Около половины третьего ночи лихорадочная суета, продолжавшаяся, весь вечер и ночь в помещениях пограничной службы Ринкон Иносенте, стала перерастать в панику. В кабинете майора действовал штаб по борьбе со стихийным бедствием, который по традиции возглавил мэр Ринкон Иносенте. То и дело в кабинет врывались командиры муниципальных подразделений. Все они, как будто сговорившись, бормотали одно и то же – собрать людей невозможно, потому что карнавал и дождь. Все на карнавале, и никого не найдешь. Проехать по улицам уже нельзя на машине и еще нельзя на лодке.

Мэр с самого начала взял на себя генеральное руководство спасательными операциями. Он орал на командиров национальной гвардии, беспощадно обличал нескромное прошлое их матерей и требовал, чтобы предписание президента было исполнено немедленно и все национальные гвардейцы, как один, собрались на первом этаже гостиницы «Прелести моря» или, если этот этаж затопит, то на втором. Осуществлять практические шаги мэр предоставил командиру национальной гвардии майору Кастельяносу, а сам занимался более ответственной, идеологической, работой.

– Потекла плотина! Нас сметет к чертовой матери! А ваши люди попрятались по своим норам и спят, как сурки! Пользуются тем, что их не достать, мерзавцы! – бушевал мэр. – Ничего, сейчас мы пустим катер! Если он пройдет, поедете собирать людей!

– Эта плотина все время течет! – весело отвечали гвардейцы.

Это была правда. Плотина подтекала с тех пор, как ее построили в горах километрах в десяти от Ринкон Иносенте, перегородив самую большую реку в Эль-Параисо. Построили и гидроэлектростанцию, которая, по замыслу одного из последних диктаторов, должна была носить его имя и снабжать электроэнергией всю провинцию.

Стройка гидроэлектростанции затянулась на десять лет и была завершена, когда в короткой памяти жителей Эль-Параисо не осталось и следа от воспоминаний о честолюбивом и энергичном диктаторе, который верил, что перегородив реку высоко в горах, создаст великолепное живописное водохранилище, где заведет ценные сорта пресноводных рыб.

Однако электростанция не баловала дешевой электроэнергией. Все время что-то ломалось, что-то работало не так. Никогда это дорогое сооружение не давало больше двадцати процентов того количества энергии, которого терпеливо ждал народ Эль-Параисо.

Водохранилище зато и в самом деле получилось большое. Но вода в нем зацвела какими-то салатово-зелеными, невообразимо вонючими водорослями. И уже давно никто не помышлял разводить в этом искусственном болоте рыбу. Даже завезенные туда однажды крокодилы, не выдержав вони, бежали из протухших вод и расползлись по окрестным речонкам, откуда их долго и азартно вылавливали жители прибрежных деревень.

Плотина начала давать течи задолго до того, как ее построили. Когда работы триумфально завершились, один из инженеров забеспокоился, перебаламутил коллег и создал специальную комиссию, которая с неожиданной тревогой сообщила, что, если, не дай бог, плотину прорвет, на Ринкон Иносенте и окрестные поселения упадет стена воды в восемь – десять метров высотой. Упадет не просто как-нибудь, а изрядно разогнавшись по крутым склонам. Комиссия настойчиво рекомендовала ни в коем случае не допускать прорыва плотины и учредить на электростанции постоянный надзор, а также охрану от злоумышленников, которые вдруг могли бы пожелать разрушить это полезное, но, как выясняется, весьма опасное сооружение.

На плотине появились несколько охранников в нежно-голубой форме пограничной службы, которые задыхались от вони и изнывали от безделья. Следить за состоянием плотины входило в обязанности обслуживающего персонала электростанции. Эпизодически мэр Ринкон Иносенте получал от директора электростанции пространные сообщения о том, что в таких-то и таких-то местах замечены бреши. Мэр читал эти сводки и переправлял их в столицу, где их тоже читали первое время, а потом привыкли и перестали читать.

Когда шли дожди, напор воды усиливался и течи в плотине становились сильнее и заметнее. Но это уже никого не волновало, потому что дожди кончались, как кончается все в этом мире. И плотина почти переставала течь…

– Ты меня слышишь, чико! А я ни черта не слышу! – надрывал голос Роберто Кастельянос, переговариваясь с директором электростанции. Угроза катастрофы на плотине возникла неожиданно и застала персонал врасплох. Вернее, не застала никого, ибо работники отправились на карнавал в Ринкон Иносенте, и теперь их пытались разыскать. Дождь, ливший несколько суток без перерыва, угрожающе повысил уровень воды. Но самое страшное было в том, что подувший с севера ветер погнал на хлипкое сооружение двухметровые волны, удары которых разрушали не рассчитанные талантливыми инженерами на такие испытания стены плотины.

– Что ты там бормочешь, чико! – злился майор. – Как это – откалываются куски? Какие куски! У вас же там бетон! Куски бетона?! Я говорил со столицей по секретной связи – обычный телефон оборвался. Они говорят, как только ветер чуть-чуть утихнет, пришлют вертолеты с саперами. Национальная гвардия будет у вас, как только мы соберем хотя бы полсотни людей и найдем для них лопаты. Что? Лопаты не нужны? А что нужно! Бетон? Откуда я тебе возьму бетон? Я не бетономешалка, чико! У нас тут уже давно ничего не строят! Взрывчатка есть, динамит!.. Нас пока затапливает с моря! Похоже, ветер закупоривает бухту. Туристы вокруг домов плавают, а тут ты со своей плотиной! – вновь озлился майор и бросил трубку. Его дергал за рукав один из командиров национальной гвардии, которого тревога застала еще вполпьяна, и он по этой причине рвался в бой. – Ты чего меня за рубашку таскаешь? – раздраженно поинтересовался майор.

– У нас есть группа и катер, чтобы ехать в «Кабаньяс дель Соль»! Гидо сказал, что там затопило девчонок. Их нужно спасать, чико! – с энтузиазмом восклицал командир.

– Ну и спасай! – отмахнулся майор, погруженный в свои мысли, но, когда воодушевленный спасатель направился к выходу, майор остановил его криком:– Стой, сукин сын! Я тебе покажу девочек! Гидо, бери всех, кто есть сейчас, и поезжайте к детскому пансионату! Надо вывозить детей!

Майор повернулся к расположившемуся в его кресле мэру.

– Первые катера пойдут забирать детей. Если ветер продержится еще несколько часов, здесь будет как в тридцать четвертом году! Вы слышите меня, карахо! – закричал майор, перекрывая своим голосом шум и гам, поднятый командным составом национальной гвардии Ринкон Иносенте. – Из столицы сообщают, что по их данным волны закупорят бухту! Это будет конец! Если еще прорвет плотину, завтра на этом месте будет море! А вы зубы скалите! Первая группа отправляется за детьми! Остальные полетят на плотину, как только появятся вертолеты. Из аэропорта сообщают, что они в состоянии поднять на воздух два транспортных вертолета. Пилоты говорят, что потихоньку, прячась за холмы, они могут вывозить на плотину людей. Плотина трещит! Времена наступили крутые! Смеяться будем потом, если будем живы!

Физиономии жизнерадостных гвардейцев начали вытягиваться. Вперед выступили немолодые и знавшие, что значит наводнение, капитаны национальной гвардии, за ними потянулись присмиревшие младшие офицеры. Когда над головами собравшихся в штабе по борьбе со стихийным бедствием раздался пронзительный свист, с которым вертолет садился прямо на крышу гостиницы «Прелести моря», первая команда для отправки на плотину была укомплектована. В нее вошли два десятка младших офицеров и несколько сержантов. Рядовые бойцы национальной гвардии, которых, кстати, было в Эль-Па-раисо не очень много – примерно столько же, сколько командиров, – еще не успели добраться до места сбора.

Для команды номер один нашлись динамитные патроны и даже несколько мешков с цементом, которые неизвестно зачем хранились в закромах служебных помещений пограничной службы Ринкон Иносенте.

