В марте 1953 года умер Сталин. Во всем Советском Союзе люди оплакивали ушедшего вождя. Детские писатели заполняли страницы газет и журналов панегириками. «В мире не было роднее / И сердечней друга у ребят», – утверждал Анатолий Мошковский в стихотворении «Бессмертное имя» (1953). Валентина Осеева, автор трилогии о Ваське Трубачеве, написала в некрологе, озаглавленном «Великий друг детей», что дети отвечали на заботу Сталина «горячей, искренней любовью».
Три года спустя, в 1956 году, новый Первый секретарь Никита Хрущев прочитал доклад на XX съезде партии. В первый раз публично были упомянуты миллионы невинных жертв сталинского режима. Конечно, советские люди знали об арестах, расстрелах и существовании огромной системы лагерей, но теперь стало ясно, что творец этих ужасов – вчерашнее божество Сталин. Начиналась новая страница в истории Советского Союза.
В культурной жизни наступила пора перемен, время нового мышления, получившее название «оттепели» по одноименной повести (1954 – 1956) Ильи Эренбурга. Появилась возможность уйти от узкого определения социалистического реализма, господствовавшего в сталинскую эпоху. Нашлось место для индивидуальных творческих решений и для социальной критики. В некотором отношении этот период напоминал 1920-е годы: в нем был такой же энтузиазм и оптимизм, такое же чувство ожидания глубокого обновления.
Можно говорить и об «оттепели» в советской детской литературе, хотя она выражалась значительно менее драматично, чем в литературе для взрослых. В детской литературе не было написано ничего подобного сенсационному роману Владимира Дудинцева «Не хлебом единым» (1956) или запрещенного «Доктора Живаго» (1957) Бориса Пастернака. Попытка разобраться в беззакониях и несправедливостях сталинской эпохи почти не затронула детскую литературу – Александр Солженицын для юного читателя так и не появился. Некоторое исключение составляет «Дневник Нины Костериной» (1962), аутентичный дневник девочки-подростка, описывающий ее жизнь с 1936 по 1941 год. Нина (1921 – 1941) писала о школе и досуге, о первой любви и московских друзьях. Все изменилось, когда волна террора затронула ее семью, и арест отца превратил девочку в «дочь врага народа», парию в сталинском Советском Союзе. Дневник мог стать важной книгой для юношества, но поначалу был опубликован во взрослом журнале «Новый мир» и в брежневскую эпоху постепенно забылся.
Годы оттепели породили новое поколение писателей с их собственным эстетическим видением и литературной программой. Детская литература раскрылась для новых тем и новых стилистических возможностей. Прозе удалось оторваться от проверенных моделей и шаблонов. Это позволило авторам рисовать более точные психологические портреты и мрачные, но более достоверные картины условий, в которых росла советская молодежь. В поэзию вернулась «детскость», детское восприятие мира, фантазия и игра слов. Снова, как в 1920-х годах, появилась возможность экспериментировать.
Окна открываются
После долгих лет принужденной, но самодовольной изоляции приоткрылось окно в мир. Издавались произведения новых иностранных авторов, некоторые давно забытые знаменитые имена были реабилитированы с помощью новых переводов. Лучшими шансами на перевод обладали авторы, как-то связанные с революционным движением, коммунисты и друзья Советского Союза. В этом смысле идеальным кандидатом оказался Джанни Родари, который вступил в Итальянскую коммунистическую партию в 1944 году, участвовал в итальянском сопротивлении и смог добиться исполнения заветной мечты – посетил СССР в 1952 году. Стихи Джанни Родари, и абсурдные, и политические, были немедленно переведены на русский язык Маршаком. В статье признанный советский поэт объяснял, почему ему так нравится итальянский коллега:
Сочинять стихи, достойные стать рядом с народной песней и считалкой, умеют только те поэты, которые живут с народом общей жизнью и говорят его языком. Таким поэтом представляется мне Джанни Родари. В его стихах я слышу звонкие голоса ребят, играющих на улицах Рима, Болоньи, Неаполя.
Любимейшим произведением Джанни Родари у советских детей стала сказка «Приключения Чиполлино» (1951). Перевод, выполненный под редакцией Маршака, появился в 1953 году. К концу ХХ века книга выдержала в России около шестидесяти изданий общим тиражом в несколько миллионов экземпляров. К этому следует добавить постановки на театральной сцене, мультфильм (1961), балет (1973) и музыкальный фильм (1973). Частично невиданным успехом книга Родари была обязана иллюстрациям детского писателя и художника Владимира Сутеева.
Чиполлино – маленький веселый мальчик-луковка, которая возглавляет борьбу за свободу против Принца Лимона, Синьора Помидора и их приспешников. В сказочном мире овощей, фруктов, насекомых и животных царит несправедливость. Честные «люди» попадают в тюрьму, а вырождающиеся аристократы наживаются на труде бедняков. Успешная революция прогоняет всех представителей высших классов или вынуждает их жить жизнью простого населения. Судьба Барона Апельсина – стать «худым, как хлыстик», образ абсурден, но весьма выразителен. В утопии, которой кончается книжка, семейный замок Графинь Вишен превратился во Дворец Детей с кинотеатром, кукольным театром и комнатами для игр и занятий спортом. А главное все-таки школа, где изучаются предметы, которые надо знать, «чтобы защищаться от всяких плутов и угнетателей и держать их подальше от родной страны».
Другим просоветским писателем был Юлиан Тувим, польский еврейский поэт. Лучшие стихи Тувима – «Про пана Трулялинского», «Слон Хоботовский», «Птичье радио» и «Паровоз» были написаны в 1930-х годах, но к советским детям они добрались как раз во время оттепели. По всей видимости, именно Маяковский, посетив Варшаву в 1927 году, посоветовал Тувиму, своему польскому переводчику, обратиться к детской поэзии. Почти все известные поэты в конце пятидесятых занимались переводами веселых стихов Тувима, изобилующих неологизмами, легко запоминающимися рифмами и игрой слов. Тувима переводили Маршак, Михалков, Благинина, Тараховская, Борис Заходер, Эмма Мошковская. Благодаря им и самому Тувиму эксцентрика снова стала частью советской русской поэзии.
В результате хрущевской оттепели пришли к читателю и переводные детские книги, не содержавшие особых «прогрессивных тенденций». «Маленький принц» (1943) Антуана де Сент-Экзюпери с весьма скептическим отношением к взрослому миру появился в 1958 году. Новыми знакомыми юных читателей были и «Винни-Пух и все-все-все» (1926) А.А. Милна, и «Мэри Поппинс» (1934) Памелы Трэверс, переведенные выдающимся поэтом Борисом Заходером соответственно в 1960 и 1968 годах. В том же 1968 году появился новый перевод «Питера Пэна» Джеймса Барри, сделанный Ниной Демуровой (р. 1930). «Алису в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла перевел Александр Оленич-Гнененко (1893 – 1963) в 1940 году, но вышла книга сначала только в родном городе переводчика Ростове-на-Дону. В Москве кэрролловский абсурдизм был дозволен только в 1958 году. Позже увидели свет два других перевода Кэрролла: перевод Демуровой вышел в 1967 году, а пересказ Заходера – в 1972 году. Перевод, сделанный Владимир Набоковым в 1923 году, нельзя было публиковать; в СССР творчество русских эмигрантов по-прежнему оставалось под запретом. Этот перевод вышел только в 1989 году, санкционированный горбачевской политикой гласности.
Бытование произведений шведской писательницы Астрид Линдгрен в Советском Союзе преподносит несколько сюрпризов. Из всех ее книг, многие из которых были и переведены именно в 1960-х годах, самыми популярными стали две: трилогия «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» (1955 – 1968), первый том которой был переведен, а вернее, пересказан в 1957 году, и «Пеппи Длинныйчулок» (1945), изданная в русском переводе в 1968 году. Причудливый герой, Карлсон, который живет на крыше, по удачному выражению московского критика Ольги Мяэотс, стал «первым положительным героем [советской] детской книги с полным набором отрицательных черт». Малыш был намного более подходящим персонажем самоидентификации для детей: одиночка, убегающий в мир фантазии, где у него появляется воображаемый друг. Тем не менее абсолютный, совершенно бессовестный эгоцентризм Карлсона делал его невероятно привлекательной фигурой для тех, кто жил в строго регламентированном мире, полном официальных высоких идеалов. То же самое можно сказать и о чрезвычайно независимой фигуре Пеппи Длинныйчулок, другой неожиданной любимицы советских детей. Профессор Мария Николаева объясняет невероятный успех книги «Пеппи Длинныйчулок» тем, что она подрывает саму основу власти. В советском контексте Пеппи была диссидентом; она жила жизнью, о которой дети (да и взрослые тоже) осмеливались только мечтать. Пеппи стала героиней многочисленных пьес, музыкальных постановок и мультфильмов. Собрание русских переводов Астрид Линдгрен опубликовано в 1994 и 1998 годах.
Русская судьба произведений знаменитой финско-шведской детской писательницы Туве Янссон оказалась сложнее. Перевод повести «Муми-тролль и комета» (1951) был издан в 1967 году тиражом в 75 000 экземпляров, но следующая книга, «Шляпа волшебника» (1949), появилась по-русски только в 1976 году. Она была включена в сборник произведений скандинавских детских писателей – в книгу, которая сразу стала редкостью. Рассказывают, что надо было сдать двадцать килограммов макулатуры, чтобы получить купон, дающий право приобрести этот том. Для того чтобы Туве Янссон и ее муми-тролли наконец покорили русские книжные магазины, понадобились гласность и перестройка.
Во время оттепели произошло новое открытие «серебряного века» – великолепной русской культуры первых трех десятилетий ХХ века. И для читателей детских книг, и для нового поколения писателей возвращение авторов двадцатых годов стало истинным откровением. Корней Чуковский снова превратился в величайшую фигуру русской детской поэзии. Происходила осторожная реабилитация обэриутов и их круга. Центральную роль в этом процессе играла дочь Чуковского Лидия (1907 – 1996), которая в тридцатые годы работала в маршаковской редакции ленинградского «Детгиза». В книге «В лаборатории редактора» (1960) она вспоминала этот трудный период, возвращая к жизни множество к тому времени насильственно забытых имен. Именно благодаря Чуковской были впервые после преждевременной гибели их авторов переизданы книги Введенского («Когда я вырасту большой», 1960) и Хармса («Игра», 1962). Более полный том Хармса вышел в 1967 году под заглавием «Что это было?». Исай Рахтанов (1907 – 1979), детский писатель 1930-х годов, рассказал в 1962 году историю двух журналов, «Еж» и «Чиж», и их авторов, а двумя годами позже Игорь Бахтерев (1908 – 1966), один из первых обэриутов, и Александр Разумовский смогли опубликовать критическую статью о Николае Олейникове. Вместе это значило начало возрождения юмора и игры – черт, которые Корней Чуковский всегда считал основными для детской литературы.
Не только поэтический авангард был насильственно забыт в сталинскую эпоху. Лидия Чуковская помогла вернуть заслуженное место среди детских прозаиков Борису Житкову. Было восстановлено и доброе имя Льва Квитко. Через пять лет после его смерти появился толстый сборник его поэзии под названием «Я сам» (1957).
Маленькая, но знаменитая книжка Даниила Хармса «Игра» вышла в московском издательстве «Детский мир». За пять лет, прошедших с его основания, издательство выпустило книги практически всех важных авторов новой поэзии для детей. В качестве иллюстраторов «Детский мир» приглашал известных художников, таких как Виктор Пивоваров и Илья Кабаков, которые также опирались в своем творчестве на прерванную традицию двадцатых годов. «Детский мир» издавал книжки-головоломки, раскраски, книжки-раскладушки и книжки с грампластинками. Директор издательства и его главная движущая сила Юрий Тимофеев (1923 – 1982) – фигура не менее важная для детской литературы, чем Маршак в период между двумя войнами. Как и Маршака, Тимофеева отличал острый глаз на таланты.
Давно уже было ясно, что один «Детгиз» не может выпускать столько книг, сколько нужно детям и юношеству. Поэтому наряду с «Детским миром» и такое «взрослое издательство», как «Советская Россия», проявило интерес к жанру, создав специальную детскую секцию. Что касается журналов, то «Мурзилка» и «Пионер» продолжали выходить регулярно, однако «Дружные ребята» и «Затейник» закрылись в 1953 году. В 1956 году начал публиковаться новый развлекательный журнал для самых маленьких «Веселые картинки». Как ясно из названия, основное место в публикации занимали картинки; художник и книжный иллюстратор Иван Семенов (1906 – 1982) стал его главным редактором. К началу 1980-х годов тираж журнала достиг девяти с половиной миллионов экземпляров. Позже члены редакции «Веселых картинок» гордились тем, что это было единственное советское издание, которое не подвергалось цензуре и обходилось без публикаций, посвященных современным вождям коммунистической партии. Даже в дни траура по Брежневу в «Веселых картинках» не был напечатан его портрет.
После десятилетнего перерыва возобновил свою работу и журнал «Костер» (1956 –), рассчитанный на детей среднего школьного возраста. В 1962 году в нем появилась «Баллада о маленьком буксире» Иосифа Бродского (1940 – 1996). В этом раннем его стихотворении обнаруживаются аллегорические коннотации. Маленький буксир рассказывает о встречах с кораблями из дальних стран. Его работа – помогать кораблям, пока они стоят на реке Неве, однако маленький буксир не может уплыть за ними, когда те уходят в море. Большой мир ему недоступен, и буксир должен утешать себя тем, что он нужен именно в Ленинграде. «Костер» публиковал и других авторов самиздата, например, знаменитого позже Сергея Довлатова (1941 – 1990). Поэт Лев Лосев (1937 – 2009) был членом редакционного совета журнала вплоть до эмиграции в 1976 году.
У подростков тоже появился свой литературный журнал, «Юность» (1955 –). Первоначально он предназначался для тех, кому от 15 до 20, но в 1960-х годах журнал перестал быть по преимуществу подростковым и превратился в одну из основных арен либеральных авторов. Первым главным редактором «Юности» стал Валентин Катаев, в 1962 году его сменил Борис Полевой. Многие годы в редакционный совет входили Маршак, Носов и Прилежаева. Кроме «Юности», другие литературно-художественные журналы – «Новый мир», «Знамя» и «Звезда» – тоже иногда печатали произведения для молодежи.
Улучшились условия и для теоретического изучения детской литературы. Важнейшим событием стало основание московским издательством «Детгиз» в 1950 году исследовательского отдела «Дом детской книги» с отделением в Ленинграде. Задачей отдела стало исследование и распространение детской литературы, проведение читательских опросов, организация совещаний и создание специализированной библиотеки. Долгое время в каждой книге, опубликованной «Детгизом», а позднее и «Детской литературой», печатался призыв к детям присылать свои отзывы о том, что они читают, в Дом детской книги. Количество читательских писем превышало несколько тысяч в год. Дом детской книги играл важную роль и в организации ежегодной Недели детской книги.
Дом детской книги также начал публиковать ежегодные сборники статей по истории литературы, литературной критике и теории. «Вопросы детской литературы» (1952 – 1958), позже переименованные в «Детскую литературу» (1958 – 1990), выходили в Москве, а «О литературе для детей» (1955 – 1991) – в Ленинграде. Их дополнял журнал «Детская литература», который снова стал издаваться в 1966 году после двадцатипятилетнего перерыва.
Съезды писателей
В декабре 1954 года проходил II съезд Союза советских писателей. Прошло двадцать лет с тех пор, как писатели под предводительством Горького собрались на свой первый съезд – длительный перерыв еще раз доказывает, что в сталинские времена были разрушены даже самые элементарные формы демократии. Теперь съезды стали регулярной частью литературной жизни, хотя их значение в качестве настоящего форума для дискуссий осталось незначительным. Самокритика и обсуждение реальных проблем отступали на второй план перед выражением преданности партии и коммунистическим идеалам, прославлением достижений советского строя, предпочтительно по контрасту с ситуацией в капиталистических странах. Сам выбор выступающих делал настоящую дискуссию невозможной. К микрофону выходили только наиболее проверенные и лояльные, например Маршак, Барто, Кассиль и Михалков.
Обзор детской литературы был в 1954 году доверен Борису Полевому, члену редакционного совета «Детгиза». Согласно ему, «большие, славные традиции» советской детской литературы процветали после конференции 1934 года. Литература становилась все глубже, мудрее и интереснее, но ее главной целью по-прежнему оставалось воспитание нового поколения коммунистов. С помощью своих произведений писатели участвовали в «воспитании любви к Родине, к своему народу, взращивании братских чувств к народам других стран, подготовке детей к мирному созидательному труду, взлелеивании лучших черт социалистического гуманизма, воплощенных в идеях Коммунистической партии».
Полевой смело утверждал, что по сравнению с 1934 годом возросло международное значение советской детской литературы. «Герои этих книг – советские люди – шагают через государственные границы, через горы, материки, океаны, неся по всей планете великие идеи социалистического гуманизма, рассказывая миру правду нашего советского бытия». Такое заявление можно объяснить только тем, что включение балтийских государств в Советский Союз в 1940 году и захват коммунистами власти в Восточной Европе после Второй мировой войны породили огромный новый рынок для советской детской литературы. Всем этим народам теперь полагалось порвать с буржуазным прошлым и, естественно, взять за образец первое в мире социалистическое государство и его культуру. На Западе, где такое насильственное кормление не представлялось возможным, знания о современной советской детской литературе практически отсутствовали, и никакого успеха у нее быть не могло.
