Винн открыла глаза от поскуливания совсем рядом, а затем вздрогнула, когда увидела у покрытой корой стены на расстоянии ладони от своего лица влажный нос. Отшатнувшись, она села и чуть не упала с узкой кровати, на которой лежала. Она засуетилась, борясь с одеялом.

На мгновение ей показалось, что она проснулась в дереве-доме Ан’Кроан. Тень сидела у ее ног и поскуливала, но Винн была все еще растеряна.

Кровать не была покрыта сырьем шеот’а, а матрас не был набит сеном и дикими травами. Он был застелен тяжелым одеялом. Она находилась в комнате в миссии Гильдии Лхоинна. Как только она спустила ноги с кровати, ее голова заполнилась воспоминаниями.

Она увидела рощу на заднем дворе у сторожевой башни Гильдии, лес на пути к Дред-Ситту и дикие леса, по которым они проезжали в последнее время. Всё более необжитые места появлялись в мыслях Винн и Тень, снующая в кустах.

— Да-да, — сказала она. — Только… дай мне минутку.

Должно быть, Тени очень сильно нужно было выйти. Но следующая волна воспоминаний показала еду.

Сначала был зал Гильдии, потом — ее комната со всеми запахами, которые не слишком хорошо гармонировали вместе. Поздний завтрак из сушенной рыбы в храме Отца-Языка смешался с колбасой, купленной на гномском рынке.

«Наружу… еда… наружу, наружу!..»

Винн обхватила руками голову:

— Тень, хватит. Всё, я встаю.

Большой тазик для умывания из тёмного стекла стоял около каплевидной двери в комнату. Она поставила его там вчера вечером для Тени, наполнив из кувшина водой до краёв. Сейчас тазик был абсолютно пуст.

— Ты вылакала целый таз?

Тень спрыгнула на пол и пронеслась к двери.

«Наружу, наружу, наружу!..»

Винн со стоном поднялась. Тяжелые серые шторы закрывали маленькое окно, хотя немного света пробивалось у краёв. Она не была уверена, сколько сейчас времени. У противоположной стены комнаты Чейн, вытянувшись во весь свой немалый рост, лежал на другой узкой кровати, с головой накрывшись одеялом.

Ступая босыми ногами по полу, Винн торопливо оделась и как можно тише прокралась к другой двери. Она приоткрыла её и убедилась, что Красная Руда в соседней комнате ещё спал. Он растянулся на полу, вероятно неспособный даже лечь на кровать. Он жил по графику Чейна ещё с поездки с караваном и скорее всего будет спать полдня.

Винн тихо закрыла дверь, и поскуливание Тени сменилось недовольным рычанием.

— Потерпи, — прошептала она, подбирая с пола свою короткую мантию.

Она была слишком обессилена вчера вечером, чтобы сделать что-либо, кроме как заползти на кровать, но теперь она осмотрелась. Стопки книг, чистых листов и пеналов были разбросаны то тут, то там. Две полусгоревшие свечи стояли на маленьком столе, вместе с тигелем и ступкой с пестиком. Моджахед был не особенно аккуратен для Хранителя.

Винн взяла одну книгу. Её облупившееся, позолоченное название, написанное по-эльфийски, гласило: «Источники Элементов. Гласлео асарей, Премин Джхария Авкаша.» Она смутно припомнила имя.

Премин «Лёгкий Серый» или «Свет Сумрака» был одним из нескольких метаологов, ставших Высоким Премином — и единственным таким среди Лхоинна. Приблизительно триста лет назад он подвергался безжалостной критике и подозревался своими современниками в безумном интересе ко всему тайному. Он умер в постели в возрасте всего лишь семидесяти двух после того, как съел тарелку грибов. Было установлено, что он собрал их сам, так что, теория об умышленном отравлении была отклонена.

Винн подняла тонко сработанный пергамент со стола и просмотрела его эльфийские буквы. Это был консервативный трактат об опасностях тавматургических методов, включающих элементный Дух. Что Моджахед искал в нём?

Внезапно, Тень зарычала, схватив подол Винн зубами, и потянула её к двери. Винн опустила книгу и пергамент на стол. Понукания Тени заставили её почувствовать себя немного слишком любопытной. Несмотря на причины Моджахеда, он щедро поделился своими комнатами, и она не должна пользоваться этим преимуществом.

Она накинула свою длинную серую мантию и прихватила запечатанное сообщение, доставить которое ей было поручено. Она остановилась, чтобы найти клочок бумаги и грифель, и небрежно написала отрывистую записку на белашкийском для Чейна, сообщая ему, что попытается вернуться к сумеркам.

— Ладно, пойдём, — тихо сказала она.

Винн только приоткрыла внешнюю дверь, а Тень уже выскользнула и убежала, царапая когтями по полу. Винн закатила глаза и последовала за ней, не потрудившись даже окликнуть собаку.

Узкий проход совсем не напоминал коридор — больше странный, покрытый корой, древесный тоннель. Более высокий, чем широкий, он плавно изгибался впереди. Высокие двери каплевидной формы произвольно располагались вдоль обеих стен. Винн добралась до поворота, после которого пол пошёл под уклон, и спустилась по лестнице.

Когда она достигла палаты, где они встретили Моджахеда, Тень уже скреблась под дверью во внутренний двор. Винн торопливо открыла её, и Тень тут же просунулась в щель, а девушка пошла следом.

День снаружи был холодным и ясным, хотя стены цитадели из красного дерева держали внутренний двор в сумраке. Она терпеливо ждала Тень, надеясь, что та не осквернит художественные клумбы.

Выпрямившись, Винн откинула голову назад. По свету на высоком небе она предположила, что был поздний день. Возможно, ещё подавали обед. Если так, и если она сможет разыскать столовую, там же она сможет найти помощь и выяснить, куда ей идти.

Тень вернулась неторопливой рысью, и Винн открыла ей дверь.

