Мы с Дексом вышли в тускло освещенный коридор, я закрыла за собой дверь кабинета. Я провела ладонью по руке Декса и обхватила его ладонь, взглянула на него.

— Ты в порядке?

Его взгляд подсказывал, что все в порядке. Я убрала руку и похлопала его по плечу.

— Психи?

Он вздохнул и расправил плечи.

— Готова к третьему этажу?

Уже звучало жутко. Я бы предпочла разбираться со странными вопросами доктора, чем продолжать наш поход. Но у нас была работа, и если не выйдет с четвергом и блоком В, нужно сейчас сделать все возможное.

— Конечно, — сказала я. Мы пошли по коридору к дверям. Я не знала, помешает ли нам Раундтри сходить за оборудованием.

Я озвучила это для Декса и добавила:

— Я постою здесь, подержу для тебя дверь. Ты же сам все донесешь? Я видела, как ты сжимался перед доктором.

Декс издал смешок, это меня обрадовало.

— Это было для тебя, малыш.

— О, я польщена, — пошутила я и остановилась перед дверями.

Он оглядел фойе и открыл дверь.

— Я быстро.

— Надеюсь, — сказала я. Не было приятно ждать одной в больнице. Но у меня было время на свой план. Машина была недалеко, но вещей в ней было много. У меня было время.

Как только тяжелая дверь закрылась, Декс пропал из виду, я повернулась и побежала по темнеющему коридору к кабинету доктора.

Я постучала в дверь как можно тише, задержала дыхание. И подождала.

Дверь открылось, доктор Хасселбэк утомленно посмотрел на меня.

— Да? Возникли проблемы?

— Отчасти. Можно войти? Я на две секунды. Мне просто нужно ваше мнение.

Он скривил губы и открыл дверь шире. Я прошла к его столу. Он сел и указал на кресло, но я его не заняла.

— Это очень быстро, — я поставила сумку на крохотный островок пустого стола и порылась в ней, пока не нашла айфон. Я отыскала среди приложений камеру, зная, что доктор тревожно следит за мной.

Я нашла нужные фотографии. Я в тайне сфотографировала все бутылочки с таблетками, ведь не знала, от чего они. Я показала доктору экран телефона.

— Мой друг принимает эти лекарства. Я сняла все ярлыки, можете полистать дальше.

— Декс Форей? — доктор посмотрел на меня.

— Возможно.

— Так написано на ярлыке.

— О, ладно. Да. Но не говорите ему, прошу. Он остро реагирует на это, а я просто хочу знать, зачем ему эти лекарства.

— Он ваш парень?

Я тут же покачала головой.

— О, нет. Нет. Он только мой напарник. Для этого шоу. Но он и мой друг, и я переживаю.

— Почему?

— Не знаю. Можете просто сказать, от чего эти лекарства?

Доктор выдохнул и поднес экран ближе к глазам.

— Что ж, желтые от сильных галлюцинаций. Белые и длинные — от галлюцинаций и тревоги. Красные и синие — антипсихотики. Всех их обычно выписывают при шизофрении. Но Декс не выглядит как шизофреник. Я не знаю, от чего маленькие белые таблетки.

— Что? Правда?

Он покачал головой.

— К сожалению. Видимо, знает этот доктор Бейнс, но для меня название не понятно. Я могу поискать, если хотите.

Я нервно посмотрела на дверь, зная, что Декс вот-вот вернется.

— Нет, все хорошо. Значит… галлюцинации. Зачем… он принимает их?

— Спросите его, — сказал он и вернул мне телефон.

Я кивнула, понимая, что не могу. Я действовала за его спиной. Ниже уже некуда.

— Но я могу вам сказать, — продолжил он, — что ничего страшного нет. Все эти лекарства… удивлен, что он ведет себя нормально. Хотя что-то в нем есть. В вас обоих.

— И во мне? — спросила я, пряча телефон в сумку, чувствуя себя грязной.

Он склонился над стопками бумаг.

— Вы это знаете. Вы — охотники на призраков. Вы видите то, чего здесь нет.

Я услышала, как снаружи захлопнулась дверь.

— Я должна идти, — я повернулась к двери. — Прошу, не рассказывайте Дексу об этом. Мне просто нужно знать.

Он взглянул на мое лицо и кивнул.

— Не расскажу. Но будьте осторожны. И говорите между собой. Призраков становится больше, когда мы замыкаемся.

Я кивнула и улыбнулась ему. Я покинула комнату и поспешила по коридору к дверям.

Его там еще не было.

