Следующим вечером, в восемь часов, Элейн позвонила в дверь квартиры сестры. Ей пришлось ждать довольно долго. Наконец появилась Эстелла, в халате, поспешно наброшенном на плечи, чтобы прикрыть наготу. Волосы убраны под купальную шапочку, красивое лицо раскраснелось и будто сияло.

— Привет! Заходи же. Я только что из ванны. Представляешь, забыла, что ты должна прийти. Проходи в гостиную. Я сейчас освобожусь.

— Забыла, что я должна прийти? — Элейн позвонила всего четыре дня назад, и Эстелла заверила, что будет счастлива повидать сестру. — Ты никуда не собиралась?

— Нет, сегодня вечером я дома. Ты же знаешь, раз в неделю я провожу вечер дома. У меня такая бурная жизнь, что без этого не обойтись, поверь мне.

Эстелла закрыла дверь и жестом пригласила сестру войти в роскошную квартиру.

Розовый ковер, занавески и современная мебель — большие кресла и в сочетании с ними длинное низкое канапе. Почти всю нишу занимал нарядный коктейль-бар. С каждой стороны бара декоративные каменные арки образовали фон для двух обнаженных фигур, мужской и женской. На линии и изгибы падал неяркий свет, источник которого находился позади арок.

Элейн увидела бросающийся в глаза инкрустированный стол, а на нем — серебряные коробку с сигаретами и зажигалку, а еще огромную упаковку дорогих шоколадных конфет. Повсюду в вазах стояли букеты цветов — подарки от друзей Эстеллы. Каждый раз, приходя сюда, Элейн видела множество цветов, а Эстелла объясняла, что какой-нибудь мужчина присылает ей цветы почти каждый день.

— Садись. — Изящным жестом Эстелла указала ей на кресло. — Я сейчас оденусь! Можешь выпить и выкурить сигарету. Ешь сколько хочешь шоколада — мне-то надо беречь фигуру! — Она протянула руку за пальто Элейн, взяла его и скрылась в спальне.

Элейн села в кресло и положила в рот шоколадку. На канапе обложкой вверх лежала раскрытая книга. Элейн потянулась к ней, взяла в руки и бросила на нее один взгляд, после чего тут же положила на место. Она-то думала, что такое читают только мужчины!

— Что-нибудь новенькое? — спросила Эстелла минут десять спустя. Она пододвинула кресло и устроилась на подлокотнике. — Зачем я спрашиваю? Было бы удивительно, если б у тебя произошло что-то новенькое.

Элейн улыбнулась и покачала головой.

— Наверное, тетя Сью до сих пор мучается от артрита?

— Да, — грустно кивнула Элейн. — И ей становится все хуже и хуже. — Девушка задумалась. — Недавно она сказала соседке, что готова к смерти. Соседка мне это сообщила, и я начинаю беспокоиться. Иногда ей очень больно. Она пытается скрыть это от меня, но все равно заметно. Эстелла пожала изящными плечами:

— Старость. Ничего не поделаешь. — Она быстро взглянула на сестру и добавила: — Этот дом… ты не сможешь там остаться, когда с тетей Сью что-нибудь случится?

— Думаю, домовладелец разрешит мне жить там дальше.

— Ты оптимистка. Дом неподалеку от Лондона, и ты думаешь, что владелец сдаст его тебе? Он же стоит бешеных денег. — Эстелла с жалостью смотрела на Элейн. — Должно быть, он жалеет, что старушка до сих пор жива.

— Он не может быть таким бессердечным! — Но, говоря так, Элейн внезапно вспомнила, что тетя Сью недавно писала домовладельцу. Она попросила Элейн отправить письмо. Может быть, тетя Сью спрашивала, нельзя ли сдать дом в аренду Элейн? Если так и если ей отказали, ясно, почему последние несколько недель она испытывала такое беспокойство. Возможно, поэтому тетя Сью настаивала на том, чтобы Элейн почаще появлялась на людях и знакомилась со своими ровесниками. Ровесниками… Мужчинами, чтобы ей, может быть, удалось найти себе мужа. Тетя Сью даже хотела продать свои драгоценности…

Элейн побледнела. Она начинала подозревать, что тетя серьезно больна и скрывает это от нее. Если она умрет, подумала девушка и ощутила внезапную боль при этой мысли, что станет с нею и с Джинкс? Чем больше она думала над словами сестры, тем больше понимала, что домовладелец выставит ее за дверь. Просто потому, что его дом стоит целое состояние. Ведь он находится неподалеку от столицы. У Элейн учащенно забилось сердце. Ей захотелось выбросить из головы тревожные мысли, и она попросила сестру рассказать о своих новостях.