Вернувшись внутрь, Винн услышала голоса, отзывающиеся эхом из следующей комнаты. Она указала Тени вперед и пошла на звук в проход, намного более широкий, чем коридор, ведущий в гостевые покои. Она потеряла след того, кто говорил вдалеке: они, должно быть, уже ушли, когда она ступила в просторную палату с плавными стенами, покрытыми корой.

Оживленное место наполнялось светом из застекленных кристаллами окон, которые высились вдоль стен. Хотя древесное кольцо должно было быть довольно широким, палата не была такой же просторной как столовая в миссии Гильдии Винн. Вместо ширины, она росла вверх.

Центральный, покрытый корой столб, похожий на огромное дерево, возвышался из мозаичного пола. На балках между ним и стенами палаты было, по крайней мере, пять промежуточных этажей. Лестницы из голой древесины шли у стен и вели от одного этажа к следующему. Хранители и эльфы в простой одежде сидели за столами на каждом этаже и болтали на своём напевном языке.

И как обычно слишком много глаз смотрело на Винн, или, скорее, на Тень.

Очевидно, увидеть маджай-хи было почти так же чудно среди Лхоинна, как и в Колм-Ситте. Более того, здесь было известно, что такие существа не жалуют людей — а этот дружил с человеком. Многие уставились открыто, но даже ближайшие удивились, когда Тень прижалась к ноге Винн.

Остатки обеда все еще стояли на столах, и молодые эльфы-посвященные деловито очищали подносы и миски. Винн попыталась разглядеть, где еда подавалась, но вместо этого заметила кое-что другое.

Во-первых, в то время как почти все обыватели были эльфами, небольшая группа Хранителей-суманцев, включая Моджахеда, собралась вокруг одного стола. Он поприветствовал её вежливым кивком, и Винн кивнула в ответ. Его капюшон упал на плечи, и Винн была немного удивлена его вьющимися темными волосами, достающими почти до плеч. Гассан Иль’Шанк, кого она все еще считала другом, стриг свои волосы довольно коротко, как и другие суманские мужчины, которых она встречала.

Она не могла не заметить, что он был единственным метаологом в своей группе. Остальные были одеты в голубое и бирюзовое орденов сентиологов и конамологов.

Во-вторых, в столовой не было ни одного Хранителя в белой одежде, хотя она ожидала этого. Если бы Чиллион принадлежал к какому-то официальному, но неизвестному ордену, то здесь должно было быть хоть немного его товарищей.

Игнорируя удивлённые взгляды во внезапной тишине, Винн надеялась, что все просто вернутся к своим разговорам. Между нею и группой суманцев, сидел один пожилой мужчина-эльф в серой одежде, потягивая бульон из чашки. У него было железное самообладание, так как он совсем не смотрел на нее или Тень.

— Прошу прощения, — сказала Винн по-эльфийски, подходя к нему. — У меня есть сообщение из миссии Колм-Ситта для вашего Высокого Премина. Вы не могли бы указать мне путь?

Он поглядел на Тень перед тем, как ответить ей.

— Наш Высокий Премин находится на миссии милосердия, — сказал он. — Она помогает другим целителям в борьбе с лихорадкой в людском поселении.

Он сказал «лихорадкой» так, как будто она должна была понять то, что под этим подразумевалось, хотя она совсем не поняла.

— Сейчас Премин Гиар из метаологов может принять ваше сообщение, — продолжил он. — Он заведует основными делами в ее отсутствие.

Винн колебалась. Отсутствие Высокого Премина было неожиданно, а назначение старшим главы метаологов было беспрецедентно. В отсутствие Высокого Премина его обычно заменял премин каталогистов, если эти две должности не совмещал один человек. После, как правило, в очереди шёл премин сентиологов.

Винн всей душой хотела избавиться от сообщения, и возможно, если его сочтут несрочным, то не распечатают, пока Высокий Премин не вернётся. Это могло дать ей немного времени и помощь, если сообщение должно вызвать эффект, подобный происходящему в Четбурге.

— Где я могу найти премина Гиара? — спросила она.

— Я сам иду к нему, — сказал кто-то. — Я провожу вас.

Винн повернулась на голос с явным акцентом, и увидела Моджахеда, вставшего из-за стола своих товарищей. Сидя так близко, он, возможно, слышал весь разговор. Что-то в его нетерпеливом поведении заставило ее снова насторожиться.

Пожилой эльф-каталогист кивнул, как будто избавленный от бремени, и Винн уже не могла отклонить предложение Моджахеда. Он собрал свою стопку книг и указал к дальнему концу зала и двери во внутренний двор. Поджав губы, Винн двинулась было за Моджахедом, когда громкое рычание остановило ее.

Тень замерла. Она посмотрела на Винн, а затем на соседний стол, где все еще ели люди. Тень резко встряхнула головой и драматично принюхалась.

— Мы скоро поедим. Теперь пойдём, — призвала Винн. — Сначала дела.

Вдруг она заметила, что в комнате стало очень тихо.

Даже Моджахед уставился на человека, так небрежно говорящего с маджай-хи.

Собираясь заговорить снова, Винн с трудом сглотнула и поёжилась под этими взглядами. Она прошептала сквозь зубы:

— Ладно, пошли.

Тень клацнула зубами и направилась к двери, которую Моджахед все еще держал открытой. Все трое выскользнули наружу в прохладный воздух внутреннего двора, где было гораздо меньше глаз.

— Большая часть преминов и доминов имеют кабинеты в западной части здания, — как что-то само собой разумеющееся объяснил Моджахед. — Метаологи предпочитают юг.

— Я предполагаю по вашему ордену, что вы знаете домина Иль’Шанка, — сказала она. — Вы учились у него?

— Конечно, — ответил он. — Вся моя миссия Гильдии знает домина.

Это озадачивало. Метаологи обычно были затворниками и мало сообщались с остальной Гильдией.

— Он помог мне во время своего пребывания в Колм-Ситте, — добавила Винн. — Когда вы увидите его снова, пожалуйста, передайте ему мою благодарность.

Моджахед ответил глубоким поклоном:

— Несомненно, — сказал он фразу, которую использовал слишком часто.

