Они поели вкусной домашней лапши, заказали кофе со сливками и по куску яблочного пирога. Остановив машину у дома Джэн, Дуг чувствовал, как радость от того, что он провел весь день в обществе Джэнел, переполняет его.

Она с таким энтузиазмом обследовала вместе с ним постоялые дворы вдоль национальной дороги. А Дуг, в свою очередь, разделял ее восторг по поводу находки сухой лозы.

За обедом Джэн рассказала ему много интересного о своих поделках, поразив его разнообразием вещей, которые она создает. Дуг постоянно сравнивал Джэнел со своей бывшей невестой и спрашивал себя, за что он вообще мог полюбить Тину.

Она была одним из атрибутов его нью-йоркской жизни, красивым телом, которое прекрасно выглядело в коротких платьях с открытыми плечами, которые так любил Дуг. Тина знала каждого, кто хоть что-то значил в мире искусства. Она не хотела заниматься искусством сама. Ее вполне устраивала возможность появляться на людях в обществе известных художников.

Они встретились в одной небольшой галерее и провели вместе вечер. Пожалуй, оба выпили тогда слишком много шампанского. Дуг пригласил Тину к себе домой, настояв на том, что хочет показать ей свои скульптуры. Тина поразила его квалифицированной оценкой его работы. Она заявила, что Дуг непременно должен добиться успеха.

До того, как Тина заставила его сконцентрироваться на скульптуре и уделять меньше времени графике, Дуг считал возню с глиной обычным хобби. Но после того, как Тина навела его на эту мысль, он стал всерьез подумывать о карьере скульптора и владельца собственной галереи.

Здравый смысл всегда был сильной стороной Дугласа Маклеода. Этим он сильно отличался от Джейсона. Итак, Дуг начал изучать открывающиеся перед ним возможности. Он посещал каждое открытие галереи, каждую художественную выставку. Еще Дуг выбирался иногда за пределы Нью-Йорка и посещал выставки в небольших провинциальных музеях. И иногда они казались ему гораздо интереснее экспозиции модных нью-йоркских галерей. Единственное, чего здесь не хватало, это напыщенных псевдомеценатов с туго набитыми кошельками, обожавших давать интервью о своем участии в культурной жизни, то и дело вставляя в разговор известные имена и художественные термины, о значении которых не имели ни малейшего понятия.

В музеях маленьких городков, напротив, царила атмосфера духовного единения людей, понимающих и ценящих искусство.

Скульптура, которой он занимался, была предназначена для широкой публики, а не для глаз кучки коллекционеров. Надо было завязать нужные знакомства, и Дуг вполне преуспел в этом деле. Конечной целью было приобретение не только собственной мастерской, но и собственной галереи.

Когда Дуг поделился этой идеей с Тиной, она пришла в негодование, узнав, что он представляет будущее совсем иначе, чем она, и не намерен ориентироваться на богатых коллекционеров.

Сейчас, оглядываясь назад, Дуг понимал, что Тина никогда не вписывалась в ту жизнь, к которой он привык.

Джэн Ингрэм была совсем другим человеком.

Она понятия не имела о планах Дуга. Он был приятно удивлен, когда Джэн рассказала ему, что продает свои поделки в Индианаполисе. Джэн сказала, что ей очень приятно сидеть в киоске, наблюдая за предпраздничной суетой прохожих, за другими художниками, продающими поблизости свои произведения, рассказывать о том, как все они дружат.

— Я пыталась привлечь к этому делу Джейсона. Ведь если бы он принял участие хотя бы в каждой третьей выставке, о которой я ему говорила, то давно распродал бы половину картин. Но Джейс не в состоянии оформить заявку и послать ее куда нужно, — сказала Джэн, когда они пили кофе. — Ты ведь знаешь Джейсона. Если уж он решил не думать об успехе, ничто не сдвинет его с мертвой точки.

— Да, он такой, — подтвердил Дуглас. — А чем занимаются твои друзья по Индианаполису?