– С богом! – напутствовал их майор, вручая седому капитану портативную рацию. – Докладывайте каждые полчаса. Второй вертолет полетит за вами следом. Ты смотри, не перевернись на своей стрекозе! – обратился майор к пилоту вертолета, и тот радостно заулыбался. – И возвращайся сейчас же назад! Похоже, мы катерами не обойдемся, придется собирать людей с вертолета. Не дай бог, карахо!..

Первый этаж гостиницы уже скрылся под водой. Черная, соленая вода поднималась все выше и выше, затапливая улицы и дома. Океан беспощадно наступал на прекраснейший из уголков нашей планеты – Ринкон де Лос Пласерес Иносентес.

* * *

Проснувшись, Луис ощутил себя в теплой, соленой воде Атлантического океана. Он добрался до окна и распахнул его. Ринкон Иносенте был повергнут в первобытный мрак. Луис смотрел туда, где должен был находиться дом графа, и не видел ничего. Он растерянно обводил глазами и пытался увидеть затопленную спальню, которая находилась на втором этаже его дома, а сам дом был расположен на достаточно высоком пригорке.

«Где Люси и граф?» – пронеслось в голове Луиса. Он громко закричал:

– Хуа-а-а-н!

Дом графа молчал. Вдруг мрак разорвала вспышка света и на миг осветила дом. Это был луч прожектора, установленного по распоряжению майора на крыше гостиницы «Прелести моря». Мощный луч начал совершать правильные круги. Что-то блеснуло в воде, совсем рядом с Луисом. Он нагнулся и обнаружил связанные вместе ласты.

– Это удача! – подумал Луис и, усевшись на уже скрывшейся под водой кровати, надел ласты.

Когда он выплыл из окна своей спальни, над черной поверхностью воды скользили уже два мощных луча, выхватывая из темноты силуэты домов. Луис достиг дома графа и вплыл на второй этаж. Дом был пуст.

«Может быть, их подобрала лодка! Но почему они не разбудили меня? Хуан не мог забыть обо мне! И Люси тоже…» Луиса охватил страх. Он плавал вокруг дома, прислушивался, пока не различил слабые повторяющиеся всплески воды. Луис поплыл на этот звук и вскоре настиг его источник. Им оказался надувной плот.

– Эй, что ты здесь делаешь, чико! – испуганно воскликнул сидевший на веслах, заметив Луиса.

– Купаюсь! – ответил Луис и, поравнявшись с плотом, рассмотрел, что два других пассажира – девушки в бикини. Луис был рад поддержать разговор, чтобы отвлечься от давящего страха. – Где ты раздобыл себе таких пассажиров? – спросил он невидимого в темноте гребца.

– Эти девчонки сидели на крыше коттеджа и так пищали, чико, что я решил взять их! Понятно, перепугались! Такого здесь не было с тридцать четвертого года! Вот тебе и карнавал! А ты сам кто такой? – наконец заинтересовался собеседник Луиса. – Ты говоришь, как иностранец!

Луис собрался отвечать, но издалека донесся слабый, похожий на мяуканье звук.

– Это кошка, чико! – радостно объяснил гребец. – Столько кошек затопило! Позалазили на дома, на деревья – и сидят! – то ли восхищенно, то ли сочувствующе пробормотал незнакомец и вновь начал грести, но Луис остановил весло рукой. Он прислушивался.

– Это не есть кошка! – звонко воскликнула одна из девушек по-испански, и луч света выхватил из темноты ее лицо с благородным саксонским профилем. – Можно думать, нужно думать, что это ребенок! – вновь воскликнула девушка, и Луис явственно услышал тихий плач. Не говоря ни слова, он бросился навстречу этому звуку. Это был голос Люси – Луис узнал бы его из тысячи других. Через несколько секунд он стремительно огибал стену дома, из-за которой доносился плач.

– Люси! Ты здесь? – позвал Луис. Луч прожектора ослепил его.

Ему ответил пронзительный, полный отчаяния крик Люси. Новый луч осветил искаженное криком лицо Люси. Она тянула к Луису маленькие руки. Графиня оказалась крепко привязанной к спасательному плотику, который был уравновешен двумя деревянными брусками, прикрепленными снизу, и удивительно устойчив. Этот плотик граф всегда держал под рукой, помня, что наводнения в Ринкон Иносенте не редкость. Пальцы Луиса нашли в темноте мокрое лицо графини.

– Луиси! – звонко и жалобно всхлипывала Люси. Луис распутал ремешки, обнял рванувшуюся к нему графиню и прижал ее мокрую голову к себе. Рыдания душили Люси.

– Ничего, ничего! Все хорошо! Мы ведь нашли тебя, и теперь все хорошо! Ничего не бойся, девочка! – говорил Луис громким шепотом, и плач графини утихал. – Сейчас мы поплывем к папе! – уговаривал ее Луис.

– А папа разве там? – вздрагивающим голосом спросила Люси.

– Конечно, там! Он сам меня за тобой послал! Сейчас мы к нему приплывем! Давай я тебя пока на плотик посажу, так мне тяжело! – Люси обняла шею Луиса и не отпускала его. Луис почувствовал, как крепко графиня держится за него, и не пытался оторвать ее. Он быстро уставал, вынужденный поддерживать себя и Люси в положении стоящего по грудь в воде человека, и не нашел ничего лучше, как вернуться к дому. Тоска сжимала сердце Луиса. То, что Люси оказалась одна, говорило о том, что граф Хуан Сантос Родригес, скорее всего, погиб…

Окно третьего, еще не затопленного этажа дома было наглухо закрыто и поддалось не сразу. Луис сломал деревянные жалюзи ударом локтя, отчего локоть стал болеть. Он уже не вплыл, а вошел в комнату, где вода была не выше щиколоток, и осторожно опустил графиню на неразобранную кровать. Люси крепко держалась за шею Луиса, и ему стоило труда разжать ее руки. В шкафу Луис нашел сухое полотенце и целый чемодан какой-то одежды. Он на ощупь выбрал большую мягкую шерстяную кофту, насухо вытер графиню, завернул ее в кофту и снова взял на руки. Люси уже не плакала. Она согрелась, развеселилась и то и дело спрашивала, когда они поплывут дальше.

Из разговора с графиней Луис узнал следующее. Когда в доме стало совсем мокро, потому что вода залилась прямо в дом, папа посадил Люси на плотик и сказал, что сейчас они заедут за Котенком и поплывут на морскую прогулку. Графине понравилась эта идея, но, когда они выплыли из дома, папа услышал, как где-то плачет какая-то детиш-ка. Они вместе с папой приплыли туда, и папа поднялся в дом. Вокруг настал такой сильный страшный ветер, а папа все не возвращался. А теперь, конечно, она понимает, что папа решил послать за ней Котенка. Поэтому он сам не приплыл, и это очень даже хорошо. Потому что у Котенка ласты такие огромные и с ним можно плыть быстро, как на лодке с мотором.

Рассказ графини вселил в Луиса надежду. Если граф поднялся в дом и не вернулся оттуда, – рассуждал Луис, – значит, он остался внутри. Нужно выручать его, хотя что могло случиться с Хуаном в доме, Луис никак не мог себе представить. Его светлое, послушное надежде воображение подсказывало, что, может быть, графу пришлось срочно помогать ребенку, а в это время плотик с Люси отнес в сторону порыв ветра, и так она потерялась. Луис повеселел и по просьбе графини дышал ей в ушко, отчего она звонко хохотала.

Снаружи донесся звук мотора. Не выпуская Люси из рук, Луис подошел к окну и, обнаружив дверь на балкон, пинком распахнул ее. Звук мотора нарастал, и Луис начал громко кричать. Графиня, подражая ему, тоже пробовала кричать, но скорее пищала сорванным от плача голосом. Из темноты вынырнул силуэт катера, и в глаза Луису и Люси ударил сноп света от мощного ручного фонаря. Катер медленно подплывал. Он был набит людьми и осел глубоко в воду.

– Кто там? – Луис узнал голос Гидо. Графиня тоже узнала его, и они вместе вскрикнули:

– Гидо!