Винн затихла, пока они шли. Внутренний двор был еще прекраснее при угасающем свете дня. Она задалась вопросом, как вся эта растительность процветает здесь, учитывая, что свет проникал сюда только, когда солнце стояло в зените.

Блестящий плющ опутывал покрытые корой стены Гильдии. Несколько птиц перелетали от дерева к дереву, шелестя листьями. Весь внутренний двор был наполнен жизнью, и она даже не смогла подсчитать виды растений. Большая белка пробежала в кустах на противоположной стороне.

Уши Тени встали торчком.

— Нет, — быстро сказала Винн, хотя Тень пока не рвалась преследовать зверька.

Когда Моджахед приблизился к другой двери, Винн снова откинула голову назад, смотря вверх. Покрытые оставшимися ветвями и листвой вершины древних секвой объединялись в пяти местах, которые возвышались над остальной частью структуры.

Винн опустила голову и обнаружила, что Моджахед держит дверь открытой. Переступая порог, она желала, чтобы он прекратил быть настолько услужливым.

— Офис премина выше, где-то в середине здания, — заметил он.

Эта прихожая была меньше, чем та, где они встретились в первый раз. Он провёл ее через задний сводчатый проход в обширную, открытую палату. Эльфы ценили свет, простор и порядок, но ни одной из этих вещей здесь не было.

Слабо освещенное пространство было заполнено перепутанным множеством трубок из цветного стекла, ступками и пестиками, маленькими, огражденными жаровнями из светлой жести и мисками всех размеров на столах, сделанных из камня, устойчивого к опасным веществам. Вместо скамей, она увидела табуреты, которые намного легче перемещать с места на место. Старые книги и множество древесных, керамических и металлических контейнеров занимали полки, простирающиеся от пола до потолка вдоль стен. Там был только один человек.

Одетый в тёмно-синее, он стоял, склонившись, над книгой на столе в противоположной стороне комнаты. Он поднял голову, и вполоборота посмотрел на них. Моджахед резко остановился, вынуждая Винн сделать то же самое, и ей показалось, что она слышала, как он быстро сглотнул.

— Простите за вторжение, премин, — торопливо сказал он на эльфийском. — Я думал, что найду вас в вашем кабинете наверху.

Эльф в темной одежде выпрямился, и Винн посмотрела на него.

Премин Гиар был почти семь футов высотой, с широкими плечами и явно видной мускулатурой, что было несвойственно людям его народа. Его волосы были скорее каштановыми, чем золотыми.

— Странник Моджахед, не так ли? — спросил он.

— Да, премин. Ещё раз, простите за вторжение.

— Не беспокойся, — заверил Гиар, махнув рукой.

Моджахед слегка отступил:

— Здесь посыльный из Колм-Ситта. Я просто показал вновь прибывшему дорогу.

Он почтительно поклонился премину, указав на Винн, и немедленно повернулся, чтобы уйти.

— Мы освободим ваши покои к ужину, — сообщила она ему.

Если Моджахед и слышал, то не ответил, уходя. К ее позору Винн было жаль, что он не остался.

Премин Гиар не пошёл к ней навстречу, чтобы поприветствовать ее. Он молча облокотился на стол, осмотрел Тень, а затем серую одежду Винн. Наконец, он посмотрел ей прямо в глаза, ожидая.

Винн была вынуждена направиться к нему через столы.

Его лицо было треугольным, как у большинства эльфов, хотя с немного более длинным подбородком. Он казался средних лет, что считалось молодым для должности премина. Его глаза всё больше тревожили, чем ближе подходила Винн.

Они были не такими раскосыми, как у обычного эльфа, не такого янтарного оттенка, и отливали темно-желтым.

— Я странница Хигеорт из миссии Колм-Ситта, — сказала она, пока доставала запечатанное письмо, заполняя неприятную тишину. — Высокий Премин Сикойн просила, чтобы я доставила это.

Премин Гиар не протянул руку и даже не двинулся. Он слегка нахмурился, но даже не моргнул. Наконец, он нарушил тишину:

— Премин Сикойн послала странника-каталогиста, чтобы доставить письмо? Что-то не так?

Его тон был бесцветным, единственное ударение упало на «каталогист», будто само слово было ему неприятно.

— Не знаю, — ответила Винн в притворном невежестве. Она протянула письмо снова, и на сей раз он взял его. Она добавила: — У меня также есть работа по исследованию… в ваших архивах.

Снова он ничего не сказал, просто пристально смотрел на запечатанное сообщение. Его темно-желтые глаза поднялись и встретились с ее. Выражение его лица немедленно изменилось. Он ответил радушным кивком и слабой улыбкой.

Винн еще больше насторожилась.

— Обязательно найдите домина В-горном-хребте, он выделит вам комнаты, — сказал он. — Вы поели?

Несмотря на улыбку, его голос все еще был холоден — и он слишком резко сменил тему. Почему он использовал переведенное имя домина, как будто она не поймет его на исходном языке?

— Еще нет, премин, — ответила она.

— Так поешьте перед походом в архивы. Если посвященные уже закончили выдавать еду, скажите им, что я послал вас. Они что-нибудь найдут на кухне.

— Спасибо, премин.

Винн отступила на два шага перед тем, как повернуться к нему спиной.

Что-то было не так, но она не могла сказать, что. Но так или иначе, она стремилась уйти и надеялась, что не встретит его снова. Когда она прошла через сводчатый проход из этой палаты, она заметила, что Тень не следует за ней. Винн оглянулась.

Тень всё ещё стояла на месте, смотря на премина Гиара. Премин в свою очередь наблюдал за ней, совсем не выдавая удивления или страха.

— Пойдём, Тень, — прошептала Винн. — Время кушать.

Тень повернулась, но не с прошлым своим рвением. Как только они вернулись во внутренний двор, Винн глубоко вдохнула, медленно выдохнула и сочла, что то странное столкновение осталось позади.

