Фрида Фридберг постоянно обо всем беспокоилась.

Она считала, что обязана этим своей матери, Ханне: неистовство, с которым та каждое утро будила ее в школу, вселило во Фриду страх на всю оставшуюся жизнь.

– Фрида? – шепотом звала мать, на цыпочках входя в спальню дочери.

– Фрида? – повторяла она чуть громче.

– Фрида! – пронзительно кричала она. – Ты опоздаешь в школу, никогда не получишь образования и не выйдешь замуж за приличного мужчину!

Уже пятьдесят лет, как матери Фриды нет на свете, но до сих пор каждое утро ее пронзительный высокий голос врезается в уши и пронзает ее в самое сердце. Фрида не была без ума от своей матери, но она никому в этом не признавалась, ни своему покойному мужу Солу, ни, разумеется, своей лучшей подруге Элли. В отличие от Элли Фрида никогда не делилась такими вещами. Элли не сумела бы сохранить секрет, даже если бы постаралась. А Фрида держала все в себе.

И все же она не могла отрицать, что постоянно беспокоилась, и это утро не явилось исключением.

Сегодня по телефону голос у Элли был взволнованный. Она задавала какие-то дикие вопросы. Может, так и начинается болезнь Альцгеймера? Ох, боже упаси. Вот она и отправилась проведать Элли. Они жили в одном здании, а спуститься на лифте на пару этажей, чтобы убедиться, что с ее подругой все хорошо, совсем не трудно. Однако вместо Элли в квартире обнаружилась ее внучка, Люси, и еще какая-то женщина, которую Люси назвала своей двоюродной сестрой. Фрида понимала, что никакой сестры и в природе не существует. Фрида знала Элли всю ее жизнь, все семьдесят пять лет, так что эта молодая женщина никакая не родственница. Фрида даже спросила, не из Чикаго ли та приехала, хотя ей было прекрасно известно, что никто из семьи Элли никогда не жил в Чикаго. Девушка проглотила наживку и ответила утвердительно: да, из Чикаго. Хотя, надо признать, она очень походила на молодую Элли. Но и это могло быть простым совпадением.

Фрида почуяла: что-то тут неладно. Эта женщина, наверное, медсестра или, того хуже, социальный работник, которую пригласили, чтобы помочь семье решить, как быть с Элли. Люси, скорее всего, скрыла это от Фриды из опасения, что та не перенесет новость. Как Фриде жить без Элли? Элли была ее самой горячо любимой подругой, практически сестрой.

Никто не умел делать поспешные выводы быстрее, чем Фрида. Она пошла по привычному пути: начала беспокоиться.

При этом другая часть сознания, более здравомыслящая часть, убеждала ее, что Элли, возможно, и вправду поехала к Барбаре, как и сказала Люси. Это легко выяснить: надо всего только позвонить Барбаре. К тому же она все равно собиралась звонить Барбаре, поблагодарить за прекрасный вечер в честь семидесятипятилетия Элли. Никто и не заподозрит, что она беспокоится о подруге. Прекрасный предлог. Тогда, если Элли окажется там, как и сказала Люси, волноваться не о чем, дело закрыто, едем дальше. Так или иначе, у нее еще достаточно забот на сегодня. Надо вернуть в магазин помятый персик. А потом, наверное, зайти в ту кофейню на Волнат-стрит. Фрида никогда не брала в этой кофейне кофе. Какой человек в здравом уме потратит три доллара на чашку кофе, которую можно приготовить меньше чем за десять центов? Ее манили кучки пакетиков с заменителем сахара, которые так и взывали: бери – не хочу. Запасы Фриды подходили к концу.

