Джесси было нетрудно отыскать в Кроу-Вэлли даже посреди ночи. Наши машины были единственными, колесившими по Мэйн-стрит.

Остановившись посреди дороги, я оставила и мотор, и фары включенными. Так я ощущала себя в большей безопасности.

Джесси припарковалась, вышла из патрульной машины и оперлась о дверь.

— Что случилось?

— У тебя есть час?

Ее брови поползли вверх.

— У меня этих часов целая куча. Здесь в семь вечера уже все закрывается. Хочешь пойти в участок?

— Может, у тебя дома? Я хотела бы поговорить и с Уиллом тоже.

— Он сейчас спит, — покачала головой Джесси.

— Ночью? Да что с ним такое?

— Он пытался привыкнуть к моему расписанию, но так и не смог, — улыбнулась шериф.

— Может, стоит его разбудить? — спросила я.

— Может, не стоит? — На ее лице застыло упрямое выражение.

Я хорошо его знала — часто видела в зеркале. Джесси не поддастся на уговоры.

— Хорошо, — согласилась я. — Пусть будет участок.

Сев в машину, я последовала за Джесси в музей имени Энди Гриффита.

Шериф уселась за свой стол и спросила:

— Так что случилось?

— Ты разузнала хоть что-нибудь о Дэмьене?

— А что за спешка? — нахмурилась Джесси.

Я замялась. О чем стоит рассказать, а о чем — умолчать? Решила поделиться всем не очень личным, но и этого оказалось более чем достаточно.

— Думаешь, Дэмьен агент-одиночка? — спросила Джесси.

Когда-то агенты-одиночки входили в ряды ягер-зухеров. Потом они отделились, по-прежнему продолжая охоту и поиски, но больше не следуя ничьим правилам, кроме собственных.

— Возможно, — ответила я. — Нам надо лишь спросить Эдварда.

Манденауэр знал всех агентов — действующих и в отставке. Я занесла этот вопрос в список необходимых дел, который держала в уме.

— Я разговаривала с владельцем бара, — сказала Джесси. — Фицджеральд работает за наличные. Владелец не знает ни номера его социального страхования, ни информации о родственниках, ни адреса, ни даже размера обуви. Все так и кричит: «Оборотень!»

— Если не считать серебряного кольца на руке и серебряной пули в пистолете, — пробормотала я.

— Что посылает всю теорию к черту, — пожала плечами Джесси. — Я сделала запрос на Дэмьена Фицджеральда из Нью-Йорка. Но не зная номера его страховки, что помогло бы сузить поиски... Мне прислали метровый список Дэмьенов Фицджеральдов. Никто из них не привлекался, а это значит, что в системе нет их «пальчиков» или снимков.

— Вот черт!

— Ага.

Мы замолчали. Мысли вихрем проносились в голове, но, к сожалению, я так ни к чему и не пришла.

— Ты примчалась в город, превышая скорость, не просто чтобы поговорить о Дэмьене, — сказала Джесси. — Тебя напугало что-то ещё. Не хочешь поделиться?

— Не очень.

— Я знаю о твоей семье. — Джесси вздохнула и откинулась на спинку стула.

Я вскинула голову так быстро, что она закружилась. Прищурилась.

— Расслабься. Манденауэр не сболтнул ничего такого, чего не было в полицейском отчете. — Джесси скривила губы. — Кроме эпизода с оборотнями.

Полиция решила, что мою семью убили бешеные собаки. В Топике их было так много.

— Даже представить не могу, что ты пережила, — тихо сказала Джесси.

— Да, не можешь.

— Моя лучшая подруга была оборотнем и долгие годы водила меня за нос. Хотела сделать меня одной из них, а потом править всем миром. Я ее остановила.

Мы посмотрели друг на друга, и я поняла, как сильно на нее повлияло произошедшее в Миниве. Не каждый день увидишь, как тот, кому ты доверял, обрастает мехом и пытается тебя убить.

На какое-то мгновение мне захотелось посочувствовать ей, но Джесси приспичило снова открыть рот:

— Ты знаешь что-то еще, а я не хочу умереть из-за того, что ты боишься со мной поделиться.

Я потрясла головой, словно меня окатили ведром воды, а потом покачала ею, чтобы избавиться от звона в ушах.

— Боюсь?