Сомневаясь, что сможет найти дорогу до комнат отсюда, Винн вернулась по тому пути, каким пришла. Она заметила небольшую группу людей, выходящую во внутренний двор, придержала дверь и заглянула за дверной проём. Внутри ждал обеденный зал, и Винн почувствовала себя немного увереннее в ориентировании здесь.

Что еще лучше зал был почти пуст.

Немного темного хлеба, козьего сыра и ежевики, оставшейся с конца сезона, все еще лежали с дальнего края одного из столов. Винн кинулась к еде, прежде чем кто-нибудь попытался бы убрать её. Тень была рада даже этой скудной пище. В прошлом она воротила нос от выпечки, но сейчас лопала всё, даже вяленое мясо и хлеб.

Несколько эльфов-посвященных поглядывали на них — в основном на Тень — но никто не приблизился.

— Следи за своими манерами, — сказал Винн собаке, отламывая ей побольше сыра.

Тень щёлкнула челюстями и сглотнула, а затем, скуля, обнюхала край стола.

— Этого пока достаточно, — сказала Винн. — Я должна найти архивы.

Дверь внутреннего двора хлопнула, открываясь.

Винн напряглась на своей скамье, когда премин Гиар шагнул внутрь, его тёмно-синяя мантия струилась у ног. Два молодых посвященных судорожно вдохнули и поспешно убрались с глаз долой. Пристальный взгляд Гиара встретился со взглядом Винн, и ее живот стянуло узлом, когда он двинулся к ней.

— Я рад найти вас, — сказал он, и дружелюбие в его голосе противоречило враждебности в глазах. — Мне сообщили, что обстоятельства изменились. Наша миссия готовится к полной реструктуризации архивов. Работа началась раньше, чем мы ожидали.

Винн опустила ломоть сыра на поднос.

— Очень жаль, что вы проделали такой долгий путь, — продолжил он. — В настоящее время никому кроме архивариусов и их помощников не разрешается входить. Я приношу извинения.

Винн омыла холодная волна потрясения. Она встала и осторожно спросила:

— И сколько времени займёт эта реструктуризация?

— Неизвестно… поскольку это включает большой комплекс работ, — ответил он и немедленно повернулся, чтобы уйти.

Винн осталась стоять, смотря ему вслед. Это было намного хуже того, что произошло в Четбурге после того, как она передала первое сообщение.

— Я не спешу, — бросила она в спину Гиара.

— Тогда ваше пребывание здесь будет долгим, — ответил он, не оборачиваясь. — Конечно, вы можете посетить публичные библиотеки на нижних этажах.

И ушел.

Винн была ошеломлена, словно её по голове ударили. Ей никогда не приходило в голову, что она будет отрезана от архивов. Даже ее начальники не зашли так далеко. Расстройство и потеря были подавляющими, а затем потрясение сгорело в пламени гнева.

Что это за проклятие Сикойн, вложенное в сообщения?

Винн продала священный кристалл холодной лампы, чтобы доехать более скрытно, чем планировали её начальники. Чейн страдал во время поездки с караваном. Красная Руда все еще следовал за ней по пятам, пытаясь вынудить ее двигаться дальше.

А она была ограниченна издалека Сикойн.

Что происходило в ее собственной миссии Гильдии? Сначала было похоже, что они стремятся избавиться от неё на достаточно долгое время, но удерживая её связями с Гильдией и под надзором. Теперь казалось, что она осталась Хранителем только номинально.

Тень тихонько зарычала.

Винн задалась вопросом, отреагировала ли собака на поведение премина Гиара или поняла то, что только что произошло.

Два оставшихся посвященных все еще смотрели на дверь внутреннего двора. Они бросали косые взгляды на Винн, будто она принесла в их жизнь что-то, внушающее страх.

Винн выбежала из обеденного зала, таща Тень за собой. Оказавшись снаружи, она задыхалась от гнева, обиды и паники. На сей раз спокойствие внутреннего двора не помогло ей. Ей хотелось стукнуть что-то — или кого-то.

Неизвестное предупреждение Сикойн было так страшно, что Гиар закрыл все архивы? Это не казалось правдоподобным. Или действительно архивариусы были заняты обширной перестройкой, а Гиару доложили об этом только несколько минут назад? Это было ещё более неправдоподобно.

Звук шаркающих шагов и плеска воды прервал мысли Винн. Молодой новичок, девочка четырнадцати лет, тащила ведро по дорожке в другом направлении.

— Извиняюсь, — окликнула её Винн, поспешив за девочкой. — Ты можешь показать мне, где архивы?

Девочка моргнула. Вопрос, казалось, смутил ее, когда она посмотрела на серую одежду Винн. Она указала вверх выше внутреннего двора:

— Там.

Винн посмотрела туда, куда указывал палец девочки. Новичок указала на одну сторону кольца красного дерева под одним из пяти шпилей.

— Спасибо, — сказала Винн. — Тень, пошли.

Они поспешили вокруг периметра внутреннего двора, оставив девочку-эльфа смотреть им вслед.

Винн продолжала смотреть вверх, пытаясь понять, в какую дверь входить. Когда ей показалось, что они с Тенью были близки, она подошла к первой двери, которую увидела. Она и Тень скользнули в палату большего размера, чем прихожая. Она была пуста и вела в широкий проход с большим количеством дверей. Почти сразу она услышала громкие голоса.

Винн пошла на звук. Она поторопилась войти в проход, увидела лестницу, ведущую вверх, и двинулась вперед.

— Что это значит?! — кричал кто-то на эльфийском, но с тяжелым суманским акцентом. — У вас нет власти над архивами! Я был здесь утром, и не было и признака, что будет закрыто.

Винн увидела вершину бирюзового капюшона наверху в проходе и подошла немного ближе.

Два суманца-конамолога в бирюзовых одеждах — человек средних лет с поседевшими темными волосами и другой, помладше, возможно странник — негодовали. У левой стороны прохода стояла пара вооруженных патрульных, Шейиф. Первый стоял на месте, смотря вперед, как будто суманских Хранителей не существовало вовсе. Он и его коллега-женщина блокировали проход.