Все вокруг, включая ее ближайшую подругу Элли, считали, что Сол, муж Фриды, перед смертью необдуманно вложил деньги и оставил жену практически без гроша за душой. Это, однако, было вовсе не так. На самом деле всеми вложениями занималась Фрида, даже при жизни Сола. И сейчас на ее банковском счету находилось более двух миллионов долларов. Однако Фрида по-прежнему беспокоилась и копила на черный день, который так и не наступил. Фокусу с заменителем сахара она научилась у старшей сестры, Герт, царствие ей небесное, которая еще застала Великую депрессию. За свою жизнь Герт утащила столько пакетиков с этим заменителем, что хватило бы на целый городок диабетиков-сладкоежек.

Фрида взяла телефонную книжку, села на диван и принялась искать номер Барбары. Плохие новости лучше узнавать сидя.

– Аллоу? – ответил высокий и гнусавый голос.

Барбара. Этот голос все, что она говорила, превращал в нытье. Фрида, впрочем, ни с кем не поделилась бы таким наблюдением, особенно с Элли. Она никого не хотела обидеть.

– Привет, Барбара, это Фрида, ну, ты знаешь, подруга твоей мамы.

– Фрида, – в интонации Барбары послышалось легкое раздражение, – я тебя всю жизнь знаю, разумеется, это ты, кто же еще?

– Извини, дорогая, – отозвалась Фрида, беспокоясь, как бы не огорчить Барбару.

Никогда не огорчай Барбару. Не зли ее. Вспышку гнева этой женщины никому не под силу вынести. По взрывоопасности ее нрав не уступает атомной бомбе, упавшей на Хиросиму.

– Я просто боялась, вдруг ты подумаешь, что это какая-то другая Фрида, – пояснила старушка в надежде выпутаться из ужасной ситуации, в которой оказалась по своей вине.

– Я только говорю, что узнала тебя, Фрида. Я видела тебя вчера вечером. Как ты?

– О, со мной все хорошо. – И она попыталась плавно перейти к истинной причине своего звонка. – Вообще-то, я как раз звоню, чтобы поблагодарить тебя за праздник. Было чудесно.

– Да, хорошо получилось! – радостно откликнулась Барбара.

Всегда хвали Барбару. Только так можно усмирить ее гнев, если она на тебя рассердится.

– Да, цветы были просто чудесные.

– По-твоему, букеты были не слишком вычурные? – спросила Барбара.

– Нет, что ты, милая, очень изящные, – солгала Фрида, но то была ложь во спасение.

– А как с едой? Тебе не показалось, что мы ждали слишком долго?

– Ждали еду слишком долго? – повторила Фрида.

Она усвоила, что, когда нет ответа на вопрос, лучше всего просто повторить его, чтобы потянуть время. Сказать по правде, еду действительно принесли не сразу – минут через пять, наверное. Фрида уже думала, что потеряет сознание от голода.

– Все принесли вовремя, – опять соврала Фрида (помни: нельзя заводить Барбару).

– А крабовые котлетки не показались тебе жидковатыми?

– Нет, очень мясистые, – возразила Фрида (а сама подумала: эти котлеты были точно каша).

– А зелень в салате не была слишком вялой?

– Нет, что ты, такая сочная и хрустящая (такая вялая, что можно было шлепнуть ею по чему-либо и она прилипла бы, как слой папье-маше).

– А как твой стейк? Не сыроватый?

– В точности как я люблю.

Фрида съела все содержимое хлебной корзинки, заявила, что сыта, попросила завернуть стейк с собой, а дома сунула его в духовку еще минут на пятнадцать.

– А еще у меня кофе был едва теплый, – добавила Барбара.

– Я язык обожгла.

Кофе Фриде подали ледяной.

– А что ты думаешь про торт из швейцарской кондитерской?

– Торт? По-моему, торт был хороший?.. – полувопросительно сказала Фрида.

– По мне, так слишком сладкий, – проворчала Барбара.

– Да, раз уж ты заметила, может, самую малость сладковат.

– Последний раз я в этом ресторане, – вздохнула Барбара. – У меня висит еще два предварительных бронирования, но потом – все, ноги моей там больше не будет.

– Вот и хорошо, – согласилась Фрида.

