— А зачем игбо теперь нужно? Рабства больше нет.

— Вы в этом уверены, жрица?

— Рабство вне закона, не так ли?

— Закон применяется только, когда кого-то поймают на его нарушении.

— Нет. Незнание не освобождает от ответственности.

Рене улыбнулась.

— Такая юная и невинная, несмотря на боль в глазах.

Мне не хотелось обсуждать свою боль ни с ней, ни с кем-либо еще.

— Вы пытаетесь сказать, что бокор — работорговец?

— Конечно нет. Это уж точно вне закона.

Я потерла лоб.

— Тогда что?

— Я не расскажу вам о бокоре и не отведу вас к нему. Держитесь от него подальше. Он злой и, как я слышала, не в себе.

Как жаль, что он, похоже, именно тот, кто мне нужен.

— Ладно. — Я опустила руку. — И от кого я узнаю, как поднять из могилы королеву вуду?

— Я пошлю к вам хунгана.

— Мне казалось, только бокор может воскрешать мертвых.

— Только бокор станет это делать. А знать ритуал может любой жрец или жрица.

Вот только я таких не встречала.

— Неужели воскрешение мертвеца стоит потери себя? — тихо спросила Рене.

Я вздернула подбородок и посмотрела ей в глаза.

— Да, стоит.

Рене вгляделась в мое лицо, затем резко кивнула и вышла за дверь. Когда я последовала за ней, она уже исчезла.

Я вернулась в пустой номер. Нужно найти бокора и уехать из Порт-о-Пренса, пока Рене не догадалась, что я задумала — если она уже не поняла.

Она все выболтает Эдварду. Шеф примчится сюда или пошлет кого-то вместо себя. Будет ор, спор и в конечном итоге меня утащат домой.

Я знала Эдварда не очень хорошо, но тут особых знаний и не нужно. Ему не нравится, когда его приказы не выполняют. Меня отправили сюда не на встречу с возможно безумным жестоким колдуном. Меня такому не обучали.

Меня отзовут, сюда приедет кто-то из подручных Эдварда, и единственная надежда на возвращение дочери взорвется шаром огня — обычный метод ягер-зухеров. Хотя, если подумать, это оборотни взрываются от серебряных пуль. Не уверена, что происходит со злобными жрецами вуду.

Нельзя этого допустить, пока я не узнала все необходимое. Поэтому я заперла дверь и, крадучись, покинула отель.

Деньги всем и везде развязывают языки, а благодаря Эдварду они у меня были. Пару часов и несколько сотен долларов спустя я вошла в бар в злачном районе Порт-о-Пренса — хотя, если уж на то пошло, весь этот город был опасным.

Перегороженные дороги, огромные выбоины, открытые люки и горящие свалки — я бы испугалась, если бы переживала за свою жизнь. Однако, поскольку меня волновала моя дочь, я все же взяла с собой нож, который смогла пронести в самолет благодаря связям Эдварда. С пистолетами я обращалась неважно, а вот нож — другое дело.

После того как мой мир рухнул, я по понятным причинам стала пугливой, поэтому на досуге освоила несколько приемов карате и обращение с ножом. Я умела даже метать его и попадать в дерево восемь раз из десяти. Так что если когда-нибудь на меня нападет дерево, я его одолею.

За последние два часа я узнала, что нет ни единого живого гаитянина, готового пойти со мной к бокору. Но Девон Мерфи может согласиться. За кругленькую сумму он и душу продаст.

Хотя это описание заставило меня недовольно поджать губы — мой бывший муж был настолько помешан на деньгах, что мог продать что угодно, — мне все равно требовался проводник.

Внутри «Морского конька» — вывеска была на креольском, но рядом с надписью нарисовали именно его — было людно и пахло пивом. Бар напоминал матросский кабак — стойка из тикового дерева и люстра в виде штурвала. Одинокий белый мужчина сидел за пустым столиком — глаза наполовину закрыты, пиво недопито.

— Мерфи? — спросила я.

Черные глаза казались бусинками на оплывшем лице. Неопрятная седая борода — ему лет пятьдесят, может, шестьдесят. Если он знал, где живет бокор, пусть хоть сто.

— Можно? — Я выдвинула стул.

Он залпом допил пиво и, поставив пустую кружку на стол, указал на нее.

Махнув бармену, я села. Когда официант принес пиво и дождался, пока я заплачу — да уж, видимо, в подобном месте наливать в кредит нет смысла, — я перешла к делу.

— Слышала, вы тот, кто может проводить меня в горы.

Мерфи хрюкнул.

— Сколько вы возьмете, если согласитесь отвести меня к бокору?

Седые кустистые брови сошлись в одну, когда он залпом выдул пиво. Открыл рот, но не произнес ни звука. Глаза его закатилась, и он вырубился, со стуком рухнув на стол.

— Сукин сын, — пробормотала я.

— Разве леди стоит так выражаться?