Винн перешла к правой стене, чтобы лучше видеть. За патрульными в проходе широкая винтовая лестница круто поднималась вверх. Она не могла разглядеть, куда она ведёт, но на мгновение, отвлеклась от спора.

В проходе не было запертой двери, как в архиве ее миссии. Частично, это объясняло присутствие Шейиф, хотя она никогда не слышала, чтобы вооруженных охранников размещали в миссии Гильдии. Даже когда призрак угрожал ее миссии, были пределы того, что капитану Родиану разрешалось делать.

— Мои извинения, господин, — непререкаемо заявила женщина-патрульный. — Архивы были закрыты до следующего приказа.

— А где первый приказ? — проворчал старший суманец. — Я буду говорить с Советом Преминов об этом нарушении межотраслевого протокола!

Женщина даже не моргнула. Ее коллега-мужчина был так же тих и невыразителен. Не получив ответа ни от одного из Шейиф, суманские Хранители отвернулись. Младший посмотрел на Винн, когда они проходили мимо.

— Не беспокоить, — сказал он по-нумански. — Оказывается, не у всех Хранителей есть полные права в этой миссии.

Старший сердито ворчал на суманком, пока они спускались вниз.

Винн была уверена, что эти двое не пришли бы сюда, если бы премин Гиар сделал официальное объявление. Это он устроил закрытие архивов, как один из здешнего Совета Преминов, а также выполняющий обязанности Высокого Премина. Неужели всё это только чтобы задержать её? Это заставило Винн задаться вопросом, что еще было в сообщении Сикойн.

Независимо от этого, Винн проделала весь этот путь, чтобы не добиться ничего. Она должна была получить доступ к архивам, чтобы разыскать любые давно забытые упоминания о древнем павшем ситте. Но без возможности сделать даже это, что ей оставалось?

* * * * *

Чиллион занимал эти комнаты в Гильдии в течение почти шестидесяти лет, хотя последние тридцать он часто ловил себя на мысли, что не наслаждается ими. Большую часть своего времени он проводил с королевской семьей в Колм-Ситте, но у него не было и мысли отказаться от покоев здесь. Они подходили ему. Внизу, под землёй, под основанием южного шпиля — даже ниже гигантских корней кольца красного дерева. Он наслаждался почти абсолютной тишиной и покоем.

Хотя его палаты в третьем замке Колм-Ситта были роскошны, он предпочитал это место. Каждый штрих здесь был тщательно подобран в балансе между тонкой элегантностью и аскетичной простотой. В главной комнате письменный стол и журнальный столик могли похвастать плавными линиями. Несколько подушек из шеота простых лесных оттенков смягчали три приземистых скамьи из полированного красного дерева. За проходом, занавешенным бледно-голубой тканью, была спальня. Там пространство было заполнено только кроватью, покрытой кремовым стеганым одеялом из более грубого сырья шеота, платяного шкафа, уютного кресла-качалки, по стилю соответствовавшего внешней мебели и скромной коллекции тщательно подобранных книг. Но также было несколько небольших забавных игрушек, оставшихся от его юности.

У одной небольшой, вырезанной из дерева сцены, которая могла поместиться у него на коленях, была заводная рукоятка в основании. После завода дровосек начинал рубить дерево, пока оно не падало. Дерево подпрыгивало, стуча веткой по голове дровосека и загоняя его в землю, пока только его голова не оставалась на поверхности.

Природа имеет злое чувство юмора.

Эта игрушка была подарком из его детства от того, кого люди назвали бы любимой тетушкой. Если бы только она знала, на какие озорные выходки она вдохновляла его всю жизнь. Как ничто иное, Чиллион любил свои шутки. Или, возможно, они были его убежищем против того, что он ненавидел больше всего — тоски. Её и так было слишком много.

Он сидел за своим столом, ожидая двух посетителей, надеясь, что они принесут ему больше новостей, чем он добыл сам. Почему Винн проделала этот путь? Что было тому причиной?

— Чиллион… Ты там?

Низкий голос не принадлежал ни одному из тех, кого он ожидал. Он поднялся и прошёл в каменный проход между большими корнями деревьев Гильдии.

— Премин? — окликнул он, глядя на лестничную площадку наверху.

— Я могу спуститься?

— Да, пожалуйста, спускайся.

Несмотря на то, что он узнал посетителя, Чиллион был озадачен, увидев премина Гиара, спускающегося по лестнице, склонив голову, чтобы не задевать ею потолок. По необходимости они поддерживали тесные связи десятилетиями, но они никогда ещё не посещали частные комнаты друг друга.

— Прости за вторжение, — сказал Гиар.

К ещё большему удивлению Чиллиона его тон был почти извиняющимся, что было ему совсем нехарактерно. Темно-желтые глаза Гиара были обеспокоены, почти сердиты, что тоже было ему несвойственно. Шальная прядь легких каштановых волос падала ему на глаза, будто он был слишком отвлечен, чтобы заметить это.

— Что-то не так? — спросил Чиллион.

— Странница прибыла из Колм-Ситта с сообщением для Высокого Премина.

Чиллион сделал медленный глубокий вдох:

— Ты имеешь в виду юную Хигеорт?

— Ты знаешь ее?

— Да. Что она натворила теперь?

Гиар вытащил сложенный пергамент из своей темной одежды. Восковая печать была сломана.

— Высокий Премин Сикойн из Колм-Ситта послала это, — сказал он, протягивая пергамент.

Чиллион колебался.

— Что это?

— Прочти.

— Серьёзно? — усмехнулся Чиллион. — Неужели вся эта драма так необходима?

Но все равно он взял сообщение. Оно было завернуто в два листа бумаги, и он развернул их, чтобы посмотреть на письмо вблизи.

«Дорогая Товэр…»

Чиллион остановился, увидев это неофициальное обращение, но стал читать дальше.

