Чейн вздрогнул, хотя он не мог чувствовать холода. Вместе с Винн и Тенью он был заперт в чистой тьме. Он не мог ничего разглядеть.

— Откройте дверь! — кричала Винн. — Вы должны выслушать!

— Довольно, — сказал он. — Они ушли. Зажги кристалл... я ничего не вижу.

— Что? Но... ты же нежить.

— Даже моим глазам нужен хоть какой-то свет.

Он услышал шелест одежды, и мягкое свечение родилось в темноте, сначала оранжево-красное.

Чейн смотрел на тонкие лучики света, пробивающиеся сквозь тонкие руки Винн, пока она тёрла кристалл между ладонями. Когда она разжала пальцы, ее лицо освещал холодный свет от кристалла, лежащего в её ладони. Они оба осмотрелись вокруг.

Тень стояла, обнюхивая камень слева. Сразу за ней была лестница, ведущая вниз вдоль изогнутой стены. Площадка была не более шести метров в ширину и длину, стена была позади и справа, впереди площадка обрывалась в пропасть. Хотя кристалл освещал стену вокруг арки, его свет едва достигал высокого потолка.

Чейн посмотрел через край, но так и не смог понять, что внизу. Его мысли были в смятении.

Призрак по-прежнему существовал. В его власти было коснуться пола пещеры и вызвать поток огня. Он такого и представить не мог. Гномы выходили из пещерной стены. Небольшое существо, похожее на камень с одним светящимся глазом, выпрыгнуло из скалы, а затем распалось в воздухе над головой подозрительно спокойного эльфа.

Но что хуже всего, Чейн был голоден.

Усилия, понадобившиеся чтобы проникнуть в подземелье, а также драка с призраком, потребовали от него очень многого. Возможности для кормления не было. Он боялся того, что может случиться, если он поддастся отчаянию.

Он оглянулся назад, ожидая найти горечь поражения на округлом лице Винн. Но то, что он увидел, поразило его больше.

В свете кристалла ее лицо выглядело застывшим. Яркий, нежный взгляд Винн был наполнен гневом, какого он никогда не видел в ней.

— Кретины и идиоты! — резко выдохнула она. — Они не знают, с кем имеют дело, и заперли тех, кто знает!

Винн посмотрела на него. Это выражение в её глазах задержалось ещё на мгновение, прежде чем, наконец, исчезло.

— У нас нет оружия, чтобы защититься, если призрак атакует нас здесь, — сказала она, — Мы ничего не сможем сделать без посоха.

Усугубляя очевидное, она ничего не добилась, но Чейн промолчал. По правде говоря, он чувствовал себя уязвимым без меча и ценных вещей, оставшихся в сумках.

— Как он выжил? — прошептала она. — Я же видела, как он превратился в ничто!

Она, казалось, и не ждала ответа.

— Он больше, чем просто дух. Он доказал это своими действиями, — сказал Чейн. — Если это Сын Ночи, даже мой вид не так легко уничтожить.

Ее взгляд метнулся к его горлу. Под плащом и воротом рубашки в качестве доказательства этого он носил шрам на шее. Но он слишком тяжело восстал из смерти во второй раз.

— Там было что-то другое... Как он напал на герцогиню и эльфа? — спросила она.

— Я помню лишь скудные упоминания... конструкты рода, из моих самых ранних исследований. Я старался создать подобные вещи с использованием Элементов, которыми пытался управлять... — он умолк и покачал головой. — Мы должны осмотреть окружающее... чтобы понять, есть ли у нас хоть какие-то преимущества.

— Почему здесь так темно? — спросила она, шагнув мимо него к Тени. — Стены не светятся, как в наружной пещере.

Больше всего в ней он ценил ее любопытную натуру, но сейчас зверь метался внутри него, пытаясь порвать свои цепи из-за нарастающего голода.

Винн держала кристалл над Тенью, освещая широкие каменные ступени лестницы, а Чейн изучал стену. Она была гладкой, в отличие от стен пещеры. Это было создано искусственно, а не природой. Никакой влаги и блестящих прожилок полезных ископаемых, что казалось невозможным на такой глубине.

Чейн шагнул мимо Винн. Они прошли с десяток ступеней вниз по лестнице, Тень сновала впереди, обнюхивая каждую ступень, прежде чем шагнуть на неё. Он не считал шаги, но слишком много времени прошло перед тем, как свет кристалла Винн осветил низ камеры. Если бы она споткнулась и упала наверху, приземление настало бы нескоро.

Они спустились по лестнице, сделавшей почти полный оборот по наружной стене. Камера была действительно округлая, шириной примерно в три его роста. Расплывчатые тени обрели форму ниже, плескаясь около нижней площадки. Что-то в центре пола отразило свет кристалла Винн.

Чейн почувствовал руку Винн на своём плече.

— Я видела это место... — прошептала она.

— Что? Когда?

— Тень увидела это в воспоминаниях Красной Руды.

Она протиснулась мимо него и кинулась вниз, Чейн поспешил следом, чтобы не отстать. Прежде чем он достиг дна, неясные силуэты уже застыли в безмолвном представлении из стоящих фигур. Но внимание Чейна привлёк сияющий диск в центре пола.