Полевой уделил немало внимания статистике. В 1934 году было издано около тысячи наименований книг для детей и юношества, к 1953 году это число удвоилось. Еще разительнее увеличились общие тиражи: 19 миллионов в 1934 году, 110 миллионов в 1953-м. Только «Детгиз» напечатал 500 различных книг тиражом в 71 миллион экземпляров. За прошедшие двадцать лет 1500 советских писателей, учителей, ученых и критиков опубликовали около 20 000 наименований книг, общим количеством 911 миллионов экземпляров. Почти миллиард книг, восклицал Полевой. «Подумайте об этом, товарищи! Это ведь по пяти книг на каждого советского гражданина, считая грудных младенцев и ветхих стариков!» Но даже такой значительный рост не означал, что потребность в книгах полностью удовлетворена.
Чтобы показать, какие прозаические работы были наиболее популярны у юного советского читателя в период с 1934 по 1954 год, Полевой включил в свою речь список из одиннадцати произведений. Список определялся тиражами, что, естественно, было выгодно для более старых произведений:
1. Николай Островский. «Как закалялась сталь» (248 изданий)
2. Валентин Катаев. «Сын полка» (78)
3. Аркадий Гайдар. «Тимур и его команда» (72)
4. Александр Фадеев. «Молодая гвардия» (72)
5. Вениамин Каверин. «Два капитана» (60)
6. Алексей Мусатов. «Стожары» (40)
7. Иосиф Ликстанов. «Малышок» (35)
8. Николай Носов. «Витя Малеев в школе и дома» (30)
9. Елена Ильина. «Четвертая высота» (29)
10. Лев Кассиль и Марк Поляновский. «Улица младшего сына» (25)
11. Борис Житков. «Что я видел» (24)
Согласно Полевому, эта статистика доказывала: главное свойство советской детской литературы в том, что ее герои взяты прямо из реальной жизни. Они – «простые советские люди, озаренные идеями коммунизма». Полевой видел в популярности этих книг знак того, что советская реальность сама по себе существенно интересней любых фантазий. Естественно, это в большой степени была иллюзия, поскольку тиражи определялись не спросом, а указаниями сверху. Именно поэтому в список не вошли ни научная фантастика Александра Беляева, ни сказка о деревянном человечке Алексея Толстого, ни «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова.
В поэзии для детей доминировала четверка авторов: Самуил Маршак (661 издание), Корней Чуковский (450 изданий), Агния Барто (435) и Сергей Михалков (435). По мнению Полевого, эти авторы являются образцом того, как и в рамках поэзии возможно творить живые образы и освещать большие вопросы. В качестве примера Полевой назвал «Мистера Твистера» Маршака, критикующего расизм, михалковского «Дядю Степу», иллюстрирующего «социалистический гуманизм», и сатирические стихи Барто и Чуковского.
Полевой критиковал, главным образом, школьные повести. Слабость этого жанра отмечалась уже не раз. Евгений Герасимов совсем недавно, в 1953 году, обсуждал ситуацию в «Новом мире». «Отчего герои становятся скучными?» – задавался вопросом Герасимов, прочитав все школьные повести предыдущего года, включая провальную публикацию Марии Прилежаевой «Над Волгой» (1952). Когда писатели изображали школьную жизнь, у них получились «серые, безликие герои, лишенные всего, что присуще юности: фантазий, увлечений, задора, пылкости». Писатели прославляли безликий коллектив и осуждали любое проявление, которое могло быть расценено как индивидуализм. «Остается только удивляться, что никто еще не обвинил в индивидуализме школьников, которые самостоятельно решают заданные на дом трудные задачи по математике». Однако рецепт победы над кризисом, предложенный Герасимовым, звучал неубедительно: писателям нужно учиться у покойного президента Советского Союза Михаила Калинина и, как он, говорить с детьми «правдиво и откровенно».
Рецепт Полевого же заключался в том, что писатели должны следовать жизни, а не литературным стереотипам. Школа не единственная оказывает влияние на развитие детей, литературе необходимо отражать и «бушующую жизнь» за стенами школы, искать материал для творчества «на фабриках, заводах, на шахтах, на колхозных полях, где труженики создают могущество, богатство и славу нашей социалистической отчизны».
Полевой говорил и о проблеме «революционной романтики». Эта концепция была одним из краеугольных камней социалистического реализма, но на практике весьма трудно оказывалось определить ее суть. Писатели, которые включали фантастические или приключенческие элементы в сюжет, чтобы сделать его более живым и привлекательным, легко могли попасть под обвинение в «псевдоромантизме» или подвергнуться критике за то, что выбрали «слишком исключительный случай». Полевой призывал критиков быть более снисходительными в своих отзывах.
В поэзии Полевой слишком часто сталкивался с нравоучительным тоном, который не был естественной частью стихотворения, а «плавал, как пятна жира на поверхности супа». Полевой указывал и на другие слабости – единообразие тем, художественных методов и даже книжных заголовков. Он приводил несколько свежих примеров: «На солнышке», «На солнечном берегу», «Солнечный берег», «Солнечное утро», «На солнечной земле», «Солнечный зайчик», «Солнце в доме», «Солнце во дворе», «Солнышко». «Не слишком ли много солнца, товарищи детские поэты?» – спросил Полевой риторически.
В своем докладе о новой поэзии Агния Барто беспокоилась по поводу отсутствия «Гайдаровской интонации». Пионеры хотели служить своей родине, но вместо поэзии, вдохновляющей на смелые поступки и любовь к труду, им часто доставались «стихи созерцательные, а даже иногда и умилительные». «Тема радости, бодрости, праздника необходима и органична в поэзии для наших детей, – но не слишком ли много появилось стихов, внешне нарядных, но бессодержательных, в которых говорится главным образом об отдыхе, каникулах, бесконечных развлечениях?» – спросила Барто. Чтобы доказать важность своей критики, она рассказывала об одном советском мальчике. На вопрос матери, кем он хочет быть в будущем, «юный философ» ответил: «Я рассчитываю жить уже при коммунизме, тогда никому не надо будет трудиться!»
Сергей Михалков говорил о детском театре. Центральный детский театр в Москве справедливо гордился своими многочисленными успехами, но в целом картина была далека от удовлетворительной. Перед войной в стране было семьдесят детских театров, но в 1954 году их количество сократилось до тридцати.
Пять лет спустя, в 1959 году, состоялся III съезд советских писателей, уделивший гораздо меньше внимания детской литературе. Алексей Сурков, сменивший в 1954 году Александра Фадеева на посту первого секретаря Союза писателей, коснулся жанра лишь мимоходом. Его речь основывалась на наблюдениях Хрущева, что современным молодым людям не хватает такого жизненного опыта, как у старшего поколения. Писатели должны поэтому помочь партии и обеспечить подрастающему поколению необходимые знания об истории страны. Хрущев также определил, в чем состоят такие знания: это «борьба трудящихся за свое освобождение [до 1917 года] и героическая история Коммунистической партии».
Сурков начал с восхваления «великой, талантливой» литературы для советских детей и юношества, но остановился и на некоторых неотложных проблемах. Слишком много было скучных, серых произведений, не способных взволновать читателя. Некоторые писатели слишком сильно критиковали культ Сталина. Сурков также увидел опасную тенденцию в сочинении чисто приключенческих книг, лишенных художественной ценности, способных только испортить читательский вкус. Главная задача сейчас – изобразить современного героя, «героя семилетки, героя новостроек, героя целинных земель». Юмористические произведения, такие как стихи Чуковского, Маршака и Михалкова и рассказы Сотника, тоже были желательны, поскольку Советскому Союзу нужно, чтобы молодые росли с «жизнерадостным, оптимистическим настроением».
Лев Кассиль вслед за Сурковым призывал воспевать «трудовое воспитание» и, в свою очередь, указывал на необходимость следовать таким образцам, как М. Ильин, Б. Житков и И. Ликстанов. Один литературный критик заметил, что рабочая тема в детской литературе постоянно повторяет один и тот же сюжет: избалованный ребенок из интеллигентной семьи находит себя в работе. Не стоит обращать внимание на подобную критику, сказал Кассиль, так как такие случаи как раз типичны для советского общества.
Сергей Михалков поднял вопрос, на который, как ему казалось, недостаточно обращали внимания в Союзе писателей. Посещая древний киевский монастырь, Киево-Печерскую лавру, он там видел детей, целующих иконы и слушающих «небылицы» монахов. «Дорогие друзья, что сделали вы, да и мы, русские писатели, вместе с вами для того, чтобы этот мальчик и эта девочка жили полной, счастливой жизнью советских детей, а не барахтались в паутине религиозного дурмана?» – спрашивал Михалков. «Наше государство относится терпимо ко всем религиям и церквям, но мы не должны забывать, что мы-то, советские писатели, наша литература – деятельный помощник партии в деле коммунистического, а стало быть, атеистического воспитания детей». Заметим, что при этом, когда в 2000 году Михалков во второй раз переписал русский (а ранее советский) государственный гимн, теперь уже ставший «гимном православной страны», он подчеркнул значение православия как основы нации и пояснил: «Я верующий человек. Я всегда был верующим».
Атеизм в тот момент оказался весьма своевременной темой, поскольку за год до этого под руководством Хрущева началась антицерковная кампания. Монастырь в Киеве, а вместе с ним десятки тысяч церквей по всей стране закрыли. Михалков не был одинок на баррикаде. Среди детских писателей воинствующим атеизмом славился Лев Кассиль. Незадолго до III съезда писателей вышло несколько произведений с явным антирелигиозным звучанием: «Старшая сестра» (1955) Любови Воронковой, «Чудотворная» (1958) Владимира Тендрякова, «Новые Дворики» (1961) Сергея Баруздина и «Да поможет человек!» (1961) Владимира Железникова. Мать или бабушка соблазняют пионера или пионерку религией, но они противостоят искушению. За образец бралось классическое советское атеистическое стихотворение для детей – «Смерть пионерки» (1932) Эдуарда Багрицкого, где девочка Валя умирает, но у нее хватает сил на то, чтобы оттолкнуть крест, который пытается навязать ей мать. Она черпает силы в веселой песне, которую поет пионерский отряд за окном.
Неудачей для либеральных сил в детской литературе явилась реорганизация, которая происходила в «Детском мире» в 1964 году. Сменилось руководство, издательство получило новое имя – «Малыш». Предполагалось, что «Малыш» будет печатать книги для детей моложе девяти лет, но издательство так и не смогло достичь того успеха, который был при Тимофееве. Другое организационное преобразование в издательском деле коснулось гигантского «Детгиза». Он попал в подчинение издательскому комитету Российской Федерации и снова вернул себе первоначальное имя «Детская литература».
IV съезд советских писателей состоялся в 1967-м, юбилейном для Советского Союза году, что отмечалось во всех речах. Все проблемы были забыты, делегаты полностью посвятили себя воспеванию пятидесятилетия советской власти. О детской литературе и ее успехах поручили докладывать Сергею Михалкову, который назвал главную задачу писателей: рассказать юному читателю о «дерзновенных и благородных деяниях людей, строящих самое справедливое и самое человечное в истории общество». Все предыдущие пятьдесят лет три с половиной миллиарда советских детских книг только для этого и издавались: «Можно с полным правом сегодня сказать: духовная пища, которую мы, советские литераторы, даем детям, чиста, высококалорийна, богата витаминами честности, мужества, бескорыстия, патриотизма!» Слова Михалкова были встречены громкими аплодисментами.
В том же году вышла книга Ирины Лупановой «Полвека: Советская детская литература: 1917 – 1967». Это была серьезная попытка проанализировать развитие детской литературы, отдельные произведения, общие темы и повторяющиеся мотивы послереволюционной литературы. Но и Лупанова не могла избежать обычных клише: история советской литературы виделась триумфальным шествием к еще более высоким вершинам мастерства и гуманных идеалов. Книга Лупановой заканчивается благодарностью партии за вдохновляющую поддержку детских писателей, выраженную в резолюции последнего, XXIII съезда.
Новая поэзия
Наиболее интересные элементы новой литературы проявлялись в поэзии. «Детский мир», издательство, которое в первую очередь хотело печатать новых, нетрадиционных авторов, привлекало таких поэтов, как Борис Заходер, Валентин Берестов, Эмма Мошковская, Роман Сеф, Ирина Токмакова и Генрих Сапгир. Эти авторы находили вдохновение в творчестве детей, фольклоре и поэтическом наследии двадцатых годов. Образцом для них стали заново открытые Корней Чуковский, ранний Маршак и Даниил Хармс с их ребячеством и юмором. Поэты стремились говорить голосом ребенка, воспроизводить его фантазии и чувства. Частым стал заголовок «Веселые стихи». Под него попадали и считалки и скороговорки – два жанра, которые в тот момент переживали ренессанс.
Большое значение уделялось эстетическому воспитанию детей. Новые формы, меняющиеся ритмы, свободная рифмовка и необычная игра слов делали стихи более сложными для восприятия. Детская поэзия снова добилась большей творческой свободы, чем поэзия для взрослых. Некоторые поэты сознательно использовали возможность писать стихи для двойной аудитории, другие же – Генрих Сапгир, Игорь Холин (1920 – 1999) и Евгений Рейн (р. 1935) – публиковали в Советском Союзе поэзию для детей, а их взрослые стихи тайком переправлялись за границу и печатались там.
Старшее поколение писателей безоговорочно признавало талант и техническое мастерство младших коллег. Вместе с тем выражалась озабоченность, что в новой поэзии отсутствует гражданский дух. Барто жаловалась на совещании по детской литературе в 1963 году, что многие молодые авторы занимаются «веселыми пустяками» или, как она полагала, исключительно формалистскими экспериментами. На III съезде писателей РСФСР в 1970 году Барто сетовала на тенденцию создавать преимущественно загадки, скороговорки и словесные игры. Она с неудовольствием цитировала коллегу-поэта, который утверждал, что пишет «эксцентрику для детей». Ничего такого нет, заявила Барто, это просто безуспешные попытки копировать талантливого Даниила Хармса. Нужны были стихи на политические темы и лирические стихи с положительными героями для читателей в возрасте 11 – 13 лет.
К огорчению приверженцев социалистического реализма, идеологически и политически ориентированная поэзия уже уходила в прошлое. На IV съезде советских писателей в 1967 году Барто требовала, чтобы детям рассказывали об американских бомбежках во Вьетнаме. По ее мнению, современной поэзии для детей грозил полный распад: «Ребенок сначала овладевает звуками, потом словами, потом начинает мыслить. А у иных поэтов обратный ход: мысли, потом слово, потом бессмысленный звук». Ее поддерживал Сергей Михалков: «Игра словом хороша, когда она – отражение игры ума, когда она осмысленна. А игрословие не только уводит некоторых молодых поэтов в сторону от значительной темы, но вообще лишает их стихи всякого смысла». Лев Кассиль высказался в том же духе: в прозе молодых писателей его часто раздражал «культ околичности», как будто возможность «писать прямо» исчезла вместе с культом личности Сталина.
Но время было на стороне поэтов оттепели. Принятие Эммы Мошковской в Союз писателей в 1967 году означало, что смена парадигмы в советской поэзии уже окончательно произошла.
Самым выдающимся среди новых поэтов был Борис Заходер (1918 – 2000). Его первые стихи для детей вышли в 1947 году, в тот год, когда он закончил Литературный институт имени А.М. Горького. Но только с началом оттепели его талант смог полностью раскрыться. Стихотворение «Буква Я» лежало в письменном столе десять лет, прежде чем было опубликовано в 1955 году в «Новом мире». Это виртуозный поэтический рассказ о бунте последней буквы алфавита, «я». Не просто буква, а еще и местоимение, «я» считает, что ей место в самом начале. Но бунт эгоцентричной буквы кончается полным поражением: без помощи остальных букв она может написать только «яяяяя!». Стихотворение осуждает эгоцентризм, но оно могло быть понято и как критика культа личности.
Вышедший в том же году сборник «На задней парте» (1955) был положительно отмечен Чуковским и многими другими. Вова и Петя – два озорных мальчика, которые постоянно попадают в разные неприятности. Они не выполняют домашних заданий, играют на уроках в «морской бой», постоянно ссорятся друг с другом и мечтают добиться легкой жизни с помощью волшебства. Рассказ о проказах ведется от лица самих мальчишек легким, разговорным языком, со свободно меняющимся размером. Юмор заключается в полнейшей невинности тона – повествовательный прием, которым раньше уже пользовался Носов в историях о Мишке и Коле.
Заходера приняли в Союз писателей в 1958 году. В писательском коллективе «Детского мира» он был старшим, но при этом одним из самых активных новаторов, настоящим поэтом современности. Стихи Заходера излучают юмор, они полны лингвистических и интеллектуальных экспериментов в стиле Чуковского. Стихотворение «Кит и кот» (1964), впервые опубликованное в «Юности», считается его артистическим кредо. Заходер описывает перевернутый вверх тормашками мир, где роли, как на карнавале, меняются. В конце концов порядок восстановлен и реализм торжествует, но ясно, что рассказчику это не по душе. То же самое желание разрушить границы реализма присутствует в «Мохнатой азбуке» (1958). Каждой букве алфавита соответствует какое-то животное, но когда автор не может подобрать ни одного зверя на букву «Ю», он просто выдумывает новый вид, Южного Ктототама.
В поэзии Заходера есть примеры чистого нонсенса, но большинство его стихотворений все-таки направлено на то, чтобы донести до детей какую-то определенную идею. В многочисленных стихах о зверях каждое животное наделено индивидуальной чертой, иллюстрирующей человеческие качества и взаимоотношения. Заходер использует сатиру в духе Барто. Эгоизм, лень, зазнайство, зависть и трусость являются недостатками, которые забавно высмеиваются. Обезьяна в «Мартышкином доме» приглашает гостей на новоселье, еще не успев построить дом. В последнем четверостишии Заходер предупреждает сына: «Посвящаю книжку / Своему сынишке, / Чтобы он поменьше / Подражал Мартышке!» Есть у Заходера и стихотворения, прославляющие тяжелую работу и трудолюбие. Дети в стихотворении «Строители» (1968) примеряют на себя разные профессии с переменным успехом, но всегда с похвальным влечением к творческой деятельности.