— В моей жизни? — Эстелла ухмыльнулась, глядя на нее. — Это тебя шокирует. Как всегда. — Она протянула руку, взяла из коробки сигарету.

— Я думала, ты этого не замечаешь. — Несмотря на мрачное чувство, в голосе Элейн прозвучало веселье.

— Конечно, я заметила. Тебя передергивает, когда я начинаю подробно рассказывать о моих романах. Господи, ведь ты о таком и понятия не имеешь, верно?

— Боюсь, что нет, — призналась Элейн и посмотрела на Эстеллу. Та сидела с зажженной сигаретой в руке, окутанная облаком дыма. — Как твой последний роман? Расскажи, кто он. В последний раз, когда я к тебе приходила, это был Джеймс…

— Джеймс? — Эстелла нахмурилась, пытаясь сосредоточиться, но наконец ее лицо прояснилось. — Я не сразу вспомнила, какой именно Джеймс, — засмеялась она. — Это был Джеймс Крестли. Он оказался дураком. Проиграл много денег. Так что больше он меня не интересует. Терпеть не могу мужчин, которые не умеют обращаться со своими деньгами. — Эстелла глубоко задумалась, а потом у нее на лице появилось сердитое выражение. — Недавно я морочила голову одному греку…

— Греку? — с интересом переспросила Элейн. — Сколько же у тебя было иностранцев?

— Одному Богу известно! У меня были южноамериканцы… они умеют взяться за дело, поверь мне! Янки, австралийцы, один датчанин и два испанца… они тоже умелые… — Она замолчала, услышав смех Элейн. — Раньше тебя это сильно шокировало. Что случилось?

— Наверное, я к тебе привыкаю.

— Я рада. Терпеть не могу, когда ты все время смущаешься. Так, на чем я остановилась? А, да, этот дурацкий грек. Очень молодой… всего двадцать один год. Из невероятно богатой семьи. Они занимаются всем — оливковые рощи, табак, отели и даже судоходство. Когда я с ним познакомилась, он только что достиг совершеннолетия, а последние десять лет его делами занимался опекун. Этот опекун — его дядя, ему тридцать пять лет. Сулас почти не говорил о нем, но я так поняла, что дядя держал его в узде. Так что, когда Суласу исполнился двадцать один год, он удрал с острова. Он жил на Крите, где убивают друг друга из кровной мести и убивают всех остальных, кто причиняет зло им или их семье. Варвары, вот они кто. У них собственные законы для наказания обидчиков.

Элейн скептически улыбнулась:

— Ты преувеличиваешь. В наши дни ни с кем не расправляются без суда. Я уверена, что они не убивают друг друга.

Элейн пожала плечами:

— Думай как хочешь. Мне так сказал Сулас, и я, кажется, читала об этих людях. У них собственные варварские методы возмездия за причиненное зло. Но вернемся к Суласу. Он решил поселиться здесь, в Лондоне, и купил потрясающую квартиру. Моя по сравнению с той — трущоба, можешь поверить. — Эстелла улыбнулась, заметив удивление сестры. После минутного колебания она с беззаботным видом вытянула вперед руку: — Когда-нибудь видела бриллиант такого размера?

— Он настоящий? — выдохнула Элейн, недоверчиво заморгав. Она, конечно, его заметила — не заметить было невозможно, — но решила, что это страз. — Тебе его купил Сулас?

Элейн кивнула:

— Сначала было здорово, потому что он тратил кучу денег. По его словам, пытался себя вознаградить за все годы, когда ему это не разрешалось. Кажется, дядя давал Суласу очень мало денег. Смешно, ведь эти деньги принадлежали Суласу.

— Да, но если дядя был его опекуном, он только исполнял свой долг.

