Доминик поцеловал спящую Лауру и покинул ее кровать раньше, чем первые лучи рассвета окрасили город. Он спустился в темный магазин, вышел на улицу, закрыл на замок дверь и подсунул ключ под дверь. На этот раз никто не заметил, как он вышел и исчез в тумане.

Несколько позже, когда Лаура спустилась вниз, она застала Сент Джона за крайне интересным занятием. Бухгалтер доставал из большого ящика мраморные статуэтки, стряхивая с них стружку и расставлял, сортируя по цвету и размеру.

– Мрамор? Но ведь у нас несколько месяцев его не было. – Лаура заглянула в ящик. Холодные, блестящие, стеклянные подвески зазвенели, когда девушка вытащила массивный мраморный подсвечник. Посмотрев его на свет, она спросила: – Откуда все это взялось?

– А мадемуазель не догадывается?

– Не хочешь ли ты сказать, что их прислал месье Юкс?

– Уи, мусью Белуши только что доставил фургон. Лаура покачала головой.

– Трудно поверить, что этот маленький капер – его дядюшка.

Сент Джон засмеялся, доставая пару изящных статуэток.

– Мы все имеем свой крест, правда?

– Это так, – с сознанием дела Лаура провела большим пальцем по одной из статуэток, затем достала из ящика чистую зеленую мраморную горошину и, покатав ее на ладони, сказала: – К нам сбегутся все городские мальчишки, когда узнают о том, какие сокровища у нас появились.

– Уи. Я думаю, что их папы тоже. Месье Ю прислал еще целый фургон заклепок, плугов и семян. Там есть и другие товары.

Лаура направилась за прилавок в том направлении куда указал Сент Джон. Откинув холст, она обнаружила под ним трое часов сделанных в виде пряничного домика, в котором жили Гензель и Гретта, домик пастуха, у двери которого стоял черный большой волк и крохотный, изящный замок, орнамент из листьев обрамлял каждые часы, а за ними лежали металлические гири.

– Они были на стене в его складе, – проговорила девушка тихонько открывая дверцу над циферблатом, чтобы посмотреть на кукушку.

– Он много сходить с ума по вас, этот мужчина.

– Да, так он сказал.

Улыбка Сент Джона стала еще шире.

– Месье Белуши сказать, что мадмуазель выходит замуж в субботу.

Она вздохнула.

– Ну вот, он испортил мне сюрприз. Я хотела сказать сама. Ты сказал Иде?

– Она уже ушла в город, чтобы искать портной для мадмазель. Мусью Белуши говорить, что мусью Доминик хотеть купить мадмазель приданое.

Лаура покраснела.

– В этом нет необходимости. Я сама себе куплю.

– Сейчас у мадмазель нет так много денег. Может быть лучше позволить мусью Доминик купить ей платье. Он говорить, что уже поклялся купить мадмзель целых сто.

Нахмурившись, Лаура открыла большой стеклянный кувшин и достала оттуда конфету.

– Он бы хоть подождал пока состоится венчание.

– Мадмзель сильно скоро заболеть если есть конфеты, печенье лучше.

Девушка запрыгнула на прилавок и продолжая сосать конфету начала болтать ногами.

– Я не хочу печенье, я хочу повидаться с Домиником перед тем, как он уедет из города.

Сент Джон посмотрел на нее.

– Вы смотреть его уже всю ночь.

Девушка мгновенно прекратила болтать ногами.

– Ну конечно, я его видела на вечере у мадам Ренуа. Сент Джон ухмыльнулся.

– Там и на площади, и… – он замолчал и возвел глаза к потолку.

– Шпион!

– Ваша папа говорит мне беречь мадмзель.

– Еще кто-нибудь знает?

– Я никому не говорить.

– Хорошо. Я не хочу, чтобы ты совался не в свои дела. Я сама могу о себе позаботиться… – внезапно девушка заметила, что на ней разноцветные туфли и поспешно одернула платье, стараясь закрыть их.

Пряча улыбку Сент Джон снова начал сортировать мрамор.

