чикагцы выступали в Индиане и Майкл набрал в том матче около 40 очков. После игры состоялся небольшой парад: по Дворцу спорта Джордана сопровождали шеренги ребятишек.

Джордан сразу же наладил прекрасные отношения с прессой. Он всегда был доступен и дружелюбен. Частично – потому что был хорошо воспитан. Частично – поскольку сознавал, что общение с журналистами – важным элемент его профессиональной карьеры. Майкл быстро понял, что непринужденные беседы с репортерами – источник ценной для него информации о делах в НБА и в ее клубах. Он узнавал, что нового в командах, кто как играет, какие тактические новинки придумывают тренеры. О своих делах он всегда говорил откровенно, усвоив важный принцип: чтобы получать информацию, нужно ее давать. У Джордана было какое-то шестое чувство, благодаря которому он распознавал, кто из молодых репортеров скоро станет звездой журналистики и будет вести в газете или журнале собственную колонку. Он, в частности, предвидел блестящую карьеру Майка Лупики, Майкла Уилбона, Дэвида Ремника, Яна Хаббарда. Человек, в принципе далекий от журналистики, он и здесь тонко и строго оценивал качество работы.

За минувшие годы рой прессы, кружащийся вокруг Джордана, конечно, неизмеримо вырос, но и по тем временам популярность Майкла среди журналистов была для игрока «Буллз» почти немыслимая. Тима Хэллэма постоянно бомбардировали просьбами организовать интервью с Джорданом. Он аккуратно записывал каждую просьбу на отдельном листочке и передавал его Майклу. Тот добросовестно откликался на все обращения и только в середине своего первого сезона обнаружил, что он единственный в команде, кто это делает. Все остальные от «предварительных заказов» интервью отмахивались. В НБА существует неписаный закон: если репортер хочет побеседовать с игроком, он просто должен ломиться в раздевалку и хватать его на месте. Со временем Джордан и Хэллэм договорились о следующем: если Хэллэм считает, что-то или иное интервью действительно важное, Джордан встречается с репортером, если нет, он может и перепоручить это Хэллэму.

В то время Майкл еще мог спокойно проходить по залу аэропорта, не вызывая особого ажиотажа у публики. Но иногда его все же узнавали, подходили к нему. Завязывался разговор. Джордан всегда и со всеми был необычайно приветлив, любезен и тактичен. Однажды «Буллз» завтракали в 7 утра в аэропорту Далласа. Майкл, как и все смертные, стоял в очереди с подносом. К нему подошел болельщик и попросил автограф. Джордан очень вежливо ответил, что рад бы, но сначала ему нужно позавтракать. Болельщик взорвался от негодования: «Вы, чертовы спортсмены, все такие – слава и деньги вас испортили!»

«Джордановская» лихорадка тем временем усиливалась, и менеджеры «Буллз», чтобы избежать нашествия любопытных, решили отправлять команду из каждого города самым ранним рейсом. Кроме того, всячески прятали Майкла, словно контрабандисты, провозящие тайный груз. А в начале 90-х гг. «Быки» стали летать чартерными рейсами.

Первый год в клубе был во многом тяжким испытанием для Джордана. И дело не в том, что по сравнению с его студенческими годами число матчей в сезоне возросло в четыре раза, Майкл любил баскетбол, а запас его сил, казалось, не иссякал. Трудно было погружаться в новую атмосферу – вернее, вживаться в слабую тренировочную программу после сильной программы, разработанной и утвердившейся в «Каролине». В Чепел-Хилл все было по первому классу. Тщательно продуманная программа, блестяще организованный тренировочный процесс, прекрасный тренерский состав. Работавшие там помощники тренеров считались лучшими специалистами, лучше чем многие главные тренеры других студенческих команд. Да и играли там очень хорошие баскетболисты, бесконечно преданные спорту. Находились, правда, выскочки и хвастуны, считавшие, что они уже переросли рамки программы Дина Смита, но они составляли редкое исключение. На тренировках игроки выкладывались так же, как на решающих матчах. По первому же классу были оборудованы спортивные сооружения – намного лучше, чем почти во всех университетах, где приходилось бывать каролинцам на выездных матчах. А самое главное – в Чепел-Хилл цель для ребят была ясна и постоянна.

Совсем другое дело – Чикаго. Сам Кевин Лафери оказался хорошим, знающим тренером, но весь его штат ни в какое сравнение не шел со штатом Дина Смита. Оборудование было ужасным. Но больше всего Майкла разочаровали игроки. Они отличались весьма средними способностями. У некоторых из них были проблемы с наркотиками, что, конечно, сказывалось на их спортивной форме, а самое худшее – они не горели желанием побеждать и никакой цели впереди себя не видели. Однажды в свой первый год в «Буллз» Джордан, приехавший на выездной матч, узнал, что в номере одного из игроков проходит веселая вечеринка. Заглянув туда, он увидел нескольких своих партнеров по команде. Кто-то курил марихуану, кто-то предпочитал кокаин. Майкл вылетел оттуда пулей. Да, такое в «Каролине» даже вообразить было невозможно.

Организация и обустройство тренировочного процесса сводились практически к нулю. Пол Уэстхед, на короткое время приехавший в Чикаго в качестве тренера, а до того работавший в процветавшем клубе «Лейкерс», был просто поражен, насколько чикагцы были убоги в смысле разыскивания новых талантов, создания видеозаписей и обустройства тренировочных залов.