— У каждого свое мнение. — Эстелла шевелила пальцем, чтобы великолепный камень переливался в лучах света. — Пригодится на черный день, — пробормотала она себе под нос. — Я собираю коллекцию. У меня уже есть семь штук — конечно, не такого качества, как этот. Такого мне больше не получить до конца своих дней. Я тебе сейчас покажу норковую шубу, которую он мне купил, но сначала приготовлю что-нибудь поесть. Я все-таки сумела кое-что получить от Суласа, прежде чем с ним порвать. Как же я тогда разозлилась! Подумать только, мне все это досталось за пару недель. А что, если бы наши отношения продолжались пару месяцев или около того?

Элейн недоверчиво уставилась на сестру:

— Ты говоришь, две недели? Всего две недели?

— Да. Мы все это время провели вместе. Потом наступила трагическая развязка…

— Трагическая?

— Трагическая для меня. Этот дурак в меня влюбился! Я была вне себя! Попросил меня выйти за него замуж и не сомневался, что я соглашусь. Начал говорить, что он меня соблазнил и что у него в стране больше никто бы на мне не женился. Сказал, что он так поступил только потому, что любит меня, и думает, будто я влюблена в него. Иначе не вела бы себя так.

Он просто не поверил, когда я ответила, что не влюблена в него и никогда не смогу полюбить. Он совсем неопытный. Наверное, благодаря дяде не знал жизни. Что ж, мне ужасно не хотелось отпускать Суласа, но у меня не оставалось выбора, потому что он настаивал на браке. А я думала, что у меня появится гораздо больше камешков в виде ожерелий, браслетов и так далее. — Эстелла говорила мягким тоном. Ее красивое лицо исказила сердитая гримаса. — И я ждала, что у меня будет гораздо больше денег, что-нибудь ценное для квартиры… — Она пожала плечами. Немного погодя ее лицо прояснилось. — Наверное, не повезло. В конце концов, мне с Суласом стало невыносимо. Он угрожал покончить с собой, говорил, что жить без меня не может.

— Покончить с собой?! — в ужасе воскликнула Элейн.

— У него ничего не вышло… о да, он пытался. Видишь ли, он пришел сюда после того, как я сказала ему, что все кончено, я не собираюсь выходить замуж ни за него, ни за кого бы то ни было. Мы мило обедали со Стэном Мосфилдом — мой последний кавалер, — когда в дверь позвонил Сулас, и дура горничная его впустила. Он пришел в ярость и начал просить меня принять его обратно. Даже плакал. Всхлипывал. Что за сцена! Никогда больше не хочу ничего подобного. Наконец я велела Стэну его вышвырнуть, но парень оказался сильным, и, чтобы его выгнать, мне и служанке пришлось прийти на помощь. Тогда он и пригрозил, что покончит с собой.

Сестра замолчала. Элейн смотрела на нее в ужасе от этих признаний. Она легко представляла себе бедного мальчика, который делал Эстелле все эти подарки, думая, что она станет его женой. И Элейн ясно почувствовала, как ему было больно, когда он увидел любимую с другим мужчиной за обедом в этой квартире… а они вышвырнули мальчика. Как могла Эстелла быть такой бессердечной?

— Эстелла, ты не должна была так обманывать невинного молодого человека, — запротестовала девушка. — Ты ужасно поступила.

— Если не одержать верх над мужчиной, он одержит верх над тобой. Посмотри, как с тобой обошлись! Бросили с ребенком, да еще с чужим. Ты слишком мягкая, Элейн, а это тебе ничего не даст, когда ты имеешь дело с мужским полом. Они считают, будто заслужили все, что получают. И если у тебя хоть когда-нибудь появится возможность одержать верх над одним из них, ты будешь идиоткой, если не воспользуешься этим случаем.

Элейн не удержалась от улыбки:

— Не могу себе представить, чтобы у меня появилась такая возможность. Я никогда не встречаюсь с мужчинами.

— А если бы встретилась? — Эстелла с любопытством посмотрела на нее. — Допустим, у тебя появился шанс получить от какого-нибудь мужчины несколько бриллиантов и норковую шубу… ты бы согласилась?

— Нет, не смогла бы.

Эстелла засмеялась и выпрямилась, сидя на подлокотнике кресла.

— Тем глупее с твоей стороны! Предпочитаешь жить в бедности?

— Я должна остаться верной себе, Эстелла. Может быть, я глупая, как ты говоришь, но, видишь ли, меня бы замучила совесть.

У сестры вновь вырвался смешок.