Я выдохнула с облегчением и прислонилась к стеклу. Я дрожала от того, что узнала, из-за того, что действовала за спиной Декса. И ответы не помогли. Сильные галлюцинации? Что видел Декс? И загадочные таблетки? Что происходило?

Я чувствовала себя ужасно, но оставалась еще одна часть плана. Для этого тоже требовались нужный момент и удара, но они были на моей стороне этой ночью. А еще мне помогало немного зла.

Вскоре Декс появился у двери, промокший, с оборудованием в руках. Он выглядел таким беспомощным под дождем, ждал меня, темные волосы прилипли к голове, вода капала с кончика носа. Я прошла к двери и положила ладони на холодное стекло. Он смотрел на меня с ожиданием и каплей любопытства, ведь я смотрела на него и не спешила впускать.

Я делала это, потому что любила его. Потому все хорошо.

Я смотрела на него сквозь стекло, в его глаза, что были темнее в ночи, фонари снаружи отбрасывали тени на его красивое лицо. Я любила его и хотела знать правду.

Наконец, я обеими руками открыла дверь, толкая ее, и Декс вошел, вода стекала с него на пол.

— Не собиралась меня впускать? — спросил он, изображая обиду. — Задумалась? Хотела остаться тут на ночь?

Я издала немного вымученный смешок и закрыла за ним дверь.

— Подумывала поработать как Раундтри. Выглядит неплохо.

Я взяла часть оборудования, и мы пошли на третий этаж по ближайшей лестнице.

Свет горел, но тускло, мы из-за него казались зеленоватыми.

Мы добрались до третьего этажа и открыли дверь. Этаж был темным, свет падал только с лестницы с двух сторон. Я тут же захотела уйти, но дверь за нами закрылась со зловещим щелчком, разнесшимся эхом по пустому коридору.

— А вот это жутко, — сказала я.

— Точно. Потому и идеально.

Я взглянула на Декса. Он улыбнулся и бросил в рот подушечку Никоретте свободной рукой.

— Начнем?

Я кивнула, он вытащил из кармана фонарик, чтобы добавить света. Вот только от этого остальная часть этажа казалась еще темнее. Тени плясали по коридору, обманывая глаза.

Он вытащил из сумки прибор ФЭГ, я впервые его видела. Он получил его на прошлой неделе. Это был так называемый феномен электронного голоса — скрытые голоса и звуки, которые мы не могли слышать сами. Это меня пугало, но с прибором в руках, похожим на магнитофон, неизвестное становилось более знакомым.

— Почему бы не попробовать сегодня? — спросил он, заметив, что я держу прибор, как младенца-инопланетянина.

— Ну, да, — неохотно сказала я. — Хотя я не уверена, что мы что-то уловим. Это самая тихая психбольница.

Он замолчал, возясь с большой камерой на полу, покачиваясь на корточках.

— А ты была во многих больницах? — спросил он. Его голос был тихим, но он звучал недовольно, и я не могла винить его за это.

Я не ответила. Он не расстроился, хотя было сложно увидеть это из-за темноты.

— Тем более, мы на третьем этаже, — уже мягче продолжил он. — Тут ничего нет. А даже если и есть… это же не как в фильмах.

Я поежилась.

— Знаю. Прости. Просто я думала, что будут крики или…

— Как я и сказал, это не как в фильмах.

— Прости, Декс, — пристыжено пробормотала я.

— Не стоит. Я не злюсь. Просто говорю. Не во всех больницах люди за дверью бушуют и в смирительных рубашках. Уверен, на втором этаже достаточно комнате, что тебя ужаснули бы, но ночью у них есть свои дела.

— А первый этаж?

— В конце коридора, казалось, пахло столовой, возле кабинета доктора. Наверное, там и комната с экранами камер наблюдения. Это не ужасное место, Перри. Люди здесь уже долгое время. А время затыкает крики. Лекарства и время.

— Как долго было у тебя? — спросила я, зная, что он не ответит.

Он встал на ноги, крепко сжимая камеру, посмотрел на меня без эмоций на лице.

— Шесть месяцев.

Я была удивлена. Ответом. О, как бы я хотела расспросить его, узнать больше. И я попробовала.

— А как долго ты там пробыл вообще?

Он вздохнул и потер подбородок свободной рукой, медленно жуя жвачку, он смотрел во тьму.

— Два года.

Я раскрыла рот. Два года. Два года в психбольнице? В таком месте? Мне стало жутко.

— Почему… почему так долго? Если лучше стало за полгода?

Он все еще смотрел на тьму. Я видела, что его глаза блестят, отражая скудный свет.

— Было не просто уйти. Они должны были убедиться, что я не опасен для себя.

