Пролог

Я не мистик, но и мне иногда приходится встречаться с мистическими совпадениями. Вот одно из них. В сентябре 1990 года я привез домой трехнедельного щенка ротвейлера, которому мы дали чисто литературное имя Луис в честь главного героя первого написанного мной романа. Щенок был трогателен, походил на плюшевую игрушку, несмотря на свой младенческий возраст был бесстрашен и бесконечно кусался.

Когда щенок прижился и подрос, младшая дочь вдруг ни с того ни с сего дала ему новое имя – свое. И назвала щенка Путинька. Почему Путинька, наша шестилетняя дочь объяснила просто и убедительно – потому что имя красивое. Это второе имя тоже прижилось, ротвейлера Луиса мы ласково называли Путинькой все двенадцать лет его долгой жизни.

Так в нашем мире появился Путинька. Шел 1990 год, Владимир Путин в это время, кажется, еще служил в Германии, в нескольких сотнях километров от нашей братиславской квартиры, и, похоже, не знал, что станет президентом России. Между тем Путинька превратился в огромного пса, бесстрашие и отвага которого равнялись его силе. Луис-Путинька стал живым тотемом нашей семьи – в смутные 90-е годы в незнакомой тогда еще для нас стране это грозное для чужих существо сделало нашу жизнь более надежной и счастливой.

Потом в телевизоре появился Путин – мы шутили на эту тему. Потом Путин стал президентом, но Путинькой мы его никогда не называли. Не называем и сейчас, для нас Путинькой навсегда остался ротвейлер Луис.

 

Как жить после империи

В России снова никто не знает, что делать. Притом все что-то делают или хотя бы притворяются, что заняты делом, но что делать, никто не знает.

Казалось бы, еще совсем недавно было по-другому – знали, что надо делать, и делали. И хорошо получалось. Совершали путчи, из танков стреляли по парламенту, чем укрепляли демократию с гражданским обществом заодно, приватизировали, богатели изо всех сил и становились олигархами, искали замену пьяному Ельцину, нашли, безответно любили янки, террористов на унитазах мочить собирались. И почти замочили.

А потом как отрезало. Слова эти пишутся в ночь с 25 на 26 сентября 2004 года – отрезало совсем недавно, и русский вопрос, что делать, снова вылез в своей внушительной наготе. Большой вопрос, и встает в России довольно часто. Вот и сейчас встал – а у нас ни Ленина, ни даже Чернышевского.

И вроде бы ничего нового не случилось – заложников снова взяли, не в Москве даже. И, кажется, верхи по-прежнему хотят, чтобы у них было все, всегда и сразу – а низы по-прежнему могут и даже живут неплохо, потому что спирт начали продавать дешевле, чем газировку. Веселей низы никогда не жили. И это при том, что водка дешевая уже давно.

Во времена империи бутылка водки стоила как тридцать батонов хлеба, и еще в очереди постоять. Сегодня водка стоит как пять батонов – и продается на каждом углу. Подешевела в шесть раз по сравнению с хлебом. Или хлеб подорожал. А тут еще и спирт – говорят, технический, но стоит всего полтора батона. Зачем хлеб, если спирт есть?

С такими ценами на общечеловеческие ценности низы переживают бесконечный праздник, который всегда с собой, и когда к этому празднику добавляется еще и телевизор – причем бесплатно, то почему не жить-то?

Правда, у тех, кто не совсем низы, ощущение такое, как будто что-то сломалось, как будто вдруг стал виден конец пути – глухой тупик, сплошная стена, упершись в которую придется в лучшем случае идти назад, в худшем – ползти по залитым кровью телам соотечественников.

 

Что построили после империи

Самый короткий ответ – ничего. Ответ чуть длиннее – не построили ничего из того, ради чего империю своими собственными руками рвали на части и молодецки ухали при этом. Нет ни рынка, ни живительной конкуренции, которая поднимает качество всего, ни демократии. И совсем, абсолютно, категорически нет той самой свободы и особенно свободы слова, во имя которой ополчились на родной советский режим либеральные совки. Из-за которой якобы разгорелся этот перестроечный сыр-бор. Казалось бы, что может быть дешевле и доступнее, чем эта свобода слова? Ан нет!

Вместо нее свершилась историческая победа телевизора над всеми. Телевизором заменили все то, что не построили, хотя построить обещали. Надолго ли это, увидим, но пока заменили – все достижения мирового прогресса, якобы во имя которых ломалась империя, в России существуют сегодня только в ящике с разноцветными картинками, который тупые американцы уже десятки лет называют ящиком для идиотов. У нас ящик для идиотов стал самым главным, главнее парламента и президента – ящик победил.

Этим ящиком в России и управляют те, кто должен был бы управлять страной или хотя бы ее частью. Их власть почему-то ограничивается телевизором. И никто не возражает, все, кажется, согласны с тем, что вокальные упражнения безголосых уродов в прайм-тайме заменят населению развалившейся империи все то, чего нет.

Да, на какое-то время заменят. Но стоит задуматься над тем, что произойдет, когда телевизором вдруг начнут управлять какие-нибудь новые люди, те, кто захочет совершить очередную перестройку или путч?

То есть уже не надо никаких сложных ленинских планов – мосты, вокзалы, телеграф. Вопрос о власти удивительно упростился – хватай телевизор, и власть твоя. И раз это так, то рано или поздно телевизор кто-нибудь захватит в обход разных выборов, Дум и даже Кремля. Потому что в России к власти по-прежнему рвутся толпы энтузиастов. Попробовать власть тоже хотят, и своя головушка им ценой в копейку, а чужие головы – в дырявый грош.

Когда эти новые захватят телевизор, они обязательно устроят грандиозное шоу, очередной пир духа, и снова назовут все это, чего не построили, как-то по-новому и особенно красиво, выразительно. И в таком вот новом, выразительном виде донесут до глаз и ушей подданных. А уж до ртов подданные пусть сами себе что-нибудь донесут. Не маленькие.

И так будет повторяться до самого конца – пока в России не кончатся люди и останется только телевизор, который будет смотреть себя сам.

 

Почему развалили империю

Потому, что очень хотелось сделать янки приятное. Все остальные ответы длиннее, хуже и больше морочат голову, чем объясняют.

Янки сильные, богатые, янки наша империя не нравилась, янки попросили – и мы в лепешку расшиблись, но просьбу уважили.

Могли ли не уважить и не разваливать? Как китайцы или японцы, или даже северные корейцы, которые всех кошек и мышей вывели у себя, потому что съели?

Могли, конечно, но ведь это же думать надо было, соображать, а потом еще пришлось бы и работать. А мы по-простому – не думая и без работы. Хрясь – и берите суверенитетов каждый, сколько может. Сколько вынесет. А получилось так, как давно уже предсказал поэт Некрасов, написавший о русском народе: «Вынесет все!»

Cуверенитеты выносили один за другим из СССР, как генсеков КПСС, которых одного за другим закапывали у кремлевской стены, и довыносились до того, что ничего не осталось.

Не думали, не соображали, Ельцина на танке послушались, как когда-то Ленина на броневике.

А Ельцин стакан врезал и понес со своего танка такое – такую, батенька, бредятину, что сегодня о ней никто вспоминать не хочет. Но тогда слушали. Хоть и страшно было слушать, но слушали жадно и радостно.

Успешному блиц-кригу против самих себя есть, впрочем, приличное оправдание. Чтобы нас совсем застращать, янки фильм Голливуду заказали про звездные войны – а потом нашим генералам показали. По дружбе и по секрету.

Испугались наши генералы, задрожали: куда нам супротив такого великолепия! Да они все наши ракеты одной своей звездой голливудской накроют! Куда нам до такой большой звезды! Да мы лучше этих янки будем любить и слушаться, раз они фильмы такие страшные снимают.

А те генералы, что не испугались и оказались не готовы любить янки, вдруг с собой покончили или от инфаркта скончались. Абсолютно сами, никто, совсем никто им не помогал – причем все сразу, можно сказать, хором.

Что ж, люди были военные, перестраивались медленно, демократию понимали с трудом…

Империя развалилась, потому что в ней не оказалось внутреннего стержня, позвоночника. Стержнем Советской империи был, как стало ясно относительно недавно, товарищ Сталин. Царь, бог, господин и император в одном лице. Товарища Сталина не стало – кончилась империя. Не сразу, но кончилась.

А вот у янки не кончилась, хотя президенты там менялись чаще, чем наши генсеки. Конечно, империя янки похожа на цирк-шапито – показали фокус, как верблюды нефтью плюются, собрали деньги с оплеванной нефтью публики, и ищи меня на карте. Балаган у янки получается вместо империи. Но пока не кончается. Почему же кончилась наша?

Потому что у Советской империи не оказалось ни имперской идеи, ни имперской элиты. Все эти инструкторы международного отдела ЦК КПСС, которых направляли в Африку строить социализм в тени баобабов, ехали по имперским делам с совсем неимперской целью – на скудные суточные купить магнитофон, блузку жене и джинсы сыну. Не завоевать, не даже разбогатеть – а просто разжиться тряпками, а если надолго, то накопить на «Жигули».

А вот у янки идея была и есть – нагреть весь мир в азартной игре на деньги. Причем янки будут играть краплеными картами и каждого из игроков держать на мушке кольта. Поэтому обязательно выиграют.

Идея, правда, тоже не имперская, идея шулерская, но при этом все кричат, что янки построили свою новую империю, и это навсегда.

Советская империя после смерти Сталина стала медленно, но верно делаться похожей на то, что строят сегодня янки. То есть на попытку овладеть миром с помощью нескольких абстракций. У СССР такими абстракциями были вечные идеи марсксизма-ленинизма. У янки, если отбросить в сторону их неубедительное бормотание о свободе, в виде абстракции выступает маниакальная идея кинуть весь мир с помощью своих зеленых бумажек.

Абстракция янки оказалась жизнеспособнее. Кидали, кидают и будут кидать. А наш марксизм-ленинизм подобрали китайцы, сдобрили столыпинско-бухаринским оппортунизмом в виде призыва обогащаться и шьют себе тряпки для всего человечества. И китайцы сыты, и человечество одето.

Советская империя не успела стать империей, не научилась вести себя как империя, развалилась раньше, чем сумела сама себя понять и найти свое место в мире. Потому что в империи главное – чиновники, бюрократы. Управляющие. Не только телевизором, а всем. Они главные имперцы, они мотивированы империю защищать, хранить и лелеять.

Сталин старых наших имперцев, русских дворян с купцами, мещанами и духовным сословием, вырезал, а новых имперцев воспитать не успел. Хотя сам был императором, каких поискать. Думал как император, вел себя как император, а вот основу империи – имперских бюрократов – не развел.

Знал ли Сталин, что оставляет дело рук своих на развал? Наверное, знал, умен был и прозорлив, но человек слаб и смертен и силы его конечны.

Была ли Советская империя случайностью, капризом истории? Нет, в истории случайностей не бывает – в истории есть множество закономерностей, большая часть из которых недоступна человеческому уму.

Поэтому объясняют все всё по-разному и каждый в свою пользу. Самые полезные объяснения исторических закономерностей попадают в учебники – впрочем, как правило, ненадолго.

Попадет в учебники и мое объяснение, потому что полезное. Когда попадет – не так уж важно.

 

Объяснение Советской империи

После развала габбсбургской Австро-Венгрии империей в Европе, кроме товарища Сталина, вдохновлялись Муссолини и Гитлер – их порывы нельзя назвать капризом истории. Людям свойственно иногда отчаянно рваться к недосягаемому.

Но возникновение Советской империи на месте империи Романовых явление закономерное, на фоне которого взбунтовавшийся против солнечной итальянской судьбы Муссолини похож на Берлускони, который, не дай бог, родился бы до внедрения телевизора в массы и по этой причине остался простым электриком. Имперский бунт Муссолини действительно похож на случайность. Или закономерность еще не познанную.

Закономерны многовековые попытки супостатов развалить российское государство, в силе и процветании которого никто, кроме народов Российской империи, никогда не был заинтересован. Какая радость немцам или полякам от сильной России? Никакой – одни слезы.

Империя – наиболее логичный с точки зрения выживания образ жизни и правления для русских и других народов, живущих на таких огромных территориях и в таких тяжелых для жизни условиях. В России сегодня почему-то об этом все забыли.

Первым из русских правителей империю увидел царь Петр, увидел своими юными пытливыми глазами и завез империю в Россию вместе с табаком и картошкой, как англичане завезли когда-то в Америку толпы вшивых бродяг, потомки которых чувствуют себя сегодня вершителями судеб мира.

Петр Первый за считанные годы успел завести в России все основные атрибуты империи, причем его нововведения прижились быстро и не рассыпались в прах после смерти царя – имперотворца, несмотря на явную неспособность к правлению некоторых российских самодержцев после Петра.

У Петра на империю было меньше времени и ресурсов, чем у Сталина, но империя у Петра получилась.

Есть только один ответ на вопрос, почему Петру, человеку занятому и многостороннему, который одних зубов у своих подданных вырвал целый мешок, а стрелецких голов нарубил большую пирамиду, удалось в перерывах между войнами и смутами с поразительной легкостью завести у нас губернии, сенаты и коллегии.

Ответ таков – масса умных, хитрых и сильных русских людей сразу поняла, как выгодно стать чиновником или, как говорят сейчас, бюрократом. То есть поняла смысл империи, прелесть магического заклинания «государево слово и дело», поняла все великолепие превращения из замызганного дьячка или стряпчего в коллежского ассесора или секретаря, вершащего всё уже не во имя примитивного «кормления» пьяного боярина, у которого вотчину отберут, а самого боярина на кол посадят, а по воле государя, помазанника божьего.