— Совесть всегда мучает слишком сильно… а твоя совесть, насколько я помню, никогда не давала тебе житья. Но со временем ты можешь измениться. Надеюсь, так и будет, потому что мне совсем не нравится, как ты живешь.

Элейн улыбнулась про себя. Она знала сестру и понимала, что в ее замечании нет ни капли искренности.

— Этот дядя, — она решила сменить тему, — он знает, что произошло?

Наступила неловкая тишина. Эстелла погасила окурок, но тут же зажгла очередную сигарету. Она ответила только после того, как глубоко затянулась и выдохнула дым колечками.

— Когда Суласа вышвырнули, он поклялся, что покончит с собой и оставит записку, в которой обо всем расскажет дяде. О подарках, о деньгах, о том, что у меня были кроме него другие мужчины. Он сказал, будто самоубийство опозорит его семью, а поскольку это случится из-за меня, дядя меня накажет. Сказал, что я буду мечтать о смерти, раньше чем тиос со мной покончит.

— Тиос, — повторила Элейн. — Это мужское имя?

— Это означает «дядя». Сулас всегда называл его только так. Кажется, у них в семье его не называют по-другому. Дядю всегда должны называть «дядей»… или «тиосом», что, как я сказала, по-гречески — «дядя».

Эстелла засмеялась, и ее смех развеял страх, который внушил Элейн ее рассказ. Потом она рассказала, что Сулас воспользовался таблетками, но едва успел их принять, как в квартиру вошла горничная. Она подумала, что парень болен, и позвонила врачу, который сразу же приехал. Суласа отвезли в больницу, а поскольку он почти не пострадал, юношу выписали очень быстро. Послали за дядей, и тот увез его в Грецию.

— Этот… тиос прочел записку?

Эстелла кивнула:

— Горничная быстро соображала. Она заподозрила, что Сулас пытался покончить с собой, осмотрелась, нашла записку, а потом отдала ее тиосу, так что скандала не произошло. Тиос дал понять, что Сулас принял таблетки по ошибке, хотя мне-то, конечно, известно, как все случилось на самом деле. Я получила письмо от Суласа. Он пишет, что это из-за меня.

— Из-за тебя? — Элейн немного побледнела, думая о том, что Эстелла сказала о варварских свойствах критян. Они сами определяли наказания тем, кто причинял зло их семьям. Эстелла, без сомнения, причинила много зла Суласу, и это отразится на его семье. Ведь несмотря на то что Суласа спасли, а скандала удалось избежать, он пытался покончить с собой, а это само по себе было позором для семьи.

— Тиос пообещал ему, будто я поплачусь за то, что сделала… за то, что ограбила Суласа, как он выразился. — Эстелла замолчала, и ее глаза сверкнули. — Он не зря потратил свои деньги!

Не зря! И все это… за каких-то две недели… Элейн стало немного не по себе. Она внезапно поняла, что к тридцати годам Эстелла станет очень богатой женщиной, тогда как она, Элейн, останется такой же бедной, как сегодня. И все из-за безнадежно устаревших идеалов.

— Разве тебе не страшно? — наконец спросила девушка, с интересом наблюдая за сестрой.

— Я никогда в жизни не боялась мужчин. Если этот варвар из Греции захочет мне как-то отомстить, ему сначала надо до меня добраться, а это вряд ли произойдет. Ведь он не может меня похитить, правда?

— Ну… нет, думаю, что нет. — Элейн начала опасаться за безопасность сестры.

Эстелла засмеялась:

— Ты не очень-то уверена.

— Как зовут этого дядю? — По какой-то непонятной причине Элейн захотелось побольше узнать о греке, который угрожал Эстелле.

— Понятия не имею. Я же сказала, Сулас всегда называл его «тиос».

Элейн нахмурилась.

— Значит, его имени ты не знаешь, — задумчиво произнесла она. — А ему, возможно, это известно?

— Сулас писал мне об этом. В письме говорится:

«Ты не знаешь его имени и не знаешь, как он выглядит. Так что не сможешь принять меры, чтобы защитить себя. Как я рад, что почти никогда не говорил с тобой о тиосе».

Эстелла скорчила гримасу:

— Любовь Суласа явно превратилась в ненависть.

— Значит, если ты когда-нибудь встретишь тиоса, то не будешь иметь даже малейшего представления, кто это такой? — Элейн побледнела еще сильнее. Она не могла понять, почему сестра относится ко всему так легко. — Ты совершенно ничего о нем не знаешь?

