В 1981 г., когда свежеиспеченный первокурсник Майкл Джордан появился в университетском студгородке, Дин Смит пребывал в зените своей славы. Его тренерская программа считалась лучшей в стране и служила образцовым учебным пособием по баскетболу. И это еще при том, что руководимая им студенческая команда пока еще не выигрывала национальный чемпионат. Боб Райан, старейшина журналистского корпуса, освещавшего события в НБА, заметил однажды, что Смиту больше хлопот доставлял выбор игроков, а не их вербовка. Он имел в виду, что программа, созданная Смитом, была столь насыщенной и динамичной, что он мог позволить себе роскошь выбирать тех игроков, которые были ему нужны и соответствовали критериям его концепции баскетбола, а не просто талантливых ребят, которые могли бы и не вписаться в его программу, не выдержать ее чрезвычайно строгих требований. Такое замечание маститого журналиста польстило бы любому тренеру (впрочем, это была не столько лесть, сколько чистая правда), но Дин Смит, прочитав эти строки, пришел почему-то в ярость.
Специалистов, приезжавших в «Каролину» познакомиться с ее тренером и игроками, удивляло многое. Например, удивительно спокойная атмосфера, в которой проходили тренировки. Почти полную тишину нарушали лишь звенящие отскоки мяча и крики «Эй, новичок!», адресуемые первокурсникам, которые возвращали на площадку мяч, вышедший из игры. Порой слышался короткий свисток, означавший конец одного упражнения и начало другого. Раздавалось также тяжелое дыхание игрока, на пределе сил добиравшегося до финиша, – Смит, требовавший от своих воспитанников прекрасной физической формы, гонял их без устали. Что еще удивляло визитеров, так это продуманная до мельчайших деталей организация тренировочного процесса. График занятий вывешивался каждое утро, и все было расписано буквально но минутам. Рик Карлайл, игравший в свое время против «Каролины» за команду из Вирджинии и ставший позднее помощником тренера профессионального клуба, был приглашен в Чепел-Хилл ознакомиться с программой Смита. Многое для него стало настоящим откровением. И то, что на тренировках не пропадало даром ни одной секунды. И то, что за боковой линией площадки постоянно находился кто-то из менеджеров, сигнализирующий на пальцах, сколько минут отведено на каждое упражнение. Задумавшись, почему каролинцы столь спокойны и собранны в каждом, даже самом ответственном официальном матче, Рик сразу же нашел ответ: в спортзале постоянно отрабатывались все игровые ситуации. Например, такая. До конца встречи остается 4 минуты, а «Каролина» проигрывает 6 очков. Что делать? Дин Смит предлагает свой вариант, как всегда беспроигрышный. Да, подумал Карлайл, «Каролину» не застанешь врасплох. У нее на все есть ответные ходы.
Никому, конечно, не разрешалось опаздывать на тренировки. Не допускалось ничего, что могло бы хоть в малейшей степени повредить команде. Когда каролинцы отправлялись на выездной матч, игроки должны были быть безупречно одеты и, естественно, ни в коем случае не опаздывать. Ребята заранее сверяли часы по «точному времени Гатриджа», в честь Билла Гатриджа, старшего помощника Дина Смита, который часто сопровождал команду в ее турне.
Когда Джордан учился на первом курсе, произошел такой характерный эпизод. Автобус, везший команду на соревнования, отправлялся в точно назначенное время. Водитель уже завел мотор, когда поблизости затормозил автомобиль, за рулем которого восседал Джеймс Уорси, звезда команды. Перед ним зажегся красный свет, и поравняться с автобусом Уорси уже не мог. Ждать его не стали, и Джеймс ехал следом, с ужасом представляя, какая выволочка его ждет.
Или другой случай. Три игрока стартовой пятерки опоздали на три минуты на предматчевый ланч: задержались в парикмахерской и все свалили, конечно, на нерасторопного парикмахера. Их тут же вывели из стартового состава, позволив, правда, поиграть в первой четверти – но, как бы в издевку, ровно три минуты.
Дин Смит предпочитал сам отвечать за все и сам всем занимался. Он не любил сюрпризов, поэтому дела в команде шли под его постоянным контролем. Он создал строгую иерархическую систему – каждый терпеливо дожидался, когда придет его очередь подняться на следующую ступеньку. Например, тренер, принимая решение, в каком отеле остановится команда или в каком ресторане она будет обедать, советовался со студентами последнего курса, а первокурсники стояли где-то у подножия иерархической лестницы, даже ниже менеджеров. Когда мяч выходил из игры, кто-нибудь кричал: «Новичок!», и за мячом бросался первокурсник, а не менеджер. Даже перерывы между тренировками проходили по строгой схеме. Сначала отдыхали три минуты, утоляя жажду, четверокурсники. Через полминуты их сменяли третьекурсники. Потом через минуту спешили на водопой второкурсники, и уже когда до окончания перерыва оставалась минута, тренер, будто спохватившись, разрешал попить колы первокурсникам.
Вообще все подчинялось концепции командной игры и строжайшей игровой дисциплине – импровизация, бахвальство индивидуальным мастерством и прочее «вольнодумство» всячески пресекались. Люди, хорошо знавшие Дина Смита, были уверены, что он скорее согласится проиграть матч, чем предоставить игрокам полную свободу действий. Смит сознательно шел бы на такие жертвы, поскольку считал, что в многолетней марафонской гонке победит только сплоченная команда, а не созвездие ярких индивидуальностей. Он также полагал, что привычка к дисциплине и полной самоотдаче, неприятие эгоизма с годами сослужат его игрокам хорошую службу. Открытое проявление эмоций не поощрялось. Если игрок допускал технический фол, на следующей тренировке он тихо сидел на скамейке запасных, потягивая кока-колу, а его товарищи наматывали лишние сотни метров, искупая тем самым его прегрешения.
С годами некоторые университетские игроки уходили в профессиональный спорт, но старая школа сказывалась: мало кто из них допускал технические фолы.
Программа «Каролины» преследовала одновременно несколько целей. Она требовала уважения к команде и ее руководителям, уважения к самой игре и к сопернику. Питомцы Смита никогда не допускали бестактности по отношению к противникам. Однажды, когда «Каролина» играла со слабой командой технического университета Джорджии и вела в счете с перевесом в 17 очков, Джимми Блэк и Джеймс Уорси позволили себе устроить небольшое шоу. Блэк дал Уорси скрытый пас из-за спины, а тот забил мяч сверху. Разъяренный Смит тут же отправил обоих на скамейку запасных. «Никогда не делайте этого, – сказал он. – Понравилась бы вам такая показуха со стороны соперников, если бы вы проигрывали 17 очков?»
В системе, созданной Смитом, была своя этика, цементирующая команду, что в нынешнем американском спорте можно считать редкостью. А в конце 70-х гг. учебная программа этого выдающегося тренера стала лучшей в стране, потеснив аналогичную программу, разработанную в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса. Команда калифорнийцев к тому времени распалась. Сменявшие друг друга тренеры быстро ее покидали. К 80-м гг. от клуба остался лишь призрак былой славы, что, естественно, только укрепило позиции «Каролины».
Программа Дина Смита, казалось, была создана для той эры в истории баскетбола, когда авторитет тренера еще не испытывал давления со стороны материальных приоритетов. Это уже потом молодые талантливые игроки, не успев поступить в колледж, стали уходить в профессионалы, и их первый трехгодичный контракт заменял им три года учебы. Правда, к концу тренерской карьеры Смита новые веяния уже наблюдались. Лучшие из его воспитанников – Рашид Уоллес и Джерри Стэкхауз – задержались в студенческой команде ненадолго. И сделали ошибку: они ушли в профессиональный спорт менее подготовленными, чем их предшественники – Уорси, Джордан и Перкинс.
