– Ничего смешнее в жизни не слышал. – Голос Мейсона, отраженный стеклами оранжереи, показался чужим и почти незнакомым.

Титания Александр, Тиш, как называли ее друзья, а немногочисленные враги подбирали словечко покрепче и погрубее, уже много лет не видела сына таким раздраженным, пожалуй, с тех пор, как он вернулся домой.

Допив кофе, Мейсон перевел взгляд с матери на сестру Миранду и снова уставился на Тиш.

– Кто из вас додумался до столь идиотского плана? – В ответ раздалось неразборчивое бормотание. – Позвольте мне предположить… – Он умолк, желая, чтобы до матери и сестры дошло его отношение к происходящему. – Это ведь ты, мама?

– Мейсон, право же, нет оснований говорить подобным тоном… Будто мы хотели совершить нечто преступное. – Тиш погладила белоснежного персидского кота Магуса, свернувшегося у нее на коленях. Тот замурлыкал, словно желая загладить саркастический тон Мейсона. Неудивительно, что ведьмы всегда держали кошек. – Ну хорошо. Да, это мне пришло в голову дать Каролине любовный напиток. Да, признаюсь, это моя идея. Но ведь все мы знаем, насколько это важно для тебя, Мейсон.

– Ты сам виноват, – заявила Миранда. – Если бы не твоя нарушенная аура, не понадобилось бы ни любовного напитка, ни приворота, чтобы заставить Каро выйти за тебя замуж.

– Подумай, что ты несешь! Аура. Любовный напиток. Ты говоришь, как цыганка, которая пытается изобразить из себя психолога, не имея понятия о том, что это за профессия.

– Настоящие цыгане, кстати, великолепные психологи, – заметила Тиш. – А мы не считаем себя ни цыганками, ни специалистами по психологии.

– Ну конечно, вы просто ведьмы, – фыркнул Мейсон.

– Да, дорогой, – терпеливо подтвердила мать. – Но Миранда права. При нынешнем плачевном состоянии твоей души не обойтись без помощи со стороны, и мы готовы ее предоставить. Тебе нужно ритуальное очищение.

– Тиш! – радостно воскликнула Миранда. – Изумительная идея!

– Мама, – поправил сестру Мейсон. – Она наша с тобой мать, а не твоя подружка.

Миранда не обратила внимания на брата.

– Можно попросить Рейвен, чтобы она это сделала.

– Рейвен Брайтуотер! Ворон светлой воды, – засмеялся Мейсон. – Господи, хотел бы я знать, чего она накурилась, когда выбирала себе такое имя. К сожалению, леди, я ничего не могу поделать с вами и с вашим сверхъестественным даром, но прошу вас оставить меня в покое. И Каролину тоже. Наши отношения развиваются прекрасно.

– Но она сказала «нет», – заметила Тиш.

– Просто тактический ход. Мы ведем переговоры.

– Ты говоришь так, словно речь идет о слиянии компаний, – нахмурилась Миранда.

– Вернее, о совместном предприятии. «Александр индастриз» и «Вик текнолоджиз».

– Одна корысть, и ничего больше. – Мейсона ничуть не задели ее слова.

– Будь уверена, Каролина знает, чего хочет от нашего партнерства. И я тоже.

– Какое черствое, холодное отношение друг к другу, – заметила Тиш.

– И очень реалистичное, мама. Подобные отношения прекрасно служат человеческому обществу многие тысячелетия. Надеюсь, ты сможешь это оценить, раз тебе импонируют принципы прошлого.

– Я надеялась, что у тебя, сынок, жизнь сложится по-другому, – вздохнула Тиш.

– Этот вариант лучший для всех нас. – Мейсон поставил на стол времен Людовика XIV стакан с соком. – Представьте, сколько магических кристаллов вы себе позволите, если в один прекрасный день наши батарейки завоюют рынок.

– Мы уже не имеем дела с кристаллами, – ответила Миранда.

– О! Тогда натащите в дом ушей тритонов и собачьих лап для шабаша. Или чем еще там ведьмы, пользуются.

– Глаз тритона и лягушачья лапка, – с усмешкой поправила его сестра. – Хотя у тебя степень Гарварда, но в твоей голове, по-моему, застряли стереотипы шекспировских времен.

– Не важно. Учтите, никто из вас не нальет варева в бокал Каролины, из которого она пьет виски со льдом.

– Мейсон, если ты не веришь в наше искусство, то какой вред от настоя трав?