Империя пришлась русским по вкусу, хотя первыми российскими имперцами стали завезенные Петром в огромном количестве иностранцы, преимущественно немцы.

Высаженная Петром на российскую почву империя привела к тому, что государство российское стремительно расползлось по карте мира. И так и осталось расползшимся.

Сегодня многие в самой России и тем более за ее пределами говорят, что это плохо, что русские так вот расползлись. Мол, мало их осталось, спиваются, вымирают, но дрожащими от перепоя и болезней руками все еще держатся за Сибирь и Дальний Восток.

А если расползаются янки, это что, хорошо? Или травоядные канадцы отхватывают пол-Америки? Или горстка английских уголовников объявляет Австралию своей?

Расползтись все мечтают. Но получается не у всех. А империя вообще случается очень редко.

Где-нибудь в средневековой Венеции было достаточно одного дожа, который одиноко бродил по затопленной площади и мечтал, когда наконец изобретут резиновые сапоги.

Не нужна была империя и на островах Океании, где сладострастные папуасы нежатся под пальмой в ожидании, когда кокос упадет прямо в руки.

А вот России без империи никак – безрадостное сегодня тому свидетельство.

Могла ли Советская империя не разваливаться и дозреть?

Конечно, могла. Сейчас, когда русские оказались в тупике, важно отделить объективные причины развала державы от субъективных и сделать это так, чтобы это объяснение подвело к ответу на вопрос, что делать.

Советская империя могла после Сталина стать настоящей империей, для этого существовали объективные предпосылки. А именно – огромный военный потенциал и огромные природные и человеческие ресурсы. Но подвели, как это всегда бывает, предпосылки субъективные. Человеческий фактор подкачал.

Советская бюрократия не стала имперской, не восприняла имперскую идею, не поняла саму себя как имперцев и тем самым не увидела своего счастья. Лидеры мнения послесталинской оттепели, пресловутые шестидесятники, вообще стремились почему-то взяться за руки и пропасть по одиночке. Если не за океан, то хотя бы в Израиль. И Россию считали не империей, а гиблым местом.

Так и получилось, что великую роль управляющих великой империи эти несостоявшиеся советские бюрократы обменяли на судьбу нищих пришельцев, вынужденных довольствоваться чужими объедками в диких, похожих на гигантские помойки американских городах. Этот позор останется на них навсегда, если Российская империя возродится, этого позора не простят им их дети и внуки.

Советская империя развалилась потому, что верхушка советской бюрократии – речь не идет о впадавших в маразм членах Политбюро, а о миллионах чиновников, партократов, номенклатурщиков – открыто предала советское государство, назвав это предательство сначала перестройкой, потом демократией. Суть этого предательства до сих пор в России не понята.

В книге «МЫ … их!» я назвал этот феномен совковым либерализмом, который сформировал подрывную, самоубийственную для империи установку на предательство и капитуляцию. Этой установкой оказались заражены миллионы тех, кто мог сохранить и укрепить империю.

Могли, но не захотели. Имели в руках все материалы и инструменты, но не захотели сохранить великое государство хотя бы в своих собственных интересах.

Жалкие, ничтожные личности.

Многолетние рассуждения либеральных совков о том, что СССР проигрывал какое-то соревнование то ли в гонке вооружений, то ли в сфере товарного производства, у все большего числа людей вызывают обоснованную злобу. Если это правда, то что тогда сказать о Китае, об Индии 70-х и 80-х годов прошлого века? Их почему-то не разорили ни звездные войны, ни даже цены на нефть. А СССР вдруг рухнул – при своих запасах нефти, газа и прочих ископаемых, при высоко развитой науке, тяжелой промышленности, космических технологиях. При четырехмилионной армии, которую зачем-то послали в дикую афганскую пустыню, вместо того чтобы послать в места культурные и богатые. В гости, на экскурсию. Может, принесли бы чего из богатых мест матушке-России наши солдатики.

При всем этом богатстве, при всей мощи и великолепии, СССР, если верить либеральным совкам, вдруг раз-два и фатально отстал?

Не надо верить, врали они и врут, сегодня врут уже в основном, чтобы самих себя утешить, снявши голову по волосам тоскуют. И угрюмо врут – мол, все равно развалилось бы. Нет, не все равно!

 

Предательство советских бюрократов

Советская бюрократия не справилась со своей миссией, пошла на поводу у чужих бюрократий чужих стран, начала служить врагам и предала. Почему? Возможно, потому, что не увидела своего будущего. Почему не увидела? Близорукая была, трусоватая, разленившаяся.

Развал СССР, начавшийся в 1985 году, не может не вызывать воспоминаний о том, как зимой 1917 года царская Россия погрузилась в омут революции и гражданской войны за пять минут до победы над немцами и австрийцами. Царю Николаю потерпеть бы чуть-чуть, его никто не собирался убивать, даже мысли такой тогда еще не было, а он отрекся от престола.

Отрекся и брат его Михаил, и так вдвоем они подписали приговор самим себе, своим детям, сотням своих близких и дальних родственников – и миллионам своих бывших подданных.

Царь Николай принял мученическую смерть, но отвественность на нем останется навсегда – царь не понял роли монарха-императора в России, растерялся и обезумел от страха.

Подобным образом отреклась от престола советская номенклатура. Если бы миллионам советских чиновников кто-то вовремя предложил вместо «пролетарии всех стран» здоровую конкретную мысль – пользуясь хорошими отношениями с арабами, завладеть всей нефтью мира, посадить Европу на свой газ, свою и общую с арабами нефть и диктовать Европе свои условия, при этом обогатить родное государство и через это обогащение обогатиться самим, – Советская империя не должна была разваливаться.

Для этого нужен был всего-навсего новый царь Петр, убедивший в свое время писарей и поддъячих стать коллежскими секретарями.

Но вместо Петра вылез сначала лысый Никита и постучал туфлей по столу, потом добродушный Леонид Ильич с выдающимися бровями. Оба насчет империи ни бум-бум. Оба из грязи в князи. Оба власть свою не завоевали. Бумажные тигры в аппаратных клетках.

Еще раз подчеркну, реальных ресурсов для реализации имперского проекта у СССР было больше, чем у любого другого государственного образования в мире. В тысячи раз больше, чем у китайцев, которых все сегодня хвалят и у которых хотят учиться. В СССР было все, не нашлось в СССР только подходящих людей.

Советская номенклатура оказалась мелкотравчатой, недоношенной, инфантильно наивной и, путь простят меня все, кто может простить, ублюдочной. И никак не достойной масштабов тех задач, которые встали перед ней после того, как СССР победил во Второй мировой войне.

Поэтому из ее массы не вышли ни новые лидеры, ни новые идеи. Кроме одной – полюбим янки и сделаем им приятное. Развалим к чертовой матери гигантскую сталинскую постройку, превратим жизнь десятков миллионов сограждан в ад – зато янки будут довольны.

 

Кто виноват в массовом предательстве советской номенклатуры

Виноватые есть, некоторых из них скоро покажут и накажут. Здесь опять есть объективная и субъективная составляющие. Объективная такова, что воспитанный Сталиным корпус номенклатуры был серьезно и искренне ориентирован на победу коммунизма во всем мире и с этой победой связывал свои представления о будущем.

Не с превращением в богатого партократа-рыночника по китайскому образцу, а с победой над мировым империализмом, который якобы исторически изжил себя и переживает затянувшуюся агонию.

Ориентация советских бюрократов на всемирную победу марксизма-ленинизма оказалась утопией – но новая идея пришла только в виде самоубийственной перестройки.

Однако тот же китайский опыт показывает, что стоит чиновнику дать возможность реального, законного, гарантированного обогащения, и он забывает о коммунистических идеалах и начинает проявлять чудеса работоспособности и изобретательности.

Советские чиновники не были бы исключением – достаточно присмотреться к сегодняшним российским олигархам, прошедшим трудный и опасный путь из райкомов комсомола к своим бронированным лимузинам и миллиардам долларов, которые, правда, у них скоро отнимут.

Советским чиновникам, однако, никто не предложил разумную альтернативу управляемых сверху реформ и продуманной на десятилетия вперед геополитики. Им враги подсунули перестройку, которая оказалась запланированным развалом государства изнутри с помощью пятой колонны. И приватизацию, конечная цель которой передать колоссальные ресурсы России в чужие руки. Передать окончательно и навсегда.

Советские бюрократы – чтобы сделать янки приятное – согласились развалить собственное государство, которое худо-бедно их кормило и давало им положение в обществе. Поэтому будет справедливо назвать их ублюдками и заклеймить раз и навсегда, как заклеймила народная память Гришку Отрепьева.

В роли пятой колонны выступили сначала Горбачев и его окружение, потом Ельцин со своей семьей и командой. Они делали янки приятное тем, что их сказочно обогащали, обогащались при этом и сами, но ценой развала того, что они не строили, что получили в наследство от товарища Сталина. На них лежит позор предательства, их справедливо заклеймят русские историки – если таковые еще останутся.

Продолжает ли путинская номенклатура играть роль пятой колонны? Вопрос большой и толстый, стоит и ждет ответа.

 

Диагноз на сегодня

Что представляет собой Россия сегодня? Это возникший на месте Советской империи конгломерат людей, народов и всевозможных образований – от субъектов федерации до мафий, банд, кланов и ЛУКОЙЛов с Газпромами, – который утратил объединящие начала.

Россия сегодня не империя, не федерация, не страна – это Вавилон за пять минут до падения башни. При этом русские остаются народом, причем все атрибуты, делающие сообщество людей народом, у русских по-прежнему выражены более ярко и мощно, чем у многих ближних и дальних соседей.

Русские сегодня это великий народ без великой страны, которая утрачена и которую этот великий народ ищет. Подавляющее большинство русских, неважно куда занесла их судьба, инстинктивно продолжают искать утраченное – свою великую страну, свое сильное государство, свой приемлемый для русской души образ жизни. Ищут, но не находят.

При этом в России усиливается тенденция к дроблению бывшей империи на все более мелкие куски.

Супостаты уже почти двадцать лет радостно кричат, что Росссия успешно дробится на части и погружается в управляемый извне хаос по плану веселого дедушки Збигнева Бжезинского. И когда эти раздробленнные части станут достаточно мелкими, янки придут и сожрут Россию по частям.

Супостатам нужно напомнить, что таких желающих сожрать Россию по кускам было много, причем они все подавились, не успев даже распробовать русских на вкус. Но это было раньше, а что будет сейчас?

Супостаты не просто кричат – они громко и радостно описывают процесс, который реально происходит. К счастью для нас и к огорчению исторически необразованнных супостатов с их веселым дедушкой Збигневом во главе, процесс этот русским знаком и периодически повторяется в истории России. Это наша историческая парадигма, причем похожую парадигму имеют все большие народы, живущие на обширных территориях. Периоды раздробленности чередуются с эпохами собирания земель и централизации. За исключением янки, потому что янки не народ, никогда им не были и уже никогда не станут.

Сейчас раздробленность торжествует, а синусоида русской жизни в самом низу. Значит, можно ждать и верить, что скоро она полезет вверх.

Правда, суровая истина заключается и в том, что все синусоиды и парадигмы рано или поздно заканчиваются. Поэтому главная головная боль русских и вместе с ними многих и многих других народов, от русских зависящих, заключается в вопросе: а что, если это падение синусоиды на самом деле последнее и означает конец парадигмы? Если дедушка Збигнев прав? Ведь не всегда же поляки врут? Тем более, что польская у дедушки Збигнева только фамилия.

Что сегодня объединяет возникший на месте Советской империи конгломерат в некое целое? Пожалуй, только государственная граница, которая к тому же на многих своих участках стала чисто условной, дырявой и ненадежной. И еще язык – великий и могучий по-прежнему.

Не осталось даже такого фундаментального атрибута не только империи, а любого уважающего себя государства, как валюта. В ходу доллары, с чисто русским юмором названные у е., для которого подошел бы слоган «У.Е. – БЫВШИЙ бакс». Конечно, и рубль есть, но такого неполноценного рубля история российская не знала. Керенки разве что.

Когда был рубль советский, все крыли его почем зря, но кто сегодня будет спорить с тем, что советский рубль был исполином в сравнении с недоношенным демократическим рублем, цена которого меньше советской копейки. И еще большим колоссом возвышается покойный советский рубль над украинской гривной или белорусским зайчиком.

Советский рубль был валютой Советской империи, которую все критиковали за неконвертируемость. Но неужели лучше стало сегодня? Феномен этой странной унизительной «внутренней конвертируемости» постсоветских «валют» ясно говорит о том, что это не валюты. Если рубль меняется на доллар в Москве, но уже в Праге, Вене или Будапеште не меняется ни на что, то это не национальная валюта, а довесок к доллару или евро и действие этого довеска ограниченно территорией постсоветского пространства.

То есть янки и любые другие полноценнные игроки мирового валютного рынка могут играть и в рубли, и в доллары на нашей территории, а мы на их территории можем играть только в их доллары, для чего и должны покупать эти скучные бумажки у янки по их ценам. То есть мы не игроки, мы шестерки и место наше у параши.

Абстрактный советский инвалютный рубль, который никогда никто не печатал, был сильнее сегодняшнего «конвертируемого» демократического, как сильнее будет золотой юань, который готовят китайцы.

 

Демократическая алчность как национальная идея

Что еще объединяет русских в единое сообщество? Национальная идея? Да, конечно, но это не русская национальная идея. Это заимствование, которое вроде бы прижилось, но не думаю, что надолго.