Заходера вспоминают и как опытного переводчика мировой детской классики. Как только стало возможно донести до советских детей иностранные шедевры жанра, он опубликовал свои творчески переработанные русские версии «Винни-Пуха» (1960), «Мэри Поппинс» (1968), «Питера Пэна» (1968) и «Алисы в Стране чудес» (1972).
Другим важным именем в детской поэзии периода оттепели была Эмма Мошковская (1926 – 1981). Первоначально она собиралась стать оперной певицей, но тяжелая болезнь в конце 1950-х изменила ее планы. Так начался путь Мошковской в детскую литературу. Чтение Чуковского, Маршака и Хармса оказало на нее огромное влияние. Стихи Мошковской попали к Тимофееву в «Детский мир», который и опубликовал восемь первых маленьких книжечек поэтессы в 1962 году.
Сила Мошковской – в ее полной идентификации с детьми. В интервью 1971 года она говорила о своем «инфантилизме»:
Я никогда не была взрослым поэтом. Если я пишу детские стихи, это значит, где-то в своем детстве не доиграла. И когда пишу для детей, то это я пишу для себя. Счастливое совпадение, что это нравится детям. Главное в творчестве, по-моему, искренность. Если детский поэт чувствует свое детство в себе самом… не присаживается на корточки, то дети поверят ему.
В стихотворении «Тигр в зарослях ходил…» (1966) Мошковская показывает, как неукротимое детское воображение преображает реальность. Там, где мама видит только порванную веревку и упавшее на землю постиранное белье, маленький сын на самом деле вел героическую битву с тигром (котом) и питоном (бельевой веревкой). Подобным образом разные точки зрения представлены в стихе «Мама, я, кузнечик и птица». Ребенок сначала становится кузнечиком, и мама возвышается над ним, как огромный великан, а потом птицей, которая видит маму сверху малюсенькой точкой внизу.
В увлекательном мире ребенка все возможно. Когда он смотрит через зеленое стекло, зимний пейзаж сразу же обретает весенние цвета («Я видел зеленое солнышко», 1964). Герой стихотворения «Они притворились» (1967) пытается понять, что прячется позади предметов комнаты: «Кто притворился ковром? / Кто притворился столом? / И во что они все превращаются, / Только двери за мной притворяются?»
В стихах Мошковской отсутствует навязчивая дидактика. Ее басни о животных полны веселья и приключений. Стихотворение «Баран, который не знал правил уличного движения» учит детей быть внимательными на улице, а стихотворение «Вежливое слово» (1962/1974) рассказывает о хороших манерах. В обмен на всякое вежливое слово звери получают бесплатный билет в театр. Медвежонок билета не получает, потому что не знает вежливых слов, и мама учит его «волшебным словам»: «До свидания! Здрасте! / Доброй ночи! И Рассвета! / Замечательной зари!.. С Новым годом! / С Новосельем! / Разрешите вас обнять!..» и так далее. Медвежонок становится образцом вежливости, и в театре он на всякий случай выпаливает весь свой репертуар. Кассир от восторга становится на голову и выдает ему сразу пять билетов.
«Жадина» (1963) – одно из лучших стихотворений Мошковской. В нем есть черты народной сказки. У пса в зубах булка, а щенок, кошка, лягушка, курица и утка просят откусить кусочек. Пес задумывается: «Дать / Или не дать? / Погадал-погадал, Пожевал-пожевал, / Не дал». Когда булочка им уже съедена, ответ другой: «Я бы дал! / У меня у самого / Больше нету ничего».
«Бульдог» (1962) – аллегория с явным социальным подтекстом. Увешанный медалями бульдог не дает маленькой хозяйке подобрать упавшую панамку, и автор удивляется, за что ему дали все эти медали. Параллель с самодовольными и не думающими о других партийными начальниками и бюрократами очевидна. «Жил-был на свете серенький козлик» (1971), одно из самых длинных и сложных стихотворений Мошковской, тоже напрашивается на метафорическое истолкование. Козлик – своего рода творческая личность, использующая искусство для того, чтобы победить сильных мира сего (волка).
Эксперименты с белым стихом и неологизмами, элементы импровизации, поэзия нонсенса, визуальные стихотворения заставляли консервативных критиков относиться к творчеству Мошковской скептически. Агния Барто полагала, что это скорее наброски и черновики, нежели законченные работы. Когда Мошковскую в 1967 году принимали в Союз писателей, самой весомой рекомендацией были слова покойного Самуила Маршака:
Эмма Мошковская (…) одна из наиболее одаренных молодых поэтов, пишущих для детей. У нее есть то главное, что нужно детскому поэту, – подлинная, а не наигранная веселость, поэтическое воображение, музыкальность, умение играть с детьми, не подлаживаясь к ним.
Переводы шведских детских и народных песен открыли путь в детскую литературу Ирине Токмаковой (р. 1929). В 1958 году журнал «Мурзилка» опубликовал переведенные ею «Барашкины кудряшки», «Пряничные человечки», «Кораблик», «Пер простак», позднее собранные в книгу «Водят пчелы хоровод». Шотландская народная поэзия вошла в сборник «Крошка Вилли-Винки» (1962). В переводах Токмакова следовала примеру Чуковского и Маршака, передавая скорее дух, нежели букву оригинала.
Будучи по образованию филологом, Токмакова в 1960-х годах попробовала себя во множестве жанров: книжки-картинки, загадки, считалки, скороговорки, колыбельные, сказки в стихах и прозаические рассказы. Ее темы оставались обычными: природа, времена года, собственный мир ребенка. В стихах много веселых забав, неожиданных ритмов и умелой игры слов. Знание народной поэзии помогало Токмаковой добиваться мелодичного и лирического тона. Маршак также отмечал ее владение стиховой формой и спонтанность эмоций и фантазий.
Первая книга собственных стихов Токмаковой называлась «Деревья» и была опубликована «Детским миром» в 1962 году. Она состоит из девяти стихотворений о девяти различных деревьях, все сквозь призму детского взгляда. Ребенок жалеет плакучую иву и хочет согреть осину, потому что у нее дрожат листочки. Природа воспринимается как нечто одушевленное. Простые и яркие образы взяты из детских представлений о мире.
В следующих книгах Токмаковой – «Времена года» (1962), «Где спит рыбка?» (1963) и «Зернышко» (1964) – преобладает небольшой формат. Эти книжки рассчитаны на дошкольников. С пониманием и любовью пишет Токмакова об их жизни, о еде, купании в ванне, играх, сне и познании мира. Иногда стихи принимают форму диалога, загадки или игры. В стихотворении «Ай да суп» (1964) полная ложка – тяжело нагруженный корабль, плывущий прямо в рот ребенку.
У Токмаковой всегда творческое отношение к языку. Она активно использует ассонансы и синтактический параллелизм, придумывает звукоподражательные слова. Вслед за Юрием Владимировым она составляет список для памяти, который подвергается забавным изменениям. В стихотворении «Плим» (1962) ребенок придумывает слово «плим», которое ничего не значит, но не менее реально и интересно, чем слова «ложка», «кошка» или «шапка». В другом стихотворении Токмакова оживляет «мертвые» метафоры и заставляет ботинок лакать молоко язычком, а картошку выглядывать в окно глазком: «Ботинок черным язычком / С утра лакает молочко, / И целый день в окошко / Глазком глядит картошка» («В чужой стране»). В склонности Токмаковой к лингвистическим экспериментам есть что-то футуристическое.
В эпических стихах Токмаковой проглядывают черты фольклорной традиции, литературных сказок и колыбельных. Петух в стихотворении «Кукареку» (1965) хочет написать стишок, но теряет свое слово «кукареку». «Вечерняя сказка» (1965) – развлекательно-дидактическая история о мальчике, который отказывается ложиться спать. Когда ночные птицы пытаются превратить его в совенка, непослушный ребенок сразу же начинает прекрасно себя вести.
В сборнике «Карусель» (1967) собраны лучшие стихотворения Токмаковой за десять лет. К этому моменту уже было ясно, что она – один из лучших новых поэтов и, может быть, самый популярный среди них. В 1970-х годах влияние фольклора и тяга к эксперименту все меньше ощущались в ее поэзии. От колыбельных и стихов об играх и природе она перешла к более серьезным конфликтам и более глубоким портретам детей. Токмакова по-прежнему адресуется по большей части к дошкольникам, но их мир теперь становится шире, да и спектр чувств расширяется. «Как пятница долго тянется» – стихотворение о том, как взрослый может обманывать ребенка, а в стихотворении «Я могу и в углу постоять» обиженный ребенок – жертва напраслины. В часто переиздававшемся стихотворении «Я ненавижу Тарасова» (1969) гнев ребенка направлен на взрослого, который жестоко обращается с живыми существами.
Генрих Сапгир (1928 – 1999) начал писать стихи в 1960-х годах, и первая его книга – забавный алфавит – опубликована «Детским миром». Выбор детской литературы был не вполне добровольным. Сам автор отмечает: «Никогда бы не догадался писать для детей, если бы не выкручивали мне руки, не перекрывали всякую возможность заработать на хлеб “взрослым” творчеством».
С самого начала Сапгира прежде всего привлекали сказки и фантазии. Он писал пародии на русские народные сказки, но творил и собственные миры, включая Леса-чудеса и Страну Хохотанию, где побеждает добро и звенит смех. В «Лесах-чудесах» (1967) главный герой посещает различных зверей, чтобы играть и петь вместе с ними, а обитатели Страны Хохотании из поэмы «Про смеянцев» (1967) изготавливают дудки из шуток и скрипки из улыбок, а по воскресеньям пекут печенье из хорошего настроения. Их радостный смех разоружает даже тирана, Трехголового Дракона, несмотря на то, что он прилетает на трех самолетах.
Сама тема, неологизмы и игра слов в поэме «Про смеянцев» напоминают стихотворение «Заклинание смехом» футуриста Велимира Хлебникова. В тех стихотворениях, где Сапгир смотрит на окружающий мир с позиции ребенка, больше чувствуется влияние Хармса. Для ребенка созвездия Большой и Малой Медведиц похожи скорее на ковшики, чем на медведей («Две медведицы»). Мальчики в жизнерадостном стихотворении «Про Фому и про Ерему» (1971) развлекаются, делая все наоборот. Мир переворачивается с ног на голову и в жутковатой сказке в стихах «Людоед и принцесса, или Все наоборот». Дети попадают в абсурдные ситуации, из которых им приходится выбираться самим. Сапгир играет с различными вариантами, подчеркивая силу художественной литературы и метафорический потенциал, присущий самым обыкновенным словам.
Одно из самых известных стихотворений Сапгира называется «Лимон» (1962):
Сапгир был заядлым экспериментатором. После успеха первой публикации он написал еще несколько стихотворных азбук. Книжка «Живая одежда» открывается, как шкаф, а внутри помещены стихи об одежде и обуви. Сапгир также делал книжки-раскладушки с движущимися частями. Одна его книжка состоит из отдельных несброшюрованных листов. Министерство здравоохранения опубликовало его книжку «Голыши-крепыши» (1965) о зубах и их врагах. Сапгир писал и считалки, прекрасные по технике стиха и полные детского юмора.
Иногда Сапгир использовал поэзию для рассказа о современных научных и технических достижениях. Вера в человеческий разум и силу знания нашла свое отражение в сборнике «Звездная карусель» (1964). В одном из стихотворений автор спрашивает читателя: «Был первым в космосе / Гагарин, / Вторым – Титов… / А ты? / Каким по счету будешь ты?» Для Сапгира важно не потерять из виду эмоциональный и глубоко человеческий аспект в технологическую эпоху. Стихи в сборнике «Карманный комарик» (1978) наполнены любовью ребенка ко всем живым существам.
В 1960-х годах журналист Роман Сеф (1931 – 2009) написал три книги о русских революциях и о Гражданской войне. Но гораздо важнее были его маленькие книжки стихов для детей, опубликованные в то же время. Первой из них вышла книга «Шагают великаны» (1962). В них нет и следа революционной истории или реализма. Как поэт Сеф скорее примыкал к новому авангарду. Многие критики сочли его слишком радикальным. В частной жизни он тоже был в своем роде отщепенцем. Его отец, партиец, был расстрелян в 1936 году, мать попала в ГУЛАГ, и он сам провел несколько лет (1951 – 1956) в лагере. У него, официально реабилитированного, снова начались неприятности, когда он в 1965 году подписал письмо протеста в защиту осужденных писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля.
Важнейшая черта поэзии Сефа – трансформация реальности с помощью воображения, превращение действительности в чудо, удивительное и парадоксальное. Игра держится на полном приятии фантазии, как уже сказано в названии стихотворения: «Если ты не веришь» (1968). Невозможные вещи соединяются друг с другом в стихотворении «Диван»: «В океане плыл диван, / А на нем лежал Иван. / Так приятно в океане / Плавать, лежа на диване». Даже сами названия его стихотворений пробуждают любопытство читателя, например «Речной трамвай» (1971) и «Шоколадный поезд» (1971).
Поэзия Сефа часто направлена против мещанского самодовольства. Ради развития интеллектуальной открытости ребенка он избегает очевидного, оставляя простор для воображения. Все самоочевидное и всеми признанное подвергается сомнению. «Совершенно непонятно» (1969) – заглавие стихотворения, в котором ребенок непрерывно удивляется. Почему вода течет вниз, а трава растет вверх? «В общем, есть о чем подумать, / Если / Думать вам не лень», – заканчивает автор.
Валентин Берестов (1928 – 1998) был археологом, но в 1950-х годах начал писать стихи для детей. Первая его книга вышла в 1957 году, в том же году он был принят в Союз писателей. Как поэт Берестов не был новатором, но его стихотворения отличались высокой художественностью, и вскоре он стал одним из авторов «Детского мира».
Сквозные мотивы поэзии Берестова – игра и игрушки. В заглавном стихотворении первого сборника «Про машину» (1957) игрушечный автомобиль заболел, и его уложили в куклину кровать. Однако «доктор» советует не постельный режим, а работу, упражнения и свежий воздух – значит, придется положить грузы в кузов и завести машину: «Ей не нужно тишины, / Ей движения нужны». Настроение в стихах Берестова всегда приподнятое, жизнеутверждающее, как видно из таких заглавий, как, например, «Веселое лето» (1958), «Веселая книжка» (1960) и «Улыбка» (1964). Героев всегда ждут забавы и приключения даже там, где для взрослых нет ничего интересного. Ребенок в «Гололедице» радуется гладкому льду, покрывшему все дороги, не понимая, чем так недовольны взрослые.
Берестов часто писал о природе: краткие стихотворения о живом детском впечатлении от окружающего мира с толкованием поведения животных, сказки о животных в стихах и в прозе. Берестов называл своим учителем Маршака, и в истинном духе мастера сочинил много благозвучных считалок. «Ночная считалочка» сочетает в себе колыбельную и считалку. В «Ходулях», запечатлевших волнующий миг, присутствуют философские размышления. Ребенок гордится достигнутым и вместе с тем страшно боится упасть. Если он не упадет, все тут же забудут, как он прекрасно ходил на ходулях, но если упадет, это запомнится надолго.
Яков Аким (1923 – 2013) писать начал в зрелом возрасте. Похвала Маршака придала ему веры в себя в качестве поэта. Однако первый сборник «Всегда готовы!» (1954) больших надежд не оправдал. В нем преобладали тривиальные стихи о советском патриотизме, о пионерах, работающих в огороде летом и рисующих стенгазету зимой. Но уже следующая книга «Неумейка» (1955) выявила богатое, живое воображение автора и желание вырваться из клише сталинского времени. Смешное сатирическое стихотворение, давшее название сборнику, рассказывает о почтальоне, который ищет «гражданина Неумейку». Все дети в большом доме утверждают, что это письмо никак не может быть адресовано им, но при этом они все немедленно готовы исправить свои недостатки. Ритмическая, насыщенная разнообразными событиями поэма кончается тем, что письмо прочитано, и в нем только два слова: «ПОЗОР НЕУМЕЙКЕ!»
Аким был принят в Союз писателей в 1956 году, и успех «Неумейки» повторила в 1958 году новая книга – «Что говорят двери». Двери жалуются, что дети плохо с ними обращаются, и обещают перестать открываться, если положение вещей не изменится.
Аким в дальнейшем писал в основном лирические стихи. Он остро чувствовал природу: тут и радость смены времен года, и восторг при виде первого снега или первых зеленых листочков. Другие стихи говорят о детской жажде доброты и справедливости. Дружба – важная тема: герой стихотворения «Друг» мечтает поехать на поезде, полететь на самолете, прокатиться в машине, только чтобы снова повидаться с другом, а в стихотворении «Мой верный чиж» нежно описывается дружба мальчика с маленькой птичкой.
Написав несколько сказок в стихах, Аким решил обратиться к прозе. Сказка «Учитель Так-так и его разноцветная школа» была опубликована в 1968 году. Учитель Так-Так строит «разноцветную, на манер карусели» школу, чтобы там подготовить детей к жизни. Они учатся слышать шепот деревьев, слушать друг друга, понимать один другого. Однако отсутствие четкого сюжета и неровная смесь фантазии и реализма ослабляют цельность книги.