– Карахо! – Крик Гидо был полон такого восторга, что сорвался в поросячий визг. – Луиси! Девчонка с тобой! – И Луис услышал приглушенные мягкими ладонями Гидо рыдания. Он так и не понял, смеется Гидо или плачет. Гидо и сам не вполне понимал это. Он выпрыгнул на балкон и принялся изо всей силы хлопать Луиса по спине мокрыми руками.

– Девчонка жива! – всхлипывал Гидо, таская графиню за ухо и освещая ее заплаканное лицо фонарем. – Мы обыскали все, все вокруг, Луиси! Каждый закоулок, как только нашли доктора! И не нашли ее, карахо! И тебя не нашли! Но я знал, чико, если тебя не нашли – значит, она с тобой! Я верил! – продолжал всхлипывать Гидо, а Луис недоуменно рассматривал его плачущую физиономию, которая при свете фонаря походила на карнавальную маску.

– Где Хуан, что с ним? – тихо спросил Луис. Гидо громко прохрипел, теребя графиню за уши:

– Все в порядке, девочка! Твой папа тебя ждет! Нас вот послал искать тебя!.. Все-все затопило! – пожаловался он на ухо Луису. – Уже четвертый час собираем туристов. Это хорошо еще – карнавал! Народ съехался к ранчо «Золотая черепаха», там и укрылись на крышах и верхних этажах ресторана! Там пригорок. Но боимся, как бы и их не пришлось снимать. «Кабаньяс дель Соль» затопило с головой, еле успели вывезти! Последние уже в воде барахтались. Вот это карнавал, карахо!.. А с доктором плохо! – продолжал шептать Гидо. – Я сам привез его в «Прелести моря» два часа назад. Он был без сознания, весь синий. Его током стукнуло, забыли высоковольтный силовой кабель отключить! Врачи сказали, что он в шоке. Плох, плох наш доктор Хуан! – Гидо горячо дышал в ухо Луису и снова зарыдал:– Люси, бедная девочка!

Графиня завязала разговор с набившимися в лодку людьми и рассказывала, как Котйнук нашел ее по поручению папы.

– Хватит причитать! – деревянным голосом ответил Луис. – Забирайте Люси и подскажи, что мне делать. Я в ластах и могу поискать, не забыли ли кого-нибудь.

– Да не надо, чико! Мы все прочесали! Скоро станет светло, и вертолеты прочешут еще раз. Да куда ты в своих ластах уплывешь? Хватит того, что ты Люси нашел! Чего же еще! – возмутился Гидо. – Надо торопиться! Тут такие дела начинаются! Плотину рвет на части! Если прорвет – нас всех накроет, чико! Лезь в катер, я возьму девчонку!

– Не знаю, возьмет ли этот катер назад хотя бы тебя, – ответил Луис. – Я бы на вашем месте не брал этого толстяка, он перевернет вам катер! – обратился Луис к пассажирам, которые охотно засмеялись. – Давай, толстяк, залазь назад, пока тебя пускают, бери Люси, а я поплыву своим ходом. Тут километра два, а то и меньше. Я вас еще обгоню!

Места для Луиса действительно не было. Это понимали и Луис, и Гидо. Гидо перелез в катер, но Люси вцепилась в Луиса и стала так жалобно кричать и плакать, что Луис даже не пытался оторвать ее от себя.

– Она меня не пускает, толстяк! Придется тебе остаться здесь. – Гидо приготовился перелазить назад на балкон, но Луис остановил его. Новая мысль вспыхнула в его голове. – Знаешь, чико, езжайте! Мы вас подождем! Заберете нас следующим рейсом. Ты же там командир! Если тебя бросить здесь, никто не будет знать, что делать! И потом, Люси согрелась и, может быть, пока поспит.

– Давайте мы останемся! – несколько голосов донеслось из катера, и к балкону потянулись руки.

– Нет, нет, спасибо! Тут высоко, мы подождем! Нет, чико! – снова обратился Луис к Гидо. – Езжайте, и осторожнее, черт возьми! Здесь мы в большей безопасности, чем вы в этом корыте. – Катер едва не черпал неспокойную морскую воду бортами. – Мы будем ждать здесь. Успокойте доктора. Как Роберто?

– Он весь изматерился! По радио передали, что вылетели саперы. Если плотину прорвет, это будет конец. Что за идиоты ее построили… Ладно, чико, я сам буду здесь, самое позднее, через час! Этот дом не затопит, море выдыхается! – Гидо оттолкнул катер от балкона, и мотор надсадно заревел.

– Осторожнее, толстяк! – встревоженно прокричал Луис на прощание. Люси засыпала у него на руках.

* * *

Гостиница «Прелести моря» все больше напоминала Ноев ковчег. Люди приплывали сюда на надувных спасательных кругах и плотах, на лодках и катерах. Их доставляли на крышу гостиницы прибывшие из столицы вертолеты, которые высадили на плотину саперов и были направлены на поиски потерпевших бедствие.

Вода проглотила уже третий этаж. Пролетавшие над горловиной бухты пилоты сообщали, что волны продолжают блокировать вход в бухту, хотя ветер как будто утих. Это значило, что где-то в десятках миль от Ринкон Иносенте бушует шквал и рожденные им волны докатываются до горловины бухты под тем самым, фатально неприемлемым для людей углом. Сколько это может продолжаться, никто не знал. Не знал даже майор пограничной службы Роберто Кастельянос, отодвинувший в сторону формального руководителя спасательных работ мэра Ринкон Иносенте, чтобы принять на свои плечи все бремя решений.

Майор метался от одной рации к другой, рассылал спасательные отряды, распоряжался приемом раненых, первым из которых был доставлен граф Хуан Сантос Родригес. Над ним немедленно начали хлопотать два врача местного госпиталя, к которым присоединился оказавшийся в числе гостей гостиницы немецкий хирург. Вероятно, ему граф и обязан был своим спасением. Застав молодых врачей Эль-Параисо за странным занятием, которое они, по неопытности, принимали за массаж сердца, немецкий хирург властно сказал по-немецки, чтобы они перестали это делать. Не знавшие ни слова по-немецки, коллеги графа, как ни странно, поняли и отошли в сторону, сокрушенно бормоча, что при поражениях током это иногда помогает.

Немецкий хирург, мужчина средних лет и цветущего вида, считал пульс и ощупывал глазами безвольно вытянувшееся на кушетке небольшое мощное тело графа. Потом немец открыл саквояж и начал набирать препараты в шприц. Через несколько минут потрясенные врачи Эль-Параисо увидели, как на лице графа шевельнулся мускул.

– Он будет долго жить, этот железный человек! – заключил немец, насмешливо посматривая на коллег, и те радостно закивали головами…

Майор Роберто Кастельянос разрывался на части, пытаясь успеть везде. Больше всего его волновало положение на плотине. Ситуация там ухудшалась с каждым получасом. Уже около сотни людей при свете прожекторов пытались приостановить расползание бетонной стены, но им это почти не удавалось. Выходя на связь с капитаном саперов, майор глох от ругани. Капитан клялся, что если они останутся живы, то тех, кто строил плотину, он найдет и будет душить своими собственными руками.

В две огромные бреши уже устремилась вода. Заделать их было невозможно. По словам капитана, лучшее, на что можно было рассчитывать, – потихоньку, за несколько дней спустить это гнилое болото в море. На это и были направлены все усилия саперов и бойцов национальной гвардии, пытавшихся укрепить вздрагивающие от ударов волн стены плотины.

Но было еще нечто, что давило майора. С тех пор как привезли графа, майор, пославший Гидо на поиски графини, вел себя странно. Он успевал между делами остановиться и начать с болезненным, тоскливым выражением на лице рассказывать мэру о том, что Люси, дочь доктора Хуана, плавает, как настоящая рыба.

– Я сам много раз видел, чико, как она по часу плавала в воде. И не уставала! – тихо говорил майор, и его губы дрожали.