— А ты… был опасен? — тихо спросила я. Это было личное, я боялась, что он вспылит и разозлится.

— Так я туда и попал, — спокойно сказал он, наконец, посмотрев на меня. — У меня были свои причины. Как и у тебя, полагаю.

— У меня? — повторила я. — Я никогда не пыталась убить себя. О чем ты?

— Я не говорил, что ты пыталась себя убить. Я тоже так не делал. Это было… недопонимание. Уверен, с твоим случаем было так же.

Он отметил «случай» кавычками. Я нахмурилась, пытаясь понять, на что он намекает, как много знает об этом случае.

— Что ты знаешь о том случае? Я не рассказывала тебе о нем.

Он вскинул бровь, на лице появилась тень.

— Видимо, да. Виноват.

Я ему не верила. Я напрягла мозги, чтобы понять, не говорила ли чего-то за последние дни… или вообще. Кузены упоминали при нем случай, говорили, что мне снились дни из старшей школы, но я ему не рассказывала. Потому что я даже себе не позволяла об этом думать.

— И вскоре больница стала мне единственным домом. Друзья перестали меня навещать. Семьи не было. Оставался только я. И все было в больнице. Так что, когда они захотели выпустить меня на год раньше, я сделал все, чтобы остаться дольше.

— Прости, — я чувствовала себя глупо.

Он склонил голову и улыбнулся.

— Это в прошлом.

Разве? Мое прошлое все еще не отпускало меня. Было ли с ним так же?

— Не знаю, как у тебя, — сказал он, подошел и забрал у меня прибор. — Нам пора начинать. Мы уже потратили время на разговоры, которые можно было провести в другое время.

Я чуть не рассмеялась, но подавила это желание. С Дексом так не прошло бы. Вряд ли я услышу еще хоть что-то о его времени в больнице. Но я была не против. Потому что он уже рассказал мне больше, чем кому-то еще, как мне казалось. И от этого я чувствовала себя… ну… особенной.

Мы подготовили остальное оборудование как можно быстрее, Декс продумывал при этом, как использовать оставшееся время.

Он указал на коридор.

— Если ты просто пройдешь на несколько футов вперед…

Я послушалась и остановилась, когда перестал доставать свет фонарика.

— Ты нас представишь. Говори тише обычного, на всякий случай, микрофон должен все уловить. И медленно иди по коридору. Я включу инфракрасную.

— А если я врежусь во что-то? — спросила я.

Он поднял фонарь и дал мне.

— Нет. Тут ничего нет.

Я взяла у него фонарь и огляделась. Тусклый свет на лестнице казался так далеко.

— Я иду до конца, а ты — за мной. Правильно?

— Нет. Мы идем до конца, а потом возвращаемся в коридор, и ты откроешь все двери.

Даже запертые. Ты же умеешь вскрывать замки?

Умела. И очень хорошо. Я часто применяла этот навык на баре с алкоголем родителей, эта практика пригодилась бы, у меня как раз были с собой шпильки, кредитка и пинцет.

— Я попробую, — я постаралась звучать удивленно. — Ты хочешь, чтобы я зашла в каждую комнату? — у нас хватит времени?

Он пожал плечами, лампочка камеры поднялась и опустилась. Он уже снимал. Ясно.

— Надеюсь, мы найдем что-то интересное. Нет — значит, нет. Не стоит тогда тут задерживаться, все самое интересное все равно в блоке В.

Мы начали. Я сжимала в одной руке фонарь, вспоминая немного первый эпизод на побережье Орегон, и коротко рассказала о больнице и наших планах. Я не вдавалась в подробности, доктор Хасселбэк достаточно рассказал.

Я прошла по коридору небольшими шагами, озаряя фонарем стены. Было жутко в темноте, но ничего странного на третьем этаже не оказалось. Он выглядел старым и пустым, но ничего не гнило. Не было даже паутины и пыли, значит, его все еще мыли по ночам. Это меня немного успокоило.

Мы дошли до конца коридора без проблем. Декс часто замирал и поднимал ФЭГ, чтобы что-нибудь уловить, но мы не могли сразу узнать, был ли результат. Мы слышали только свое дыхание и шаги.

В конце коридора, где сиял тусклый свет с лестницы, у Декса забарахлила камера.

— Можешь починить? — спросила я, привстав на цыпочки, чтобы разглядеть экран. Он был черным, хотя по лампочке было видно, что съемка идет.

Он покачал головой.

— Не знаю. Может, дело в батарее. Стоило ее все-таки зарядить. Я поменяю камеру.