Наряду с новыми именами в детской поэзии продолжали публиковаться и уже известные авторы – Сергей Михалков, Агния Барто, Зинаида Александрова и Елена Благинина. Их книги выходили большими тиражами, они занимали влиятельные позиции и в Союзе писателей, и в детских журналах. Особенно это относится к Сергею Михалкову, автору стихов, басен и пьес для детей и взрослых, но, кроме того, важной фигуре в кругу культурной бюрократии.
Идеологический аспект – в применении к текущей политической ситуации – всегда играл видную роль в творчестве Михалкова. Важная тема его поэзии – противопоставление «они и мы», давшее даже название одному из сборников (1952). «Миллионер» (1964) – история о бульдоге, который с помощью денег хозяйки добивается власти и влияния, – является аллегорией, нацеленной на мир капитализма. Михалков энергично пытался представить советским детям Запад в виде антигуманного мира декадентства и откровенной погони за наживой.
Во время оттепели родились и сатирические портреты детей – грубых, тщеславных, невоздержанных на язык, но Михалков писал и о мечтах детей завести домашних животных, о прогулках, о болезнях и о нежелании ложиться спать. Стихотворение с рифмованным заголовком «От кареты до ракеты» (1966) повествует об удивительном развитии транспорта. Следуя традиционным советским нормам, стихотворение заканчивается гимном человеку и его разуму.
Тем не менее, «Дядя Степа» по-прежнему оставался самым известным детским произведением Михалкова. После первой успешной книги 1930-х годов появилось продолжение, «Дядя Степа – милиционер» (1955), в котором Степан поддерживает порядок в городе и помогает потерявшимся и попавшим в беду детям. Читатели хотели знать, есть ли у дяди Степы свои дети, и Михалков ответил еще одним продолжением – «Дядя Степа и Егор» (1968). Оказалось, что Егор – такой же добрый и бескорыстный и почти такой же высокий, как его отец. Степан теперь уже седой пенсионер, а Егор становится знаменитым спортсменом, летчиком и даже космонавтом. В 1981 году появилась четвертая и последняя часть, «Дядя Степа – ветеран». Теперь старый воин уже дедушка, но он по-прежнему друг детей, всегда готовый не только с ними поиграть, но и поговорить на серьезные темы. У него есть важная задача: выявлять тайных курильщиков. Важным событием становится для него поездка в Париж и встреча с тамошними коммунистами.
К шестидесятилетию Михалкова в 1973 году его коллега по перу Николай Тихонов написал:
Как прекрасная вершина, возвышается его поэтическая трилогия «Дядя Степа». Она не имеет себе равных, как и добрый ее герой-великан с решительным и справедливым характером, умеющий быть веселым, мудрым, храбрым, любящим шутку и не выносящим несправедливости.
Агния Барто не отказалась от интернациональных тем, но теперь они выражались по-новому. В 1960-х и 1970-х годах, как официальный представитель советской детской литературы, она посетила многие страны, включая Исландию, Великобританию, Францию, Грецию, Японию, Бразилию и США и, конечно же, страны социалистического лагеря. Многие из этих поездок нашли воплощение в ее поэзии, иногда в форме резкой критики, иногда в форме превозношения национального характера чужих стран. Финляндия занимала особое место в сердце Барто, что ясно из стихотворения «Я была в стране Суоми» (1967), где финские дети показаны бодрыми и спортивными, закаленными благодаря времени, проведенному на открытом воздухе.
Барто глубоко интересовалась творчеством самих детей. Интересная книга «Переводы с детского» (1977) основывается на стихах, сочиненных детьми из разных стран. В процессе перевода на русский язык Барто стремилась сохранять основную мысль стихотворений, улучшая при этом поэтическую форму. Темы стихов разнообразны: от материнской любви, природы и животных до романтической любви и страха перед будущим.
За несколько лет до смерти Барто опубликовала «Записки детского писателя» (1976), в которых в форме дневниковых записей она вспоминает о своих встречах с Маяковским, Чуковским, Маршаком, Кассилем и Квитко. Она рассказывает о своих путешествиях по миру и комментирует прочитанные книги. Многие сцены и события из мира детей и детских разговоров объясняют, как Барто собирала материалы для своих стихов. В книге нашли отражение и ее взгляды на детскую литературу:
Но, должна признаться, я никогда не ощущаю, что пишу только для детей. Мне кажется, что детское стихотворение всегда обращено и ко взрослому. Как в народной сказке есть второй смысл, не всегда понятный ребенку, так и в стихах для детей должен присутствовать подтекст. Ведь ребенок растет с каждым днем, а стихи остаются у него в памяти, и он, возвращаясь к ним, каждый раз понимает их по-новому. Значит, надо, чтобы ему было что переосмысливать.
Зинаида Александрова всегда оставалась в рамках социалистического реализма. Дружба советских и чешских детей – тема ее книги «Детский автобус» (1957). Александрова рассказывает, как революция преобразила жизнь в Праге, дав детям возможность начать счастливую жизнь. Другая группа детей, связанных тесной дружбой, – ученики первого класса из книги «Пятеро из одной звездочки» (1959). Книга состоит из стихотворений об играх и праздниках девочек, но Александрова не забывает упомянуть, что улыбающийся Ленин смотрит на «внучек» с портрета на стене. Октябрятские звездочки, которые они носят на груди, освещают путь в будущее. Высшая точка в этих стихах – празднование годовщины Октябрьской революции, а самая большая мечта девочек – стать через несколько лет пионерками.
Среди последних книг Александровой – а ее творчество растянулось на пятьдесят лет – нужно упомянуть сборники «Станция “Весна”» (1963) и «Мы приехали на БАМ» (1980). Первый – содержащий стихи о природе и торжественные гимны советской родине – читается как ответ консерватора на знаменитую антисталинскую поэму Евгения Евтушенко «Станция “Зима”», а второй посвящен строительству Байкало-Амурской магистрали.
В творчестве Елены Благининой все же наметилось некоторое стремление к изменению и обновлению. «Научусь-ка я читать» (1964) – книжка-азбука с приложенной к ней пластинкой. Каждой букве соответствует легкое игровое стихотворение. Даже если не каждое слово каждого стиха начинается с одной буквы, Благинина достигает нужного эффекта с помощью многочисленных ассонансов.
Во время оттепели появились и новые авторы, которые предпочитали оставаться в рамках старых, привычных тем и стилистических методов. Одним из них был Георгий Ладонщиков (1916 – 1992), сын крестьянина и участник войны, чье первое маленькое собрание стихов вышло в 1951 году. Стихи подчеркивали радость работы и призывали детей старательно трудиться. В более поздних стихах Ладонщиков писал о любви к природе, родному дому, родине. Его пасторальные сцены полны солнечного света, птичьего пения и полей колышущейся ржи. Песни, пословицы и фольклорные выражения играли заметную роль в его творчестве.
Молодежная проза
Ко времени смерти Сталина советская подростковая повесть была в состоянии кризиса. На Съезде писателей в 1954 году Лев Кассиль жаловался, что критики и учителя, постоянно требуя идеальных героев и беспокоясь об «антипедагогичности» некоторых произведений, создали почти невыносимую ситуацию для писателей. Предполагалось, что отрицательные черты характера в герое художественного произведения могут дурно повлиять на читателя, поэтому все книги должны быть строго дидактическими и возвышенными. «Теория бесконфликтности» не позволяла придумывать захватывающие сюжеты, она обедняла содержание и язык произведения. В результате литература стала тривиальной и скучной.
Но протест против сталинской эстетики уже начался, и, несмотря на возможные репрессии, новые веянья давали о себе знать, пусть без драматических литературных битв и сражений. Писатели стали пользоваться более естественным языком, позволяя своим юным героям самим говорить о взаимоотношениях с родителями, учителями и друзьями. Более правдивое отражение реальности давало возможность изображать трудные положения в семье, в школе и на работе. Особое внимание уделялось взаимодействию юного героя с окружающими. Он жил в защищенном маленьком мире, но теперь приходилось выйти в широкий мир, где ему самому приходилось учиться отличать добро от зла. Вместе с тем советскую школу критиковали за то, что внешний успех в ней часто ценился выше этических ценностей.
Писателям больше не надо было избегать героев с трудным прошлым. Жизнь без родителей, разводы, повторные браки и жестокие отчимы и мачехи приводят к тому, что дети оказываются на улице. Детская преступность, о которой раньше невозможно было даже упоминать, теперь обсуждается открыто. Необходимо, однако, показать, как общение с добросердечными взрослыми помогает малолетнему правонарушителю снова поверить в людей и в возможность лучшей жизни. Именно таков Антон в повести Григория Медынского (1899 – 1984) «Честь» (1959). Это история мальчика из хорошей семьи, который сбился с пути и попал за вооруженное ограбление в исправительно-трудовой лагерь. Читатели оценили «Честь» – жесткую, но честную книгу. Знаком того, что Медынский затронул важную тему, стало большое количество читательских писем, рассказывающих о сходных произошедших в реальной жизни историях.
В первых своих книгах Николай Дубов писал о формировании и развитии личности и о взаимоотношениях между молодежью и взрослыми. Во время оттепели его произведения приобрели большую драматичность, а конфликты стали более острыми. У Лешки в «Сироте» (1955) тяжелое детство. Потеряв родителей во время войны, он попадает к циничным, думающим только о деньгах родственникам, которые стараются и его воспитать таким же. Лешка убегает и оказывается в детском доме. Дубов изображает жизнь в детском доме в положительном свете, хотя также рисует весьма живо самое разное отношение воспитателей к центральным вопросам воспитания. Перед Лешкой встают новые проблемы в романе «Жесткая проба» (1960), продолжении «Сироты». Теперь он уже восемнадцатилетний фабричный рабочий. На работе он становится свидетелем взяточничества и безответственного поведения, что формирует его моральные принципы и заставляет по-взрослому отнестись к жизни. В 1967 году Дубов соединил два романа в один под названием «Горе одному». Эта книга была удостоена государственной литературной премии.
После повести «Мальчик у моря» (1963), истории о том, как характеры взрослых раскрываются при общении с детьми, вышла книга «Беглец» (1966), лучшая работа Дубова и один из наиболее важных романов того периода. Отец пятнадцатилетнего Юрки – алкоголик и жестокий человек, мать – необразованная, грубая женщина. Появившиеся летом в поселке приезжие показывают мальчику пример других отношений и мировоззрение, которое ставит культурные ценности выше материальных. Юрка убегает из дома, но возвращается обратно, когда узнает, что отец потерял зрение. Несмотря на оптимистический конец, книга производила на многих мрачное и тяжелое впечатление. Побег представляется знаком слабости, а Юрка все-таки начинает понимать, в чем состоит его долг: он в ответе за престарелых родителей и беззащитных младших братьев. Это важный шаг в направлении взросления.
Медынский и Дубов представляли старшее, уже утвердившее свои позиции поколение писателей, но оттепель породила и новые таланты. На Съезде писателей 1959 года Валентин Катаев представил троих новичков молодежного штаба журнала «Юность»: Виктора Московкина, Анатолия Кузнецова и Анатолия Гладилина. Ни один из них не собирался специально писать молодежную прозу. Они говорили о своем поколении, которое позднее назвали «поколением XX съезда партии», о его ожиданиях и стремлениях. Герои этих писателей стоят на пороге взрослого мира, их мучает неопределенность будущего, и на поколение родителей они смотрят с пренебрежением. Они ищут собственный путь и такие ценности, которые не были бы скомпрометированы сталинской эпохой. Но и для них работа часто – единственная опора в жизни.
Рассказ Виктора Московкина (1927 – 2003) «Как жизнь, Семен?» (1958) художественно слаб, но по сравнению с идеализированной картиной жизни молодежи в сталинские времена его тема – история тринадцатилетнего хулигана-сироты – в высшей степени смела. «Дружки» мальчика осуждены на сроки до двадцати лет, но добросердечные взрослые дают малолетнему Семену возможность начать новую жизнь, отправляя его в ПТУ (профессионально-техническое училище).
«Рабочий или интеллигентик?», характерная для того времени тема, тоже затрагивается в рассказе Московкина. Примерно тогда же первый секретарь партии Никита Хрущев пытался реформировать школьную систему, желая поднять престижность физического труда. Молодежная проза оказала немалую поддержку этому стремлению. Повесть «Продолжение легенды» (1957) Анатолия Кузнецова (1929 – 1979) была настоящим гимном воспитательной ценности труда. Кузнецов сам после школы стал рабочим на гидроэлектростанции, и герой повести идет по его стопам. Потерянный молодой человек, не подготовленный школой к испытаниям взрослой жизни, присоединяется к строителям в Сибири и становится сознательным работником, гордым своей профессией. Его школьный товарищ, наоборот, остается под родительским крылом в Москве и занят воплощением своей материалистической мечты – приобретением пластинок рок-н-ролла, магнитофона и мотороллера. Кульминационная сцена «Продолжения легенды» знакома по множеству производственных романов, написанных в духе социалистического реализма: гидроэлектростанция построена, шлюзы открыты. Всеобщее ликование – теперь электроэнергия послужит людям.
Книга пользовалась большим успехом. К 1959 году появилось уже несколько изданий, переводов, сценических и телевизионных версий. Выразительный портрет молодого человека, мучающегося сомнениями, и точное воспроизведение молодежного жаргона захватывали читателя. Упоминание поцелуев, вечеринок с выпивкой, порнографических игральных карт показывало, что цензура значительно ослабла. В описании того, как подделываются строительные нормы, тоже было нечто новое.
Художественно более интересен ранний дебют Анатолия Гладилина (р. 1935). Даже заглавие романа – «Хроника времен Виктора Подгурского, составленная из дневников, летописей, исторических событий и воспоминаний современников» (1956) – содержит пародийный элемент и намек на многослойное построение повествования. Гладилин писал так называемым «свободным стилем» с короткими, простыми предложениями, ироническими диалогами. Чувствуется влияние прозы Хемингуэя. Гладилин работал электриком в научно-исследовательском институте и, как и Кузнецов, наделил сходной профессией главного героя своего первого романа. Провалившийся на вступительном экзамене в институт, мучимый несчастной любовью Витя проводит время в бесцельных ночных прогулках по Москве. Новая работа лаборанта вносит стабильность в его жизнь и ведет к более зрелым отношениям с людьми.
Любимым произведением советской молодежи стал роман Василия Аксенова (1932 – 2009) «Звездный билет» (1961). Этот роман оказался интересен и за границей. Подростки бунтуют против ценностей и образа жизни родительского поколения, против конформизма и лжи. Это и лингвистический бунт: речь молодых людей уснащена заимствованиями из английского. Обильное использование молодежного сленга вызвало неудовольствие консервативных критиков и чиновников от культуры. В результате роман так и не был издан отдельной книгой.
В киносценарии «АБВГД» (1961) Виктора Розова речь идет о разобщенности поколений. Рассказ ведется с точки зрения непокорного семнадцатилетнего мальчишки. Это произведение тоже было принято в штыки, но сценическая версия «В дороге» (1962) пользовалась большим успехом.
И Анатолий Мошковский (1925 – 2008) писал о процессе наступления зрелости. Он много ездил по Сибири, и его романы и рассказы точно передавали атмосферу тяжелой, но захватывающей жизни Севера. В его книгах мало что происходит, они интересны, главным образом, внутренним ростом героев, их желанием познать себя и найти свое место в жизни. Сходный с кузнецовским «Продолжением легенды» роман «Скала и люди» (1958) Мошковского рассказывает о Юрке, который после школы начинает работать на строительстве электростанции в Сибири. Он мечтает о дикой природе, той, которая описана в книгах Джека Лондона, но вместо этого сталкивается с совсем другой действительностью. Под влиянием старших товарищей Юркина наивность исчезает, сменяясь чувством долга и ответственностью. Еще одна история со сходным сюжетом – «Река моя Ангара» (1963).
Родиной Агнии Кузнецовой (1911 – 1996) был Иркутск. Она начала писать еще до войны, но известность приобрела после публикации повести «Честное комсомольское» (1958). Ее тема – советская школа, метод – социалистический реализм. Герой повести Саша – идеальный школьник, который, когда в колхозе начинается пожар, не жалеет своей жизни ради общественного имущества. Кузнецова старается показать, что даже ничем не примечательный сибирский городок может стать ареной героических деяний. Саша – Олег Кошевой или Зоя Космодемьянская мирного времени. Есть в повести и отрицательный персонаж – Сашин одноклассник, который ходит в церковь и собирается стать священником. В глазах автора это дело меньше заслуживает прощения, чем играющий в карты и пьянствующий ученик, который в конце концов попадает в исправительное заведение.
Но даже «Честное комсомольское» содержит в себе явственные признаки оттепели. Учителей критикуют за то, что они не готовят учащихся к взрослой жизни и пренебрегают учениками, сошедшими с правильного пути. Другой глоток свободы – изображение первой, невинной подростковой любви и защита ее права на существование. Кузнецова стоит на стороне молодежи, с пониманием относится к их первым попыткам самостоятельности. При этом юные герои остаются верны комсомольской клятве.
Школьная повесть другого характера – «Пусть не сошлось с ответом!..» (1956) Макса Бременера (1926 – 1983). У повести есть еще одно название: «Передача ведется из класса». В ней разоблачается идиллия образцового класса; оказывается, что группа девятиклассников грабит младших школьников, угрожая им ножами. Учителя не обращали внимания на явные признаки конфликта, отделываясь дежурными пропагандистскими фразами: «Советская школа завоевала свой авторитет делом. Она его завоевала десятилетиями благородной работы. Ее авторитет стоит высоко. Я далеко не все страны на земле объездила. Но вот думаю: нет в мире лучше советской школы – она самая человечная». Учителя не хотят признать свою ответственность за то, что случается вне стен школы, да и школа на деле учит тому, что мысли и слова не обязательно должны соответствовать друг другу.