Большая пластина из красноватого металла, возможно, полированной меди, составляла, по крайней мере, три или четыре шага в ширину. На ней были руны. Тень сошла с последней ступеньки и начала кружить по полу, но Винн прошла прямо к самой близкой высокой фигуре.

— Подожди! — приказал Чейн.

Она резко остановилась, протянув руку к вертикальному черному… саркофагу странной формы. По крайней мере, именно на это оно было похоже. Приблизившись, он увидел, что оно больше всего напоминало крепкую железную деву, орудие пыток, о котором он только читал.

Тускло-черный, возможно из базальта, он был ненамного выше, но намного шире, чем Винн — и даже еще шире, чем гном мужского пола. Немного сужаясь в основании у пола, его большая часть расширилась вверх до…

Пристальный взгляд Чейна скользнул туда, где прямые линии фигуры сузилиось в неровное, куполообразное нечто, представляющее собой «голову». Выше фигура была прикована цепью, вырезанной из камня, опоясывающей её вокруг на уровне челюсти. Ещё две цепи бежали вокруг его «тела» на высоте плеча и бедра. Но он не видел следов раствора.

Это было целиком вырезано из одной глыбы камня. И между двумя более низкими цепями, опоясывающими его туловище, была вертикальная продолговатая каменная плита, покрытая выгравированными знаками.

Чейн осмотрел камеру.

Семь базальтовых фигур — пойманных в ловушку и скованных вместе — стояли «лицом» к центральному диску в полу. Но между двумя на противоположной стороне он разглядел другой проход в стене камеры. Он взглянул вверх, разглядев выше лестничную площадку. Проход был прямо под ней.

Тень вдруг заворчала.

Чейн был не единственным, кому не нравилось это место. Собака бродила по камере, держась в одинаковом отдалении от саркофагов и диска в середине пола.

— Винн? — неуверенно позвал он.

Она не ответила, и он обернулся. Винн собиралась дотронуться до выгравированных знаков на табличке саркофага.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Сначала диск в полу.

Это была единственная вещь, которую он смог придумать, чтобы остановить ее. Почему-то ему не хотелось, чтобы она прикасалась к этим фигурам. Девушка, нахмурившись, посмотрела на него и направилась к центру пола.

Чейн пошёл следом, все еще следя за немыми черными фигурами. Пока он подозрительно осматривался, Винн присела на краю диска, держа кристалл над ним.

Он был сделан из меди, хотя Чейн не видел и признака тусклости. Кто-то, должно быть, чистил и регулярно полировал его. И он не был круглым, стороны восьмиугольника были немного изогнуты наружу, вызывая что ошибочное впечатление. В каждом краю был сложный символ, вероятно, эмблема. В центре была выпуклось, сродни шару с высоким краем, затонувшему в металле и ставшему единым целым с диском. Один большой орнамент опоясывал его основание.

— Архника... Муквадан... Бендзакендж... — прошептала Винн.

С каждым странным словом она указывала на символ вокруг внешней окружности.

— Это вубри, эмблемы гномских Вечных, — добавила она в замешательстве. — Восемь Банаэ.

Чейн почти ничего не знал о гномских святых, кроме Бендзакенджа — Отца Языка.

Винн положила руки на диск и потянулась, чтобы изучить выпуклость в центре. Прежде, чем Чейн смог поддержать ее, она отшатнулась и упала назад себя.

— Ларгнаэ... — прошептала она.

— Что?

Винн встала на ноги, неустойчиво поворачиваясь, пока оглядывала все базальтовые фигуры. Она бросилась вокруг камеры, исследуя каждую продолговатую табличку, пока наконец не остановилась у одного саркофага.

— Сундакс! — воскликнула она.

— Что ты там прочитала?

— Жадность… один из Ларгнаэ, — ответила она. — О, дохлые боги! Они заперли нас со своими Падшими!

— Что это значит?

— Их дьяволы, демоны… проклятые. Те, кто олицетворяют пороки в гномской культуре.

— Религиозные представления, так?

— Нет, — ответила Винн. — Когда-то они были реальны, по крайней мере, так же как Вечные, хотя в последствии были лишены имён. Они имеют только названия, выбранные для их греха.

— Это не настоящие саркофаги, — возразил Чейн. — Они не открываются. Здесь нет никаких тел.

— Тогда, зачем такая морока? Зачем диск в полу? Или это что-то вроде магического наказания… ритуал, возможно?

Чейн снова посмотрел на большой медный диск.

Маги не призывали божеств — или святых — в своём искусстве. Религии были более широко распространены в этой части мира, чем на его родине. Большинство крестьян Запределья цеплялись за суеверия, духов природы и темных сущностей. Некоторые только чтили предков.

Он знал о священниках и других, кто утверждал, что был одарен более высокими полномочиями. У них были свои пышные церемонии и приспособления, чтобы пустить пыль в глаза неосведомленным.

— Воображаемая защита какого-то святого от проклятого, — ответил он. — Это — не что иное как атрибуты, чтобы успокоить массы… и чтобы управлять ими через их страхи.

Он собирался рассуждать дальше, но Винн вдруг резко обернулась к нему:

— Ходящие-сквозь-Камень кажутся тебе похожими на кучку шарлатанов?