— Чего там только нет — оригинальная, просто чудесная керамика, украшения из перьев, мебель ручной работы, вязаные изделия, изящные акварели в стиле импрессионистов… Но мне трудно объяснить, на что все это похоже. Наверное, лучше показать фотографии.

— Фотографии?

Джэн улыбнулась:

— Ну конечно. Мы скинулись и сделали по маленькому альбомчику с работами каждого. Теперь, если даже один из нас участвует в выставке, в которой не участвуют другие, он может добыть заказы для своих друзей, показав клиентам эти фотографии. В прошлом году я заработала на таких заказах двести долларов.

— А среди них есть скульпторы? — поинтересовался Дуг, стараясь казаться равнодушным.

— Один. Он специализируется на статуях экзотических птиц в натуральную величину.

Дуг не хотел показаться назойливым. Его собственные статуи напоминали нечто среднее между людьми и мифологическими существами из легенд народов всего мира. Это вполне совпадало по стилю с тем, что делали друзья Джэнел. Значит, их вполне можно будет попросить выставить свои работы в его галерее.

— Так ты покажешь мне фотографии? — спросил он.

— Конечно, — Джэн встала из-за стола. — Но только если ты пообещаешь показать мне свои работы.

Дуг оставил на столе чаевые, взял Джэн под локоть и повел ее к выходу из уютного маленького ресторанчика.

— Теперь, наверное, надо спросить, куда мы едем — к тебе или ко мне, — сказал он, когда они подошли к машине.

— Да, наверное, — рассмеялась Джэнел. — Так куда же мы, в самом деле, поедем?

Дуг вздохнул с облегчением. Он очень волновался, ожидая ответа на свой вопрос.

— Давай сегодня ко мне, а завтра к тебе, — предложил он, мысленно упрекнув себя в том, что опять торопит события.

Сердце Джэнел учащенно забилось. С ней уже давно не происходило ничего подобного.

— Звучит весьма заманчиво, — ответила она.

Дуг взял девушку за руки и улыбнулся:

— Пожалуйста, повтори это еще раз.

— Что именно? — улыбнулась в ответ Джэнел. — Весьма-а-а заманчиво.

— М-м, — пробормотал Дуг, легонько касаясь губами губ Джэнел. — Этот десерт нравится мне гораздо больше яблочного пирога.

В глазах Джэнел мелькнула лукавая искорка.

— К тому же он не такой калорийный, — поддразнила она Дуга.

— Зато от него можно опьянеть, — он снова поцеловал Джэнел, на этот раз долгим нежным поцелуем. — Очень сильно опьянеть.

— Придется держать ухо востро, — сказала Джэн.

Поцеловав ее в кончик носа, Дуг открыл дверцу машины.

Джэн тут же пожалела о том, что выбрала ресторан, находившийся так далеко от ее дома. Впрочем, на дорогах в это время было почти пусто, и они быстро добрались до места.

Но судьба снова обернулась против них.

Едва Дуг повернул на улицу, на которой жила Джэн, девушка заметила черный седан, припаркованный в конце дорожки, ведущей к ее дому. Джэн без труда узнала женщину, ожидавшую ее на пороге запертого дома, хотя сидящий рядом мужчина был ей незнаком. Парочка сидела на качелях, медленно раскачиваясь.

Джэн давно не видела свою тетушку Беатрис, но тут же поняла, кто перед ней. Наверное, потому, что мать предупредила ее о предстоящем визите. К тому же между ними всегда существовало едва уловимое сходство. Беатрис исполнилось недавно пятьдесят, и Джэнел от души надеялась, что в этом возрасте будет выглядеть так же хорошо, как она.

У обоих были темные волосы и голубые глаза. Обе были высокими и гибкими. Правда, кудряшки Джэн унаследовала от матери. Черные волосы Беа были лишь слегка волнистыми, и она предпочитала короткую стрижку.

