Лаура вошла в широкую просторную пещеру. Во всяком случае, таким ей показалось помещение, в котором она оказалась. Лампы на обшарпанных серых кирпичных стенах освещали коллекцию витражного стекла, свисавшего со стропил на разных шкивах и блоках. Здесь же находилась прекрасная коллекция мозаики. На изысканном розовом окне, в кипарисовой раме сумрачно глядели на входящих лики святых, созданные из итальянского стекла. С чувством благоговения Лаура сняла шляпу и повесила ее на какой-то крючок.

По обе стороны от холла шли галереи. В первой несколько человек перебирали роскошные восточные ковры, поэтому Лаура повернулась к другой галерее, где были развешаны картины. Она остановилась, чтобы взглянуть на портрет викинга, поднимавшего руку, на которой сидел белый охотничий сокол. Рядом с человеком стояла девушка с длинными рыжими косами.

– Арагон Датский, – произнес Доминик, – великий воин.

– Это реальная личность?

– Не знаю. Это живопись пятнадцатого века, однако, согласно легенде, он жил задолго до этого времени. Возможно, это один из рыцарей Круглого стола короля Артура.

Доминик так близко находился от нее, что девушка чувствовала, как его голос вибрирует в ней. Возбуждение, подобное тому, которое она испытала прошлой ночью, охватило Лауру, почти лишило ее чувств, наполняя ее лихорадочной слабостью. Она с усилием сделала шаг в сторону и почти безнадежно попросила:

– Расскажи мне об этой картине, – указывая на какое-то полотно.

Доминик взглянул на акварельный натюрморт.

– А, это Николас Роберт. Большой мастер натюрмортов. – Его глаза блеснули, когда он взглянул на девушку. – Если бы он был жив, я заказал бы ему картину с изображением цветущего табака.

Лаура в замешательстве опустила глаза вниз, чувствуя, что мужчина подошел к ней совсем близко. Она задрожала, инстинктивно понимая, что ему хочется обнять ее, а у нее не осталось сил, чтобы отступить назад.

Однако, вместо объятий Доминик прошел мимо нее к одной из литографий. Когда он вновь заговорил, девушка заметила, как у него дрогнул мускул на щеке, а голос стал необычно напряженным.

– Это современный художник Пьер Иосиф Редо, – произнес он, затем указал на картину рядом с литографией, – вот этому «Благовещению» более трехсот лет.

– Где ты приобрел такую ценную живопись? Мужчина снова бросил на нее теплый взгляд.

– Мне очень нравятся красивые вещи, Огонек.

Даже находясь под защитой его длинного плаща Лаура задрожала. Она всем телом чувствовала волнение своего спутника, какую-то вибрирующую трепещущую ауру, которая не могла скрыть его желания обладать ею.

Глубоко вздохнув, девушка двинулась вдоль галереи туда, где стояли в огромном множестве всевозможные часы. Чего там только не было – миниатюрные замки и пряничные домики с кукушками. У подножья стены, словно армия солдат, стояли массивные часы – торжественные и важные.

– А это из Австрии, – сказал Доминик, чувствуя, что ему с каждой минутой из-за близости этой девушки становится труднее говорить и высказывать интерес к своим богатствам.

Он прислонился к стене рядом с высокими, стоящими на полу, часами. И Лаура почти услышала, как его сердце бьется в одном ритме с их маятником. У девушки было такое чувство, будто они с Домиником стали единым целым, от этого ее охватывала слабость, ей было трудно дышать, говорить и даже стоять. Она медленно прошла в комнату с низким потолком, уставленную изысканной мебелью. Вокруг столов на ножках, сделанных в виде извивающихся змей, кружились в хороводе изящные стулья. Рядом стыдливо застыли туалетные столики, трюмо, зеркала, красивые бра освещали этот покой и, видимо, от их света в комнате царила атмосфера некоей утонченной чувственности, почти такая же, как в комнате самой Лауры.

Доминик зашел вслед за ней и головой задел за канделябр. Лаура, увидев как он поправляет сдвинувшееся кресло, вдруг остро захотела, чтобы он прикоснулся к ней и тогда, чтобы как-то нарушить неловкое молчание и отвлечься, она спросила первое, что пришло ей на ум:

– Ты что, грабишь дома?

