Господи, в тот вечер Уилл готов был отправиться куда угодно, но только не в Уэстин Хиллс.
Подъехав к заднему фасаду солидного здания психиатрической больницы, он остановил машину рядом с патрульным автомобилем Стаббса. Уилл взглянул на высокую кирпичную башню рядом с давно заброшенным Западным крылом. Что-то зловещее исходило от нее. Он никогда не мог понять, почему это крыло постоянно пустует.
Стаббс, подойдя к машине Уилла, вывел подростка из задумчивости.
Уилл направился к той самой задней двери, через которую они с Марком два дня назад вышли из больницы.
Карта с микрочипом вставлена в прорезь замка — и дверь открыта.
Они, стараясь не шуметь, вошли в здание: Уилл, Стаббс, Лори, Киа, Линдерман, Фрибург и…
Позади них двигалась тень… громадная тень.
После побега Уилла охрана была постоянно начеку. Техническая служба Уэстин Хиллс получила распоряжение полностью перепрограммировать всю охранную систему, чтобы дезактивировать карту, похищенную у Кинси. Но доктор Кемпбелл приказал, кроме этого, ввести в систему некоторые добавочные программные процедуры. Суть их заключалась в следующем: система должна быть настроена таким образом, чтобы похищенная карта срабатывала и одновременно подавала на пульт охраны сигнал о несанкционированном проникновении в здание. Таким образом, если Уилл Роллингс попытается вернуться в больницу, охрана сразу же узнает об этом, встретит и задержит его.
И вот теперь кто-то с помощью украденной карты проник в здание. На пульте охраны вспыхнула и замигала сигнальная лампа. Дверь номер шесть.
Дежурный вскочил со своего места, одернул форменную куртку, похлопал по висящей на поясе кобуре и отправился проверять сигнал. Он хотел бы обойтись без конфликтов, но если этот маленький чертенок начнет сопротивляться, придется надрать ему задницу.
Стаббс тоже похлопал ладонью по кобуре.
Уилл медленно вел всех по неосвещенной лестнице, поднявшись по которой, они вышли на площадку, образующую с коридором Т-образный перекресток. Повернули налево и…
Они находились в больнице всего каких-то несколько минут, но лишь один Уилл не чувствовал себя здесь потерянным.
— Это же гигантское здание, — прошептала Лори. — Нам никогда не отыскать здесь гипносил.
— Разделимся на две группы, — предложил Стаббс. — Вы, мальчики, — он кивком указал на Фрибурга и Линдермана, — со мной. Встречаемся здесь через двадцать минут. Остальным держаться вместе.
Стаббс со своей командой пошел в одном направлении, а Уилл, Киа и Лори двинулись в противоположную сторону.
Несмотря на напряжение, Стаббс не мог не заинтересоваться зданием, в котором они находились. Конечно, оно было отремонтировано и внутри выглядело вполне по-современному, хотя с фасада казалось старинным, зловещим и мрачным. Громадные размеры помещений как будто специально подчеркивались скудным освещением…
Здесь присутствовал какой-то дух психической ненормальности — и это путало полисмена.
Он толчком открыл дверь, ведущую из коридора. Ничего, кроме каких-то приборов контроля.
Он затворил дверь и присоединился к своим спутникам.
Фрибург сворачивал очередной косячок; вид у него был такой, словно он у себя дома. Он закурил самокрутку и предложил затянуться Линдерману. Линдерман не признавал травку. Он отмахнулся от Фрибурга и испуганным взглядом указал в сторону Стаббса. Фрибург деланно закатил глаза:
— А что он сделает? Арестует меня?
Эта реплика не понравилась Линдерману — поведение приятеля показалось ему не очень умным.
Дверь номер шесть.
Она тряслась, словно кто-то пытался открыть ее.
Охранник положил ладонь на пистолет — кобура была уже расстегнута.
Вокруг темень.