Спокойный, уравновешенный, даже замкнутый, Дин Смит был прямой противоположностью своего шумного предшественника на посту тренера «Каролины» Фрэнка Макгвайра – человека необычайно талантливого и наделенного истинно ирландским шармом. Смит, строго относившийся к себе, сознавал, что ему недостает харизмы. В отличие от многих других тренеров, он, казалось, лишен был всяких эмоций, находясь постоянно в одном и том же спокойном настроении. Коллеги за глаза подтрунивали над ним: странный тип – никакого эмоционального запала. Будь то проходной матч в начале сезона или решающая встреча в финальной серии – на лице Смита сохранялось ледяное безразличие. За это, кстати, игроки его любили. Он не трепал им нервы, а его спокойствие вселяло в них уверенность в победе.
Первые годы, проведенные в Северной Каролине, складывались для Смита нелегко. Во-первых, он был здесь чужак, приехавший из Канзаса и не имевший никаких корней в штате, где родственные и близкие связи всегда ценились. Во-вторых, будучи человеком скромным и скрытным, он чувствовал себя некомфортно в спортивной среде, где нравы не отличались особой строгостью и все поддерживали друг с другом приятельские отношения. Вместе с тем Смит был достаточно амбициозен и честолюбив. Энергия в нем кипела, хотя и оставалась невидимой.
В своей работе Смит не оставлял места случайностям и четко представлял, что хорошо и что плохо. Причем это касалось не только баскетбола, хотя баскетбол был для него своего рода религией.
Поначалу у Смита возникли трудности с набором игроков: его предшественник Макгвайр кое в чем здесь напортачил. Первые команды нового тренера особых успехов не добивались, хотя в его распоряжении были и звезды, например Билли Каннингхем, один из лучших университетских игроков того времени. Кстати, однажды он отличился тем, что, рассердившись на Смита, выскочил на ходу из клубного автобуса и сорвал портрет тренера, висевший в университете. Так вот, Билли всегда интересовался, добьется ли Смит успехов лет так через двадцать пять. В таланте тренера он не сомневался. Дело было в другом. Стремление к победам скорым и любой ценой – могло помешать Смиту в его кропотливой работе по созданию стройной и динамичной программы, плоды которой можно будет пожинать не сегодня и не завтра, а с течением времени.
С самого начала Смит приучал игроков и своих помощников к мысли, что в команде не должно существовать такого понятия, как «звезды». К самому слабому игроку он относился точно так же, как и к самому одаренному, причем не только в спортзале, но и за его пределами. Тем выпускникам университета, чья баскетбольная карьера не сложилась, Смит c рвением помогал устроиться в жизни. Естественно, он заботился и о тех, на кого уже в их студенческие годы положили глаз менеджеры НБА.
Билли Каннингхем, входивший в студенческую сборную США, считал, что Смит гораздо более строг к нему, чем к середнячкам. Тренер постоянно отпускал в его адрес саркастические замечания: то он слишком часто бросает по кольцу, то торопится с броском, то «пропаливается» в защите. Смысл его замечаний был ясен: как бы хорошо ты ни играл, любимчиком тренера все равно не станешь. Скорее – наоборот: кому больше дано, с того и спрос больший. Отношение тренера к игрокам не зависело от того, кто сколько очков приносил команде, и студенты по достоинству оценили справедливость и порядочность Смита. И талантливые ребята, и середнячки в глубине души понимали: пусть он лучше гоняет всех их до седьмого пота, чем делает кому-то поблажки.
По мере того как программа Дина Смита осуществлялась все более успешно, он становился самой знаменитой личностью в университете Северной Каролины. По мнению его друзей, слава тяготила его. Кроме того, он считал ненормальной ситуацию, когда баскетбольный тренер становится популярней и влиятельней маститых ученых и даже самого президента университета. Его, в частности, раздражало, что новой баскетбольной арене присвоили его имя (сооружение назвали «Центр Дина Смита», а в обиходе его называли «Купол Дина»). Все же с этим фактом он смирился, решив, что университетской администрации виднее. Помимо прочего, его убедили в том, что его имя обеспечит больший приток абитуриентов.
Хорошо зная себе цену, Смит продолжал оставаться самим собой, не меняя свой скромный облик и ровное, тактичное поведение. Он не собирался строить из себя того же Лефти Дризелла, слывшего блестящим «вербовщиком». Лефти обладал бурным темпераментом, всегда излучал жизнерадостность и походил в чем-то на маклера давно ушедшей эпохи. А спокойный и сдержанный Смит скорее напоминал приходского священника, ярого приверженца церковных и мирских добродетелей, который каким-то странным образом стал заодно столь же ярым приверженцем баскетбола.
Кстати, религия занимала в жизни Смита важное место. Многие годы он курил, но стеснялся своей привычки и курил украдкой от всех, как тинейджер, пытающийся обмануть родителей. Иногда он и выпивал, но тоже украдкой. Поскольку Смит держался с людьми формально, без фамильярности, он легче находил общий язык не со студентами, а с их родителями. Отсутствие харизмы шло ему как раз на пользу: солидный, сдержанный человек легко доказывал отцам и матерям его игроков свою правоту в решении тех или иных проблем. Тем более что его жизненные принципы и нравственные ценности в основном совпадали с принципами и ценностями старшего поколения американцев.
Но главное, конечно, заключалось не в его словах, а делах. Баскетбольная программа стала смыслом его жизни, и чем дольше занимался он ее реализацией, тем большую притягательную силу она обретала.
Деяния Смита, удачная карьера его бывших игроков, их бесконечное уважение к нему – все это говорило само за себя и позволяло ему набирать новых талантливых подопечных без особых проблем. С их родителями, как уже говорилось, проблем тоже не возникало. Особенно теплые отношения складывались у него с людьми богобоязненными, придерживающимися старых традиций, такими как родители Джеймса Уорси и Майкла Джордана, которые строго воспитывали своих детей, ценили тяжелый ежедневный труд и не слишком доверяли тренерам, сулившим их чадам легкую и короткую дорогу к успеху.
Дин Смит никогда ничего не сулил. Авторы других программ обещали абитуриентам университетов и колледжей деньги, автомобили и, главное, места в стартовых пятерках. Все эти блага якобы ждали их уже на первом курсе. Порой ученики выпускных классов средних школ, приехав на предварительную вербовку в студенческие лагеря, с удивлением разглядывали фото, на которых они, еще в школьной спортивной форме, уже красовались в составе стартовых пятерок. У Смита подход был противоположный: мы не обещаем вам, сколько минут вы будете играть в официальных матчах, но в принципе играть сможете. Мы по мере сил поможем вам стать классным баскетболистом, и, кроме того, вы получите хорошее образование. Вам понравятся и наша программа, и ваши товарищи по команде. Смысл был таков: старайся, и получишь шанс выступать за «Каролину». Не наберешься терпения – тебя отсеят. Такой подход хорошо срабатывал. Школьный тренер Мича Капчака предупредил своего ученика, чтобы он не слишком верил обещаниям тренеров колледжей. «Если они будут сулить тебе златые горы, подумай хорошенько, не обещали ли они того же самого другим ребятам», – говорил он. И вот Капчак поехал в один колледж на предварительный просмотр и на собеседование. Вместе с ним ожидали своей очереди у двери офиса тренера еще два высокорослых парня. Мича вызвали последним. Тренер сообщил ему, что уже на первом курсе он станет центровым в стартовой пятерке. Парень, разумеется, был счастлив, но, вернувшись домой, призадумался: а что же тогда тренер пообещал тем двум?
На протяжении 60-80-х гг. цены контрактов баскетболистов неуклонно росли. Росли соответственно и выплаты авторам эффективных тренировочных программ. Однако Смит не изменил своим принципам. В то время как многие его более молодые коллеги старались в первую очередь «продать» не столько свои программы, сколько самих себя, Дин такую ошибку никогда не совершал. Если он и ценил что-то, так это свою программу и свой университет – блестящую баскетбольную программу, созданную в престижном американском университете. Ее особенность состояла, среди прочего, еще и в том, что даже те выпускники, которые не связывали свое будущее с профессиональным спортом, покидали стены университета хорошо подготовленными для дальнейшей жизни и имели широкий выбор места под солнцем.