Не сводя с девушки завораживающего взгляда, мужчина прикоснулся к ее плечу. Его пальцы жгли ее даже сквозь тяжелую ткань плаща, затем его ладонь скользнула по покатому плечу Лауры к ее обнаженной шее.

Это прикосновение походило на прикосновение огня. У Лауры по спине пробежал озноб, а затем каждый нерв словно охватило жарким пламенем. Девушка вздрогнула, поспешно двинулась в следующую комнату, сожалея о том, что ушла от его прикосновения и одновременно радуясь этому.

Доминик снова немедленно ее догнал, но на сей раз он не делал попытки прикоснуться к ней. Лаура снова несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и избавиться от волнения.

Когда мужчина подошел к полке, уставленной красивыми деревянными шкатулками, девушка несколько успокоилась.

– Вот это тебе может быть и понравится, – резко сказал он хриплым голосом, открывая коробку из орехового дерева, обитую изнутри красным бархатом. В ней находился столовый сервиз из серебра, украшенный орнаментом в виде виноградных лоз. – Серебро высшей пробы, – произнес он и открыл другой ящичек. – А вот это, взгляни.

– Золото? Настоящее золото?

– Да, сервиз на тридцать две персоны, – Доминик усмехнулся, – это для тех, кто хочет устроить большой званый обед.

– Он, должно быть, не имеет цены!

– Очень похоже на то. – Закрыв коробку, он небрежно сунул ее себе за спину и добавил: – Фарфор и хрусталь в соседней комнате, пойдем.

Они оказались в комнате, заставленной маленькими бочонками. Открыв крышку на одном из них, Доминик порылся в соломе и вытащил оттуда тончайшее полупрозрачное фаянсовое блюдечко и такую же чашку столь хрупкую, что, казалось, ее ручка сломается от прикосновения мужских пальцев. Затем он бережно положил и чашку и блюдце назад в бочонок и указал рукой вперед.

– Вон там у меня тарелки из оникса; вон там – малахитовые изделия, а вот посмотри, – Доминик показал ей бокал для вина с невероятно длинной ножкой и с золоченым ободком, – это императорский фарфор. – Мужчина взял бело-голубую вазу с ее соломенного ложа.

Лаура затаила дыхание.

– Древнекитайский фарфор?! Да ведь у тебя тут королевские сокровища! – Ей никогда не приходилось не то, что торговать, а даже видеть такие сокровища, собранными в одном месте. Откуда он их взял? Как он мог их себе позволить?

Возвратившись в главную комнату, девушка с ее спутником прошли мимо гор мешков помеченных словом «Табак». Рядом с бочонками пороха стояли в пирамидах мушкеты и ружья, там же находились изумительные раскрашенные кареты, двуколки, элегантные экипажи и фургоны для дальних путешествий.

Лаура остановилась возле высокого кедрового постамента. Над ним, почти касаясь земли, свисал на цепях шестифутовый серебряный дракон. На высунувшем огненно-красный язык крылатом чудовище было одето седло из электрона.

Девушка бросила на спутника подозрительный взгляд.

– Только наследник императора мог бы скакать на такой лошадке.

– …или испанский король, – Доминик казалось, не замечал изумленного лица спутницы. – Мой кабинет наверху. Хочешь увидеть?

Лаура кивнула. Взяв ее за руку, мужчина повел девушку по узкой винтовой лестнице наверх. У девушки, при взгляде на то, как все дальше и дальше удаляется пол, внезапно закружилась голова. Окна из цветного стекла бросали на все вокруг разноцветные сверкающие лучики света и казалось, что все вокруг осыпано драгоценными жемчугами.

На верхнем этаже здания, в уютной комнате, находились другие сокровища: средневековая живопись, изящные скамьи и серебряные лампы с абажурами в виде тюльпанов.

Доминик провел ее в длинную узкую комнату. За столами, стоявшими здесь в ряд, отчаянно дымили трубками несколько клерков, уйдя с головой в свою работу.

– О, Доминик, ты принес розу в это логово бумажных червей? – с высокого круглого стула спрыгнул Ренато Белуши и отвесил им поклон. Сигара у него во рту казалось, была такой же помятой, как и его давно нестиранная куртка.