В последние годы меня все больше угнетают перемены в поведении обитателей Москвы, города, в котором я прожил большую часть жизни, который знаю и считаю своим. Эти перемены я называю выражением «купи-продай». Дух торгашества и наживы, который пронизал население Москвы сверху донизу.

Иногда возникает ощущение, что нет того, чего это население не способно осуществить за деньги. Махнешь рукой, чтобы поймать частника – останавливаются по четыре машины, две из которых иномарки. Причем не самые дешевые. Зачем тебе двести рублей, твоя машина стоит как минимум двести тысяч? Нет, он хочет эти двести рублей. Он их желает, алчет, как говорили наши предки.

Как будто город населен исключительно потомками старухи-процентщицы, готовыми удавиться за полушку, но раскольниковых поселить забыли. А зря, раскольниковы нужны, и топоры им надо выдавать бесплатно – в сегодняшей Москве бедные студенты-раскольниковы будут на топор копить годами.

Эта новая демократическая алчность, наверное, и является на данный момент русской национальной идеей. Вернее, ее суррогатом, ибо идея хотя и старая как мир, но не русская.

Не алчность заставляла русских людей на протяжении веков покорять дикие простраства и присоединять новые племена.

В отличие от жадной до денег английской или испанской знати, дикие пространства сегодняшней России осваивали простые люди, преимущественно казаки, искавшие не восточные пряности и не залежи золота, а перемены судьбы, лучшей доли.

Поэтому завоеванные племена никто не уничтожал – учились с ними жить.

Русское общество с началом перестройки охватил дух наживы, который и стал знаменем эпохи. Конечно, не для всех, для тех, у кого есть хотя бы маленький шанс нажиться. То есть для меньшинства русских людей, меньшевиков.

Огромное же большинство к духу наживы приобщиться сумело только с помощью телевизора и чисто платонически. То есть иногда большинству доволено подсмотреть в щелочку, как те, кто «круче», наживаются.

В специальном телешоу наши люди за пятьдесят баксов вытворяют чудеса бесстыдства, своим поведением оживляя странную частушку эпохи моего детства:

Ванька показывал то, что русским людям уже много лет показывает родной телевизор.

Чем кончится эта общенародная гонка за наживой, боюсь даже гадать. А если все-таки не бояться, то гадать долго не придется – кончится плохо, новым бунтом и гражданской войной, в которой русские доделают за супостатов их работу сами и сами освободят друг от друга свои бескрайние просторы. И дедушка Збиг будет довольно потирать сморщенные ладошки.

Каждый народ когда-либо переживал подобные умопомрачения, когда массы людей охватывала безумная жажда легкой наживы. Голландцы вдруг вкладывали все свои сбережения в луковицы тюльпанов и разорялись, янки валили на Аляску раскапывать свой Клондайк.

Пришла очередь России, с той разницей, что у нас ни тюльпанов, ни Клондайка не нужно – у нас деньги начали расти прямо в шкафах демократических чиновников, они же вчерашние либеральные совки. Конца этому безумию не видно – массовая алчность в России бьет фонтаном уже почти двадцать лет, и фонтан этот некому заткнуть.

 

Все стали мафией

Отсутствие национальной идеи и постсоветская раздробленность привели к новому в русской истории феномену – общество разделилось на кучки разной величины и так, кучками, переживает смутное время. Раньше смутное время в России вело людей к объединению – сейчас впервые наоборот, все расползлись по норам и чего-то ждут.

Кланы, мафии, корпоративные сообщества, землячества, менты с омонами и гибедедешниками, питерские с московскими, неуловимые политические партии, которые вдруг возникают, набирают нужное число голосов и исчезают бесследно, шоубизы с шоубизками…

И надо всем этим катится голубая волна, и катят ее уже не голубые воришки, а ворищи таких размеров и такой свирепости, что их цвет перестает кого-то интересовать, становится несущественным, голубой он или розовый, важно быть от него как можно дальше. Чтобы волной не захлестнуло.

Самым удобным для существования в норах кучками стал патент, озвученный с помощью голливудского Дона Корлеоне, который в мире называется итальянским словом мафия. Всемирно отзывчивая русская душа на это редкое итальянское слово отозвалась так страстно, что в России мафией стало всё.

Я убежден, своя мафия есть не только у нищих или обитателей мусорных свалок, или у детей, вытирающих окна машин перед светофорами. Своя мафия должна быть у уборщиц, у врачей и учителей. По-другому быть не может. И памятники Дону Корлеоне скоро отольются в бронзе и украсят наши улицы и площади – скромный итальянский эмигрант из Нью-Йорка научил жить великикй народ, показал путь.

Гражданский пафос и жертвенность советской эпохи у нас переплавились в мелкую кланово-семейную солидарность, что нормально для заброшенных в Нью-Йорк простоватых островитян-сицилийцев, но до сих пор было нетипично для русских.

Бывшее советское общество превратилось в какой-то бесконечно большой бесформенный комод, который медленно разваливается, в котором множество ящиков и отделений. Причем считается, что каждый из этих ящиков живет сам по себе и по своим законам, в каждом, даже самом маленьком и затхлом ящичке своя мафия, и ее представители много и горячо говорят о том, как и на чем они всех остальных вертели. Но в их разговорах больше поэзии, чем правды жизни.

Ящики гигантского разваливающегося комода легко проницаемы, их автономность и крутая независимость это просто мыльный пузырь, и клопы, живущие в комоде, легко проползают через щели и пьют кровь у всех.

Кто же эти клопы, спросит читатель. Клопы те, кто предал Империю в обмен на сомнительное богатство. Причем сомнительность этого богатства скоро будет очевидна те только Березовскому или Ходорковскому. Сомневаться уже поздно, сомнительное богатство вот-вот отберут.

Ибо нет в мире такой силы, которая удержала бы в руках бывшего комсомольского работника среднего звена собственность в объеме тридцати или сорока миллиардов долларов – четыре годовых бюджета такой страны, как Словакия. Потому что не так, как думали и пробовали Березовский с Ходорковским, состояния подобного масштаба удерживаются в руках.

 

Диагноз состояния Росии в сокращенной форме

Россия сегодня – это:

Главная часть развалившейся Советской империи, которая потерпела поражение в Третьей мировой войне, не без юмора названной войной холодной.

Общество, раздробленное на куски и кусочки – оторванное от своего прошлого, без народной идеи, без образа будущего.

Общество, которым по-прежнему управляют вожди, совершившие предательство. Значительная часть этой так называемой элиты склонна предавать и дальше, ссылаясь как раз на то, что раз нет ни идеи, ни будущего, значит нужно нарыть бабла побольше и свалить за бугор. И нарывают и сваливают, еще не понимая, что и там, за бугром, их найдут, бабло отнимут и накажут в особо извращенной форме.

В силу всего описанного выше, Россия сегодня это удивительная страна, в которой еще недавно производилось почти все и в огромных количествах, а сегодня не производится почти ничего.

Самое опасное из происходящего – производство оружия и армия переживают упадок и быстро деградируют. Если этот процесс продолжится еще какое-то время, Россия останется беззащитной перед лицом как никогда сильных и многочисленнных супостатов и будет этими супостатами уничтожена как государство.

Судьба русского народа при таком развитии неясна – народ этот настолько сильный, что выглядит неистребимым. Держава все больше хиреет – русские люди выглядят и ведут себя все круче. Лица у них все шире, смотрят все целеустремленнее и наглее. Мол, мы тут сами по себе, а за державу обижаться устали. В казаки подадимся.

Такому народу бы еще и державу сильную!

Россия зашла в исторический тупик, причем завели ее в этот тупик живые и здравствующие либеральные совки, многие из которых не ведают, что творят, и не способны осознать, что уже натворили.

Движение России на Запад в 1945 году стало причиной расцвета Империи. Начавшееся в 1985 году новое движение России якобы снова на Запад закончилось развалом страны. Двигались, наверное, неправильно.

Сейчас Россия никуда не движется – осматривается и ждет. Чего ждет, хотелось бы знать многим сильным мира сего – внутри России и вне ее. Но не знают.

Если не произойдет перелом, Россию ждет новая гражданская война, которую на какое-то время отсрочили перестройка и приватизация. В этой войне те, кто не достали свой кусок наследия покойной Советской империи, попробуют взять реванш и скорее всего этот реванш возьмут. Даже если в результате их триумфа камня на камне не останется.

Гражданская война в России – вековая хрустальная мечта супостатов, которая время от времени сбывается, но обычно приводит ни к тем результатам, которых супостаты ждут.

Что будет с Россией и миром после новой гражданской войны, не знает никто. К сожалению, это уже не будет война «внутренняя», как это было в начале прошлого века. Очень много будет зависеть от того, кого поддержит прогрессивное человечество, то есть янки, заклятые друзья России и русских на протяжении последних ста лет. А они всегда все путают – то банкира Шифа подошлют, то ленд-лизом побалуют, то атомную бомбу подарят.

Но сегодня, 8 октября 2004 года, гражданская война еще не неизбежность. Еще есть время, немного, но есть.

 

Русский человек – анфас и профиль

Прежде чем решать, что делать, полезно внимательно и очень вдумчиво посмотреть на того, кто все это будет делать – на русского человека. Потому что есть много всего, что русский способен делать, но есть и то немногое, на что русский категорически неспособен.

Русский человек добр. Это значит, что он в отличие от подавляющего большинства своих упитанных собратьев по христианской цивилизации умеет самоотверженно и самозабвенно любить другое человеческое существо.

Русский человек верит в любовь – эту веру не уничтожила ни гражданская и другие войны, ни репрессии, ни культурная революция.

Именно поэтому наши упитанные европейские братья так часто женятся на русских проститутках. Братья, наверное, чувствуют, что хотя древнее ремесло и не слишком облагородило их русских избранниц, но способности любить не лишило.

А они, наши упитанные европейские братья, эту способность почему-то растеряли, где-то ее лишились, но, будучи лишенцами, они все равно тянутся к горячей душе русской женщины, мирясь с некоторой поношенностью ее тела. И правильно, и умно поступают – тело так или иначе изнашивается, а душа бессмертна.

Русский человек способен любить не только своих близких, родителей, детей. Русские до сих пор верят в дружбу, и эта вера европейцам не доступна в принципе. Потому что русская дружба, особенно мужская, требует практически такой же самоотверженности, как и русская любовь. И ничего общего с гомосексуальными наклонностями не имеет.

Русские мужчины умеют до сих пор создавать между собой отношения привязанности, способной к самопожертвованию, которые длятся десятки лет и по сути своей близки к боевому содружеству воинов, которые спасают друг друга и жертвуют собой ради товарища.

Гоголевское отступление о том, что такое наше товарищество, написанное полтора века назад, к счастью для русских, остается не только несколько старомодной романтической прозой – в нем и сегодня всё чистая правда. Наше товарищество не погибло вместе с Тарасом Бульбой, на нем пока еще держится все, что держится в России – от мафий и спецназов до нефтегазовых кланов.

Русские верят в Бога. И хотя Русский Бог сегодня выглядит как еще большая тайна и загадка, чем во времена Алеши Карамазова, но он есть, в него верят и вера эта крепнет год от года.

Русские это великий народ, который умеет то, чего не умеют многие его супостаты, и потому словно созданный Богом для того, чтобы именно он выжил в начавшейся всемирной Войне за Выживание. Выжил и помог выжить другим.

В самом деле, есть ли человеческие свойства, дающие больше шансов выжить, чем способность любить, жертвовать собой ради спасения любимого существа или друга, способность верить в Бога?

Все это нужно обязательно умножить на уникальную биологическую живучесть русского человека, пьющего литрами технический спирт, от рюмки которого англичанин или швед попадет в реанимацию.

Нужно не забыть признанную миром воинскую доблесть русских, феноменальную живость их ума и изобретательность, огромный интеллектуальный потенциал, еще вчера обеспечивавший русской науке ведущее место в мире.

И главное – у русских есть великая история, великое государство, еще вчера решавшее судьбы мира. Если государство это возродится – судьбы мира снова будут в его руках.

Почему же при всем этом бесспорном великолепии русские и Россия последние десятилетия все глубже вязнут в трясине, и порой кажется, что трясина эта будет всегда, до самого конца?

 

Русский человек – охальник

Охальник – непереводимое слово. Русское охальство потрясает и всегда будет потрясать чужаков, потому что оно недоступно чужому уму.

Почему русские все время смеются и издеваются друг над другом, а уж если встретится чужак, то, как говорят словаки, чужаку глаза останутся только для плача? То есть чужак не сможет ничего увидеть, ибо будет все время плакать – оттого, что охальники русские над ним бесконечно смеются.

При этом охальники-русские чужака могут принять, полюбить, жалеть и защищать. Могут даже отдать за него жизнь, но смеяться и издеваться не перестанут никогда. Ни над чужаком, ни над друг другом, ни над собой.

Напрашивается простое объяснение: русские – охальники потому, что их жизнь слишком трудна и сурова и только смеясь они могут преодолевать эти трудности. Объяснение красивое, но ничего не объясняет.

А что, жизнь бушменов Намибии легче? Или наших родных чукчей? Или наших желтых братьев-китайцев, которые корзинами носят землю с одного рисового поля на другое, а потом по колени в воде целый день руками перетирают каждый комочек этой принесенной земли, чтобы заработать горсть риса на пропитание? И так много тысяч лет.

Да русский через час такой работы поднимет бунт и будет готов убивать всех вокруг и умереть сам. Потому что носить землю корзинами с поля на поле русскому не дано. Как не дано китайцам завоевать Сибирь – холодно, медведи, стену не построишь.

Русское охальство ведет нас к самой сердцевине русского вопроса. Ибо оно и есть то самое особенное русское отношение к миру, которое нельзя перенять, которому бессмысленно подражать.