Банг!
Дверь дрогнула.
Банг!
Охранник шагнул вперед.
Банг!
Похоже, кто-то рвется внутрь?
Бонг! Банг!
Неужто ему показалось, что дверь трясется? Этого не может быть. Говорили, что на нее пошло тысяча двести фунтов особо прочной стали.
Банг!
Охранник сделал еще шаг вперед. Может, ему открыть дверь?
Так… так… не спешить… шаг вперед… стоп… тихонько… так… пистолет наготове… шаг вперед… стоп… надо прислушаться…
Охранник прижал ухо к двери.
КАУ-У-УБА-А-АМ-М-М!
Тысяча двести фунтов особо прочной стали разом сорвались с крепких петель и, вылетев из дверного проема, рухнули прямо на охранника.
Охранник (вернее, то, что было раньше охранником) лежал на полу мертвый, придавленный дверью, глаза его были открыты, кровь текла изо рта и из ушей. Черный тяжелый башмак наступил на дверь, выдавливая остатки воздуха из его легких.
— Что это было? — подпрыгнув на месте, спросил Линдерман.
Грохот свалившейся двери эхом разнесся по коридору, едва не вызвав у Линдермана и Стаббса остановку сердца.
Стаббс, оглянувшись назад, посмотрел вглубь темного коридора.
— Где Фрибург? — встревожился он.
Фрибурга не было видно.
Линдерман вздохнул. Полагаться на этого до самой задницы обкуренного придурка! Да он уже давно забыл, зачем вообще здесь оказался.
Лори не слышала, как рухнула тяжелая дверь; ее внимание, так же, как и внимание Уилла и Киа, было всецело поглощено другим.
Уилл всегда считал это помещение больничной палатой, но сейчас оно больше походило на морг. Вдоль стен стояли в ряд кровати. И на каждой — тело.
Лори подошла ближе и содрогнулась. На глазах у всех лежали подобия заплат — плотные черные крышки. Она хотела коснуться одного из тел, но заколебалась и отдернула трясущуюся руку.
— А они… мертвые? — спросила она.
У-у-у-у-у-у-у-х-х-х-х-х-х-х-х.
«Мертвец» сделал глубокий и продолжительный вдох, заставивший Лори в ужасе отпрянуть назад. Когда она опомнилась, мужчина снова лежал неподвижно. Словно мертвец.
Только сейчас Лори заметила множество трубочек и проводов, тянущихся к каждому из тел.
Уилл, подойдя к ней, взял в руки карту, прикрепленную к задней спинке кровати. Он быстро перелистал страницы. Большую часть медицинских терминов и принятых среди врачей сокращений он не понял, тем не менее смог разобрать повергающее в ужас заключение.
— Они все в коме. Тут сказано… Черт! Туг сказано, что причиной комы стала передозировка гипносила.
Лори не могла этому поверить.
— Кто допустил такое?
Уилл подал ей карту, а сам бегло перелистал карты еще нескольких больных. Все то же самое.
— Лори… снизу на всех заключениях подпись твоего отца.
Еще одна загадка. Еще один удар. И еще одна страшная тайна.
Лори всю затрясло; не в силах сдержать переполнявшие ее чувства, она бросилась к двери. Она не могла оставаться в этой палате ни одной секунды. То, что творилось здесь… было ужасно. Все эти люди были жертвами… наркотически зомбированными… и это дело рук ее отца…
Киа и Уилл поспешили за ней.
Если бы Киа, Уилл или Лори посмотрели сквозь большое прямоугольное стекло, вмонтированное в северную стену палаты, они увидели бы в смежном помещении, уставленном контрольной аппаратурой, Фрибурга, скручивающего очередной косячок.
Он выкурил с того времени, как вернулся с вечеринки, черт знает сколько дряни. После нападения монстра в маске хоккейного вратаря он смолил косячок за косячком. Ничего удивительного не было в том, что сейчас Фрибург был под сильнейшей балдой.