– Дядюшка, – сказал Доминик, – тебе нужно спуститься вниз.

– А, это значит, что ты не хочешь, чтобы я оставался наверху, – добродушно улыбнулся Ренато.

Он помахал им сигарой и направился к двери. Когда Белуши вышел, Лаура обхватила себя руками за плечи, удивленно повернулась к Доминику.

– Ты назвал его дядей?

– Да он и есть наполовину дядя. Никто не может ручаться за свою родословную.

– Пожалуй так, и все же мне интересно, зачем ты прошлой ночью заставлял меня подумать, что он просто твой кучер.

– Он сам бы не хотел, чтобы многие знали о том, что мы с ним родственники.

– Это почему?

– Из соображения безопасности. Он опасается, что у меня могут быть неприятности из-за его занятий.

– Это имеет какое-то отношение к сокровищам внизу?

Доминик улыбнулся.

– Ты очень торопишься. Огонек. Хотя, да. Впрочем, большей частью все это принадлежит мне. На своем маленьком корабле он почти два года гонял британские корабли, легально, – добавил он.

– Легально, это как?

– Он был капером, его наняло правительство. – Доминик, повел девушку мимо клерков, – но сказать по правде, дядюшка не всегда был таким честным моряком.

Лаура с осторожностью взглянула на него.

– А вы, месье Доминик, наверное, были связаны с ним?

Глаза мужчины потемнели, словно предупреждая ее задавать вопросы с максимальной осторожностью.

– Я вел у них деловые записи. Он слабоват по части цифр.

Девушка оглянулась и с полминуты смотрела на своего спутника. Если не считать того легкого оттенка предупреждения, прозвучавшего в его голосе, то он ничем не выдал беспокойства по поводу ее вопросов.

Лаура повернулась и медленно подошла к большому металлическому сейфу, на котором висел какой-то замысловатый замок.

– Прошлой ночью, Доминик, как-то пытался тебя отравить. Наверное, этот кто-то хорошо знает, чем ты занимаешься.

– Ты делаешь необоснованные выводы, Лаура. Пожалуйста, будь осторожней.

Девушка попыталась угадать комбинацию цифр на металлическом ящике.

– Возможно, ответ на мои вопросы и лежит в этом сейфе, – она резко повернулась и с вызовом посмотрела на мужчину, – и потом, может быть, Доминик Юкс вовсе и не существует, может быть, это просто струйка дыма и отравление было несчастным случаем.

Его глаза загорелись мрачным драконьим пламенем, но он тихо сказал:

– Может быть.

Внезапно рассердившись на то, что Доминик даже не пытается дать более удовлетворительный ответ, девушка шагнула к нему и гневно сказала:

– Ты выскочил ниоткуда. Мы с отцом работаем уже много лет и у нас нет даже тысячной доли того, что, как ты заявляешь, принадлежит тебе. Может быть, это все принадлежит Ренату Белуши, а у тебя вовсе ничего нет.

Он скрестил руки на груди и смотрел на нее не улыбаясь. Его подбородок стал неожиданно жестким и суровым. Глаза мужчины пристально впились в ее лицо, словно пытаясь прочитать, что у нее в душе. Она еще никогда не видела такого жесткого выражения на его лице, и тогда ее заполнило новое ужасное подозрение.

– А! Ты не первый, кто задумал заграбастать торговый дом Шартье, женившись на мне.

Доминик крепко выругался, и при звуках его голоса служащие разлетелись из-за столов испуганной стаей голубей и последовали вслед за Ренато Белуши вниз. Лаура не шевелясь, стояла перед ним со слезами обиды и отчаяния на глазах.

– Мне нужно было сразу догадаться, господи, какой же я была дурой. Ведь все чего ты хотел, – это скомпрометировать меня и ускорить эту женитьбу.

– Стой, черт, возьми, остановись! – он грубо схватил ее за руки, потянул к себе, приподнимая пальцем ее голову вверх, чтобы посмотреть ей в глаза. Девушка заметила, как у него на щеке задвигались желваки. Было заметно, что он с трудом удерживает клокотавшую внутри ярость. – Ты, маленькая дикая кошка, неужели ты не чувствуешь, что творится у меня в сердце, неужели ты думаешь, что я притворяюсь, когда чуть не умираю от страсти к тебе. Если ты еще раз такое скажешь, Лаура Шартье, я провалюсь в ад. Не смей больше так говорить. Да я лучше стану перед жерлом заряженной пушки, чем снова буду слушать все эти слова. – Его красивое мужественное лицо исказилось от боли.

