– Папа!

Лучшее слово на свете. А кто в этом сомневался, тому бы стоило взглянуть на лицо Мейсона, когда по трапу сбежала его дочь. С весны Саманта подросла дюйма на два, подумал он, крепко обнимая ее. Такие перемены в дочери болью отзывались в его сердце, напоминая о том, что он живет вдали от нее. А поскольку он ничего не мог изменить, ему оставалось лишь покрепче обнять Саманту.

– Я люблю тебя, детка.

– Я тоже люблю тебя, папа. Можешь себе представить, Либби Кроуфорд летела с родителями в этом же самолете. Она из моей школы. – Саманта грациозно пригладила длинные черные волосы. – Ее мама здесь родилась, они проведут лето в Сан-Хуане, потому что ее вторая бабушка заболела. Можно поехать к ним, пока я здесь? Мама Либби дала мне номер сотового телефона.

– Посмотрим.

К Сэм подошла служащая авиакомпании:

– Нельзя ли попросить у вас удостоверение личности? Наша компания придерживается строгих правил.

– Мы уже привыкли, – ответил Мейсон. – Такое происходит у нас довольно часто.

Слишком часто и недостаточно часто, подумал он. Летом, на Рождество, на весенние каникулы и в случайные выходные, когда он мог оказаться в Бостоне. Но осенью Саманта будет учиться в штате Коннектикут, и он сможет видеть ее почти столько же полных дней, как и Элизабет, правда, с большими перерывами. Мейсон показал служащей водительское удостоверение, после чего та повела их к столу, чтобы все оформить.

– На обратном пути нам уже не придется делать ничего такого, – заявила Саманта. – Я уже не буду младенцем, в двенадцать лет я смогу путешествовать одна.

– Правильно. На сей раз, мы отпразднуем твой день рождения вместе. Извини, ты прилетела так внезапно, я еще плохо соображаю. – Честно говоря, он пока не разобрался со многими вещами, но за это надо благодарить Элизабет. – Мы поговорим насчет твоего путешествия в одиночку. Я не уверен, что мы к этому готовы.

– Па-а-апочка.

– Ты почему скулишь как десятилетний ребенок? Я не о тебе говорю, а о нас с мамой. Знаешь, твоя бабушка и тетя Миранда собираются кое-что устроить в твой день рождения.

– Вечеринку?

– Я бы не удивился. Двенадцать лет – очень важная дата.

– Здорово! Это будет самая грандиозная вечеринка в моей жизни. Я приглашу Либби, Марии Хиршбергер и… – Девочка запнулась, вспоминая знакомых в городе. – Можно пригласить взрослых?

– Приглашай кого угодно, детка. Только не лучше ли сначала встретиться с бабушкой, а уже потом рассылать приглашения?

Они забрали ее багаж, слишком объемный и слишком легкий. Это обычная манера Элизабет, которая рассчитывала, что новая школьная одежда, купленная Мейсоном, заполнит пустое место.

Сэм болтала всю дорогу, а он старался поддерживать разговор, хотя быстро запутался в Мэдисонах, Эшли, Мэдэлинах, Бруках и прочих. Ему оставалось только многозначительно кивать да произносить: «М-м-м». Но думал он, естественно, о Рейн. Она выглядела не очень счастливо, когда он уходил, оставив ее одну в постели.

Этот факт особенно беспокоил его. Вчера не должно было случиться ничего подобного. Ему следовало подумать, зачем он берет из коллекции матери диск Гленна Миллера, а он стал оправдывать себя тем, что они с Рейн лишь потанцуют, она, вероятно, даже не спустится вниз. Ну зачем на ее платье оказалась эта чертова молния, длинная, не застегнутая восхитительная молния!

Мейсон отбросил неприятные мысли. Он все уладит, когда вернется домой, а сейчас его внимание принадлежит дочери. К тому же она удивленно смотрела на него.

– Что? – спросил он.

– Ты прослушал.

– Извини, детка. Ночью я мало спал, и мне трудно сосредоточиться. Так что я пропустил?

– И ты ввалилась к ним без приглашения? – Миранда изумленно уставилась на мать. – Что они делали?

– Спали. Но все было ясно без слов, на террасе валялась одежда. Какая же я дура. Устроив их подальше друг от друга, я решила, что этого достаточно и ничего такого не произойдет. Наверное, мне следовало ночевать у нее под дверью.

– Сомневаюсь, что это принесло бы какую-то пользу, – вздохнула Миранда, барабаня пальцами по столу. – Значит, брат среди ночи устроил со своей подругой стриптиз на террасе.

– Право, дорогая, ты могла бы отнестись к этому более серьезно.

– Я абсолютно серьезна. А ты должна признать, что эскапада с Рейн немного раскрепостила Мейсона.

