На следующее утро, когда она, едва накинув халат на ночную рубашку, зашла в комнату Линди, от непокорства и заносчивости малышки не осталось и следа. Постель была вся взбита, одеяло лежало на полу, и после слабой попытки приподняться Линди снова рухнула на подушки.

— Не уходи от меня, Клэр, — попросила она слабеньким голоском, от которого у Клэр сердце словно перевернулось. — Я так долго тебя ждала! Всю ночь до рассвета.

— Деточка, надо было позвать меня. — Клэр поправила одеяло и постель и с тревогой осмотрела лицо Линди.

— Не уходи, пожалуйста, — повторила девочка, хватая ее влажными вялыми пальцами за руку. — Я хочу, чтобы ты посидела со мной.

— Я приду скоро, через несколько минут. Но мне надо пойти сказать дяде Саймону, чтобы он позвонил доктору.

— Я не хочу. Мне не нужен дядя Саймон, и доктор не нужен.

— Нет, маленькая, тебя должен осмотреть доктор. Лежи тихонечко, а я скоро приду.

Саймон беспокойно ходил по комнате и, когда она постучала в дверь, сразу открыл. Он был в пижаме и халате, волосы очень мило спадали ему на лоб. При виде Клэр лицо его исказилось тревогой.

— Линди…

Клэр кивнула.

— Кажется, корь, — вздохнула девушка.

У Саймона хватило совести хотя бы извиниться.

— Да, значит, вы оказались правы. Она была нездорова. Я не прав. Пойду к ней.

Клэр вернулась к себе, быстро переоделась и поспешила к Линди, где уже сидел Саймон.

— А где Клэр? — капризно спрашивала Линди. — Я хочу, чтобы Клэр пришла.

— А вот и Клэр. Она пока посидит с тобой, а я пойду позвоню доктору. — Он произнес ее имя легко и просто…

Клэр, хотя и покраснела, не испытала никакой неловкости. Саймон поднялся. От напыщенности не осталось и следа. Он вдруг стал простым, доступным, впервые за все время. И казался очень встревоженным и грустным дядей, у которого заболела любимая племянница. Любимая, но нисколько его не любящая.

Линди с каждым днем становилось все хуже, и к концу недели даже врач забеспокоился. Еще через неделю он уже был мрачен, разговаривая с Саймоном и Клэр в вестибюле.

— По-моему, Линди всерьез чем-то обеспокоена.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, — удивился Саймон. — Что ее может беспокоить?

Доктор задумчиво помолчал.

— А вы много времени ей уделяете? — спросил он наконец, взяв свою шляпу. — Я знаю, вы занятой человек, но…

— Уделяю сколько могу. — Саймон не мог понять, к чему тот клонит. — А почему вы спрашиваете?

У меня такое впечатление, что ей стало бы лучше, если бы вы проводили с ней больше времени. Понимаете ли, вы ей нужны. — Доктор серьезно посмотрел на Саймона.

— О, тут вы ошибаетесь. — На лице мужчины появилась горькая, натянутая улыбка. — У моей племянницы есть мисс Харрис. А до меня ей дела нет.

Доктор проницательно посмотрел на обоих. Он тоже был в курсе, как и все в деревне, что поначалу Саймону трудно приходилось с племянницей.

— Поверьте, вы заблуждаетесь, — убежденно возразил он. — Вы же единственный родственник девочки. И хотя она, тут нет сомнений, очень привязана к мисс Харрис, но ей не менее важно, чтобы вы тоже были рядом, особенно в такой момент. — Он перевел взгляд с Саймона на Клэр и обратно, откланялся и, пообещав зайти на следующий день, вышел.

Саймон хмуро смотрел на закрывшуюся за ним дверь, потом повернулся к Клэр, и в глазах его вновь появилась обида.

— Доктор ошибается, согласитесь? Она предпочитает общаться с вами. — Он резко развернулся и вышел, предоставив Клэр возвращаться к Линди одной.

Вскоре он неслышно вошел к ним. Клэр, стараясь не шевелиться, сидела на постели, Линди тоненькой бледной ручкой крепко цеплялась за нее.

— Вам надо немного отдохнуть, а то сами заболеете, — буркнул он.

Линди одновременно с ней тоже повернулась… только спиной к дяде.

— Это кто? Дядя Саймон? — недовольно пробурчала девочка. — Скажи, пусть уходит. Я хочу, чтобы только ты была, Клэр. Ты от меня никуда не уходи.