В последний раз, когда девушка видела тетю Беа, губы ее были крепко сжаты, а лицо напоминало холодную маску на похоронах дяди Саймона. Беа прожила всю жизнь на побегушках у богатого дядюшки. Она была его экономкой, его сиделкой, его секретарем. И Беа всегда надеялась, что такое самоотречение поможет ей сделать что-нибудь для ближайших родственников. Ведь брат и его дочь никогда не были в состоянии позаботиться о себе сами, особенно когда для этого требовалось лебезить перед дядюшкой Саймоном. А это была единственная возможность добраться до его банковского счета. Остальные члены клана Ингрэмов всегда готовы были воспользоваться любой возможностью. Беа всегда старалась оттеснить их и заставить отца Джэн наладить отношения с дядей. Но из этого ничего не выходило.

«Пусть остальные пресмыкаются перед Саймоном, если им это нравится, — говорил отец. — Я не хочу получать от Саймона милостыню. Увольте!»

Но, конечно же, Беа не собиралась оставлять его в покое. Она твердо намеревалась проследить, чтобы брат не остался ни с чем, когда раскроются наконец двери сокровищницы Саймона.

Сейчас Джэн заметила на лице тетушки улыбку, словно той приятно было видеть племянницу.

Что же касается Джэнел, она не испытывала по этому поводу ни малейшего энтузиазма.

— Тетя Беа! — воскликнула она, вылезая из машины и беспомощно глядя на Дугласа в надежде, что он поймет: она понятия не имела, что кто-то ждет ее дома. — Что вы здесь делаете?

Беатрис встала с качелей. Она была в трауре, и ее черный костюм и нитка жемчуга выглядели немного нелепо в этот теплый летний вечер.

— Мы с Уолтером проезжали через эти места и решили навестить тебя, — сказала Беа, обнимая племянницу. Слегка коснувшись щекой ее щеки, тетушка отступила на шаг.

Вежливое приветственное объятие.

— Не думаю, чтобы вы были знакомы с Уолтером, — сказала она. — Он был адвокатом дяди Саймона.

Мужчина средних лет, широко улыбаясь, протянул Джэнел руку.

— Мы с вашей тетушкой дружим уже много лет, — сообщил он.

Джэн представила своим гостям Дуга и пригласила всех в дом. Когда все четверо уселись в гостиной перед кружками дымящегося кофе, Джэнел продолжала гадать о причинах визита тетушки Беа.

Беатрис и Уолтер уселись на разных концах дивана. Пока Джэн делала кофе, Дуг освободил и подвинул к столу два стула, и сейчас, примостившись на одном из них, девушка пыталась найти тему для общего разговора.

— На похоронах я не смогла подойти к вам, чтобы сказать, как жаль мне дядю Саймона, — с мрачным видом солгала она. Джэн плохо переносила похороны. Она появилась на поминках по дядюшке ровно настолько, насколько требовали приличия, и поспешила обратно в Ричмонд. Но если бы она не упомянула сейчас о похоронах, Беа наверняка приписала бы это ее дурным манерам. И гнев тетушки обрушился бы на родителей Джэнел. Она давно поняла: неважно, сколько тебе лет. Если родителям не нравится что-то из того, что ты делаешь, они заставят тебя почувствовать себя пятилетней малышкой, которой запретили смотреть любимую передачу.

— Жаль, что ты уехала так поспешно, — сказала Беатрис. — Тебе бы стоило остаться и поприсутствовать, когда оглашали последнюю волю Саймона.

Завещание вскрыли две недели назад, и Джэнел не поехала на церемонию, потому что считала, что ей нечего там делать. Она вовсе не чувствовала себя виноватой, но прекрасно понимала, что подобное объяснение не покажется убедительным тете Беа.

— Это выглядело некрасиво, учитывая то, как Саймон распределил наследство, — продолжала Беатрис. — Но теперь уже ничего не исправишь.