– Вряд ли я смогу выдержать подобную свободу. И раз уж речь зашла об этом, то знай, если Тодд Деннисон появится здесь, он должен уйти раньше, чем приедет Саманта.

– Тодд? А с какой стати он может здесь оказаться?

– Я слышала, ты вчера была с ним…

– Ну конечно… работа Мейсона.

– Да. Значит, ты могла бы распалить Тодда и привести сюда, а поскольку ты здесь…

– Привести его домой? Странная мысль. – Беспечным тоном Миранда пыталась скрыть отвращение, которое испытывала к себе и к Тодду после вчерашнего. Пол единственный, кто вел себя достойно. – Нет, Тодди герой не моего романа.

– Рада слышать. Ты никогда этого не понимала.

– А теперь поняла. – На всякий случай Миранда решила сменить тему разговора: – А что вы делали вчера с Ангусом, чем закончился вечер?

– О, мы отправились пообедать. Миранда выкатила глаза:

– Ну и как?

– Было очень приятно. Не смотри на меня такими удивленными глазами.

– О, продолжай, Тиш. Он ведь… настоящий техасец…

– Знаю, дорогая. Но это лишь видимость, на самом деле он по-настоящему очарователен и интересен.

– Куда же вы ходили?

– В странное место. «Барбекю в пещере», кажется. Там много длинных столов под открытым небом, получается что-то вроде пикника для незнакомцев. Мы ели ребрышки прямо руками. Очень для меня ново.

– Он повел тебя есть ребра в платье от Диора? Как ему пришло в голову?

– Тут целая история. Я выманила его с бала, сказав, что освещение давит мне на голову, она у меня просто раскалывается, и Ангус повел меня туда, где нет такого света. В общем, кто-то рассказал ему об этом месте, и он заявил, что не едал хорошего барбекю с тех пор, как перевел свои офисы в Сиэтл. Кстати, еда была превосходная, для своего уровня, конечно.

– Понимаю. – Миранда не знала, что сказать.

– Ваш отец тоже имел обыкновение водить меня в странные небольшие заведения, правда, когда вас еще не было на свете. – Тиш закрыла глаза, представив лицо мужа, и печаль сдавила ей грудь. – Стоило кому-то в офисе упомянуть любопытное местечко или любимый ресторанчик, и мы туда отправлялись. Иногда это было ужасно, но порой нас кормили божественно.

– Довольно романтично. А вы с Ангусом…

– О нет, дорогая. – Тиш резко встала, чтобы налить себе апельсинового сока. – У нас был приятный неторопливый обед, потом, чтобы полакомиться десертом и немного выпить, мы остановились в Сорренто, а затем приехали домой. Мы как раз потягивали свои напитки, когда ты позвонила.

Миранде показалось, что мать на секунду покраснела, но, возможно, это был только отсвет от розового платья.

– Ладно, я собираюсь пойти наверх, принять очень горячий душ и попытаться стать к приезду Саманты нормальным человеком. Я не спала и пяти часов, ты ведь понимаешь, чем я занималась.

От отвращения к себе Рейн не могла ни заснуть, ни усидеть на месте, поэтому, надев чистые джинсы с футболкой и захватив куртку от дождя, поехала на рынок во Фримонт, который работал в воскресенье.

Пока Рейн ставила коробку на прилавок, Бринн внимательно наблюдала за ней.

– Я думала, ты сегодня не приедешь.

– Да, – ответила Рейн более резко, чем хотела бы. – Похоже на то.

– Ни на что это не похоже. Изменились планы, вот и все. Но если ты не желаешь меня видеть…

– Ладно, кончай. Я всегда продаю больше цветов с твоими штучками, со стрекозами всякими. И ты бы не появилась тут, если бы не хотела.

– Тогда пойду за другой коробкой.

– У тебя сегодня только две?

– Да, я решила ехать в последнюю минуту и захватила совсем немного.

– Ну и правильно. Внутренний голос мамы Бринн и небеса, если поглядеть на них как следует, не обещают сегодня толпу клиентов.

– Неудивительно. Сейчас вернусь.

– Жду. У тебя будет полно времени рассказать мне, почему ты сегодня утром так кисло смотришь на мир.

Саманта с тетей Ранди, именно так девочка называла Миранду в раннем детстве, были поглощены разговором о дне рождения, который должен превратиться в настоящую феерию, как только бабушка даст официальное разрешение. Воспользовавшись передышкой, Мейсон обратился к матери:

– Где Рейн?

– Не знаю. Могла бы предположить, что она заснула или решила ждать тебя где-нибудь подальше от посторонних глаз.

– Ты ей что-нибудь сказана?

– Я даже не видела ее, дорогой, а если бы и видела, то не сказала бы ни единого слова, чтобы не травмировать ее. Может, я и не одобряю все это, но жестокость мне несвойственна.