Не в силах вынести переживаний, отразившихся на лице Саймона, Клэр наклонилась и погладила девочку по голове. Клэр была смущена и расстроена, она почти отчаялась примирить этих родственников. Ну почему, почему Линди так боится дядю? Так скованна и настороженна в его присутствии? Правда, он порой позволяет себе резкости, но, в отличие от первого впечатления Клэр, Саймон никогда не был зол с девочкой и не обижал ее. И вдруг Клэр вспомнила слова отца: «Стоит один раз побить щенка, и он уже никогда не будет тебе доверять. Даже если после ты будешь с ним ласкова». Наверное, с Линди случилось то же. По незнанию, от неопытности Саймон поначалу обращался с ней грубо и нетерпимо, и, видимо, девочка не могла ему это простить и забыть.

Клэр вздохнула, потом ласково произнесла:

— Милая, мне надо пойти умыться, переодеться. Я скоро приду.

— Нет! Нет, не уходи от меня!

— А дядя Саймон пока посидит с тобой…

— Я пришлю Тильду, — резко бросил он. — Я ей не нужен, вы же видите!

Клэр взглянула на него. Глаза у нее сделались огромными, блестящими. Она увидела, как в ответ его глаза раскрылись от удивления.

— Простите, — прошептала она. — Мне так жаль…

— Вам не в чем извиняться, — горько перебил ее Саймон. — Я сам во всем виноват. Я должен быть терпеливей, попытаться понять ее. Теперь мне это ясно. Я ведь не пытался понять ее чувства, не старался утешить после такой страшной потери. — Он беспомощно пожал плечами. — Впрочем, теперь уже поздно.

Линди тихо лежала на кровати, бледная и неподвижная. Глаза ее неотрывно были прикованы к дяде. Он резко повернулся, но когда открыл дверь, чтобы выйти, Линди разразилась горькими неудержимыми рыданиями.

— Вот видите, он даже не хочет со мной посидеть! Я ему не нужна… — Девчушка захлебывалась слезами, худенькие плечики вздрагивали.

Саймон быстро подошел к постели.

— Но ты же сама сказала, чтобы он уходил, детка.

— Да… потому что знаю — я ему не нужна! Он хочет поскорее уйти… Я ему только мешаю… он жалеет, что меня привезли сюда… я для него обуза.

— Что ты такое говоришь? Конечно, ты мне нужна. — Саймон говорил с горячей настойчивостью. Казалось, он молил ее о прощении. — Я побуду с тобой. Столько, сколько ты захочешь, — нежно бормотал он, и Линди удивленно раскрыла глаза.

— Ты правду говоришь или просто так?

— Конечно, правду, Линди.

— Разве я тебе не мешаю?

— Ну что ты, милая. — Он сказал это так ласково, так искренне, что у Линди не должно было оставаться сомнений. Клэр пристально наблюдала за девочкой. — Давай я с тобой посижу, пока Клэр пойдет отдохнет немного. Она ведь всю ночь не спала. Ты же не хочешь, чтобы она совсем ослабла и слегла, как ты?

Клэр затаила дыхание. Его забота о ней была совершенно искренней.

— Нет, не хочу. — Немного поколебавшись, Линди наконец взяла дядю за рукав. — Скажи ей, чтобы пошла поспать, дядя Саймон. — Она отняла руку, и он нежно погладил племянницу.

Клэр молча вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Глупо было плакать, однако слезы катились по ее щекам, и она этого не стыдилась.

Вернувшись через полчаса, она словно наткнулась на суровый взгляд Саймона.

— Я думал, вы в постели.

— Я приняла прохладный душ, и это меня взбодрило, — заверила она его с улыбкой. — Линди что-нибудь ела?

Саймон указал ей на поднос:

— Тильда принесла молоко и тосты. Девочка почти все съела.

— Вот и прекрасно. Вчера она ничего в рот не брала.

— А вы сами поели? — Голос его был не менее суров, чем взгляд.

— Завтракала в семь часов. Линди еще спала, и я ее ненадолго оставила. — Клэр с большим удовлетворением заметила, что Линди снова держала Саймона за руку.

— Клэр, вы не устали? — спросила ее Линди с блестящими глазами. — Дядя Саймон сказал, чтобы вы шли спать.

— Но я не устала…

— Дядя Саймон такого не говорил, но сейчас скажет. Идите-ка спать, Клэр.

Клэр вспыхнула. Кто бы мог подумать, что приказание Саймона может доставить ей удовольствие.