Разницы не будет. Он опустил большую камеру и начал доставать камеру поменьше из сумки.

Пора.

— Мне нужно найти уборную, — сказала я и пошла к двери.

— Сейчас?

— Лучше сейчас. Мне правда туда нужно. Я быстро.

— Ладно. Но если не придешь через пять минут, я иду за тобой.

— Оу, переживаешь? — проворковала я.

— За себя! Думаешь, одному тут будет весело?

Я закатила глаза.

— Я быстро.

Я похлопала его по руке и открыла дверь лестницы со скрипом. Я пошла вниз и замерла на втором этаже, дождалась, пока дверь выше закроется. Я посмотрела на коридор второго этажа. Он был освещен, но пуст. Странно было знать, что люди прятались в своих комнатах в полшестого вечера. Но я не успевала подумать об этом. У меня было дело, и этот этаж подходил для него.

Я осторожно открыла дверь и прошла в коридор. Я закрыла ее за собой как можно осторожнее, не желая никого тревожить. Я была рада, что была в ботинках. Хоть они и скрипели, когда намокали, зато сейчас они были сухими, и я шла очень медленно и тихо.

Я не была уверена, что именно ищу. Все двери выглядели одинаково, лишь с разными номерами. Мне нужно было что-то выделяющееся, принадлежащее персоналу.

Дикий смех донесся из одной из комнат, я застыла. Комната была справа, рядом со мной. Смех продолжался, маниакальный, а не печальный. А потом раздался плач.

— Прошу, дайте мне умереть, — говорил голос. — Дайте умереть.

Мои глаза расширились. Сердце замерло. Голос звучал четко, хоть и приглушенно, он повторял фразу. Я не могла понять, мужчина это или женщина. Голос был неземным.

Нечеловеческим. Зловещим.

А потом он снова рассмеялся. Я собралась с силами и миновала дверь с номером 13.

И тишина. Будто ничего и не было. Я прижала пальцы к горлу, пытаясь успокоить пульс, и смотрела на то, куда шла. Я шагала дальше. Я была у другого конца коридора, когда увидела то, что искала. Дверь с надписью «Только персонал».

Я огляделась, положила ладонь на ручку и повернула. Конечно, было заперто. И не поддавалась. С другой стороны могли быть медсестры. То, что больница закрылась, не означало, что они пошли по домам. Пациентам все время требовался уход. Так ведь?

Я прижала голову к двери и прислушалась. Прошло пару секунд, я ничего не услышала и вытащила из кармана штанов кредитку. Начну с этого.

Я скользнула ею между дверью и замком, но после пары попыток сдалась. Замок был старым, но не поддавался.

Я вытащила шпильку и выпрямила ее. Я пригнулась и заглянула в скважину, сунула туда шпильку и начала крутить. Я снова огляделась, продолжая возиться с замком, ожидая, что на меня побежит Раундтри, Декс или безумный пациент.

Но их не было. Шпилька что-то задела, щелчок сказал мне поворачивать ручку. Дверь открылась, к счастью, без скрипа.

Я огляделась на всякий случай и вошла. Я не хотела включать свет, чтобы никого не привлечь, ведь мог следить охранник, так что я вытащила айфон и направила фонарик на комнату. Света из окна падало достаточно, чтобы я ничего не сбила.

Кабинет был пустым, лишь со столом и стулом. На столе было несколько фотографий женщины, наверное, Раундтри, и детей. Не было времени рассмотреть. В углу был шкаф.

Это я и искала.

Я открыла его. Он заскрипел. Громко. Я застыла и задержала дыхание, готовая убегать из комнаты, если услышу шаги. Но прошли секунду, все было тихо.

Я направила айфон на шкафчик и озарила фонариком полки. На всех полках были склянки с таблетками, но я не знала, было ли в них то, что я искала.

На первой полке были невинного вида белые пилюли, как у Декса, но я пригляделась к названию, брать их было слишком опасно. Нужно брать лишь то, что я знаю. Я искала плацебо.

Я перешла к следующей полке. Там были крохотные желтые таблетки. Я подняла баночку и осмотрела. На ярлыке значилось «Диазепам». Я знала, что это лучше не брать, но это название я хоть знала. Я половину жизни принимала похожий валиум. И они выглядели так же, как таблетки, которые принимал Декс от галлюцинаций или по другой причине.

Я быстро открыла баночку, высыпала половину содержимого в ладонь и сунула таблетки в карман. Я продолжила поиск. Я нашла плацебо только под конец, но они подходили под таблетки Декса круглой формой, их было много. Я взяла и их из баночки и сунула в другой карман.

