Я стояла в ярком электрическом свете, с ужасом думая о том, что почти сделала. Не зря их положено убивать, лишь воочию увидев процесс обращения — но я об этом забыла. От ошибок не застрахован никто, даже самые идейные агенты.

Убив невинного человека, я буду ничуть не лучше тех тварей, за которыми охочусь. Я ненавидела оборотней, но сейчас испытывала презрение к себе.

— Что случилось?

Опустив руку мне на плечо, Дэмьен успокаивающе его пожал. Я не понимала, почему он со мной так мил. Я точно этого не заслужила — даже без пистолета в кармане брюк.

— Ничего.

— Ты вся побелела. Тебе плохо?

«Очень».

— Нет, просто свет такой яркий, что глаза режет, — ответила я.

— Я заменю лампочку.

Дэмьен отпустил меня и отступил, чтобы я смогла войти в комнату.

— Тут не слишком шикарно. — Он обвел помещение рукой. — Кровать, телевизор, а там — ванная комната.

Я кивнула, обозревая маленькую раковину, холодильник и кофеварку, составлявшие «кухню». Хорошо, что я не готовлю.

— Я только возьму лампочку мощностью поменьше. — Он направился к двери. — Она внизу.

— Спасибо. Дэмьен? — Он остановился в дверном проеме. — Благодарю за помощь.

Он улыбнулся, но выражение его глаз не изменилось. Теперь, подумав об этом, я отметила, что улыбался Дэмьен редко и всегда немного грустно — как будто не мог избавиться от каких-то воспоминаний. В точности как я.

— Не за что. Новеньким нужно держаться вместе.

Я замерла:

— Ты здесь недавно?

— Переехал чуть больше трех недель назад.

Когда стояли появляться мертвые волки. Совпадение? Я глянула на кольцо на правой руке Дэмьена. Возможно.

— Я думала, ты хозяин этого бара.

— Нет, я просто здесь работаю.

— А что с владельцем?

— Живет в Таксоне.

— Повезло ему.

Дэмьен наклонил голову, встряхнув волосами. У меня аж в пальцах закололо — хотелось заправить пряди за ухо. И почему мне всегда нужно все приводить в порядок? Мужчину, его волосы, весь мир.

— Тебе не нравится Кроу-Вэлли?

— Я еще слишком мало здесь живу, чтобы понять.

— Тут не так уж и плохо. Я видал места и похуже.

— Много путешествуешь?

— Достаточно, — пожал плечами Дэмьен.

Его глаза опять потемнели, и в них появилось затравленное выражение. Мне хотелось спросить, сколько это «достаточно», но то, как он себя вел — словно ожидал удара или отгонял воспоминание, — остановило меня от дальнейших расспросов.

— Пойду за лампочкй.

Сказав это, он почти выбежал из комнаты.

Похоже, я оказываю такое действие на мужчин с того момента, как сменила работу. Когда-то я была популярной, красивой и до одури дерзкой чирлидершей. Черт, я возглавляла группу поддержки и в школе, и в колледже. Встречалась с полузащитником из футбольной команды и даже планировала выйти за него замуж. Пока ему не разорвали глотку.

После этого многое изменилось. Я начала убивать за деньги, а мужчины бегали от меня, совсем как от брачных клятв. Иногда мне казалось, что работа въелась в меня, как неприятный запах или как несмываемое пятно на белоснежной коже.

В большинстве случаев мне было все равно. Мне больше не хотелось ни секса, ни дружбы. Отношения? Ха. Меня ожидали дела поинтересней.

Тогда почему я думала о том, как великолепно выглядел Дэмьен Фицджеральд, босоногий и с обнаженным торсом, в заливавшем его серебристом свете луны?

Потому что утратила остатки разума. Может, Дэмьен и не оборотень, но этот факт не превращал его в легкую добычу. Любая связь со мной могла стать причиной его смерти — причем жестокой. Такое уже случалось.

Несмотря на литые мышцы торса и накачанные бицепсы, в моем мире он вне игры. Дэмьен станет для оборотней просто дичью, а мне никак нельзя этого допустить.

Услышав его шаги на лестнице, я вышла из комнаты и забрала лампочку.

— Спасибо, дальше я сама.

При прозвучавших в моем голосе резких пренебрежительных нотках на лице Дэмьена промелькнула боль, которую он тут же скрыл под маской равнодушия, кивнул и пошел обратно в бар.

Я еле сдержалась, чтобы не окликнуть его, чтобы не побежать за ним с извинениями. Он просто был любезен со мной, а я его отшила. И хотя это ради его же блага, я все равно чувствовала себя паршиво.

Для вида поменяв лампочку, я глянула на часы. Полночь. Бар под ногами начинал гудеть. Никто не заметит моего отсутствия. Да никому это и не интересно.