Она многозначительно посмотрела на адвоката.

— Не думаю, что Саймон расстроился бы по этому поводу, — усмехнулся Уолтер. — Что ты помнишь о нем, Джэнел? — Глаза адвоката задиристо сверкнули. Джэнел усомнилась в том, что он оплакивает смерть Саймона Ингрэма так же безутешно, как Беатрис. — Теперь можно сказать об этом честно.

Джэн посмотрела на Дуга и со вздохом закатила глаза, надеясь, что Беа не видит выражения ее лица.

— Честно? — переспросила Джэнел. — Если честно, я не любила его.

Беатрис тут же помрачнела.

— Но я также совсем не знала этого человека, — поспешила добавить Джэн. — Я всего лишь играла с ним один раз в слова. И он жутко жульничал.

Лицо Уолтера расплылось в улыбке.

— Я знаю об этой игре, — сказал он. — Ты побила старика его же оружием.

Джэн стало вдруг немного не по себе.

— Да, — сказала она. — Я помню. Я тоже сжульничала.

Уолтер рассмеялся.

— Саймон не забыл эту игру и тебя, Джэнел, до конца своей жизни.

Боже правый! И что же сделал Саймон Ингрэм? Наложил на нее проклятие? Вполне возможно. Ведь она нашла на пороге собственного дома тетю Беа, а это, если верить отцу, было хуже любого проклятия.

Беатрис рассказала Дугу, как Джэнел придумала слово, чтобы выиграть у Саймона.

— Я понятия не имею, что это было за слово и что оно должно было означать — Саймон всегда придумывал значения для изобретенных им слов. Помню только, что Джэн получила за него чудовищное количество очков.

— Девяносто три, — промямлила Джэн.

Дуга позабавило, что она помнит точную цифру, Джэнел же смущалась с каждой секундой все больше и больше.

— Да уж, — сказала она. — Если бы такое слово было в словаре, его занесли бы в книгу рекордов Гиннеса.

— Придется запомнить, что с тобой опасно садиться играть в слова, — пошутил Дуг. — А этот ваш мистер Ингрэм, судя по всему, был человеком с характером, — сказал он, обернувшись к Беа и Уолтеру.

— Это еще мягко говоря, — кивнула головой Беатрис.

Джэн набралась наконец духу задать тетушке вопрос:

— И что же вы будете делать дальше, тетя Беатрис? Вы ведь заботились о дяде Саймоне все эти годы. Он наверняка оставил вам деньги. Вы можете путешествовать или…

Беа подняла брови.

— А почему ты считаешь, что Саймон оставил свое состояние мне? — холодно произнесла она.

Да уж, визит тетушки оказался еще хуже, чем могла представить себе Джэнел.

— Ну… потому, что вы ухаживали за ним, — пробормотала она.

— Я получала за это жалованье, — сухо сообщила Беатрис.

Уолтер похлопал ее по руке.

— Не надо преуменьшать своих заслуг, моя дорогая, — сказал он. — Саймон ведь не забыл вас в своем завещании.

Джэн молча наблюдала за тем, как потеплели глаза тетушки, когда она перевела взгляд на адвоката.

— Вы правы, Уолтер. Он был очень щедр. И, думаю, вы прекрасно справитесь с размещением этой суммы.

«Ага, тетя Беа, — подумала про себя Джэн. — Так, значит, и тебе не чуждо ничто человеческое».

— Эти деньги помогут мне обеспечить свою старость, — произнесла Беа.

«И еще — получить наконец предложение руки и сердца от старины Уолтера».

— Но мы проделали такой путь, Джэнел, для того, чтобы поговорить о твоем, а не о моем будущем.

Джэнел, сжимавшая полную кружку, вздрогнула от неожиданности и чуть не пролила кофе.

— О моем? — Джэн приготовилась услышать самые ужасные новости. А чего еще можно было ожидать от тетушки Беа?