— Ты — учёная, — ответил он. — Не верь в это.

— Тогда почему ты так долго колебался, когда мы впервые входили в храм Бендзакенджа?

Поражённый, Чейн не знал, что ответить.

— Да, я заметила это, — чуть злорадно сказала она. — Ты боялся входить в святое место. Мы знаем, что есть вещи, в которые мы никогда не хотим верить, и все же…

Чейн ещё раз осмотрел камеру. Она ссылалась на магию, воображаемую выгоду или использование власти, исходящей от более высоких духовных сил. Это только увеличивало призрачное значение религии — разве нет?

По коже пробежали мурашки, ухудшая его ворчащий голод. Он наконец ступил в истинное святое место? Действительно ли это была тюрьма для людей, которые полагали, что их предки, святые или наоборот, когда-то проживали в этом мире, а теперь — в какой-то отдельной сфере загробной жизни?

Чейн шагнул мимо Винн к единственному проходу в камере. Там было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо, пока свет не вырос позади него. Винн приблизилась с кристаллом в руках, и свет проник в небольшую круглую камеру.

Там стоял один-единственный поддельный базальтовый саркофаг. Почему он был отдельно от других?

Чейн попятился — до тех пор, пока не налетел на Винн — и обернулся.

— Да что с тобой? — спросила она.

— Помимо того, что нас заперли?

— Да.

Он не мог встретить ее взгляд или дать ей ответ.

— Я посмотрю, может, ещё где проходы есть. А так же надо вдоль лестницы и площадки поискать.

Чейн ушел, направившись вдоль стены позади застывших фигур из базальта. Он не собирался говорить ей о своём голоде. У них обоих в настоящий момент было достаточно поводов для беспокойства, и он не будет заставлять её волноваться ещё и о себе.

Но они должны были уйти из этого места, и как можно скорее.

* * * * *

Винн наблюдала, как Чейн уходит, и не могла прекратить волноваться из-за его бесцветных глаз. За всё то время, пока они были вместе, она никогда не видела, чтобы это держалось так долго. Что-то неправильное творилось с ним — большее, чем просто тревога, вызванная этим странным местом. Но она не могла вынудить его рассказать ей.

Она ступила в небольшую камеру, задаваясь вопросом, почему этот саркофаг хранился в изоляции. Фраза всплыла на границе её сознания:

«Хармун… аджх'альтак со. А'льхён ам леагад чионнс'гнадж», — вспомнила она шёпот Чиллиона.

«Хармун, осени благодатью это место. Наполни меня своей абсолютной сущностью.»

Что это значит? Почему он шептал слова, обращённые к дереву под названием Прибежище в центре Первой Поляны так, будто оно могло ответить на его... молитву?

Винн не забыла рассказ Магьер о воспоминаниях, прочитанных в сознании Вельмидревнего Отче. Кроме упоминания о падении Балаал-Ситта, Магьер узнала больше через ветхого лидера анмаглаков.

Вельмидревнего Отче когда-то звали Сорхкафаре — «Свет на Траве» — и он жил во времена Великой Войны. Как командующий союзнической армии, он ночами бежал с разбросанными остатками его сил от орды нежити. Они отдыхали каждый день, ночи напролёт убегая, и всё-таки добрались до Первой Поляны. Меньше чем половина из них достигла этого места, но там они обнаружили, что никакой не-мертвый не может туда войти.

Винн всегда знала о Первой Поляне и большом дереве на ней, Хармуне. Немного людей, которых она знала, когда-либо доходили до туда, чтобы увидеть его. Она, конечно, еще не была там… пока. Никто никогда не знал, что происходило там во время Забытой Эпохи, но всегда об этом рассуждали. Ни Lhoin'na, ни их миссия Гильдии Хранителей никогда не упоминали этого.

Не казалось возможным, что они не знают, что Первая Поляна существовала ещё до войны. И этот эльф с герцогиней, одетый как Хранитель в одежду белого цвета, шептал название дерева под именем Прибежище.

И это имя, которое всегда было известно ей, оказывается, значит гораздо больше, о чём и рассказывала Магьер.

Винн отбросила эти тайны, встав перед одиноким саркофагом в небольшой камере. Она не была уверена, что действительно хочет знать больше об этом месте, но она не могла проигнорировать возможность понять методы Ходящих-сквозь-Камень. Не исключено, что ей придётся работать через них и герцогиню, чтобы добраться до того, что ей нужно.

Она поднесла свой кристалл к продолговатой табличке фигуры и проследила пальцем по её надписи. Это была своего рода эпитафия, но не такая, какую размещают на могиле возлюбленного или предка. Она изо всех сил пыталась расшифровать архаичные предложения, написанные полностью на гномьем вубри: «Изгой камня… обманщик заслуженных мёртвых… оборвавший наследие… убийца Ситтов…»

Последнее заставило её похолодеть, но она почти достигла нижнего края таблички и конца надписи на вубри. Дальше расшифровать было легче.

«Таллухераг.»

Как и с саркофагом Сундакса — Жадности — и других, название было написано в основании, не на вершине, как было принято в почти любой культуре. Это был тот же самый термин, который она услышала в разговоре в кабинете Хайтауэра, когда Циндер и Красная Руда пришли к нему, а затем исчезли. Все, что Винн прочитала в архаичной гномской эпитафии, разъясняло значение этого заголовка.