— Ты меня слышала. Что же ты видела сегодня ночью, раз это напугало тебя настолько, что ты примчалась ко мне?

Может, Джесси и жутко надоедлива, но точно не глупа. Да и не тугодумка, и она уж точно не собирается никуда уходить, пока я не расскажу ей все.

По правде говоря, я была напугана. Так видела я белого волка или нет? Если да, то мы все в глубоком дерьме. А если нет, то большие проблемы только у меня. В любом случае спросить не помешает.

— Ты когда-нибудь слышала о Гекторе Менендесе? — спросила я.

— А должна была?

— Не знаю. Ты же шериф.

— Думаешь, он здесь?

— Возможно, — вздохнула я.

— Как он выглядит?— спросила Джесси.

— Рост — метр девяносто, весит килограммов восемьдесят пять, черные волосы, эспаньолка, голубые глаза, латиноамериканец. Очень... привлекательный, — наконец выдавила я.

Гектор был одним из самых красивых людей, которых я встречала. Красота являлась частью его шарма. К тому времени, когда я выяснила что скрывается за симпатичной внешностью, было уже слишком поздно.

— Я его не видела, — сказала Джесси, — но это еще ничего не значит. Люди приезжают и уезжают. А ты его заметила?

— Не уверена.

— Может, расскажешь, кто он такой?

— Гектор — тот оборотень, который убил мою семью, — ответила я.

— И ты видела его в Кроу-Вэлли? — вытаращилась на меня Джесси.

— Не уверена, — снова повторила я. — Я заметила волка на улице возле бара и пошла за ним. Но тот, которого я застрелила, был черным, а не белым.

— Ты же сказала, что у Гектора черные волосы.

— Так и есть.

— Тогда как он может быть белым волком?

— Его мать была блондинкой, и у Гектора в детстве тоже были светлые волосы.

Он как-то показывал мне фотографию с мамой. Малышом Гектор походил на альбиноса: густые кудри, не просто светлые, а почти белые. Я думала, что это так мило с его стороны — носить в кошельке снимок, на котором он вместе с мамой. Позже, когда Гектор рассказал мне остальное, это фото встревожило меня. К сожалению, не настолько, чтобы я прекратила с ним встречаться. Хотя к тому времени, наверное, уже было слишком поздно.

— Мать бросила семью, когда Гектор был еще мал, и он ненавидел ее. Поэтому перекрасил волосы в тот же цвет, что у его отца. Боюсь, Гектор немного псих.

— Как можно быть «немного психом»?

— Ну хорошо! — Я, сдаваясь, подняла руки. — Он буйнопомешанный.

— Просто великолепно. Оборотень-псих! — Джесси встала, оттолкнув стол. — Как раз то, что надо! — Вдруг она повернулась ко мне: — Подожди, мы же ищем каннибала. Теперь ты говоришь, что у нас в городе этот псих. Как-то слишком много совпадений.

— Но тела съел коричневый оборотень.

— Разве? Ты сказала, что видела коричневого волка, который убил другого. Позже мы нашли останки. Это, конечно, не значит, что каннибал наш парень. — Джесси нахмурилась. — Я имею в виду, волк.

— Но если это не он, тогда у нас два волка: коричневый убивает, а белый поедает.

— Или оба занимаются и тем, и другим.

— Черт, — пробормотала я.

Мы замолчали.

— Джесси?

Она глянула на меня, и, наверное, что-то в выражении моего лица подействовало на нее, потому что она снова села и развела руками.

— Что?

— Я не уверена, что видела Гектора. Я… — Было трудно в этом признаться, особенно ей. — Я была не в себе, когда моя семья погибла. Довольно долгое время у меня были галлюцинации. Может, я видела Гектора, — сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула, чертовски мечтая о сигарете, — а может, и нет.

Я ожидала, что Джесси отпустит какое-нибудь колкое замечание, поставит меня на место, а потом пообещает позвонить Эдварду, чтобы тот меня забрал. Но она лишь пожала плечами, придвинула блокнот и взяла ручку.

— Как правильно? Ме-нен-дес? М-е-н-е?..

Я уставилась на нее. Джесси нетерпеливо вздохнула:

— Черт, как эта фамилия правильно пишется?

— Но…

— Но — что? Если этот псих в моем городе, я хочу об этом знать.

— А если это были просто глюки?

— А если нет?

— Разве тебя не волнует, что приходится работать с человеком, которого однажды признали невменяемым?