Роберто Кастельянос почему-то не сомневался, что граф выживет, и сразу не принял всерьез дурные предсказания местных врачей. Роберто забыл о графе, и все его помыслы устремились туда, в темноту, где исчезла синеглазая девочка, самое счастливое и прелестное из человеческих существ, которые встречал майор.

О Луисе он почти не думал. Майор знал Луиса как прекрасного пловца. Но постепенно отсутствие Луиса стало ощущаться, и майор вдруг начал проводить между ним и исчезновением графини связь. Внутри у него теплело при мысли, что Луис до сих пор не приплыл потому, что нашел графиню. Но когда Гидо вернулся ни с чем, найдя дом Луиса затопленным почти полностью и пустым, отчаянная тоска снова схватила майора за горло…

Немецкий хирург оставил графа на попечение коллег и пошел по этажам, выкрикивая по-английски, что всех врачей он просит следовать за ним. Вернулся немец в сопровождении полутора десятка врачей разных национальностей. Дружно и споро несколько больших номеров были превращены в палаты первой помощи, появились медикаменты. Пострадавшими в большинстве случаев были люди, наглотавшиеся соленой воды. Несколько человек получили травмы от острых предметов, скрытых под водой. Данных о человеческих жертвах не было. В штаб поступила информация, что не выяснено местонахождение нескольких десятков людей, но ничто не указывало на то, что эти люди погибли. Скорее всего, они отсиживались где-нибудь на крышах или на верхних этажах ранчо «Золотая черепаха», где собрались несколько сот захваченных врасплох в разгар карнавала людей. В основном это были туристы, которые воспринимали наводнение как романтическое продолжение карнавала и категорически отказывались верить в серьезность угрозы.

Когда понадобилось срочно сформировать спасательную группу на катерах и лодках и направить к гостинице «Четыре пальмы», майор оказался в безвыходном положении. Обитатели гостиницы уже давно и терпеливо ждали своей очереди на эвакуацию. Однако вертолеты, прибывшие из столицы, собирали людей прямо из воды, а все оказавшиеся под рукой гвардейцы были переброшены на плотину.

Чуть ли не две сотни катеров и лодок сгрудились вокруг здания гостиницы «Прелести моря», но людей у майора не было. Роберто выслал вертолет на разведку и помчался на четвертый этаж, где несколько сот беженцев расположились на полу огромного холла. Роберто нужны были люди, умеющие управлять лодкой, знающие море. Эти люди были здесь, и их было много. В Ринкон Иносенте со всего мира съезжались любители морской охоты и рыбалки.

– Внимание! – Майор говорил по-испански, так как не знал никаких других языков. – Нам нужны мужчины добровольцы, чтобы спасать людей! Я повторяю, молодые мужчины добровольцы, которые имеют опыт морской навигации! В опасности люди, их нужно срочно эвакуировать. Нам нужны добровольцы! – упавшим голосом повторил майор. Ему показалось, что его никто не понимает.

Разноязыкая толпа зашевелилась, и к майору стали подходить люди. Сначала их было всего пять-шесть человек, но скоро вокруг него собралась толпа. Роберто Кастельянос ненадолго растерялся, потом начал выбирать самых молодых и спортивных на вид парней. Возглавили экспедицию к гостинице «Четыре пальмы» два жителя Ринкон Иносенте. Они повели первый катер, а за ними потянулась вереница моторных лодок, в каждой из которых было по два спасателя.

Майор проводил их, стоя на балконе третьего этажа, превратившегося в причал. Он немного успокоился, поднялся к себе наверх и присел выпить кофе, но тут ему на голову свалилась Анита, которая прилетела на вертолете из столицы. И майору показалось, что он вот-вот сойдет с ума.

Анита сразу бросилась к майору и, как он ни отводил глаза в сторону, поняла, что случилась беда.

– Где они? – вскрикивала она. – Скажи мне, где они! – Майор продолжал молчать. И Анита разразилась отчаянными звонкими рыданиями, каких никогда не слышали стены гостиницы «Прелести моря», построенной для удовольствий и счастья.

– Перестань! – закричал майор. – Ничего не случилось! Хуана стукнуло током, он вот-вот очухается! А Люси… Ее захватил Луис, и они разминулись со спасательной группой. Их вот-вот привезут! Все в порядке! Только не кричи так, не кричи! Пойдем! – Роберто быстро зашагал к импровизированному госпиталю, куда перенесли все еще бывшего без сознания графа. Анита побежала за майором, всхлипывая на ходу. – Дьявол! – Ругался он. – И чего тебе не сиделось дома! Сейчас, придем. Вон та дверь, видишь? Там Хуан! Я пошел, у меня сейчас сеанс связи с плотиной. Черт бы тебя побрал, залезла в самое пекло! – пробормотал майор в спину Аните и поспешил к рации.

Новости с плотины ошеломили майора. Капитан саперов на этот раз не ругался, а сказал усталым, страшным голосом, что он ручается еще за два-три часа, не больше. Если ветер не переменится, плотину прорвет. Через два часа он прикажет людям карабкаться в горы, потому что их смерть будет совершенно бесполезной жертвой.

– Ну подержитесь вы еще! К вам еще взвод прислали! Только что сели к нам на крышу! – умолял майор, но чувствовал, что это бессмысленно.

Роберто Кастельянос безучастно рассматривал свои голубоватые ногти. Жить оставалось два-три часа. Не только ему – всем. Тысячам людей, собравшимся под крышей гостиницы «Прелести моря», и тем, кто блуждал в темноте, дожидаясь рассвета, и тем, кто отправился к ним на помощь. Здание гостиницы не выдержит удара волны. Гостиницу строили на глазах майора, и он лучше, чем кто-либо, знал цену прочности ее стен.

Майор вернулся к действительности, когда толпа мужчин, громко говоривших на разных языках, заполнила глубоко засекреченные помещения пограничной службы. Толпа шумела так, словно готовилась вскипеть, пока вперед не выступил седой, бойкий мужчина и не заговорил, мешая испанские слова с итальянскими. Итальянец страстно жестикулировал и наступал на кресло майора.

– И мы не может это терпеть! – вскрикивал он, воз-дейвая вверх Маленькие, покрытые густыми черными волосами руки. – И нам смотреть не можно, как эта прелестная синьора плачет! И как ты может, как может ты безразлично смотреть! – патетически воскликнул он, указывая перстом прямо в лоб майора. – Потому что уже час, час и полчаса все говорят, а мы только слушают! А все говорят – потеряли девочка! Маленькая девочка! Совсем маленькая, четыре года, девочка! И все говорят – потеряли! И никто не едет! А сейчас ее мама плачет! Она не может так плакать! Нельзя так плакать! – проповедовал итальянец. – У меня три девочка в Милане! И два сына! Я не может смотреть, как синьора плачет! Дай нам лодка! – выкрикнул итальянец, готовясь схватить майора за грудь. – Будем найти девочка! Дай лодка! – и он перешел на родной язык, чтобы быстрее и точнее выразить свое негодование по поводу поведения майора.

Причиной волнения стала Анита. На ее глазах граф пришел в сознание и сразу узнал от своего коллеги, что Люси пока не нашли. Граф со стоном вскочил на ноги, как его ни удерживали. По лицу графа Анита поняла все.

Известие о пропаже графини распространялось по огромному зданию гостиницы. Все жители Ринкон Ино-сенте хорошо знали и любили графа и Люси, и они громко выражали друг другу и понимавшим испанский туристам страх за их судьбу. Крики Аниты собрали целую толпу, которой был нужен только руководитель, и она получила вождя в лице многодетного итальянца.

Граф Хуан Сантос Родригес вошел в кабинет майора, и толпа умолкла. Его поддерживали какие-то люди, поддерживали напрасно, так как Хуан твердо стоял на ногах. Он быстро подошел к майору и, читая ответ в его растерянных глазах, спросил:

– Что известно о Люси? Говори! – властно потребовал граф, и Роберто покачал головой. – Она не должна была утонуть! – Хуан говорил задыхающимся, незнакомым майору голосом. – Я привязал ее к плотику. Ты знаешь этот оранжевый плотик. Если ее не унесло в море, она где-то здесь! Где вы ее искали? – Граф повернулся к карте.