— Почти все члены семьи уже знают последнюю волю Саймона Ингрэма, — пояснил Уолтер.

— Эти стервятники накинулись на нас, когда тело покойного еще не успело остыть, — с негодованием произнесла Беатрис.

— Мы должны предупредить тебя, Джэнел, что это не слишком им понравилось, — сказал адвокат.

Что именно не понравилось остальным родственникам? То, что она не пришла на оглашение завещания?

— Саймон терпеть их не мог, — продолжал Уолтер. — Но ему нравилось, как все они перед ним пляшут, и он не лишал их иллюзии, что им перепадет по крохе от жирного пирога. И только когда он понял, что дни его сочтены, он написал свое последнее завещание.

— А твой отец, как всегда, не снизошел до того, чтобы прийти на оглашение завещания, — проворчала Беатрис.

— Саймон оставил вашему отцу и Беатрис по одной восьмой своего состояния, — сообщил Уолтер, улыбнувшись Беа.

Что ж, новости оказались не такими уж плохими.

— Мама говорила мне, — сказала Джэнел. — Теперь отец сможет купить новую машину, которая давно ему нравилась.

— И даже не одну, — все это, казалось, забавляло Уолтера. — Общая сумма составляет около четверти миллиона.

— Ого! — удивленно воскликнула Джэнел.

— Да, вашему отцу достался неплохой кусочек, — сказал Уолтер. — Но это ничто по сравнению с тем, что Саймон оставил вам, моя дорогая.

Дядя Саймон оставил что-то ей лично? Джэн была почти уверена, что знает, о чем идет речь.

— Только не говорите мне, — скривившись сказала она, — что он оставил мне эту чертову доску для игры в слова в память о том нашем сражении.

Лицо адвоката расплылось в улыбке:

— Он действительно оставил ее вам, Джэнел. Как напоминание о той самой игре. Но, кроме этого, вам досталась основная часть его состояния. Так что вы теперь очень богатая девушка, моя дорогая.

Прошло около часа, но Джэнел все еще не могла оправиться от пережитого потрясения.

— Я просто не верю во все это, — прошептала она, наверное, в сотый раз с того момента, когда Беатрис Ингрэм и адвокат наконец уехали.

Что касается Дуга, то он ни на секунду не сомневался в услышанном. Уолтер подробно перечислил все, что перешло теперь во владение Джэнел. «Конечно, обиженные члены семьи наверняка устроят скандал, — сказал он, — но оспорить завещание невозможно». Уж кто-кто, а Саймон всегда умел позлить своих родственников. Он много лет заставлял их плясать вокруг себя, намекая на то, что не забудет их в своем завещании. Но единственные члены семьи, которых старик любил по-настоящему, это те, кто решился ему противостоять, отказались быть его марионетками.

Беатрис он платил жалованье. И хотя она пыталась иногда намекнуть ему, что неплохо бы вспомнить в завещании о ее брате и его семье, Беа никогда и ничего не просила для себя лично. И Саймон вознаградил ее за это.

Отец Джэнел всегда смеялся над попытками сестры заставить его примириться со своенравным стариком. Они поссорились еще давно, когда Саймон пытался беспардонно вмешаться в жизнь племянника. Саймон предложил ему тогда деньги, чтобы он женился на выбранной стариком девушке. Отец Джэн отказался, женился на той, которую любил, стал со временем вполне преуспевающим бизнесменом средней руки и больше не общался со своим дядей. И, каким-то странным образом, независимое поведение племянника нравилось Саймону. Он оставил упрямцу одну восьмую своего состояния, специально указав в завещании, что на этот раз не ставит никаких дополнительных условий получения денег.

Но самое большое впечатление произвела на старика сама Джэнел. Она не только унаследовала упрямство отца, но своей твердостью немного напоминала Саймону его самого. Он никогда не забывал, как она победила, воспользовавшись его собственным оружием. Это доказало Саймону, что именно она должна быть его основной наследницей.