— Но я не хочу спать. И вообще, я совсем не устала.

— Конечно, устали. Ступайте-ка сейчас же и приходите не раньше чая.

— Чая?

— Чая! — решительно повторил Саймон. — Вы просто обязаны отдохнуть, моя дорогая, потому что без вас нам никак не обойтись.

— Вы… вы очень добры, мистер Кондлифф, — заикаясь, пробормотала девушка, избегая его взгляда. Сколько она сможет скрывать свою тайну, если Саймон будет с ней разговаривать таким нежным голосом? Наверное, его смягчила болезнь Линди. Как только малышка поправится, он вернется к своей прежней, жесткой манере.

Клэр крепко спала, когда Тильда тихонько постучала в дверь.

— Спасибо, Тильда, — сквозь сон пробормотала девушка. — Я спущусь через несколько минут.

— Линди заснула. Мистер Кондлифф предлагает вам попить чаю с ним.

Клэр села, едва переводя дыхание. Это ничего не значит, твердила она себе. С его стороны это просто вежливость. Однако сердце колотилось как молот, когда она постучала в дверь гостиной, где обычно подавался чай.

Когда она вошла, Саймон поднялся, и улыбка смягчила его строгие, точеные черты лица.

— Вы хорошо отдохнули?

— Прекрасно. И отлично себя чувствую, спасибо. А как Линди?

— Немного лучше, насколько я могу судить. Во всяком случае, заметно повеселела.

— Все благодаря вам, — улыбнулась Клэр.

Но Саймон промолчал. Вошла Тильда с подносом, немного поболтала с ними. Саймон попросил Клэр разлить чай. Она чувствовала себя, непонятно почему, очень смущенной и неловкой. Между ними воцарилось молчание. Наконец Саймон заговорил, нарушив неловкость, охватившую обоих.

— Клэр… — Голос его звучал очень ласково. — Я должен перед вами извиниться. Линди рассказала, что вы много раз просили ее заходить ко мне в комнату перед сном.

— Вот как? — От смущения Клэр не могла придумать, что еще сказать.

— Да, она была необычайно разговорчива. Обычно девочку при виде меня охватывает такой ужас, что от нее ничего не добьешься. — Он задумчиво помолчал, автоматически протягивая Клэр тарелку с пирожными. — Но когда я сказал, что вы нарочно отдаляете от меня Линди, почему вы сразу не объяснили, что вы, наоборот, прикладывали все усилия, чтобы примирить нас?

Клэр помолчала, глядя на легкий туман, окутавший равнины и дальние холмы. Саймон ждал ответа. Наконец она сказала негромко, отводя взгляд от окна:

— Тогда вы догадались бы, что она отказывалась вас видеть.

— Ясно. — Он пристально смотрел на нее. — И вы не хотели меня огорчать?

— Естественно, я не хотела вас расстраивать, зная, как вы привязаны к Линди.

— Вы не хотели меня расстраивать… — задумчиво повторил он. Впрочем, его настроение тут же изменилось — Саймон заговорил с укором, почти возмущенно: — Разумеется, очень заботливо с вашей стороны, но вообще-то мне нужно было это знать. Терпеть не могу делать ошибки, тем более иметь неправильное мнение о людях!

— Простите, но я вам много раз говорила, что никогда не пыталась встать между вами. Только два раза я не велела Линди заходить к вам. Один раз, когда знала, что в восемь у вас назначена встреча, и еще раз, когда Тильда сказала, что вы заняты делами в библиотеке.

Саймон ответил не сразу. Казалось, он был зол на самого себя. И Клэр невольно догадалась, что и здесь не обошлось без козней Урсулы.

— Да, правда, вы говорили, что не отдаляете Линди от меня, — согласился он наконец. — Но я не хотел вас слушать. Прошу вас, простите меня.

— О, ничего страшного, — горячо откликнулась Клэр, и на сердце будто потеплело. — Главное, сегодня вы были по-настоящему нужны Линди.

— Да, в этом сомневаться не приходится. Только непонятно, откуда в ней такая перемена? И что будет, когда она поправится?