Я не тратила время. Этого хватит для моих экспериментов. Я закрыла дверь шкафа, в этот раз медленно, и пошла к двери. Я выглянула в коридор и выдохнула с облегчением, увидев его пустым. Я дрожала. Телом и душой.

Я закрыла за собой дверь с тихим щелчком и пошла по коридору.

Сзади раздался хлопок, коридор передо мной стал темнее. От громкого неожиданного звука я задержала дыхание и подпрыгнула. Я замерла.

Еще один хлопок добавил темноты. Я обернулась, ожидая увидеть кого-то, но видела лишь, как перегорают лампы в конце коридора.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Они угасали, погружая ярко освещенный коридор во тьму, словно кто-то невидимый ходил и выкручивал лампочки. Я знала, что и такое возможно.

Тьма догоняла меня. Я побежала как можно тише, стараясь списать все на проблемы проводки в бурю. Но, когда я приблизилась к лестнице, огни там тоже погасли, как и все лампы в коридоре.

Тьма окружила меня. Я замерла, растерявшись и ужасно испугавшись.

Топ, топ, том.

Звук шагов доносился из дальнего конца коридора. Шаги были не быстрыми, но шли.

Ко мне.

Я слепо побежала к двери, нащупала ручку. Я дернула ее. Не открылось. Дверь за мной была заперта. Я развернулась в темноте. Шаги шли, медленно и неуклюже топали.

Они остановились где-то передо мной, может, в паре дюймов. Я задержала дыхание.

Я чувствовала лишь жуткое ощущение, что кто-то стоит в темноте и смотрит на меня.

Хочет меня.

— Прошу, дай умереть, — этот голос я уже слышала, он прозвучал в коридоре.

— Да, дай умереть, — раздался другой голос, уже ближе, слева от меня.

— Он дал мне умереть, — сказал еще один голос. Этот звучал знакомо. Это был не человек, не пациент без надежды на нормальную жизнь. У этого был акцент. Этот был мертвым. И он звучал передо мной.

Я медленно вытянула руку. Я хотела понять, как она близко. Я помахала рукой, но ничего не нащупала.

Из комнат донесся хохот. Он волной ударил по коридору, и я могла слышать только его. Безумный непрекращающийся смех, от которого хотелось выть на луну. Он звенел в коридоре, пока не заставил меня зажать уши.

Я подумала о Дексе. Он мог спуститься и забрать меня. Я могла сказать ему, что пошла в уборную на этом этаже. Я убрала руку с уха и вытащила телефон, стараясь не раздавить лекарства в кармане.

БАМ!

Вдруг надо мной загорелся свет, затрещали провода, загудел генератор. Свет ударил по глазам. Я снова могла видеть.

И там ничего не было.

Так было во всем коридоре. Лампы загорелись, место было пустым. И смех прекратился.

Но тут загорелась последняя лампа.

Женщина стояла под ней. Посреди коридора. Смотрела на меня. Она была достаточно далеко, я не могла разглядеть лицо. Но я знала по наклону ее головы, что и не хотела этого.

Она не двигалась. Просто смотрела на меня. Это… было жутко.

Я медленно подняла руку с телефоном и связалась с Дексом, глядя на нее. Она не двигалась. Но я знала, что это обман.

Я прижала телефон к уху, через пару гудков (я почти слышала звонок этажом выше) он ответил.

— Перри? Ты в порядке?

— Я заперта на втором этаже, — прошептала я. — Прошу, приходи и забери меня.

— Хорошо, секунду, — сказал он. Сверху раздались шаги, а потом открылась дверь третьего этажа. Я выдохнула с облегчением, но не сводила взгляда я фигуры в конце.

И хорошо. Потому что она дрогнула. А теперь она двигалась, шла ко мне вдвое быстрее обычного человека, почти скользила по полу.

Ее руки вытянулись, голова раскачивалась от движения, кровь текла с нее, падая на пол за ней.

Все происходило так быстро.

Она была там.

И потом оказалась у моего лица.

Ее серые гниющие руки обхватили мою шею. Ее руки были ледяными. От нее пахло джином. Она гудела как пчелы. Ее рот широко раскрылся, шире, чем может обычный рот, похожий на стальной капкан на разболтавшихся петлях с коричневыми гниющими зубами.

Оса ползла по ее черному языку. Коридор громко загудел, оглушая. Я не могла двигаться.

Не могла думать. Не могла жить.

— Перри!

Дверь распахнулась, Декс не успел войти, девушка пропала. Испарилась, а с ней и ее мертвые руки, странное лицо и жуткий шум.