При наборе новичков Смит не действовал единолично – он часто прибегал к помощи студентов, чьи спортивные успехи доказывали преимущества его программы. Игроки из средних школ уже знали имена этих парней и надеялись пойти по их стопам. Старшие как бы говорили младшим: «Наш клуб – особый. Мы все – друзья. Приходите к нам, и вы станете членами необычного братства. Вам оно придется по душе, и мы вас полюбим».
Такая традиция была неизменной. В Чепел-Хилл прошлое не только продолжало жить и обогащаться – оно также открывало дверь в будущее. Ощущение славного прошлого, незримое присутствие прославленных команд и великих игроков, начинавших карьеру в Чепел-Хилл и ставших впоследствии звездами профессионального баскетбола, создавали атмосферу мистического чуда. Мечта превращалась в реальность.
В «Каролине» новобранцами занимались не только тренеры и студенты, но и выпускники университета, успешно начавшие карьеру в профессиональном баскетболе. Свою миссию они часто выполняли просто по телефону, рассказывая школьникам, что и как происходит в Чепел-Хилл. Нетрудно представить, с каким восторгом делились с друзьями старшеклассники о своих впечатлениях после этих разговоров. Еще бы – никому не известному молокососу позвонил сам Джеймс Уорси или Майкл Джордан и агитировал его непременно ехать в Чепел-Хилл. Но дело было даже не столько в уговорах, сколько в товарищеской атмосфере, сложившейся в студенческих командах. В своих дружеских беседах студенты-игроки часто вспоминали неофициальные импровизированные матчи в летнем спортлагере, где вместе с ними резвились знаменитые выпускники университета Фил Форд, Уолтер Дэвис, Мич Капчак, Майк О'Корен, а позже Джеймс Уорси, Сэм Перкинс и конечно же Майкл Джордан. Да, это было нечто!
Порядки, заведенные в университете Северной Каролины, разительно отличались от рутины, принятой в других высших учебных заведениях США, где новичков вербовали только тренеры и их помощники и предоставлять инициативу студентам-игрокам побаивались. В большинстве университетов и колледжей с новичками не слишком церемонились и этическим тонкостям особого внимания не уделяли. Поэтому тренеры побаивались доверять студентам вести с абитуриентами разговоры с глазу на глаз: а вдруг третьекурсник ляпнет что-нибудь? Например, такое: «Тут тебе многого наобещают, но ты уши не развешивай. Приедешь в университет – сам поймешь, что тебя взяли на понт».
Еще одна особенность. В большинстве вузов, где тренерам удалось добиться определенных успехов на ниве баскетбола или американского футбола, атмосферу преданности своему клубу создавали выпускники и студенческая масса в целом. В «Каролине» же эта атмосфера была заслугой именно игроков студенческих команд.
Ни в одном вузе США не поддерживалась так бережно связь поколений, как в университете Северной Каролины в Чепел-Хилл. Вот пример. Отыграв свой первый сезон за «Вашингтон Буллетс» («Вашингтонские пули»), Мич Капчак заехал летом в Чепел-Хилл. Здесь ему представили долговязого 15-летнего паренька. «Мич, иди сюда, – сказал Рой Уильямс. – Хочу тебя познакомить с Джеймсом Уорси. Надеемся он станет у нас настоящей звездой». В другой раз, уже через несколько лет, когда Капчак прилетел из Лос-Анджелеса в Новый Орлеан посмотреть матч «Каролины» с командой Джорджтаунского университета, в холле отеля Билл Гатридж подвел к нему худощавого юношу и, обращаясь к тому, сказал: «Майкл, хочу познакомить тебя с великим игроком нашей былой команды Мичем Капчаком». Первокурсник Майкл Джордан был, конечно, польщен таким знакомством.
. В Чепел-Хилл существовало множество писаных и неписаных правил. Программа Смита требовала от спортсменов терпения и самопожертвования. Ребятам приходилось нелегко, но мало кто из них расставался с баскетболом. Почти все игроки принимали программу тренера безоговорочно, понимая ее цель: строгие правила существуют для того, чтобы ты стал классным баскетболистом и настоящим человеком, а не для того, чтобы принести Дину Смиту славу, деньги и тренерский пост в НБА. В очередь к Смиту стояли даже старшекурсники, уже вполне сложившиеся игроки. Что уж говорить о первокурсниках? Вряд ли нашелся бы выскочка, заявивший, что программа его не устраивает. Ведь за нее руками и ногами голосовали старшие товарищи.
Школа Дина Смита была своеобразным университетом в университете, где существовала своя система уроков, в большей степени касавшихся жизни вообще, нежели чем баскетбола в частности. Они основывались на старомодных, строгих постулатах, вступавших в противоречие с материальными приоритетами современного американского спорта и общества потребления, где за деньги предполагалось купить все – даже верность и преданность.
В «Каролине» соблюдались этические нормы прошлого. Чем больше ты жертвуешь ради общей цели, чем весомей твой вклад в общее дело, тем лучше для команды. То, что дается легко, ценности не имеет. С 1997 г. команда переименована в «Вашингтон Уизардс» («Вашингтонские волшебники»). Все, что ты делаешь на баскетбольной площадке, ты делаешь в четком взаимопонимании с товарищами по команде и ради них. Больше думай о других, нежели о своих индивидуальных показателях. Это тебе пойдет только на пользу.
Покидая университет Северной Каролины, игроки с грустью вспоминали своего тренера, который при всей своей кажущейся недоступности сыграл столь важную роль в их жизни и в жизни их друзей.
Когда тренер расставался со своими воспитанниками, ореол недоступности с него спадал, и он воспринимался ребятами просто как друг, а не как строгий учитель. Выпускники понимали, что все эти голы
Дин Смит ценил каждого из них как личность, а не как спортсмена. Он готовил их к предстоящей жизни, а не к карьере в НБА.
«Мне кажется, Дин Смит зачитывал каждому из нас список заданий на будущее, – говорил Джеймс Уорси, – и баскетбол стоял в самом конце этого списка. Он готовил нас к жизни, и это главное. Учил нас, как быть терпеливым и спокойно ждать своей очереди, как вести себя с окружающими, как уважать партнеров по команде и саму эту прекрасную игру- баскетбол».
Смит не забывал выпускников университета. Он помогал им делать карьеру, причем больше старался ради тех, кто особо не блистал. Не случайно менеджеры профессионального баскетбола настороженно относились к рекомендациям, которые Смит давал своим бывшим питомцам: они понимали, что Смит расхвалит даже среднего игрока, если тот был в свое время верен его программе и клубу.
Как только американские баскетболисты стали выступать за европейские клубы, итальянские менеджеры начали осаждать Дина Смита в надежде заполучить Билли Каннингхема, который, по общему мнению, должен был в будущем стать суперзвездой НБА. Однако Смит предложил им другую кандидатуру. «Тот, кто вам действительно нужен, – это Дуг Мо», – сказал он. В итоге Дуг очутился в Италии и два года успешно там играл. Однако, вернувшись в Штаты, он оказался на мели. К тому же, досрочно покинув в свое время колледж, он не удосужился получить ученую степень. Дин Смит настаивал, чтобы он закончил образование, но Дуг не слушал его. Однажды Смит позвонил ему: «Слушай, сегодня в два часа у тебя собеседование в Илон-колледже (небольшой колледж в Северной Каролине). Надень пиджак и повяжи галстук». На сей раз Мо послушался Смита и стал помощником тренера в этом колледже, а потом и окончил его.