Публикация повести «Пусть не сошлось с ответом!..» стала важным литературным событием. Критика формализма, не говоря уже о критике лицемерия и демагогии, шла в ногу со временем. Бременер хорошо понимал чувства подростков, принимал их всерьез. Казалось, что его ожидает блестящая литературная судьба, но этого не произошло. Самые важные его книги были написаны в самом начале писательской карьеры.
Один из лучших рассказов Бременера называется «Первая ступень» (1957). Позднее он получил другое название – «Чур, не игра!». В этом рассказе поднимаются те же вопросы, что и в ставшей знаменитой повести: разница между общепринятым, чисто поверхностным кодексом поведения и истинным гуманизмом. Маленький Юрик – радость и гордость матери. Он послушный мальчик, уважает старших. Он знает, что можно и что нельзя, и любит «воспитывать» одноклассников. И все же Юрик предстает в рассказе Бременера весьма неприятным человеком: на словах и в делах он ведет себя правильно, но его бесчувственность, помимо его воли, глубоко обижает друзей. У Бременера немало героев, подобных Юрику.
Рассказ «Тебе посвящается» (1962) позволяет заглянуть в последние годы сталинской эпохи. Поэтический конкурс провоцирует в школе дискуссию: должны ли все стихи быть оптимистическими и прославлять родину или же поэзия может выражать грусть подростка и муки любви?
Произведения более спокойные, безо всякого внешнего драматизма, принадлежат перу другой группы авторов. Работы Анатолия Алексина, Юрия Яковлева, Радия Погодина и Владимира Железникова – это скорее примеры психологического реализма. Не пытаясь проследить весь процесс развития личности подростка, они сосредотачивались на каком-то конкретном, но очень важном эпизоде. Эти писатели предпочитали рассказы, пренебрегая более крупными формами. Детям в их произведениях 10 – 13 лет, но их волнуют важные этические вопросы, особенно в сфере взаимоотношений с миром взрослых. Эти авторы писали одновременно и для взрослых, и возможно, что для читателей того же возраста, что и их герои, психологизм их произведений иногда слишком тонок, а сюжету недостает драматизма.
Для ранней прозы Анатолия Алексина характерен юмор. В первых своих книгах он обсуждает серьезные вопросы именно через призму игры и фантазии детей. После нескольких неизбежных уступок сталинской поэтике Алексин опубликовал обратившее на себя внимание произведение – повесть «Саша и Шура» (1956). Мальчик из Москвы проводит летние каникулы с дядей и его семьей в маленьком городке. Его мучает постыдная тайна: он провалился на экзамене по родной речи и должен летом делать упражнения по русскому языку. Как Хлестаков в гоголевском «Ревизоре» или как школьник в повести Льва Кассиля «Черемыш – брат героя», герой Алексина запутался во лжи. Его принимают за однофамильца, который опубликовал стихотворение в «Пионерской правде», и его родные уже считают, что их молодой родственник является примерным учеником. Это ему льстит, и мальчик не может устоять перед искушением. В результате он попадает в разные смешные ситуации, и ему все время приходится выкручиваться, чтобы избежать неминуемого разоблачения. Однако в результате всех этих событий городской мальчик преображается: он подтягивается по русскому языку и учится отвечать за свои действия. Для Шуры также важно, что ему удается помочь дяде-врачу в его работе.
В трилогии «Необычайные приключения Севы Котлова» (1958 – 1963) другой тринадцатилетний мальчишка тоже попадает в безвыходные ситуации. Сева – находчивый озорник, но его любовь к тайнам и фантазиям создает проблемы. Тяжело достается понимание – взросление приносит не только больше прав, но и больше обязанностей. Во второй части трилогии Сева и его друг, забыв прежние проделки, учатся проводить время с пользой. Оказывается, гораздо интереснее помогать пенсионерам, чем подкладывать ежиков девочкам в карманы.
В последней части трилогии Алексин внес свой вклад в широко распространенную романтизацию Сибири. Сева и его семья переезжают за Полярный круг. В письмах к московским друзьям мальчик позволяет воображению развернуться вовсю: он рассказывает товарищам о жизни на Севере и собственном участии в серьезной работе. Он не собирался врать, но мечты и мастерски выходящие из-под пера письма в стиле советских репортажей уносят его слишком далеко. Чтобы как-то исправить ситуацию, приходится вправду заняться делом, воплощая в жизнь известный советский лозунг о превращении сказки в быль.
Веселое и серьезное сосуществуют в повести «Говорит седьмой этаж» (1959). Дети устраивают радиостанцию с громкоговорителем во дворе большого дома. Они увлекаются техникой, но игра становится серьезной, когда ребята начинают использовать это оборудование для того, чтобы поучать живущих в доме взрослых. Они борются против мещанских взглядов и эгоизма и призывают пенсионеров не сидеть без дела, а участвовать в совместных делах. Главная, открыто выраженная мысль книги не может не удивлять: все отрицательные явления, вроде сплетен, распрей, лени и грубости – только пережитки старого, того, что было до 1917 года. Общество теперь совершенно меняется, начиная с самой малой его ячейки, семьи. Роль детей в этом – быть совестью коллектива. В повести «Говорит седьмой этаж» чувствуется дух хрущевской оттепели, которая не только разоблачила ужасы сталинизма, но и означала возвращение к утопическому мышлению и забытым лозунгам Октябрьской революции.
В повести «Коля пишет Оле, Оля пишет Коле» (1965) Алексин взялся за более сложную художественную задачу. Два очень разных характера сошлись вместе, когда в пионерском лагере предложили, чтобы Оля, которая уезжает на Север с родителями, поддерживала связь со старыми школьными друзьями через Колю. Оля – общительная и всеми любимая девочка, Коля – замкнутый одиночка, с которым никто не дружит. Портрет Оли в книге идеализирован и, следовательно, обезличен, но Коля описан тонко и убедительно. Корень его проблем – в домашней ситуации. Мальчику трудно в новой семье отца, где он постоянно оказывается в тени по сравнению с музыкально одаренной сводной сестрой.
Оля становится для Коли учительницей жизни, помогая ему своими письмами разбить стену изоляции. Она заставляет мальчика взглянуть в лицо существующим проблемам. Как и в более ранних произведениях, помощь приходит в забавной и необычной форме. Глубокая дружба завязывается между противоположностями, Олей и Колей. Колино перерождение прекрасно отражено в письмах, но выбор Алексиным эпистолярного жанра одновременно привел к слабостям, которых трудно было избежать. В повести чувствуется некоторая инертность, несбалансированность между авторами писем, местами некая искусственность, особенно в многочисленных диалогах.
Повесть «В стране вечных каникул» (1966) обозначила неожиданный, но удачный экскурс в новый для Алексина жанр – сказку. Эта книга посвящена Лазарю Лагину, автору «Старика Хоттабыча». Сходство между двумя книгами – сочетание фантазии и реализма: в весьма обычном окружении происходят самые необычные события. Главный герой Алексина, двенадцатилетний школьник, на новогодней вечеринке загадывает желание и вследствие этого переносится в страну вечных каникул – фантастическую страну, где вся жизнь проходит в бесконечных удовольствиях и развлечениях. Удивительное начинается на следующий же день. Мать не пускает мальчика в школу, кормит его пряниками, карамельками и шоколадом на завтрак, серьезно выговаривает за то, что он слишком редко ходит в кино. В конце концов ему надоедают вечные каникулы, и мальчик возвращается, повзрослев и поумнев, в школу к друзьям. Таким образом, это произведение является и романом воспитания, где автор пытается найти правильное соотношение между игрой и действительностью, развлечениями и обыденной жизнью.
У книги «В стране вечных каникул» само по себе немотивированное, сконструированное сюжетное обрамление, наполненное ностальгией по утраченному детству. Книга оказалась прощанием Алексина с мальчишеским юмором и смекалкой, типичными для его «пионерских повестей». В середине 1960-х годов начинается новая фаза его творчества. Новые черты можно различить уже в его рассказах и в тех серьезных разговорах по этическим и моральным вопросам, которые он вел с читателями в своих очерках. Его герои – по-прежнему подростки, которые рассказывают свои истории, но очевидно, что теперь Алексин обращался уже не к детям, а к молодежи. По сравнению с его ранними произведениями сюжеты менее насыщены, и от наивного оптимизма и сентиментальной веры в доброту человека уже нет и следа. Проблемы становятся глубже, тон серьезнее, стиль выразительнее и точнее. Писатель избегает драматических сцен, часто оставляя финал произведения открытым.
В повестях «А тем временем где-то…» (1966), «Мой брат играет на кларнете» (1967) и других работах 1970-х и 1980-х годов уже нет никаких детских шалостей. Алексин описывает взаимоотношения в современных городских семьях. Встреча мира детей и мира взрослых порождает конфликты, дети чутко реагируют на несправедливости, стараются защищать свою позицию в мире, ставшем более сложным и полным бездумных поступков, эгоизма и бессердечности. Конец повести «Поздний ребенок» (1968) отражает самую суть многих историй Алексина этого периода: «Часа через полтора я возвращался домой. Первый раз в жизни я должен был подняться к нам на третий этаж взрослым, совсем взрослым. Я никогда не думал, что это так трудно…»
На Съезде писателей в 1954 году Кассиль назвал Юрия Яковлева (1922 – 1996) одним из самых интересных среди новых поэтов. Произведение «Наш Андрейка» (1951) описывало один день в детском саду, но Яковлев был и автором стихов о пионерской жизни. После книги «Станция “Мальчики”» (1961) читатели узнали Яковлева как автора рассказов, и именно в этом жанре он стал активно работать впоследствии. В рассказе, давшем название всему сборнику, он одним из первых после Гайдара написал о проблемах взаимоотношений между мужем и женой с детской точки зрения.
Яковлева называли представителем «лирико-психологического реализма». Именно лирические черты отличают героев его рассказов 1960-х годов. На первый взгляд эти мальчики неразговорчивы и неуклюжи, но их внутренняя жизнь чрезвычайно богата. Живое воображение приводит к романтизации действительности. Один мальчик коллекционирует облака («Собирающий облака»), другой, пока друзья охотятся за грибами, ищет в лесу упавшую звезду. Трудновоспитуемые дети в пионерском лагере неожиданно поражены красотой соловьиного пения («Разбуженный соловьями»). Мальчик зевает на уроках, но учительница меняет мнение о нем, когда узнает о его филантропической деятельности и горячей любви к животным («Багульник»). Яковлев писал о детях, которые требуют от взрослых повышенного внимания, но часто встречают только безразличие и непонимание.
В книгах Яковлева торжествует вера в добро. У большинства рассказов хороший конец, даже если он порой и кажется надуманным. Встреча с «настоящим» человеком задает новое направление и помогает развитию ребенка. Хулиган и безотцовщина, герой рассказа «Мальчик с коньками» знакомится с больным ветераном войны, нуждающимся в помощи, и это помогает ему проявить новые и неожиданные стороны характера. Мальчики в рассказе «Всадник, скачущий над городом» преодолевают свой страх и совершают подвиги, которые помогают им вернуть себе утраченную самооценку. В таких рассказах сюжет достаточно динамичен, что не исключает лирических, философских моментов. Иногда настроение рассказа подчеркивается описаниями природы.
Главной темой творчества Радия Погодина (1925 – 1993) с самой первой книжки, появившейся в 1954 году, стали взаимоотношения между детьми и взрослыми. Детей в его книгах не могут не касаться проблемы взрослой жизни. «Раньше все было просто, а теперь простота ушла», – говорит Дубравка в одноименном рассказе. Она – решительная и эмоциональная девочка, но отношения с обожаемой старшей подругой меняют ее представления о добре и зле, преданности и предательстве. Стремясь самоутвердиться, быть услышанными и принятыми, дети в произведениях Погодина часто ведут себя безрассудно.
У книги «Кирпичные острова» (1958) есть подзаголовок: «Рассказы про Кешку и его друзей». Повествователь называет их «немножко смешными и немножко печальными». Это рассказы о дружбе, храбрости и смирении. Маленький Кешка растет с матерью, у него много друзей и хороших соседей. Его счастье омрачается, когда он узнает, что родители развелись, что отец, которого он не помнит, бросил мать. Мальчик ревниво относится к мужчинам – друзьям матери, пытается повлиять на ее выбор. Трилогия «Ожидание» (1963) – вариация на ту же тему. Дети видят раздвоенность жизни взрослых, они лишены одного из родителей, обеспокоены своей беспомощностью и стараются заслужить доверие взрослых.
В книге «Рассказы о веселых людях и хорошей погоде» (1960) тоже случаются сложные ситуации, хотя общий тон книги, как предполагает название, достаточно оптимистический. После смерти матери мальчик в рассказе «Время говорит – пора» переживает за отца, который пьет все больше и больше и, в конце концов, теряет работу на фабрике. Спасение для мальчика в том, что он помнит, каким отец был раньше, и пытается овладеть теми же профессиональными навыками, какие были у отца. Погодин, который сам перепробовал немало профессий, и в других книгах писал о том, как люди тянутся к миру труда и профессиональному мастерству.
Погодин редко писал от первого лица, но всегда пытался проникнуть в мысли и чувства ребенка. Критики не могли прийти к единогласному мнению по поводу его истинной аудитории. В попытках подробно рассказать о внутреннем мире ребенка Погодин избегал не только прямолинейности и дидактического тона, но и четкого, напряженного сюжета и элементов юмора.
Проза Владимира Железникова (1925 – 2015) более традиционна. В его книгах действие происходит в кругу семьи или среди людей, живущих в одном доме, среди друзей и одноклассников. Его любимый герой – странноватый мальчик, мечтатель, который не всегда умеет отличать правду от лжи, реальность от фантазии. Такое отношение к жизни нередко приводит героя к конфликту с его окружением.
Железников получил известность после публикации «Чудака из шестого “Б”» (1962). Это книга о доброте. Тринадцатилетний Борис Збандуто – скромный и бескорыстный мальчик, хороший пример для других. Он – вожатый второклассников своей школы, и ему очень нравится это занятие. Его необычные, не всегда обдуманные поступки вызывают недовольство у тех, кому форма важнее сути, но для Железникова важно, что мальчик руководствуется «голосом сердца», подсказывающим ему, как поступать.
В 1963 году «Чудак из шестого “Б”» получил премию по детской литературе, но сам автор был недоволен книгой и переписал ее, поменяв название. В повести «Жизнь и приключения чудака» (1974) Збандуто уже не такой идеальный, он скорее лгун, безответственный и ненадежный. Из принципа он делает все наоборот – если соученики прилежно занимаются, он перестает готовить уроки. В попытке внести какую-то стабильность в жизнь мальчика учитель просит его помочь второклассникам. Збандуто с этой задачей не справляется, весь преподавательский состав оборачивается против него, но дети его полюбили, и они помогают ему повзрослеть и измениться.
Мир взрослых и их сложные взаимоотношения тоже находят отражение в повести «Жизнь и приключения чудака». Тон другого рассказа с теми же героями, «Женитьба дяди Шуры», серьезен. Вдовец из дома, где живет Борис Збандуто, собирается жениться, но его дочь отказывается признать мачеху и решает убежать из дома. Сам Борис в этой драме остается по большей части наблюдателем, хотя и тут ему приходится бороться против своего эгоцентризма. Книга «Жизнь и приключения чудака» также была удостоена Государственной премии СССР.
Железников предложил новую вариацию на тему взросления в повести «Каждый мечтает о собаке» (1966). Мальчик, который растет без отца, ревнует мать к мужчинам, с которыми она встречается, и всеми силами старается их отпугнуть. Обилие разных тем и неоправданные изменения точки зрения ослабляют впечатление от повести. «Путешественник с багажом» (1963) – трогательная история мальчика, который ищет отца, – более цельное произведение. Сам мальчик – живой и разговорчивый проказник, учительница называет его грубияном, но сам себя он зовет бароном Мюнхгаузеном. «У меня нет отца. Это мое слабое место», – заявляет мальчик. Герой находит отца в Москве, но долгожданная встреча оборачивается разочарованием: отец недостоин той горячей любви, которую тайно носил в себе сын.
К тому времени, когда Сергей Баруздин (1926 – 1991) в 1958 году закончил обучение в Литературном институте, он уже добился известности как детский писатель. Особенно популярны были его рассказы из сборника «Про Светлану», а также «Рави и Шаши» (1956) и «Как Снежок в Индию попал» (1957). Индийский премьер-министр Неру подарил советским детям двух слонят, и Баруздин рассказал об их путешествии, богатом событиями, из Бомбея в новый дом в Одессе. Главный герой второй книги – маленький полярный медведь, которого Советский Союз в ответ подарил детям Индии.
В 1960-х годах Баруздин писал много рассказов для подростков. Сердцу писателя, ставшего членом партии в двадцать три года, было близко коммунистическое воспитание молодежи. Он подчеркивал патриотизм и единство советских народов и разных поколений по контрасту с американским империализмом и злодеяниями Запада. В своей стране Баруздин горячо осуждал все, что он воспринимал как проявления мелкобуржуазного мышления. Часто он весьма схематично описывает разницу между настоящими коммунистами и теми гражданами, которые за красивым фасадом скрывают эгоизм и жадность. Истинную сущность таких людей выдает их отношение к работе и к трудовым профессиям.