— Не больше, чем работать с такой большой занозой в моей заднице, как ты.

Несколько долгих секунд мы просто пялились друг на друга, потом Джесси раздраженно проворчала:

— Может, приступим, ненормальная ты наша? У меня осталось не так много времени, чтобы проверить твои видения.

Ух ты, еще один теплый и дружеский момент.

— М-е-н-е-н-д-е-с, — продиктовала я по буквам.

— Graсias, — поддела Джесси.

Мисс Нетолерантность.

— Сомневаюсь, что удастся многое раскопать, — продолжила я. — Когда убили мою семью... Ну, когда я уже смогла… — «Думать об этом и не кричать? Разговаривать, а не лепетать нечленораздельно? Дышать, не захлебываясь рыданиями?» — Внятно все объяснить, — наконец нашлась я, — Гектор давно исчез. Полиция проверяла его.

— И?

— Его смерть в результате несчастного случая на охоте констатировали еще в 1977 году. Потому-то копы и не встали на уши.

— Что же полиция тогда сделала?

— А ты как думаешь? — Я закатила глаза. — Когда они прибыли на место преступления, я сидела в углу и разговаривала сама с собой. А через три месяца обвинила в убийстве покойника. Они подумали, что у меня поехала крыша.

— Другими словами, ничего не предприняли.

— Джесси, а что им оставалось?

— Лучше позволь спросить: а что сделал для тебя Манденауэр?

Ее слова заставили меня улыбнуться.

— Он спас меня той ночью, потом вызвал полицию и исчез. В следующий раз я увидела его уже в больнице. — Я приподняла бровь. — В психиатрической больнице.

Джесси пожала плечами, потом нарисовала пальцем круг в воздухе: мол, тоже мне проблема, продолжай рассказ.

— Мне неделями твердили, что я сумасшедшая, а он мне поверил. Он вытащил меня оттуда. Только не знаю, как.

Возможность поговорить с кем-то, кто не совал мне таблетку каждый раз, когда я произносила слово «оборотень», прочищала мозги похлеще холодного душа. Одно лишь присутствие Эдварда помогло мне вновь обрести разум. Манденауэр сказал, что мои близкие покоятся с миром. Он позаботился, чтобы они не вернулись.

— Ненавижу, когда такое случается, — пробормотала Джесси.

Я тут же глянула на нее:

— Ты уже такое видела?

— Нет, видеть — не видела. Но у нас из морга исчезли два трупа. Причем у женщины были вышиблены мозги.

— Ох, кто-то не использовал серебряные пули.

— В яблочко.

Внезапно оживающие трупы с отстреленными частями тела, мягко говоря, тревожили. Но, имея дело с оборотнями, с этим сталкиваешься постоянно.

При укусе изменения происходят в течение следующих суток. И без разницы, день это или ночь, полная луна или новая. Тебя укусили, и ты меняешься. Черт, после этого на тебе заживают практически любые раны — кроме как от серебряных пуль. Гектор убил мою семью и гнался за мной. Его зубы щелкали всего в паре сантиметров от меня, но Эдвард достал его первым. Было слишком поздно спасать тех, кого я любила, но меня еще можно было спасти. Но Гектор все равно навеки оставил на мне свою метку.

— Что Манденауэр сделал после того, как вытащил тебя из психушки? — продолжила Джесси.

— Он научил меня всему, что знал сам.

— Бла-бла-бла, я имею в виду: что он предпринял насчет Гектора?

А-а, вот о чем речь.

— Он бросил на поиски Гектора все ресурсы ягер-зухеров, но мы даже следа его не нашли.

— Не слишком обнадеживает.

— Это точно.

Гектор мог скрываться где угодно, под любым именем, и вытворять все, что ему вздумается. Смерть по документам дает определенную свободу действий.

— Ты знаешь, откуда он родом? Сколько ему было лет? Кто его обратил?

Ответ на любой из этих вопросов мог бы помочь отыскать или место, где, может быть, скрывался оборотень, или тех, с кем он общался. К сожалению, я ничего не знала о Гекторе Менендесе.

— Я не знала, что он оборотень, пока не увидела, как он…

Я прогнала яркую картинку, всплывшую в памяти: моя маленькая сестренка, Джимми, мама и голубые глаза Гектора, поблескивающие на морде белого волка.