Дин Смит тщательно следил за тем, чтобы его подопечные исправно посещали занятия в университете, а также ходили в церковь. Исключение делалось для тех, чьи родители письменно извещали тренера о том, что их сын никогда церковь (по тем или иным причинам) не посещал. Дин Смит преподавал своим ученикам бесчисленное множество уроков, не имевших никакого отношения к баскетболу. Учил их, например, как разговаривать с репортерами, как смотреть им в глаза и как заранее обдумывать ответы на каверзные вопросы. Учил и хорошим манерам – вплоть до того, как вести себя в ресторане («Если к твоему столику направляется женщина, ты тут же должен учтиво встать»).
Программа Смита, ставившая конечной целью высшие человеческие ценности, не имела себе равных в студенческом баскетболе. Смит был для его питомцев Тренером с большой буквы. Даже те его бывшие ученики, которым стукнуло по 30, а то и по 40, в решающие моменты своей жизни всегда с ним советовались. Нередко случалось и так, что в серии «плей-офф» на первенство НБА встречались два клуба, где в обоих играли воспитанники Смита. Так вот, перед самым матчем все эти игроки, забыв, что они непримиримые соперники, дружно собирались у боковой линии и взахлеб, перебивая друг друга, делились воспоминаниями о любимом тренере.
Вот красноречивый пример «каролинского братства». Как-то раз Джордж Карл, тренер «Сиэтл Суперсоникс» («Сверхзвуковые из Сиэтла»), беседовал с Мичем Капчаком, помощником генерального менеджера «Лейкерс». Им предстояло ехать в Нью-Йорк на ответственный матч. Их клубы, представлявшие Западное побережье США, извечно соперничали друг с другом. Однако и Карл, и Капчак выступали в свое время за «Каролину». Карл – в 1973 г., а Копчак – в 1976 г. И, конечно же, несмотря на занятость и предматчевую нервозность, они договорились, что по дороге в Нью-Йорк обязательно заедут в Чепел-Хилл, чтобы повидать Дина Смита и заодно посмотреть, как их родная команда сыграет с университетом Дюка. Так они и сделали.
Еще пример. В семье бывшего игрока «Каролины» Скотта Уильямса произошла страшная трагедия: его отец убил его мать, а затем покончил с собой. Весь клуб воспринял это известие как личное горе. На похоронах матери Скотта в Лос-Анджелесе один из администраторов НБА увидел – кроме, разумеется, Дина Смита – еще и Мича Капчака и Джеймса Уорси, игроков, выступавших за университет в Чепел-Хилл задолго до Уильямса. «Я не знал, что вы знакомы со Скоттом», – с удивлением сказал он Капчаку.
«Разве это важно, знаком – не знаком? Он – один из нас», – ответил тот.
Любопытную мысль высказал еще один питомец «Каролины» Донни Уолш, возглавивший в 1998 г. профессиональный клуб «Индиана Пейсерс» («Иноходцы из Индианы»). Он утверждал, что, если кто-то из бывших воспитанников Дина Смита возьмется за создание собственной тренировочной программы, он совершит большую ошибку. Уолш рассуждал следующим образом. Смит занимал в жизни своих учеников столь важное место, что они привыкли беспрекословно слушать его и воспринимать его слова, как цитаты из Евангелия. Но если кто-то. вдохновленный примером учителя, вздумает изобретать на ниве баскетбола велосипед, успех Смита он не повторит, поскольку у него здесь совсем другие интересы. Смит прежде всего заботился о судьбах своих подопечных, а честолюбивые подопечные, став взрослыми, мечтают внести свой вклад в развитие баскетбола и тем прославиться. Как видите, это не одно и то же.
Ларри Браун, тоже из «Каролины», всегда почитавший Дина Смита, сам стал со временем тренером и как-то взял в свой профессиональный клуб нескольких воспитанников своего учителя. Тот, конечно, обрадовался, но, когда Ларри отчислил этих парней из команды, пришел в ярость. Ему казалось, что отчислили не их, а его – так близко к сердцу воспринимал он неудачи своих учеников.
«В Северной Каролине – настоящий культ Дина Смита. Вообще-то я не люблю, когда кого-то превращают в Бога, но в данном случае разделяю общее мнение», – говорил Чак Дэли, бывший в свое время тренером известного профессионального клуба, а потом и знаменитой «Дрим Тим». Кстати, в отличие от большинства чужаков, его допускали на турниры гольф-клуба «Каролины», проходившие под патронажем Дина Смита каждое лето в Пайнхерсте. А вот мнение бывшего тренера НБА Кевина Лафери, который большую часть своей карьеры посвятил работе в слабых клубах, хотя, как и Дэли, тоже был принят в гольф-клуб «Каролины»: «Я никогда не был поклонником «Каролины». Я всегда симпатизирую побежденным и знаю, что такое работать со средней командой. Но после встречи с Дином Смитом я понял одну вещь: может, я и не стану делать из него икону, поскольку в его команде переизбыток талантов, но никогда ни в чем не упрекну его. Я был просто поражен, как преданны ему, как уважают его, – нет, не восторженные юнцы, а солидные люди. И их чувства абсолютно искренни».
Не все в мире баскетбола безоговорочно восхищались Дином Смитом. Были у него и соперники, и завистники, и недоброжелатели. Одни считали, что под благочестивой маской он скрывает свою агрессивную сущность, без которой в спорте не выживешь. Другим казалось, что Смит постоянно подчеркивает свои твердые нравственные устои: он, мол, в отличие от коллег бескорыстен, не гонится за материальными благами. Послушать его – получается, что профессия баскетбольного тренера благородней и гуманней, чем профессия адвоката. Да и ханжа он: утверждает, что только любительский, студенческий баскетбол – чистый спорт, а баскетбол профессиональный – грязные деньги. А в студенческом баскетболе законодатель нравственности конечно же его «Каролина «.
Некоторые полагали, что Смит, умело манипулируя прессой, намеренно создал для себя имидж праведника. Было и такое мнение: Смит постоянно корчит из себя неудачника, а из своих парней – мальчиков для битья. Как говорил Лефти Дризел: «Дин Смит, наверное, единственный тренер в истории баскетбола, чей клуб выиграл 700 матчей, но при этом в каждой игре был, судя по его комментариям, явно слабее соперников». Майк Крыжевски, тренер команды университета Дюка (тоже в Северной Каролине), создавший свою баскетбольную программу, весьма, кстати, эффективную и в известной степени конкурирующую с программой Смита, заметил, что если бы он стал Президентом США, то назначил бы Смита на должность директора ЦРУ. «Дин – самый хитрый из всех типов, которых я перевидал в жизни» – так объяснил он прихоть своей фантазии.
По мнению Майкла Уилбона, Дин Смит пользовался популярностью, уважением и любовью больше среди черных американцев, чем среди белых, которые, кстати, этого понять не могли. Уилбон вспоминал, как в марте 1982 г. многие афроамериканцы были поставлены перед дилеммой – за кого болеть? А произошло вот что. В матче студенческого чемпионата встретились команды Джорджтаунского университета (Вашингтон) и университета Северной Каролины. Столичный клуб тренировал Джон Томпсон – афроамериканец. Разумеется, для черных болельщиков он был своим – братом по крови. Но и к Дину Смиту чернокожие любители баскетбола относились с симпатией – хотя бы как к приятному человеку. Вот такое раздвоение.
Смит, между прочим, объединил в своей программе представителей обеих рас гораздо раньше, чем сделали это тренеры других студенческих команд американского Юга. Причем объединение проводил в своем стиле – тактично, без нажима. А в начале своей карьеры, когда у него самого с работой не ладилось, а расовые предрассудки в Северной Каролине были еще очень живучи, Смит стал одним из тех, по чьему требованию с входной двери популярного ресторана в центре Чепел-Хилл сняли позорную вывеску «Только для белых».