Барбара постоянно заявляла, что ни за что не вернется в «Прайм риб», однако по-прежнему питалась в этом заведении не реже раза в неделю. Там часто бывал муж Барбары, Ларри Сутамолок, дантист. Ларри был застенчив, однако уж если он во что-то верил – например, в еду, подаваемую в «Прайм риб», – Барбара принимала это близко к сердцу.

– Ладно, во всяком случае, маме понравилось, – трещала Барбара.

– Да-да. Кажется, ей действительно понравилось, – оживилась Фрида, уже почти забыв, зачем вообще звонила Барбаре.

– Она тебе так и сказала, что хорошо провела время? – осведомилась Барбара.

Фрида помедлила.

– Сказала ли она мне, что хорошо провела время? – повторила она.

– Да, тебе!

– Сказала. Она сказала, что хорошо провела время, просто замечательно провела время. Изумительно провела время.

В переводе на Фридин: на самом деле они это еще не обсуждали.

– Вот как. А мне ничего не сказала.

– Ничего? – выдохнула Фрида. – Нет, на Элли это непохоже… Непохоже ведь?

– Фрида, она ничего не сказала. Я звонила ей сегодня утром, она только и выдавила, что вечеринка получилась отменная, а потом придумала какую-то чепуху про мышь и повесила трубку.

Фрида встревожилась, хотя и не вполне представляла, что на это ответить. Про мышь Элли ничего не говорила. Наверное, у нее галлюцинации начались.

– Может, Элли просто занята была?

– Чем, интересно? – упорствовала Барбара. – Фрида, ей-богу, что может быть важнее, чем поблагодарить свою любящую дочь, которая устроила такой праздник? Ты хоть представляешь, сколько сил и времени я вложила в подготовку этого вечера? Ты знаешь, сколько часов я потратила, выбирая подходящие цветы, тщательно составляя список гостей – а ведь вас всех еще рассадить надо было, притом что твои подруги не общаются. Я думала, закричу, если еще хоть раз услышу: «Не сажай Эди рядом с Лайлой, они все еще в ссоре из-за того счета в „Аутбэк стейк-хаус“ трехмесячной давности…»

– Я думала, они уже помирились и Эди согласилась разделить чаевые пополам, – вставила Фрида.

– Нет, больше сорока процентов она платить не согласна, – поправила ее Барбара.

– Ох, стыд какой.

– Фрида, честное слово, твои ровесницы иногда как дети малые.

– Ну да, так и есть. – Фрида согласилась, но про себя вздохнула.

Мысленно она послала Барбару куда подальше. Что эта женщина знает о споре из-за счета в «Аутбэк стейкхаус»? Барбара и понятия не имела о строгой экономии и учете расходов. Лайла всегда заказывала себе больше других, когда сумму счета делили поровну, и всем остальным дамам это до смерти надоело. Фрида полагала, что Эди имела полное право возмутиться. Несправедливо, что Лайла съела и суп, и салат, и десерт и при этом отказалась заплатить немножко сверху.

– Ладно, я только говорю, что потратила на это кучу времени и сил, и чем же отвечает мне моя мать? Выдумывает какой-то предлог, чтобы повесить трубку, и довольно дурацкий предлог, надо сказать. Я даже думала, может, мы с ней сегодня пообедаем вместе. Я думала, она осыплет меня благодарностями, а вместо этого выясняется, что она обедает с тобой. Молодец, Фрида! Передай моей матери самый горячий привет и скажи ее величеству, что я в полном ее распоряжении!

– Мне передать?..

– Да, тебе. Хватит уже терпеть ее выкрутасы, пора объяснить моей матери, что к чему.

– Нет, Барбара, я только хотела сказать, что… – Фрида сделала глубокий вдох, вонзила ногти в подлокотник кресла, закрыла глаза и приготовилась к бурной сцене. – Я сегодня не обедаю с твоей матерью.