«…Предъявительница этого сообщения представляет угрозу. Она зарекомендовала себя как человек без совести и разума, и встала на путь, который подорвет все усилия, старания и подготовку Гильдии к тому, что может произойти. Ради своих собственных целей она угрожает выставить с трудом завоеванное знание на всеобщее обозрение. Мы не можем допустить этого, прежде чем не будем полностью готовы к панике и обратной реакции, которая последует, если просочится информация о том, что мы изучаем. Я полагаю, она приедет, чтобы просмотреть ваши архивы в надежде на нахождение подтверждения своей трактовки и теорий относительно все еще переводимых древних текстов. Хотя она находится под контролем моей власти и моей ответственности, у меня нет другого способа держать ее от текстов подальше, кроме как позволить ей уехать. Я не потерплю дальнейшего вмешательства в наши планы и все же не могу выслать ее и потерять ограниченный контроль над нею. У тебя есть моё благословение, чтобы сделать то, что необходимо — и сделать это сейчас же. Возможно, мы сможем жить в вечном цикле мудрости.

Твой друг, Тёргит Сикойн»

Чиллион уставился на конец сообщения и внезапно обеспокоился тем, что сделал Гиар. Он отложил письмо, чтобы осмотреть два обёрточных листа. Внешний со сломанной восковой печатью был никак не подписан, но внутренний был адресован только Товэр.

Чиллион смог только вздохнуть:

— Это…

— Личное письмо, а не коммуникация Гильдии, — закончил Гиар.

Допуск в архивы не был объяснением.

Чиллион просмотрел письмо ещё дважды, и мысли его так и этак вертели слова, но весь смысл письма был и так ясен. Винн, разумеется, поступала в полном соответствии со своим разумом и совестью, хотя у нее была безрассудная склонность выведывать информацию, которую следовало хранить в тайне. Теперь положение вещей было ещё хуже.

Один Высокий Премин тайно попросил, чтобы другой ограничил Винн. Один из трех, кто заседал в Высоком Совете Преминов всей Гильдии, отступил от протокола ради личной выгоды. Гиар, в отсутствие их Высокого Премина, незаконно перехватил это сообщение, подозревая, что так и будет, и принял соответствующие меры своей временной властью.

Обман, обличённый в сговор, только чтобы ограничить старания одной юной Хранительницы.

Чиллион обеспокоился тем, куда это приведет Гильдию в целом.

— Товэр поймёт, что это предназначалось для ее глаз, — заметил он.

Гиар вытащил внутреннюю обертку письма из руки Чиллиона и медленно смял её в шар.

Чиллион с недоверием покачал головой. Если Гиар думает, что этого будет достаточно, чтобы утверждать, якобы он не знал, что это было частным письмом, прежде чем открыть его…

— Я закрыл архивы, — сказал Гиар.

Чиллион с трудом сглотнул. Дело было не только в Винн. Гиар использовал ее в качестве оправдания за что-то большее.

— Учитывая твоё редкое пребывание здесь, — продолжил Гиар, — Я хочу, чтобы твоя поддержка убедила Совет в правильности моего решения. У Товэр есть давние сомнения относительно двух человеческих миссий нашей Гильдии, но она была слишком нерешительна…

— Здравомысляща, — исправил Чиллион.

Гиар пронзил его взглядом и продолжил:

— Слишком чутка там, где они заинтересованы.

— Не делай этого, — предупредил Чиллион.

— Ты выразил свои опасения. Ты знаешь, что мы должны поддержать секретность.

— Это слишком далеко заходит… и слишком рано!

— Лучше так, чем слишком поздно.

Гиар сделал паузу в несколько вдохов, возможно пытаясь вернуть себе самообладание. Чиллион не знал, что ответить, на этот сильный довод.

— Я никогда не видел, чтобы прибывший странник привозил такие письма, — сказал Гиар, — да ещё и попытки ограничить доступ к тому, что он сам добыл. Сикойн и Хевис стали слабыми от этих попыток. Даже учитывая все ошибки Иль'Шанка, он, по крайней мере, держит своих людей под контролем.

— Да, он управляет ими, — сухо ответил Чиллион.

Или Гиар проигнорировал сарказм, или не заметил его. У Чиллиона было собственное видение домина Гассана Иль’Шанка и влияния, которое метаологи пытались завоевать в каждой миссии Гильдии.

— Это также ограничит прихлебателя Иль'Шанка и суманский контингент среди нас, — добавил Гиар.

Чиллион попытался не сглатывать, вздыхать или вздрагивать, в то время как его коллега и начальник, продолжал:

— Если все будет улажено, прежде чем Товэр вернётся, она не обратит внимания на то, что было сделано. Она просто почувствует облегчение, что было принято решение, которое она откладывала снова и снова. Я могу рассчитывать на тебя?

Чиллион знал о Винн Хигеорт такие вещи, которые заставили бы челюсть Гиара отвиснуть. Он помнил все, что произошло в Дред-Ситте. Он старательно работал советником королевской семьи Малурны, как и его подчиненные на территории Нуманской Империи. Это была двуличная игра помощи и тонкого, осторожного контроля, и он боролся со своими начальниками, чтобы вещи не зашли слишком далеко.

Его жизнь была потрачена на то, чтобы сохранить хрупкий баланс сил, воспрепятствовать любой группировке будущего союза в слепой панике растоптать другие. Теперь казалось, что он не обратил внимания на то, что это легко могло произойти прямо у него под носом. И было столь же неожиданным, как и прибытие Винн Хигеорт, одетой в дорожную одежду.

Чиллион должен был посмеяться над собственной глупостью, поскольку он пропустил наиболее вероятную возможность. И теперь…

— Я могу рассчитывать на тебя? — резко повторил Гиар.

Чиллион посмотрел своему старому товарищу прямо в глаза и изобразил безмятежную улыбку.

— Разумеется.

— Хорошо, — Гиар повернулся к лестнице. — Я созову Совет завтра утром.

Чиллион подождал, пока шаги премина на лестнице не стихнут. Тогда он отступил в свою палату, опустился на стул и зажал пальцами рот.