В 1961 г. Смит пытался привлечь в свою команду талантливого чернокожего игрока Лу Хадсона, но учебная программа университета оказалась для парня слишком сложной. Он уехал в Миннесоту и вскоре сделал блестящую карьеру профессионального баскетболиста. Смит не успокоился и наконец-то сломал расовый барьер (в своих, разумеется, масштабах): в 1966 г. он взял к себе Чарли Скотта. С ним он обращался с большим тактом, а надо учесть, что в те годы чернокожий парень, играющий за «Каролину», почти всем казался в диковинку. Смит же ввел Скотта в свой клан без тени колебаний. Как только Чарли в первый раз появился в Чепел-Хилл, Смит пошел с ним вместе в церковь, где собирались только белые прихожане. Чарли изумился: он был уверен, что его ведут в негритянскую церковь. Позднее, когда Скотт уже играл за «Каролину», во время одного из матчей кто-то из болельщиков команды соперников выкрикнул в его адрес оскорбительный возглас. Всегда сдержанный Смит в ярости бросился на трибуну. Два помощника тренера с трудом удержали своего босса.
По мере борьбы черной Америки за равноправие многие тренеры поддерживали и проводили этот процесс, но большинство из них оставались в душе расистами. И только Смит делал это от всего сердца. Прошли годы, и Скотт назвал своего второго сына Дином – в честь своего университетского тренера. Точно так же относились к Смиту чернокожие баскетболисты следующих поколений и их родители. Вот что говорил Джеймс Уорси: «Мой отец восхищался Дином Смитом еще до того, как тренер пришел к нам в гости. Отец окончил всего 8 классов, но он регулярно читал газеты, смотрел по телевизору все передачи Уолтера Кронкайта (известный политический телеобозреватель), разбирался в том, что происходит на свете, и, конечно, знал, что Дин Смит всегда поддерживал черных. Знал и то, что он сделал для Чарли Скотта, – не просто научил его играть, а вложил в него душу. Поэтому отец хотел, чтобы и я тренировался у Смита. Простые парни, вроде меня или Чарли Скотта, были ему дороже денег которые ему предлагали другие университеты».
Теперь о том, как складывалась типичная карьера юного баскетболиста, приглашенного в «Каролину». В течение почти всего первого курса он сидел на скамейке запасных, находя утешение в тренировочных играх и в помощи со стороны старших товарищей. Иногда его все же заявляли на ответственные матчи, но больше для того, чтобы поддержать его морально. На втором курсе ему позволялось – если, конечно, он оправдывал ожидания тренеров – поиграть в официальном матче минут семь-восемь. Перейдя на третий курс, он уже находился на площадке 25 минут. На четвертом, последнем курсе он уже считался мэтром, с которым советовался сам тренер.
В системе, созданной в Чепел-Хилл, концепция командной игры перевешивала ставку на индивидуальное мастерство. В баскетбольных кругах многие вообще считали, что в «Каролине» индивидуальность нивелируется. Однако Джеймс Уорси, блестящий спортсмен и ярый приверженец каролинской школы, с таким мнением не согласен: «Цель нашей системы не в том, чтобы подавить индивидуальное мастерство, а чтобы уменьшить риск потери мяча. Мы обязаны были щедро делиться мячом, чтобы у каждого был шанс для точного броска». На практике это означало, что выдающийся игрок, который в любом другом клубе произвел бы за матч 25 бросков, в «Каролине» совершал лишь 12-15. Тот же Уорси в последнем своем сезоне в «Каролине» – а он уже значился под номером 1 в драфте НБА – совершал в среднем за матч лишь 10 бросков и приносил команде (тоже в среднем) 14,5 очка. Майкл Джордан, став профессионалом, набирал в среднем более 30 очков за игру, но в «Каролине» довольствовался 27,5.
Немудрено, что селекционеры профессиональных клубов, присматривавшиеся к игрокам «Каролины», оставались порой в неведении. Программа Смита в какой-то степени уравнивала мастерство игроков. Поэтому достоинства средних баскетболистов представали преувеличенными, а их недостатки исчезали. С другой стороны, подлинные звезды, способные в любом другом клубе приносить команде на 10-15 очков больше, выглядели на площадке не в лучшем свете.
В конце 80-х гг., когда гонорары профессиональных баскетболистов резко пошли вверх, многие талантливые игроки студенческих команд стали преждевременно покидать университеты и колледжи. Проучившись год-два, они с энтузиазмом подписывали выгодные контракты. При поступлении в вузы они, естественно, выбирали те, где в баскетбольных программах делался упор на совершенствование индивидуального мастерства. А тренеры, как сладкоголосые сирены, сулили им путь, устланный розами. Вот почему осенью 1981 г., когда Майкл Джордан прибыл в Чепел-Хилл, программа, скрупулезно создававшаяся Дином Смитом на протяжении более 20 лет, становилась в глазах многих анахронизмом. А тут еще появился Майкл – суперталантливый парень олицетворявший собой угрозу сложившейся системе командной игры. И, как ни старались Смит и его помощники сохранить эту систему, талант Майкла ее расшатывал. Джордан, правда, выполнял все наставления тренера и не «высовывался», но шила в мешке не утаишь – все видели, как фантастически взрывается он в атаке и как непробиваем в обороне. Не успел Майкл проучиться на первом курсе и полгода, как в спортивных и журналистских кругах пошли слухи о вундеркинде из «Каролины», которого нарекли будущим Джулиусом Ирвингом.
Яркий талант будущей звезды и строгая, педантичная система тренера – казалось бы, противоречие. Поэтому то, что сотворил Смит из Джордана, можно назвать чудом. Он, как всегда, не форсировал его подготовку, не нарушал ни одну из своих заповедей, но все же позволял Джордану опережать товарищей: в баскетболе наступила другая эпоха. Быстро прогрессируя, Майкл тренировался строго в рамках программы Смита, а на площадке действовал по правилам, принятым в «Каролине». Свой талант он оттачивал тяжелым ежедневным трудом. В результате он еще в университете стал абсолютно сложившимся игроком и – что тоже немаловажно – спортсменом, который привык уважать своих наставников. Не случайно, когда он перешел в профессионалы, тренеры НБА не могли нарадоваться на столь послушного и понятливого подопечного.
Слухи о таланте и неукротимом спортивном азарте Майкла начали распространяться еще до его поступления в университет. Не успели Джордана зачислить на первый курс, как он уже предупредил старшекурсников, что в играх против них будет демонстрировать свой коронный трюк – забивать мяч в корзину сверху. И это он рассказывал не кому-нибудь, а Джеймсу Уорси, Сэму Перкинсу, Джимми Блэку и Мэтту Дохерти – ребятам из университетской сборной, которая за год до этого дошла до полуфинала в чемпионате Национальной ассоциации студенческого спорта. Собеседников поначалу раздражали шапкозакидательские высказывания Майкла, но вскоре они стали воспринимать их со снисходительным добродушием. Во-первых, Майкл никому не завидовал, не был интриганом, он вел себя как наивный ребенок. Во-вторых, он подтверждал свои обещания на баскетбольной площадке. Его легкое бахвальство, как считал Базз Питерсон, было непременной составляющей его спортивной карьеры. своего рода стимулом: раз я заявляю о своих грандиозных планах, то докажу их реальность своей игрой. И он доказал это уже на тренировках перед началом первого своего сезона в студенческом баскетболе.
Уже на первом курсе Майкл мечтал войти в стартовую пятерку. Врожденный драйв и ощущение своего мастерства все время подгоняли его. Будущее для него должно было наступить сегодня.
Но осуществлению честолюбивых замыслов Майкла мешали два человека. Один – третьекурсник Джимми Брэддок, игрок-ветеран с солидным опытом. Другой – лучший друг Майкла, его сосед по комнате в общежитии Базз Питерсон, тоже мечтавший о месте в стартовой пятерке. Соперничество между друзьями развивалось интригующе. В отличие от большинства белых игроков школьных команд, которые неплохо бросали по кольцу, но, достигнув пика своей формы в 18 лет, затем сникали, Питерсон был по-настоящему разносторонним атлетом. До того как он увлекся баскетболом, его школьные тренеры в Эшвилле считали, что он со временем уйдет в профессиональный футбол и станет отличным игроком. Он обладал высокой скоростью и прекрасной координацией движений.