Совершенно не обращая внимания на место, где он находится, Фрибург провел языком по кромке бумаги, склеил самокрутку, чиркнул зажигалкой и затянулся наркотическим дымом.
О, ну просто кайфово!
Вся его жизнь заключалась в этой дряни. Ведь жизнь и так слишком коротка, чтобы тратить ее попусту.
Он сел на пыльный пол и расслабился. Он так долго не спал… Ну уж нет, друзья, он не так глуп. Если этот парень, который тащится от Лори, прав, то сон вообще следует исключить из жизни. Он сейчас просто хочет дать отдых глазам, только и всего.
Просто хочет…
Его зрачки сузились до размера булавочной головки.
И они оставались такими даже тогда, когда Фрибург повернул голову и увидел отвратительное красно-зеленое существо, которое, извиваясь, вползало в открытую дверь. Это была мерзкая гусеница, покрытая гладкой слизистой кожей с черными выступами по бокам, предназначенными, по всей вероятности, для ползанья. А лицо… Матерь Божья, это была рожа демона с жестокими косо посаженными глазами и длинными клыками, растущими из нижней челюсти и торчащими из пасти вверх.
Фрибург нахмурился.
Давай, заходи, дискриминация сегодня не в почете.
— Эй, дружочек, — отважился он обратиться к чудищу.
А потом и сам, встав на четвереньки, заковылял, спотыкаясь, навстречу гусенице. Существо, казалось, улыбнулось, но улыбнулось злобно — надо же встретить такого тупицу. Фрибург настолько накурился, что не заметил, как гусеница, приближаясь, увеличивалась в размерах, однако он все-таки углядел, как внезапно рядом с гадким пресмыкающимся прямо из воздуха вырос какой-то предмет, по форме напоминающий кальян.
Широкая улыбка расплылась по лицу Фрибурга.
Кальян булькал и шипел, и от него исходил запах травки.
Гусеница снова улыбнулась, потом изогнулась, готовясь затянуться. А затянувшись, выпустила мощную струю одурманивающего дыма в лицо Фрибурга.
Фрибург сделал глубокий вдох: круто!
Его голова кружилась. Он хотел сам сделать затяжку, но стоило ему двинуться на четвереньках к кальяну, как стеклянная трубка исчезла. Тем не менее то, что успел продегустировать Фрибург, было высочайшего качества. Возможно, дурь необходимо перед употреблением смешивать с каким-то веществом, вырабатываемым гусеницами, ведь используют же каких-то червей для улучшения вкуса текилы. Может быть, и здесь весь кайф создает этот жирный червяк.
Фрибургу не терпелось выразить новому другу свое восхищение этой великолепной дурью, но гусеница медленно поползла в сторону двери, ведущей в палату, где лежали коматозные больные.
Ох! Посмотрим, что будет дальше…
Когда гусеница выползала из палаты, дверь стала уменьшаться, вправду уменьшаться… без балды, так оно и было — и уменьшилась настолько, что гусеница, извиваясь и напрягаясь, с трудом пролезла в нее.
Какой ужас — словно какая-то Алиса в стране Фредди. Или какая-то странная козявка. Эй, возвращайся-ка назад, мой маленький дружок, — дай мне хоть разок затянуться…
Фрибург пополз к двери, которая теперь была не больше входа в собачью будку. И ему не пришла в голову простейшая мысль, что у него нет ни единого шанса пропихнуть свой большой жирный зад в отверстие, высота которого была сейчас не больше фута.
Фрибург толчком распахнул дверь и вполз на четвереньках в палату.
Гусеница исчезла, и он встал на ноги.
Что-то было не так.
Неужели он попросту..
Что это все-таки было?
Теперь пришел его черед удивляться, глядя на два ряда тел, лежащих на кроватях вдоль стен.