– ЧТО? – прогремела Барбара. – Но мне она сказала, что вы собираетесь пообедать вместе и поэтому она не может встретиться со мной! Я оставила в ее сумочке свою лучшую пару очков, а она даже не разрешила мне приехать за ними. Что значит – ты не обедаешь с моей матерью?

– Я…я… – Фрида запнулась.

– Давай говори же!

Фрида вытерла лоб:

– Ну, Элли позвонила мне сегодня утром и спросила, хорошо ли я себя чувствую. Она хотела узнать, все ли у меня в порядке в связи со вчерашним ужином.

– Я так и знала, что стейк недожарен! – рявкнула Барбара.

– Я сказала, что со мной все хорошо. Ну, может, небольшое расстройство, но у меня желудок всегда расстроен.

– Не отвлекайся, – поторопила Барбара.

– Тогда я спросила Элли, не хочет ли она сходить сегодня куда-нибудь, а она ответила, что собирается ехать к тебе.

– Но она ко мне не приезжала!

– Вот как, – осторожно ответила Фрида.

Она оторвала кусок газеты и принялась им обмахиваться. Силы ее были на исходе.

– Так она мне соврала? – Барбара была потрясена.

– Ну, я не совсем уверена. Видишь ли, потом я забеспокоилась. Голос у Элли был какой-то странный. Вдруг она что-то от меня скрыла. Элли считает, что я вечно беспокоюсь по пустякам…

– Ты вечно беспокоишься по пустякам.

– Но я просто забочусь о близких людях.

– Так что дальше-то было?

– Потом я еще немного обо всем этом подумала. Голос ее звучал как-то не так.

– Сегодня утром он и вправду был какой-то высокий.

– Да, именно это я и заметила. Вот теперь ты и сама прекрасно видишь, почему я встревожилась.

– Ну да, конечно! Теперь-то любой здравомыслящий человек поймет, почему ты так разволновалась.

– И потом я взяла свои ключи – ты же знаешь, что у меня есть ключи от квартиры Элли, а у нее – от моей, на всякий случай?

– Да знаю, знаю.

– Ну и через пару часов я спустилась к ней посмотреть, все ли в порядке.

– И как?

Фрида прижала трубку ко рту еще плотнее и продолжала шепотом.

– Ее там не было, – сказала она как можно спокойнее.

– Ее – что?

– Но это еще не все.

– Фрида, я не могу больше ничего слышать.

– Это важная часть.

– Ну что?

– Там была Люси.

Барбара помолчала секунду.

– А Люси что там делала?

– Понятия не имею. Она была еще с какой-то женщиной. Они поставили торты прямо на обеденный стол Элли. Элли бы никогда такого не позволила, и меня это несколько встревожило. Они даже скатерть не постелили.

– Люси поставила торты на стол моей прабабушки, который бабушка Митзи на протяжении всей жизни каждую неделю натирала мастикой?

– Именно на него, – ответила Фрида и тотчас пожалела об этом: ей не хотелось подводить Люси.

– Подожди, правильно ли я понимаю. – Барбара вздохнула и собралась с мыслями. – Моя мать сказала тебе, что собирается пообедать со мной.

– Верно.

– А мне она сказала, что собирается пообедать с тобой.

– Да.

– Люси была в ее квартире с какой-то неизвестной женщиной и ела торт.

– Так и было.

– Повиси на телефоне минутку. Я хочу сейчас же все это прояснить. Позвоню Люси по мобильному, и мы во всем разберемся.

Фрида услышала, как Барбара положила трубку на стол и ее каблуки зацокали по доскам кухонного пола. На миг цоканье прекратилось и тут же возобновилось, нарастая: Барбара вернулась к телефону.

– Люси, это мама. Тетя Фрида висит на другой линии, она ужасно беспокоится о бабушке. Фрида сказала, ты была в квартире бабушки сегодня утром с какой-то женщиной и ела торт. Перезвони мне, пожалуйста. Тетя Фрида очень встревожена. – Барбара снова взяла трубку городского телефона и сказала Фриде: – Давай я еще Люси на домашний позвоню. Она им никогда не пользуется, только мобильником, но вдруг получится.