Я развернулась, и у меня тут же отвисла челюсть. Мужчина в дверях был…

Я пыталась подобрать слово, но единственное, что шло на ум — экзотичным. Волосы до плеч, когда-то светло-каштановые, теперь выгорели почти добела. В них там и сям виднелись вплетенные бусины и перья. Загорелая кожа отливала бронзой, блестящие золотые браслеты плотно охватывали литые бицепсы, выпирающие из оторванных рукавов когда-то белой рубашки. Брюки цвета хаки, оборванные ниже колен, открывали сильные икры и босые ступни. Но что действительно привлекло мое внимание, так это его лицо. Резкие скулы, квадратный подбородок и серо-голубые глаза — просто красавец.

Когда он наклонил голову, в левом ухе затряслась серьга-кольцо. Прежде чем я успела сообразить, рука уже потянулась к собственному проколотому, но ничем не украшенному уху.

Он улыбнулся, но от улыбки его лицо не смягчилось, а в сочетании с серьгой и вовсе напомнило мне о пиратах и Эрроле Флинне.

— Искали меня, мадемуазель?

Первые слова прозвучали с ирландским акцентом, последние — с французским. Я бросила взгляд на спящего на столе пьяницу.

— Боже, надеюсь, что да.

— Отлично. Пройдемте в мой кабинет.

Он исчез за дверью. Я задержалась лишь на секунду, чтобы коснуться рукоятки ножа, и последовала за ним.

Когда я вышла в узкий переулок, лицо обдал душный воздух тропической ночи. Мужчина прислонился к забору из сетки-рабицы, отделявшему «Морского конька» от соседнего заведения. Поднес к губам бутылку пива и сделал глоток.

Я завороженно наблюдала, как двигается его кадык, и следила за одинокой капелькой, что сбежала по горлу и исчезла в вырезе рубашки. Я сглотнула, и этот судорожный звук нарушил повисшую между нами тишину.

Он вытер рот тыльной стороной ладони и протянул бутылку мне. Мысль о том, чтобы коснуться губами горлышка, которого несколько секунд назад касался его рот, настолько меня ошеломила, что я начала заикаться.

— К-кто в-вы такой?

— А кто вам нужен?

— Что?

— За нужную сумму я буду тем, кем вы хотите.

Теперь он говорил с американским акцентом. Голова шла кругом.

— Не понимаю.

Он отпил еще пива.

— Кого вы ищете?

— Девона Мерфи.

— Значит, вы пришли по адресу.

— Вы Мерфи?

— Да.

Я больше не была уверена, что рада.

Он шагнул ко мне. Я отступила и уперлась спиной в стену таверны. Мерфи навис надо мной, что было, в общем-то, несложно, поскольку я не отличалась высоким ростом, а в нем было уж точно больше метра восьмидесяти сплошных мышц.

Я потянулась к рукоятке ножа. Мерфи перехватил мою руку, и я бессильно посмотрела ему в глаза.

— Не надо, — тихо сказал он, стиснул мои пальцы почти до боли и отпустил.

Он не отодвинулся, стоя так близко, что его грудь почти касалась моей. Нужно только резко вскинуть колено, и он отойдет — или упадет, — но я не стала. Потому что не хотела.

И что меня так завораживало в Девоне Мерфи? Красота? Загадочность? Сила?

Возможно, просто мое долгое воздержание. Я не спала с мужчиной с тех самых пор, как узнала правду о муже. До этого в моей жизни был только он. Я считала, что внутри меня все мертво, но, видимо, ошибалась.

— Отойдите, — приказала я.

Его глаза округлились, губы дернулись, однако он послушался. Внезапно я снова смогла дышать. Но, к сожалению, в воздухе пахло только им.

Ну почему от него не несет так, как должно вонять от полуголого любителя пива, не вылезающего из баров? Почему от него пахнет мылом, дождем и солнцем? Обожаю солнышко.

Я встряхнула головой так сильно, что заболела шея. Когда туман перед глазами рассеялся, Мерфи во всем своем великолепии по-прежнему стоял передо мной. Я подумала о дочери и о своей задаче.

— Слышала, вы хорошо знаете горы.

Он пожал плечами:

— Довольно неплохо.

— Отведете меня в одно место?

— Зависит от того, в какое.

— Я не знаю, где оно находится. Знаю лишь то, что мне нужно там найти. — Я сжала губы. — Вернее, кого.

— Вы ищете кого-то в горах? Не слышал о пропавших туристах.

— Я похожа на туристку?

— Если бы не нож, я бы сказал, что да.

— Ну так вот, я не туристка.

Он, сдаваясь, поднял руки.

— Ошибся. На Гаити редко встречаются белые крошки. Чем вы занимаетесь?

— Не ваше дело. Вам достаточно знать лишь то, что я способна заплатить за доставку.

— Доставку чего?

— Меня. К бокору.

Он слегка выпятил губы, а в глазах загорелся огонек.

— Мезаро?

Меня внезапно пробрала дрожь, несмотря на ночной зной — как будто кто-то внимательно смотрел мне в спину. Я огляделась по сторонам, но в проулке не было никого, кроме нас. Тем не менее страх быстро испарился: наконец-то я узнала нужное имя!

— Вы его знаете? — спросила я.