Она отдернула палец от холодного черного камня и неосознанно вытерла его о край туники.

Таллухераг — «Бог Резни».

Гномы использовали этот заключительный термин несколько иначе, чем языки других культур. Этим называли убийство беззащитного во время войны или забой животных на мясо. Она попыталась понять несколько более ранних фраз.

«Изгой камня» могло означать изгоя среди гномов. «Обманщик заслуженных мертвых» подразумевало умершего танаэ, или, возможно, даже их смотрителя, Ходящего-сквозь-Камень. «Оборвавший наследие» было слишком неясным, но «убийца ситтов»…

Что-то ужасное произошло в Балаал-Ситте во время войны.

Винн отступила на шаг:

— Бог Резни... — прошептала она. — Убийца Ситтов...

У неё внезапно возникло такое чувство, что за ней наблюдают.

Винн подняла взгляд к безликому куполу головы саркофага, которую приковала каменная цепь. Всё в забытом Ситте, включая вражеские силы, было «потеряно», хотя никто не знал как или почему. Она поняла, что ее первый перевод заключительного символа эпитафии был неполон, поскольку «наследие» могло означать и всю расу гномов.

— Таллухераг... — прошептала она. — Лорд геноцида...

Тень позади неё начала рычать. Прежде чем Винн смогла пошевелиться, тень саркофага скользнула по стене.

— Его настоящее имя — Байундуни. «Глубокий Корень».

Винн отпрянула назад от баритона, который, казалось, исходил прямо из черного камня. Толстая рука появилась в свете кристалла и легла на плечо саркофага. Тень встала перед Винн, оскалив зубы, ее загривок встал дыбом.

Красная Руда выступил из тени. Его рука упала с плеча саркофага Таллухерага.

Как он узнал имя этого массового убийцы? Имена Падших были смыты временем. И как он пришёл сюда незамеченным? Или он проскользнул сквозь камень, как его собратья?

Красная Руда поднял глаза на верхнюю часть саркофага, как будто он видел большее, чем эту безмолвную фигуру. Он положил обе ладони на табличку, будто пытаясь уничтожить эпитафию. Меланхолия в его массивных чертах лица быстро превратилась в холодное негодование.

Он искоса посмотрел на нее, почти так же, как герцогиня в тот момент в скрытой камере принца с бассейном.

Голова Винн мгновенно опустела, словно все её размышления были напуганы этим гномом, который был тем, кто привёл её к Ходящим-сквозь-Камень.

— Он не должен быть здесь! — прошептал Красная Руда.

Ее дыхание ускорились, пока не стало поверхностным. Его родной брат отказался от него из-за его духовных устремлений. Отвращение Щепки заставило ее держать в тайне источник его призвания от их матери. И обучение Хайтауэра на Хранителя, злоба домина на брата была вызвана этим же.

— Что ты знаешь? — потребовал он. — Что ты нашла в тех проклятых текстах? Где лежат его кости… где Балаал-Ситт?

Предок, о котором забыли, отлучённый от устной традиции, призвал Красную Руду. Но это был не Банаэ или любой другой заслуженный его народа. Это было пятно на прямой родословной, которое клан Железная Коса не мог признать, когда Красная Руда попытался доказать им это.

Она смотрела только на его руку, твёрдо лежащую на саркофаге Лорда Геноцида — Таллухерага.

Винн кинулась к выходу из небольшой камеры, крича:

— Чейн!

* * * * *

Чейн был где-то на середине лестницы, бредя вверх вдоль стены, когда Винн позвала его по имени.

Зверь внутри него заметался в цепях. Голод вырвался на свободу из-за страха за нее. Его чувства мгновенно обострились, он преодолел лестницу за три длинных прыжка.

С последних ступеней он спрыгнул почти на середину камеры. Его ноги признали ошибку в тот момент, когда он поскользнулся при приземлении: он припал на одно колено на медной печати пола. Почти в тот же миг Винн выбежала из прохода между саркофагами.

Свет ее кристалла затопил пространство, на мгновение ослепив Чейна. Затем вбежала Тень, неистово рыча. Этот звук только подогрел безумие Чейна.

Что-то двинулось в темноте прохода, а потом блеснуло в свете кристалла.

Чейн двинулся вперёд и схватил Винн за плечо. Когда он задвинул ее себе за спину, инстинкт охоты стал неразрывно связан с потребностью защитить ее. Что-то пришло сюда — что-то, что он мог бы убить и покормиться. Тогда он услышал, что Винн судорожно вздохнула.

Чейн тряхнул головой и твёрдо пошёл вперёд.

Кристалл холодной лампы упал на пол. Это заставило его застыть и обернуться.

Винн, широко раскрыв глаза, уставилась на него. Она держалась за плечо. Рваные кусочки ткани туники торчали из-под её маленьких пальцев. Тонкий аромат крови начал распространяться в воздухе.

Чейн задохнулся от приступа голода. Его горло опалило холодом, и он услышал, что Тень зарычала позади. И рычала она на него.

— Тень, ко мне! — позвала Винн.