Русские – кочевники по жизни. Стать кочевниками по жизни русские смогли потому, что стали смесью всех со всеми и тем самым собрали уникальный генетический букет, богаче которого в мире, вероятно, нет. Никто уже не скажет сегодня, почему получилось именно так.

Например, русские и татары сегодня практически не отличимы друг от друга с антропологической точки зрения. Но Империю создали русские, а не татары. Хотя еще пятьсот лет назад никакой ясности в вопросе, кто сильнее, татары или русские, не было.

Но получилось почему-то так, что в отличие от мусульман-татар, кочевников-пастухов, кочующих вслед за своими стадами, но вместе со своими передвижными жилищами, сохраняющими уклад и образ жизни, у русских сформировалась уникальная способность кочевать не только в пространстве, а именно по жизни. То есть менять образ жизни. Это та самая русская всемирная отзывчивость по Достоевскому.

С этой сущностью кочевников по жизни, наверное, и связано русское охальство, позволяющее переносить резкие перемены жизни без надрыва – народный антидепрессант.

Русское охальство это наркотик, сродни водке, который дает возможность, что бы ни случилось в постоянно меняющейся жизни, в первую очередь засмеяться, то есть получить радость от жизни здесь и сейчас. Неважно, за чей счет, лучше, конечно, не за свой, а за чужой. За счет татарина, хохла, чукчи, жида, Василия Ивановича со Штирлицом.

Русское охальство похоже на описанное в воспоминаниях современников поведение блатных на сталинских зонах, которые были постоянно шебутные, заводные, «на цырлах», вертелись волчком, бесконечно смеялись и ради смеха могли выколоть глаз или оторвать ухо.

Вроде бы повода для веселья особо нет – война, голод, зона, несладко даже блатным. Но чем хуже, тем охальнее блатные себя ведут.

Недавно я видел сюжет о разоблаченном в воспитательных целях оборотне в милицейских погонах, который кого-то крышевал, а в перерывах между трудами ездил отдыхать по экзотическим странам. На тропическом пляже этот оборотень нашел миловидную темнокожую девчонку, научил ее петь «Ой, мороз-мороз» и снял на видео. Негритянка на удивление чисто выводила нашу пьяную песню, а расслабившийся в тропиках оборотень дирижировал.

Это и есть наше охальство в чистом виде, потому что это смешно нам и только нам – черная на пляже про мороз поет. А наш Васька, бухой весь, ей палочкой дирижирует. Никто кроме нас этого юмора не поймет.

Наше миром не понятое охальство есть бесценное свойство, которому можно найти применение.

 

Русский человек умеет «взять»

В России украсть всегда было легче и почетнее, чем заработать. А над теми, кто зарабатывает, смеялись и смеются. Сегодня этих горемык называют терпилами – терпят они, вместо того чтобы повести себя круто и взять все, что можно.

Нет в мире воров равных русским в своем мастерстве. Разве что евреи – но с ними все сложнее. Еврейское воровство особое – высоко интеллектуальное и поэтому ограниченное, как правило, сферой финансовых махинаций. Русское же воровство безгранично, безмерно и вселенского масштаба.

На первый вгляд с воровством русских всё просто и ясно – посмотришь на карту и скажешь: ну как тут не воровать при таких просторах! Схватил и беги куда глаза глядят! Отчасти это правда, но русские расползлись так широко по карте недавно, а вот воровать любили всегда.

Не углубляясь в историю, попробуем разобраться, почему воровство в России было и остается в законе. Может быть, потому, что для русского ума и для русской души это не совсем воровство. Или совсем не воровство, а образ жизни. И не говорит так никто: украл. Говорят: взял.

«Пушкин бедный человек. Ему негде взять!» – так написал о себе самый яркий из русских и, написав, оставил ключ к пониманию русской природы.

Взять – вот правильное слово. В советское время половина народа употребляла этот глагол вместо слова купить. «Взял полкило колбасы.»

Взять означало и купить, и украсть – «взяли кассу», и посадить – «вчера соседа взяли».

Взять в России всегда было можно и нужно взятку – взятка вообще главное русское слово, которое несколько испортили, когда внесли в уголовный кодекс в качестве юридического термина. Без взятки ни русское воровство, ни русский образ жизни недоступны в принципе. Потому что дать взятку в России означает получить разрешение не украсть, а взять.

О русском феномене приобретения вещей, продуктов, денег и благ, который описывает глагол «взять», можно писать тома – и будут читать, причем с глубоким интересом. Чтобы знать, где и как взять. Чтобы тебя самого не взяли. Ни за мясистое продолжение ног, ни тем более в кутузку.

Именно этой способностью взять русский больше всего отличается от остальных собратьев по белой расе.

Английский классик Голсуорси написал, на мой вкус, чрезмерно много романов, один из которых назывался A Man of Property – «человек собственности». Русские люди в массе своей представляют антитезу этому названию. Русский человек это A Man without Property – «человек без собственности». Поэтому он не ворует, а берет.

Русский человек веками знает, что все, что он берет, в принципе ничье. То есть от Бога. Значит, Бог дал – я взял.

Да, лес монастрыский, да, попы будут ругаться, если воровать в их лесу дрова, но попы тоже русские люди и в глубине души тоже знают, что это все от Бога. А если с попом по-хорошему, если четверть ему поставить, то Бог с ними, с дровами. Взял и взял.

Да, лавка вроде бы чужая, то есть купеческая, и купец, если заметит – прибьет. Но ведь и купец русский, и вырастал в такой же лавке мальчишкой, где все понемногу брали – чай не слиняет купец, если мы здесь горстку, там кусочек.

Да, казна государева, да разве государю российскому негде взять? Он, батюшка, берет везде, где хочет. Вот и мы возьмем – немного. Чай казна не обеднеет.

Известный феномен жадности некоторых русских купцов, особенно почему-то сибирских, лишь подтверждает сказанное. Эта фанатическая жадность была, и у некоторых русских людей остается, единственным их оружием в борьбе за свое кровное, нажитое. Эта жадность – отчаянная попытка остоять «мое» в царстве того, что «от Бога».

Еще одно ключевое для России выражение – «берет не по чинам». В нем, как в магическом кристалле, эссенция русского образа жизни. Брать – естественно, взятки – можно и нужно, но по чину, в соответствии со статусом в обществе. Это один из немногих действовавших еще недавно в России законов, и на законе этом держалась Империя. Начали ходорковские брать не по чинам, и Империя рухнула.

Взять часто означало отнять, завоевать, убить. Но все эти негативно окрашенные слова употреблялись редко. А вот «наши войска взяли Кенигсберг» – пожалуйста. Взяли и до сих пор держим.

Сегодня уже очевидно, что русские оказались в числе многих народов, которые в силу разных причин еще не дошли в своем развитии до отношений собственности в таком виде, в котором они веками известны Западной Европе. И, вероятно, не дойдут. Русским это всегда ставили в вину, русские сами себя корили за это. Собственность священна – сколько раз кричали об этом русские либералы на протяжении последних ста лет. В России это крик вопиющего в пустыне. Кричали те, кто сам о собственности только читал в чужих книжках – и докричались.

В этой связи возникает вопрос – не есть ли феномен демократической алчности, который я назвал выражением «купи-продай», ни что иное, как штурмовое обучение русских отношениям собственности? Курс молодого бойца всенародной стройки капитализма. Если это так, то этот курс капиталистического ликбеза в России обречен на неудачу.

Для русского человека возможность взять по-прежнему намного ценнее, чем возможность иметь. В это «иметь» русский человек по-прежнему не верит. Правда, если кто-то поимеет кого-то, тогда другое дело. Это конкретно и понятно.

Вопрос еще один, стратегический и глобальный – так ли это плохо, что русские умеют взять, то есть в западном понимании воровать или отнимать силой, в то время как их конкуренты и супостаты уже давно брать разучились и привыкли «покупать»?

Думаю, для русских это совсем неплохо. Потому что денежные отношения в мире людей исчерпают себя в недалеком будущем, когда выяснится, что сырье, из которого производится все, что можно продать, купить уже нельзя. Сырья останется слишком мало, сырье можно будет только взять. А если это так, то вся мировая торговля обрушится как карточный домик. Потому что стоит этот домик на нефти и газе, которые пока еще покупают и продают. Но с все большими сложностями.

Этот момент уже близится – янки уже устали покупать арабскую нефть и норовят ее взять, правда, пока без большого успеха.

Русские, которые всегда умели взять, а иметь и покупать так толком и не научились, таким образом получат большие преимущества в Войне за Выживание. В своей способности «взять» и неумении «иметь» русский народ возвышается над многими другими, по уши погрязшими в «имении» народами.

Наш безумный мир, в котором все покупается и продается, возник совсем недавно, это краткий миг, вспышка в истории человечества. Возможно, вспышка последняя.

Русский человек со своим здоровым инстинктивным неприятием собственности противостоит сегодняшним безумным попыткам объявить чьей-то собственностью землю, недра, воду, океан, воздух.

 

Русский человек – ценитель прекрасного

Красота есть единственное мерило истины, но что такое красота, никто не знает. Зато все более или менее чувствуют.

Мир русского человека – это мир эстета, не отдающего себе отчета в своем эстетствовании.

Здесь не нужно ничего доказывать – достаточно посмотреть на русские храмы, русские города и особенно внимательно посмотреть на Петербург.

«Сделай так, чтобы было красиво!» – так одесские евреи перевели на свой жаргон

феномен, с которым встретились в России и которым сами же от русских заразились.

Не сделай, чтобы было удобно или безопасно, а сделай красиво. Что значит красиво, не знаем, но требуем, чтобы ты сделал.

Петр Первый и его преемники на русском троне говорили примерно то же самое итальянским и французским архитекторам – и те сделали так красиво, что древней Венеции оказалось страшно далеко до юной Северной Пальмиры.

Петербург есть наиболее полный эстетический идеал русского дворянства, который чудом не разрушили ни революции, ни немцы, ни большевистские градостроители.

Более того, заслугой советской эпохи представления русской знати о красоте, воплощенные в Петербурге, стали свойственны нескольким поколениям советских людей, в том числе и моему.

Парадоксально случилось так, что советские люди, рожденные перед войной и после войны, это последние русские аристократы по своему образованию и воспитанию – мир русской классической литературы, лучшей в мире, это их мир.

Почему это так важно, уметь сделать красиво? Потому что некрасивый самолет падает, а красивый летает. Бог распорядился так, что красивое живет, некрасивое вымирает. И русские знают об этом намного больше и качественно по-другому, чем сегодняшние англичане, об уродстве которых складывают легенды.

Англичане веками дегенерируют на своих перенаселенных островах, делаясь при этом все более уродливыми, но правды о себе не знают. Да и не надо им эту правду знать, поздно уже им, англичанам. Даже если армия Ямайки захватит Лондон и бравые ямайские воины изнасилуют всех англичанок подряд, великую еще недавно британскую нацию это уже не спасет. Почему?

Потому что англичане забыли, что такое красота. Для них красота это садик в три квадратных метра, газон, которому восемьсот лет, пруд с золотыми рыбками и охота на лис – сотня бездельников в красных пиджаках на раскормленных лошадях и несколько сотен собак гоняются за несчастной лисицей. И не стыдно им! Какая красота – такой и народ.

А у нас по-прежнему чуден Днепр при тихой погоде, и где-то в Сибири еще ходят на медведя с рогатиной.

Да, на английских улицах чище и больше порядка, в английских подъездах не воняет мочой, в то время как в наших воняет. Английский быт кажется благообразным и уютным по сравнению с безобразием быта русского.

Согласен. Русский быт действительно безобразен, русские на самом деле находят свою красоту вне быта. Но красота эта есть часть их души и не дает им превращаться в уродов. Несмотря на явное безобразие русского быта, которому есть оправдание – русским всегда казалось и до сих пор кажется, что Россия это бесконечно огромное пространство, благоустраивать и украшать которое занятие бессмысленное. Какой садик, какой лужок, когда за забором начинается лес на тысячи километров! А в лесу медведи да беглые каторжники…

Но научить русского человека красивому быту можно. А вот когда в замечательном английском садике сидит и пьет чай типичный англичанин, смотреть на него, беднягу, неловко и даже больно – такой страшный он в своей Англии уродился – чему его научишь, если он уже готовый.

 

Русский человек носит в душе царя

Всем желающим расчленить, растоптать и разорить Россию, всем тем, кто уже двадцать лет справляет поминки по русским, полезно познать особенное и уже редкое в нашем мире свойство русского характера. Русские верят в доброго царя-батюшку, то есть в высшую власть на земле, русские допускают возможность существования справедливой власти отдельного человека – царя – над остальными людьми – подданными.

Русская вера в царя-батюшку есть оружие страшной силы, действие которого испытывали на себе супостаты веками и, Бог даст, скоро испытают снова. Об эту веру с традиционной неизбежностью разбивались нашествия супостатов на Святую Матушку Русь – так невысокие невские волны уже триста лет подряд разбиваются о гранит Петропавловской крепости.

Русский человек, с одной стороны, стихийный анархист и власть, особенно чужую, люто ненавидит. Но вот перед царем-батюшкой всегда склонял и склоняет голову. Не по какому-то логическому убеждению, а искренне, от души.

О русских можно сказать, что это люди без царя в голове, но с царем в душе. Ибо только люди с царем в душе способны написать такие слова:

Меня удивляли и возмущали споры о том, каким должен быть гимн «демократической России». То, что в конечном итоге вернулись к величественной мелодии гимна СССР, не самый худший итог этих споров, хотя единственные не казенные слова обновленной версии гимна СССР «Славься страна, мы гордимся тобой!» есть лишь слабый отголосок великого гимна Империи.