Барбара набрала номер:

– Люси, это мама. Я помню, что ты не пользуешься домашним телефоном, но тетя Фрида очень тревожится за бабушку, и ей нужно знать, видела ли ты ее. Перезвони мне. – Барбара снова подняла трубку городского телефона. – Надо позвонить Люси и сказать, чтобы она и на мобильный, и на домашний позвонила. Подожди еще секунду, Фрида. Люси? Это мама. Позвони мне и на мобильный, и на домашний. Тетя Фрида очень волнуется.

Барбара вернулась к Фриде:

– Это я ей на домашний позвонила. Сейчас оставлю такое же сообщение ей на мобильном. – И опять положила трубку. – Люси? Это снова мама. Не забудь позвонить мне и на мобильный, и на домашний. Тетя Фрида волнуется. Целую, мама.

Барбара подняла трубку:

– Ладно, сейчас я больше ничего не могу сделать. Почему мама никак не обзаведется мобильным телефоном? Я ей все твержу и твержу, что это очень важно, а она не слушает.

– У меня его тоже нет, Барбара, – напомнила Фрида. – Они слишком дорогие. Если кому-то нужно со мной связаться, позвонят домой.

– А потом возникают такие ситуации!

– Ох, – Фрида секунду поразмыслила над ее словами, – ну да, это верно.

– Так кто была эта женщина с Люси? – поинтересовалась Барбара.

– Примерно ровесница Люси, может, чуть постарше. Но ты же знаешь, девушки нынче так одеваются, что выглядят старше своего возраста, так что, возможно, они и одногодки.

– Да уж, как одевается Люси… Ты видела, что она вчера на себя напялила?

– Я подумала, что ее платье коротковато, – согласилась Фрида, на этот раз от всей души.

– Ладно, раз уж она сама пробивает себе дорогу в жизни, – рассудила Барбара.

– И Элли ею очень гордится.

– Эти двое говорят на каком-то своем языке.

– Да, я тоже заметила.

– Иногда я их обеих просто не понимаю. Что у них в голове творится?

– Согласна.

– Как бы я хотела, чтобы Люси уже угомонилась и вышла замуж. А то останется старой девой, оглянуться не успеет.

– Наверняка она кого-нибудь уже нашла, она ведь завидная невеста.

– Она говорит, что хочет сначала пожить самостоятельно. Прямо Мэри Тайлер Мур какая-то! – Барбара фыркнула, и Фрида засмеялась вслед за ней.

Иногда Фриде удавалось почувствовать себя с Барбарой непринужденно, но такое случалось нечасто.

– Я хочу сказать, Люси иногда такая инфантильная, – добавила Барбара.

Фрида все еще не могла остановить смех.

– Барбара, истинную правду говоришь. Чего я не могу взять в толк, так это зачем Люси представила ту женщину как свою двоюродную сестру из Чикаго. У вас же нет никакой родни в Чикаго.

Смех Барбары резко оборвался.

– Ты о чем? Она что, сказала, что эта женщина – ее сестра?

– Я разве не упомянула? – замялась Фрида.

– Нет, не упомянула! Фрида, как ты могла упустить самое важное?

– Я… я…

– Ну и что же сказала Люси?

Фрида схватила лист бумаги и снова принялась обмахиваться. Ни о чем в своей жизни она так не жалела, как об этом звонке.

– Она сказала, что эта девушка – внучка брата Элли из Чикаго.

– С какой стати ей такое говорить?

– Я не знаю. Вот потому я и встревожилась.

– Если уж ты так встревожилась, почему сразу мне об этом не сказала?

Фрида схватилась за голову.

– Ох, Барбара, – вздохнула она, – сегодня такое сумасшедшее утро, этот звонок от Элли, и в квартире ее не оказалось, а Люси там была, и торты эти. Наверное, у меня из памяти вылетело.

– Подожди секунду.