Он содрогнулся так сильно, что его затрясло, обхватил себя руками, и отступил от Винн. Он покачал головой и одними губами произносил: «Нет!» — снова и снова, но, когда его губы беззвучно расступились, Винн вздрогнула.

Чейн зажал рот руками, пряча изменившиеся зубы.

Винн нахмурилась, ее глаза сузились. Это повторялось снова — страх в ее лице, смешанный с нерешительным гневом. Так же она смотрела на него той ночью, когда он выскочил из разбитого окна магазина писца за призраком.

— Винн... — выдохнул он, но не знал, что еще сказать.

Тень нарезала широкие круги вокруг него, заслонив собой девушку, а Винн нагнулась, чтобы поднять свой кристалл.

Чейн вгляделся в свет, причиняющий боль его расширившимся зрачкам. Он желал, чтобы этот свет испепелил его.

— Я пришел не для того, чтобы причинить вам вред.

Чейн обернулся на этот глубокий голос.

Между двумя саркофагами перед проходом стоял Красная Руда. Красноволосый Ходящий-сквозь-Камень был одет в чешуйчатую кольчугу со стальным покрытием. Два кинжала с широкими лезвиями были вложены в чёрные ножны, пристёгнутые к его поясу. Он не двигался, только наблюдал за ними, как будто ожидал ответа.

На мгновение, Чейну захотелось выместить все свои страдания на нём.

Этот гном напугал Винн, заставил ее кричать… и этим вызвал мгновенную утрату контроля Чейна. Зверь в нем начал выть, и он сжал челюсти, загоняя монстра в подчинение.

Чейн еле сдерживал дрожь, смотря на Красную Руду.

— Никто и никогда не проникал самостоятельно в наше подземелье, — сказал Красная Руда, смотря на Винн. — Так что, вы не те, чем кажетесь. Вас привел сюда тот черный дух?

— Конечно же нет! — ответила она.

Чейн знал, что произошло между этими двумя в доме Железной Косы. Красная Руда вряд ли видел в Винн друга.

— Значит, он следовал за вами, — заявил Красная Руда.

Чейн ждал, но Винн ответила не сразу.

— Мне нечего сказать тебе, — ответила она. — Не с тем, что я знаю. Не тому, чему ты поклоняешься!

Глаза Красной Руды сузились, но Чейн был озадачен словами Винн. Что это значит?

Гном вскинул подбородок, стиснутые зубы хорошо угадывались между плотно сжатыми губами. Чейн подобрался, наблюдая за малейшими движениями Красной Руды.

— Эта вещь там, — продолжила Винн. — Так или иначе, он был ответственен… Независимо от того, что послужило причиной падения Балаал-Ситта… это сделал массовый убийца.

— Нет! — прорычал Красная Руда и шагнул вперёд.

Чейн мгновенно преградил ему путь.

— Тогда, почему он здесь? — потребовала ответа Винн. — Почему олицетворение Таллухирага было отделено даже от Падших?

На щеках Красной Руды непроизвольно заходили желваки, и Чейн поняли, что было в той небольшой камере. Он вспомнил, как Винн рассказывала ему о Балаал-Ситте, названии, которое вычеркнули из памяти целого народа, которого некоторые боялись, а кто знал о нем, хотел забыть.

Чейн попытался успокоить себя. Он должен был очистить свои мысли, если хочет проверить слова гнома на правдивость. Отпуская все, пытаясь проигнорировать голод и то, что он нечаянно ранил Винн, он закрыл глаза.

Но лишь одну вещь он смог найти в своей памяти, чтобы успокоиться.

Был один краткий момент, когда он прокрался в библиотеку Гильдии вместе с Винн. С нею, так близко, что он чувствовал её дыхание, когда она провела его в свой мир, он остановился и рассматривал книги, аккуратно расставленные на полках.

— Он не один из них! — прокричал Красная Руда. — Не как утверждают некоторые, кто помнит только его прозвище… но не его имя. Я узнал это, когда был ребенком, хотя и не понимал тогда, кто прикоснулся ко мне — позвал меня через кровь. Он не может быть тем, что они утверждают… не как мой предок!

Чейн остался спокоен в той тихой памяти о библиотеке, позволяя каждому слову пройти через его сознание. Хотя зверь по-прежнему скулил, никакого причиняющего неудобство приступа дискомфорта не последовало. Он открыл глаза и остановил взгляд на Красной Руде.

Гном не лгал — или, по крайней мере, верил в свои слова. Чейн повернул голову, чтобы посмотреть на Винн. Он кивнул ей, надеясь, что она поймёт.

Винн чуть прищурилась, глядя на него, и поморщилась.

— Теперь вы должны мне — по обмену! — сказал Красная Руда. — Что вы знаете о черном духе, который пришёл за вами сюда?

Винн поколебалась.

— Только то, что это — не-мертвый, — ответила она. — Одна из форм того, что в Запределье известно как «внешне зомрель» — Дитя Ночи… хотя этот явно неосязаем, в отличие от типа, с которым я имела дело.

— Неосязаем? — повторил Красная Руда.

Винн покачала головой:

— Это не имеет значения… Мы имеем дело с сильным духом, который может стать материальным частично или целиком на краткое время. Мы полагаем, что это — маг, очень древний, так как его власть и умения ни на что не похожи и никто не слышал о таком прежде. Но, как любая нежить — или большинство — оно может быть ранено солнечным светом.