— Можно поговорить с вами о Линди? — неуверенно спросила Клэр. Сегодня утром она лежала в постели и размышляла, пытаясь найти объяснение поведению девочки. Почему она вдруг разрыдалась, когда Саймон хотел уйти и прислать вместо себя Тильду. Клэр почти заснула, когда вдруг ее осенила догадка. Клэр некоторое время размышляла, пока наконец усталость не взяла свое и девушка не провалилась в приятное сонное забытье. Но теперь она снова вспомнила об этом и почувствовала безудержное счастье, что может поделиться с Саймоном своим открытием. — Я все время пыталась понять, почему она вас так боится, — продолжала Клэр, не дожидаясь его ответа. — Если вы, к примеру, были к ней несправедливы или шлепали ее, тогда это было бы понятно…

— Да, руки у меня часто чесались, — признался он с невеселой усмешкой. — Сам не знаю, как удержался в тот вечер, чтобы не отшлепать ее… слава богу, что я этого не сделал. Я не простил бы себе, что побил малышку, когда она уже заболевала.

— Да, наверное, вам действительно было неприятно наблюдать ту сцену, так что не вините себя. Знаете, мне ведь тоже было не по себе. Казалось, что я во всем виновата.

— Вы здесь ни при чем. На самом деле вы ее понимаете гораздо лучше, чем я. И мне надо было сразу вас послушать.

Клэр вновь почувствовала, как по телу разлилась приятная теплота. И всего-то от его похвалы… Очнувшись от приятных дум, она снова спросила, можно ли поговорить о Линди.

— Да, конечно.

— А вы не будете… сердиться?

Саймон бросил на нее странный взгляд. Казалось, его это позабавило.

— Такое впечатление, что вы не ожидаете от меня ничего другого. Что ж, ничего не могу обещать в таком случае. Впрочем, постараюсь не раздражаться, — прибавил он и рассмеялся.

Клэр тоже засмеялась и сказала уже спокойнее и веселее:

— Тогда придется рискнуть. Другого не остается.

Некоторое время он молчал, разглядывая девушку с каким-то новым, незнакомым выражением лица, отчего щеки ее зарумянились.

— Так что же? — спросил он наконец.

— Я уже давно об этом думаю, — начала Клэр, — но когда сегодня Линди заплакала, я вдруг поняла, что вы ей очень небезразличны. На самом деле, мне даже кажется, что она вас по-настоящему, искренне любит.

— Клэр, вы ошибаетесь.

— Я в этом уверена, мистер Кондлифф.

— Тогда как вы объясните ее боязнь?

— Я не думаю, что вы ее пугаете. Она боится вызвать ваше неудовольствие. А если ваше недовольство для нее так болезненно, значит, она наверняка любит вас, согласны?

— Почему вы так решили? — Он заинтересованно оглядел девушку с ног до головы.

— Дело в том, что у Линди темперамент очень похож на мой, — призналась Клэр, внимательно разглядывая свою чашку. — И я знаю, что в подобных обстоятельствах у меня была бы примерно такая же реакция.

Саймон долго, задумчиво смотрел на ее склоненную голову.

— Значит, если бы вы любили человека, стали бы заикаться и дрожать всякий раз, когда разговариваете с ним?

— Но Линди так не делает, — возразила Клэр удивленно.

— Вы не ответили на мой вопрос. Так что же?

Клэр смотрела на Саймона во все глаза, но по его виду было не похоже, чтобы он ее дразнил.

— А зачем вам?

— Так просто, полюбопытствовал. — Мужчина взял блюдо с пирожными и протянул ей через стол.

— Если бы мне человек был небезразличен, я бы сделала все, чтобы ему было хорошо. — Клэр автоматически взяла с блюда пирожное и положила себе на блюдце. — Если бы я считала, что мое присутствие этому человеку мешает — а что еще я могла бы думать, случайно подслушав разговор, где обо мне отзывались как о досадной обузе? — я постаралась бы держаться от него подальше и не попадаться на глаза. А если бы во время разговора со мной человек делался угрюмым и недовольным, я, если возможно, старалась бы совсем с ним не общаться…

— Хватит, хватит! — не выдержал Саймон. — Вы что, хотите сказать, я так веду себя с Линди?

— Ну вот, я же говорила, что вам это может не понравиться, — нежно напомнила ему Клэр. — Да, мистер Кондлифф, я считаю, что вы так обращаетесь с Линди. И в этом причина ее страха. Она постоянно молит вас о том, чтобы вы были к ней терпеливы и снисходительны.

Мужчина замолчал в изумлении. Потом резко произнес:

— Да, не скажу, чтобы мне было лестно слышать такие вещи, мисс Харрис. Мои… служащие обычно проявляют больше такта и держат свое мнение при себе!