— Эй! — Джесси схватила меня за руку и сжала ее так сильно, что я поморщилась. — На миг я подумала, что ты собираешься хлопнуться тут в обморок.

Я выпрямилась и отняла руку. Свой лимит обмороков в этой жизни я уже исчерпала.

— Я в порядке, — отрезала я.

— Ну конечно.

Злость на Джесси помогала мне сосредоточиться на «здесь и сейчас», а не на прошлом. Наверное, именно поэтому шериф меня и провоцировала. А может, она всегда так себя ведет. Совсем как я.

— Гектор говорил, что родом из Техаса, из города Корпус-Кристи. Продавал там пилюли.

— Наркодилер? — вытаращилась она на меня.

— Представитель фармацевтической компании.

От неожиданности смех Джесси перешел в кашель.

— И это все неправда?

— Точно.

Я познакомилась с ним в ресторане, куда мы с родителями зашли пообедать. Гектор одиноко сидел в баре, слушая музыку — по-моему, Нору Джонс. Странно — что остается в памяти от самых важных моментов в жизни…

Гектор был высок и красив, а сочетание темных волос и смуглой кожи со светлыми глазами и аккуратно подстриженной эспаньолкой придавало его внешности налет экзотичности. Для маленькой мисс Канзас и ее скучной идеальной жизни Гектор представлял собой одновременно и опасность, и желание. Несколько раз я бегала к нему на свидания — тайно, конечно. Я была молодой и глупой, и он совершенно меня очаровал — на какое-то время. Гектор мгновенно выходил из себя — причина могла быть как настоящей, так и надуманной. У него был вспыльчивый характер и практически ноль терпимости к непохожим на него людям. Странная черта для кого-то по фамилии Менендес.

— И больше ты о нем ничего не слышала?

Я замялась:

— Он звонил мне в больницу.

— Как он умудрился?

— Не знаю. Может, те звонки я тоже придумала.

Как и много чего другого.

— И что он тогда сказал?

Мне не хотелось вспоминать все, что он мне наговорил: и о его планах, и о нашем будущем, и о его навязчивой идее.

— Ничего важного.

Джесси долго сверлила меня взглядом, но наконец оставила в покое.

— Зачем он здесь? И почему сейчас?

Я думала о том же. То, что Джесси задавалась теми же вопросами, помогло мне немного расслабиться.

— Не знаю, — призналась я.

— Буду держать ухо востро, — сказала Джесси. — Нетрудно заметить такого парня в этом городке.

И она была права. Если я повстречаюсь с Гектором первой, то не буду ждать, пока он подберется так близко, что я смогу рассмотреть белки его глаз. И сомневаюсь, что Джесси поступит как-то иначе. От одной этой мысли я почувствовала себя сильнее, увереннее и защищеннее.

— И еще… — Я на секунду замялась, а затем заставила себя выпалить: — У него есть татуировка.

Джесси удивленно приподняла бровь:

— Хорошо, что сказала, Ли. Какая татуировка?

— Пентаграмма.

Джесси нахмурилась:

— Разве это не знак-оберег от оборотней?

Вот так сюрприз! Джесси чего-то не знает.

— Не совсем, — ответила я. — Пентаграмма — это пятиконечная звезда. Одни считают ее плохим знаком, другие — хорошим.

— А ты?

Так как я видела пентаграмму всего один раз в жизни — вытатуированной у Гектора на груди, — я вроде как считала ее клеймом дьявола.

— Предположим, что, в зависимости от расположения звезды, она может призывать как силы добра, так и темные силы.

— Думаю, мы знаем, за чью команду играет Гектор.

— Ага.

— Так где у него была эта наколка? — спросила Джесси.

Я постучала пальцем по центру груди.

У Джесси отвисла челюсть. Я отвела взгляд. Не было нужды объяснять ей, при каких обстоятельствах я видела грудь Гектора. Уверена, шериф сама обо всем догадается.

— Сомневаюсь, что смогу хорошенько рассмотреть грудную клетку незнакомца, — заметила она.

Я тоже сомневалась, что у нее возникнет такая возможность, но раз мне было известно о татуировке, я не стала молчать.

Теперь нам надо было узнать, шныряет ли Менендес по городу. Зная Гектора, мы не увидим его, пока не станет слишком поздно.

— Я поискала каннибалов в интернете.