Когда же Базз занялся баскетболом, школьные наставники сравнивали его с игроком НБА Рексом Чепменом, быстрым и бесстрашным защитником из «Кентукки». Базз, правда, в Кентукки не поехал – он предпочел Чепел-Хилл, поскольку там как раз вакантно было место атакующего защитника. Однако здесь ему составил конкуренцию Майкл Джордан. Питерсон, как уже говорилось, обладал высокой скоростью. Когда в первый же день в Чепел-Хилл новички вместе со старшекурсниками соревновались в беге на 40 ярдов, Базз показал второй результат, уступив лишь Джеймсу Уорси, но опередив Майкла, чем тот был очень расстроен.
Поначалу они соперничали на равных. Если Майкла природа наделила уникальными атлетическими данными, то Базз как игрок был более универсален. К тому же в средней школе он прошел лучшую подготовку, тоньше понимал игру, точнее бросал по кольцу и, пожалуй, лучше знал азы игры в защите. Но Питерсон понимал, что Джордан как атлет превосходит его и то, что он вырвется вперед, – вопрос лишь времени. Майкл не только был более прыгуч и быстр в движениях (спринт здесь не показателен), но и со своими длинными ручищами и огромными ладонями был непобедим под кольцом соперников. Да и в защите, благодаря своей невероятной реакции, он действовал очень неплохо. Кроме того – и Базз это хорошо чувствовал, – у Майкла была неодолимая тяга к познанию нового. Он впитывал все наставления тренеров, как губка, и относился к тренировкам как к священнодействию.
Но главное, что не понимали поначалу ни Базз Питерсон, ни другие студенты, – это невероятный спортивный заряд Майкла, его неудержимое стремление всегда быть первым среди первых, его умение стимулировать самого себя, ставя перед собой цели, иногда и реальные, а порой и вымышленные.
Что же двигало Майклом в его соперничестве с Баззом? Прежде всего, – солидная фора Питерсона. Из игроков средних школ Базз котировался выше. У него было много наград и титулов, включая премию «Герца» и звание «Мистер Баскетбол Северной Каролины». Писем-приглашений он получал больше, и даже когда Майкл завоевал право на стипендию в Чепел-Хилл, нашлись в университете люди, с издевкой уверявшие его что в первый состав его не возьмут и ему придется лишь оставаться в тени Базза Питерсона, терпеливо надеясь на лучшие времена. «Майкл, – говорили «доброжелатели», – ты будешь вечно сидеть на скамье запасных. Базз Питерсон – игрок года, а твой предел успехи в школьной команде «Лейни». Поверь, дальше ты не пойдешь». Подобные насмешки могли бы вселить уныние в любого юного спортсмена, но Майкл был сделан из другого теста. Он воспринял издевки как выстрел на старте. Точно так же поступил он ранее, когда его не включили в сборную школы. И вот сейчас, взяв обидные слова на вооружение, он решил прыгнуть выше головы.
В итоге уже на первом курсе он вошел в стартовую пятерку. Майкл не только занял место Базза, получившего травму, но и победил в нелегкой конкуренции опытного Джимми Брэддока. Хотя тренеры считали, что в нападении Джимми сильнее, они предпочли все же Майкла, чьи действия в защите были эффективнее.
Дин Смит почти никогда не ставил первокурсников в стартовые пятерки. Как он полагал, нет ничего хорошего в том, что новичок проводит на площадке много времени, торопясь прославиться: ведь в ответственных матчах он волей-неволей наделает массу ошибок. Нет, это шло вразрез с концепцией тренера. Смит, помимо прочего, не позволял первокурсникам общаться перед началом важных матчей с прессой. Он боялся, что журналисты нанесут вред его команде. Восторженные комментарии репортеров могли бы вскружить головы необстрелянным юнцам и внушить им опасную мысль, что индивидуальность важнее коллектива. Кроме того, первокурсники еще не успели впитать в себя ту общую культуру, которая пронизывала всю программу Смита.
Исключение, сделанное для Джордана, как это ни парадоксально, соответствовало концепции Смита. В «Каролине» было принято по-настоящему зарабатывать признание, и Майкл честно его заработал. Кроме него, за всю историю «Каролины» лишь три первокурсника завоевали места в стартовой пятерке: гроза защитников Фил Форд, Джеймс Уорси, еще школьником игравший в летнем лагере Дина Смита на правах первокурсника, и Майк О'Корен.
Место в стартовой пятерке еще не повод задаваться. Поскольку задиристый Майкл любил побахвалиться перед товарищами, его поставили на место – поручили неблагодарную работу, всегда вешавшуюся на первокурсников – таскать кинопроектор, который команда брала с собой на выездные матчи. Видео тогда еще не завоевало мир, а проектор был тяжел, громоздок и неудобен для переноски. И даже сильный и ловкий Майкл, шествовавший с ним по залу аэропорта, выглядел довольно неуклюжим. Товарищи, конечно, подшучивали над ним, хотя и добродушно.
На ежедневных тренировках Дин Смит был к Джордану более требовательным, чем к остальным игрокам. Он понимал, что Майкл с его огромным потенциалом чрезвычайно честолюбив. Следовательно, если ставить ему планку повыше, он, по всем законам логики, будет стараться изо всех сил. Рой Уильямс тоже заставлял Джордана работать до седьмого пота. «Чем вы недовольны? Я тружусь, как все», – недоумевал Майкл.
«Но, Майкл, ты же сам говорил, что хочешь стать лучшим из лучших, – ответил Уильямс. – А если это так, то и работать ты должен больше всех». Наступила пауза, Джордан задумался. Наконец он сказал: «Я понял, тренер. Увидите, я буду работать, как лошадь».
Впрочем, не все зависело от тренеров: у Майкла были задатки, заложенные самой природой, например те же скоростные качества, которые в Чепел-Хилл ценились прежде всего. Все игроки занимались бегом без устали, и от всех требовалась отменная физическая подготовка. Хотя в первый день спринтерских испытаний Джордан показал лишь третий результат, он обладал необычайной стартовой скоростью. Здесь надо сказать еще вот о чем. В беговых тренировках игроки Дина Смита были разбиты на три группы – в зависимости от их роста и роли на баскетбольной площадке. Группа «В» включала высокорослых парней, которым дозволялось двигаться чуть помедленнее остальных. В группу «Б» входили крайние защитники и сравнительно невысокие форварды – иными словами, игроки среднего (по баскетбольным меркам, конечно) роста, от которых скорость хоть и требовалась, но не максимальная. А вот группу «А» составляли опорные защитники – по идее, самые быстрые игроки в команде, а также все высокорослые, но суперскоростные баскетболисты, напоминавшие незабываемого Уолтера Дэвиса. Майкл Джордан, согласно этой схеме, должен был быть включен в группу «Б», но Дин Смит сразу же определил его в группу «А», поставив тем самым перед ним сверхзадачу.
Университетским игрокам пришлось приноравливаться к своеобразному новичку. Майк, хотя и играл здорово, но был слишком о себе высокого мнения. «Он вроде маленького безвредного комарика, – вспоминал Джеймс Уорси. – Жужжит тебе в ухо, расписывает свои будущие подвиги. Ты его отгоняешь, а он снова тут как тут и пуще прежнего хвастается. Короче, доставал нас».
Может, Уорси и прав, но не было и дня, чтобы не блистал на тренировках удивительный талант Джордана. Однажды в тренировочном матче против сборной университета он поразил всех своим финтом, обыграв двух соперников, которые не только были выше его ростом, но и в скором времени вошли в студенческую сборную США. А обхитрил он все того же Джеймса Уорси и Сэма Перкинса. Этот финт, как говорил потом Уорси, вошел в арсенал баскетболистов лет через двадцать. Джордан мчался по площадке. Перкинс пытался остановить его. Майкл вел мяч левой рукой, укрывая его от Перкинса, но перед ним, как скала, возник Уорси, получивший хороший шанс прервать атаку. Майкл, грациозно изогнувшись, отрезал Уорси и забросил мяч в корзину, находясь к ней спиной и используя свой корпус как заградительный барьер.