— Знаю, но очень мало. — Эстеллу явно забавляло беспокойство Элейн. Она, улыбаясь, пристально на нее взглянула и покачала головой, будто пытаясь дать ей понять, что не стоит так волноваться. — Он холостяк и волокита. Втайне презирает женщин. Берет много и дает мало, так что такого бриллианта от него не получит ни одна.

— Это все, что ты узнала о тиосе… за целых две недели?

— Две недели — не так уж много, — ухмыльнулась Эстелла. — Совсем немного… когда так занята. Запомни, греки — одни из самых влюбчивых мужчин в мире, и девушке не подарят просто так бриллианты и норку. В любом случае Сулас, если не ошибаюсь, совсем не хотел говорить об этом дяде, а поскольку меня не интересовала эта тема, я не задавала ему вопросов. Он спрашивал меня о моей жизни… ну, как ты знаешь, я скрываю, что у меня есть родственники. Проще говорить, что я совершенно одинока… и прибыльнее, — многозначительно добавила она.

Элейн помрачнела. Она все еще думала, что Эстелла слишком легко относится к произошедшему. К тому же всегда считала глупостью отрицать, что у нее есть родственники. К примеру, этот тиос подумал бы дважды, стоит ли мстить, если бы знал, что у Эстеллы есть сестра и тетя.

— Он знает твое имя и знает, как ты выглядишь. Наверное, Сулас рассказал ему, что ты модель?

Эстелла кивнула:

— В любом случае, у Суласа много моих фотографий. В каких только позах он меня не снимал! И дважды — обнаженной.

— Обнаженной?.. — Щеки Элейн залил румянец. — О, Эстелла, неужели ты разрешила ему так себя сфотографировать?!

— Не будь ханжой, Элейн. Твой любовник видит тебя обнаженной, так почему же он не может фотографировать тебя в таком виде?

Элейн с трудом сглотнула. С тех пор как она начала ходить к сестре в гости в эту квартиру, ей довелось кое о чем слышать. Но то, что она узнала сегодня вечером, превзошло все ее ожидания.

— Значит, Сулас наверняка покажет ему кое-какие фотографии?

— Кое-какие? — Эстелла расхохоталась. — Он покажет все до единой. Ты знаешь, кто такие мужчины. — Она весело смотрела на сестру, которая чувствовала себя крайне неловко. — Ты очень забавная, Элейн. Неужели ты этого не замечаешь?

— Разве тебе все равно, что другой мужчина увидел тебя обнаж… обнажен… Что он увидел все фотографии?

— Ну и что? В любом случае, я бы ничего не могла с этим поделать, даже если бы мне не понравилось.

Элейн тяжело вздохнула и покачала головой:

— Эстелла, надо посерьезнее отнестись к угрозе в письме Суласа. Где сейчас тиос?

К ее облегчению, Эстелла не промолчала:

— Насколько мне известно, он в Греции. Увез Суласа обратно. А на днях я встретила друга Суласа, который только что получил от него письмо. Сулас сейчас на Корфу, там у него огромные владения, а тиос, наверное, на Крите, потому что его родной дом там. — Губы Эстеллы дрогнули, и она добавила, явно пытаясь смутить сестру: — У тебя очень взволнованный вид. По-моему, ты боишься, что этот тиос увезет меня на варварский остров и… э… изнасилует или что-нибудь в этом роде?

Элейн хотела сказать, что для Эстеллы такое наказание не стало бы суровым, но, разумеется, промолчала.

— Правда, что они убивают? — прошептала она. Теперь Элейн относилась к этому не так скептически, как в начале рассказа Эстеллы.

Эстелла откинулась на спинку кресла и забросила ноги на подлокотник. Она довольно весело смотрела на сестру. Судя по всему, ее до сих пор забавляло беспокойство Элейн.

— Да. Они в буквальном смысле слова верят в «око за око»… и жизнь за жизнь. Кажется, они не подчиняются законам, а в отдаленных уголках все время идет какая-нибудь наследственная вражда. По словам Суласа… и он напомнил мне об этом в письме… они безжалостны к тем, кто причиняет им зло.

— Эстелла, на твоем месте я бы испугалась.

