— Ладно, стой там, лицом к камере, и выгляди испуганно, — сказал Декс, поправляя настройки. Ребекка озарила меня светом.

Я стояла посреди желоба смерти. Я уже была напугана.

Они составили план съемок на остаток пребывания в санатории, после этого мы подогрели еду в микроволновке. Мы с Дексом принялись скрытно пить виски в комнате отдыха, когда все в школе разошлись.

Мы могли заскучать, ожидая, пока уйдет охранник Карл, но развлекали себя картами. Декс нагло мухлевал, но мне было все равно. Ребекка дулась, улыбка сменилась ледяным выражением. Так было весь вечер, и я не понимала, что с ней. Было ли шоу для нее важнее, чем мы думали, или проблема была в другом?

Карл ушел, и мы взялись за дело. Мы не могли пойти по лестнице, не выдав себя Дейвенпорт, и пришлось вернуться в туннель для тел.

К счастью, в плане на вечер не было ничего страшного. Декс отметил, что хотя Олдмен сказал, что туннель шел до старой почты, он видел в окно небольшую горку травы за школой, похожую на выход из туннеля. Катафалки должны были куда-то приезжать, они не забирали тела у почты.

Я подняла голову, Декс оценивал мое испуганное лицо.

— Так лучше, — он улыбнулся мне. Клянусь, если бы он не был таким сексуальным, я бы била его часто и сильно. Хотя ему и это могло понравиться.

— Уверена, через пару минут я буду кричать, — проворчала я, Ребекка подошла и прикрепила беспроводной микрофон к моей куртке.

— И все будут кричать, — пропел он. Его взгляд был восторженным и опасным, как всегда перед съемками. Ох, этого мне будет не хватать. — Ладно, Перри, нам нужно пойти в другую сторону по туннелю и поискать дверь. Ребекка придержит эту дверь, и мы с тобой обойдем детскую площадку, надеясь встретить мертвых малышей. Звучит?

Я нахмурилась.

— Не очень.

Он кивнул на дверь, ведущую в освещенный коридор первого этажа.

— Мы можем оставить вот так, — сказал он. — Если закроется, откроем как раньше.

Не лучший вариант, но ладно.

Я вздохнула, вытерла потные руки о джинсы. Мне было сразу холодно и жарко.

— Начнем?

Декс вскинул бровь от моего тона. Я должна была звучать спокойнее, зная, что это последний эпизод, но он хотел, чтобы мы ушли с треском, и я надеялась, что это в хорошем смысле.

— Хорошо, малыш. Мы готовы, — он поднял камеру на плечо и сделал рукой пистолет. — Вперед.

И мы пошли. Я посмотрела в камеру под хорошим углом и сказала:

— Мы вернулись в желоб смерти в санатории. И да, для зрителей, у меня тоже играет в голове днями песня «Металлики».

Декс широко улыбнулся за камерой. Я продолжила:

— Прошлой ночью мы исследовали первый этаж и обнаружили странные явления, как горящий свет там, где нет электричества, и тени людей. Этой ночью мы исследуем желоб и детскую площадку, где играло много детей.

Я поманила камеру за собой, словно это была моя идея, и мы принялись спускаться, тьма ждала ловушкой впереди. Когда я думала, что делаю это для шоу, играю роль ведущей, было немного проще. Я была ведущей Перри Паломино, и ничего плохо не могло со мной случиться…

Мы прошли пару ярдов, больше, чем я думала, и было слышно только наше дыхание в холоде ночи и шорох шагов на ступеньках, пока мы не нашли коридор справа от меня. Ребекка посветила туда, но конец терялся в темноте.

— Думаю, это здесь, — сказала я, Декс вручил мне камеру, и я пропустила его к двери. Он толкнул, и дверь открылась со стоном во влажную прохладу ночи. После обеда погода испортилась, вернулся туман, решивший удушить нас всех.

Декс первым вышел в белый туман, поманил меня идти за ним и снимать. Было поздно оценивать, но мне нравилось, как мы поддерживали друг друга, словно делили обязанности в шоу.

Я пошла за ним по мокрой траве, Ребекка встала у двери и не давала ей закрыться. Она кивнула нам, что в порядке.

Декс подошел ко мне. Мы огляделись.

Санаторий был жутким и снаружи, особенно сзади. Туман закрыл все слоем движущейся марли, здание сияло, пронзенное лунным светом. Я едва видела площадку перед нами, все предметы на ней выделялись как обгоревшие скелеты в тумане.

Мило.

— Итак, — шепнул он в стороне от микрофона, — попробуем вызвать тут Элиота или других детей.

— Я так не умею, — прошипела я.

Он посмотрел на меня и сказал:

— Ты себя недооцениваешь.

Он подтолкнул меня, и я пошла перед камерой, озираясь.

— Элиот, — сказала я, чтобы слышал он и камера. Я пошла к турникам, замерла у горки. — Элиот, если ты нас слышишь, подай знак. Мы знаем о тебе, но хотели бы поговорить лично. Мы не хотим вреда и понимаем, что и ты тоже.