Фрибург не знал, что люди были в коме, но живые. Он думал, что они мертвы. А иначе почему они все как один сидят, правда, а почему?
Густо опутанные проводами и трубками тела сидели прямо и в совершенно одинаковых позах. Вдруг они медленно и все разом повернулись и пристально уставились на Фрибурга.
Ну, это уж слишком. Чего ради они пялятся на него?
— Что вам надо? — спросил Фрибург.
Темная палата вдруг словно ожила, наполнилась шепотом, эхо которого стало доноситься изо всех углов. Голоса, множество голосов — и все шипят в темноте. Фрибургу удалось расслышать кое-что. Он смог разобрать некоторые слова в несвязном коматозном бормотании.
— Я… я не знаю, где гипносил, — сказал он.
И снова люди, пребывающие в коме, как по команде зашептали что-то; они тыкали пальцами в пятно на стене. Фрибург подметил, что черные куски материи, которыми были прикрыты глаза больных, пропитаны кровью… а губы у всех синие.
Мертвые разговаривали. Нехорошо. Это совсем нехорошо.
Они все, кажется, знают, где хранится гипносил. Несчастный труп, который только что приник к уху Фрибурга, прошептал, что лекарство хранится в коробке под раковиной.
Под какой раковиной?
Фрибург огляделся вокруг. Все окружавшие его трупы по-прежнему сидели с поднятыми вверх руками. Они указывали на дальнюю стену… туда… на… Вот и раковина. Порядок.
Но за каким чертом хранить лекарства в раковине?
Фрибург подошел к ней. Нет, здесь ничего нет. А, вот оно что — в шкафчике под раковиной. Открыл дверцу… заглянул внутрь…
Нашел!
Обычная картонная коробка.
Фрибург вытащил коробку из шкафчика и откинул незаклеенные крылья верхней крышки. Коробка была заполнена маленькими флакончиками с таблетками, десятками флакончиков. Фрибург взял пузырек в руку, поднес к глазам и принялся изучать этикетку.
Ну-ка, ну-ка, глаза, не подведите. Смотрите, читайте. Внимательно читайте!
На этикетке значилось: гипносил.
Гипносил…
А что вообще такое этот гипносил?..
Нет, не говорите мне. Я знаю, что это.
Он вспомнил.
Фрибург обернулся и потряс флакончиком перед сидящими коматозными телами. Хотя у всех на глазах были пропитанные кровью куски ткани, Фрибург чувствовал, что мертвецы отлично его видят.
Наконец его осенило. Фрибург вспомнил, для чего они пришли в это жуткое, кошмарное место. Они пришли сюда за этим самым дерьмовым гипносилом. Но даже если бы он у них был, то использовать по пустякам такое мощное шмыгалово — это, по мнению Фрибурга, глупее глупого. Он знал, что гипносил может ошарашить, поставить на уши! Если он может заблокировать сон, то кто знает, что он еще может. Гёроин когда-то ведь тоже проходил стадию опытного применения, то же самое и экстази. Даже если этот ванильный гипносил — разрешенное лечебное средство, то в правильно составленном коктейле он может пронять до самой задницы.
Да… он видел, что эти мертвецы больше всего хотят, чтобы он уничтожил эти таблетки, но этого сделать он не может. У него в руках целая коробка. Самого нового средства. В самом худшем случае оно может пойти на рынке по нескольку баксов за флакон.
— Я не могу спустить все это в канализацию, — запротестовал Фрибург. — Нам необходимо это лекарство.
Кап-кап!
Что за…
Две капли прозрачной тягучей жидкости упали Фрибургу на лоб.
Откуда?
Он посмотрел наверх, широко разинув и рот, и глаза, остекленевшие от лошадиной дозы дури.