Дети оказываются голосом совести в повестях «Новые Дворики» (1961) и «Первое апреля – один день весны» (1964). Мать в «Новых Двориках» берет сына, ученика первого класса, в город, где они незаконно продают на улице молоко, фрукты и овощи. И у мальчика, который учится следить, не появилась ли милиция, и называть цену в зависимости от покупателя, возникает жажда наживы. Баруздин использует эту историю, чтобы показать, что «дары природы» не должны становиться объектом спекуляции. Ночью мальчика мучает кошмар, в котором все овощи, фрукты и цветы сами выкрикивают свою цену. Конфликт между его чистыми идеалами и желанием матери получить побольше денег выливается в открытый бунт. Баруздин – воинствующий атеист – объясняет «моральную дегенерацию» матери ее религиозным воспитанием. Хотя лампадку и иконы уже сняли со стены, старое мировоззрение еще крепко сидит в этой женщине.
Для семьи архитектора в повести «Первое апреля – один день весны» деньги тоже постоянная тема разговоров. Коллективные обязательства, такие как участие в субботниках, представляются делом, от которого лучше отвертеться. «Главное, жить надо уметь!» – утверждает отец семейства, и для него это означает безграничный эгоизм. Идеальные советские взгляды представлены его сыном, который постепенно начинает понимать истинную сущность отца.
Как и Сергей Михалков, Баруздин был щедро вознагражден советской властью. С 1960-х годов он занимал высокое положение в Союзе писателей и в качестве главного редактора «Пионера» и «Дружбы народов» мог влиять на литературную жизнь в брежневскую эпоху. Уже в 1963 году тиражи его книг достигли 12 миллионов экземпляров, его произведения были переведены на 30 языков. В дальнейшем тиражи постоянно росли.
Даже в период оттепели острые сюжеты и мистические мотивы редко появлялись в произведениях для детей и юношества. Единственным автором, готовым удовлетворять такую потребность читателя, был Анатолий Рыбаков, но и он значительно ослабил эти элементы в трилогии о Кроше (1960 – 1970). В этих книгах Рыбаков хотел говорить о насущных моральных вопросах того времени. Три части являются независимыми произведениями, довольно сильно отличающимися друг от друга. Их объединяет главный герой по имени Крош – умный симпатичный подросток с открытым характером. Рыбаков так описывал своего героя: «Он – тот молодой человек, каким бы я хотел быть в юности, мог бы быть и в чем-то, может быть, был. Он моя мечта о себе». Родители и школа играют в книге второстепенную роль, на его духовный рост влияют скорее круг друзей, внутренняя сила и работа. Повествование ведется от лица самого Кроша, что позволяет Рыбакову использовать молодежный жаргон.
В «Приключениях Кроша» (1960) Крош и его школьные товарищи приобретают трудовые навыки на автомобильном заводе; сам Рыбаков тоже когда-то работал в этой отрасли. Детективный элемент проявляется в попытке разгадать тайну воровства запасных частей, но более важно показать характер учеников в те мгновенья, когда работа требует не только трудового энтузиазма, но и упорства и ответственности. И для Рыбакова работа является самой важной силой в формировании человека.
Повесть «Каникулы Кроша» (1966) – одна из редких попыток в советской детской литературе поговорить о сталинском прошлом страны. Крош помогает коллекционерам заполучить старинные японские статуэтки, но его новые знакомые оказываются бессовестными мошенниками и спекулянтами. Намерение Кроша разобраться в этой афере заставляет его окунуться в события послевоенных лет, в то время, когда доносы и обманы были обычным явлением. Прошлое проливает свет на истинную роль и сущность его современников.
В повести «Неизвестный солдат» (1970) Крош снова пытается разобраться в тайной истории, на это раз времен Великой Отечественной войны. Строительство новой дороги грозит разрушить могилу неизвестного солдата, и Крош, которому теперь уже восемнадцать, решает найти информацию о сражениях, проходивших в этой местности в 1942 году. Им движет чувство долга и желание почтить память погибшего, полуправда его не устраивает.
В 1970-х годах Рыбаков начал писать для взрослых, но успел превратить «Кортик» и «Бронзовую птицу» в трилогию. В заключительной части, названной «Выстрел» (1975), он возвращается в 1920-е годы. Дом на московском Арбате является микрокосмом времени. На этот раз Миша Поляков борется с приметами нэпа: спекуляцией, обманом, жаждой наживы и «внутренними врагами». Жаждущая легкой жизни, ресторанов, западных танцев и музыки молодежь легко сбивается с пути. Рыбаков использовал закрученный сюжет детективных романов со множеством диалогов и куда большим реализмом, чем в двух предыдущих повестях.
Один роман не упоминался в советской литературе о подростковом чтении и редко переиздавался, несмотря на высокие художественные качества и множество восторженных почитателей. Это «Наследник из Калькутты» (1958) Роберта Штильмарка (1909 – 1985). Необычайная история создания романа объясняет его трудный путь к читателю. В предисловии к первому изданию 1958 года авторы (кроме Роберта Штильмарка в качестве автора указан еще некий Василий Василевский) пишут, что их роман создан во время работы в экспедиции советских строителей за Полярным кругом. Согласно их рассказу, комсомольцы собирались у костра вечерами после тяжелого рабочего дня и развлекали друг друга своими рассказами. Роман Штильмарка и Василевского якобы возник именно таким образом: товарищи коллективно обсуждали и критиковали текст. Любезный бухгалтер помогал им перепечатать текст. После возращения в «культурные центры» авторы смогли проверить факты и отредактировать некоторые эпизоды.
В этой истории нет ни слова правды. Штильмарк имел дворянское происхождение, его отец был расстрелян большевиками за отказ служить в Красной армии, сам он был арестован на фронте в 1944 году за невинную шутку и приговорен к десяти годам по статье об «антисоветской агитации и пропаганде». Отличный рассказчик с литературными интересами, он получил возможность писать в лагере, поскольку лагерный нарядчик Василий Василевский, сам заключенный-уголовник, собирался впоследствии избавиться от настоящего автора и подарить роман Сталину вместе с прошением об амнистии. Хотя задуманное не удалось, первые два издания «Наследника из Калькутты» вышли под двумя фамилиями – и Штильмарка, и его надсмотрщика. Только в перестройку, после десятилетий молчания, книга наконец могла выйти с указанием на Штильмарка как ее единственного и настоящего автора.
«Наследник из Калькутты» – толстый, в 800 страниц, приключенческий роман. Книга написана Штильмарком без других источников, лишь на основе собственной энциклопедической памяти – сам по себе удивительный факт. События происходят в конце XVIII века во множестве мест: в Англии, Испании, Италии, Америке, Африке и в Индийском океане. В сюжет вплетены украденные драгоценности и пропавшие дети, таинственные незнакомцы с поддельными именами, корабельные бунты и нападения диких зверей, религиозные культы и коварные иезуиты, благородные бандиты и краснокожие дикари, виконты и пираты, морские сражения и дуэли на шпагах. Эпиграфы и цитаты из Байрона, Шекспира и Джеймса Макферсона показывают, насколько хорошо Штильмарк разбирался именно в английской литературе. В русско-советской литературе роман не имеет себе равных. Советские взгляды и марксистский социальный анализ, упомянутые в предисловии к первому изданию в качестве важных элементов, видны в форме осуждения торговли рабами, колониальной политики, детского труда. Однако идеология не встает на пути плавного развития повествования. На последних страницах романа находит место и утопическая мечта. Образ «Города Солнца», созданный Томмазо Кампанеллой в 1637 году, воплощается в новом, преображенном мире, Новый Город Солнца возникает на Солнечном острове. Видение мира без наживы, насилия и рабства уже само по себе трогательно, но идея свободы, несомненно, была для узника ГУЛАГа важнее всего.
Более поздние сочинения Штильмарка – «Повесть о страннике российском» (1962) и «Пассажир последнего рейса» (1974) – тоже заслуживают упоминания. Первое – еще одно историческое произведение, рассказывающее о судьбе русского купца в XVII веке, русского патриота, который вынужден провести долгие десятилетия вдали от любимой отчизны, путешествуя вокруг света. Второе повествует о Гражданской войне и эсеровском мятеже 1918 года в духе официальной советской истории.
Книги для девочек
Во время оттепели произведения для девочек превратились в отдельный жанр. Новых значительных имен не появилось, в жанре преобладали авторы-женщины, начавшие печататься еще в сталинские годы. Они избегали сентиментальности и псевдоромантических сцен, важнее были психологические наблюдения. Отрыв от реальной действительности не приветствовался, истории для девушек тоже должны были содержать социально значимые темы.
И Вера Инбер, и Валентина Осеева написали полуавтобиографические повести о детстве в дореволюционное время, но их произведения существенно отличаются и по методу, и по идеологической направленности. Родители Инбер были представителями русско-еврейской либеральной интеллигенции, и ее повесть «Как я была маленькая» (1954) состоит из эпизодов счастливого, защищенного детства в Одессе. Инбер изображает себя веселой, общительной, шаловливой девочкой с добрым сердцем. Ее знакомству с музыкой, литературой и миром знаний уделяется не меньше внимания, чем традиционным темам – друзьям, домашним любимцам, играм и праздникам.
«Как я была маленькая» заканчивается, как и было положено в те времена, мечтой о будущем (конечно, советском будущем), в котором все дети в конце концов смогут ходить в школу. Той же самой утопией кончается и роман Валентины Осеевой «Динка» (1959). Динка – смелая маленькая девочка, чье детство проходит на фоне революционной борьбы 1910-х годов. Домашние обыски и большевистские листовки – часть ее жизни. Отец Динки – революционер, постоянно скрывающийся от царской охранки. Показывая, что даже маленьким детям очевиден правильный политический выбор, Осеева выступает как литературная наследница Гайдара и Катаева. Через десять лет появилось продолжение – «Динка прощается с детством» (1969).
Родившаяся в Литве Александра Бруштейн (1884 – 1968) стала популярной благодаря в большой степени автобиографической трилогии «Дорога уходит в даль…» (1956 – 1962), «В рассветный час» (1958) и «Весна» (1961). Девочка Саша живет в Вильнюсе. В первой книге она еще ребенок, в конце последней, в 1902 году, повзрослевшая героиня уезжает в Санкт-Петербург учиться. Центральная фигура в этих повестях – отец девочки, еврейский доктор с гуманными идеалами. Кончается идиллическое детство, и Саша попадает в мир, полный социальной несправедливости и конфликтов. Семьи рабочих живут в ужасной бедности, а высшие классы купаются в роскоши. Школа царского времени уродует души учеников, и Сашино настоящее воспитание происходит в радикально настроенных кругах. Вехами ее взросления становятся «дело Дрейфуса», майские демонстрации, стачки и казнь революционеров.
Важное достоинство Бруштейн – ее наблюдательность. Она показывает широкую, памятную панораму жизни Вильнюса на рубеже веков. Романы написаны в форме монолога, но в нем явственно слышны два голоса – маленькой девочки и взрослой писательницы, вспоминающей прошлое. Несмотря на то, что еврейская тема трактуется по-советски, несколько затушеванно, трилогия «Дорога уходит в даль…» считается важным документом, сохранившим читателям картину культурных традиций и моральных устоев дореволюционной еврейской интеллигенции в царской России.
Сама Бруштейн до 1917 года активно участвовала в работе Политического красного креста, помогая политзаключенным и ссыльным революционерам, а после Октябрьской революции занималась ликвидацией безграмотности. Между двумя войнами она написала более шестидесяти пьес, своих собственных и драматических переложений мировой классики, например «Дон Кихота» и «Хижины дяди Тома», но только ее трилогия прошла проверку временем.
Наиболее талантливой и многогранной женщиной-писательницей была Любовь Воронкова. В период оттепели она напечатала небольшую сатирическую книжку в прозе и стихах для маленьких детей «Маша-растеряша» (1956). По утрам Маша проводит время в поисках чулок и башмаков, а дети в детском саду уже успели позавтракать и пошли во двор играть, когда она наконец приходит. Для чуть более старших Воронкова написала одно из своих лучших произведений – «Гуси-лебеди» (1966). Как и Юрий Яковлев, Воронкова принимает сторону нелюдимого ребенка. Глубокая любовь к природе маленькой Аниски отвращает от нее одноклассников. Она не хочет играть в больницу, ей интереснее следить за жизнью птиц и разговаривать с деревьями. Вместе с тем она мечтает о дружбе, и мечта эта осуществится, когда ее примут в пионеры.
Интересный портрет времени запечатлен в повести «Старшая сестра» (1955) и ее продолжении, названном «Личное счастье» (1961), – в свое время очень популярных книгах. Воронкова сама вспоминала, что идея книги пришла к ней, когда однажды весной она увидела, как группа пионеров с красными галстуками шла мимо церкви, где собрались пожилые женщины в черных платьях. В глазах коммунистки религия являлась мерзостью. В повести роль искусительницы отдана бабушке из деревни: старушка приезжает в город помочь сыну после смерти невестки, и в квартире, где раньше висели только портреты Пушкина и Ленина, появляются иконы. Для тринадцатилетней пионерки Зины наступает тяжелая пора. Она видит, что младшие брат и сестра попали под бабушкино религиозное влияние, но ради мира в доме пересиливает себя и идет в церковь святить куличи для больной бабушки. Бдительные пионеры-одноклассники выслеживают девочку и тут же ее осуждают, однако милосердие побеждает справедливость, и пионеры дают Зине шанс исправиться и доказать политическую благонадежность.
Для Воронковой Зина – положительная героиня. После смерти матери на нее сваливается огромное бремя домашних забот и ответственности за дом, но она с помощью истинных друзей собирает все силы и справляется с этими задачами. Зине, дочери рабочего, противопоставлена Тамара, избалованная, озабоченная только материальной стороной жизни дочка инженера. Тамара говорит гладкими фразами, она – сама элегантность, но, как и ее мать, ненавидит работу и, не задумываясь, нарушает свои обещания. Она – дитя новой, «красной» буржуазии, феномен, о котором Сергей Михалков писал в пьесе «Красный галстук» еще в 1947 году.
Другой срез времени запечатлен Марией Прилежаевой в повести «Пушкинский вальс» (1961). Романтические мечты о «строительстве коммунизма» в Сибири противопоставлены прозаической обыденной жизни. Вместо того чтобы ехать на Север с другими девятиклассниками, Настя вынуждена остаться дома и пойти на работу на фабрику. Ее родители неожиданно развелись, лучшие годы юности уходят, но все эти трудности помогают Настиному взрослению.
Военная тема и лениниана
Военная литература сохраняла свои позиции, продолжая быть весьма распространенным жанром. Многие читатели выбирали книги о войне из-за приключений и острых событий, которых не так уж много было в советской литературе для юношества. Сами авторы полагали, что их работы способствуют борьбе за мир. Молодым людям надо было напоминать о трудностях военных лет, о немецкой оккупации и цене победы. Война и насилие становились фоном для изображения моральной силы и героизма.
Некоторые авторы книг о войне, такие как Юрий Яковлев, сами участвовали в военных действиях молодыми солдатами, другие основывались на воспоминаниях детства, проведенного в тени войны. Самые популярные книги использовали документальный стиль, чтобы рассказать о борьбе и мученической смерти пионеров и комсомольцев. В повести «Клава Назарова» (1958) Алексей Мусатов прославляет молодую комсомолку, повешенную немецкими оккупантами, а в «Ночном обозе» (1971) он вспоминает о Тане Скворцовой, которая рисковала жизнью, чтобы спасти советских детей от угона в Германию. Лариса Михеенко в «Партизанке Ларе» (1963) Надежды Надеждиной (1905 – 1992) – ленинградская девочка, работавшая партизанской разведчицей; ее поймали и расстреляли фашисты. В последних строках книги подчеркивается, что ее жизнь и смерть – пример для юношества и в 1960-е годы. Надеждина могла бы рассказать и свою собственную историю, не менее поучительную. Дело в том, что в 1950 году ее арестовали по доносу коллеги-писателя. Преступление заключалось в симпатиях к троцкистскому движению в 1920-е годы. Только отбыв шесть лет в лагере, она смогла вернуться к литературной жизни. Стихи, написанные ею в лагере, были опубликованы только после распада Советского Союза.
В повести Зои Воскресенской (1907 – 1992) «Девочка в бурном море» (1969) действие происходит в Швеции во время войны. Квалификация писательницы проявлялась скорее в политическом, чем в литературном плане. Воскресенская рано стала комсомолкой, а в двадцатые годы была политруком в трудовой колонии для малолетних правонарушителей. Она вступила в партию в 1929 году и закончила текстильный институт в Москве в следующем году. Текстильщицей она, однако, не стала, а стала разведчицей. Более двадцати пяти лет Воскресенская работала в советской разведывательной службе, где дослужилась до звания полковника. Много жила за границей вместе с мужем-дипломатом, а книги начала писать только после сорока лет.
В 1940-х годах Воскресенская работала в советском посольстве в Швеции, где познакомилась с Александрой Коллонтай, которая играет важную роль в повести «Девочка в бурном море». Главная героиня, Антошка, попадает в Швецию в 1940 году с отцом, советским инженером. Она оказывается в совершенно чужом мире: «Все в этой стране было ново, интересно и все же несправедливо». На родине «дворцы культуры» для пионеров, но в Швеции только один дворец, и в нем живет король. Девочку расстраивают вывески с надписью «Частное владение» и вся та ложь, которую она видит в рекламе. Одно-единственное предубеждение развенчивается: капиталисты отнюдь не толстые, они очень даже подтянутые, потому что у них есть возможность заниматься спортом.
Во время войны Антошке приходится постоянно защищать честь России во враждебной среде. Честные рабочие люди любят Советский Союз и верят в него, а не в ту ложь, которую фашисты распространяют о советской стране. У Антошки появляются друзья среди шведских коммунистов, и она помогает им получать и распространять новости из Москвы. Воскресенская показывает, как классовая солидарность становится для девочки живым делом. Из Швеции Антошка едет с отцом в Лондон, и главным событием поездки оказывается посещение могилы Карла Маркса и дома, в котором в 1908 году проходил съезд большевистской партии.