Тренировочный матч, конечно, не был прерван, но о трюке Майкла разговоры долго не прекращались. Сам Уорси утверждал, что он никогда не видел, чтобы игрок так владел своим телом и обладал таким инстинктом, позволявшим ему принимать нужное решение в доли секунды да еще паря в воздухе. Это было удивительное сочетание атлетизма, игрового чутья и понимания ситуации. Впоследствии Уорси говорил, что уже тогда понял, каким игроком станет Майкл, которому и то время было всего 18.
«Каролина» оказалась идеальным клубом для Джордана. Он играл с талантливыми, опытными и требовательными партнерами, тренировался в рамках программы, доказавшей свою жизнеспособность много лет назад. Ему не приходилось везти воз на себе – он скромно держался в тени. Джордану, конечно, повезло: мало кому из юных талантливых игроков, которые еще не полностью сформировались физически, довелось учиться у таких тренеров, как Дин Смит, Билл Гатридж, Эдди Фоглер и Рой Уильямс.
Итак, Майкл завоевал место в стартовой пятерке, но полного равноправия еще не достиг. Как раз в том году журнал «Спортс Иллюстрейтед» попросил у Дина Смита разрешения сфотографировать его пятерку для обложки. Смит согласился, хотя и неохотно, но поставил условие: четырех парней сфотографировать можно, а вот пятый – первокурсник из Уилмингтона – пока что пусть остается за кадром. Репортеры стали упрашивать Смита не нарушать композицию и весь замысел, тем более что об этом пятом они уже наслышаны, но тренер был тверд: «Ради бога, снимайте хоть меня, хоть кого угодно, но только не новичка».
«Майкл, – позднее объяснил он Джордану, – ты еще не заслужил появления на обложке журнала, который читает вся страна. Другие уже достойны, а ты подождешь». В результате обложку «Спорте Иллюстрейтед» украсил лишь квартет – Сэм Перкинс, Джеймс Уорси, Мэтт Дохерти и Джимми Блэк. Читатели недоумевали: неужели в баскетбол стали играть четверо на четверо? Позже, когда «Каролина» выиграла национальный студенческий чемпионат, художник перерисовал для плаката обложечное фото, но с дополнением (справедливость восторжествовала!) – на рисунке появилась и счастливая физиономия Майкла Джордана. По мнению Роя Уильямса, Дин Смит умело вышел из ситуации. Признав безусловный талант юного игрока, он тут же поставил его перед очередным вызовом, а тому только того и надо было. Вызов – стихия, в которой Майкл чувствовал себя как рыба в воде. Кстати, в том году произошел такой случай. Билли Пэкер и Эл Макгвайр участвовали в телевизионной дискуссии, где обсуждалось, какая студенческая команда станет скорее всего чемпионом США. Макгвайр назвал своим фаворитом «Вичиту», Пэкер – «Каролину». «Но в «Каролину» включили первокурсника, – отстаивал свой выбор Макгвайр, – а я не слышал еще, чтобы в национальном чемпионате побеждала команда, за которую выступают первокурсники».
Первые сведения о Майкле Джордане распространялись как бы подпольно. То же самое происходило и в юные годы Джулиуса Ирвинга. Он играл в лиге АБА (ныне уже не существующей), а ее матчи редко транслировались по телевидению. Поэтому сведения об этом игроке распространялись как устные легенды, причем в роли рассказчиков выступали не очевидцы, а слышавшие что-то от знакомых болельщиков.
В 1981 г., когда Майкл приехал в Чепел-Хилл, телевидение еще не жаловало студенческий баскетбол, так что спортивная элита не имела возможности увидеть Джордана на взлете его карьеры. Известен он был лишь по рассказам, где правда соседствовала с вымыслом. Слухи распространяли тренеры, селекционеры, журналисты, ярые болельщики. Майкл Уилбон уже тогда многое знал об уникальном парне из Чепел-Хилл, но все это были лишь слухи. Реально же почти никто Джордана не видел, а если и видел, то чаще не в официальных матчах, а на тренировках или в импровизированных встречах, которые устраивали между собой местные игроки разных поколений (нечто вроде дворовых команд). Образ Майкла то выплывал из тумана, то снова растворялся в нем. Вот кто-то видел его в Роли, столице штата Северная Каролина. Подкатил к баскетбольной площадке, вылез из машины, зашнуровал кроссовки, поиграл часок, поразив всех, и снова исчез – так же таинственно, как и появился.
Многие рассказы о Майкле носили фантастический характер. Кто-то говорил, что он при росте 6 футов 1 дюйм прыгает выше тех, чей рост 6 футов 6 дюймов. Другие утверждали: нет, он вымахал под 6 футов 8 дюймов, но обращается с мячом, как Мэджик Джонсон, и проворней и техничней «малышей». Третьи добавляли свое: Майкл парит над кольцом дольше, чем делал это Джулиус Ирвинг, да еще умудряется перебрасывать при этом мяч из правой руки в левую.
Профессиональные селекционеры, которым Дин Смит иногда разрешал присутствовать на тренировках «Каролины», рассказывали, что Джордан творит на площадке чудеса, недоступные ни Перкинсу, ни Уорси. А ведь он всего лишь первокурсник, которого почти никто из воротил баскетбольного бизнеса не видел. И все же, как вспоминал Уилбон, уже тогда начались пересуды по поводу того, удержит ли Смит этого вундеркинда в своей команде или нет.
Тренеры были вполне довольны своим новым подопечным. Он не только трудился в поте лица, но и быстро и легко схватывал новое. Например, в средней школе его учили играть в обороне по-другому, чем было принято в Чепел-Хилл, и Дин Смит переучил его буквально за один день. Как считал тренер, Джордан с самого начала продемонстрировал свое желание жадно впитывать его уроки и стремиться к новым высотам. Между тем на первом курсе не все шло у него гладко. Его броски нельзя было назвать снайперскими. Зная это, опытные соперники первым делом наглухо закрывали Уорси и Перкинса, а то, что останется неприкрытым Джордан, не так уж опасно. В начале сезона 1981/82 г. в игре против «Кентукки» Майкл бросал постоянно и почти постоянно промахивался. За игрой наблюдали по телевизору некогда блиставший в «Каролине» Фил Форд и его партнер по профессиональному клубу Отис Бердсонг. «Слушай, чем этот парень заворожил великого Дина Смита?» – спросил удивленно Отис своего напарника.
В том сезоне 1981/82 г. путь к финальной серии складывался для «Каролины» нелегко. Многие полагали, что лучшей студенческой командой страны станет «Вирджиния» с ее великаном Ральфом Сэмпсоном. По итогам календарных матчей «Каролина» и «Вирджиния» набрали одинаковое количество очков, а затем встретились друг с другом. Матч проходил скучно, в его концовке Сэмпсон просто бродил под своим щитом, а «Каролина», когда до конца игры оставалось 6 минут и счет был 44:43 в ее пользу, стала откровенно тянуть время. Игроки осторожно перепасовывали мяч друг другу, не рискуя бросать по кольцу (тогда в студенческом баскетболе не было правила 30 секунд). За полминуты до финального свистка вирджинцы все же перехватили мяч, но счет так и не изменился.
В полуфинале чемпионата Национальной ассоциации студенческого спорта «Каролина» победила «Хьюстон» со счетом 68:63, хотя за техасцев играли две будущие звезды НБА – Аким (позже он стал Хакимом) Оладжьювон и Клайд Дрекслер.