— Я понятия не имела, что это так тебя волнует, — с некоторой долей сарказма ответила ей сестра. — Я скоро уезжаю, так что ему придется дождаться моего возвращения. — Ее серо-зеленые глаза засияли в предвкушении. Было легко заметить, что она и думать забыла о греке. — Меня пригласили погостить на яхте!

— На яхте? Потрясающе. Чья же это яхта? — Элейн тоже отвлеклась. Она была рада тому, что они перестали говорить о тиосе… или как там его зовут на самом деле.

— Ты не знаешь ее владельца. Я и сама его не знаю. Но это богатый американец, знакомый Стэна. Пригласили кучу гостей, и мы там проведем по меньшей мере несколько недель.

— Но как же твоя работа? Ты можешь уйти в такой долгий отпуск? — Элейн подумала о своих пятнадцати днях, которые проводила за домашним хозяйством, стремясь наверстать упущенное. — Ведь ты отдыхала в этом году, а сейчас только апрель.

— У меня скользящий график. Но в любом случае мой босс — один из гостей. — Она окинула взглядом поношенное платье Элейн. Оно стоило очень дешево, потому что «потеряло товарный вид». Элейн купила его в магазине, где работала. — Знаешь, ты ненормальная. Ты так же привлекательна, как я… разумеется, верно? — со смехом добавила сестра. — Что ты делаешь со своей внешностью? Соплячка Кита до сих пор живет у тебя?

— Ты прекрасно знаешь, что да… и она не соплячка!

— Ладно, ладно, — примирительным тоном произнесла Эстелла. — Успокойся. Но ты поступаешь глупо, продолжая держать ее у себя. Ты смирилась с тем, что всю жизнь проживешь в бедности?

— Думаю, в моей жизни мало что изменится. — Элейн вздохнула про себя, оглядевшись по сторонам. Эстелла жила в роскоши… и становилась все богаче и богаче.

Преуспевающая модель встала и направилась к коктейль-бару.

— Что тебе приготовить? У меня есть все, — гордо добавила она.

— Я бы выпила кофе.

— Ладно. Я тоже выпью кофе. Иди на кухню и поговори со мной, пока я буду его варить. Выпьем кофе, поедим бутерброды.

Она пошла на кухню, а Элейн последовала за ней. Переступив порог, Элейн ахнула от изумления и подумала о своей кухне с коричневой раковиной сорокалетней давности. Домовладелец не желал устанавливать новую. Деревянные шкафы и кафельный пол с грубыми неровными плитками.

— Ты все переделала, с тех пор как я приходила сюда в прошлый раз. Тогда было красиво, но сейчас… — Элейн замолчала, уставившись на великолепную обстановку. — Если бы кухня принадлежала мне, я бы никогда отсюда не вышла!

— Тем глупее с твоей стороны. С какой стати мне оставаться на кухне? Каждый день ко мне приходит горничная. Она уходит в шесть, но остается, когда я устраиваю вечеринки. — Эстелла потянулась к кофеварке.

Элейн поинтересовалась, не может ли она чем-нибудь помочь. Сестра велела приготовить бутерброды и показала, где все необходимое.

— Можешь всем этим пользоваться, — добавила она немного погодя, увидев, что Элейн снова оглядывается по сторонам.

Как в те далекие дни, когда они были подругами, Эстелла порывисто обняла Элейн за тонкую талию и повела в коридор. Там они остановились перед высоким зеркалом в позолоченной раме. Глаза, восхитительного синего и светло-серого оттенка, прозрачные, большие, с длинными загнутыми ресницами, что придавало им еще больше очарования. Чистая кожа персикового цвета, упругие изящные скулы. Полные крупные губы и высокие лбы. Медово-золотистые волосы, блестящие и длинные.

— Удивительно, до чего мы похожи! — Эстелла встретилась взглядом с отражением Элейн, и обе девушки улыбнулись. Они стали задумчивыми. Вспомнились дни, когда они обе с огромным удовольствием разыгрывали своих друзей.

— Я не Элейн, я Эстелла, — говорила Элейн, а Эстелла, в свою очередь, начинала придумывать, просто из озорства и желания посмеяться над тем, кто к ним обратился.

«Кто ты? — спрашивала она, притворяясь учительницей. — Эстелла?» «Нет, мисс, я Элейн».