Это была та самая гусеница. Она, оказывается, все время находилась в палате и каким-то образом умудрилась заползти на потолок, откуда и нанесла по его голове прицельные точечные капельные удары. А жидкость, капли которой оказались у него на лбу… так это что-то типа слюны этого насекомого. Отвратительной слюны, постоянно капающей из кривящегося в гримасах рта гусеницы.
Да, ну и ну!
Расскажешь, так ведь и не поверят! Мертвые тела. И они шепчут. Слюна… Все остальное. Это вообще ни в какие ворота…
Гусеница свалилась с потолка прямо на лицо Фрибургу.
Фрибург вскрикнул от неожиданности и рассыпал таблетки по полу. Обеими руками он схватил жирное, горячее, извивающееся, скользкое тело гусеницы, под личиной которой скрывался Фредди, стараясь изо всех сил отбросить ее от себя.
Однако у кошмарного создания были на этот счет иные планы. Фрибург чувствовал на своих губах сильнейшую пульсацию скользкого тела пресмыкающегося, влезшего в его рот и сползающегося вниз по гортани.
Он не мог дышать.
Гусеница вползала все глубже.
Черт побери, он не может дышать!
Он попытался вытащить ее, но мерзкое существо уже вползло глубоко внутрь его тела.
Фрибург затрясся в конвульсиях, рухнул на землю и завыл от боли.
Эта тварь, эта гнусная гусеница была уже у него в животе, да что в животе — в самой его долбаной душе.
Все годы, в течение которых Фрибург нюхал, глотал или кололся, он перепробовал практически все известные человечеству вещества и их композиции, но за все это время он никогда не ощущал того, что его сознание уносилось от него прочь, как это происходило сейчас. Проклятая гусеница выделяла что-то внутри него, какой-то наркотик, какое-то психотропное вещество, какое-то…
Фрибург все глубже погружался в прострацию. Мысли в его голове с необычайной легкостью сменяли одна другую. О боли и спазмах он уже позабыл. Он летел, он улетал прочь…
Вдруг он закашлялся, полет прервался, сознание начало возвращаться. Немного погодя Фрибург встал на ноги. Но что-то в нем изменилось. Он раньше не сгибался при ходьбе и ходил, как все нормальные люди. Сейчас, когда он попробовал идти, то прогнулся вперед, а его руки и ноги растопырились, как у резиновой куклы.
Тело принадлежало Фрибургу, но воля и желания — Фредди Крюгеру!
По команде Фредди Фрибург доковылял до раковины и растопыренными пальцами с трудом собрал рассыпанные по полу флакончики с гипносилом. То, что еще оставалось от Фрибурга, протестующе кричало, но крики эти исходили из глубины тела, были невнятными и еле различимыми. Ртом Фрибурга теперь управлял Крюгер.
— Расслабься, парень, — скрипучий возглас сорвался с губ Фрибурга. — Сейчас руль в руках у Фредди.
И Фредди не терял времени. Весь гипносил был собран с пола, флакончики открыты, и таблетки полетели в раковину.
— Эй!
Помощник шерифа Стаббс, находившийся в смежной с палатой комнате, увидел Фрибурга в большое смотровое окно. Фрибург высыпал таблетки в сливное отверстие раковины.
Линдерман, стоявший рядом с полицейским, не мог оторвать взгляда от больных, лежащих в палате.
Стаббс и Линдерман неотрывно смотрели через окно. Они не обратили внимания на отражение, появившееся на стекле, — кроме них там отражался и кто-то еще, только что потихоньку вошедший в смотровую.
— Что, черт возьми, он… — Стаббс бросился в смежную комнату, чтобы остановить этого идиота.
Сделав шаг назад, он наткнулся на Линдермана, который стоял почти вплотную. Линдерман отскочил в сторону, давая дорогу полицейскому. Он повернулся и увидел громадное мачете, сверкнувшее прямо над его головой.
Джейсон Вурхис!
Линдерман раскрыл рот, его ноги словно приросли к полу, но Стаббс, отличавшийся мгновенной реакцией, буквально в последнюю секунду вытолкнул парня из-под смертельного удара.