— Тогда он неуязвим здесь, в подземелье, — возразил гном.

Винн сделала шаг вперёд, проведя рукой перед мордой Тени.

— Нет, — она вернулась на место. — Если у меня будет мой посох.

Красная Руда вскинул голову, его глаза недоверчиво сузились, но Винн быстро продолжила:

— Ключ к тому, чтобы остановить его — это понять, чего он хочет! Дайте мне доступ к текстам, которые вы храните для Гильдии!

Красная Руда ничего не сказал. Чейн напрягся, вперив взгляд в гнома, который смотрел только на Винн — как будто Ходящий-сквозь-Камень и вправду рассматривал ее требование. Винн наконец нашла союзника здесь? Но смогут ли они — даже если и захотят — доверять ему?

— Это может подождать, — произнёс чей-то голос.

Чейн обернулся, осматриваясь по сторонам.

Герцогиня Рен, ее эльфийский советник и мастер Ходящих-сквозь-Камень стояли дюжиной или больше ступеней вверх по лестнице. Чейн не слышал ни скрежета железной двери, ни того, как они спускались.

Эльф стоял ниже всех, впереди, пристально смотря вниз на Винн. Он держал посох в руке, кристалл был расчехлен.

— У меня тоже есть вопросы, Винн Хигеорт, — сказал он тоном, не допускающим возражений. — Но я не должен здесь торговаться.

Чейн подошёл к Винн сзади и мягко коснулся ее здорового плеча. Наряду с виной порыв облегчения накрыл его, когда она прижалась к нему спиной. Хоть он и монстр, помимо Тени, он был всем, что она имела.

Только не слишком ли часто он использовал это в своих интересах?

Он прошептал Винн на ухо:

— Оставайся рядом. Прислушайся к тому, что я скажу.

* * * * *

Рен стояла на изгибающейся лестнице между Чиллионом ниже и мастером Циндером выше ее. Она была ошеломлена и чувствовала ломоту в костях от метода, которым они вошли сюда. Чиллион надеялся подловить пленников на разговоре, независимо от того, что они могли обсуждать прежде, чем заметят их присутствие. Но ерунда, которую услышала Рен, заставила ее почувствовать желание вырвать посох из рук эльфа и покинуть это место.

Но это было невозможно, пока Циндер не откроет дверь.

Она видела Палату Падших только несколько раз, но всегда с лестничной площадки выше. Свет кристалла Хранительницы тревожил это место в его темной простоте — ещё и потому, что Красная Руда был здесь. Он был последним человеком, который должен был остаться наедине с этой одержимой, безумной Хранительницей, которая уже использовала его однажды.

— Что ты делаешь здесь? — будто прочитав мысли Рен, прорычал младшему гному Циндер.

Красная Руда обогнул большой медный диск неподалёку от Винн и приблизился к основанию лестницы. Его подбородок дёрнулся, но он смотрел не на своего мастера. Вместо этого он следил за Чиллионом и посохом в его руках.

— Я пришёл за ответами, — наконец произнёс он. — Но за более важными, чем те, что ищите вы.

Циндер аккуратно отстранил Рен к стене и встал позади Чиллиона.

— Тебе здесь не место! — он почти кричал. — Остальные уже готовятся к защите нашего народа — там должен быть и ты!

— Я забочусь о нашем народе!

Циндер отвернулся, посмотрев на противоположную сторону камеры.

Рен попыталась проследить за его странно переключившимся вниманием. Сначала она не поняла, на что он смотрел. Но потом увидела черный проход между двумя каменными фигурами. Он находился прямо под лестничной площадкой.

Она никогда не спускалась вниз по лестнице раньше, так что никогда не видела его. Что было там? Очевидно, что не выход, иначе бы Циндер не разместил пленников здесь.

Циндер сошел с последней ступени лестницы. Когда его ботинки коснулись пола камеры, словно далёкий гром распространился по камню.

— Что ты сделал? — потребовал он. — Что ты сказал им?

— Ничего, — ответил Красная Руда. — Ничего, кроме того, что Хранительница прочитала сама.

 Циндер пошатнулся, словно под каким-то невидимым бременем, почти как скорбящий на кладбище. Он провёл большой ладонью по лицу и посмотрел на Винн.

— Ты... Ты можешь читать на древнем вубри?

Все это время Винн просто смотрела и слушала. Волк твердо стоял перед нею, а Чейн — позади, капюшон его плаща был откинут, его рука лежала на ее плече. Она прижалась к нему спиной, будто ища убежища в его объятьях.

— Да, я могу читать на нём, — ответила девушка. — А также на других древних языках... как в тех текстах.

— Очевидно, что ты хорошо обучена, — вмешался Чиллион. — Возможно, ты даже думаешь, что знаешь больше, чем твои начальники. Что ты изучила того человека, которого вы называете… призраком?

Изменение темы застало Рен врасплох, но она не слишком обеспокоилась этим.