Интересно, что в спорах звучало и предложение сделать гимном хор из оперы Мусоргского «Князь Игорь», в котором, кроме много другого важного, было сказано:

Предложение было достойное, но споры о гимне России вели между собой либеральные совки, насшибавшие демократических фраз, как пенок с дерьма. Разить врагов могучей рукой либеральные совки не хотели – и здоровая идея сделать «Славься!» новым гимном была затерта. Надеюсь, не навсегда.

Пока у русских нет царя – «Славься!» в качестве гимна может быть достойным вариантом. Но я уверен, Россия и русские рано или позно все равно вернутся к «Боже, царя храни» как самому совершенному воплощению идеи русской государственности.

Вернемся к русской вере в доброго царя, которая есть по сути своей вера в божественное происхождение власти, и зададим вопрос: может ли быть народ сильнее и подготовленнее к Войне за Выживание, чем тот, который действительно верит в то, что его вождь – помазанник Божий и его хранит Бог? Не болтает об этом, а верит и ведет себя в соответствии с этой верой.

«Да кто же в это сегодня верит?» – спросят скептики.

«Все верят, все несут эту веру в своей душе, но не находят для нее слов», – отвечу я.

Русская вера в доброго царя есть причина победы СССР во Второй мировой войне. Есть основа всех свершений советской эпохи. Есть, наконец, единственное объяснение того, почему перестройка стала реальностью. Ибо какие бы коварные планы ни вынашивали супостаты, каких бы агентов влияния они ни воспитывали, перестройки бы не было, если бы русские люди не поверили в то, Горбачев, а затем Ельцин – добрые цари.

Нас сегодня бесконечно вводят в заблуждение многие новые слова-суррогаты, которыми в советское время заменялось понятие доброго царя. От Родины-матери до советского народа, вечного строителя царства светлого будущего.

Но если бы за этими суррогатными словами не было веры в царя, Советская империя никогда не стала бы сверхдержавой, перед которой расслабившиеся сегодня янки трепетали десятки лет. И будут снова трепетать, твари дрожащие.

Вера в царя есть духовное оружие русских как цивилизации, и оружию этому могут завидовать многие и многие народы. Эта вера, к сожалению, была не понята русскими дворянами, заразившимися всевозможным «-измами» раньше, чем им стало доступно понимание значения России в мире.

Как показала история, русские дворяне верили в царя меньше, чем дикие и неграмотные мужики, отчего и случился этот конфуз – мужики под руководством каких-то странных комиссаров, говоривших по-русски с жмеринским акцентом, разгромили офицерские полки потомственных воинов-аристократов. Аристократия оказалась с душком, как, впрочем, во всех остальных странах Европы от Англии по Польшу. Русское дворянство было самым молодым в Европе и погибло в числе последних.

Почему мужики разгромили юнкеров и кадетов? Потому что мужики действительно в царя верили, но вот имя царя было не Николай, а Ленин. А юнкера уже за много лет до Гражданской войны предали сильного державного царя на произвол кучке думских болтунов. И когда горстка приехавших издалека авантюристов-большевиков начала вдруг брать власть в столице великой Империи, юнкера сидели по ресторанам в Петербурге и праздновали свое предательство – революция освобождала их от необходимости вернуться на фронт и воевать с немцами.

И хотя либерализм был свойственен лишь части бюрократии Российской империи, именно эта либеральная часть предала идею царя и открыла двери революции. Замечательно, что самым большим либералом оказался сам русский царь.

Николаю Второму было достаточно одного решительного слова, чтобы патриотическая часть русской знати сплотилась вокруг него и каленым железом выжгла крамолу. Но Николай был продуктом либеральной эпохи и примерным мужем, нежно любящим свою жену – немецкую принцессу, почему-то решившую, что ей дано править Россией.

Русская вера в царя есть великий исторический феномен, который в таком виде, в котором он существует сегодня в России, уникален и до сих пор не назван. Эта вера есть неиссякаемый источник сильной власти.

В отличие от многих других народов сегодняшние русские мало знакомы с иерархией как принципом организации общества. В России этот принцип осуществляется с большими трудностями и его заменяет единоначалие в лице царя.

Иерархия в России не прижилась отчасти потому, что слишком тяжелый у русских людей характер, слишком любят они поднимать иерархов в лучшем случае на смех, а чаще на вилы. Но главная причина в другом – бескрайность и безграничность России вынуждала и вынуждает осуществлять единоначалие любого, кто пытается установить власть на этих безграничных пространствах. То есть любой русский начальник, будь он помещик, воевода или атаман, всегда и везде вел себя как самодержец, над единоличной властью которого есть только царь.

Вера в царя в России никогда не умирала, она как детская игрушка ванька-встанька, которая, как ее ни валяй, знает только одно положение в пространстве. То есть стоит вверх головой, хотя и может бесконечно долго качаться.

С каждым годом я все больше удивляюсь тому, что русские не понимают своей силы и могущества, связанных с еще живущей в них верой в доброго царя. Потому что веру эту большинство собратьев по христанской цивилизации по той или иной причине утратило.

Европейцы уже давно не верят ни в какого царя, при этом все меньше верят в демократию как идею выборной власти.

Это значит только одно – европейцы в принципе не понимают, что такое власть, и живут в мире иллюзий в том духе, что выборную власть можно бесконечно менять, улучшать, реформировать, стоит только напитаться новыми идеями и выбрать новых политиков. И выбирают, и бесконечно спорят в своих парламентах. А Европа тем временем деградирует и вымирает так быстро, что через тридцать-сорок лет бороться за власть в Европе будут уже турки с курдами, и главными аргументами в этой борьбе будут не слова, а оружие.

Европейцы забывают, что такое власть, и забывание это симптом неизлечимой болезни.

Опасность иллюзий на тему всемогущества демократии покажет самое ближайшее будущее. Европейская демократия в ее нынешнем исполнении зашла в тупик и доживает свои последние годы.

Оторвавшиеся от собственной истории европейцы забыли самое простое и самое главное, что непосредственно касается демократического выбора в том виде, в котором он сформировался в Греции, Риме и у многих других народов.

Дело в том, что народы эти всё время воевали и на демократических выборах в Афинах, Спарте, Риме или на Новгородском вече воины выбирали вождями воинов. И за плохой выбор вождя избиратели платили своими жизнями и жизнями своих близких. Поэтому выбирали тщательно. Нет так, как английские женщины и большая группа нестандартных английских мужчин выбрали премьера Блэра за то, что он «секси».

Хотя все сегодняшние пороки демократии проявились уже в античную эпоху. И фальсификация выборов, и коррупция, и черный пиар. Правда, античные и средневековые демократии заставляли избирателей нести ответственность за свой выбор сразу.

Когда сегодня в Европе выбирают кого-то «свободные граждане», ведущие массово ленивый, если не сказать паразитический образ жизни, то их выбор не имеет ничего общего с выборами царя в Спарте или князя в Древней Руси. Это не выборы, а фальшивка, обман с помощью телевизора, в результате этого обмана избиратель голосует за изображение в своем домашнем ящике для идиотов.

Сегодняшняя машина выборов в Европе дает своим гражданам возможность выбирать не власть, и вид безвластия. Потому что во власть европейцы не верят, царя нет в их душах, вместо царя, то есть веры в то, что есть человек, способный править, у европейцев набор бессмысленных слов о правах, свободах и выборах.

Однако без власти нет государства, народы без государства становятся легкой добычей тех, у кого это государство есть.

Русская вера в царя есть вера в идею власти как таковой, вера в то, что есть человеческое существо, которому мы, другие человеческие существа, готовы подчиниться. Потому что он сильный, державный, Царь православный. Потому что от Бога.

Великий парадокс русской души – бунтарской, мятежной, бесконечно ищущей бури – заключен в том, что душа эта веками ненавидит конкретных представителей власти так сильно, что из миллионов этих ненавидящих постепенно складывались казачьи станицы, области и целые войска, превращавшиеся при этом парадоксально в могучий меч Империи. То есть в орудие той самой власти, от которой предки казаков бежали.

Но, ненавидя власть в ее мелких проявлениях, русская душа всегда была готова склониться перед царем, то есть не отрицала власти в принципе. Можно сказать даже, что в принципе эту власть любила – но чтобы была справедливая, хорошая.

Русское неиспорченное представление о власти выразил герой бунинских «Окаянных дней», старик, сказавший о происходящей на улицах Москвы 1917 года революционной вакханалии святую правду, доступную только людям, в Доброго царя верящим. А сказал он вот что: «Народ теперь стал как скотина без пастуха. Все вокруг себя перегадит и сам погибнет.»

 

Оправдание русских людей перед самими собой

Почему оно вообще нужно? Потому что начиная с того момента, когда царь Петр прорубил свое окно в Европу, русских затюкивали и затюкивают домашние либерасты в угоду либерастам чужим. Это было уже во времена Бирона, это продолжается сегодня – русских затюкивают либеральные совки, почему-то еще не уехавшие туда, где так хорошо и свободно. Хотя уехать уже никто не мешает.

Вся перестройка началась как сплошное затюкивание и покаяние, апостолом которого стал вдруг иуда Исаич, которого до сих пор в России некоторые если не воспевают, то хвалят. Интересно, за что можно хвалить птицу, загадившую свое гнездо так сильно, как это с помощью янки удалось Исаичу?

Перестройка началась с того, что цивилизованный, культурный и гуманный Запад вдруг предъявил русским счет – жестокие вы, ГУЛАГ ваш был ужасен, покайтесь, звери кровожадные. И русские вместо того, чтобы выставить Западу встречные счета, вдруг начали каяться.

Это было еще совсем недавно, я все это очень хорошо помню. Произошла манипуляция с сознанием советских людей, некий фокус, в результате которого я сам в числе многих начал думать, что русские действительно как-то особенно, невыносимо жестоки друг к другу, к другим народам, и в этом их вина. Во всех вдруг совесть заговорила, все начали стыдиться – какие репрессии у нас были ужасные, какой сталинизм…

Манипуляцией занимались либеральные совки, готовились годами – и у них получилось все, чего хотели от либеральных совков наши новые друзья янки. Русским загадили не только их гнездо, это было бы не так страшно – взялись всем миром и почистили. Русским загадили мозги, надолго и всерьез.

Были и другие обвинения эпохи перестройки, которые звучат до сих пор – мол, русские это рабы, дикари, генетические алкоголики, хамы, недоумки. С этими обвинениями все оказалось проще – дикари или недоумки не заняли бы шестую часть суши, не взорвали бы водородную бомбу, не вышли бы в космос. Это понятно даже очень тупому, понятно всем, кроме горстки оставшихся еще в России либеральных совков, которые по-прежнему костерят русских, но не уезжают. Предпочитают жить с этими дикарями, хамами и недоучками, а не с культурными и просвещенными неграми из Нью-Йорка.

По поводу жестокости русским нужно оправдаться перед самими собой – раз и навсегда. Оправдание выглядит просто – к сожалению, обвинения в жестокости должны быть предъявлены не только русским, а всему роду человеческому. Русские не хуже и не лучше, просто люди, и ничто человеческое им не чуждо.

В начале 80-х годов я учил русскому языку группу кхмеров, только что освободившихся от Пол Пота. Это были приятные, улыбчивые, симпатичные люди, которые привезли с собой французский документальный фильм о зверствах полпотовцев. После просмотра этого фильма мне, тогда двадцатитрехлетнему юноше, не удавалось связать то, что я видел на экране, с людьми, которые сидят у меня в аудитории.

На экране было полтора часа бесконечных убийств, за несколько лет красные кхмеры-полпотовцы перебили половину остальных, некрасных кхмеров, раскроив им головы мотыгами – убивать так оказалось дешевле всего. Нейтронная бомба Пол Пота, как писали тогда газеты.

Если бы у кхмеров нашелся свой Исаич, которого пригрели бы янки, он обязательно написал бы толстую книгу о том, что нет в мире народа более жестокого и подлого, чем кхмеры, и получил бы за эту книгу Нобелевскую премию. Но это была бы такая же ложь, как все то, что либеральные совки высыпали русским на головы.

Кхмерам выпала злая карта истории – после вьетнамской войны Америка, СССР, Китай, Вьетнам заварили в Камбодже такую крутую кашу, что на свет появился Пол Пот, и улыбчивые, ласковые кхмеры, известные своей склонностью совокупляться в любое свободное от других занятий время, вдруг взяли в руки мотыги и начали водить друг друга к большим ямам. И на краю этих ям одни кхмеры ставили других на колени и разбивали им головы мотыгами. И так примерно полтора миллиона раз. Жестокие были…

 

О русской жестокости

Есть такая закономерность – чем больше и значительнее народ, тем более жестоки его нравы и тем больше жестокостей творят его представители. Когда народ этот в силе и переживает взлет, жестокость обращается на побежденных, порабощенных и завоеванных чужих. Когда народ переживает падение или катастрофу, жестокость неизбежно обращается против представителей своего же племени.

Я убежден в том, что сказанное есть правило, не знающее исключений. С этой точки зрения самым большим, а значит самым жестоким народом сегодня являются китайцы, на совести которых, кстати говоря, и полпотовский геноцид в Камбодже.

В двадцатом веке особой жестокостью в Европе отличались два народа – русские и немцы, пережившие и революции, и гражданские войны и ставшие моторами двух мировых войн. Но именно на русских пало обвинение, с которого началась перестройка в умах и душах советских людей.

Зададим вопрос: можно ли подходить к жестокостям, сопровождавшим две мировые войны, разыгравшиеся на территории России, русскую революцию и Гражданскую войну, с моральными критериями народов, в войнах не участвовавших? Например, швейцарцев, шведов, датчан, канадцев или тех же янки.