– Мусью Белуши говорит, что отец Дюбуа очень рад, что мадмзель выходит замуж.

Лаура вытащила конфету изо рта.

– Откуда он так быстро узнал?

– Сегодня утром мусью Доминик уже видеть его и давать ему деньги на строительство дома.

– Деньги?

– Уи, достаточно, чтобы поставить шпили на собор.

– О, боже! Но ведь это же должно быть чудовищная сумма, зачем он это сделал.

– Он любить вас этот мужчина.

Лаура нахмурилась.

– А мне кажется, что он просто не хотел, чтобы меня отлучили.

– Мадмзель очень недоверчивая.

– Ничего не могу с собой поделать.

– А почему бы мадмзель не попытаться поверить во что-нибудь?

– Уже, Сент Джон. Я верю Доминику, в его любовь. Просто я хочу, чтобы он сказал, куда он на этой неделе уезжает.

– Ну, разве ты не красивая! – воскликнула Ида, заходя сзади и восхищенно глядя на Лауру. Они стояли в пресвитерии рядом с собором, – Твоя миста Ю будет думать, что умер и проснулся на небесах рядом с ангелом. На Лауре было платье из чистого шелка с кружевами и длинным десятифутовым шлейфом. Низко посаженый корсаж постепенно ссужался и заканчивался острым мыском ниже талии. Почти до пола свисали такие же кружевные воланы грациозно разлетавшиеся, когда девушка двигала руками.

– Миста Ю станет молиться, когда ты ступать к алтарю.

– Я надеюсь, что он хотя бы просто будет в храме, когда я войду туда, – сказала Лаура, – ты только представь, что будет, если его там нет.

– Ты знаешь, что он там. Ты сегодня получил его записку и Сент Джон говорить, что его экипаж стоит в парке на соседней улице. Тебе надо больше не беспокоиться.

– Я не могу никак остановиться, – вздохнув, ответила Лаура. Она налила себе в стакан воды из графина и посмотрев на свет, добавила: – Тебе не кажется странным, что он попросил быть своим шафером Жана Лафита?

– Ничуть. Он сказал в своем письме, что его просила об этом мадам Ренуа, как о большой чести.

Кафедральный колокол начал отбивать половину седьмого. Лаура сказала, повысив голос:

– Ренато Белуши согласился быть моим посаженным отцом. Мне все-таки надо было послать письмо отцу. Он очень огорчится, что у меня даже не нашлось времени сообщить ему.

– И кто умел бы доставить его вашему батюшке, когда эти британские корабли кишат на море, словно водяные пауки. Кроме их и пиратов никто сейчас не плавать по реке.

Ида издала презрительное фырканье, которое должно было показать, какого она мнения о пиратах.

– Не похоже, чтобы они желали помогать тебе.

– Может быть, мне надо было подождать?

– Подождать, вы только посмотреть! Ты взрослый женщина, девочка. Ты достаточно долго ожидала пока появится богатый человек. Твой батюшка, когда в следующий раз видеть тебя будет очень гордым, а может к тому времени ты дарить ему внучка, и он от этого станет совсем счастливым.

– И все-таки не могу избавиться от какого то странного чувства по поводу всего этого.

– Ну-ка успокойся мисс Лаура. – Ида взяла ее за плечи. – Ты вся становишься зеленой из-за своих страхов. Миста Ю ожидает в церкви хорошенькую девочку, а не запуганную ободранную кошку, которая не поворачивает даже свой нос.

– Я что так плохо выгляжу?

– Еще хуже.

– Ида, я тебя люблю.

– Теперь не надо становиться сильно сентиментальной. Я просто хотеть, чтобы ты был счастливая, вот и все.

– Я счастлива, просто немного нервничаю.

Раздался стук в дверь, Ида метнулась к ней, открыла и обнаружила стоящего у порога Рената Белуши. На нем была новая голубая куртка с золотыми галунами, белые брюки и сверкающие черные ботинки. Его волосы были аккуратно зачесаны назад. В руках он держал букет и голубую, обитую бархатом, коробочку.