Декс осмотрел диким взглядом пустой коридор, а потом сосредоточился на мне.

— Что только что было?

Я покачала головой, прижимая пальцы к горлу, где все еще ощущала лед. Я указала на этаж выше.

— Нужно уйти отсюда, — прохрипела я.

Он кивнул, вывел меня на ступеньки. На половине пути я жестом остановила его. Я склонилась и попыталась восстановить дыхание и прийти в себя.

Маленькая камера была при Дексе, он опустил ее и направил на меня.

— Что случилось?

Он снимал, но мне было все равно. Я едва могла собраться с мыслями, словно кто-то высосал их из головы.

Я подняла палец, чтобы он дал мне секунду, медленно дышала носом. Я ощупала снова шею и попросила его жестом коснуться ее.

Он так и сделал. Его ладонь была горячей.

— Ледяная. Ты ледяная, Перри, — сказал он. Его ладонь с шеи переместилась на мой лоб. — А тут горячая. Что случилось? Ты что-то видела? Что-то… ранило тебя?

Он пролепетал последние слова так, что я бы была тронута, но сейчас мне было не до этого.

Я кивнула.

— Я пошла… в уборную там. Прошла половину коридора и тут лампы начали гаснуть… по одной. А потом раздался смех. Наверное, пациентов. Из-за их дверей. Они все смеялись. А потом замолкли. Свет медленно вернулся. И тогда я… увидела ее.

— Ее? Девушку, которую видела в квартире?

— Да. Ее. Я видела ее и до этого сегодня.

Он кивнул, не очень впечатленный. Он пожевал пару секунд губу и сказал:

— В уборной. В ресторане. Я хотел спросить, но… не хотел давить.

Было странно, что он так говорил. Декс любил все выпытывать, особенно, когда дело касалось меня. Это было для него увлечением, как для меня — выбивание из него информации. Но я пока что пропустила это.

— Ага. Это была она. И в этот раз. Она подбежала ко мне. И вдруг оказалась здесь, — я махнула рукой перед лицом. — От нее пахло… джином.

Декс резко побледнел. Эмоции пропали с его лица, камера опустилась на дюйм. Я следила за ним, не ожидая такой реакции.

— Что такое? Декс? Ты тоже ее видел?

Он покачал головой, быстр моргая, словно вырванный из мыслей.

— Нет. Просто… вспомнил кое-что.

— Что?

— Она тебя ранила? — он пристально смотрел на мою шею.

— Она хотела убить меня. Не знаю, ранила ли. Но точно сделала бы это, если бы ты не пришел. И тогда она просто… — я щелкнула пальцами.

Я снова ощупала горло. Температура кожи возвращалась в норму, но сердце колотилось, как барабан.

— Я в порядке.

Он кивнул, но не выглядел убежденным, а потом выключил камеру.

— Осталось 20 минут. Пройдешь со мной третий этаж? Я пойму, если откажешься.

Я не хотела ничего делать, лишь вернуться в машину и в их квартиру к Джен и Жирному кролику, хоть это звучало смешно. Но в тоже время рядом с Дексом мне казалось, что все хорошо. Призраки почему-то не показывались Дексу. Только мне. Пока я с ним, я буду в порядке. Я на это рассчитывала.

— Хорошо, сделаем это, — сказала я и шагнула на ступеньку.

Декс схватил меня за плечо и сжал.

— Уверена? Ты здесь мое самое ценное оборудование.

Я улыбнулась ему.

— Да, я в порядке. Если она и выйдет сейчас, мы ее хотя бы снимем.

— Мы играем с огнем, — улыбнулся Декс. Он был рад продолжать, шоу для него было важным, но я видела, что он немного напряжен, ведь он вел меня через эти пытки.

Я тоже была напряжена, но хотела пройти через это. Если отвернусь, особой разницы не будет. Призрак появился в его квартире и кричал. Они были всюду, куда я шла. Эта мысль тяжелым камнем опустилась в мою грудь.

Мы поднялись на третий этаж и вошли в коридор, который освещал только фонарь на полу. Часть его оборудования валялась там, включая ФЭГ, прислоненный к стене. Огоньки мигали, он записывал.

Декс поднял камеру и указал на коридор.

— Теперь попробуем открыть каждую дверь и посмотрим, что будет.

Я кивнула и пошла во тьму с фонариком в руке. Было слышно только наши шаги и стук моего сердца. Мы остановились у первой двери. На ней не было номера. Я замерла, а потом потянула за ручку и посмотрела на Декса и камеру.

— Где все, кстати? — спросила я шепотом.

— О чем ты? — он автоматически понизил голос.