Ответ понятен – нельзя. Это все равно, что пытаться измерять температуру бушующей в жерле вулкана лавы с помощью медицинского термометра, который вставляется подмышку.

Да, русские в двадцатом веке были великим, и значит жестоким народом, который постоянно воевал. В двадцать первом веке русские останутся великим, а значит жестоким народом, который обречен на то, чтобы воевать дальше.

А вот немцы великим народом перестают быть, поэтому в данный момент своей исторической жизни немцы уже не так жестоки и концлагеря законсервировали для будущих поколений немецких турков, которые будут держать в этих лагерях немецких курдов. А немецких немцев останется горстка – просто как сувенир, для экзотики, в специальных резервациях. Как индейцы в Канаде.

Этих сувенирных немцев будут показывать друг другу плодовитые мусульмане и рассказывать своим детям – вот видите, и усы у них были рыжие, и глаза голубые. И белокурыми бестиями себя называли, а остальных недочеловеками – гордились, воевали со всеми. Пока мы, турки, к ним не приехали. Жить. Навсегда.

Все более жестокими делаются янки, возомнившие себя величайшим народом мира, повелителями вселенной. И хотя янки не народ и тем более не великий, но их жестокость растет по мере того, как обесценивается их доллар.

Янки, правда, не разбивают людям головы мотыгами – их летчики уничтожают людей сверху как вредных насекомых, и пока почему-то никто в мире не называет это жестокостью. Когда кхмеры друг друга мотыгами по голове, то это ужасно, а когда янки напалмом выжгут сразу сто тысяч арабских солдат в Аравийской пустыне – то это подвиг во имя свободы.

Вернемся к русской жестокости и скажем – да, русские люди жестоки по своей судьбе, по своей истории, потому что русские великий народ, покоривший огромные суровые пространства. И если дикари Полинезии, где всегда тепло и много всего съедобного растет само по себе, почему-то до сих пор кое-где употребляют друг друга в пищу – от лени, я думаю, – то нам нужно гордиться собой уже только потому, что мы, русские, не людоеды. Что даже во времена голода людоедство в России никогда не принимало массовый характер. Хотя на Чукотке или в Сибири растет всего намного меньше, чем в Полинезии, и соблазн полакомиться ближним сильнее.

Русские сегодня переживают очередное смутное время, когда жестокость становится нормой и обращается против своих. Многие из русских не знают, кого в эти смутные жестокие времена нужно бояться в первую очередь. Ментов или братков, или азеров, или всех лиц кавказской национальности, или чеченских боевиков – и так до бесконечности. Но удивительное свойство русской души, дающее ей силу выживать там, где другие выжить не способны, заключается в том, что русский человек не склонен задавать себе такие вопросы. Он просто живет и боится конкретно того, кого имеет смысл бояться в данный момент.

По большому счету, русский человек, несмотря на ГУЛАГи, репрессии, криминальную приватизацию и разгул демократии, по-прежнему бесшабашно отважен и не боится никого, по-прежнему склонен добиваться того, чего никто в цивилизованно прогнившей Европе уже давно не добивается.

Русский хочет, чтобы боялся не он, а боялись его. Боится, значит уважает – великая русская правда.

Русская история знает эпизод, когда в начале 17 века в Смутное время, очень похожее на сегодняшний день, поляки, сгоряча захватившие Москву, стали свидетелями того, как на улицах города схватились русские между собой. В данном случае не очень важно, кто с кем и из-за чего схватился. Важна реакция поляков, которые были потрясены, впали в депрессию, уныние и ужас и твердили одно – если русские убивают друг друга с такой жестокостью, то что же они сделают с ними, с поляками?

Поляки как в воду смотрели – поубивав друг друга какое-то время, русские взялись за пришельцев, и с тех пор поляки Москву уже никогда не захватывали. А вот русские Варшаву – много раз, охотно и без большого труда.

К счастью для русских, сегодняшний мир стал более открытым и доступным пониманию – и открытость эта обязательно приведет пытливые русские умы к пониманию простой аксиомы – обвинять русского человек в жестокости все равно, что обвинять белого медведя за то, что он убивает огромного моржа одним ударом лапы.

 

О русской доброте

Русская доброта есть оправдание русской жестокости, неизбежной составляющей жизни любого большого народа.

Я не берусь рассуждать о том, каким другим большим и великим народам наряду с жестокостью свойственна еще и доброта. Доброту труднее искать и находить, она не так бросается в глаза, как жестокость.

Но русская доброта есть исключение, потому что в глаза бросается, она всемирно известна и бесспорна, она есть основа русской жизни, на ней стоит русское национальное сознание.

Иностранцам это трудно объяснить, но для большинства русских по сей день жизненно важно считать самого себя добрым человеком и тем более важно, чтобы добрым человеком его считали окружающие. Добрым, а не богатым.

Иностранцам недоступно даже то, что без слов понятно любому русскому, любому славянину – почему нужно обязательно делиться друг с другом едой. Это вечное и неистребимое проявление славянской души всегда ставило и ставит людей Запада в тупик – ты пришел в дом, в доме ужин, значит ты ужинаешь с нами. Немцам или, скажем шире, германцам это всегда было и остается недоступно. Они едят поодиночке, украдкой, чтобы никто не вырвал кусок, тоскливо, каждый в своей норе.

Русская доброта есть явление религиозное, есть отношение к миру, в основе которого лежит вера в счастливый исход, в возможность устроить жизнь по-доброму.

Русская доброта есть качество постоянное, это качество свойственно славянам в целом, в то время как русская жестокость проявляется во времена войн и смут и не является чертой доминирующей.

Германские народы со своим прагматизмом, рационализмом и алчностью в принципе более жестоки, чем славяне. Германский фашизм – яркая тому иллюстрация.

Граница, момент, когда русская доброта переливается в русскую жестокость и, наоборот, жестокость вдруг сменяется на доброту, есть главный вопрос русской души, постичь который умом невозможно. Но можно почувствовать.

В русском понимании большинство наших собратьев по христианской цивилизации, быть может, не так жестоки, как порой бывают русские, но и не так добры.

Здесь мы подошли к главному объяснению русской доброты в ее всемирно-историческом значении. Жестокость русских налицо – большая и заметная. Но налицо и доброта русских. А вот как дела с добротой у других больших народов?

Я не знаю, есть ли доброта у янки, самого жестокого на данный момент сообщества людей в мире, уничтожающего ради жирной черной жидкости, нефти, целые народы и цивилизации и заявившего претензии на мировое господство.

Я не утверждаю, что янки бывают только жестокими, а добрыми не бывают. Я только констатирую – жестокость янки, возомнивших о себе, что они новая суперимперия, заметна все ярче и контрастнее. Заметна всем – отчего весь мир начинает янки ненавидеть. С добротой же у янки постоянно возникают сложности – ей неоткуда взяться, нет ни исторических, ни религиозных корней, вместо которых отовсюду торчит одна голая алчность.

Крейзи эксперимент янки, которых не поворачивается язык назвать ни народом, не тем более цивилизацией, возник в результате нашествия в Новый Свет алчущих наживы бродяг со всего мира. Эти бродяги вырезали местных жителей – индейцев, а для тяжелых работ завезли, как рабочий скот, негров из Африки – на одного довезенного раба двое умерших в трюме и выброшенных за борт. И то и другое были на редкость жестокие поступки. Ни один славянский народ никогда никого не вырезал и уж тем более не привозил издалека людей в качестве рабочего скота.

Доброта янки проявлялась пока только на уровне риторики – они десятки лет кричали насчет прав человека в СССР. Когда в 1983 году был сбит корейский боинг – жестокий поступок с нашей стороны, – появился знаменитый рейгановский слоган «империя зла».

Заклеймили нас янки как мировое зло, но сами мировым добром от этого не стали и каких-то заметных проявлений добра со своей стороны пока не предъявили. Стесняются, может быть.

А может быть и так, что никакой доброты у них не было и нет, что их доброта такая же маска, как их фальшивая улыбка – сплошной кип смайлинг и никакой радости в жизни. Как их американская мечта стать миллионером, которая осуществилась примерно для 10 миллионов янки. Но счастливее от этого они не стали.

Эти массы американских миллионеров состоят из людей, которые готовы задушить, расстрелять, порвать на части любого, кто покусится на их добро, на половик перед воротами дома ценой в пятьдесят центов. Но массам американских миллионеров почему-то недоступно, что если они готовы убивать за свои пятьдесят центов, то людей, готовых убивать их ради их миллионов, тоже достаточно, и будет все больше и больше. И в Америке, и тем более за ее пределами.

Рассуждения о русской доброте закончу тем, что повторю главное – русские добры, великодушны и самоотверженны во многих своих проявлениях потому, что русские религиозно верят в любовь, дружбу и доброго царя. Русская жестокость бывает так же сильна, как русская доброта, и представляет собой другой темный полюс загадочной русской души, но доброты в русских больше, чем жестокости.

При этом не исключено, что существуют в мире другие большие и великие народы, которым свойственна адекватная их доминирующей в мире роли жестокость, а вот доброта не свойственна вообще. Или доброта эта на фоне их жестокости теряется и делается незаметной.

Сказанное касается не только янки, которые народом не являются, а более солидных актеров мировой истории последних ста лет. Например, китайцев, немцев или японцев.

 

Нужен новый Карамзин

Порвалась связь времен, сказал классик уже пятьсот лет назад – но и о нас. Русский человек сегодня растерян во времени и в массе своей не знает, как объяснить не то что историю России, а даже историю своей семьи, жизнь своих предков в последних трех-четырех поколениях.

Империя Романовых – была вроде бы недавно, дед или прадед о ней помнят и рассказывают. Что такое была эта империя – не знаем. То ли тюрьма народов, то ли Великая Россия.

Ленин и Сталин были, Сталин совсем недавно, кто такие – не знаем. То ли великие вожди, то ли преступники, убийцы-людоеды.

Советский Союз был – только-только кончился, был еще вчера. Что такое был этот Союз – не знаем совсем. То ли тоталитарная деспотия сродни Третьему рейху, то ли великая держава.

А кто такие Хрущев, Брежнев и уж тем более Горбачев с Ельциным – не знаем совсем. Что делали, не понимаем.

Хотим ли все это понять – снова не знаем. Если в конце всего этого каюк – то тогда точно хотим понять. А если каюк не предвидится и будет снова как всегда, то и понимать не надо – как-нибудь пробьемся, дышло им всем в глотку, вождям этим с их историей.

Великому народу необходимо объяснить свою собственную историю. Насколько правдиво будет объяснение – важно для тех, кто ведет народ в будущее, для вождей, принимающих решение. А для основной массы народа существенно другое – чтобы объяснение было простым, понятным и достоверным. Как сказка об Иване-дураке, как русский былинный эпос про Штирлица.

Так, например, подавляющее большинство русских так или иначе знает что-то о татаро-монгольском иге, о Чингисхане с Батыем и Мамаем, о битве на поле Куликовом. И это народное знание сегодня уже более или менее однородно: татары пришли, завоевали, князья были раздроблены, потом постепенно объединились и наконец татар победили. Что в этом правда, а что нет, вопрос почти бессмысленный, поскольку русские с татарами давно породнились, переплелись и воевать не собираются. Всё – правда, раз все в это верят.

России сегодня нужен новый Карамзин, который объяснил бы русским людям, что, собственно, с ними происходило на протяжении последних двух веков, скажем, с момента воцарения на престол несчастного отпрыска великой Екатерины Павла Первого.

Нашему новому Карамзину, учитывая специфику двадцать первого века, не нужно писать фолианты. Ему достаточно выдать набор формул, слоганов, которые бы удовлетворительно описывали русскую историю в рамках новой русской государственной идеи или доктрины, которой, правда, еще нет. А раз нет доктрины, то никак не получается объяснить практически ничего. Николай Второй был святой мученик или могильщик великой державы? Или и то и другое?

Я убежден в том, что Империя – самое правильное слово, которое должно лежать в основе новой государственной доктрины России, а значит и истории. Если согласиться с этим, то не обязательно быть Карамзиным, чтобы написать формулы-объяснения истории России и так восстановить порванную связь времен.

 

Формулы русской истории с точки зрения прошлого и будущего Российской империи

Петр Первый основал Российскую империю и оставил своим наследникам жизнеспособный государственнный организм.

Дело Петра продолжала Екатерина Великая, при которой русское дворянство начало чувствовать себя аристократами и европейцами.

Николай Первый всесторонне укрепил государство Российское, сделал его решающим фактором европейской политики и первым дал России имперский размер и имперскую идеологию.

Александр Второй совершил роковые реформы либерального характера, подорвавшие вековые устои русского общества, чем был дан старт либерализму в России.

Александр Третий отчасти смягчил тяжкие последствия реформ своего отца и сделал много для превращения России в самое мощное экономически и самое динамично растущее государство мира.

Николай Второй вел Российскую империю от одной катастрофы к другой и практически перестал управлять государством по причине своей неспособности к этой деятельности. В результате многолетнего отсутствия власти в огромной и могучей стране произошла цепь бунтов и революций, после которых последовала гражданская война и Российская империя прекратила свое существование. Русское дворянство было уничтожено или изгнано, к власти пришли большевики во главе с Лениным.

Большевики пришли к власти как разрушители империи и представляли собой качественно новый вид правителей в основном нерусского происхождения. Несмотря на это, в считанные годы большевики начали возрождение империи, которое под руководством Сталина было завершено к середине тридцатых годов. По непознанным, но действующим законам русской истории новые правители всего за десять лет возродили империю из руин и признали Сталина императором. Как разрушение империи Романовых, так и ее воссоздание в новом виде и под новым знаменем сопровождались человеческими потерями таких масштабов, которых русская история до этого не знала.