Он не мог открыто выступить против Гиара и рискнуть ослабить своё положение и положение своего отделения в пределах ордена метаологов. Его поддержка ускорила продвижение Гиара к власти, и через Высокого Премина он часто влиял на Совет. Он поддерживал их подозрения, их страхи относительно людей и двух миссий Гильдии. Все время он осторожно трудился, чтобы сохранить веру в то, что он защитник всех сторон, которые будут необходимы однажды. Поскольку даже у нуманцев были сомнения относительно своих людей, а также стран своей империи.

Тогда Винн Хигеорт вернулась с теми древними текстами, все еще тайными для всех, кроме одной страны Нуманской Империи.

Все распутывалось слишком быстро и началось с самой Гильдии. Он предвидел, что настанет день, когда он может оказаться врагом всем сторонам, которые он так старался сплотить.

— Мастер? — позвал женский голос сверху.

Это были те, кого он ждал, и он ответил:

— Да, входите.

Два эльфа появились у входа в его палату. Одна из них была очень стройная молодая женщина в тёмно-синей одежде, а ее спутник носил белое. Ханнаши и Шаодх — «Заботливая Нежность» и «В Священном Пределе» — были среди нескольких людей, которым он доверял. Или, по крайней мере, больше, чем остальным.

— Что вас задержало? — спросил Чиллион.

Ханнаши слегка поклонилась:

— Мы видели, что премин Гиар входит к вам, и решили лучше подождать.

Она была ниже, чем мужчина-человек, и так стройна, что самые близкие друзья иногда называли ее Фохкханна — игра слов с её именем, означающая «Тростиночка». Ее волосы были цвета глубокого золота и, когда не были заплетены, струились до самых колен. У нее были очень острые глаза, особенно для метаолога.

Чиллиона не трогала ее прекрасная внешность, хотя это и оказалось к месту несколько раз. Кроме того, она умела так внимательно и сочувствующе слушать, что могла разговорить самые осторожные языки. Она хорошо умела быстро выносить суждения о людях в целом. И хотя у нее не было намерения когда-нибудь покинуть орден метаологов, она поддерживала его, а не хладнокровного Гиара. Чиллион ценил ее и за это тоже.

— Он сказал вам, что закрыл архивы? — спокойно спросил Шаодх.

— Да… сказал, — ответил Чиллион, смотря на одного из немногих странников своего собственного отделения.

Шаодх очень сильно отличался от Ханнаши. Его глаза были немного маленькими для эльфа и близко посаженными. Не совсем худой, он был достаточно высок, чтобы выглядеть таким, и был на целую голову выше своей компаньонки. Мужественный и скрытный, Шаодх не слишком беспокоился о своём внешнем виде, поэтому коротко стриг волосы.

— И? — добавил Шаодх. — Что вы ответили?

Он редко говорил, только если это было необходимо. Внешне твёрдый как камень, он был умен, осторожен — можно даже сказать, хитер — и отчаянно лоялен к ордену Хармуна. Также он был амбициозен и нравственно гибок, но у этих черт было свое применение.

— Я поддержу Гиара на Совете, который соберется утром, — ответил Чиллион.

Шаодх наморщил лоб — единственное проявление неудовлетворенности, которое он мог показать начальнику. Ханнаши медленно покачала головой в более неодобрительном жесте, который Гиар счёл бы непокорным.

— Вы разузнали что-нибудь? — спросил Чиллион.

— Метаолог из суманцев уступил им свою комнату, — ответила Ханнаши. — До сих пор вышли только странница Хигеорт и маджай-хи.

— Достаточно поздно, чтобы не успеть попасть в архивы, — неодобрительно добавил Шаодх.

— Так как мы узнаем, что она ищет, если у нее нет доступа? — спросила Ханнаши. — Она не сможет задержать Шейиф на достаточно долгое время, даже со своим вооруженным человеком и гномом. Черный маджай-хи, конечно, другое дело…

Чиллион сжал челюсти и резко выдохнул через свой длинный нос. На Ханнаши немного повлияло испорченное отношение ее премина к людям.

— Она никогда не зайдёт так далеко, — возразил он. — Но вы себе представить не можете, на что она пойдёт, если дать ей малейший шанс… или каплю помощи.

Ханнаши вскинула голову, и в ее голос закралось подозрение:

— Мастер… Ты что-то задумал.

— Я это сделаю, — Чиллион озорно улыбнулся. — С кое-какой простой тавматургической помощью.

Ханнаши закатила глаза и резко опустила голову:

— Ох… только не снова.

Шаодх очень старался не улыбаться, но у него не получалось.

* * * * *

Домин Гассан Иль’Шанк стоял на носу торгового нуманского судна, направляющегося на юг вдоль побережья. Резкие порывы морского ветра трепали его тёмно-синюю мантию так же, как заботы отягощали его мысли.

Прежде, чем оставить Колм-Ситт спустя день после того, как Винн Хигеорт отправилась к Дред-Ситту, он закончил более качественный перевод текста, который она вычитала в странном свитке Чейна Андрашо. Конечно, Гассан сохранил себе копию, но также он переживал, что так много придётся оставить на Винн. В конце концов, он бросил пытки решить всё за неё. По крайней мере, своим бунтарским способом, она раскрыла для него много вещей, о которых её нуманские начальники могли и не знать. Он подготовил письмо и перевод, оставив для нее, когда она вернётся домой.

Его принудительный отъезд из нуманской миссии наступил раньше, чем он ожидал, и дал слишком мало результатов. Его единственной ценностью была только одна толстая тетрадь тайных копий с каждой части древних текстов, которые ему разрешили просмотреть. Кроме того, его раздражал способ, которым нуманский Совет Преминов, особенно Сикойн и ее подчиненный Хайтауэр, сохраняли всё в тайне. Эти тексты должны были быть переданы суманской миссии. Намеки о самых ранних нападениях сил Древнего Врага указывали на то, что всё началось в Великой Пустыне.