– Конечно. Я должен был знать и не спрашивать. Она наверняка еще спит в моей комнате. Займи Саманту, а я пойду взгляну.

– Хорошо, дорогой. Только отнесись к этому спокойно и «с умом.

Вздохнув, он направился к себе.

Ни в постели, ни в душе Рейн не было, хотя платье еще лежало на полу рядом с брюками. Вешая их в шкаф, он заметил, что исчез его халат.

Надо проверить комнату для гостей. Мейсон прихватил с собой ее платье и поднялся по лестнице. На тихий стук в дверь никто не отозвался.

Что Рейн ушла, он понял сразу, едва оглядел комнату и еще до того, как с туалетного столика ему подмигнули алмазный браслет и сережки. Мейсон проверил, нет ли «ее вещей в ящиках и в шкафу. Не было сумки, не было одежды, но абсолютно все, что он купил ей, оказалось на месте, даже крохотные шелковые трусики. Они валялись на полу, это их она должна была надеть под платье, когда очень спешила.

Проклятие.

Мейсон вышел к телефону в холле и позвонил в гараж.

– Да, сэр, – ответил на его вопрос Пол. – Мисс Хобарт попросила, чтобы я отвез ее домой, я так и сделал.

– Она была расстроена?

– Можно сказать это с уверенностью.

– Проклятие.

– Есть проблемы, сэр?

– К тебе это не имеет отношения. Спасибо, что позаботился о ней, Пол. И извини, что потревожили тебя в воскресенье.

– Пустяки, сэр.

Мейсон позвонил домой к Рейн.

Она не отвечала:

Разумеется, она подумала, что он затащил ее в постель, воспользовался ею, чтобы поставить точку, продемонстрировав матери и сестре любовь, которую вызвал их любовный напиток. Да, так она и думала, особенно после внезапного появления матери. По ее мнению, это он все подстроил. Он-то надеялся, что Рейн больше доверяет ему.

А почему она должна ему доверять? Конечно, он не собирался ее использовать, но получалось именно так.

Болван.

Мейсон ударил кулаком в стену.

– Эй, что ты здесь делаешь?

Рейн отвернулась от веселой пары средних лет и увидела Зоэ, стоявшую у прилавка.

– Помогаю людям. Обожди минуту.

Пара была при деньгах, ее интересовало нечто большее, чем медная стрекоза, поэтому Рейн достала свой портфель.

– Тут фотографии моих крупных работ, но я принимаю и заказы. Взгляните, может, что-то подберете для себя, а если захотите что-нибудь другое, мы придумаем вместе.

– Наклевывается хорошая сделка, – тихо предупредила Зоэ, когда Рейн подошла к ней. – Слушай, на кого ты похожа? На черта!

– Спасибо, Зоэ. Рада тебя видеть.

– Эй, если тебе честно не скажет друг, тогда кто же?

– Действительно, кто?

– Отвечай, почему ты здесь? Я думала, ты допоздна пробудешь у Александров.

– На такие вопросы она не отвечает, – вмешалась Бринн, заворачивая букет в шуршащую бумагу. – Я целый день слушаю ее вздохи, но больше ни звука, и уж тем более – ни слова.

– Давайте я скажу, что вчера у меня снова был приятный вечер, и на этом закончим.

Зоэ с минуту глядела на нее, затем пожала плечами.

– Не хочешь устроить вместе со мной стирку?

– Тогда надо торопиться. Почему бы и нет?

– Ладно, заворачивай ко мне. Я приготовлю суп и чесночный хлеб.

– А я принесу масло. Зоэ помахала ей рукой.

К сожалению, предсказание Бринн сбылось: никакой торговли. Проторчав остаток дня под моросящим дождем, Рейн собрала вещи и поехала домой. Телефон начал звонить, едва она вошла. Не обращая на него внимания, Рейн быстро проверила, петли под кроватью беспризорных носков, собрала грязное белье, взяла стиральный порошок и через две минуты вышла из дома. Телефон продолжат звонить.

Хорошая еда, мороженое, урчание стиральной машины – лучше не придумаешь. Зоэ говорила много, тем самым удерживая Рейн от грустных мыслей.

– Не помню уже, когда в последний раз я стирала. – Рейн сложила четвертую загрузку белья в плетеную корзину. – Очень удобно, скажи Бобу спасибо.

Прачечная комната Зоэ официально предназначалась только для жильцов дома, но менеджер Боб закрывал на это глаза, получая взамен ужин или ароматное мороженое.

Зоэ придержала дверь, выпуская подругу, и они направились к стоянке.

– Ты способна говорить о нашей организации?

– Да. А что случилось?

– Вчера в Даблайнере собралась кучка наших. Фред и еще несколько человек интересуются, почему мы не сделали ничего после Стены. Я сказала им, что ты работала на нас под глубоким прикрытием.