Мы ждали, задержав дыхание, стараясь услышать что-то необычное, увидеть что-то во тьме.

Ничего.

Я попыталась снова, говорила, что мы хотим поздороваться. Но Элиот, предупреждавший меня прошлой ночью, на площадке отсутствовал.

Я посмотрела на Декса, растерявшись. Два дня были продуманы. Мы могли побыть тут дольше, если нужно, и таким был изначальный план, но мне хотелось уехать как можно скорее. Как Гэри Олдмен, я не хотела рисковать. Это был последний эпизод, но чем скорее мы уберемся, тем лучше для нас.

Я решила притвориться, что меня не снимают, перестала звать призраков. Я прошла к краю поля, где клумбы в горшках заросли полевыми цветами, а среди них росли деревья.

Я вдыхала влажный воздух, пронзающий легкие.

И тут я услышала смех.

Я застыла и медленно огляделась. Декс был посреди поля, снимал меня издалека, в стороне была Ребекка в винтажном пальто, она все еще придерживала дверь желоба.

Я уловила движение на площадке. Я прищурилась, глядя на качели. Одна раскачивалась сама по себе.

Ох, блин.

Я указала Дексу повернуться и снимать. Я хотела подойти к нему, но услышала смех за собой.

Я повернулась и увидела рядом мальчика.

Крик застрял в горле.

— Ты друг Джоди, — сообщил мальчик. Кроме прозрачного вида, он казался настоящим, его волосы блестели, на носу были веснушки, а мишка в его руках казался пушистым. Он сжимал шляпу так, словно просил милостыню.

Я сглотнула, стараясь обрести голос.

— Я встретила сегодня Джоди. Ты, должно быть, Элиот.

Он смотрел на меня, оценивая, и в этот миг я вспомнила, как мимолетен промежуток между жизнью и смертью. Он смотрел на меня, словно я была реальной, и я старалась так на него смотреть, но мы были разными, мы не принадлежали одному миру.

— Элиот, — начала я, уловив идею. — Зачем ты здесь?

Он задумчиво выпятил нижнюю губу.

— Зачем ты здесь?

— Ты знаешь, где ты?

— В санатории.

— Ты знаешь, который год?

Он затрепетал передо мной, словно терял свет. Я запаниковала. Взглянув на Декса, я поняла, что он снимает меня, хотя держится в стороне.

— Элиот, — быстро продолжила я, — чего ты хочешь?

Он посмотрел на шляпу в руках.

— Я хочу увидеть семью. Я хочу домой.

— А что мешает? Отыщи их. Они хотят тебя увидеть. У тебя нет причины быть здесь.

Он посмотрел мимо меня на качели. Я оглянулась и увидела, что они покачиваются.

— Не могу, пока она не отпустит, — его глаза были большими от страха. Я посмотрела на качели, а потом Элиот пропал. Я звала его, но слышала лишь шорох хвои из леса. Деревья, казалось, хотели укутать меня своей тьмой.

Я развернулась и побежала по полю к Дексу.

— Ты это снял? — выдохнула я.

Он настороженно улыбнулся.

— Да. Но камера уловила не все, — сказал он, похлопав по ней. — Выглядело так, словно ты говорила с собой. Прости, малыш.

— Но ты его видел, да? Элиота?

— Конечно.

Я кивнула, словно важным было только это. В какой-то степени так и было. Пока я казалась Дексу адекватной, все было не так плохо. Я посмотрела на качели.

— Они все еще двигаются. Элиот так туда смотрел, будто там кто-то есть.

Я пошла к ним, сердце знало, что там Шона. Она была мертвой, невзлюбила меня, и я боялась ее, но это пришлось отогнать.

— Шона, — осторожно сказала я, приближаясь, цепи блестели в свете камеры. — Шона, ты здесь?

Качели замедлились. Остановились. Гравий под ними двигался, хрустя под невидимым весом.

Он остановился передо мной.

Я задержала дыхание. Я ощущала, как пальчики сжимают мою ладонь и переворачивают. Казалось, зубы задели татуировку якоря.

Я охнула и отдернула руку. Воздух заполнил жестокий смех, а потом рычание и щелканье.

Я завопила, шум пробрался в мои кости, и я отшатнулась к Дексу.

— Держу, — хрипло сказал он, оглядел площадку, заметил движущийся гравий. — Эй, зараза, хочешь выйти и поговорить со мной?

Я прижала руку к себе и покачала головой.

— Декс, не дразни ее.

Он посмотрел на меня пылающими глазами.

— Может, мне не нравится, что они липнут к тебе. Потому нам и нужно закончить это шоу.

— Так мы и сделаем, — сказала я.

Он прижал меня к себе и опустил камеру.

— Терпеть не могу, что я снимаю, а тебе все кошмары. Ненавижу это. Я ощущаю себя бессильным.

— Не хватает внимания?

— Это не смешно, Перри, — сказал он.

Я выдавила улыбку.