– Зато вы обе верите и потому считаете, что у вас есть право вмешиваться в чужую жизнь. Я хочу получить от тебя обещание, мама, не вмешиваться в мою личную жизнь. Никаких приворотов, заговоров, никакого колдовства и любовных напитков.

– Но…

– Нет, мама. Ничего подобного. Не знаю, что ты налила вон туда. – Мейсон указал на крошечный синий пузырек, который не вовремя попался ему на глаза и стал причиной разговора. – Но я понюхал, и, должен сказать, запах весьма специфический. Я не хочу отравить Каролину.

– О, не глупи. Мы бы никогда…

– Мама, я тебя предупреждаю.

– Ну хорошо, – кивнула Тиш, давая понять, что признает свое поражение. – Никаких приворотов, никаких заговоров.

– Никакого вмешательства, ни в каком виде, – настаивал Мейсон.

– Ни в каком виде. Даю слово.

– Ты не скрестила пальцы под столом? – подозрительно спросил он.

Тиш показала руки, ее пальцы замелькали в воздухе, словно перебирали невидимые клавиши пианино, затем она приложила руки к груди.

– Я готова распять мое сердце, если ты хочешь.

– Ничего такого не понадобится.

Взглянув на часы, Мейсон встал, и она еще раз поблагодарила всех богов, что сын унаследовал отцовские шесть футов роста, а не ее никудышные пять.

– Я обещал показать Каролине розарий.

– Ужасная жара, дорогой. Вам наверняка захочется выпить чая со льдом.

– Хорошая мысль. Но сначала… – Мейсон подхватил синюю бутылочку и, прежде чем Тиш успела запротестовать, вылил содержимое в горшок с пальмой. – Так будет намного лучше. Никакого искушения.

Он покинул комнату с самодовольной улыбкой.

Вся их работа насмарку. Тиш посмотрела ему вслед, а Миранда села рядом с ней. Они все тщательно рассчитали, приглашая Каролину на эти выходные, поскольку любовный напиток готовят при убывающей луне и как можно ближе к летнему солнцестоянию. Плохо, нет, просто ужасно, что Мейсон не в состоянии понять всей пользы от их стараний. Пользы для семьи Александр.

– Я иногда очень волнуюсь за твоего брата, – тяжело вздохнула Тиш.

– Он такой… чертовски серьезный, ответственный, – подыскала слово Миранда, ткнув кулаком в гобеленовую подушку, которая в данный момент служила ей заменой Мейсона.

– Хорошая черта. Если бы ваш отец обладал таким качеством в большей мере, имя компании гремело бы, и Мейсон не оказался бы в столь безнадежном положении.

Малькольм был хорошим человеком, превосходным мужем и отцом, но посредственным бизнесменом. Он давно начал заниматься электрическими батарейками, свято веря, что они изменят мир. Все наличные деньги компании и большую часть личного состояния он вложил в бесполезные патенты, которые годились только для научно-исследовательских работ. После смерти отца Мейсону досталась компания с большими долгами, и с ними надо было расплачиваться.

К сожалению, у Малькольма был патент по-настоящему выгодного дела – батареек, а он не воспользовался его возможностями. Мейсон нашел материалы в папке, но уже не мог развивать этот бизнес, поскольку у «Александр индастриз» не было наличных, и компания, по всем статьям пребывающая в 60-х годах, медленно умирала. Конечно, семье Александр хватало средств на жизнь, и весьма приличную, благодаря выгодным трастам, но деньги Каролины Викершем – единственная надежда компании на возрождение.

– Он собирается жениться, совершенно не заботясь о том, что его будущая жена даже не влюблена в него. – Миранда вздохнула. – Он и сам тоже не влюблен в Каролину. Разумеется, я не думала, что Мейсон сгорает от любви и теряет рассудок, но надеялась, что он, по крайней мере, испытывает к Каролине хоть какие-то чувства. А он влюблен в ее банковский счет.

– Знаю. Мейсон старается заботиться о нас, обо всех нас, дорогая. Ситуация очень тяжелая, мы должны его благодарить.

– Да, но это так… неромантично.

– Боюсь, после Элизабет он разочаровался в романтике навсегда. – Тиш не любила вспоминать даже имя бывшей невестки.

– Я думаю, – ответила Миранда, разглядывая пустую бутылочку. Серебристая надпись блестела на солнце, заливающем оранжерею: «Для любви». – Я начинаю склоняться к тому, что мы совершили ошибку с этим напитком.