– Мадемуазель Шартье! – торжественно сказал он и поклонился. – Мосье Доминик Юкс посылает вам свои поздравления.

Лаура присела в реверансе и приняла букет. Среди алых роз были нежные огоньки бело-розовых цветов табака.

– Он бы не хотел, чтобы вы явились на собственное венчание без украшений, мадемуазель, – продолжал Ренато, – и вот… – Не договорив, он открыл коробку и достал алмазную тиару, которую Лаура уже видела в сейфе у Доминика. Казалось, что камни засверкали ярче солнечных лучей, когда мужчина повернул украшение в своих руках. Он улыбнулся, глядя на радостно изумленные лица женщин. – У мадемуазель есть вуаль?

– У нее есть. – Ида заколола легкую вуаль на голове Лауры и Ренато, встав на цыпочки, возложил тиару на девушку.

– Кажется, на венчании будет весь город, – продолжал Белуши, – в соборе собралось не меньше тысячи человек, даже губернатор и мадам Клейборн явились.

– О, мой бог! – воскликнула Лаура.

– Зачем вы сюда явились говорить все это, миста Белуши! – Ида неодобрительно посмотрела на посаженного отца, – Вы посмотрите на это дитя. Я же не видела, чтобы у нее было такое зеленое лицо с тех пор, как она однажды съела две дюжины зеленых яблок. Она совсем умирает от нервов.

– О-ля-ля, сожалею мадемуазель. Я не хотел вас беспокоить, однако, в конце концов, вы же только выходите замуж, а не пересекаете Рубикон.

– Я знаю, но не собираюсь поворачивать назад, месье.

Белуши засмеялся.

– Это тому идиоту Жану Лафиту следовало бы вернуться назад. Он рискует своей головой, показываясь перед Клейборном. Губернатор посулил пятьсот долларов за его арест.

– А Лафит пообещал целую тысячу за голову Клейборна, – ответила Лаура и улыбнулась. – Глупости все это – надеюсь, что все эти неприятности не помешают венчанию.

– О, нет! А Жан согласился отправить своих дочерей прислуживать вам по случаю такого счастливого события. – Белуши отошел в сторону, но вскоре вернулся с двумя черноглазыми сестрами-близнецами.

– Клавдия-Мария, Мишель, – это мадемуазель Шартье. Вы понесете ее шлейф. А это… проклятье! Где Жанин? – Он снова выбежал и через секунду вернулся с очень маленькой девочкой в розовом платьице. Ее светлые волосы падали ей на плечи. У девочки были огромные голубые глаза, а в своих пухленьких ручках она держала большую корзину с лепестками. – Поздоровайтесь с мадемуазель, девочки.

– Желаем счастья, тетя Лаура, – хором сказали двойняшки, а маленькая Жанин наблюдала за происходящим, сунув два пальца в рот.

– Спасибо, – улыбнулась Лаура с недоумением подумав про себя «Тетя Лаура?»

– Месса уже началась, – быстро сказал Ренато бросив на близнецов предупреждающий взгляд. – Может пойдем?

Он подал невесте руку, Лаура протянула ему свою, ее сердце отчаянно заколотилось.

– Я буду на галереях с Сент Джоном и другими цветными, – сказала Ида, – ты говори громко, когда священник спросит хочешь ли ты выйти замуж за этого мужчину.

Как только свадебная церемония вышла из пресвитерии и начала подниматься по ступеням соборной лестницы, торжественно зазвонил колокол. По небу ветер гнал серые тучи и словно в ответ на звук колокола с запада донесся громовой раскат.

Они вошли в затененный притвор храма и посмотрели на святилище. В массивных светильниках и канделябрах дрожало пламя восковых свечей. До самого алтаря по полу тянулась белая дорожка. В храме негде было яблоку упасть.

– Вы ошиблись, месье Белуши, – прошептала Лаура, – здесь должно быть не менее десяти тысяч человек.

Мужчина тихо засмеялся.

– Они все немедленно влюбятся в вас, сразу как только увидят. Ну, не робей, малышка!

– Где Доминик?

– Он скоро придет, будь спокойна.