– Везде, Хуан! Обыскали весь район вокруг «Золотой черепахи». Но, карахо, если она на плотике, с ней ничего не случилось! Я ручаюсь тебе! Вот-вот рассветет, и с вертолета мы найдем ее! С ней ничего не могло случиться! – Майор кричал. – Пошлем вертолет прямо сейчас! И знаешь, Луиса тоже нигде нет! У него дома пусто. Мне очень кажется, что они вместе! – Роберто схватил микрофон и потребовал летчика только что севшего на крышу вертолета к себе. – Это военный вертолет! У него есть прожектор-искатель, сейчас мы прочешем эти квадраты! У них есть ориентир – оранжевый плотик!

В глазах графа вспыхнула надежда. Если Луис не утонул, а утонуть Луис никак не мог, то он должен был искать их и мог найти Люси. Такова была логика графа.

Пилот вертолета спустился с крыши, и Роберто принялся сбивчиво рассказывать ему, в чем дело, но в этот момент Анита вбежала в комнату. За ней следовали несколько женщин, пытавшихся успокоить ее. Безумие горело в больших глазах Аниты. Она бросилась к графу и звонко закричала:

– Как ты мог! Как ты смел оставить ее! Люси одна – в море! Ураган, шторм – и ты оставил ее! Как ты мог! – Анита с ненавистью смотрела в лицо графа.

Граф отвел глаза в сторону и молчал. Раскрывший от изумления рот майор взорвался. Он схватил Аниту за руки и начал трясти ее, выкрикивая:

– Да он сам из могилы встал, дура! Его чуть не убило! Как будто он знал, что его током ударит, и специально оставил девчонку! Перестань кричать, идиотка! – ревел майор.

Анита умолкла. Граф повернулся к летчику, который испуганно засуетился, и сказал, что полетит с ним, Анита бросилась за графом, но в это время из коридора донесся торжествующий голос Гидо:

– Я так и знал, что Луиси найдет ее! Так и чувствовал! И точно – нашлась девчонка! – Толпа расступилась перед ним, и у женщин появились слезы на глазах.

– Где они? – Анита бросилась к Гидо, и изумленный Гидо, узнав ее, принялся целовать Аниту толстыми губами.

– Она что – с неба свалилась? – удивлялся Гидо, но Анита продолжала тормошить его. – Они тут, рядом, чика! В полутора милях отсюда! Знаешь такой, трехэтажный коттэдж фирмы «Дельфин»? Вот там я их оставил двадцать минут назад! Живы и здоровы, и Люси, как всегда, смеется! Карахо! – вскричал вдруг Гидо, увидев графа. – Ты жив! Это настоящее счастье! Доктор жив, на ногах стоит! – кричал Гидо, призывая всех окружающих к торжеству и сильно хлопая их по плечам. – Камень с сердца долой! А я Луиса напугал! Мне так этот болван Эдуардо сказал, плох, говорит, доктор! А доктор на ногах стоит!

Майор проломился к Гидо сквозь толпу и взял его за ворот мокрой рубашки.

– Что ты сказал? Ты где их оставил, толстая твоя рожа! Как ты мог их оставить! Убью сейчас мерзавца! Убью! – Майор притягивал Гидо к себе и отводил назад жилистый кулак. Иногда он практиковал такую форму воспитания своего друга и подчиненного – бил кулаками по физиономии и неизбежно получал сдачи. Несмотря на чин майора, и статус национального героя, Гидо не позволял Роберто воспитывать себя таким образом, и майору обычно доставалось больше, чем непробиваемо толстому Гидо.

Обиженный Гидо приготовился защищаться, но встрявший между ними многодетный итальянец обезоружил майора одной фразой:

– Драться нельзя, командир! Только дураки дерутся!

– В катере не было мест, чико! – хрипло выкрикивал Гидо. – А без Луиса девчонка не соглашалась! Это, кричит, мой котенок – и все! Да и то сказать: еле доплыли! Катер воду хлебал всю дорогу! Давай посылай вертолет, все будет хорошо!

Запищала рация, и Роберто с неохотой отпустил воротник Гидо. Голос капитана саперов отчетливо доносился из микрофона. Этот голос заставил замолчать всех, кто собрался в кабинете майора.

– Роберто! Ты слышишь меня? Это все! Все кончено! Плотина сейчас развалится! Вертолеты уже летят к вам. Сажай на них детей. Скажи всем – держаться подальше от окон! Здание, может быть, выдержит. Не обещаю, но может быть. Прием, чико! Ты слышишь меня? – Рация захрипела, и связь оборвалась. Майор пытался докричаться до капитана саперов, но капитан, очевидно, решил, что сказано все, и на связь больше не выходил.

– Стой, подожди! – закричал майор летчику вертолета. – Подожди, чико, – повторил он и закрыл глаза. Роберто вспоминал, как в детстве его учили молиться пресвятой богородице, непорочной деве Марии. Граф положил майору на плечо руку, и, открыв глаза, майор прошептал: – Это все, Хуан. Плотина разваливается. Гостиницу разнесет на куски. Послушай, вместе с Гидо быстро начинайте собирать детей. Быстро и тихо! Родителей не брать! – Глаза майора лихорадочно блестели. – Умоляю, Хуан, пойди с ними, чтобы не было паники! Первым же вертолетом заберем Люси! – Роберто катастрофически терял силы.

Граф отстранил следовавшую за ним, как тень, Аниту и направился к собравшимся в приемной командирам национальной гвардии.

– Внимание! – властно произнес он. – Только что передали по радио, что плотина вот-вот прорвется. На нас накатится волна, большая волна. Ваша задача – избежать паники! Сообщите людям, что ничего страшного нам не угрожает: это крепкое здание. Однако, пользуясь тем, что в нашем распоряжении будет несколько вертолетов, предлагается эвакуировать детей в безопасное место. Все это нужно выполнить немедленно! Дети будут отправляться отсюда, с крыши. В первую очередь – самые маленькие. Это приказ майора, сейчас он будет объявлен по радио.

Выслушав графа, гвардейцы молча бросились к дверям. Хуан вернулся в кабинет майора, где Гидо уже включил микрофон в сеть внутренней трансляции, и, бросив взгляд на бледное пожелтевшее лицо майора, взял микрофон.

– Прошу внимания всех, – произнес граф. – Прошу внимания! – повторил он по-английски. – Сейчас командир частей национальной гвардии майор Роберто Кастельянос передаст вам распоряжение штаба по борьбе с наводнением, которое я переведу на английский. Внимание! – повторил граф и передал микрофон майору.

– Я обращаюсь прежде всего ко всем гражданам Эль-Параисо, которые находятся здесь, в здании гостиницы, – начал майор слабым голосом. – Нас настигло стихийное бедствие. Несмотря на все усилия армии и частей национальной гвардии, плотину в горах размывает. Это значит, что вода хлынет вниз, прямо на на нас. – Голос майора звучал увереннее и тверже с каждой произнесенной фразой. – Нам говорят, что здание гостиницы выдержит удар волны, и мы верим в это. Но опасность есть, серьезная опасность. Поэтому я настаиваю на немедленной эвакуации детей. Я прошу родителей проявить разум и добрую волю. Дети будут переброшены вертолетами в спокойное место. Мы гарантируем абсолютную безопасность полета.

Граф бегло переводил речь майора на английский при помощи второго микрофона.