– Вряд ли, дорогая. Мы точно выполнили все указания «Книги теней», притом очень тщательно.

– Нет, я не об этом. Мы действовали неправильно в принципе, решив, что только Каро нужна хорошая порция напитка. – Миранда сделала паузу, желая, чтобы ее слова прозвучали более эффектно. – Брату тоже не помешало бы его выпить.

Титания выпрямилась. Да, следует разжечь пламя любви у Мейсона и Каролины Викершем. Это возможно. У обоих есть кое-какие общие интересы за пределами зала для заседаний. Теннис. Французская кухня. Искусство.

Их союз мог бы стать не только деловым, и счастье Мейсона обеспечено! В конце концов, волшебство будет обладать большей силой, если его направить на обоих.

– Жаль, что Мейсон вырвал у нас обещание не вмешиваться в его дела, – огорченно сказала Миранда.

– Вообще-то, – осторожно начала Тиш, – он получил мое слово, а ты ему ничего не обещала.

– По-моему, ты права. Кажется, он исчез. – Миранда стрельнула глазами на дверь, за которой исчез брат, и взяла пустую бутылочку. – Знаешь, такого эликсира осталось довольно много.

Тиш задумчиво накрутила на палец локон дочери, слушая, как та излагает свое мнение.

– Я хочу, чтобы Мейсон был счастливым, – тихо сказала Миранда.

– Тогда помоги ему, дорогая. Так тому и быть.

– Так тому и быть.

Мейсон стоял на террасе, чтобы снять накопившееся за последние два часа напряжение, и вспоминал слова матери и сестры. Ведьмы. Черт побери, когда это, наконец, прекратится?

До занятий колдовством они увлекались волшебными кристаллами, прошлой жизнью, а пару лет назад изображали из себя женщин, которые бегали с волками. У них даже было два настоящих волка, пока соседи не начали жаловаться на вой и не вмешались представители департамента по контролю за животными. А тремя годами раньше они били в барабаны. Постоянно. Вспомнив про это, Мейсон покачал головой.

Колдовство вообще-то казалось ему довольно безобидным занятием. До нынешнего утра.

Слава Богу, он успел взять пузырек с зельем до того, как мать подмешала его Каро в кофе. А потом весь завтрак ему пришлось держать в кармане проклятую вещицу, болтать с Каролиной, дожидаясь момента, чтобы выяснить намерения двух ведьм. К сожалению, он не ошибся в своих предположениях, они действительно хотели вмешаться в его личную жизнь. Как будто дела и без того недостаточно плохи.

– Как будто дела и без того недостаточно плохи? – раздался красивый голос.

Мейсон резко обернулся.

– Каролина, прости, я не заметил, что ты рядом.

– Вижу. – (Он почувствовал запах ее духов, когда она подошла совсем близко.) – Что произошло? Что-то совершенно ужасное, если ты разговариваешь сам с собой?

– Погода, – быстро нашелся Мейсон. Почему бы и нет? Все уже измучились от жары, которой в Сиэтле обычно не было до самого августа. А в это июньское утро температура поднялась выше двадцати восьми градусов. – Я услышал прогноз выходя. Обещают, что станет еще жарче, хотя трудно поверить.

– Хорошо. – Палец с красным лакированным ноготком скользнул в открытый ворот его рубашки и пробежался вниз. – Мне нравится такая жара.

Многозначительность в голосе прозвучала довольно откровенно на фоне внешней холодности и сдержанности Каролины и могла бы возбудить Мейсона, если бы он не знал, что она просто дразнит его. Каро вела себя так не только с ним, это ее привычная манера испытывать мужчин, подцепить на крючок, завлечь, проверить, клюнут ли.

Мейсон попробовал доказать свою заинтересованность поцелуем, но Каролина увернулась.

– Идем смотреть цветы?

– Разреши мне сделать один звонок. – Он дотянулся до телефона, висевшего на двери, и, заказывая чай со льдом, наблюдал за женщиной, на которой собирался жениться.

Каролина Викершем была ухоженной и изящной, насколько ей позволяло богатство. Ее обслуживали в самых дорогих салонах красоты, над ней трудились персональные дизайнеры, выходные она проводила на курортах.