Правда, после случившегося сегодня ночью я нервничала. Неужели я утратила чутье и хватку? Может, мне и действительно стоит взять небольшой отпуск, как предложил Уилл.

Даже если и так, без оружия я чувствовала себя голой, поэтому поспешила к машине, вытащила всю амуницию и дорожную сумку и быстро потопала назад в свою комнату. Едва добравшись до здания, я услышала вдали жуткий волчий вой, рассекший ночь. Я захлопнула дверь и закрыла ее на замок.

Оставила ли я волков снаружи или заперла себя внутри? Точно я не знала, и это меня беспокоило. Какое-то время я была абсолютно не в себе, и мне не хотелось возвращаться в это состояние.

Отложив ружье и сумку, я уселась поудобнее и завела основательный разговор сама с собой.

Едва не облажалась. Бывает. Но если я собьюсь с пути или испугаюсь, оборотни выиграют, а целая куча невинных людей проиграет.

Возьму-ка сегодня выходной. Отосплюсь, а завтра вернусь к своим обязанностям на свежую голову и с более четким планом действий. Решив так и сделать, я проверила замки, окна и патроны. А стоило бы проверить свои сны — в первую очередь...

Я не собиралась засыпать до рассвета: хотела поискать кое-что в Интернете, сделать пару звонков, навести порядок в документах. Но коктейль из путешествия, стресса и монотонного ритма музыки, доносящейся из бара внизу, наверное, убаюкал меня так, что я отказалась от своих намерений. Едва уснув, я очутилась там, где давненько уже не бывала.

Ночные кошмары были для меня не внове. Я жила с ними даже при свете дня. Но обычно прогоняла темноту подальше и спала при свете.

Я обнаружила, что таким образом кровавые путешествия в глубины памяти сводятся к минимуму.

Во сне мне снова было двадцать два, и я только что устроилась на первую после колледжа работу: учила детишек азбуке. В детях мне нравилось все: их невинность, интерес ко всему и доверчивые ангельские мордашки. Я их любила и хотела парочку своих собственных.

Вот в этот момент и появился Джимми Ренквист. Мы познакомились на первом курсе Североканзасского университета. Я как раз командовала группой поддержки: «Вперед, борись и победи! Ура!», когда защитник-неандерталец из Фресно вышвырнул Джимми за пределы поля. Парень приземлился прямо на меня.

— Извини, извини, пожалуйста, — все повторял Джимми, помогая мне подняться и отряхнуться. — Ты в порядке? Я не сильно тебя ушиб?

— Ренквист, тащи свою задницу на поле! — закричал тренер.

Джимми пожал плечами, подмигнул и улыбнулся мне. И я пропала.

Джимми был милым, сильным и умным. И тоже любил детей и собирался стать учителем физкультуры. И стал бы, если бы не влюбился в меня.

Даже во сне мозг увиливал от воспоминания о том, как я навлекла на нас весь этот ужас. Как это бывает в ночных кошмарах, сцена сменилась другой — воскресным ужином в доме моих родителей. Я объявила о дате свадьбы и продемонстрировала маме кольцо, отчего она на радостях разрыдалась и крепко меня обняла.

Последнее воспоминание о Джимми еще живом: как он пожимает папе руку, а на губах у него играет так любимая мною улыбка.

Моей младшей сестре — родительская осечка в среднем возрасте — было пять. Дома также был мой семнадцатилетний брат. Все радостно улыбались, когда, разбив венецианское окно, в комнату заскочил первый волк.

Джимми оттолкнул моего отца в сторону, а сам прикрыл меня собой. Волк — огромный белый самец — ударил его в грудь и разорвал моему жениху горло одним отточенным движением.

Остальным, возможно, удалось бы спастись, если бы мы сразу убежали, заблокировали двери, нашли оружие, может, даже серебряные пули.

И кого я пытаюсь обмануть? Мы были обречены с того самого момента, как разбилось окно, если не раньше.

Но так тяжело пошевелиться, когда подобное происходит в твоей столовой. Нормальные люди не очень хорошо реагируют на внезапную смерть, а мы были до тошноты обыкновенны.

Мы стояли и смотрели, как огромный белый волк поедает Джимми. Стояли в состоянии шока, пока комнату заполняли другие животные. Позже я поняла, что стая вела себя полностью по волчьим законам: выбраковка негодных, выживание сильнейших, лучшие умирают молодыми.

Следующей на очереди стала моя сестра. Кошмар продолжался до тех пор, пока на моих глазах один за другим не погибли все члены семьи. Я была настолько потрясена, что даже не задумалась, почему меня оставили напоследок. В священном ужасе я даже не заметила, что волки выглядели не совсем как волки.

Но вот белый, с розовой от крови шерстью, повернулся ко мне. Другие расступились, пропуская его вперед. Я глянула ему в глаза и сразу поняла, кто он.