У Винн Хигеорт не было защиты, не говоря уже о власти и уважении, в Гильдии. Но у нее был способ заставить своё начальство дрожать от ужаса из-за смертей, начавшихся в первой половине прошлого месяца — началось всё с двух мертвых Хранителей, найденных в переулке. Королевская семья дорожила Гильдией, но Рен не собиралась прислушиваться к размышлениям этой выскочки.

Однако, Чиллион, Циндер и даже ехидный старый Балворк — все верили в этого мага, был ли он им или чем-то большим, чем-то из диких рассказов Винн. Рен не могла заставить себя думать о такой ерунде, не перед лицом более реальной угрозы. Она должна была защитить Фрея.

— Оно древнее, — наконец, ответила Винн. — Возможно, даже древнее, чем Первая Поляна.

Что это значит? Повисла новая пауза.

— Прости меня, — ответил Чиллион. — Но я не понимаю твоего сравнения.

* * * * *

— Ложь!

Винн вздрогнула от шепота Чейна. Это был еле слышный выдох, но она все равно ясно услышала его. Как он определил это — и действительно ли он был прав? Она внимательно изучала треугольное лицо Чиллиона, но не смогла уловить и признака обмана.

Чейн слегка сжал её плечо, словно стараясь убедить в правдивости своих слов.

Ее отсылка к Первой Поляне не имела никакого отношения к получению текстов, но она могла послужить подходящим напоминанием для этого. Не было никаких признаков того, когда — и если — она получит другой шанс.

Она выросла с убеждением, что эльфы — лучшая раса из всех. Но после обмана главы анмаглаков эльфов Запределья и получения одного намека на скрытую историю Первой Поляны, она усомнилась в этом. Сколько отговорок было среди эльфов ее континента — и среди родного отделения ее собственной Гильдии?

Тогда всё ещё оставалась проблема Таллухерага, Балаал-Ситта и... Красной Руды.

Лицо Циндера перекосилось от внезапного мучения, когда он смотрел на камеру массового убийцы, за спиной растерянной Винн. Он явно знал, кто призвал Красную Руду для служения, и мастер Ходящих-сквозь-Камень все еще не принял в полной мере молодого гнома. С какими интригами она теперь столкнулась? Сколько врагов окружало ее, даже если исключить тех, кого она ими считала вне всякого сомнения?

— У вас нет ничего, чтобы остановить призрака, — сказала она Чиллиону, проигнорировав даже герцогиню. — Посох будет работать только в моих руках.

Чиллион ступил на пол камеры, остановившись у подножия лестницы.

— Что это? — спросил он подозрительно мягко. — Что делает этот кристалл?

Винн сверху вниз осмотрела его одежду, словно в насмешку такую белоснежную и чистую.

— Он наполнен властью солнца, природой его света, — ответила она. — Солнечный свет… губителен для всех не-мертвых.

— Таким образом, ты уже использовала раньше, столкнувшись с ним в прошлый раз? — спросил он, вертя посох в руке.

Его кристалл отбросил слабые цветные блики по камере, когда его грани поймали свет кристалла холодной лампы.

— Да, — ответила Винн.

— Тогда, это было не слишком эффективно, — заметил Чиллион.

— Достаточно нести чушь! — вмешался Циндер. — Даже если бы это было так… Как такая вещь могла быть сделана?

— Это лучше спросить у домина иль`Шанка.

— Как удобно! — Рен сплюнула. — Домин, о котором она говорит, из суманской миссии Гильдии. И он вернулся домой, ускользнув от расспросов.

— Он был создан в моей Гильдии, — возразила Винн. — Из того, что я слышала, премин Сикойн почти упала в обморок, когда узнала, во сколько это обошлось. Спросите ее… или премина Хевис, главу метаологов.

— А то, что я слышала, — холодно ответила герцогиня. — Так это то, что Гильдия приняла тебя сиротой, воспитала тебя, накормила тебя… обучила тебя и приняла в свои ряды. А ты отблагодарила её своими эгоистичными уловками!

Винн не смогла справиться с нахлынувшим гневом:

— Призрак здесь из-за чего-то, — сказала она. — Пока вы не знаете из-за чего, вы не будете знать наверняка, что он предпримет… и как будет действовать.

— А ты знаешь, что это? — спросил Чиллион.

— Я могу помочь, но только если вы поможете мне, — ответила она.

Мастер Циндер вскинул брови:

— Каким образом?

— Верните мне мой посох и имущество... и предоставьте мне доступ к текстам.

— Нет! — вмешалась Рен.

— Тогда вы умрете, — отрезала Винн. — Вы по-любому умрете, так или иначе. Призрак хочет получить те тексты, и он убьет любого на своем пути. Почему? Если я этого не выясню, вы будете бороться вслепую, — она смотрела только на Чиллиона. — Вы можете читать на старых языках... лунди, письмена хейтак, на старом стравинском или белашкийском?

Он праздно пожал плечами, приподняв одну густую бровь:

— Немного.

— Ложь! — выдохнул Чейн позади Винн.

Ложь что? Чиллион знает эти языки лучше или хуже, чем говорит?

— А ты можешь? — эльф словно бросал вызов. — Или это лишь хвастовство... на котором держится ваш мизерный шанс на выживание?

Винн поостереглась показать любую реакцию. Его тон подразумевал, что он действительно знал древние языки, как будто сам был Хранителем. Это был единственный путь, по которому он мог судить, хвастается она или нет. Поэтому, если он сам может читать на древних языках, почему возится с нею?