Советская империя под руководством Сталина ценой новых огромных человеческих потерь победила во Второй мировой войне, в результате чего превратилась в главный фактор мировой истории.

Со смертью Сталина Советская империя утратила руководящее начало и стала постепенно разрушаться. Политические потомки большевиков, либеральные совки, оказались неспособными сохранить империю – в СССР пришла новая волна либерализма. В результате чего империя снова, как во времена Николая Второго, оказалась без власти и стала жертвой предательства элиты.

Завоеванные ценой огромных жертв и усилий позиции Советской империи в мире были утрачены, безвластие стало уделом народов, населяющих шестую часть суши.

Вот так могла бы выглядеть наша история вкратце и по существу, если понять ее как историю империи. Можно не соглашаться, можно спорить, но лучше – принять ее так или примерно так. Чтобы знать, что делать дальше.

 

Образ будущего Европы

Образы будущего, которые предлагаются русским людям с помощью СМИ, похожи на комиксы на темы фильмов ужасов. Все сопьются, вымерзнут, как мамонты, в разваливающихся крупнопанельных домах, вымрут от наркотиков и СПИДа, сгниют опущенные на зонах, всех поймает маньяк в подъезде, будет насиловать и душить одновременно. Хичхоку с его гадкими птицами до наших СМИ – как Киркорову до Паваротти.

Страшно так, что даже смешно, но, закрыв комикс, русский человек возвращается в реальную русскую жизнь, которая не так уж страшна или смешна – она такая, какой было всегда, так всегда жили русские, когда им выпадали злые карты их истории, когда приходило смутное время.

Отчасти успокаивает то, что с образом будущего в сегодняшнем мире напряженно не только у русских. Строго говоря, этого образа нет ни у одного великого народа христианской цивилизации – везде сплошные комиксы.

Может быть, именно русским удастся первыми реально заглянуть в будущее и так опередить своих собратьев по белой расе. Ибо, только зная главное о будущем, можно правильно решать, что делать. Русским дано было на протяжении их истории множество раз пророчествовать – Бог даст, будет дано снова.

Так, сегодняшним обитателям Европы ни один из их вождей не посмеет сказать простую правду, вождям давно известную, доступную многим людям думающим и осведомленным – Европа уже никогда не будет такой сытой и богатой, как в последнее тридцатилетие двадцатого века. Золотой век Европы в прошлом – навсегда. Впереди обещанный закат.

В Европе некому работать, в Европе неработающие старики делаются все старше и кормить их пока удается с помощью дешевого труда эмигрантов, которые представляют собой пока еще управляемое меньшинство. Но перспектива однозначна – эмигранты неуклонно становятся в Европе большинством, что означает новое падение Рима под напором варваров.

Обитателям Европы вешается на уши лапша в виде идеи европейского супергосударства, причем вешатели лапши на этом занятии просто зарабатывают деньги – очень большие деньги. А европейцы беднеют и дряхлеют.

Забавно в этом процессе то, что основой образа будущего для сегодняшних европейцев остается их будущее процветание в рамках ЕУ. Идеал по-прежнему – богатство, которого европейцам уже никогда не добиться в силу деградации Европы в целом.

Богатства в Европе добиваются и будут и дальше добиваться пришельцы – албанцы за счет героина, китайцы за счет дешевых трусов и маек, арабы за счет дорогой нефти. Новые русские за счет вложения вывезенных из России денег.Но уже не немцы и не французы. И тем более не новые члены Евросоюза из числа бывших социалистических стран.

Смысл Евросоюза становится сегодня все очевиднее – европейские народы деградировали по одиночке, теперь будут деградировать все вместе, причем результатом объединения будет ускорение деградации.

Выгоды России на фоне такого положения вещей очевидны. Русские массово умнее и хитрее европейцев. Миллионы русских за последние годы излазили Европу вдоль и поперек, миллионы русских там поселились или приехали подрабатывать. Русские неплохо знают положение дел в Европе, в то время как европейцы о России, как всегда, знают очень мало и в основном от своих политруков, которые впаривают им то русскую мафию, то чеченский терроризм в качестве того главного, что происходит в России. И пусть впаривают дальше.

Главное происходящее в России между тем заключено в чем-то совсем другом. Самый могучий народ христианской цивилизации, единственная реальная надежда той же Европы продержаться еще хоть какое-то время, переживает очередное смутное время и ищет свой новый путь в мире.

Найдет или нет – никто не знает. Но шансы найти этот новый путь у русских несравнимо выше, чем у европейцев.

 

Образ будущего России – Империя Добра

Новый образ будущего для русских в отличие от европейцев будет правдивее и не может быть связан с фальшивой иллюзией всеобщего обогащения, которую принесла в Россию волна демократической алчности. Это не будет образ богатства или, скажем проще, процветания. Идеей богатства русские массово не успели проникнуться, может быть, им не дано это генетически.

Новый образ будущего для русских будет образом власти русских над судьбами мира, образ обновленной сверхдержавы, новой Российской империи, задачей которой будет спасение всего человеческого рода.

Это отнюдь не новая для русских задача. Русские своим телом заслонили Европу от бесчисленных и неудержимых татаро-монгольских орд, которые, если бы у них за спиной не оставались могучие русские княжества, смели бы европейскую цивилизацию с лица земли.

Спасение христианской веры и Отечества – так обычно в русской истории ставилась боевая задача для христолюбивого православного воинства. Эта задача неизбежно будет поставлена снова.

В нашем мире всего несколько народов, которым свойственно мышление планетарного масштаба и которые веками претендуют на роль вселенского Мессии. Русские – один из этих народов, другой – евреи. И те и другие, между прочим, кочевники по жизни. Но в отличие от евреев, русские еще и воины.

После русской революции русские и еврейские судьбы переплелись в этом мире так сильно, что только-только закончившуюся эпоху большевизма-коммунизма, возможно, скоро кто-нибудь назовет эпохой русско-еврейского мессианизма.

Мессианской была рацветавшая в Российской империи доктрина панславянства, вызывавшая столь жгучую ненависть сначала у Габбсбургов, потом у Гитлера. Сегодня не лишне напомнить, что как будто забытое панславянство в 19 веке было идеей глобальной и вселенской, ибо мир для русских и европейцев в то время ограничивался Россией и Европой, а о всесильных сегодня янки до Европы доходили лишь отдаленные слухи – как они мучают своих негров на плантациях.

Коммунистическая идея была понята русскими как идея спасения человечества от империалистического зла, то есть снова мессиански и религиозно. Так же понималась русскими и борьба с коричневой чумой. И хотя советский мессианизм после смерти Сталина выродился в некий фарс, имитировавший борьбу с янки в любой точке земного шара, его корни никто не уничтожил. Ибо корни эти есть та самая таинственная русская душа, которая готовит миру серьезные перемены.

Похоже, пришло время для нового витка развития русского сознания – будущее русского народа состоится как новая Российская империя, назовем ее Империя Добра.

 

Будущее России – война

У русских есть еще шанс опередить своих собратьев по белой расе в понимании будущего в его главном аспекте – будущее мира это Война за Выживание, Война Войн.

Значит, будущее русских – это будущее воинов, победителей и триумфаторов, если русских ждет в этой войне победа. Не крестьян, не скотоводов, не живых роботов, занятых муравьиным трудом, а бойцов, которых ждет победа или смерть – воинов со Злом во имя Добра.

Как, когда, с кем и каким образом предстоит русским воевать – эти вопросы выходят за пределы этой книги и пока преждевременны. По вине предательства либеральных совков мозги русских были загажены настолько, что сама сущность русского человека как воина поставлена под сомнение самими же русскими, особенно молодежью.

Между тем, если допустить, что русские в силу каких угодно причин перестали быть народом воинов, то будущее русских как народа просчитывается как дважды два. Русских ждет деградация, а потом физическое уничтожение со стороны народов, воинами быть не переставших или, возможно, впервые в своей истории ставших на военную тропу.

Русских уничтожат не по каким-то идейным причинам – просто на территории бывшей Советской империи сосредоточено столько добра, что иного выхода, как уничтожить русское население, не будет. Это будет историческая расплата русских как народа за то, что не он сумел воспользоваться всем добром, которое было собрано поколениями предков.

Увы, рано или поздно такое случается со всеми народами, народы, как люди, стареют, болеют и умирают. Впрочем, в случае русских такой исход пока маловероятен. Евреи научили русских отвечать на вопрос «Как здоровье?» бессмертными словами «Не дождетесь!». Супостаты России, сколько бы их ни было, едва ли дождутся гибели русского племени – супостаты на сотни лет опередили русских в своей деградации.

Русские один из немногих народов белой расы, которому не нужно учиться быть воинами. Наблюдая за попытками янки превратить в воинов свою молодежь, нельзя не заметить, что молодежь янки готова взять оружие в руки только на какое-то время и только при условии инвестиции огромных денег. Янки не воины, убивающие врага во имя Веры, Идеи, Спасения, Добра, Бога, а банальные наемники без роду и племени, готовые убивать кого угодно за деньги. Киллеры, как говорят сегодня в России. Без четырехразового питания, страховки за миллион долларов и холодильника с пивом эти киллеры воевать не будут.

Русское будущее не отличается от русского прошлого – это не богатство, не процветание, не демократия с гражданским обществом. Это война Русской Империи Добра с Всемирным Злом.

Эта война неизбежна, она не прекращалась ни на миг, просто либеральным совкам на радость супостатам удалось убедить русских и самих себя в том, что наступил мир. Пусть унизительный и тяжелый для русских, но мир.

Это опасная ложь, мира не было, нет и, к сожалению, не будет, в пользу мира между людьми никто не найдет ни одного разумного аргумента.

Просто война стала все чаще менять свое обличье, способы ведения войны бесконечно меняются, возникают новые виды оружия нематериального происхожения – информационного, психологического, экономического и так далее. Это оружие тоже убивает, но не так открыто, как автомат или атомная бомба. Неизменной остается вечная цель войны – победа над врагом.

Два двестикилограммовых самца гориллы тоже иногда выходят на войну друг с другом за обладание самками и значит продолжение своего рода. Гориллы не стреляют друг в друга из автоматов, даже не дерутся – наделенные чудовищной силой, они просто смотрят друг другу в глаза – и один из них убегает побежденным. Суть их войны при этом остается неизменной и вечной.

Не исключено, что победа Русской Империи Добра тоже будет похожа на поединок горилл – Россия посмотрит супостатам в глаза, и супостаты побегут.

 

Объяснение Империи Добра

Несколько лет назад на встрече с читателями я выслушал примерно такой монолог старика-словака, десят лет проведшего в сталинских лагерях после войны, после чего он стал историком и всю жизнь изучал историю России. Монолог прозвучал на хорошем русском языке.

«Я провел после войны десять лет в советских лагерях, но не скажу ни одного плохого слова о русских. Это удивительный народ. Кто это сегодня кричит о том, что они победили Россию? Американцы? Это глупость, нет силы, которая победит этот народ.»

После этого старик рассказал о том, как недавно был в Москве – копался в архивах, как-то зашел в аптеку, встал в очередь, и у молодой женщины, стоявшей перед ним, на хватило денег на лекарство. Словацкий историк добавил ей не хватающие рубли, после чего и произошло нечто, его потрясшее, несмотря на проведенную в сталинских лагерях молодость.

«Она просто взяла деньги, просто сказала «спасибо» и ушла. Вы не понимаете этого, – обратился он по-словацки к словацкой аудитории. – Русские удивительный народ, эта русская женщина сказала «спасибо», как будто ничего особенного не случилось. Я помог ей, она поможет еще кому-то. Такой это народ. Куда американцы лезут драться с таким народом?..»

Словацкий историк так пытался объяснить словакам то, что я называю Империей Добра, то, чего Запад не понимает и не способен понять. Подчеркиваю, словацкий историк прошел в сталинских лагерях через все то, с чем столкнулся наш Исаич, но на всю жизнь сохранил убеждение в том, что русские это удивительный народ.

Империя Добра это русская Вера в то, что мир может быть устроен на началах добра и справедливости, нашедшая самое полное свое выражение в романах Достоевского. И если когда-нибудь, не дай Бог, от всей великой России останутся только эти романы – их одних будет достаточно для того, чтобы русские навсегда остались в истории как великий народ.

Империя Добра это русская совесть, сильная настолько, что самопожертвование для русских всегда было общественной нормой. Не пустые слоганы о Боге, написанные на деньгах, а Вера в Бога и Добро стали причиной того, что обвинение в жестокости, брошенное русским в начале перестройки, так потрясло их души и вызвало массовые угрызения и покаяние.

Империя Добра это призыв фельдмаршала Кутузова зимой 1812 года пожалеть побежденных французов, увековеченный Толстым в романе «Война и мир». Французы погорячились, пришли из своей солнечной Франции на суровую русскую землю по воле своего героя Наполеона, одержимого великими идеями и планами, которые в Европе в основном сбывались. И хотя Наполеон занял Москву, безумие его затеи обрекло сотни тысяч французов на мучения и смерть.

Этих несчастных попрошаек, «шарамыжников», начинавших свои просьбы французским «шер ами», в принципе не виновных в безумствах своего вождя, призывал пожалеть русский полководец. Хотя русские крестьяне жалели голодных и обмороженных пришельцев и без этого призыва.

В категориях глобальной Войны за выживание Империя Добра означает более доброе и более справедливое отношение русских к судьбам других народов, чем то, что навязывают миру янки. Если Российская империя возродится, она станет естественным противовесом бездушно алчной империи янки, поставивших деньги выше человека. Русские этого никогда не делали и не сделают.