— Когда я была внизу, я слышала людей в комнатах. Но я не видела медсестер. Они бросают так людей? Это нормально?

Он пожал плечами.

— Возможно. Если тут у них другой распорядок дня, сейчас может быть сончас.

Уверен, где-то там бродит Раундтри. Там, где был я, было больше ста пациентов, но одна медсестра могла бы справиться с ними, пока они должны спать.

— Как они могут спать сейчас? — было ужасно рано.

— Не знаю. Можем спросить в четверг у доктора. Но пока что у нас мало времени.

Просто… открой дверь.

Я вздохнула и попробовала. Я положила ладонь на рукоять, меня ударило током, и я пару секунд не могла говорить и двигаться. Я словно трогала включенную лампочку.

— Ого, током ударило! — воскликнул Декс. — Я это видел. Ты в порядке?

Я кивнула, придя в себя, но теперь трогать ручку не хотелось. Я отпрянула и сказала:

— Теперь ты.

Декс скривился в тусклом свете, но шагнул вперед, вытянув руку. Он положил ладонь на ручку…

…и затрясся, его зубы застучали.

— Декс! — завопила я и приблизилась, не зная, можно трогать его или нет.

Но он резко перестал и убрал руку от двери.

— Шучу.

Он улыбнулся мне. Я в гневе ударила его по плечу. Сильно.

— Это было не смешно, зараза!

— Смешно, — сказал он, улыбаясь, хотя улыбка медленно угасала.

Я скрестила руки и покачала головой.

— Нет. И теперь ты открываешь все двери.

Он надулся, но потом понял, что я злюсь. Как он мог шутить над этим после того, что случилось со мной? После всего, что я ему рассказала. Бессовестный.

— Прости, малыш, я просто…

— Открывай дурацкую дверь, — сказала я.

Он быстро кивнул и попытался. Ручка повернулась, и дверь открылась от толчка плечом.

Мы замерли на пороге, я посветила фонариком. Сначала мы видели лишь пыль в луче, но она уселась, и мы увидели за ней узкую комнату с одной кроватью, рукомойником с мутным зеркалом над ним, шкафом и дверью в уборную, а еще столом. Окно было зашторено, тяжелая занавеска не пропускала свет снаружи.

— Так они выглядят внутри, — выдохнула я. — Это ужасно. Жить так…

Декс молчал. Он открыл дверь шире, надавив при этом на ручку, и прошел внутрь. Я не хотела идти за ним. Я осталась на пороге.

— У тебя так же было? — спросила я. Не могла перестать связывать это. Было сложно так не делать. Мы были в психбольнице, и о ней многое знал тот, кто был в ней. Два года.

Я все еще не могла поверить.

— Отчасти, — неохотно ответил он. — Было просторнее. Это было в Нью-Йорке, у меня тогда было немного денег. Но стиль такой же.

Мне снова было его жаль, хотя пару секунд назад я злилась. Я выдохнула недовольно, злясь на свои глупые чувства.

— Что такое? — спросил он, оглянувшись в темноте.

— Ничего, — быстро сказала я. — Что теперь? Снимать комнату? Тут толком ничего нет.

Не знаю, что ты хочешь найти.

— Можешь войти и закрыть дверь.

Я могла. Но не хотела.

— Зачем?

— Просто… делай.

Я оглянулась на пустой черный коридор за собой и задумалась, не следило ли что-нибудь за нами. Я поежилась. Опасно было везде.

Я прошла в комнату, стараясь не шуметь, и медленно закрыла дверь.

— Готово, — сказала я.

— Теперь выключи фонарик.

— Серьезно?

Он оставил камеру на краю рукомойника. А потом подошел к кровати, где был заплесневелый матрас, и сел. Он похлопал на место рядом с собой.

— Садись и выключи его.

Я не знала, что он задумал, но мне не нравилось. Я послушалась. Потому что у Декса была способность вести себя правильно, когда все шло не так.

Я села рядом с ним, тут же ощутила холод. Я поежилась от мысли о плесени.

Декс забрал у меня фонарик, выключил и оставил его на полу. А потом он обвил меня рукой и прижал плечом к плечу.

— Что ты делаешь? — с подозрением спросила я.

— Пытаюсь тебя успокоить.

Да? Я не видела в темноте этой тесной комнаты на заброшенном этаже психобольницы. Успокоиться тут я не могла.

— Все хорошо, Декс, — сказала я и подняла его руку с меня. Он убрал ее и молчал. Я понимала, что он думает о другом. — Что мы…

— Тихо, — прошипел он.