КШ-ШС-С-ВЗ-З-З-З-З-З-ВЗ-З-З-З!!!
Лезвие оружия Джейсона со свистом и грохотом врезалось в консоль, на которой стояли работающие приборы с подключенным электропитанием, — электрический ток прошел по металлическому мачете и ударил Джейсона…
Линдерман едва не наложил в штаны.
Джейсон Вурхис! Снова!
За два последних дня Линдерман дважды видел, как острое мачете Джейсона рассекало воздух рядом с его головой, и в обоих случаях Линдерман не получал даже царапины.
Стаббс оттолкнул еще не пришедшего в себя подростка к двери и выхватил револьвер.
— Прочь отсюда! — рявкнул он. — Пошел!
Джейсона трясло, он, похоже, старался разжать руку, выпустить мачете и освободиться из электрического плена.
Стаббс в ярости выстрелил в него — один раз, второй.
Гнусный выродок…
Джейсон схватил Стаббса за горло.
ВЗ-З-З-З-З-З-ВЗ-З-ЗЗ!!!
Убийственное напряжение, идущее от приборов через лезвие мачете в Джейсона, через руку Джейсона передалось в тело помощника шерифа.
Мышцы Стаббса свело судорогой, и они оба, полицейский и маньяк, пораженные током и окруженные роем искр, жарились на электрическом огне.
ВЗ-З-З-З-З-З-ВЗ-З-ЗЗ!!!
Помощник шерифа выронил оружие: мышцы его были стянуты, но спастическая судорога разжала пальцы.
Лори, Киа и Уилл между тем обнаружили еще одну лестницу. Уилл предлагал идти по ней. Троица как раз и обсуждала этот вопрос, когда Лори, на лице которой вдруг появилось выражение тревоги, подняла руку, призывая своих спутников замолчать.
— Подождите, — произнесла она дрожащим голосом. — Вы слышите?
Киа и Уилл замолчали и прислушались.
Звук доносился издали, но слышался ясно. Это был крик.
Линдерман был в ужасе. Он словно в столбняке стоял в дверном проеме и буквально исходил криком. Стаббс приказал ему бежать, но Линдерман не мог сдвинуться с места. Он не мог оторвать взгляда от того, что происходило перед ним. Он хотел увидеть, как помощник шерифа разделается с Джейсоном, — и он увидел это. Но только проку от увиденного было мало.
Электричество. Выстрелы. Вурхис спокойно принял и то, и это — он оставался на ногах!
А вот Стаббс, тот чернел и обугливался. Его волосы почернели, глаза и рот высохли и сморщились.
Джейсон просто стоял, проводя через себя электричество, которое убивало полицейского. Все такой же мощный, все такой же сильный, все такой же неуязвимый Джейсон!
КВАУХУ-У-У-УМ-М!
Консоль с подключенной аппаратурой после появления дополнительной нагрузки непрерывно выбрасывала в воздух снопы искр; воздух был пропитан запахом горелого мяса. Внезапно скудное освещение больницы выключилось. Предохранители перегорели почти во всем здании; при этом включились красные лампы системы аварийного освещения. Коридоры и палаты психиатрической больницы Уэстин Хиллс были залиты кроваво-красным светом.
Стаббс упал на пол.
Мачете Джейсона раскалилось и стало красным, но Джейсон, казалось, не чувствовал жара, когда выдирал свое оружие из консоли. Ни электричество, ни револьверные пули не причинили ему никакого вреда. Стаббс теперь выглядел как обгорелый кусок мяса, в то время как у Джейсона только одежда, вернее лохмотья, которые были на нем, лишь слегка почернели по краям.
Теперь Джейсон обратил внимание на трясущегося от ужаса Линдермана.
Перепуганный насмерть подросток схватил револьвер Стаббса и с криком бросился бежать.