– Граждане! – вдохновенно воскликнул майор, вспомнив почему-то уроки истории и фразу Юлия Цезаря, которая по преданию остановила бегущие в панике легионы. – Мы сможем выжить, только если не поддадимся панике! Паника – это смерть! На нас, гражданах Эль-Параисо, лежит долг хозяев! Посмотрите: вокруг люди, приехавшие со всего мира! Они наши гости, они доверяют нам, и мы должны быть достойны этого доверия! Я обращаюсь ко всем гражданам Эль-Параисо, ко всем, кто понимает мои слова! Через четверть часа под руководством офицеров национальной гвардии все начинают рассредотачиваться в самых надежных местах гостиницы, начиная с десятого этажа. Повторяю, все, кто находится ниже десятого этажа, должны немедленно покинуть эти помещения и подняться выше. Самые надежные места пространства под перекрытиями. Там следует сосредотачиваться. Абсолютное доверие офицерам национальной гвардии! Самые безопасные и удобные места в первую очередь предоставить женщинам и пожилым людям!.. – Майор подождал, пока граф перевел последнюю фразу, и выключил внутреннюю трансляцию.

– Люси подберет первый вертолет. Он полетит прямо сейчас. Мы будем перебрасывать детей сюда! – майор пальцем показал место на карте. – Туда десять минут полета, а за мысом волна уже не достанет. Она прокатится здесь, – майор пальцем провел вдоль всего полуострова. – Мы должны успеть перевезти детей, а может быть, и еще кого-нибудь. Я хочу отправить Аниту с детьми, как сопровождающую! Все равно с каждой группой детей должен быть один взрослый.

Граф покачал головой:

– Анита займет место трех детей в вертолете! Нет, давай отправляй вертолет, кажется, подлетают еще.

– Но этот дом наверняка развалится! – вскричал майор. – Ты хочешь, чтобы твоя дочь осталась круглой сиротой?

– Не хочу, – тихо ответил граф.

Сверху нарастал пронзительный свист винтов. Несколько вертолетов зависли над крышей гостиницы «Прелести моря». Майор покачал головой, укоризненно посмотрел на графа и стал подниматься на крышу. Цепочка детей потянулась за ним. Хуан стоял на лестнице и поддерживал детей, помогая им вскарабкаться.

Наверху майор повторял летчику, что он должен забрать одного испанца вместе с Люси, дочерью доктора. Роберто мусолил на карте место, где находился особняк. Летчик отвечал, что знает этот особняк, как свои пять пальцев, без всякой карты, и просил майора успокоиться.

Дети расселись внутри вертолета. Их поместилось не меньше тридцати, и майор радостно смотрел вверх на зависшие большие транспортные вертолеты, каждый из которых мог принять на борт, по крайней мере, в два раза больше.

– С богом, чико! – прокричал он. – Высаживай детей и сразу назад! Я буду держать с тобой связь!

Вертолет медленно поднялся над крышей и круто ушел в сторону, уступая место другому.

* * *

Люси беззвучно дышала во сне. Уже почти рассвело, и Луис смог рассмотреть лицо девочки. Под глазами у нее появились бледные круги.

Луис осторожно подошел к окну. Сквозь серый полумрак все яснее проступали крыши еще не затопленных домов. Пейзаж казался до того странным, что Луис невольно улыбнулся.

Еще через две-три минуты вдруг стало совсем светло – в тропиках рассвет приходит сразу. Луис прошлепал на кухню, обнаружил в полном воды холодильнике несколько апельсинов и бутылочки с молоком и обрадовался, как ребенок. Засыпая, Люси просила пить.

Луис принес молоко в спальню, вернулся за апельсинами и вдруг понял, что Люси не съест все это сама. Он сноровисто очистил апельсин, проглотил его и вышел на балкон выбросить кожуру. Ему не хотелось сорить в доме.

На балконе ему сразу ударил в нос какой-то новый, неприятный запах. Луис насторожился. За тот час, что прошел после отъезда Гидо, вода почти не прибывала, и Луис начал успокаиваться. Новый запах напомнил ему поездки в горы, когда приходилось проезжать поблизости от водохранилища. Луис зачерпнул немного воды и попробовал ее. Вкус соленой воды океана был знаком ему с детства. В воде, которая была в его ладони, соли почти не ощущалось.

Луис похолодел. Он взял большую оранжевую корку апельсина и бросил в воду. Луиса поразила скорость, с которой удалялась оранжевая точка. Куски оранжевой кожуры стремительно уносились прочь.

Луис заметался по комнате. Он ни на миг не забывал о плотине, и сейчас самые худшие его ожидания подтверждались. Луис перебегал от одного окна к другому, высматривая катер. Огромный силуэт гостиницы «Прелести моря» выступал из воды и, казалось, был совсем близко. Но катера не было видно. Луис слышал, а теперь уже видел вертолеты, которые кружились над крышей гостиницы.

Графиня продолжала спать, но уже неспокойно. Во сне она хмурила брови и надувала губы так, словно собиралась заплакать. Отказавшись плыть в гостиницу, Луис прежде всего хотел оттянуть момент встречи Люси с графом, который, по словам Гидо, был очень плох. Но еще больше Луис боялся другого. И то, чего он боялся, случилось. Плотина была прорвана. В этом не могло быть никаких сомнений. Чем больше светлело, тем заметнее становилось мощное течение, которое с двух сторон обходило особняк и стремилось в море, а запах гнилой воды становился сильнее. Нельзя было терять ни минуты.

Луис потряс Люси за плечо, и она открыла усталые, голубые, как море Ринкон Иносенте, и еще полные сна глаза.

– Давай пить молоко! Сейчас поедем дальше, Котенок! – сообщил ей Луис, и графиня послушно принялась сосать молоко из узкого горлышка бутылки.

– А апельсинчик потом? – спросила она Луиса, оторвавшись от бутылки, и он согласно кивнул. Пока Люси пила молоко, Луис осмотрел плотик и распутал ремешки. – Мы будем плавать, Луиси? – восхищенно спросила графиня и запрыгала на кровати, отбросив кофту в сторону. – А только ты найди мои трусики! – вдруг важно произнесла она. – А то без трусиков мне плавать неприлично. Так говорит Мария!

Луис протянул графине ее мокрые трусики, и она ловко оделась. Не прекращая разговаривать с Люси, Луис тщательно привязал ее к плотику, оставив свободными руки. Потом вынес плотик с ней на балкон и увидел силуэты тунцовых катеров на причале ранчо «Золотая черепаха». До них было не больше мили, и это была миля в сторону от возможного направления волны, которая могла в любую минуту обрушиться на Ринкон Иносенте.

Течение усиливалось. Луис измерил взглядом расстояние. Две трети пути они пройдут по течению, пройдут очень быстро. Потом нужно сделать рывок к катерам. Важно не пропустить момент для рывка, иначе придется выгребать против течения.

Достигнув тунцовых катеров, Луис мог считать себя и графиню в безопасности. Скорость такого катера больше, чем скорость самой быстрой волны. Хорошо знакомый с традициями строительства в Эль-Параисо, Луис не надеялся на стены внушительного здания гостиницы «Прелести моря» и предпочитал спрятать Люси за мысом, в месте абсолютно надежном.

– Мы поедем к папе, правда, Луиси? – весело спросила Люси, когда Луис набросил себе на плечи связанную из брючных ремней и галстуков обитателей особняка упряжку, два конца которой он привязал к кольцам на углах плотика. Занятый делом, он молча кивнул головой, и графиня, нежно улыбаясь, зашептала: – Мы приедем, а там нас ждет такой папа! Такой папочка! Он нас ждет, беспокоится! Смотрит на море и думает, где это мы пропали? А мы – тут как тут!

Луис делал вид, что не слышит. У него щипало в носу, но плакать не было времени. Последний раз он оглянулся на «Прелести моря». Катера, появления которого Луис уже больше боялся, чем ждал, не было.

Запах не понравился графине. Она замахала руками перед своим носиком и пожаловалась:

– Так пахнет эта вода! Как помойка!

– Ничего, сейчас, Люси! Мы сейчас уплывем туда, где вода чистая! – успокоил ее Луис и, оттолкнувшись от балкона, вошел в течение, увлекая за собой оранжевый плотик.

Их несло так, что принявшийся сначала грести ластами Луис вскоре понял, что если это и прибавляет скорости, то очень немного. Через каких-нибудь пять минут причал с катерами оказался уже совсем рядом. Луис сделал несколько глубоких вдохов и повернул в сторону. Предстояло примерно треть мили плыть наперерез течению. Насколько быстро они неслись по течению, настолько тяжело давался каждый метр против. А идти против течения Луису пришлось. Он чувствовал, что, если этого не сделать, их пронесет мимо катеров, туда, где шумит и бурлит горловина бухты.