Клэр опять напомнила, что ожидала от него именно такой реакции, потом замкнулась в молчании, чувствуя себя ужасно. Она понимала, что чересчур разоткровенничалась. Надо было все преподнести ему более деликатно. Саймон гонял пальцем крошки по тарелке. Девушка молча наблюдала за ним и вдруг с удивлением заметила, что лицо его прояснилось, а сердитый блеск в глазах исчез. А вскоре губы его тронула чуть заметная усмешка.

— Если вы правы, получается, что мы с Линди гоняемся друг за другом кругами. Я сержусь на то, что она меня боится, а она боится меня именно из-за того, что я на нее сержусь. Если бы я перестал злиться и был с ней поласковей, она перестала бы меня бояться, и наоборот. Господи, как все запутано!

— Бедняжка Линди. Она по детской наивности думала, что, если будет при вас покорной и послушной, вы смягчитесь. А это, наоборот, усиливало вашу злость, и в результате она стала по возможности избегать вас. — Клэр улыбнулась. — Я же говорила, она очаровательный ребенок. Надеюсь, что когда-нибудь вы и сами это узнаете, мистер Кондлифф.

— Не сомневаюсь. — Он улыбнулся. — По крайней мере, теперь я стал лучше ее понимать. Наш разговор оказался очень полезным. Для меня многое стало понятно. Что ж, должен вас поблагодарить за это.

От его голоса, от ласковых слов ее окатила волна счастья. Но Клэр старалась думать только о Линди и о том разговоре, который только что состоялся. Саймон прав — многое разъяснилось, ему стало легче понимать Линди. Теперь они наверняка сблизятся. И Саймон знает, что Клэр никогда не пыталась встать между ним и его племянницей. Наоборот, она старалась их сблизить. Нелепое предположение, будто Клэр хочет удержать Линди при себе, на самом деле совсем не характерно для Саймона. Для Урсулы — да, но не для Саймона! Урсула! Клэр быстро взглянула на него и увидела, что он готов раскаяться… Тогда ее озарило. Да, она права насчет Урсулы, подозревая, что та пытается настроить Саймона против нее. Но зайти так далеко! Непонятно. Клэр была уверена, что Саймон даже не замечает, какого цвета волосы у гувернантки его племянницы!

— Может, сходим наверх, посмотрим, как она там? — прервал ее размышления Саймон.

«Мы». Он так легко сказал это… Сердце у Клэр словно пустилось вскачь. Нет, надо опомниться, рассердилась на себя девушка. Я веду себя как влюбленная школьница!

Линди еще спала и дышала ровнее и спокойнее. И даже улыбалась. Она казалась такой спокойной, счастливой, что Клэр невольно улыбнулась от радости. Огонь от камина неравными всполохами освещал комнату, но Клэр отчетливо различила нежную заботу на лице Саймона, когда он поправил одеяльце. Клэр нервно сглотнула. А она считала его суровым, не способным на глубокие чувства. Теперь, конечно, думает иначе. Как замечательно быть той, кого он любит. Как счастлива будет женщина, которая станет его избранницей. Любит ли его Урсула? Любит ли он Урсулу?

Урсула явно в этом сомневалась, иначе к чему ей ревновать? Саймон — из тех мужчин, кто свои чувства хранит при себе и не выдает себя ни словом, ни жестом. Он мог позволить себе открыто выразить свои чувства только в такие редкие, трогательные моменты. Такова же и Урсула. Но Клэр женским чутьем знала, что Урсула не способна любить по-настоящему. Впрочем, какая разница, если Саймон все равно женится на ней? От этой мысли лицо хорошенькой гувернантки затуманилось, и Саймон, повернувшись к ней, нахмурился.

— У вас нездоровый вид, — с тревогой заметил он. — Вечером я сам посижу с Линди. А вы ложитесь пораньше спать. Но перед этим вам непременно надо прогуляться на свежем воздухе. — Он еще раз оглянулся на детскую кроватку. — Надеюсь, девочка не скоро проснется, и мы можем хотя бы полчаса побыть в саду.

Его тон не оставлял места возражениям. Впрочем, Клэр и не собиралась возражать.

Он выключил верхний свет, оставив гореть только маленькую лампу на тумбочке, и, взяв под руку, потянул Клэр к двери. Хотя его прикосновение было легким, коротким, девушка ощущала его еще долго после того, как вернулась с прогулки. Даже когда лежала под одеялом в кровати, пока не погрузилась в сон.