Звуки органа стихли, и из боковой двери показался отец Дюбуа в сопровождении двух других священников. Его красно-белая ряса слегка колыхалась, когда он остановился, затем преклонил колени, снова встал и сделал шаг к алтарю. Дверь отворилась вновь и в ней показались Доминик Юкс и Жан Лафит. Они тоже преклонили колена, а затем повернулись лицом к прихожанам.

Одетый в белую сорочку, черный сюртук, жилет и брюки, с темными волосами, зачесанными назад, Доминик был похож на средневекового принца сошедшего с древней миниатюры. С этой самой секунды Лаура больше не слышала звуков органа, потому, что все заглушил стук ее собственного взволнованного сердца.

– Порядок, драгоценная моя, – пробормотал Ренато и легонько шлепнул маленькую Жанин Лафит. – Начинай разбрасывать свои хорошенькие цветочки. Только не забудь отдать один жене губернатора Клейборна, она вон там, в первом ряду и скажи ей, что это от твоего папы.

Ребенок вошел в храм и остановился. Девочка, растерявшись, сунула пальцы в ротик и изумленно смотрела на огромное количество людей, собравшихся здесь. Затем, увидев своего отца, она вытащила пригоршню лепестков из своей корзины и стала сыпать их на белую дорожку. Так, бросая лепесток за лепестком, малышка дошла до переднего ряда прихожан, прямо возле алтаря, подала цветочек Софронии Клейборн и торопливо побежала к отцу.

– Ну, а теперь пора встретить вашего жениха, – торжественно произнес Ренато, как только заиграла музыка. Все присутствующие встали и оглянулись назад на притвор храма.

Несколько секунд Лаура боялась, что не сможет ступить и шагу, ее ноги отказались двигаться. Затем, сквозь вуаль, она увидела улыбку Доминика, и внезапно все ее волнение прошло. Она вышла из тени в яркий свет храма и стыдливо, но в то же время гордо, двинулась навстречу своему будущему супругу.

– Она похожа на прекрасную принцессу! – шептали люди, когда Лаура проходила мимо и вслед за нею шли две маленькие девочки, держа в своих руках длинный шлейф ее платья.

Однако Лаура ничего не слышала. Словно сквозь туман до нее донесся только шепот Рената Белуши, который произнес уголком рта:

– Ты намного прекраснее, чем самая красивая утренняя заря. Мой племянник тоже так думает. Посмотри, как он глядит на тебя.

Лаура задрожала всем телом, когда Ренато вложил ее ладонь в ладонь Доминика, а сам после этого, скрылся в толпе.

– Моя прекрасная Лаура!

Слезы счастья показались у нее на глазах.

– Честное слово, я все-таки не думала… до конца не верила, что это случится на самом деле, – прошептала девушка, – я боялась всю неделю.

– Я даже мгновение в этом не сомневался, – прошептал Доминик в ответ и тихонько сжал ее руку, – я так скучал без тебя. Благодаря господу, каждый день с тобой будет теперь длиться вечно.

Отец Дюбуа сделал людям знак опуститься на колени. Молодые стали на колени впереди всех на первой ступени перед алтарем, и началась служба и обряд венчания.

Собор быстро погружался в полумрак, вокруг уже давно сгустилась ночная тьма, а священник все продолжал свадебную церемонию.

Лаура и Доминик опускались на колени и вновь вставали бесчисленное множество раз. Все молящиеся делали то же самое, постепенно, шаг за шагом, приближаясь к кульминации свершения великого таинства венчания.

Стало слышно, как в окна собора стучит дождь. Яркая вспышка молнии на мгновение осветила огромное пространство храма. Все молящиеся внезапно вздрогнули от страха, когда дверь в притворе внезапно отворилась, и сквозняк взметнул шлейф Лауры и взвил вокруг ее лица вуаль.

Доминик прикрыл невесту собой от ветра, пока кто-то не догадался закрыть дверь. Вновь полыхнула молния, освещая лица присутствовавших бледно-голубым призрачным светом.