 

Объяснение Мирового Зла

Если очень коротко, то сегодня мировое зло, как проницательно заметили идеологи ислама уже десятки лет назад, это неубедительная попытка янки стать новыми властелинами мира. Прогрессивный исламский фанатик аятолла Хомейни уже давно назвал США всемирным сатаной и был глубоко прав по существу.

Значит ли это, что русская Империя добра должна готовиться к войне с Америкой? Возможно, хотя сегодня мысль выглядит еретической и почти абсурдной. Из России в Америку течет полноводная река всяческого добра, Буш и Путин дуэтом поют арии о мировом терроризме. Торжествует русско-американский брак, в котором янки выглядят как требовательный жестокий муж, а русские как покорная забитая жена, верная вековому русскому предрассудку – бьет, значит любит. Дай бог, чтобы этот брак остался бездетным.

На эту тему пример из недавней истории. До последнего момента Сталин не прекращал поставки зерна и другого стратегического сырья в Германию. Последний эшелон прошел через границу за несколько часов до того, как Гитлер вероломно напал на Россию. Но судьбы войны и мира эти вагоны с русским зерном не решили.

Более вероятно, чем война России с Америкой, нечто другое. К моменту возрождения и возвышения новой русской Империи Добра величие янки останется в прошлом. Янки еще ждет своя революция, своя гражданская война, свои комиссары в кожанных тужурках, свой ГУЛАГ со своим американским Исаичем, которого пригреют в России, чтобы он подробно описал все ужасы лагерей на Аляске и поплакал о правах американского человека. Ждать всего этого янки осталось не так уж долго – каждый десятый житель Нью-Йорка уже говорит по-русски, и все как на подбор перманентные революционеры с советской закалкой в генах.

Кто будет новым планетарным злодеем, когда выяснится, что янки не справляются с этой ответственной ролью, можно прогнозировать уже сегодня. Кандидаты номер один наши желтые братья-китайцы. Справиться с ними Империи Добра будет несложно. Китайцев нужно пригласить погостить летом в Сибири и задержать в гостях до зимы – пусть осваивают северные территории в духе идей председателя Мао. После этого пережившие сибирскую зиму китайцы снова забьются за свою стену на тысячу лет или с расстройства застроят более теплые страны своми чайна-таунами.

Так или иначе, супостатов на русский век хватит. Если он будет – русский век.

 

Что делать, чтобы возродить Империю – тезисы

В России жужжат, как хлопотливые шмели, экономисты разных школ, бодро хвалят экономический рост и обещают экономическое чудо. По – прежнему торжествует марксистская вера в некий объективный характер экономических процессов, которые действуют якобы с неизбежностью морских приливов.

Между тем производство товаров, их продажа и потребление есть виды человеческой деятельности, которые неумно абсолютизировать и тем более выдавать за единственный мотор исторического процесса, как делает это сегодня подавляющее большинство идеологов. Это лишь частные проявления исторических законов, людьми пока мало познанных. Мотором истории были войны и с ними связанные завоевания.

Объяснять историю войн товаро-денежными отношениями – это просто отрыжка вульгарного марксизма. Войны были всегда, а товары с деньгами появились недавно и далеко не везде. Большая часть человечества и сегодня обходится как без денег, так и без товаров. И при этом воюет и бурно размножается. Болтливые монетаристы и неолибералы могут, конечно, спорить с этим до хрипоты, но ничего не изменят.

Вопросов экономики, товаров и денег в связи с будущим России я не буду касаться в своих тезисах не потому, что они не важны – просто в этих вопросах безнадежно запутывается не только Россия, но человечество в целом. Мир как будто не видит или не хочет видеть, что товар товару рознь. И если товар этот героин – то никакая политэкономия обращение этого товара не объясняет. Героиновый бизнес это геополитика в чистом виде. Сначала в афганских горах убьют Ахматшаха Масуда, потом рухнут стеклянные дворцы в Нью-Йорке, потом во всем окажется виноват миловидный Усама, Афганистан якобы из-за Усаммы разбомбят и захватят. И из свободного демократического Афганистана река героина, как Волга полноводная, потечет через свободную демократическую Россию туда, где все это придумали. Где здесь политэкономия социализма, капитализма или империализма? Нет ее, везде и всюду лишь одинокий Бен Ладен с кроткими глазами беременной газели неумело помахивает калашниковым и твердит, что все это заварил он.

Так же выглядит и бизнес нефтяной. И никакими экономическими формулами нельзя объяснить простое человеческое желание нефтяных магнатов Техаса прибрать к рукам арабскую нефть раз и навсегда. Это желание бушей, рамсфельдов и прочих кондолиз попользоваться военной машиной Америки в пользу своего кармана не вопрос экономики, а вопрос возможностей и силы.

Не было никакой экономической целесообразности или предопределенности в том, что бывшие комсомольские работники вдруг овладели богатством недр величайшей в мире державы. Этот исторический эксцесс никакая политэкономия не объяснит и не опишет – только снова загадит мозги. А вот здравая политическая оценка объяснит легко – пользуясь смутным временем в России, янки протянули свои щупальцы к нашим недрам, и комсомольцы ходорковские бросились им помогать.

Тезисы на тему возможности возрождения империи будут иметь характер стратегический и коснутся только основных аспектов возрождения и выживания России. Это только ответы на вопросы, что делать, без объяснения, как. Потому что если неправильно решено, что делать, вопрос, как делать это неправильное, лучше вообще не рассматривать.

Чтобы возродить русскую Империю Добра:

Важно напомнить русским людям, что они воины, возродить их боевой дух, превратить страну в военный лагерь, состояние более чем естественное для России и русских.

Нужно призвать русских к новым завоеваниям и убедить в перспективности этого занятия. Завоевания не надо понимать как примитивные территориальные захваты территорий или собственности со стрельбой. Лучшим завоеванием для России в ближайшие годы может стать возвращение на мировой рынок оружия и вытеснение с этого рынка друзей-янки. Сделать это можно и нужно – наше оружие лучше и намного дешевле. Воевать для этого совсем не обязательно. Нужно просто потеснить обленившегося и обнаглевшего дядю Сэма и так свершить историческое завоевание.

Жизненно необходимо снова повернуть русское сознание к идее сильной власти, которую до неузнаваемости испохабили либеральные совки и либерасты. Без истерических споров о демократии и диктатуре, без либеральных соплей и рыданий нужно просто вслух сказать то, что русские знают на генетическом уровне. Власть – она или есть, или ее нет. Если власти нет в Монако или Сан-Марино, или даже в Голландии, то этого никто в мире не заметит. Если власти нет в России, мир содрогается и начинает разваливаться, а в самой России кровь течет реками. Да, сильная власть – это сурово и непросто, но безвластие еще хуже.

Для русской судьбы и истории безразлично, какими словами будет названа новая сильная власть в России. Деспотия, монархия, тоталитаризм, диктатура, мафия. Да назови хоть горшком, только в печь не сажай! Слово правильное и, как модно говорить, харизматическое – Империя. Наша Империя Добра.

Чтобы власть стала снова властью, необходимо назвать врагами народа предателей, ставших на службу супостатам, и наказать их, но без массовых репрессий и гражданских войн. Наказать просто – отнять деньги. Веревку себе на шею они сами наденут и сами от тоски по потерянным деньгам удавятся. Кто такие предатели – вопрос на самом деле простой: предатели те, кто не хотят для России и русских сильной своей власти и опираются на власть чужую. Такие находились всегда и везде, и их всегда наказывали. Время наказывать врагов народа в России снова пришло.

Как можно скорее русским нужно определить врагов внешних. Тогда жизнь сразу станет легче и веселее. Самым опасным супостатом бесспорно являются янки, сосущие соки не только из России, но практически из всего мира. Янки должны быть названы врагом не по причине их империализма, жадности или бездуховности, а просто потому, что они сживают русских со света. Назвав янки супостатами, русские навсегда расстанутся с ролью покорной жены надменного дядя Сэма. И река денег, текущая из России в Америку, похожая на Гольфстрим, наконец иссякнет.

Нужно назвать и союзников. У России в отличие от янки союзников всегда было и будет много. Это прежде всего народы СССР, за годы советской власти сблизившиеся с русскими и во многом перенявшие черты русской цивилизации. Это, конечно, православные славяне – украинцы и белорусы, отделение которых от России было самым грязным предательством либеральных совков, отбросившим Россию назад на многие годы. Это в будущем все остальные славяне, которым будет все тяжелее в душном Евросоюзе. Это великие европейские народы, французы и немцы. Союзниками России могут быть сегодня практически кто угодно – от Японии и Китая до арабского мира и даже Израиля. Кто угодно, кроме ростовщиков и махинаторов янки, дружба с которыми вела и ведет всех, кто эту дружбу попробовал на вкус, к разорению и нищете.

Выбирая врагов и друзей, необходимо создать российскую геополитическую доктрину на десятилетия вперед и сделать эту доктрину достоянием широких масс. Русские массы по своему интеллектуальному уровню способны такую доктрину вдумчиво воспринять, прочувствовать и принять за руководство к действию. А вот тем же американским массам никакую доктрину предложить нельзя уже только по той причине, что американские массы легко путают Европу с Австралией, а Россию ищут в Канаде.

Любой ценой необходимо остановить начавшееся вымирание и генетическую деградацию русских как народа. Любой ценой это значит любой ценой. От смертной казни за героин до возрождения культа матери, который пытались привить русским воспитанные заботливыми еврейскими мамами большевики. Десять тысяч долларов каждой русской гражданке, родившей ребенка. Пусть не сразу, пусть в течение трех лет – но с гарантией. Неужели это много? Это капля в море того, что разворовывается и разбазаривается.

В моей книге «Мы … их!» обозначены и некоторые другие пути. Русским, славянам и другим дружественным народам должны быть созданы условия для размножения. Вместо условий для вымирания, которые создали враги внешние и внутренние. Многоженство, о котором вдруг заговорили, здесь далеко не предел возможного. Пока многодетная семья снова не станет нормой русской жизни, как была нормой всегда, возрождение Империи не произойдет – ее просто некому будет возрождать.

Важно поднять общественный статус российского чиновничества как основы империи и объяснить народу, что родной бюрократ, каким бы пропойцей и взяточником он ни был, всегда лучше бюрократа чужого, способного разорять целые регионы и даже народы одним росчерком пера. Нужна новая номенклатура, новый табель о рангах, который даст российскому чиновнику ощущение стабильности и преемственности.

Со временем Россия может возродить монархию и дворянство в новой форме, соответствующей новому времени. Это не вопрос одного года или десятилетия. Но русской элитой не могут оставаться разворовавшие казну либеральные совки – а именно так выглядят дела сегодня. Аристократами так, как во все времена, должны становиться лучшие воины – неважно, на каком поле боя войны с супостатом они одержали победу. Если англичане не стесняются присваивать титулы педерасту Элтону Джону, почему лучшему в мире боксеру Константину Дзю, корейцу по крови, австралийскому гражданину, но при этом русскому воину, не стать графом или князем?

Жизненно необходимо возродить православие как основу народного сознания. Это самое сложное, потому что возрождать его некому, нет духовного сословия, соотвествующего величию задачи. Но и другого пути тоже нет. Русское православие веками было составной частью сильной царской власти, как, впрочем, и католичество в Европе. Но Ватикан едва ли когда-нибудь вернет себе былую власть, а вот в России все не так безнадежно.

И последнее. Восприимчивость русских, их способность феноменально быстро усваивать новое, дает вождям России шанс сформировать у русских здоровую установку на победу. Нужны вожди, которые захотят это сделать.

 

Письмо Самодержцу Российскому

Написано с некоторым опережением и верой в то, что Самодержец появится.

Милостивый Государь!

С уважением, Сергей Хелемендик

Вы стали тем, кто вспомнил и понял главное для русской истории слово – самодержавие. Великолепное слово, равного которому по значению нет в других языках. Сам держит – вот честная и истинная формула власти. И того, кто держит сам, в России называют Самодержец.

Самодержец Российский это человек, на которого обращены взгляды всего мира. Но ни один разумный человек не может Ему завидовать и не пожелает себе оказаться на Его месте. Самому держать Россию есть тяжкое испытание. Но многие люди искренне захотят Ему помочь, автор этого письма один из этих многих.

Помочь Самодержцу Российскому в моем случае значит вслух сказать следующее:

Богу было угодно решить так, что на Ваши плечи легло бремя ответственности за судьбу России, а значит судьбу мира.

Достойно нести такое бремя, которое выпадает одному из миллиардов человеческих существ, можно, только став вождем сильным, державным. И хотя Россия переживает черную полосу своей исторической жизни, возможность стать сильным вождем существует. Не упустите ее – ради России и русских, в Вас поверивших, ради Себя самого.

Судьбы слабых правителей нигде и никогда не были исполнены счастья. В России судьбы слабых вождей были ужасны, и этот ужас вынуждены были разделить со слабыми вождями многие их подданные. Храни Вас Бог от такой злой судьбы.

В один из переломных моментов русской истории испуганному, плачущему юноше, будущему Самодержцу Российскому, впоследствии поставившему на место выскочку Наполеона, было сказано: «Ступайте царствовать!» И юноша преобразился в Государя.

В России некому сегодня произнести такие слова вслух, но, я уверен, многие говорят это про себя. Вам нужно только прислушаться и услышать.

Безвластие губительно для России и ее народа, многие в России и вне ее надеются на то, что Вы способны положить начало новой, сильной России. В числе этих многих, желающих возрождения России, надеюсь на это и я.

16.11.2004, Братислава