В финале «Каролине» противостояла команда Джорджтаунского университета. Матч получился захватывающим. Встретились, возможно, лучшие студенческие клубы США, разные по манере игры и темпераменту. Смит и темнокожий тренер «Джорджтауна» Джон Томпсон были близкими друзьями. Оба разработали эффективные тренировочные программы, и оба строго следили, чтобы их воспитанники прилежно учились и успешно окончили университет. Правда, Томпсон имел дело с парнями, выросшими в бедных кварталах Вашингтона. У них, в отличие от их сверстников из Северной Каролины, и дорога в университет была более долгой и трудной, и будущее ждало их довольно туманное. За столичную команду выступал Патрик Юинг. Сегодня, когда стало ясно, что его карьера могла бы сложиться и удачней (Патрика подвели его нескладные руки, и, кроме того, он сменил слишком много тренеров), трудно представить его в роли грозного лидера «Джорджтауна». Уже на первом курсе он выделялся среди всех баскетболистов университета огромным ростом, мощной мускулатурой и высокой скоростью. Патрик бегал быстрее всех других гигантов и являл собой прототип идеального сегодняшнего высокорослого игрока – всесторонне развитого спортсмена, внушительные габариты которого гармонично сочетаются с великолепными атлетическими данными. Он одиноко возвышался над площадкой, вселяя ужас в соперников, особенно тех, кто был помладше и не успел еще накачать мышцы. Однако подопечные Смита не испугались. Как вспоминал Джеймс Уорси, если «Джорджтаун» физически выглядел мощнее, то «Каролина» практически не имела слабых мест, глубже понимала игру и в целом была лучше подготовлена. Конечно, могучий центровой вашингтонцев Патрик Юинг представлял собой серьезную угрозу, но и у «Каролины» был свой козырь – удачное сочетание мощи, быстроты и тонкого игрового мышления. Такое сочетание воплощал в себе, в частности, Джеймс Уорси.
Матч, как и ожидалось, удался на славу. Оборона «Джорджтауна» выглядела непробиваемой. Пятеро мощных игроков в течение 40 минут непрерывно прессинговали. С подобным прессингом могла справиться только такая слаженная, прошедшая отличную выучку команда, как «Каролина «, где каждый знал свою роль назубок. Любая другая команда сразу сложила бы оружие. Юинг с самого начала решил запугать соперников, но перестарался. Не давая каролинцам играть, он частенько нарушал правила. Блокируя первые 9 бросков по своему кольцу, он схлопотал 5 фолов. «Я вот что скажу об Юинге, – заметил в эфире после третьего его фола Брент Масбергер, комментировавший матч по телевидению, – не так уж он страшен».
К моменту, когда «Джорджаун» вел в счете 12:8, все свои очки «Каролина» набрала лишь благодаря штрафным броскам, заработанным чрезмерной настырностью Юинга. Несколько месяцев спустя Джордан и Юинг оказались вместе в Чикаго, куда их призвали в студенческую сборную США, и Майкл спросил Патрика, почему он так грязно играл. «Тренер сказал мне, что мяч ни в коем случае не должен угодить в наше кольцо», – ответил тот.
Но в целом тот матч можно считать эталоном студенческого баскетбола. Уорси был в ударе, произведя в итоге 13 удачных бросков из 17 и заработав 28 очков. Мощный, невероятно быстрый в игре с мячом и без мяча, он зачастую бросал по кольцу с ходу, ни на секунду не останавливаясь. Любой специалист, увидев его, сразу бы предрек ему блестящую карьеру в профессиональном баскетболе. Джордан не так был заметен. Он был моложе и не успел еще отточить до конца технику обращения с мячом. Только опытный профессионал мог бы понять тогда, какой игрок из него вырастет. Впрочем, две особенности его манеры были уже заметны.
Первая – его игра под щитом. В том матче Майкл выиграл 9 подборов – больше всех на площадке. Но дело не в статистике – важно, как ему это удавалось. Иногда казалось невероятным, как этот парень дотянется до абсолютно безнадежного мяча, и непонятным, откуда у него такая быстрота и прыгучесть. И вторая особенность – та энергия, с которой он вел борьбу с Юингом – «громилой» студенческого баскетбола США. За три минуты до конца встречи, ведя в счете с минимальным перевесом 59:58, «Каролина» стала неторопливо разыгрывать мяч. И вдруг Джордан, уловив еле заметную щель в плотной обороне соперников, устремился к их кольцу, ловко уворачиваясь от защитников. Когда он уже был у цели, Юинг, высоко выпрыгнув, заблокировал кольцо. Находясь в воздухе и чуть не столкнувшись с соперником, Майкл переложил мяч из правой руки в левую и перебросил его через вытянутую руку гигантского центрового. Мяч взлетел плавно и высоко. Казалось, он перелетит через щит. «Майкл запустил мяч футов на двенадцать», – сообщил Билли Пэкер, один из комментаторов матча. Сидевший на тренерской скамье Рой Уильямс был уверен, что Майкл не рассчитал силу броска и мяч опустится за щитом. Однако мяч легонько стукнулся о верхнюю кромку щита, чуть отскочил и плавно, как пушинка, проскользнул в корзину. Да, это был бросок, достойный чемпиона!
Счет стал 61:58, но «Джорджтаун» не думает сдаваться. Два точных броска – и он уже ведет 62:61. Однако мяч – у «Каролины», и за 32 секунды до конца встречи она берет тайм-аут. Смит обсуждает со своими игроками ситуацию. Он хорошо знаком с Джоном Томпсоном и знает, что тот высокого мнения о Джеймсе Уорси и, стало быть, прикажет своим подопечным наглухо его прикрыть. Делать тогда ставку на Перкинса? Нет – за ним тоже будут внимательно следить. На последних секундах ответственных матчей тренеры уровня Томпсона ставят игрокам задачу прикрывать всех звезд. Значит, надо взвалить ответственность на этого талантливого первокурсника Майкла Джордана. Он вроде бы особых опасений Томпсону не внушает – пока еще. Смит сказал игрокам, чтобы мяч в конечном счете попал к Джордану, и добавил в его адрес: «Майкл, вся надежда на тебя». Игроки выполнили задание тренера. Несколько перепасовок – и Майкл, находясь в отличной позиции, неприкрытым, получает мяч. До конца встречи – 17 секунд, и Майкл (какое-то странное совпадение) – в 17 футах от кольца соперников. К нему кидается защитник, но Майкл, успев высоко выпрыгнуть, бросает мяч в кольцо, паря в воздухе. От такого броска пришел бы в восторг самый брюзгливый тренер. «Джорджтаун» устремляется в ответную атаку, но промахивается. Финальный свисток – и Дин Смит впервые приводит свою команду к чемпионскому званию, а в легенде о Майкле Джордане появилась первая официальная строка, обретшая широкую известность. Этот матч смотрели многие баскетбольные специалисты, обычно не интересовавшиеся студенческим спортом, и они воочию увидели, как достойно проявил себя в столь решающий момент зеленый первокурсник. А главное, что такой опытный и консервативный тренер, как Дин Смит, решился рискнуть, доверив поставить ему заключительную точку в игре. Ленни Уилкенс, впоследствии тренировавший команды, против которых часто играли Майкл и его одноклубники, вспоминал, как он смотрел эту игру по телевидению и впервые увидел Майкла Джордана. «Да, – подумал Уилкенс, – этот парнишка из Северной Каролины еще преподнесет нам немало сюрпризов». И действительно, мало кто из первокурсников умел так играть.
После матча Билли Пэкер снова столкнулся в толпе с Делорис Джордан. Последний раз они беседовали примерно год назад, когда титул самого ценного игрока матча под эгидой «Макдоналдс» незаслуженно присудили Адриану Бранчу. Тогда Пэкер пытался успокоить мать Майкла. На сей раз он вернулся к этой теме. «Ну что, миссис Джордан, – сказал он, – поздравляю вас с фантастическим успехом сына. Надеюсь, о том случае можно забыть?»