Причал медленно приближался. Они вошли в полосу зыби, и стало еще труднее. Плотик швыряло и подбрасывало, и Луис должен был придерживать его руками. Мокрое, смеющееся лицо графини было рядом. Она звонко смеялась, раскачиваясь на волнах, и призывала Луиса разделить с ней веселье.

Вдруг прямо над собой Луис услышал и увидел вертолет, который сначала повис довольно высоко, а затем начал быстро опускаться. Дверь вертолета открылась, из нее появилась голова в наушниках, обладатель которой начал делать какие-то жесты, а потом выбросил веревочную лестницу. Луис повернул голову – до катеров оставалось не больше двухсот метров.

– Карахо! – прохрипел он. – Пусть улетает! – и замахал летчику, рукой делая жест, который все люди Эль-Параисо безошибочно распознают как «до свидания».

Летчик повертел пальцем вокруг виска, намекая, что Луис сумасшедший, и стал спускаться. Лестница вместе с летчиком начала раскачиваться, быстро набирая все большую амплитуду, а Луис и графиня со страхом следили за ним. Человек на веревочной лестнице раскачивался под вертолетом как маятник стенных часов. Потом лестницу потащили наверх и не без труда подняли вместе с болтавшимся на ней спасателем.

Благополучно вернувшись на борт вертолета, летчик стал энергично качать головой и разводить руками. Он старался жестами объяснить Луису, что катера рядом и надо только доплыть до них. Луис работал ногами так, что ему казалось, сухожилия сейчас полопаются, однако рассмеялся и повернул голову назад: им оставалось плыть каких-нибудь сто пятьдесят метров.

– Без него мы ни за что не догадались бы! – Луис еще сильнее заработал ластами. Лицо графини было удивленным. Она пальцем показывала на вертолет и спрашивала о чем-то, широко раскрыв глаза. Луис слышал ее голос, но не мог разобрать слов.

* * *

– Что ты там болтаешь, чико? Как это не можешь забрать их! – рычал Роберта Кастельянос. – Ну и что, подумаешь, раскачивается! Висячие лестницы всегда раскачиваются! Почему не смогут подняться? Луиси здоровый, как конь! Спускай лестницу! Ну, как, чико? Он спускается? Его раскачивает! Карахо! И сильно качает? Что? Сильно! А как Луис? Плывет дальше? Куда его несет! – Майор передал портативную рацию графу и начал яростно бить кулаком правой ладони по левой. – Они не могут подобрать девчонку – ветер и на море зыбь! Какого черта в доме им не сиделось! – вскричал майор. – Этот мальчишка, куда он потащил Люси!

– Там рядом катера! – перебил его граф. – Летчик говорит, что они плывут к катерам и уже совсем рядом. Луис молодец! Он понял, все понял, Роберто!

– Какие катера? – Майор вырвал рацию из рук графа и заорал: – Какие там катера? Тунцовые? Он утащил девчонку к «Золотой черепахе»! Послушай, ты уверен, что они доплывут? Я спрашиваю, ты уверен или нет? Мало ли, что половину проплыли! Как он выглядит, этот парень? Он ногами шевелит? Постой, чико, подожди минутку!

Майор отвел микрофон в сторону и обратился к графу:

– Я отпускаю вертолет, Хуан. Луиси все понимает. Они направились к причалу не зря! Оттуда рукой подать до мыса. Через пять минут они будут в полной безопасности! Послушай! – Майор обратился к пилоту. – Покажи ему жестами, что вы улетаете. Не бойся, он догадливый, поймет! Ну, что он? Показывает большой палец? По-твоему, он понял? Куда показывает? В сторону мыса? И машет «до свидания»? Ладно, чико, летите дальше. И скорее возвращайтесь! Выйдете на связь, как только высадите детей!

– Они в безопасности! – устало произнес граф, и Анита снова заплакала, уткнувшись ему в плечо.

Рация на столе майора, при помощи которой он держал связь с плотиной, запищала, и майор бросился к ней. Ему навстречу донесся праздничный, ликующий голос капитана саперов:

– Роберто! Прием! Она еще к вам не прикатила? Волна еще не накрыла вас там? Это странно, чико! Мы спустили на вас это болото и решили, что вы уже поплыли!

– Говори! – взревел майор. – Что у вас!

– У нас все прекрасно! – продолжал ликовать капитан. – Половины плотины уже нет! Если быть точным, одной трети! Ты знаешь, что мы сделали? Захочешь жить – сразу станешь догадливым! Мы взорвали боковые дамбы! Ты понял, чико? Здесь, на центральном участке, сразу стало течь в десять раз меньше! Так оно и будет стекать, карахо! Неделю или две, пока не стечет совсем это болото. А ты знаешь, кто до этого додумался? Ваш местный партизан-гвардеец, Хосе Гонсалес! Когда он сказал мне, что надо взорвать часть плотины, я ему чуть в морду не плюнул. А потом сам допер! Ну ладно, чико, дело сделано! Центральный участок выстоит. Этому Хосе вы должны памятник у себя поставить! Да, кстати, сейчас к вам придет волна! Не бойся, чико, небольшая, метра два высотой, не больше! Это не шутка! А как ты думал? Вода хлынула через дамбы, а потом вниз, к вам. Так что вы в море пока не плавайте, а то, может, кто на радостях купаться решит! Передай на ранчо «Золотая черепаха». Вас не заденет, а по ним хлопнет!

Майор бросил рацию. Его вопль утонул в восторженных криках набившихся в кабинет людей. Люди плакали, хлопали друг друга по плечам, а майор видел лишь застывший взгляд Аниты. Она слышала все и смотрела на майора полными ужаса глазами, а потом обмякла в руках графа. Она потеряла сознание.

– Люси! – орал майор. Он метался по кабинету и расшвыривал людей в стороны. – Люси! Проклятье! Нужно вернуть вертолет! – Майор схватил портативную рацию, но вертолет не откликался. – Они должны проскочить! Они наверняка проскочили! – бормотал он.

Граф повернулся к майору и сказал неожиданно уверенно:

– В любом случае они уже на катере. Волна небольшая, Луиси плавает как дельфин!

– Вертолет! Где пилот? – закричал майор, хлопая себя по лбу. – Что я тебя слушаю, карахо! Нужно лететь за ними!

Щеголевато одетый летчик только что приземлившегося на крыше вертолета спускался по лестнице.

* * *

Двигатель не хотел запускаться, и Луис уже решил перебраться на соседний катер, когда нарастающий шум заставил его обернуться. Волна надвигалась как-то странно, так, как никогда не движутся морские волны. Это была невысокая стена воды, с гребнем ржавой пены вверху.

Луис увидел, как она накрывает верхние этажи ранчо «Золотая черепаха», и метнулся к графине, которая сидела на корме катера, о чем-то негромко говорила сама с собой и была в прекрасном настроении. Луис втащил еще продолжавшую о чем-то рассуждать Люси в рубку и захлопнул дверцу. Прижимая к себе графиню, он лег на кожаное сиденье и изо всей силы уперся ногами в борт катера. Луис сделал все это, повинуясь приказу странного и мудрого существа, которое живет в каждом человеке и в секунды опасности, когда нет времени думать, подсказывает самое разумное решение.

Волна высоко подняла легкий тунцовый катер, положила его на борт и потащила за собой. Затем катер перевернулся и вверх дном продолжил свое движение, увлекаемый огромной массой воды. Постепенно бег волны замедлился. Океан встречал и останавливал волну, гасил ее силу, и катер отставал от гребня водяной стены, перевернувшей его и погнавшей вперед…

Луис пришел в сознание и не почувствовал боли. Он видел графиню, уткнувшуюся лицом в кожаную подушку сиденья. Графиня молчала, и это привело Луиса в ужас. Он схватил Люси на руки и вскрикнул. Ее лицо было залито кровью. Но глаза были открыты. Графиня серьезно и грустно смотрела в глаза Луису и молчала. Затем провела по лицу рукой, перевела взгляд на покрытую кровью ладонь и закричала от страха.