Он нежно, но крепко прижал девушку к груди и уже не сдерживая своего желания, нетерпения и страсти прильнул к губам Лауры. Казалось, его поцелуй прожег ее насквозь. Сила его чувства растопила лед недоверия. Лаура внезапно поняла совершенно точно, что этот мужчина говорит правду и несмотря на все секреты и тайны, которые ему приходится скрывать, его любовь к ней несомненна.

Прижавшись к его груди, девушка ответила на его поцелуй, утоляя его голод. Словно морской прибой на нее обрушились волны страсти и затопили ее так стремительно, что она не смогла больше стоять на ногах и тогда Доминик подхватил ее на руки и уложил на скамью, стоявшую поблизости. Мужчина опустился на колени рядом с девушкой, его руки ласкали ее, осторожно прикасаясь к ее телу, а затем скользнули под плащ к мокрому платью.

– Огонек, святые небеса, как я тебя люблю, – пробормотал мужчина, уткнувшись губами в ее шею, а Лаура, отдаваясь всей душой его ласкам, словно в забытьи, перебирала пальцами волосы у него на голове и тихо плакала от наслаждения и мучительной сладости его поцелуев. Какой он сильный и решительный флибустьер из ее девичьих грез, пират, похитивший ее на своем сказочном корабле. Отныне она погиба… погибла.

– Доминик… все это очень стремительно, – прошептала девушка, – пожалуйста, не лишай меня совсем достоинства.

Его щека покоилась у нее на груди, руки крепко обнимали девичью талию. Доминик тяжело дышал и его дыхание напоминало предгрозовое дыхание океана.

– Достоинство, Лаура? Я никогда, слышишь, никогда не посмею и не смогу лишить тебя его. – Он нежно губами осушил слезы девушки, ему удалось несколько успокоиться, его дыхание стало равномерное, и, наконец, Доминик встал и помог ей подняться. Огни в его глазах потухли, на лице появилась едва заметная улыбка. Он взял ее руку, поднес к своим губам, но не поцеловал.

Губы девушки разомкнулись, она тихонько, в ожидании, вздохнула, однако, рот мужчины так и не прикоснулся к ее ладони. Вместо этого он медленно повернул ее руку к себе так, что его дыхание коснулось ее кожи, и это чувство было таким возбуждающим, что Лауру вновь охватило пламя. Он совершенно точно знал, что делает с ней и наверняка понимал, что она подобно глине в его руках. Глубоко вздохнув, девушка подняла на него свои глаза.

– Доминик, ты заставляешь меня забыть обо всем кроме настоящего, – прошептала она, приближая свои губы к его губам. – Мне кажется, что в целом мире нет ничего важнее, чем ты и твои руки.

– Наверное, существует много важных вещей, Лаура, но ни одна из них не важна так, как моя любовь к тебе. Ради нее я готов отдать свою жизнь, – его голос стал нежным и в то же время продолжал оставаться мужественным, – если у тебя еще сохраняются какие-то сомнения на счет моих целей, позволь мне их развеять прямо сейчас. – Доминик отпустил девушку и улыбнулся, увидев, что она дрожащей рукой схватилась за скамейку, чтобы не упасть. – С тобой все в порядке, Лаура?

– Да, просто немного ослабела, вот и все. Доминик подошел к сейфу, набрав какую-то комбинацию, распахнул дверцу и отступил в сторону.

От потрясения Лаура не могла вымолвить ни слова. С верхней полки сейфа на пол посыпались банкноты, на второй полке лежали несколько гроссбухов и других бухгалтерских тетрадей, затем она увидела целые кучи золотых испанских дублонов и более мелких монет, а наверху всей этой ослепительной горы лежало два изумрудных браслета, алмазная тиара и скипетр, инкрустированный рубинами.

– Т-т-ты г-г-грабил банки? Доминик!