Уолтер объяснил это все Джэнел, сославшись на многочисленные разговоры с Саймоном. Еще он рассказал, что Саймон специально велел пригласить доктора, когда составлял свое последнее завещание, чтобы тот подтвердил, что старик пребывает в здравом уме и твердой памяти. Так что обиженные родственники при всем желании не могут опротестовать это завещание в суде, несмотря на то, что логическое обоснование его последней воли вполне может показаться кому-нибудь странным. Впрочем, людей, хорошо знавших Саймона, это нисколько не удивило. Саймон был очень скандальным человеком, но ему всю жизнь сопутствовал успех в бизнесе. И способность делать деньги не изменила ему до самой смерти.

Если Джэнел захочет, она может никогда больше не работать. Деньги можно вложить так, что они на много лет обеспечат ей солидный доход.

Дуг считал, что Саймон Ингрэм жестоко ошибся, решив, что Джэнел унаследовала от него твердость характера. Возможно, она сумела, разозлившись, повернуть против Саймона его же оружие, но Джэнел была не из тех женщин, которые способны распоряжаться огромным состоянием. Или даже вложить его с пользой. По крайней мере таким образом, который одобрил бы сам Саймон Ингрэм. У Джэнел было одно качество, совершенно чуждое Саймону, — у нее было доброе сердце. И именно этим она больше всего нравилась Дугу. И он знал, что есть дело, в котором Джэнел очень хотела бы помочь своим друзьям.

Сидя рядом с девушкой на диване, он ждал, пока Джэнел примет окончательное решение. И когда она его примет, женщина, с восторгом собиравшая сухую лозу, будет навсегда потеряна для Дуга.

— Сегодняшний день полон неожиданностей, — тихо произнесла Джэнел.

Дуг подумал, что именно таким он и хотел сделать этот день. Только совсем в другом смысле. Если теперь они займутся любовью, это уже не будет для Джэнел праздником, а только лишь неплохим способом отпраздновать свалившееся на нее состояние.

При мысли об этом Дугу сделалось не по себе.

— Лучше сказать — изумительных неожиданностей, — произнес он.

— Да, — согласилась Джэнел. — Ни за что бы не поверила в это еще сегодня утром.

Она растерянно посмотрела на доску для игры в слова, которую оставил ей Уолтер, словно последнее доказательство того, что Саймон действительно сделал ее своей наследницей.

— Ты хоть понимаешь, что это значит? — спросила Джэн. Она неожиданно встрепенулась. Теперь глаза ее сверкали.

Дуг посчитал это плохим признаком.

— Теперь у твоей двери выстроится толпа женихов, — угрюмо произнес он. — И любители собирать пожертвования тоже кинутся к тебе, рассказывая наперебой свои душещипательные истории.

— Да нет же, дурачок, — улыбнулась Джэнел. — Это значит, что теперь я могу купить «Амур графикс».

Черт побери! Наконец-то она произнесла это вслух!

— Не слишком удачная идея, — проворчал Дуг.

Впрочем, он даже не надеялся, что Джэнел согласится с его точкой зрения. Слишком долго она мечтала о покупке «Л'Амур». Но главное, Джэнел всерьез считала, что это безнадежное предприятие можно поставить на ноги. Так же как Джейсон. И это тоже становилось частью проблемы. Теперь двум близким друзьям придется вступить в борьбу за обладание фирмой.

— Неудачная идея? — Джэн резко обернулась и в упор посмотрела на Дуга. — Ты что, с ума сошел? Да идея просто превосходная! Теперь нам не придется постоянно терпеть вмешательство Пеннов. Мы все получим то, о чем давно мечтали. Джейсон сможет использовать часть помещения под студию. Клиффу будет где писать, а у меня появятся склад и мастерская. Поскольку Ллойд и Сэнди уйдут оттуда, Энджи сможет занять офис. Там она сможет работать и одновременно отвечать на звонки.