— Как было здорово, — прошептала Элейн, сказав вслух то, о чем подумала. — Мы до сих пор одинаковые. Интересно, так будет всю жизнь?

— Думаю, что нет. Забота, беспокойство из-за бедности и воспитание ребенка тебя преждевременно состарят… если только ты не прислушаешься к советам и не начнешь жить.

Разумеется, Элейн ничего не ответила, и после небольшой паузы Эстелла произнесла, слегка нахмурившись:

— Мы не совсем одинаковы. Несправедливо, что у меня есть родимое пятно, а у тебя — нет.

Эстелла всегда так говорила, но это не имело никакого значения.

— Но оно не на видном месте. — Сказав это, Элейн заметила, что сестра машинально протянула руку к левой груди.

— Сулас был от него без ума, — задумчиво прошептала она, улыбаясь отражению Элейн. — Ему всегда хотелось его поцеловать… потому что, как он говорил, оно у меня прямо над сердцем. Его дядя это увидит, — добавила девушка, вновь нахмурившись. — Если бы я знала, что кто-то еще будет смотреть эти фотографии, то повернулась бы, чтобы закрыть родимое пятно. Но Сулас хотел его запечатлеть. — Эстелла засмеялась.

Когда они ели бутерброды, Эстелла упомянула о круизе, в который собиралась отправиться, если бы не подвернулось путешествие на яхте. Она уже купила билет. Услышав о путешествии на яхте, Эстелла написала в туристическую фирму, чтобы ей вернули деньги.

— Не вернули мне ни гроша! — Она внезапно рассердилась. — Пропало столько денег. Я могла поехать в круиз, но тогда вернулась бы домой всего за день до путешествия на яхте. Мне не нужна такая спешка.

— Когда ты собиралась поехать в круиз?

— Через две недели.

— Две недели? Тогда нечего было и ждать, что они вернут тебе деньги. Они не смогли бы так быстро найти тебе замену.

— Ничего бы не случилось, если б моя каюта осталась пустой.

Эстелла встала из-за столика, за которым они ели, подошла к письменному столу и выдвинула ящик.

— Вот. — Она бросила большой конверт на кушетку возле Элейн. — Может быть, тебе удастся его кому-нибудь продать у себя на работе. Деньги можешь оставить себе.

Элейн уставилась на конверт. Почему-то у нее вдруг ёкнуло сердце. Когда Эстелла швырнула конверт, из него выпал билет, красивый, яркий. На нем было написано название корабля: «Кассиллия».

— Это н-надолго? — заикаясь, спросила она, стараясь не думать о том, что ей в эту минуту пришло в голову. Она не может оставить Джинкс с тетей Сью…

— Всего на две недели. Это был бы мой дополнительный отпуск, — весело объяснила Эстелла. — Ни в коем случае не настоящий. Как ты знаешь, две недели для меня мало.

Элейн показалось, что у нее что-то застряло в горле, и она сглотнула, пытаясь избавиться от этого комка.

— Куда плывет корабль?

Она подняла билет. Казалось, он жжет ей руку. Ее пальцы заметно дрожали. Тетя Сью не сможет присматривать за Джинкс целых две недели. Или сможет?

— В Грецию… — Эстелла замолчала и рассмеялась, когда Элейн вздрогнула. — Это никак не связано с тем, о чем я тебе рассказала. В прошлом году я ездила в круиз в Грецию. По-моему, я об этом упоминала. Мне там понравилось, и я решила поехать еще раз. К тому же я люблю путешествовать в одиночестве. В круизе появляется много возможностей, и я познакомилась с потрясающим бразильцем. Как по-твоему, ты сумеешь продать билет кому-нибудь в магазине?

Элейн покачала головой и напомнила Эстелле, что на билете, который сейчас у нее в руке, стоит имя Эстеллы.

— Никто другой не сможет им воспользоваться, — ответила девушка.

Кроме меня… Я вполне могу назваться Эстеллой, просто ради удобства, подумала Элейн.

— Я об этом не подумала. Черт! Ненавижу, когда пропадают деньги.

Элейн прокашлялась:

— Им могу воспользоваться я.

— Ты? — Эстелла изумленно уставилась на сестру. — Конечно, можешь. Но мне такое и в голову не пришло. Насколько я тебя знаю, ты не захочешь оставить тетю Сью и Джинкс. — Небольшая пауза. — Кажется, ты сказала, что ей стало хуже?