Барбара отложила трубку и набрала номер мобильного Люси:

– Люси, это мама. Ты что, соврала тете Фриде, что женщина, с которой она тебя видела у бабушки, – твоя сестра из Чикаго? Ты же прекрасно знаешь, у нас нет никакой родни в Чикаго. Зачем ты это сказала? Перезвони мне. Тетя Фрида очень встревожена. – Барбара вернулась к Фриде. – Как думаешь, может, мне еще на домашний ей позвонить?

– Ну… – Фрида припомнила, как ее дети постоянно сердились, что она слишком часто звонит. – Может, лучше ограничиться одним сообщением?

– Ты права.

– Так что же нам теперь делать? – спросила Фрида.

– Что нам делать? – повторила Барбара. – Я скажу, что нам делать. Я немедленно выезжаю, и мы вместе отправимся на поиски мамы, и Люси, и этой девицы с тортами и докопаемся до сути.

Фрида снова забеспокоилась. Теперь Барбаре придется сесть за руль, а путь из ее пригорода неблизкий; при нынешних ценах на бензин это чистое безумие. Может, Фрида зря переполошилась и вовсе не следовало звонить Барбаре. Может, Элли просто вышла по делам. Может, у Люси была веская причина сказать неправду. Фрида горько сожалела о том, что ввязалась во все это.

– Послушай, Барбара, может, подождем часик-другой? Вдруг Элли просто по делам пошла. Может, она и вправду собиралась пообедать с кем-нибудь из нас.

– Она соврала нам обеим, Фрида. Люси соврала нам обеим. У них что-то на уме, и мне это не нравится, учитывая мамино состояние.

– С ней что-то не так? – Фрида схватилась за грудь.

– Да! Ей семьдесят пять, и она совершенно одна, да еще и в этом огромном городе. Она не может сама о себе позаботиться.

Фрида знала, что это неправда, и еще она знала, что Элли терпеть не может, когда Барбара высказывается в таком духе. Однако она напомнила себе: не вздумай сердить Барбару.

– Так что ты предлагаешь? – спросила Фрида.

– А вот что. Для начала ты, Фрида, спустишься в мамину квартиру и будешь ждать меня там.

– Нет, я не могу. Мне кажется, это неправильно – сидеть в квартире твоей матери в ее отсутствие.

– Фрида, а как мы узнаем, если она вернется?

– Ладно, договорились.

– Я захвачу свои ключи и буду в центре минут через тридцать самое большее.

– Поняла, – ответила Фрида, раздумывая, не следует ли ей записать все это.

– Если Люси или Элли позвонят до моего приезда или если Элли вернется, позвони мне на мобильный. У тебя есть мой номер?

– Я запишу. Ты уверена, что это хорошая идея – говорить по телефону, пока ведешь машину по скоростному шоссе?

– Дорогая тетя Фрида, на дворе двадцать первый век. Люди уже научились делать и то и другое одновременно.

– Ох, я не знала.

– Диктую номер. Ты записываешь?

Фрида бросилась на кухню за блокнотом и ручкой, которые всегда держала рядом с телефоном.

– Записываю, Барбара. – Ее рука немного тряслась.

– Так, значит, пять-пять-пять-два-пять-четыре-два. Прочитай мне, что записала!

– Пять-пять-пять-два-пять-шесть-два.

– Нет, там четыре-два.

– Пять-пять-пять, два-четыре-пять-два.

– Да нет же, пять-пять-пять, два-пять-четыре-два.

– А, четыре-два!

– Прочитай еще раз.

– Пять-пять-пять, два-четыре-четыре-два.

– Фрида! Ты что, оглохла?

– Просто повтори еще раз, медленно, – взмолилась Фрида.

– Пять-пять-пять, два-пять-четыре-два. Пять-пять-пять, два-пять-четыре-два. Пять-пять-пять, два-пять-четыре-два. Записала?

– Да. Пять-пять-пять, два-пять-четыре-два.

– Хорошо, – вздохнула Барбара.