– О Господи, Зоэ, я же совершенно ничего не добилась.

– Тем важнее становится какая-нибудь акция, прежде чем мы утратим запал.

– Но мы ничего не планировали.

– О, это легко. Я позвоню всем и скажу, что нужна по-настоящему горячая идея. Они проникнутся. Особенно когда сообщу, что ты приготовишь свою потрясающую лазанью.

– Теперь бесстрашным лидером вполне можешь называться ты. Я напрасно потеряла время.

– Ты просто временно отошла в сторону. Можно назначить встречу. Как насчет вторника?

– Хорошо. Нет, погоди. Во вторник у нас товарищеская игра в софтбол. Давай на среду.

– В среду меня не будет. Если только утром. Можем встретиться за бубликами. Держу пари, Джон Б. откроет для нас на час раньше.

– Прекрасно. Окончательное решение по строительству может быть принято в любой день. А если мы хотя бы вызовем беспокойство, подзаведем окрестных жителей, тогда эти Александры и отдел планирования не смогут игнорировать мнение народа.

– Даже лучше Стены, – кивнула Зоэ. – Группа отличная, может, кроме Арни. Они сумеют все сделать.

– Надеюсь. – Рейн подумала о чудовищном здании, о человеке, который стоял за ним, и ее гнев вспыхнул с новой силой. – Я хочу, чтобы он запомнил надолго.

– Так. И что же натворил Кошелек? – спокойно осведомилась Зоэ.

– Обдурил меня. – Она ударила кулаком в бок грузовика. – Сегодня утром к нам ввалилась его мать.

– Ввалилась… О Боже. Ты с ним спала?

– Почему ты кричишь? Мы объявляем всему миру?

– Извини. Просто трудно поверить. Мисс, которая считает любовь и секс неразделимыми, спала с каким-то парнем из-за того, что он заплатил ей пять тысяч… Боже мой. Из-за денег ты бы не стала этого делать. Ты в него влюбилась?

Рейн дрожала от злости, внутри осталось лишь ощущение пустоты, и она привалилась к боку грузовика, по щекам потекли слезы.

– Не понимаю, Зоэ. Ну почему я должна что-то такое чувствовать к нему? Он в меня не влюблен, мы только притворялись, а получилось очень естественно, и я ужасно его хотела. Да, невероятная глупость, но я все еще хочу его, несмотря на то, что он меня использовал.

– Ох эти мужчины. – Обняв подругу, Зоэ гладила ее по плечу, как маленькую. – У меня что-то похожее было с Крисом, помнишь? Он ведь дурак, страшно наивный, а я шла к нему всякий раз, когда он звонил, словно подчинялась какому-то привороту.

– Почему ты говоришь о привороте?

– Ну, чтобы яснее выразить свои чувства. А ты думаешь, кто-то сделал приворот…

– Нет, конечно, не смеши. Любовного приворота не существует, это чепуха, – Рейн вытерла слезы.

– Не знаю, но многие верят в колдовство, ведьм и прочее.

– Да нет, Зоэ, ты повторяешь чужие глупости. – Она втолкнула корзину с бельем в грузовик. – Никто меня не привораживал. Я просто хочу добраться до дому и лечь спать. Поговорим завтра.

Рейн села в кабину, нажала на педаль газа, и старая развалина взревела, оживая, чтобы пробежать по крутым холмам домой.

Никакого любовного приворота. Этого не могло быть. Мейсон поклялся, что они не настоящие ведьмы.

А вдруг настоящие? Вдруг их дурацкое зелье на самом деле сработало?

Рейн настолько ошеломила подобная вероятность, что она только на последнем повороте заметила след от «ягуара».

Она быстро остановилась, погасила фары, дала задний ход и отъехала на пустынную улицу. Сделав круг, нашла место на стоянке, вытащила корзину и, освещая дорогу крошечным фонариком на связке ключей, вернулась по переулку домой.

Чтобы не привлекать Мейсона, она умывалась и чистила зубы в ванной, где вообще не было окна, потом ощупью добралась до спальни и в кромешной тьме застелила постель свежевыстиранными простынями.

Рейн лежала, прислушиваясь к шагам и стуку в дверь. Сердце оглушительно колотилось, словно Мейсон был грабителем, который пытался ворваться в дом, а не любовником, с которым она провела ночь.

Он постучал снова, поговорил с Багси, и от звука его голоса у нее опять потекли слезы. Потом она услышала его удаляющиеся шаги. Рейн долго ждала чего-то, повторяя слова одной старой деревенской песенки: «Я лежу в своей кровати, я слезами умываюсь, я горюю по тебе».

Мейсон не вернулся. Она полежала еще немного, потом встала и впустила кота.