Тренировочная база «Буллз» располагалась в бывшем сиротском приюте – мрачном здании с бетонными полами и сто раз перекрашенными окнами. В помещениях постоянно стоял зловонный запах. Позднее, когда с приходом Джордана клуб стал процветать, да и в НБА наступили лучшие времена, «Чикаго Буллз» перебрались на новую базу – Берто Центр, в чикагском пригороде. Это уже было роскошное сооружение стоимостью несколько миллионов долларов. Дело здесь поставили на широкую ногу. Завели бдительную службу охраны, чтобы оградить игроков от неистовых фанатов и назойливых репортеров. Впрочем, прессе отвели специальную комнату с видом на спортплощадку – через плексигласовое окно, которое, если присутствие журналистов становилось нежелательным, нажатием кнопки закрывалось занавесом.

Первый год пребывания Джордана в НБА ознаменовался двумя пророчествами, касающимися его дальнейшей судьбы. Одно сделал Ларри Бёрд, когда его грозная команда «Бостон Селтикс» приехала в Чикаго на матч с «Буллз». Как вспоминал Дан Шонесси, репортер, приставленный тогда к бостонцам, никто из журналистов даже не интересовался мнением великого игрока о новом парнишке, появившемся в стане соперников. Ларри сам пожелал высказаться. Выразился он в спокойном тоне, но в его словах сквозило явное восхищение. «Никогда не видел, – сказал Бёрд, – чтобы один игрок мог так преобразить команду. Я в первый свой год в НБА так играть еще не умел. Вот хотя бы один эпизод сегодняшнего матча. Майкл держит мяч в правой руке, затем стучит им об пол и снова подхватывает. Я на него бросаюсь, пытаюсь отобрать мяч, даже правила, признаться, нарушаю, а он все равно умудряется забросить. И все это он проделал в прыжке, находясь в воздухе. Очень скоро на стадион будут ходить специально «на Джордана».

Автор второго пророчества – несравненный Джерри Уэст, игрок настолько знаменитый, что для фирменного знака НБА был использован его силуэт. К тому времени он уже не играл, став генеральным менеджером «Лос-Анджелес Лейкерс». В лиге считалось, что никто точнее Уэста не может оценить талант молодого игрока. Он увидел игру Джордана в самом начале его первого сезона. Повернувшись к Джошу Розенфельду, Джерри сказал: «Первый раз в жизни вижу парня, который напоминает мне меня в молодости».

В общем, первый сезон сложился для Майкла более чем удачно. Он был объявлен лучшим новичком года и, хотя Джордан играл в окружении непривычно слабых для него партнеров, все же помог «Буллз» улучшить показатели: выиграть на 10 матчей больше, чем в предыдущем сезоне. Майкл был молод, хорош собой, богат. Жил он в небольшом доме, где даже сам убирал. Корпорация «Найк» приставила Джордану молодого человека по имени Говард Уайт, бывшего игрока из Мэриленда и близкого друга Мозеса Мэлоуна. Он стал своего рода опекуном Джордана, охранявшим его от хищников, крутившихся вокруг НБА и наживавшихся на спортивной славе ее звезд. Со стороны «Найк» это был умный шаг. Сотрудничество Майкла и Говарда быстро переросло в настоящую дружбу. Уайт, будучи старше, мудрее и опытней, помог Джордану успешно миновать опасные рифы, обычно поджидающие каждого новичка НБА.

Джордан пользовался своей славой умело и в меру. Дэвид Стерн вспоминал, что, когда Майкл стал обладателем «Новичок года» (приз этот присуждался компанией «Шик», производящей бритвенные лезвия), НБА потратила немалую часть своего бюджета, оплачивая чартерные рейсы самолетов, доставлявших Джордана из Чепел-Хилл в Сан-Франциско и обратно. Дело в том, что летом Майкл продолжал учебу в университете, чтобы получить все-таки диплом, а владельцы лиги собирались на свои совещания в Сан-Франциско.

Модель кроссовок «Эйр Джордан» завоевала ошеломляющую популярность. «Найк» заработал на ней 130 миллионов долларов. Кое-кто в лиге негодовал по поводу успехов Майкла на ниве коммерции, говоря, что он разбогател не по годам. И не по заслугам: ведь клуб, куда он пришел, пока что не прогрессирует. Недруги Майкла продемонстрировали свое отношение к нему во время матча «Всех Звезд», на который он заявился в кроссовках от «Найк». Игроки-ветераны во главе с Исайей Томасом и Мэджиком Джонсоном договорились между собой, что Джордана на площадке надо бойкотировать, не пасовать ему, в общем, выключить из игры. Все эти игроки так или иначе были связаны с Чарльзом Тэккером, занимавшимся организацией спортивных зрелищ, и тот после матча имел неосторожность сболтнуть репортерам о «конспиративном заговоре». Томас и Джонсон вяло отнекивались. Роль Джонсона была, впрочем, не столь уж значительна, поскольку он играл не в той команде, что Джордан.

Через два дня после матча «Всех Звезд» «Быки» вышли на игру с «Детройт Пистонс» – клубом, за который тогда выступал Томас, и Майкл «отомстил» обидчику, заработав 49 очков. Тот печальный инцидент на время испортил отношения между Джорданом и Джонсоном, но Мэджик впоследствии всячески старался их восстановить. А отношения с Томасом у Майкла так и остались натянутыми.

К концу сезона Джордан, к удивлению Марка Пфайля и других, заметно прибавил в физической силе. Даже его партнеры по команде удивлялись. Когда он только появился в клубе, один из игроков – Сидни Грин – сказал, что к середине сезона этот талантливый новичок, изнуряющий себя на тренировках, выдохнется. «А потом смотрим, – вспоминал Грин, – он по-прежнему неутомим. Тогда мы решили, что после третьей четверти сезона он уж точно не сможет так носиться по площадке. А у него силы все прибавлялись и прибавлялись». Выдержав паузу, Грин выдал комментарий, вошедший в анналы истории НБА: «Майкл Джордан – это правда, только правда и ничего, кроме правды. И да поможет нам Бог!»