Строя планы, Джэнел даже не вспомнила об одной единственной вещи.

— А кто будет вести дела? — спросил Дуг. — Кто будет выполнять работу Ллойда? Ведь кто-то должен добывать для вас заказы. Кто же будет это делать?

Джэнел весело рассмеялась. Ее по-прежнему переполнял восторг при мысли об открывшихся перед ними возможностях.

— Ты все еще живешь и думаешь, как на Манхэттене, Дуг. Заказы потекут сами собой. В этом-то вся прелесть. Пока мы будет держать цены ниже, чем у остальных, от заказчиков не будет отбоя.

— Ты должна все хорошенько взвесить, дорогая, — настаивал Дуг. — Еще раз подумай обо всем как следует, прежде чем бросаться с головой в омут.

Глаза Джэнел по-прежнему горели лихорадочным огнем.

— Повтори это еще раз, — произнесла Джэнел, придвигаясь поближе к Дугу.

— Нельзя вкладывать деньги, основываясь лишь на эмоциях, — настаивал на своем Дуг.

Джэн обвила руками его шею.

— Нет, — сказала она. — Ты не умеешь играть в эту игру.

О, Дуг прекрасно знал правила игры. Теперь настало время для торжествующих поцелуев по поводу получения наследства. А дальше — все, что следует за поцелуями. То, о чем он мечтал и чего терпеливо ждал весь сегодняшний день.

— Пообещай мне, что не станешь покупать «Л'Амур», — потребовал Дуг.

— Не будь глупеньким, — хрипло прошептала Джэнел. Она скользнула взглядом по губам Дуга, словно действительно решила вдруг, будто он не знает, что делать дальше.

Дуг снял ее руки со своих плеч и крепко сжал ее запястья так, что Джэн стало даже немного больно.

— Джэн, я говорю серьезно. Оставь эту дурацкую идею. Пусть фирма достанется Пеннам. Тебе ведь не надо больше заниматься графикой, которую ты не очень любишь. Тебе не надо даже делать свои украшения, если тебе это надоело. Теперь ты — богатая женщина.

Джэнел не пыталась вырваться. Она молча смотрела на руки Дуга, продолжавшие сжимать ее запястья.

— И это что-то меняет в наших отношениях? — Джэнел по-прежнему говорила тихо, но из голоса ее исчезли чувственные нотки. Она казалась глубоко уязвленной.

— О, Боже! — простонал Дуг. Он провел рукой по волосам девушки, затем сжал ладонями ее щеки. Кожа ее напоминала бархат, волосы — шелк, а губы были такими соблазнительными! А испуганное выражение этих красивых голубых глаз могло вывести из равновесия даже самого хладнокровного мужчину.

— Меня не волнуют деньги, дорогая, — произнес он. — Но «Л'Амур»…

Джэнел вдруг резко отпрянула от него, щеки ее горели от гнева.

— Ты, кажется, вообще ничего не понимаешь! — Она кинулась в другой конец комнаты, словно только оказавшись от Дуга на расстоянии, могла снова взять себя в руки.

— Джэн…

— Как ты мог! — В голосе ее звучала обида. — Ты ведь не привык вести жизнь, полную лишений. Ты по-прежнему рассуждаешь так, будто живешь в Нью-Йорке. Но здесь — совсем другой мир, Дуг. Это просто маленький городок. Мы все здесь — одна большая семья. А я — член другой семьи внутри этой. Мы — ремесленники. И должны сами заботиться о своей работе. Никто просто не сделает этого за нас. Окружающие смотрят на нас как на чудаков. Пришельцев из иного времени. Мы не сидим на работе с девяти до пяти. У нас нет отгулов, выходных и отпусков. Мы работаем так, как хотим сами, потому что нам необходимо то, чего не хватает в этом мире на всех. Нам нужна свобода.