В Советском Союзе много говорили о теме интернационализма в повести Воскресенской. На самом деле «Девочка в бурном море» – пример неприкрытой политической пропаганды, национального самодовольства и полной неспособности понять жизнь других. Повесть была напечатана во время оттепели, однако изображение недавней истории и других стран принадлежит, безусловно, сталинской эпохе.
Главным делом творчества Воскресенской стал культ Ленина. Как птенец кукушки в чужом гнезде, в послевоенные годы Сталин постепенно вытеснил Ленина из советской мифологии, но в 1956 году ситуация вдруг изменилась. Имя Сталина было удалено из детской литературы, книги о нем изымались из библиотек и отправлялись на склады. Сталинскую премию переименовали в Государственную литературную премию. Чтобы заполнить идеологический вакуум, в том же году Центральный комитет партии принял резолюцию, призывающую писать больше литературных произведений о Ленине. Мария Прилежаева сравнивает эту ситуацию с прорвавшейся плотиной. Вся классика жанра была немедленно переиздана, книжные издательства и журналы наводнили сочинения о Ленине в прозе и стихах. Особенно много их появлялось в связи с различными юбилеями, например в связи с пятидесятилетием Советского Союза в 1967 году и со столетием со дня рождения самого Ленина в 1970-м. Этот жанр был весьма выгоден для писателей, произведения о Ленине печатались огромными тиражами, постоянно выходили новые издания, государственные награды и премии подобной литературе были гарантированы.
Практически все моменты жизни Ленина попали в книги. Опирались всегда на мемуары и потому рисковали повторением уже написанного. Во время оттепели Ленин превозносился не только как великий человек, но и как политик и идеолог. Были предприняты попытки вместо рассказа об отдельных эпизодах его жизни сконструировать нечто целое.
На протяжении всей истории Советского Союза литературе о Ленине придавалось огромное значение. В книгах по истории детской литературы лениниане обязательно выделяли обширную главу, а в докладах на писательских съездах именно произведениями о Ленине определялся успех развития детской литературы. Названия типа «Ленин для октябрят» или «Рассказы для молодежи и коммунистов разных поколений» гарантировали, что идеологическое наследие живо и в надежных руках. В этом жанре были свои специалисты, например уже упомянутые Воскресенская и Прилежаева.
Во время пребывания в Финляндии и Швеции в 1930-х и 1940-х годах Воскресенская встречалась с людьми, которые лично знали Ленина, посещала те места, где он побывал. Эти знания пригодились ей в первом же сочинении для молодежи «Сквозь ледяную мглу» (1959). Этой историей начинается серия произведений о Ленине в Финляндии во время революции 1905 – 1907 годов. Главы о подпольных встречах, обысках и внезапных побегах перемежаются с описаниями политических дискуссий. В итоге в произведениях Воскресенской отразилась вся жизнь Ленина – от маленького Володи, занятого игрой, до Владимира Ильича, вождя Советской России. В «Секрете» (1967) рисуются идиллические семейные сцены из детства Ленина. В глазах Воскресенской семья Ульяновых была образцовой «семьей будущего». В повести «Утро» (1967) описаны осень 1917 года и планы восстания против Временного правительства.
Особенно интересовали Воскресенскую женщины в жизни Ильича: его мать Мария Ульянова и жена Надежда Крупская. «Сердце матери» (1965) изображает атмосферу в доме Ульяновых и заботу родителей о воспитании детей. «Встреча» (1963) содержит рассказ о последней встрече Ленина с матерью в Стокгольме в 1910 году. В повестях Воскресенской встречаются эмоциональные возгласы по поводу близости Ленина к матери («Мама! Самое прекрасное слово на земле – мама… Мамочка! – ласково называл Владимир Ильич свою мать в детстве»), но Мария Ульянова превозносится еще и за «мудрость и неутолимый интерес к жизни, большую человеческую доброту и материнскую ласку». Крупская, «женщина будущего», стоит на высоком пьедестале в повести «Надежда» (1972 – 1977). Кроме биографических фактов о детстве и юности героини, Воскресенская старалась показать формирование ее революционного сознания.
Крупская играет важную роль и в трилогии Марии Прилежаевой о Ленине. Действие первого тома, «Начало» (1957), происходит в Санкт-Петербурге в начале ХХ столетия. Агитаторы работают на фабриках, формируются подпольные кружки по изучению революционной литературы и первые социалистические отряды. Во втором томе, «Удивительный год» (1966), получившем первую премию на конкурсе детской литературы, читатель отправляется вместе с Лениным и Крупской в ссылку в Шушенское, показанную как счастливый период их совместной жизни. Заголовок последнего тома – «Три недели покоя» (1967) – имеет иронический оттенок, поскольку у революционера вроде Ленина покоя не было и не могло быть. Он едет за границу с материалами для первой марксисткой газеты «Искра» в чемодане с двойным дном.
«Жизнь Ленина» (1970), литературная биография для более юных читателей, опубликована к столетию со дня рождения вождя и получила премию имени Крупской. Прилежаева завершила свой труд вздохом сожаления – сам Ленин не может увидеть, чего добился Советский Союз.
Прилежаева всегда свято верила в советскую политическую систему. Даже в июле 1987 года, во время горбачевской перестройки, она заявила о своей поддержке линии партии:
Я прожила на свете много лет. Помню и героизм строящего, творящего, защищающего мир советского народа, помню и лихие годины внутренних неурядиц. Ныне партия, наша печать говорят о преступлениях Сталина, о злодеяниях его времени. Читая публикации в прессе, мы узнаем о многочисленных пороках, поразивших в те годы различные сферы нашего общества. Пороки эти разоблачены.
Я радуюсь новому, честному, что велением партии, при горячей поддержке народа, знаменует нашу сегодняшнюю жизнь. Уверена: Ленин одобрил бы наше Сегодня.
Доброго пути его верным ученикам и последователям! Снова и снова радуюсь, что дожила до 1987 года – семидесятилетия Октябрьской революции, шестидесятилетия создания СССР, до перестройки всего Советского общества – по пути Второй Революции.
Как писательница Прилежаева особенно ценила «романтическую юность» коммунистической партии, что ясно из двух ее работ о большевике Михаиле Калинине. Повести «С берегов Медведицы» (1956) и «Под северным небом» (1959) описывают путь героя от сельской нищеты до фабрики в Санкт-Петербурге, его встречу с Лениным, участие в революционном движении, первую ссылку.
Сергей Михалков не остался в стороне от веяний времени. Свою любовь к Сталину он теперь перенес на Ленина. В поэме «На родине В.И. Ленина» (1969) он описывает посещение Музея Ленина в Ульяновске (бывшем Симбирске). «Дыханье затая», он входит в дом, где Ленин жил в детстве, но описание предметов и фотографий скучно и многословно. Столь же неубедителен в работах о Ленине и Юрий Яковлев. В одной из них, «Первая Бастилия» (1965), Ленин принимает участие в забастовке студентов Казанского университета в 1880-х годах. Яковлев также не забывал раздувать патриотические настроения в простых текстах для маленьких детей.
Научно-популярная литература
В период оттепели усилился интерес к научно-популярной литературе для детей. В эту категорию обычно попадали и книги об устройстве государства, вернее, неприкрытая пропаганда строительства коммунизма в Советском Союзе. К XXI съезду партии в 1959 году Лев Кассиль представил произведение, отвечающее на вопросы детей о коммунистической идеологии и резолюциях партийного съезда. Книга называлась «Про жизнь совсем хорошую» (1959). Сравнивая капитализм и социализм, Кассиль, как М. Ильин в 1930-х годах в классическом «Рассказе о великом плане», пытался убедить читателя, что будущее на стороне Советского Союза. Есть в книге и смешные моменты: девочка из Алма-Аты, например, надеется, что когда настанет коммунизм, каждый ребенок будет получать по килограмму шоколада в день, согласно определению коммунизма – «каждому по потребностям». Рая из городка Сталино хотела стать учительницей на Марсе и рассказывать маленьким жителям планеты о том, как в Советском Союзе построили коммунизм.
Но намерения у Кассиля были совершенно серьезные. Преподнося детям основы марксизма и развития современной науки, он хотел воспитать в них гражданскую позицию и коммунистические представления о мире. Книгу вдохновляла твердая вера в то, что «сияющие высоты» уже недалеко. Приняв семилетний план, Советский Союз собирался перегнать США, по крайней мере, по производству мяса, масла и молока. Тут-то и настанет коммунизм. Как утверждал Кассиль, кроме всего прочего, коммунизм означает отмену денег. А также болезней и разных пороков – злобы, ревности, обмана.
Последние два произведения Кассиля, «Чаша гладиатора» (1961) и «Будьте готовы, Ваше высочество!» (1964), являют собой любопытную смесь советского шовинизма и фобий в отношении Запада. Тут есть, правда, и осуждение сталинизма и критика «нового класса», то есть привилегированной номенклатуры, но лишь в виде слабого отголоска. Главное для Кассиля – во время идеологического кризиса укрепить веру детей и молодежи в социализм и в исключительность их страны.
«Чаша гладиатора» – поистине невероятная история. Русский эмигрант, всемирно известный борец и цирковой силач, возвращается на родину, прожив за границей несколько десятков лет. Его не убедила никакая критика сталинского Советского Союза, и он приезжает, как блудный сын, полный раскаяния, готовый всеми силами служить Советскому Союзу. Он покидает мир чистогана и организованной преступности. От грандиозности советских проектов и планов на будущее у него кружится голова. В СССР чудеса становятся реальностью – в городе Сухоярка, например, теперь есть водохранилище, откуда вода поступает в каждый дом. Приемный сын борца Пьер тоже перевоспитывается. Он избавляется от расизма и жадности и стремится стать образцовым пионером.
Кассиль соединял это упрощенное мировоззрение с лихо закрученным сюжетом: тут и удивительные совпадения, и закоренелые преступники, и охота за спрятанным нацистами сокровищем. Центральный эпизод повести – спасение школьников от неминуемой смерти. Силач плечом удерживает стену и предотвращает взрыв оставшихся со времен войны мин. Он жертвует своей жизнью и, таким образом, искупает предполагаемую вину перед родиной.
Последняя повесть Кассиля «Будьте готовы, Ваше высочество!» – еще одна странноватая история. На этот раз в убежденного коммуниста превращается иностранный принц, проводящий лето в советском пионерском лагере. Кассиль описывает воображаемую страну, наделив ее при этом конкретными социальными и политическими реалиями. Развивающуюся страну Джунгахору, откуда приехал принц, нещадно эксплуатируют международные компании и иностранные капиталисты. Общаясь с советскими детьми, принц узнает о высоких идеалах, таких как мир и дружба, равенство, честь и справедливость. Вместе дети сочиняют программу политических реформ, которую принц обещает, вернувшись домой, провести в жизнь.
Политическое образование принца включает добровольную работу на субботниках и истории о легендарных советских героях – Буденном, Павлике Морозове, Валерии Чкалове, Володе Дубинине и первых советских космонавтах. Немалое влияние на него оказывает и соотечественник – коммунист Тонгаор Байранг, поэт, брошенный в тюрьму на родине, но нашедший убежище в Советском Союзе в результате международных протестов.
В повести Кассилю важно говорить с читателями со всей серьезностью. Поэтому целые страницы заполнены абстрактными рассуждениями и красивыми афоризмами в ущерб увлекательности, загадочности и юмору. От «Кондуита и Швамбрании» был пройден немалый путь.
Кассиль любил цитировать слова Горького о «романтическом реализме». В принципе, для него не существовало конфликта между фантазией и реальностью, и в статье, опубликованной в 1966 году, он защищал право писателя на романтическую фантазию:
И думается мне, одна из причин здесь – недостаточная романтическая наполненность многих книг. Как мне рисуется, романтика – это динамика воздействия мечты на действительность. У детей же романтика начинается с игры в свершение. Потом эта игра может постепенно породить мечты.
Ребята не любят ровного, фронтального освещения персонажей литературного произведения о нашем времени. Они хотят видеть сегодняшнюю жизнь с ее бликами и тенями, в смешном свете или в тревожном зареве грозных событий. Лобовой, выслепляющий рельеф свет притупляет зрение всякого читателя, а тем более – юного, глазастого, жадноокого, нетерпеливо всматривающегося в жизнь и в ее отражение книгой.
Незадолго до смерти Кассиль писал: «Без мечты жить скучно, и она помогает делать жизнь на самом деле счастливой и веселой…» Его мечтой было светлое коммунистическое будущее Советского Союза. Именно поэтому он остался верным партийной линии, прославлял Ленина и Сталина, поддерживал атеистические кампании.
Евгений Пермяк (1902 – 1982) писал в том же духе. Его «Сказка о стране Терра-Ферро» (1959) – политический памфлет, слегка замаскированный сказочным сюжетом, где рабочие, угнетенные капиталистами, начинают революцию. Пермяк считал своим учителем Бажова, именно в его сказах он черпал вдохновение.
Книгу Пермяка иллюстрировал Илья Кабаков, позднее ставший знаменитым художником-концептуалистом. «Сказка о стране Терра-Ферро» – одна из первых его работ для детей. До эмиграции в Соединенные Штаты в 1988 году Кабаков был успешным детским художником, проиллюстрировал более восьмидесяти книг и работал в нескольких детских журналах.
В «Сказке о сером волке» (1960) русский эмигрант посещает брата в Советском Союзе и осознает превосходство колхозной системы. Но ренегат не способен преодолеть капиталистическую «волчью природу» и, поджавши хвост, возвращается на свою ферму в США.
В книге «Азбука нашей жизни» (1963) Пермяк хотел рассказать детям о «самом главном в нашей жизни» – то есть о советской легкой и тяжелой промышленности и сельском хозяйстве. Автор смотрел в будущее с уверенностью: «Мы верим, мы убеждены, что капитализм не вечен. Коммунизм победит по всей земле, и человечество заживет одной большой счастливой семьей». Чтобы доказать свою правоту, Пермяк описывает, как посетители с Запада, приезжающие в Советский Союз, приходят в восторг от невероятных достижений пятилетнего плана и благосостояния, которое они видят в стране. Юным читателям он напомнил, что их долг – трудиться над собой, чтобы стать «Большими Человеками Больших Дней».
Сергей Алексеев (1922 – 2008) призывал к патриотическому воспитанию в русском духе. Его область – история. В 1958 году он написал учебник по истории СССР и тогда же выпустил свои первые исторические повести. Его девизом была цитата из Пушкина: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно». Книги Алексеева о русской истории, Октябрьской революции, Гражданской и Великой Отечественной войне полны героизма и высокой гражданственности. Его герои – Александр Невский, Петр Первый, Пугачев, Суворов, Кутузов и Ленин – часто связаны именно с военной историей страны. В 1971 году Алексеев получил премию имени Крупской за книгу «Сто рассказов из русской истории» (1966).
Алексеев подчеркнул свою писательскую позицию в обращении к коллегам на VI Съезде писателей в 1976 году: «Современная детская литература, как и матрос-авроровец, во весь голос говорит с детьми о главном: о великих стройках, о пятилетках, о дружбе между народами нашей страны, об интернациональной нашей дружбе, о Владимире Ильиче Ленине, о нашей Коммунистической партии». Именно его в 1965 году выбрали главным редактором «Детской литературы» – ведущего журнала, публиковавшего теоретические статьи и книжные рецензии. Эту должность он занимал более тридцати лет.
Покорение космоса превратилось в тему дня. Запуск спутников и полет Юрия Гагарина продемонстрировали высокое качество советских технологий. Одним из признаков этой космической «лихорадки» стала детская книга «Чапа, Борька и ракета» (1962). Вдохновившись полетом собаки Лайки в космос, Евгений Велтистов (1934 – 1989) и его жена Марта Баранова (р. 1924) написали книгу о двух мальчишках, экспериментирующих с самодельными ракетами, в то время как их сбежавшая собака тренируется для следующего космического полета в расположенном неподалеку институте исследований космоса. В книге смешиваются мальчишеские мечты и реальные факты, романтика и новые технологии. Московское издательство «Прогресс» позаботилось о том, чтобы эта книга была переведена десятка на два языков.
Следующие книги Велтистова тоже были о триумфе современной науки. Тема повести «Электроник – мальчик из чемодана» (1964) – кибернетика и искусственный интеллект. Робота Электроника называли «Буратино наших дней». В квартире профессора, создателя робота, он встречает своего двойника – настоящего мальчишку, школьника. Робот отправляется вместо него в школу, где приводит всех в изумление феноменальной памятью и способностью к обучению, но самому мальчику это пользы не приносит. Подмена раскрывается в результате ряда смешных событий, и человек опять становится хозяином своего творения. Всего вышло четыре книги о роботе Электронике, любимом герое каждого ребенка. По книгам был снят телефильм «Приключения Электроника».
Новую природоведческую литературу писали Геннадий Снегирев (1933 – 2004) и Николай Сладков (1920 – 1996). Снегирев много путешествовал и, начиная с 1955 года, публиковал рассказы и очерки о жизни животных и о природе в различных уголках Советского Союза. Книги его изобиловали информацией, большую роль в них играли иллюстрации. Николай Сладков не пренебрегал и иллюстративным материалом, часто используя собственные фотографии, например в книге «Смелый фотохудожник» (1963). «Подводная газета» (1966) сознательно продолжала «Лесную газету» Бианки. Новое ее издание под тем же названием удостоено премии имени Крупской в 1976 году. Первые книги Сладкова описывали, в основном, любопытные «секреты» лесов, но позднее он не забывал упомянуть и о том, что природа нещадно эксплуатируется и уничтожается. Свою позицию он выразил такими словами: «Чтобы беречь землю, природу, надо ее полюбить, чтобы полюбить – надо узнать. Узнав – невозможно не полюбить».