— Мы можем остаться здесь и искать что-то еще или вернуться и попробовать нечто другое.

— Я бы лучше вернулся в комнаты и продолжил завтра, — признался он. — Материал есть, даже качелей хватит, особенно с ночью на фоне.

Я посмотрела на него.

— А я и Элиот?

— Это казалось личным. Хоть камера и не сняла его, он там был. Думаю, лучше не втягивать ребенка.

Я кивнула, очарованная заботой Декса.

Мы повернулись к зданию, когда увидели Шону между нами и дверью.

И Ребекка уже не придерживала ее.

Декс сжал мою талию, я услышала, что он задержал дыхание. Он тоже ее видел.

— Я просила тебя поиграть со мной, но ты отказывала, — мелодично сказала Шона. Она потянула за простое белое платье, словно пыталась выглядеть слабо. Я не верила.

— Где Ребекка? — спросила я.

Она посмотрела на меня.

— Не знаю, о чем ты, — она шагнула вперед, трава казалась черной рядом с ее белыми туфельками. — Почему ты не играла со мной?

Она говорила со мной. Я облизнула губы и сказала:

— Ты была в моем сне.

— Та женщина прогнала меня, — отметила она, вскинув бровь. — Кто она?

— Никто, — быстро сказала я, но Декс смотрел, ожидая объяснений. — Она была частью моего сна.

— Мне не понравилось, как она говорила со мной, — сказала она, повысив голос. — Как медсестры. Ты знаешь, что они делали, да?

Мы с Дексом покачали головами. Я ощущала себя слабой и глупой.

— Думаю, они пытались забрать мою душу, — голос Шоны стал ниже, влажным. Не как у человека. Она посмотрела на грудь, где вдруг появилось красное пятно и принялось расти. — Думаю, у них получилось.

Блин. Мы с Дексом могли лишь смотреть на нее, на дыру в ее груди, где сгорела ткань, а грудная клетка осталась открытой. Ее легкие двигались, словно она дышала.

— Твою мать, — охнул Декс.

— Это со мной сделал отец, — ее голос стал милым. — Он пытался дать мне новые легкие. Но это не сработало, — ее черные глаза стали щелками. — Может, стоит забрать ваши.

Она шагнула вперед, вытянув руку, ногти выглядели как когти, и мы с Дексом отпрянули, держась друг за друга. Она замерла и опасно улыбнулась.

— Я всегда могу спустить свое существо. Он будет лучше в этом. Он у меня в долгу за свободу.

Она оглянулась на здание, туман там поднимался. Плохое выбралось в окно, и мы смогли увидеть его целиком.

Я хотела вырвать себе глаза.

Существо было жутким, как мне и показалось в тенях. Оно напоминало человека, но кожа была черной и блестела, а голова напоминала арбуз. У него не было носа и других черт, кроме бреши с острыми зубами и белых глаз, торчащих из лица. Оно сползло по зданию, как огромный паук, тянулось тонкими конечностями и длинными пальцами, треща, напоминая таракана.

Я застыла, могла лишь смотреть, а существо пропало в кустах у здания. Я медленно перевела взгляд на Шону, а та широко улыбалась, обнажив клыки.

— Что это? — прошептала я.

— Он ест ненависть, — сказала она. — Поглощает страх. Он многое обещал мне.

Кусты у здания зашуршали, длинная рука выбралась, пальцы впились в траву.

За ней другая рука.

— Ребята! — вдруг прозвенел голос Ребекки.

Мы посмотрели на Ребекку у двери, она убирала камень, которым подперла ее вместо себя.

— Мы можем уйти? Мне нехорошо.

Она не видела Шону перед нами. Если бы я так не боялась, я бы смутилась.

Шоне было все равно. Но на белом лице появилась улыбка, она пошла к кустам, кровь из груди стекала на траву. Мы смотрели, а она ушла в кусты. Руки плохого пропали, и они исчезли из виду.

— Ты это снял? — шепнула я Дексу, боясь говорить громче.

— Нет, — медленно сказал он. — Я забыл снять все, кроме последней части. Ребекка побьет меня.

Мы посмотрели на нее, она махала.

— Если не поторопитесь, — крикнула она, — я уйду внутрь и запру вас здесь.

Нет уж. Мы поспешили к ней. Вблизи она была бледнее обычного, помада пропала.

— Ты в порядке? — спросила я.

Она покачала головой и скривилась.

— Меня стошнило за углом. Может, из-за еды. Что вы делали?

— Не видела девочку или создание на стенах? Демона? — спросил Декс.

— Вы видели демона? О котором говорил историк?

Мы кивнули. Она резко выдохнула носом.

— Твою мать. Что случилось?

Я указала на открытую дверь.

— Лучше обсудим это внутри.

— Точно, — сказала она. Мы вернулись в проход, и туннель смерти почти казался безопасным. По сравнению с площадкой, где еще могли быть Шона и плохое существо. Похоже, скоро не останется безопасных мест.

Если они вообще существовали.