Дуг встал, чтобы подойти к Джэнел. Напрасно она думает, что он ничего не понимает. Он понимает все слишком хорошо. Но он лучше Джэнел видит слабые места того, что она собирается сделать. И он хочет уберечь ее от ошибок и разочарований.

Как будто у него есть право вмешиваться!

Дуг снова сел. Кто он, в самом деле, такой, чтобы учить Джэнел, как ей лучше распорядиться собственной жизнью и свалившимися на нее деньгами. Если бы все это произошло хотя бы через неделю, когда их отношения зашли бы дальше, он знал бы, как убедить ее. Но судьба не дала ему времени занять хоть какое-то место в жизни этой девушки. А пока он и сам толком не знал, чего именно от нее хочет. Он испытывал к Джэнел физическое влечение, но не знал, нужно ли ему нечто большее.

Джэн стояла, повернувшись к нему спиной, и растерянно глядела на обеденный стол, на котором были набросаны обрезки разных материалов для ее поделок. Но Джэн, казалось, не видела этого. Она словно смотрела внутрь себя.

— Они — моя семья, Дуг, — медленно произнесла Джэнел. — Джейсон, Клиффорд, Энджи. Без них я не смогла бы стать собой. Они всегда были рядом, когда мне было тяжело. Я должна отплатить им той же монетой. И покупка «Амур графикс» поможет мне это сделать.

Нет, Дуг просто не имеет права молча смотреть, как она собирается сделать самую чудовищную глупость в своей жизни.

— Ты ничего никому не должна! — воскликнул он. — Разве ты не была рядом с Клиффом, когда он разводился? Я знаю, что хотя ты часто ворчишь на Клиффа, ты готова сделать для него все. А Джейсон… Боже правый, Джейсон. Можешь поверить мне, Джэн, ты уже дала ему гораздо больше, чем он может предложить в ответ. Если ты помнишь, я неплохо знаю этого человека. Возможно, гораздо лучше, чем ты. Он просто паразит, который…

Джэнел резко обернулась. Глаза ее сверкали.

— Не смей! Джейсон — мой друг. Мой лучший друг. Он был рядом, когда мне было плохо. Он дал мне возможность стать графиком, помогал делать украшения. Он — настоящий друг.

Вскочив на ноги, Дуг быстро подошел к Джэнел.

— И никто не смеет его касаться, да? Он же у нас — святой Джейсон Холлоуэй. Парень, который всегда подставляет плечо, на котором можно поплакать, но никогда не пытается затащить тебя в постель.

Дуг грозно возвышался над ней, но Джэн была в ярости и не обращала внимания на его угрожающий вид.

— Джейсон — друг! — повторила она. — А друзья никогда не переступают определенных границ. И не смей…

— Не смей касаться больных мест, да?

Джэн расправила плечи и с вызовом вскинула голову.

Дуг резко, почти грубо привлек ее к себе.

— Ведь рядом со мной ты чувствуешь себя слабой, правда, Джэн? — голос его напоминал рычание разъяренного зверя.

По телу Джэнел пробежала дрожь. Она тут же попыталась убедить себя, что дрожит от гнева и ярости, а вовсе не от прикосновений Дуга. Он собирался поцеловать ее. Она ясно читала это на его лице. И поцелуй этот будет не похож ни на нежные долгие поцелуи сегодня утром, ни на тот, другой, от которого у нее закружилась голова, когда они позировали Джейсону. Нет, этим поцелуем он хочет наказать ее, поставить на место.

Но она ничего не могла с этим поделать. Дуг гипнотизировал ее, словно кобра свою жертву.

Запрокинув голову, Джэнел внимательно смотрела на Дуга.

Он не отводил взгляда от ее глаз. Такие красивые, такие большие. И, черт побери, такие доверчивые!

— Но, черт возьми, — прорычал он, отпуская ее плечи. — Подумай о том, что ты делаешь, Джэн. Хорошо подумай.

Когда звук отъехавшей от дома машины затих вдали, Джэн схватила трубку и набрала номер «Амур графикс».