— Не лично.

— Знаете, где он живет?

Его лицо стало непроницаемым.

— Возможно.

Я попыталась удержаться от насмешливого тона:

— Сколько?

— Сто штук.

— Долларов? — расхохоталась я. — Еще варианты?

Он пожал плечами.

— Дело ваше.

— Слышала, вы за деньги на все готовы.

В ответ на неприкрытое оскорбление Мерфи лишь улыбнулся.

— Что в этих горах такого плохого? — поинтересовалась я. — Почему никто не соглашается туда идти?

— Люди боятся не гор, а Мезаро. Он… не совсем здоров.

— А кто совсем?

Мерфи снова наклонил голову, и я отвлеклась на блеск его серьги. Неужели она меня гипнотизирует?

— Из-за чего ваши глаза столь грустны, а язычок так остер, мисс?..

— Кассандра, — подсказала я.

Он ждал фамилии, но вряд ли дождется.

— М-м-м, — протянул он, когда я не продолжила. — Секреты, mon cher?

На этот раз он произнес французские слова с ирландским акцентом.

— Как вы это делаете? — спросила я.

Он развел руками, притворяясь, что не понимает, о чем я.

— Я ничего не делал.

— Вы на каждой фразе меняете акцент. Откуда вы?

— Отовсюду. Из ниоткуда. Отсюда.

— Секреты? — поддразнила я.

— Поделись своими, — подмигнул он, — и я раскрою свои.

— Когда рак на горе свистнет.

— Не хочешь делиться?

— Это всегда доводило меня до беды.

Он усмехнулся, и мои щеки вспыхнули.

— К тому же я сомневаюсь, что вы мне что-то расскажете, — продолжила я, — или что ваши слова будут правдой.

Он картинно схватился за сердце. На большом пальце блеснуло серебряное кольцо.

— Ты мне не доверяешь?

— Нет.

— Но все равно хочешь, чтобы я отвел тебя в джунгли.

— Там больше нет джунглей.

Большая часть Гаити лишена деревьев. Их вырубили еще до двадцатого века, потому что дрова использовались для готовки и обогрева. На острове осталось всего несколько лесов, да и те заповедные.

— Фигура речи, — вновь усмехнулся он. — Откуда тебе знать, что взяв деньги, я не сбегу?

— Потому что я их тебе не дам, пока мы не вернемся.

— А мне откуда знать, что тебе есть чем заплатить?

— Даю слово.

Он покачал головой.

— У меня есть идея получше.

Он смерил меня взглядом, и я закатила глаза.

— Придумай что-нибудь другое.

— К сожалению, больше ничего на ум не идет.

— Мужчины…

— Да уж, такие мы гадкие существа.

Теперь его акцент стал британским. Я подавила детское желание пнуть его в голень.

— Может быть, я смогу нанять кого-то другого?

Мерфи прислонился к забору и скрестил руки на груди. Мускулы бугрились под золотыми браслетами. Украшения, бусины и перья должны были придать ему женственности, но оказывали совершенно противоположный эффект.

— А как сама думаешь? — пробормотал он.

Я не стала отвечать. И так уже оббегала весь город. Все до смерти боялись бокора, если вообще признавали, что знают, кто это такой и что он существует. Единственным, кто не боялся, а лишь вел себя осторожно, был Мерфи. Вдобавок только он знал имя бокора и где того найти.

Что такое сто тысяч долларов, если на другой чаше весов жизнь моей дочери и снятие проклятия ущербной луны? Уверена, Эдвард не станет возражать. Едва я открыла рот, чтобы согласиться с условиями Мерфи, как он меня перебил:

— Скажи, зачем тебе Мезаро, и я отведу тебя к нему за разумную плату.

Я захлопнула рот, едва не прикусив язык.

— Почему?

Он пожал плечами и отвел глаза.

— Ты кажешься отчаявшейся.

Хм, а ему не все ли равно?

— Какая плата кажется тебе разумной?

— Десять тысяч плюс накладные расходы.

Действительно разумно. Если не считать, что придется раскрыть ему душу.

— Договорились, — кивнула я и протянула ему руку.

Он взял ее своими длинными искусными пальцами, напоминавшими мне пальца пианиста до того, как я почувствовала грубые мозоли. Я бросила взгляд на порезы, царапины и шрамы, усеивавшие его руку.

Мерфи задержал мою руку в своей, а когда я это поняла, то выдернула ладонь и даже не попыталась скрыть неловкость, с которой вытерла ее о джинсы.

Он не казался оскорбленным. Не то чтобы мне было не плевать. Теперь он работал на меня.

— Хочешь сделать это здесь или внутри?

Я ахнула, когда в голове замелькали образы того, как мы «делаем это».

— Ч-что? — заикнулась я.

По его улыбке я поняла, что он намеренно меня подловил, просто потому что мог. Поход будет нелегким, но с другой стороны, иного я и не ожидала.

— Ты обещала, что расскажешь, зачем ищешь бокора, — напомнил Мерфи.

— Верно. — Я зашагала к двери. — Но не сказала, когда именно.