Вместо ответа, Доминик подошел к сейфу, выбрал какой-то гросбух со второй полки, не глядя в него, открыл на первой попавшейся странице и протянул его девушке. Несмотря на все свое изумление, Лаура не нашла в себе сил устоять перед искушением заглянуть в приходные статьи поданной книги. В статье «приход» было примерно полдюжины строчек рядом с именем «Ренато Б», но в целом все строки были помечены двумя буквами «Д. Ю».

Глаза Лауры расширились от изумления.

– Ну, видишь, мне нет нужды присваивать твой бизнес, – тихо сказал Доминик, стоя за спиной девушки. Она повернулась и посмотрела на него, внезапно чувствуя себя неловко рядом с ним.

Улыбаясь, мужчина взял тиару и водрузил ее на голову девушки. Лаура понимала, что выглядит нелепо и смешно в своем, а вернее в чужом, не по размеру большом плаще с мокрыми волосами, однако, она насмешливо сделала реверанс, и хотя внешний вид Доминика был не на много лучше ее, он тоже поклонился ей с шутливой иронией.

Лаура подала ему тиару обратно.

– Я не совсем одета для такого случая, может быть в следующий раз поиграем в бал-маскарад.

– В любое время, когда захочешь, а тиара – твоя. – Он улыбнулся, заметив, как девушка смотрит на него широко открытыми от удивления глазами, – возьми ее домой, если хочешь.

– Нет, я не могу.

Он пожал плечами, положил драгоценность обратно в сейф и закрыл дверку.

– Лаура, ты можешь ее взять, когда захочешь, она твоя.

– Нет.

Ей показалось, или на самом деле, что на мгновение его глаза стали печальными.

– Сейчас я отвезу тебя домой. Сегодня вечером бал.

– Ой, я и забыла, – неужели еще только сегодня утром она читала записку, найденную на подушке? Кажется, что это было целую вечность тому назад.

– Так ты пойдешь со мной?

Он стоял перед ней такой красивый, по-юношески стройный. Он был богаче любого короля и все же с явной тревогой ожидал от нее ответа. Лауре внезапно стало стыдно за саму себя, и она тихо сказала:

– Если ты все еще хочешь взять меня с собой, я поеду.

Доминик вздохнул с облегчением. Его глаза засияли, ему очень хотелось вновь поцеловать девушку, но что-то подсказывало ему, что лучше этого не делать. Сейчас он должен был соблюдать особую осторожность, потому что так легко он мог ее потерять. Он помог Лауре спуститься по крутой лестнице и сесть в экипаж. Стражи у кладбищенской стены по-прежнему несли свою вахту, однако, как только Доминик и Лаура вышли, оба разбойника встали и тут же исчезли в воротах.

Доминик осторожно тронул экипаж с места и поехал по улице. На этот раз он старался избегать рытвин и ухабов.

Теплый тропический туман, оставшийся после дождя, пахнул жасмином. Мокрые камни мостовой сверкали как бриллианты, и радуга опустилась на влажные крыши домов.

– Как здорово, правда? – спросила Лаура, глядя на старое здание и яркую чистую зелень садов.

– Да, – тихонько ответил Доминик и на мгновение прижался губами к мокрым волосам девушки.

Немного робея, она положила голову на его плечо, а затем, глядя на прямую линию мужского подбородка, тихонько произнесла:

– Ты самый красивый мужчина из всех, кого я видела, и, кажется, начинаю верить, что у тебя и душа такая же.

На глаза Доминика навернулись слезы, однако, он тут же пересилил себя и несколько раз сглотнул комок, подступивший к горлу, сказал, не глядя на нее:

– Ты относишься ко мне лучше, чем я заслуживаю, Лаура.

– Я буду относиться к тебе еще лучше.

– В таком случае я этого просто не вынесу.

Лаура улыбнулась. Лошади продолжали бежать вперед и их копыта громко стучали по кирпичным улицам. Кажется очень быстро закончился этот путь назад и, наконец, Доминик остановил экипаж прямо перед ее домом и помог ей сойти. Он проводил ее к двери и остановился на пороге.

– Ну, до вечера? Встретимся в восемь часов.

Она кивнула, вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Из окна дома Лаура проводила Доминика взглядом до экипажа, посмотрела как он сел и хлестнул лошадей.

Очень скоро он и его коляска исчезли в лабиринте домов, растворясь в бледно-сером мареве в конце улицы Святой Анны.