Отец Дюбуа стараясь перекричать шум дождя возгласил:

– Если кто-нибудь здесь может сказать, почему эти двое не должны соединяться узами священного брака, – пусть говорит сейчас или же навсегда потеряет свой покой.

– Пусть я погибну, но я не хочу потерять свою душу и покой! – внезапно раздался чей-то громкий голос. На этот раз молнии сверкнули в глазах Доминика, когда он обернулся, чтобы посмотреть на того, кто кричит.

Из мрака притвора появился капитан Аллен Дефромаж. Вода стекала с его насквозь промокшей одежды, ботинки Аллена оставляли грязные следы на белой дорожке, когда он шел к алтарю, пальцем указывая на Доминика.

– Аллен, что вы делаете, – испуганно спросила Лаура.

Остановившись в полуметре от них Аллен сказал:

– Здесь перед вами стоит человек, который захватил корабль вашего отца и вверг вас в нищету! Если бы не это, вам никогда не пришлось бы выходить за него замуж!

Все прихожане в полной тишине ожидали, что ответит Доминик, а Лаура, чувствуя, как у нее из груди рвется крик отчаяния, беспомощно переводила взгляд от одного мужчины к другому, пока, наконец, не смогла произнести умоляющим тоном:

– Скажи, что это неправда, Доминик! Скажи, что он лжет.

– Я не лгу, мадемуазель. Это Красный Дракон собственной персоной, человек, который захватил барк. Тогда на нем была маска, и он говорил по-английски, однако, я узнал его. Он заодно с этим негодяем Лафитом.

Губернатор Клейборн поднялся на ноги и указав на Доминика, скомандовал:

– Шериф, арестуйте этого человека и Жана Лафита вместе с ним.

В то же мгновение, сквозь толпу взволнованных посетителей храма, к алтарю стали пробираться шериф и несколько констеблей.

Среди всеобщего замешательства Лафиту, однако, удалось ускользнуть, а Ренато Белуши потянулся к своему пистолету и только тогда вспомнил, что сегодня им было запрещено брать его с собой. Тогда он, в отчаянии, закричал:

– Черт побери, Доминик, проклятье, лучше немедленно беги!

Однако, Доминик не пошевелился. Он стоял и смотрел на испуганное, побледневшее лицо Лауры.

– Мне очень жаль, любимая, прости меня, я не хотел никогда причинить тебе боль.

– Но он сделал это, мадемуазель! – воскликнул Аллен Дефромаж.

Шериф и его подчиненные отпихнули купеческого капитана в сторону, двое схватили Доминика за руки, а остальные принялись его обыскивать. Шатаясь под их руками в разные стороны, Доминик даже не пытался драться. Казалось, что он даже не замечает тех, кто схватил его. Он смотрел в глаза Лауры и наконец, произнес:

– Лаура, я люблю тебя!

– Не слушай его. Мы сделали налет на его склад и обнаружили товары твоего отца. – Аллен дотянулся до рубашки Юкса, рванул ее и выхватил миниатюрный портрет, – узнаешь это? – твой портрет. Твой отец дал его мне в прошлом году, а этот ублюдок похитил его, когда захватил мой корабль.

– Нет, – в отчаянии закричала Лаура, закрывая руками уши, чтобы ничего не слышать. Однако Аллен с силой отвел ее руки вниз и произнес, словно пытаясь окончательно добить несчастную девушку.

– Он с самого начала знал кто ты. Он появился в твоем доме, надеясь окончательно ограбить тебя и лишить всех твоих сбережений.

Лаура вплотную подошла к Доминику и с мукой в глазах посмотрела прямо в его глаза, и там она увидела подтверждение тому, что говорил Аллен. Девушка зажмурилась и когда вновь ее ресницы поднялись, в ее глазах не было ничего, кроме глубокого презрения и невыносимого страдания.

– Ты, лживый пират, – очень спокойно произнесла Лаура, – я ненавижу тебя и буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь.

Она резко сорвала с головы вуаль и тиару и, швырнув все это на пол, пробежала мимо отца Дюбуа и исчезла за маленькой дверцей рядом с алтарем.