— Прошу прощения? — Внезапная смена темы разговора застигла меня врасплох. — Кого?

— Ты меня слышала. — Джесси придвинула мне какие-то бумажки. — Уилл сказал, что самый первый вендиго был человеком, питавшимся человеческой плотью.

— Это просто легенда.

— Как и оборотни.

Она была права. Я взяла бумажки и стала читать: «Альберт Фиш — 1936, Стенли Дин Бейкер — 1970, Омайма Нельсон — 1991, Натаниэль Бар-Иона — 1999». И, конечно, Джеффри Дамер — человек, прославивший город Милуоки.

Записи были страшными, тошнотворными и подробными, но я все равно прочитала их все. Закончив, толкнула их обратно к Джесси, не желая держать бумаги в руках ни секундой дольше. Пальцы и так казались грязными.

— А что именно мы ищем? — спросила я.

— Черт, если бы я знала. Что-то необычное.

— Здесь?

Под эту категорию подпадало все, что я только что прочла.

— Я кое-что отметила, — продолжила Джесси. — До Второй мировой было очень мало серийных убийц.

— Может, тогда их было сложнее поймать?

— Может быть.

— Но ты так не считаешь, — заметила я.

— Ли, ты помнишь, что случилось во время Второй мировой?

— А можно поподробнее?

— Такое, что затронуло и нас тоже? — уточнила Джесси.

А, она об этом.

Во время войны Эдвард был шпионом. Он обнаружил, что Йозеф Менгеле не только ставил в Освенциме опыты на евреях, но еще и владел секретной лабораторией в чаще Шварцвальда, где создавал монстров.

Среди всего прочего Гитлер потребовал армию оборотней. Миссия Манденауэра заключалась в уничтожении всего, что создал Менгеле. Когда Эдвард добрался до лаборатории, союзники уже высадились на берег, а советская армия наступала с другой стороны. Менгеле запаниковал и выпустил всех монстров. И с тех пор они размножаются, мутируют и расселяются по миру.

Эдвард же остался верен себе: по-прежнему следовал приказам, которые не смог выполнить тогда.

— Думаешь, скачок в количестве серийных убийц как-то связан с нацистами? — спросила я.

— У тебя есть идеи получше?

Я задумалась. И по сей день нам до конца не известно, что там Менгеле создавал в своей лаборатории. Конечно, монстры существовали и до того, как он занялся их «производством». В истории есть масса легенд о них. Но после войны рассказов появилось не в пример больше.

— Так какая у тебя версия? — спросила я Джесси.

— Может, некоторые из этих каннибалов были также и оборотнями. Может, они не могли себя контролировать даже в человеческом обличье.

— Возможно, — согласилась я.

А может, они просто были сумасшедшими.

— И что нам это дает? — спросила я. — Здесь и сейчас?

— Может, этот вендиго когда-то был человеком.

— Они все с этого начинали.

— Дай закончить. Вместо укуса оборотня у него другая беда: жажда человеческой плоти. Он превратился в чудовище, прям как в легенде. Но даже в облике зверя он не может не быть каннибалом.

Рассуждения Джесси казались странно логичными.

— Но я до сих пор не поняла, как мы сообразим, кого нам искать.

— Что, если по делу о серийном убийце-каннибале проходил подозреваемый, который пропал без вести?

— И?

— А множество мертвых полуобглоданных волков оказались в одном и том же месте?

У Джесси было что-то на уме. Вот только…

— Эдвард сказал, что до сих пор не было ни одного случая каннибализма среди оборотней.

Джесси выругалась — ее версия рассыпалась в прах.

Но что-то промелькнуло у меня в голове.

— Подожди-ка.

Остановив ее поднятой рукой, я наклонила голову набок и глубоко задумалась. И тут меня осенило:

— Может, в человеческом обличье он пытался умерить потребность в каннибализме и стал удовлетворять свою специфическую жажду только в обличье волка?

Джесси уставилась на меня так, будто я сказала что-то очень интересное.

— Думаю, будет не лишним поинтересоваться открытыми делами серийных убийц, — продолжила я.

— Да, но мы не хотим, чтобы сюда заявились агенты ФБР. Эти молодцы совсем не умеют работать в команде.

— А у кого есть связи в Квантико?

— У Манденауэра, — произнесла Джесси.

— У Эдварда, — в унисон с ней выпалила я.

Джесси сняла трубку.