Луис, не сознавая, зачем он это делает, набрал в ладонь воду, которая плескалась в рубке, и умыл лицо кричащей графини. Вода попала Люси в рот, и она закашлялась.

Воды в рубке становилось все больше. Луис осмотрелся и понял, почему прозрачная крыша катера превратилась в пол. Дверь рубки перекосилась, и в образовавшуюся щель фонтаном била вода. Луис перестал умывать графиню. Левой рукой он зажал ей рот и нос, рывком распахнул дверь рубки и, прижав Люси к себе, устремился навстречу потоку. Люси не успела испугаться. Луис вынырнул, посадил ее на дно катера и шумно задышал.

Графиня втянула в себя воздух и собралась заплакать, но Луис срывающимся голосом прикрикнул на нее, и она передумала. Люси испуганно смотрела на перекошенное от боли лицо Луиса. Он разбил себе затылок и только сейчас почувствовал это.

Вода вокруг катера пузырилась и булькала. Рубка наполнялась водой, и катер постепенно уходил под воду. Луис окунул голову в воду, и боль стала не такой острой. Его ласты тонули вместе с катером. Графиня со страхом следила за тем, как уходит под воду катер, а вместе с ним погружается в воду она. Наконец графиня протянула к Луису испачканные в крови руки и жалобно прошептала:

– Луиси, Котйнук! Возьми меня! Эта лодка тонет, кажется!

Луис взял Люси в руки и оттолкнулся от катера. Сначала ему показалось, что он держится на плаву так же легко, как обычно, но уже через минуту Луис почувствовал, что это не так. Умевшая отлично плавать графиня боязливо прижималась к нему, и Луис должен был поддерживать на плаву себя и ее только за счет движений ног. Силы оставляли Луиса. Он слегка отстранил от себя Люси и попросил:

– Давай, я тебя на спине повезу. Ты будешь поверху ножками барабанить и держаться за меня, а я буду плыть.

Люси оживилась. Ее учил и научил плавать Луис, и одним из приемов обучения была игра в серебристого слона, сказку о котором придумал Луис. Люси держалась за шею Луиса и барабанила ногами по воде, в то время как он плыл, делая выдох в воду.

– Давай, Котйнук! – согласилась графиня. – Только ты голову под воду на прячь, а то мне будет страшно! – попросила она.

Их несло в море. Казалось, берег, вернее то место, где раньше были великолепные золотые пляжи Ринкон Иносенте, совсем недалеко, но опытный глаз Луиса определил, что их унесло уже больше чем на милю от ранчо «Золотая черепаха».

Луису стало легче. Осторожные движения, которые он совершал, чтобы поддерживать себя и графиню на поверхности, придали ему силы и уверенности. Страх внезапно потерять сознание отступил. Морская вода смыла запекшуюся на затылке кровь, и каждый раз, погружая голову в воду, Луис чувствовал прилив облегчения. Он не боялся утонуть, потому что считал океан живым добрым существом, своим другом. Луиса беспокоила мысль об акулах.

«Кровь! Эти бандиты идут на запах крови!» Он тревожно поднимал над водой голову, ожидая увидеть поблизости характерный острый плавник. Но пока все вокруг было спокойно. Графиня старательно барабанила ногами по воде, и этим, хотя и немного, все же помогала своему Котенку держаться на плаву.

Течение несло их в океан, туда, где уже выкатился из воды и, пробившись сквозь толстые облака, светил все сильнее оранжевый шар солнца. Его лучи, обычно обжигающе знойные, сейчас были нежными и добрыми.

– Знаешь что, Котёнук? А если к нам акула начнет приставать, я ее напугаю! – вдруг громко прошептала графиня. Она словно читала мысли Луиса. – Я на нее как закричу! Я так закричу: брысь отсюда, злая такая! И прогоню ее! – продолжала Люси, и Луис беспокойно заозирался.

И вдруг крик застыл в его горле. В ста метрах от них по поверхности воды кругами ходил огромный плавник тигровой акулы… Над ними пронесся большой военный вертолет. Сделав крутой вираж, он возвращался, быстро снижаясь.

* * *

– Роберто! Там акула, ты видишь ее! – закричал пилот.

– Вижу! – Роберто старался не выдавать волнения. – Сажай вертолет прямо на воду, рядом с ними!

– Эй, майор, она кругами ходит! – вскрикнул второй пилот. – Она чует кровь! Дай сирену! Сирену дай! Напугай ее! – заорал второй пилот первому.

– Плевала она на твою сирену! – прокричал майор. – Винтовку, скорее! – приказал он.

– У нас только два магазина, оба с разрывными пулями! Опасно, можно задеть людей! – бормотал пилот.

Сверху было хорошо видно, как кружившая акула развернулась в сторону Луиса и графини и застыла. Она наконец разобралась, откуда идет сильный и вкусный запах крови. Огромную умную рыбу настораживал фонтанчик брызг, который поднимала Люси. Известные акуле морские существа так не плавали, а акулы-людоеды встречаются только в фильмах. Рыба замерла метрах в тридцати, изучая свою добычу. Нависший вертолет не волновал ее. Она не видела его, и ни сирена, ни свист винтов ее не пугали. Это все было там, в небе, откуда ничто никогда ей не угрожало.

– Винтовку! Давай винтовку! – руки майора дрожали. Он прижал к плечу приклад двадцатизарядной автоматической винтовки и взял акулу на прицел.

– Не попади в них, Роберто! – закричал второй пилот. – Стреляй сейчас, пока эта тварь еще далеко!

– Она нападает! Стой, стой, подлая тварь! – заорал майор так, словно акула могла его понять.

Акулу увидела Люси. Вместо того чтобы прогнать ее, графиня тихонько заплакала от страха, прижалась к Луису и перестала бить ногами по воде. Последние сомнения в безобидности и съедобности того, что издает такой сильный запах крови, были разрушены. Акула шевельнула хвостом и двинулась вперед.

Майор дал длинную очередь, и вода вокруг тела акулы вскипела от разрывов. Рыба дернулась и ударила по воде страшным хвостом. Ее холодная кровь окрасила воду в бурый цвет. Вертолет медленно прошел над акулой на высоте пяти – семи метров, и майор выбросил веревочную лестницу. Луис и графиня были уже рядом. Луис махал майору рукой.

Акула, которую майор считал мертвой, вдруг шевельнулась и снова двинулась вперед, набирая скорость и поворачиваясь брюхом вверх. Майор расстреливал ее, пока не опустел магазин. Краем глаза он видел, как Луис, прижав к себе Люси, пытается дотянуться до веревочной лестницы.

Получив вторую очередь в упор, рыба задергалась, замедлила ход, и новое облако бурой крови заклубилось вокруг нее.

– Дай другой магазин! – прокричал майор пилоту. Акула приближалась к людям. Между ними было уже не больше пятнадцати метров, а майор дрожащими пальцами пытался сменить магазин. В последний раз он держал такую винтовку в руках десять лет назад.

Вертолет висел над Луисом и графиней, но поймать одной рукой веревочную лестницу, которую швырял из стороны в сторону ветер, Луис не мог.

Граф Хуан Сантос Родригес ступил ногой на веревочную лестницу и следил за акулой. Когда расстояние между ней и людьми сократилось до десяти метров, акула вновь остановилась. Она окончательно перевернулась белым брюхом вверх и была готова к последнему броску.

Пронзительный крик ужаса, в котором смешались голоса мужчины и ребенка, обжег слух графа. Он упал в прозрачную голубую воду точно там, где хотел, – между замершей акулой и Луисом, державшим в руках его ребенка.

Граф мгновенно вынырнул. Акула не трогалась с места. И граф медленно поплыл ей навстречу. Одной рукой он загребал воду и брызгал в сторону рыбы, так, как любят брызгать друг другу в лицо дети…