Даже без намеков у Гассана уже были подозрения и причины для веры в то, в каком углу мира начнется следующая война. Если бы он был в состоянии найти эти тексты, то он добыл бы их любой ценой. Слишком многое было под угрозой. Но он ничего не мог сделать в настоящий момент.

Расстройство заставило его с беспокойством дожидаться конца поездки. Он долго был вдали от своей родины и своей миссии Гильдии. Но теперь осталось немного, в лучшем случае несколько дней.

Внезапная теплота отозвалась на его груди.

Гассан прижал руку к вороту мантии. Он оглядел палубу, почувствовав тепло от бронзового медальона, который носил под одеждой. Но вокруг было слишком много матросов.

Стараясь не бежать, он спустился по лестнице на нижнюю палубу и направился в свою каюту. Оказавшись там, он присел на край койки, вытащил медальон, и позволил ему упасть на свою ладонь. Он закрыл глаза, ожидая.

В его голове раздался голос, сначала тихий и неразборчивый, но становившийся всё чётче, поскольку он фиксировал свое внимание на нем.

«Мастер?»

«Да, Моджахед,»— ответил он.

«Она здесь. Я не знаю, как или почему, или как вы узнали… но вчера вечером она прибыла.»

Действительно, Гассан отчасти ожидал этого, поскольку знал ее приблизительное местоположение. У него был свой собственный способ следить за Винн, о котором она никогда не заподозрит. Пока она несёт посох, он будет знать ее местонахождение, направление её движения и приблизительное расстояние. Если сосредоточится, он всегда мог связать посох со своим разумом. Он помог сделать кристалл и наполнил его фрагментом своей воли.

Гассан знал, что Винн покинула нуманскую миссию Гильдии и начала путешествие на юг. Немного позже она повернула на восток. Он не был точно уверен, куда она направляется, но направление указало на очень немного мест. Отлично совпало, что Моджахед был назначен в миссию Лхоинна. Гассан держал молодого странника под своей опекой, он также был главным кандидатом на будущее вступление в его группировку.

«Она была одна или с кем-то ещё?»— наконец спросил он.

«Три компаньона. Высокий рыжеволосый мужчина, гном мужского пола и волк… или то, что Лхоинна называют…»

«Гном?»

«Да, домин, но я пока ничего о нем не знаю.»

Гассан перешел к деталям, о которых имел больше представления:

«Человека зовут Чейн?»

«Да.»

Это глубоко обеспокоило Гассана. Выбор Винн Хигеорт компаньонов всегда был непредсказуемым и нёс непредвиденные последствия. Как, ради всего Существующего, Чейн Андрашо вошел в лес Лхоинна?

«Не позволяй себе оставаться с ним наедине, — предупредил Гассан, а затем сделал паузу. — Ты знаешь, зачем Винн там?»

«Еще нет, но… Совет Преминов Лхоинна закрыл архивы.»

«Что? Почему?»

«Патрульные Шейиф — их Миротворцы — охраняют все входы, а не Хранители. Домину Сафиру и страннику Марвану запретили войти.»

Это были настолько сильные, настолько решительные меры, что не могли быть вызваны одной только Винн. Никакая миссия не смела лишать доступа Хранителям из другой, по крайней мере, не таким очевидным способом. Что-то еще происходило в верхах эльфийских Хранителей.

«Они утверждают, что это для реструктуризации, — продолжал Моджахед. — Но я не видел, чтобы хоть один архивариус или помощник входил туда, пока я наблюдал. Только раз охранники пропустили человека… премина.»

У Гассана не было даже мысли о том, для какой цели это серьезное действие служило, или что вызвало его.

«Когда это произошло?»

Моджахед сделал паузу перед тем, как ответить:

«Я проводил странницу Хигеорт к премину Гиару, поскольку у нее было официальное сообщение для Высокого Премина Товэр, сейчас отсутствующей. Я оставил ее там, поскольку не думал, что остаться будет уместно.»

Вероятно, у Винн не было и шанса. Подозрения Гассана уже претворялись в жизнь. Было мало шансов узнать, что содержит письмо, но оно, должно быть, было от нуманского Совета Преминов, если предназначалось для Товэр — возможно, непосредственно от Сикойн. Что-то происходит между Хранителями Лхоинна и Нуманской Империи? Если так, то это началось раньше, чем Гассан покинул собственную миссию.

«Домин… как я должен продолжать работу, если я не могу получить доступ к архивам?»

Гассан ссутулился на краю койки. Назначение Моджахеда было важным, но важнее было то, почему Винн оказалась в миссии Лхоинна. Вероятно, она искала их архивы по серьезной причине, но сообщение, которое она доставила, помешало и ей, и Моджахеду.

«Что я должен делать?»— спросил Моджахед.

«Держи меня в курсе действий странницы Хигеорт. Без доступа к тому, что тебе нужно для работы, ты продолжишь сообщать всё новое мне, и только мне, пока ваша группа остается там. Ты расскажешь мне всё, что услышишь о Совете Преминов Лхоинна.»

«Да, домин.»

«И особенно, — добавил Гассан, — все, что ты сможешь узнать о премине Гиаре.»

Моджахед затих.

«Есть проблемы с этим?»

Странник метаологов ответил не сразу. Когда он наконец сделал это, Гассан почувствовал нервозность, которую несли эти два слова:

«Нет, домин.»

Гассан позволил медальону упасть на грудь и остался сидеть в тишине.

Моджахед боялся Гиара, хотя никакой реальной опасности не было. Премин метаологов Лхоинна был амбициозным, холодным, хитрым, одержимым манипулятором. Но Гиар никогда не преступит правил Гильдии слишком далеко, если даже поймает «иностранного» шпиона-странника.

Гассан спрятал медальон под одежду и вернулся на палубу. Он облокотился на перила и смотрел вперед, разыскивая любой признак порта вдоль береговой линии. Пока не было видно ни одного, и он прошёлся назад к рулевому колесу.

— Капитан, — позвал Гассан. — Пожалуйста, причальте к берегу при первой же возможности. Я должен сойти.