Я закрыла рот, не дышала и слушала. Сначала я слышала только дождь снаружи, редкие порывы ветра.

А потом уловила. Шаги в коридоре. Не как те, что я слышала раньше, принадлежавшие девушке. Эти были медленнее, осторожнее. Я пожалела, что убрала руку Декса.

— Что… — я открыла рот, но он прижал палец к моим губам и держал там. Несмотря на обстоятельства и растущий страх, частичка меня хотела погрузить его палец в рот.

Мы слушали, тихие, как статуи. Шаги приблизились.

Они были все ближе.

И ближе.

А потом остановились у двери. Декс убрал палец и обхватил мои плечи, удерживая так, словно я хотела убежать. Я хотела, но так я бы столкнулась с тем, что за дверью.

Ручка задергалась. Повернулась. Декс ее запер и не зря. Она все гремела.

Я нервно смотрела на камеру, снимающую дверь, и поняла, что сделал Декс. Но что делать, если существо войдет?

Ручка перестала двигаться. Раздался тяжелый стук, заполнил комнату, окно задребезжало. Раздался шорох, словно человек (существо?) прижалось к двери и слушало.

И все прекратилось. Снова раздались шаги, ушли по коридору. Мы слушали, как они утихают в ночи.

Мы выждали пять минут, тихо дыша. Эти пять минут были самыми долгими в моей жизни. Декс ослабил хватку на моих плечах, а потом и убрал руку.

Я прижалась к нему, его лицо было неподалеку. Я прошептала:

— Что это было? Ты знал, что это произойдет?

— Отчасти. Люди говорили, что охранник убил себя. Повесился на этом этаже в одной из комнат. Подошел, видимо, слишком близко к пациентам, а один из них был особо… хитрым. Он играл с ним. Тот убил себя, и люди рассказывали, что он ходит по коридорам, убеждается, что все спят. Не думаю, что он опасен, но… я бы не хотел узнать, что бывает с теми, кто не в комнате.

— Но ты это слышал? Шаги? И как ручка шумела?

— Да, — он звучал удивленно, почти обиженно. — Надеюсь, и камера записала. Тогда мы ходили сюда не зря.

Я спрашивала, потому что Декс ничего не видел. Порой мне казалось, что только я улавливаю необычное. Может, так и было. Но хорошо, что это восприняли мы оба.

— Можно идти? — спросила я, готовая убраться отсюда, хоть я сомневалась, что пройду три этажа мимо мертвого охранника, истекающей кровью девушки и доктора, уже питающего подозрения.

Я ощутила, как он кивнул в темноте.

— Мы уже все равно задержались.

Он встал и забрал камеру, включил фонарь, и мы вышли из комнаты. Коридор выглядел как прежде. Пустым.

Он тихо закрыл за нами дверь. Я пошла прочь.

— Погоди, — Декс потянулся к моей руке.

Я замерла. Он переключил камеру, включил инфракрасную, которая улавливала источники тепла. Он направил ее на дверь.

Через видоискатель я увидела два больших отпечатка рук, сияющих желтым и красным. Они быстро угасали.

— Это твои? — спросила я.

Декс протянул руку к отпечатку, не касаясь. Отпечаток был в два раза больше. Это точно оставили не его руки и не мои.

— Охранник, — взволнованно прошептал Декс. — Думаю, мы что-то нашли. Джермейн и его дурацкая «Фабрика» обломятся. Мы это получили.

Мы смотрели на экран камеры, пока отпечаток не угас, а дверь не стала нормальной.

Это было отличное доказательство. Мы приходили почти не зря.

Декс закрыл камеру и посмотрел на меня. Он улыбался. Его лицо сияло ярче, чем при свете. Он выглядел смешно красивым и маниакальным. Я невольно улыбнулась в ответ. А потом пошла по коридору, пока не растаяла.

Мы прошли коридор (Декс на миг остановился, чтобы забрать ФЭГ), а потом спустились по лестнице к тяжелым входным дверям. В этот раз Раундтри была на месте.

Она настороженно посмотрела на нас.

— Надеюсь, вы там не набедокурили. Это место таким не радо, — сказала она.

— Нет, мэм. Из них всех тут творить беды можете только вы, не так ли, милая? — сказал искренне Декс. Он открыл дверь, и мы вырвались на холод, не услышав ее ответ.

Он посмотрел на меня, пока мы шли к машине. Он поправил сумку на плече.

— Никогда не мог ладить с медсестрами. Не знаю, почему.

Я покачала головой. Мы вернулись в машину и поехали к городу и цивилизации, оставив здание со слоями секретов позади.

Пока что.