— Смотри на меня, смотри на меня, — кричит Веб со спины Мидаса, когда Такер водит его по пастбищу.

Я поднимаю руку и машу с крыльца, где мы сидим с Анжелой и пьем лимонад. Каждый раз, когда я вижу его, он на фут выше, этот ребенок, хоть и маленький для девятилетнего, но всегда забалтывает вас (это он в маму пошел), всегда ухмыляется вам этими озорными золотистыми глазами из-под копны непокорных черных волос. Пока мы наблюдаем, он немного ударяет Мидаса, чтобы тот пошел быстрее, и Такер должен бегать рядом, чтобы не отставать.

— Будьте там аккуратнее! — кричит Анжела, больше Такеру, чем ее сыну.

Такер кивает, закатывая глаза, похлопывает Мидаса по шее и замедляет его. Будто падение с лошади сделает что-то большее, чем просто испугает этого несокрушимого маленького мальчика.

— Ты гиперопекающий родитель, ты знаешь это? — шучу я.

Она посмеивается и поднимает руки над головой, потягиваясь. Если я присмотрюсь лучше, я смогу увидеть тусклые надписи на ее правой руке, сейчас их осталось лишь несколько. Татуировки начали исчезать в тот момент, когда она снова взяла на руки Веба, будто его любовь очищает ее, как она всегда говорит. Но я все еще думаю, исчезнут ли когда-нибудь слова полностью.

— Думаю, я более привязанный родитель, — спорит она.

— Конечно, ты такая.

Через несколько часов вся наша большая компания соберется за большим столом в доме Эвери на ужин: родители Такера, Венди и Дэн, и маленькая Грейси, Анжела и Веб и, если я правильно разыграю карты, Джеффри. Мы все будем есть и смеяться, разговаривать о новостях и работах, и почти наверняка услышим жалобы, особенно от Анжелы, за то, что я отправляюсь в Стэнфорд, чтобы получить свою медицинскую степень, намереваясь вернуться сюда, как старый добрый семейный врач. Я буду шутить о хорошей погоде в Вайоминге и что я не могу уйти. Такер сожмет мое колено под столом. И я получу краткое чувство единения, все так, как и должно быть, но я также буду чувствовать отсутствие, будто за столом есть пустой стул. Тема разговора будет неизбежно обращаться к Кристиану, будто то, что я думаю о нем, заставляет всех остальных делать то же самое, и Анжела расскажет нам о строении, над которым он работает, а Веб будет рассказывать взахлеб о последних путешествиях, которые они вдвоем совершили: зоопарк Линкольна или детский музей Чикаго или обсерватория на девяносто четвертом этаже центра Джона Хэнкока. И затем разговор перейдет на другие темы, и я снова почувствую себя нормально. Почувствую себя правильно.

Анжела все еще говорит о стилях материнства. Она предлагает одолжить мне ее книги об этом, и я улыбаюсь и говорю, что посмотрю на них. Ставлю лимонад и встаю, схожу с крыльца и иду к пастбищу, прохожу мимо тени большого красного сарая; небо над головой чистое и голубое.

— Посмотри на меня, посмотри на меня, Клара, — снова говорит Веб, когда замечает меня. После обеда я возьму его полетать, думаю я, если Анжела позволит мне. Звук его смеха, когда Такер ведет лошадь вдоль забора, заставляет меня улыбаться.

Я пользуюсь моментом, чтобы насладиться видом Такера со спины, то, как он ходит в смешной ковбойской манере, как на нем сидят джинсы.

— Я вижу тебя! Привет, красавчик, — говорю я Такеру.

Он наклоняется через забор, чтобы поцеловать меня, держит мое лицо в своих руках; простой золотой ободок на его пальце дарит прохладное ощущение у моей щеки. Затем он отходит назад и на минуту опускает голову, его глаза закрыты таким образом, который я наблюдаю на протяжении многих лет. Я кладу руку ему на плечо.

— Ты в порядке? Другое видение? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня, улыбается.

— Да, у меня было видение, — говорит он со смехом в голосе. — У меня было видение, которое я знаю, что сбудется.

— И что это? — спрашиваю я его.

— Мы будем счастливы, Морковка, — отвечает он, убирая прядь моих волос за ухо. — Вот и все.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