Источником этого богатства был чистый бизнес на хорошо замаскированном фундаменте дурного происхождения. Каролина – результат воспитания, соединившего практическую сметку и превосходное образование с невероятной силой любви недавно разбогатевшего отца, готового абсолютно на все ради единственной дочери. Она привыкла требовать и получать лучшее из всего, что есть на свете, – от пони до спортивного автомобиля и самого высокого поста в компании папочки.

Теперь Мейсону предстояло окончательно убедить Каролину, что она хочет его. Вернее, хочет этот дом из восемнадцати комнат в европейском стиле, один из самых больших в Хайлендзе, с поместьем в пять акров. Это самый уединенный из всех уединенных уголков Сиэтла. Жить здесь более чем престижно, а поселиться тут столь же трудно, как выиграть приз: одних денег и желания мало, необходима принадлежность к определенному кругу.

А Каролина страстно желала этого. У нее столько денег, что можно позавидовать, но, к сожалению, нет бумаги с печатью, подтверждающей старинное происхождение денег. Викершемы нувориши, еще, как говорится, не высохли чернила на их визитных карточках, просто ее отец провернул удачную сделку, фортуна повернулась к нему лицом, и он, совершив прыжок, приземлился где надо. Если Каро хочет обосноваться в Хайлендзе, то у нее лишь один путь – выйти замуж, и Мейсон для нее – проводник в эти края. Но только в обмен на помощь компании «Вик текнолоджиз» в завоевании рынка батареек.

В эти выходные Каро должна на опыте убедиться, что такое жизнь в Хайлендзе, и принять окончательное решение. Мейсон проверил каждую деталь, учел абсолютно все, даже орхидеи в ее комнате. Если понадобится, он готов уговаривать, подкупать, умолять Каролину.

Мейсон уже пробовал найти деньги всюду, где только мог, от банков до частных лиц, но без имущественного залога никто не желал иметь с ним дело. Если мать и сестра не прекратят свои глупые колдовские штучки, он им покажет.

Скрывая отчаяние за приятной улыбкой, он вел Каро к садам. Дорожка шла под столетними елями и кедрами, после слепящего, обжигающего солнца на террасе здесь было прохладно, как в горной долине. Они блуждали по лабиринту среди папоротников и цветущих кустов, названия которых Мейсон не знал. От теннисного корта доносился монотонный гул газонокосилки.

– Ваш садовник работает даже по субботам? – поинтересовалась Каролина.

– Не всегда. Он подвернул ногу, и мы временно перешли на самообслуживание. Теперь ему приходится отрабатывать.

– Вчера я встречалась со своими людьми из научно-исследовательского отдела, – сказала Каролина, перебирая мечеобразные листья папоротника. – Они закончили изучение материалов по батарейкам.

– И?..

Выйдя из тени, она направилась по лужайке к белому лепному бельведеру посреди огромного розария.

– Если получится хоть половина из того, что они сказали, ты станешь известнее, чем «Энерджайзер Банни».

Мейсон шел следом, предпочитая держать язык за зубами и дожидаться следующей подачи от своенравной девушки. Каролина оглянулась и подняла бровь:

– Молчишь? Тебе нечего сказать?

– Ты уже слышала все, что я должен был сказать. Ты знаешь, нам просто необходима помощь «Вик», чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. И ты прекрасно знаешь, что я готов предложить взамен…

– А знаешь, чего я хочу прямо сейчас? – Она так неожиданно повернулась, что ему пришлось обхватить ее за талию, чтобы не сбить с ног. – Чтобы ты… Фу, что за запах?

– Удобрение? – спросил Мейсон. – Навоз?

– Дорогой, я всю жизнь провела рядом с лошадьми. Это не удобрение.

– Да, ты права. Наверное, что-то для растений. Мать настаивает на органических добавках.

– Ужасно.

Он взял ее за руку:

– Давай спустимся на террасу, нас ждет чай со льдом.

Он махнул в направлении столовой и увидел мать, подсматривающую из-за шторы, которая тотчас отпрянула, а Каро захихикала.

В отличие от каменных террас, окружавших дом, нижняя терраса выглядела почти совершенной, с аккуратно подстриженной травой. Отсюда можно увидеть Пьюджет-Саунд и горы Олимпик. Высокое, увитое виноградной лозой дерево словно перечеркивало дальний конец террасы, где в прохладной тени беседки стоял стол, накрытый белой льняной скатертью, необычайно яркой на фоне темных листьев и фиолетовых цветов клематиса. Хрустальный кувшин, доверху наполненный холодным чаем со льдом, загадочно мерцал.