— Да. — Элейн расстроилась. А ей казалось, мысль хорошая. — Нет, я не могу поехать. В любом случае, у меня нет паспорта, — вспомнила она.

— Пусть это тебя не волнует. Можешь взять мой, только отдай мне его сразу, как вернешься.

Элейн решительно покачала головой, но Эстелла заявила, что о паспорте можно не думать.

— Если считаешь, тетя сумеет справиться с Джинкс, надо серьезно подумать над предстоящим круизом. Я одолжу одежду, да и все, что может понадобиться.

В списке пассажиров стоит имя «Эстелла», так что тебе придется побыть Эстеллой, даже для тех, с кем ты познакомишься на борту, — спустя час говорила Эстелла, когда они с Элейн разбирали в спальне пляжные костюмы, короткие нарядные платья, туфли, халаты и многое другое, что, по словам Эстеллы, потребуется Элейн.

Элейн немного беспокоилась из-за паспорта, но поскольку в обозримом будущем она больше не собиралась ездить за границу, то думала, что получать собственный паспорт — ненужная трата денег. Фотография была ее, в паспорте стояло имя «Марсленд». По словам Эстеллы, никаких трудностей не возникнет.

* * *

Тетя Сью еще не ложилась спать, когда Элейн пришла домой, сгибаясь под тяжестью двух красивых, но тяжелых чемоданов. Она тут же выложила новости. Справившись с удивлением, тетя Сью пришла в такой же восторг, как и племянница.

— Ты должна поехать, дорогая, — не колеблясь, заявила она. — Я присмотрю за Джинкс.

— Ты не против? Если думаешь, что не сумеешь справиться, я не поеду.

— Я хочу, чтобы ты поехала. — В голосе старушке вновь послышалось беспокойство и еще какая-то непонятная интонация. — Я очень хочу, чтобы ты поехала в этот круиз, Элейн. Забудь обо мне, о Джинкс и о своей работе. У тебя шесть лет не было отпуска… или дольше? Я не помню точно.

— Семь. Перед смертью папа возил нас с Эстеллой в Борнмут.

— Тем более ты заслуживаешь перерыв. — Тетя Сью взглянула на чемоданы, которые девушка поставила на пол, вбежав в гостиную. — Завтра, когда ты уйдешь на работу, я посмотрю на твои наряды… — Она замолчала и еле заметно нахмурилась. — Тебе позволят сейчас уйти в отпуск? — с беспокойством спросила она.

Элейн кивнула и сказала, что очень легко найдет себе замену. Ей предстояли две недели отпуска в августе, самом популярном месяце, особенно среди женщин с детьми школьного возраста.

Несмотря на явную усталость, тетя Сью захотела, как обычно, узнать все новости. Она жадно слушала Элейн, часто прерывая ее пренебрежительным ворчанием.

— Бедный парень! — воскликнула женщина, когда Элейн рассказала о Суласе. — Эта стерва получит по заслугам, если его дядя когда-нибудь с ней встретится!

— Эстелла не боится. В любом случае, он сейчас в Греции и, вероятно, слишком занят делами, чтобы даже думать о ней. — Элейн искренне на это надеялась, но даже сейчас дрожала от страха за сестру. — Не знаю, — задумчиво произнесла тетя Сью. — Я немного читала об этих критянах. Они чертовски хитрые. Придумают такое, что и в голову никому не придет. Этот народ себе на уме. Говорят, они отличаются и внешностью, и телосложением. Критяне очень гордые. — Она задумчиво помолчала, а потом процитировала: «…похожие на орлов люди, более гордые, энергичные, высокие и прямые, чем все остальные греки. Они шагают большими шагами, идут, как короли, по дорогам, которые другие люди интуитивно для них освобождают». — Старушка тряхнула головой: — Да, я где-то прочла это описание и запомнила его на всю жизнь. Похожие на орлов люди, которые живут в краях, где орлы вьют гнезда на высоких плато. — У тети Сью вырвался довольно смущенный смешок, когда она заметила удивление на лице Элейн. — Моя память меня не подводит. Только тело заставляет меня страдать. Но вернемся к Эстелле. Я бы не хотела оказаться на ее месте, если их дороги когда-нибудь пересекутся. Она легко не отделается. По-моему, ей лучше быть начеку.