– А единицу сначала надо набирать?

– Да, а потом территориальный код – шесть-один-ноль.

– Ох, хорошо. Значит, весь номер такой: один, шесть-один-ноль, пять-пять-пять, два-пять-четыре-два.

– Да, наконец-то, Фрида. – Барбара снова вздохнула. – А сейчас выходи из квартиры и спускайся к маме.

– Так и сделаю.

– Скоро увидимся.

– Буду ждать, пока.

Фрида повесила трубку и задумчиво окинула комнату взглядом: что дальше? Больше нескольких секунд с Барбарой по телефону она вынести не могла. У Фриды и в мыслях не было сказать что-нибудь такое вслух, но как Элли умудряется ежедневно общаться со своей дочерью? Элли такая спокойная и невозмутимая. Как у нее вообще получилась такая дочь, как Барбара?

По пути в спальню – надеть что-нибудь более подходящее – ей пришла в голову еще одна мысль. Фрида и себя считала спокойной и невозмутимой, в точности как Элли. Ну да, Фрида иногда волновалась, но что с того? Всем свойственно волноваться. А вот Барбара была совсем как мать Фриды, когда много лет назад будила ее истерическим криком. Почему она раньше никогда не замечала этого?

– Наверное, это через поколение передается, – сказала она себе вслух.

Обычно Фрида не носила широкие брюки, но сегодня – совсем другое дело. Если уж ждать Элли, надо, чтобы ей, Фриде, было удобно, а то бог знает сколько это продлится. У Фриды завалялась пара розовых тренировочных штанов, купленных по случаю того похода в спортзал вместе с Элли – единственного, как оказалось впоследствии. По мнению Фриды, штаны смотрелись весьма нарядно, и все благодаря расцветке. Ансамбль дополнила подходящая тренировочная кофта, тоже розовая. Порывшись в шкафу, Фрида отыскала кроссовки, надетые всего один раз – по тому же поводу. Она сразу отметила, насколько они удобнее ее обычной ортопедической обуви. Может, стоит чаще носить их? Может, она и весь костюм теперь станет чаще носить.

Внезапно зазвонил телефон, и Фрида кинулась к трубке. Вдруг это Элли?

– Алло?

– Ты еще дома? – прогремел на другом конце провода высокий гнусавый голос.

– Да, извини, уже выхожу.

– Позвони мне от мамы.

– Хорошо, позвоню.

Звонок Барбары так перепугал Фриду, что одежду она оставила лежать на кровати, там же, где и сняла. Такого прежде никогда не случалось: чистоту и порядок Фрида соблюдала неукоснительно. Но складывать и убирать вещи в шкаф времени не было. Что, если Барбара опять позвонит? Со всей возможной скоростью старушка вышла из спальни и направилась к входной двери.

Снова зазвонил телефон, и Фрида застыла на месте.

Вдруг это Барбара с очередной проверкой? Нет, это выше ее сил. В такие моменты она жалела, что у нее нет автоответчика. Несколько лет назад сын купил ей автоответчик, который до сих пор пылился в коробке где-то в дальнем углу шкафа. Она так и не разобралась, как он работает.

Фрида заторопилась к двери, распахнула и захлопнула ее за собой. Замок закрывался изнутри, и Фрида, как обычно, еще добрых пятнадцать секунд дергала за дверную ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта. Телефон все надрывался. Но нельзя же не проверить, что дверь закрыта, – даже Барбара должна это понимать.

Успокоившись наконец, Фрида поспешила по коридору в сторону лифта.

И в этот миг странное чувство закралось в ее сердце.

Фрида осознала, что оставила в квартире свою сумочку, и номер Барбары, и свои ключи, и ключи от квартиры Элли.

Двери лифта разъехались, но она не могла двинуться с места. Двери закрылись, а она так и не вошла внутрь. Она все стояла в коридоре, не в силах придумать, что же делать дальше. Только и слышно было, как звонит и звонит телефон в ее квартире.