Незнайка и другие
Предшественниками новой юмористической прозы были Николай Носов и Юрий Сотник. Их послевоенные рассказы строились по беспроигрышной схеме: предприимчивые дети с живым воображением попадают в сложные ситуации, о которых они сами наивно рассказывают. Впоследствии Носов перешел к сочинению сказок, а Сотник остался верен своей старой концепции и во время оттепели. Он либо писал о своем любимом типе героя – юном исследователе и изобретателе, либо сатирически изображал недостатки вроде трусости у детей.
Денис, или Дениска, как его обычно зовут – главный герой рассказов Виктора Драгунского (1913 – 1972). До того как стать писателем, Драгунский перепробовал множество профессий, приобретая опыт и знания, которые он впоследствии смог использовать в своих рассказах. Первые истории о Дениске, прообразом которого служил сын автора, печатались в 1959 году, а в 1961 вышел первый сборник под названием «Он живой и светится». В конце концов, набралось не меньше сотни историй.
Дениска и его верный друг Мишка – непоседливые, беззаботные мальчишки. Они не хулиганят и не проказничают, но с ними постоянно случаются смешные маленькие происшествия, вызывающие немалый переполох. Они увлекаются игрой и создают хаос, даже когда пытаются помочь. Они нечаянно, но к большому веселью зрителей, срывают спектакль, в котором взялись участвовать. Простым «детским» языком, доверчиво рассуждая, Дениска повествует о своих приключениях и часто недоумевает, почему взрослые так расстраиваются.
У Драгунского широкий диапазон: иногда он пользуется сатирическим тоном, чтобы показать, что лень, жульничество и ложь сами по себе наказание, иногда проявляет сентиментальность, поэтически описывая трогательные детские воспоминания. В некоторых рассказах отражается эпоха – например, Дениска и Мишка представляют себя космонавтами Гагариным и Титовым или, играя в прятки, устраивают кавардак в комнате соседей по коммунальной квартире, но в целом рассказы Драгунского скорее описывают вечные, общие черты и увлечения семилетних мальчишек.
В первых – и лучших – книгах Виктора Голявкина (1929 – 2001) все происходящее тоже видится глазами изобретательных и активных мальчишек. «Тетрадки под дождем» (1959) и «Наши с Вовкой разговоры» (1960) содержат короткие забавные сценки из повседневной жизни. Иногда рассказ состоит лишь из диалогов безо всякого авторского комментария или каких-либо прямых нравоучений. Стиль лаконичен, предложения простые и короткие. Вначале Голявкин сам делал иллюстрации – у него было художественное образование. С его героями не происходит каких-то особых происшествий ни дома, ни в школе, ни с друзьями, но с точки зрения ребенка семи или восьми лет каждый день полон замечательных событий и сюрпризов. Автор видит смешные и драматические происшествия, на которые другие просто не обратили бы внимания. Голявкин писал и о молодых трикстерах, чьи проказы и попытки жульничеством добиться успеха кончаются плохо для них самих. Одна из его книг показательно называется «Удивительные дети» (1972).
Позднее Голявкин писал более длинные и серьезные рассказы, рассчитанные на чуть более старший возраст. В его полуавтобиографических книгах «Мой добрый папа» (1963) и «Полосы на окнах» (1971) действие происходит во время войны и сразу после нее. Мечты детей о геройстве и военных подвигах изменяются при столкновении со сложным миром взрослых. Голявкин не боится трагических концовок: в книге «Рисунки на асфальте» (1965), например, умирает любимый учитель героя – талантливого мальчика.
В повести Валерия Медведева (1923 – 1997) «Баранкин, будь человеком!» (1962) смешаны реализм и фантазия. Эта книга пользовалась большим успехом в 1960-х годах, когда по ней была написана пьеса, снят фильм, поставлена оперетта. Все начинается в духе традиционной советской школьной повести: Баранкин и его друг позорят целый класс, а другие, старательные ученики стыдят их на школьном собрании. Однако призывы к Баранкину «быть человеком» приводят к обратному эффекту. Баранкин мечтает превратиться в воробья – тогда не придется больше учить уроки. Как в сказке, желание сбывается, и мальчики становятся воробьями, а потом бабочками и муравьями. Они начинают понимать, что жизнь птиц и насекомых совсем не так беззаботна, как им казалось, а полна труда и опасностей. Название повести приобретает новое, более глубокое значение, когда два героя в конце концов понимают, что быть человеком – это самая лучшая участь. При этом повесть является не просто забавным и полезным мысленным экспериментом, она содержит многочисленные сведения по зоологии.
В повести Медведева чудеса позволяют автору проверить характер героев в необычном и занимательном положении. То же самое можно сказать и о самой известной книге Юрия Томина (1929 – 1997) «Шел по городу волшебник» (1963). Снова центральную роль здесь играет сказочный мотив «исполнения желания». Благодаря коробку волшебных спичек воплощаются самые заветные мечты ленинградского мальчика, жадины и лентяя Толика. Параллель с «Черной курицей» Погорельского очевидна. Самое важное для советского мальчика – произвести впечатление на друзей. Сцены, где Толик забивает все голы в хоккейном мачте и без запинки отвечает уроки, даже не открыв учебника, наполнены весельем и задорным юмором. Не столь удачны научно-фантастические эпизоды, в которых неисправимый Толик в наказание попадает во «вчерашний день». В эпилоге ясно выражена мораль повести: «Настоящее счастье человеку приносят чудеса, сделанные его же руками».
В 1960-х годах осуждение лени и легкомыслия в юмористических, фантастических произведениях в некотором смысле стало модным. Вклад Анатолия Алексина в этот жанр – повесть под названием «В Стране Вечных Каникул» (1966). В ней много параллелей с произведениями Медведева и особенно Томина. Мальчик, который больше всего любит каникулы, попадает в Страну Вечных Каникул – утопию, которая в конце концов ему сильно приедается. Алексин также возвращался к сквозной теме сталинского периода – отношениям коллектива и «виновного» индивидуума, но у него конфликт выглядит более юмористически.
Александр Раскин (1914 – 1971) рассматривал тему образования с новой точки зрения в повестях «Как папа был маленьким» (1961) и «Как маленький папа учился в школе» (1963). Отец рассказывает дочери забавные и поучительные истории из своего детства. Это архетипичные ситуации, и при этом взрослый не боится показаться смешным, не боится признать свою вину. Сатира направлена против подлости, сумасбродства, хвастовства, необоснованной самоуверенности и трусости. (Женой Раскина, между прочим, была Фрида Вигдорова, детская писательница.)
Во время оттепели появилось много интересных произведений, где действие полностью происходит в мире фантазии или где сказочные существа живут в знакомом, реальном мире. Первым к этому жанру обратился Николай Носов, который в 1950-х годах оставил реализм и принялся за сказочные повести. Трилогия о коротышке Незнайке и его путешествиях – «Приключения Незнайки и его друзей» (1954), «Незнайка в Солнечном городе» (1958) и «Незнайка на Луне» (1964 – 1965) – стала реабилитацией сказочного жанра, продемонстрировав его разнообразные возможности. В 1969 году Носову за нее присудили новую литературную премию, по иронии судьбы названную премией имени Крупской, в 1920-х годах одной из самых жестких противниц сказочной литературы.
Идея историй про коротышек заимствована Носовым из дореволюционных книг Палмера Кокса, или, вернее, из их русских переложений. Похожие на детишек коротышки, размером не больше огурца, живут в альтернативном мире со своей концепцией места и времени. У них говорящие имена – Знайка, Торопыжка, Авоська, Сахарин Сахариныч Сиропчик, Ворчун и Молчун. Сам Незнайка, как явствует из его имени, мало что знает, но самоуверенность и хвастовство позволяют ему скрывать этот недостаток. Он верит, что может справиться с любым делом безо всякой практики, но каждое его предприятие заканчивается полнейшим провалом. Благодаря такому горькому опыту в Незнайке просыпается стремление к скромности, честности и трудолюбию, что превращает это произведение в «роман воспитания» для детей. Автор не раскрывает, сумеет ли Незнайка избавиться от своего позорного имени или будет вечно оставаться образцом невежества среди членов сказочного коллектива.
В повести «Приключения Незнайки и его друзей» коротышки путешествуют на воздушном шаре в соседний городок, где живут такие же коротышки, но только девочки. Если у мальчиков имена сразу же выдают их свойства – черты характера или профессиональные навыки, то у девочек почти все имена связаны с внешней красотой. Среди коротышек-мальчиков, между прочим, есть одно исключение – поэт Цветик. Цветочное имя подчеркивает его женственность и низкий статус его профессии среди мальчиков. Незнайке очень нравится Синеглазка, но его попытки произвести на девочку впечатление своими знаниями и умениями ни к чему не приводят. На манер гоголевского Хлестакова Незнайка пытается выдать себя за Знайку, его умного вечного alter ego и предводителя коллектива коротышек. Унизительное разоблачение и угрызения совести позволяют Незнайке снова быть принятым в круг друзей. Других коротышек тоже ожидает процесс социализации, или, по словам Носова, перевоспитания, что в первую очередь означает, что надобрать пример с девочек, которые всегда хорошо себя ведут.
В «Незнайке в Солнечном городе» познавательному материалу отведено больше места – за счет сюжета. Город, куда попадает Незнайка – идеал будущего, полный удивительных технических изобретений. Носов открыто ссылается на классическую утопию Томмазо Кампанеллы «Город Солнца» (1637). Для Носова утопия не просто означает, что работа, условия жизни, одежда и проведение свободного времени подверглись революционным преобразованиям. Важнее, что обитатели Солнечного города достигли морального совершенства. В этот-то рай и попадает импульсивный, несдержанный Незнайка, вызывая волнение и неразбериху. Будущее, таким образом, творится благодаря не только высокоразвитой технологии и научным открытиям, но и усовершенствованию человеческой природы. С этим пониманием Незнайка возвращается в свой городок, готовый со всей серьезностью, безо всяких шуток трудиться на его благо.
В заключительной части, вдохновленной советскими полетами в космос, Носов отправляет своего героя на Луну. В книге «Незнайка на Луне» важны не технологии, так как Луна на самом деле являет собой антиутопию, полную противоположность Солнечному городу. Повесть оказывается неприкрытой политической аллегорией, в которой Носов пытается пугать юного читателя мерзостями капиталистического мира и в особенности Америки. Наивный и доверчивый Незнайка кажется очень симпатичным и человечным в своих реакциях на карикатурных лунных коротышек с говорящими именами вроде Скуперфильда, Гадкинза и Жулио. В Давилоне и Грабенберге властвуют деньги и насилие. По примеру авторов ранней советской научной фантастики, Носов превращает Незнайку в борца за свободу на стороне бедных и обездоленных. После организации рабочего движения на Луне Незнайка и его друзья возвращаются на Землю с чувством выполненного долга.
Носов закончил свою трилогию диссонансом – оппортунистским сочетанием детской сказки и политического памфлета. Его талант скорее проявился в нескольких небольших, непритязательных работах, написанных одновременно с трилогией о Незнайке. «Бобик в гостях у Барбоса» (1958) – поучительная сказка о двух собаках, которые пытаются строить из себя настоящих хозяев. Юмористическая повесть «Приключения Толи Клюквина» (1961) напоминает рассказы Носова 1940-х годов. Испугавшись черной кошки, мальчик сворачивает с прямой дороги, и случающиеся с ним разные неприятности отучают его от веры в дурные предзнаменования.
Юрий Дружков (1927 – 1983) помещал своих фантастических героев в обыденный мир большого города. «Приключения Карандаша и Самоделкина» (1964) – веселая приключенческая сказка о том, как два друга убегают из игрушечного магазина и попадают к пиратам, шпионам и советским детям. Карандаш умеет рисовать оживающие картинки, а металлический Самоделкин отличается ловкостью, но из-за своей наивности они постоянно попадают впросак. Победа над злом возможна, только когда на стороне фантастических героев оказываются люди.
Бесконечная битва добра и зла – тема сказок Вениамина Каверина, написанных в 1960-х и 1970-х годах. Автор беззаботно смешивает традиционные и нетрадиционные сказочные элементы, но результаты не всегда достаточно оригинальны. Лучшая из этих сказок – «Много хороших людей и один завистник» (1960). Добрая и храбрая девочка Таня и ее друзья избавляются не только от человеконенавистника-волшебника, но и от самой Смерти, которая пытается забрать Таниного отца. В 1982 году Каверин издал лучшие сказки в сборнике «Ночной сторож».
В 1968 году вышла книга для маленьких детей Натальи Дилакторской «Приключения серого Маламыша». В довоенные годы писательница работала в Театре юного зрителя, публиковалась в «Еже» и «Чиже», а в 1930-х, кроме того, была сотрудницей ленинградского отделения «Детиздата», так называемой «маршаковской академии». Голодный Маламыш пытается найти маму. Ему удается вернуться домой только после множества приключений среди людей, кукол и зверей. В каждой истории – напряженный сюжет, все они прекрасно проиллюстрированы Николаем Радловым, который придал книге кинематографическую динамику, что уже было редкостью в поздней советской детской литературе. «Приключения серого Маламыша», появившиеся на самом деле в «Еже» еще в 1936 году, были совершенно забыты вплоть до 1960-х годов.
Как и литература в целом, научная фантастика для юного читателя в 1940-х годах немало пострадала от административного вмешательства в советскую культурную жизнь. Теперь, в 1950-х, начался бунт против сталинской догмы, расширивший границы возможного. Кроме того, советские космические достижения обещали превратить в реальность то, что десятью годами ранее казалось сказкой.
Роман «Туманность Андромеды» (1957) вдохнул новую жизнь в советскую научную фантастику. Произведение – смелый скачок в будущее. Ученый и писатель Иван Ефремов (1907 – 1972) снова обратился к теме социальной утопии. В слабо структурированном романе рассказывается о мире будущего и его обитателях. Человеческая природа преобразилась, народности и расы объединились, но это не означает, что история пришла к концу. Интеллектуальное развитие продолжается, и люди трудятся вместе для того, чтобы покорить силы природы и донести прогрессивную идеологию «человека разумного» до других планет и солнечных систем.
Ефремов был ведущим автором советской научной фантастики, пишущим в рамках социалистического реализма. Его герои идеализированы, и роману присущ оптимистический, идеологически мотивированный взгляд на человечество и его будущее. Советские критики видели в «Туманности Андромеды» не просто интересные размышления о будущем, но научно обоснованное предсказание грядущего всего человечества.
К середине 1960-х годов советская научная фантастика, включая журнальные публикации, насчитывала несколько сотен названий в год. Особенно важны были такие серии, как «Библиотека современной фантастики» (1965 – 1968) и «НФ: Альманах научной фантастики» (1964 – 1992). Росло и количество журналов, печатающих фантастику, начиная с таких традиционных, как «Техника – молодежи» (1933 –) и «Знание – сила» (1926 – 1941, 1945 –). К ним присоединились и литературные журналы, особенно те, которые ориентировались на молодое поколение. В 1961 году начал свое существование «Искатель» – за долгие советские годы единственный аналог столь популярных на Западе дешевых массовых журналов, специализирующихся на публикации приключенческих романов с продолжением.
Иностранная фантастика постепенно проникала к русскому читателю и в переводах. Новые российские авторы, начавшие писать в период оттепели, теперь уже свободнее обращались с советской традицией. Среди них надо отметить Илью Варшавского (1908 – 1974), Анатолия Днепрова (1919 – 1975) и братьев Стругацких, Аркадия (1925 – 1991) и Бориса (1933 – 2012). Среди многих писателей, пробовавших себя в этом жанре, именно Стругацкие стали наиболее популярны и постепенно добились международной известности. Их ранние романы еще следовали примеру «Туманности Андромеды». Советские космонавты в конце ХХ и начале XIX века отправляются исследовать планеты Солнечной системы. Это типичные «положительные герои», преданные партии и своей работе. Космические экспедиции представляются важным шагом в вечном стремлении человечества покорять неизведанное. Повесть «Возвращение: Полдень, XXII век» (1962) внесла свой вклад в «коммунистическую утопию». Человечество объединилось под управлением мирового совета, люди физически и духовно прекрасны, обыденную жизнь облегчают новые технологии. За этой идиллией наблюдает гигантская статуя Ленина: «Потому что это его мир – таким – сияющим и прекрасным – он видел его два столетия назад…»
Стругацкие начали с подобного рода сочинений, с четким сюжетом, простой структурой и стереотипными героями. Они писали в основном для молодежи, но с середины 1960-х годов вместе с авангардом советской научной фантастики вошли в новую фазу. Расцвет социалистического реализма был позади, и у лучших авторов научная фантастика трансформировалась от молодежной литературы к философскому жанру, где авторы с помощью аллегорий смогли обсуждать общественное развитие и важные идеологические проблемы.
Главной темой творчества Аркадия и Бориса Стругацких стала дилемма: вмешательство или роль пассивного наблюдателя. Два наиболее важных романа шестидесятых годов – «Трудно быть богом» (1964) и «Обитаемый остров» (1969) – задавались одним и тем же вопросом: имеют ли право существа с более развитых планет вмешиваться в социальную и политическую жизнь менее продвинутых миров? Возможно ли ускорить путь к утопии или все сообщества должны сами, без помощи извне, пройти свой путь? Подобные вопросы имели прямое отношение к жизни в Советском Союзе в 1960-х годах, когда внутри социалистического блока можно было заметить нарастающее напряжение.