– Уединение. Прекрасный вид. И никаких запахов. – Каролина двинулась ему навстречу с хищной улыбкой. – Итак, о чем мы говорили? Ах да. О том, что ты должен предложить. Ты сам, лично.

В эту игру они играли не первую неделю, и Мейсон вдруг понял: все, достаточно. Рыча от нетерпения, он набросился на нее, хотел впиться в ее рот, но Каролина вцепилась пальцами в его воротник и потащила к дереву.

Мейсон внезапно ощутил победоносный жар. Значит, секс ее интересует. Он уже задавал себе вопрос, будет ли его брак с Каро таким же, холодным или даже ледяным, как ее внешность. Очевидно, нет. Он прижал ее к деревянной перекладине, раздвинул коленом ноги, и тихий стон явился разрешением, которое ему требовалось, чтобы взяться за пуговицы на блузке. Судя по всему, переговоры развивались вполне успешно.

– Гм… Ах… Извините…

Голос проник в его возбужденный разум, Мейсон очнулся, вынырнул из тумана и посмотрел туда, откуда донесся звук.

С другой стороны беседки стояла девушка в грязных шортах и рубашке с именем на кармане.

– Что?.. – Каро отскочила, словно ее застукали с мальчиком за неприличным делом.

– Извините, – повторила непрошеная гостья. – Я не хотела вас беспокоить, но мне все равно придется пройти мимо вас, чтобы исчезнуть отсюда.

– Кто ты, черт побери? – спросил Мейсон. Девушка сняла кожаные перчатки и вытерла руки о шорты.

– Я работаю вместе с Джонсоном. В ландшафтной службе.

– Тебе недолго осталось там работать, – заявила Каролина. – Как ты смеешь шпионить за нами?

– Успокойся, Каро. Я уверен, что у нее есть вполне законная причина явиться сюда.

– Я пересаживаю растения, – быстро объяснила девушка. – Пропалываю. Очищаю вон те камни в дальнем конце сада.

– Катись отсюда, да побыстрее, – пробормотала Каро.

– Ты можешь закончить свои дела потом, – сказал Мейсон, предупреждающе взглянув на девушку. – На следующей неделе.

– Да, сэр. Только заберу свои вещи и исчезну с ваших глаз.

Девушка скрылась в кустах и снова появилась, толкая перед собой тачку, нагруженную инструментами, саженцами и разными горшками. Мускулы на загорелых руках играли, когда она пыталась поправить неуклюже уложенный груз.

Стол в узкой беседке очень ей мешал, и она никак не могла его обойти.

– Позволь мне, – предложил Мейсон, отпихнув два стула подальше и отодвигая стол. Лед звонко тенькнул, ударившись о стенки хрустального кувшина.

Девушка поблагодарила его взглядом, сделала попытку проехать мимо стола, но зацепилась за него тачкой.

– Ну давай же, – резко поторопила ее Каролина.

– Да, мадам.

Девушка продвинулась на несколько дюймов. Мейсон бросился снова отодвигать стол, задел локтем ручку мотыги, тачка сразу накренилась, однако хозяйка успела подхватить ее.

– Ох, сейчас могло бы…

Один из горшков перевернулся, обдав Каролину грязной коричневой жидкостью от колена до ступней. В воздухе распространилось зловоние, отвратительный запах окутал всех троих. Мейсон отступил на шаг.

– О Господи! – Закрывая рот ладонью, Каролина попятилась, словно могла увернуться от аромата. Хлюпанье указывало на то, что и ее прекрасные дорогие туфли полны амброзии.

Девушка схватила горшок, поставила на место, потом сдернула с тачки полотенце и отчаянно принялась оттирать пятна на брюках Каро. Полотенце быстро испачкалось, но грязи на Каро отнюдь не уменьшилось.

– Убирайся! – Она пнула девушку ногой. – Тебе мало того, что ты натворила?

– Мне так жаль. Дайте я вытру…

– Проваливай отсюда, стерва! Ты нарочно это сделала.

– Ничего такого она не хотела, – твердо заявил Мейсон, беря со стола льняную салфетку. – Это я виноват. Разреши помочь тебе.

Выхватив у него салфетку, Каролина запустила ею в Мейсона.

– Все кончено. Я должна переодеться. Ты мне за это ответишь. – Она взглянула на девушку сверху вниз и вихрем унеслась прочь.