Он пытался загнать её в угол, но с какой целью?

— Да, — ответила она. — Достаточно хорошо для того, чтобы я смогла вычитать что-то полезное. В конце концов, я была воспитана, выращена и обучена, — она бросила взгляд на герцогиню, — в миссии Гильдии.

Чиллион поджал губы и замолчал.

Циндер, казалось, внезапно успокоился. Он поглядел на Чиллиона, и старый эльф просто кивнул ему.

— Итак, ты уже обогнала эту штуку в погоне за текстами, — сказал Циндер.

Это был слишком очевидный комментарий, и Винн ещё больше насторожилась.

— И Афкейнсмуотнес продолжит пытаться остановить тебя, — добавил Чиллион, и выражение его лица стало задумчивым.

— Нет! — выдохнул Чейн. — Вы не...

— С тобой никто не говорил! — прорычал Циндер.

— Винн, — прошептал Чейн. — Они пытаются...

— Я знаю, — ответила она, слабо улыбнувшись ему.

Призрак знал, что и она, и тексты здесь. Он убивал, чтобы добыть переводы, посланные в магазины писцов в Колм-Ситте для транскрипции. Но вместо того, чтобы прочитать их содержимое и оставить в покое, он всегда забирал с собой страницы перевода. Независимо от того, что он искал, он не хотел, чтобы другие также нашли это. Или он пока не нашёл то, что искал, или хотел помешать другим сделать то же самое. Он следовал за ней в поиске оригиналов, следовательно, у него был какой-то способ следить за ней или определять ее местонахождение.

Чиллион не загонял ее в угол. Он превращал ее в приманку.

— Да, — прошептал эльф, подтверждая её догадки.

Винн напряглась, и Чейн сильнее сжал её плечо.

— То, что ты узнаешь цели Афкейнсмуотнеса, может помочь нам. А может и нет, — добавил Чиллион. — Так или иначе, ты расскажешь нам всё, что обнаружишь… в обмен на доступ к текстам.

— Чиллион!.. — Рен чуть не задохнулась.

Он поднял руку и жестом прервал её.

— По крайней мере, — продолжил он объяснять Винн. — Если оно узнает, что ты здесь, это может заставить его действовать более прямо… и менее осторожно… когда он вернётся. Ты согласна на это?

Винн колебалась. Они предложили то, что она хотела, но за очень высокую цену.

Чиллион называл призрака другим термином. Она разыскала его в старых сказках ее народа в Гильдии. Эльф знал больше о призраке, чем она предполагала — и мастер Циндер тоже, если судить по его крику в главной пещере.

Винн протянула руку, положив её на ладонь Чейна на своём плече.

— Позже мне понадобится его помощь, — сказала она. — Он знает о борьбе с призраком больше, чем любой из вас. Верните ему его имущество... и меч.

Чиллион решительно покачал головой:

— Абсолютно нет, — он указал на Чейна. — Мы не заинтересованы вооружать его.

— Тогда копайтесь в текстах сами, — она отвернулась, уткнувшись лбом в плечо поражённо застывшего Чейна. — Выбирайте.

Это был блеф чистой воды, и, вероятно, эльф знал это, но никто больше не понял. Он подловил ее на том простом основании, что знали все: она хочет получить доступ к текстам независимо от условий. Если он сейчас уступит ей, то другие не придадут этому значения, но сама Винн поймёт.

Чиллион знал меньше, чем делал вид, — или гораздо больше, чем Винн могла даже предположить, обманом скрывая это.

Она не была уверена, заметила ли мягкую улыбку, очень быстро исчезнувшую с губ эльфа, но он просто стоял, наблюдал за ней и не произносил ни слова. Тишина продержалась так долго, что герцогиня, хмурясь, вышла из-за его спины. Однако Чиллион всё так же стоял, слегка покачивая посохом в своих руках.

Разрушил тишину Циндер, обратившись к герцогине:

— Пошлите одного из своих людей принести их вещи. Если они хотят выжить, то будут бороться за это и делать, как им говорят. Я провожу Хранительницу к текстам... с вашего позволения.

Он ждал ее ответа, с которым все должны были согласиться. Тексты принадлежали Гильдии, но в конечном счете являлись объектом защиты Королевской семьи Малурны. Ходящие-сквозь-Камень были просто охранниками.

Рен внезапно показалась Винн жутко усталой.

— Поступайте так, как считаете нужным.

— Очень хорошо, — ответил Циндер и, уже повернувшись, добавил: — Красная Руда тоже пойдёт. Он будет оставаться с Хранительницей и наблюдать за ней, в то время как мы уделим внимание другим вопросам.

Винн было всё равно. Ничего не было сказано о том, что она должна что-то выяснить по вопросу Красной Руды — уже не говоря о том, что его мастер, похоже, знал о предке молодого Ходяшего-сквозь-Камень. Циндер подошёл ближе.

— Ты расскажешь всё, что узнаешь. Когда закончишь, сообщишь о результатах герцогине и мне.

Винн заметила плохо скрытое отвращение на лице Рен. Циндер приказывал, а не спрашивал, но Винн ответила:

— Идёт.