– Ну и дела. Скорость как у «мазерати», – вздохнула незнакомка.

Мейсон чуть заметно улыбнулся и повернулся к виновнице происшествия. Она, должно быть, старше, чем ему показалось. Вряд ли восемнадцатилетняя девушка могла бы столь беспечно отнестись к случившемуся, не отреагировать на ярость Каролины.

– Я должен извиниться за свою подругу. Обычно Каро не такая ранимая. – Мейсон отступил на шаг и почувствовал, как свежий ветерок принес иной запах, который он сразу узнал. Это запах из розария. – Что за удобрение?

– Рыбная эмульсия для растений, – ответила девушка, выходя из беседки. – Конечно, не дезодорант.

– Ничего, я переживу.

– Выветрится через пару часов. Мне действительно жаль, мистер Александр.

Двадцать три, подумал он, как следует разглядев ее на солнце. Или на пару лет старше.

– Поверю вам на слово. Кстати, я до сих пор не знаю вашего имени. – Мейсон протянул руку.

– Рейн Хобарт. – Девушка тряхнула ее, потом неловко отступила. – Я неряшливо выгляжу, и руки у меня грязные.

– Это моя грязь. Она меня не трогает. – Мозолистая ладонь Рейн была маленькой, но сильной и казалась почти мужской после ухоженной руки Каролины, – Я позабочусь, чтобы вас не уволили, мисс Хобарт.

– Спасибо. – Обличение, с которым та улыбнулась, подсказало ему, что к работе она относится не беспечно. – Лучше мне немедленно заняться делом.

Рейн начала перекладывать содержимое тачки, наклонившись, сама того не сознавая, очень соблазнительно, и Мейсон получил ясное представление о том, какие у нее сильные ноги, правда, в потеках грязи. Она старательно установила полупустой горшок с рыбной эмульсией, чтобы тот снова не пролился, затем выпрямилась и огляделась. -

– Вам помочь? – спросил Мейсон.

– Тут должен быть конец брандспойта. – Рейн взяла желтую бутылку. – Мне нужна вода.

Мейсон тоже огляделся, хотя не знал, где находится кран. – А как насчет холодного чая со льдом вместо воды из-под крана?

– Разве ваша подруга не вернется?

– Очень сомневаюсь. Разреши-ка.

Он взял у девушки бутылку, осторожно ступая, чтобы не угодить в лужу рыбьей слизи, прошел через беседку, стараясь не дышать, быстро наполнил ее бутылку, налил стакан для себя и вышел на свежий воздух.

– Спасибо. – Рейн приподняла бутылку, словно мысленно произносила тост, и отпила глоток. – Вы сможете уговорить вашу подругу не жаловаться миссис Джонсон? Мне не показалось, что она из тех, кто прощает и забывает обиды. Наверно, я сполна получу свое.

– Я не собираюсь тебя обманывать. Я вообще-то довольно настойчивый.

– Уже заметила, – пробормотала девушка.

Мейсон посмотрел на нее, и она засмеялась. Очаровательным, низким вибрирующим смехом, на который мужчина способен реагировать, несмотря на ситуацию или слова, при этом произносимые, такой смех увлекает помимо воли. Они смеялись оба, потом возникла неловкая тишина, и они впились друг в друга взглядами.

Щеки у Рейн порозовели. Она быстро провела по лбу рукой и отпила еще глоток.

– Спасибо за чай. Какой это сорт? Вкус необычный.

– Не знаю.

Мейсон потягивал из стакана глоток за глотком. Вкус знакомый, только несколько странный… О нет. Они не должны. Не могли. Отпив еще глоток, он подержал его на языке, а когда прохладная жидкость скользнула в горло, отчетливо вспомнил серебристые буквы «для любви» и чуть не задохнулся.

– Я убью их. Клянусь Богом, я их убью! – Кого?

– Мать и сестру. И ни один суд на земле меня не осудит.

– Не слишком, а? Это же всего-навсего холодный чай со льдом.

– Не чай, в том-то и проблема, – Мейсон покачал головой. – Нет. Эти двое…

– Мейсон? – раздался с тропинки голос матери. – Вы еще там?

Он уже открыл рот, чтобы ответить, но тут его вдруг осенила идея. Нет. Это уж слишком. А впрочем… Он повернулся к Рейн, оглядел ее с ног до головы. Молодая, неопрятная, совершенно неподходящая.

– Отлично. Мисс Хобарт, вы должны в меня влюбиться.