— Черт возьми! Похоже, Буян, мы их настигаем, — размышлял вслух Микайя. Он сидел на корточках возле трупа индейца и обращался к огромному псу, нетерпеливо скулившему, как бы подгоняя хозяина. — Должен тебе сказать, что Искорка точно знает, как нужно поступать с врагами. А теперь пошли дальше, только след не потеряй. — Великан встал и последовал за собакой, тотчас рванувшейся вперед.

Микайя внимательно прочитал следы на опушке и в лесу и заключил, что после побега девушка повстречала полковника и ей, конечно, крупно повезло. Потом, правда, они потеряли лошадь, но зато у них теперь два ружья и больше шансов остаться в живых. Главное сейчас — найти беглецов до того, как на них выйдет Парди с его бандой свирепых воинов.

Внезапно Буян остановился и зарычал, вздыбив шерсть на загривке. Микайя припал к земле за кустом в тот самый момент, когда над головой просвистела пуля. Он пытался определить, откуда стреляли, наблюдая за псом, который делал круги, не издавая ни звука. Через несколько минут послышалось грозное рычание и вслед за тем душераздирающий вопль человека.

Великан бросился в ту сторону, но, когда взбежал на пригорок, услышал жалобный стон собаки, затем последовало гробовое молчание. Неподалеку на траве валялся Буян, возле его головы расплывалось пятно крови. Из-за куста медленно поднимался изрядно помятый краснокожий с томагавком в руке. Микайя вскинул ружье, прицелился, но прежде чем успел нажать на курок, слева раздался выстрел, и великана отбросило к дереву. Он сполз вниз, цепляясь одеждой за шершавую кору, и потерял сознание. Последним, что он увидел, был индеец, который приближался к нему с ножом, чтобы снять скальп.

Краснокожий, сразивший великана в спину, добежал до него раньше своего товарища, пнул поверженного врага в бок, убедился, что тот не дышит, отставил ружье и сам полез за ножом. Он скорее почувствовал, чем услышал надвигающуюся сзади угрозу, резко обернулся, но было поздно, и жуткий предсмертный вопль застыл в его глотке. Другой индеец пустился бежать, напрочь забыв о скальпе, который только что был почти в его руках.

Микайя Джонстон лежал возле дерева, и из раны в спине вместе с кровью медленно вытекала жизнь. Буян, тоже весь в крови, подполз к хозяину и принялся лизать бородатое лицо горячим языком, жалобно повизгивая. Но Микайя не отзывался.

Сэмюэль открыл глаза и услышал, как река просыпается: плещет вода о бревна, журчит быстрое течение, воркуют голуби в плакучих ивах. Он хотел повернуться и тотчас ощутил тепло лежавшей рядом Оливии. На пряди огненно-рыжих волос, упавшей на грудь Шелби, сверкал солнечный луч, пробившийся сквозь щель в своде бобровой хатки.

Полковник попытался осторожно высвободить руку из-под головы жены, и Оливия разомкнула веки, моргнула и непонимающе посмотрела на Сэмюэля, уже натягивавшего брюки, приподнялась на локтях, хотела что-то сказать, но передумала. Первым нарушил молчание полковник, как только надел не просохшие за ночь сапоги и встал на ноги.

— Пока ты одеваешься, я принесу еще что-нибудь из запасов бобров. Пора завтракать.

— А что потом? — Вопрос напрашивался сам собой и явно имел подтекст.

— Потом будем есть, — улыбнулся Шелби.

Оливия влезла в еще мокрые брюки и рубаху, подпоясалась и решила посмотреть, в каком состоянии ноги. Целебная трава сделала свое дело, и царапины побледнели, но по-прежнему ощущалась боль, а впереди был долгий путь. Пока она обдумывала, как с этим быть, вернулся Сэмюэль, и они жадно набросились на ягоды, грибы и съедобные корни, припасенные бобрами.

Подкрепившись, Сэмюэль сказал, отводя глаза от жены:

— Когда я шел по твоему следу, я молил Бога, чтобы Парди не причинил тебе вреда, чтобы мне удалось тебя найти, прежде чем…

— Он меня не тронул, — перебила его Оливия и, вспоминая, содрогнулась от отвращения, — хотя и собирался — потом. Я подслушала его разговор с индейцами — они не догадывались, что я знаю язык осагов, — и англичанин велел им меня не трогать… пока. Думаю, он просто боялся, что между ними завяжется драка из-за меня.

— Вполне возможно, он обещал Вескотту доставить тебя в Сент-Луис в целости и сохранности, — предположил Сэмюэль.

— Не знаю. Парди ничего не говорил о том, как поступит со мной, когда встретится со своими сподвижниками, и ни разу не упоминал имя Вескотта. Парди только дал мне ясно понять, что займется мной, когда мы останемся одни.

— Слава Богу, все обошлось. Он не тронул тебя и теперь уже никогда не тронет. Я убью его, прежде чем он тебя коснется.

Оливия бросила на него испытующий взгляд. Плотно сжав зубы и сверкая глазами, полковник кипел от сдерживаемой ярости.

— Тебе нет нужды вступаться за мою честь, — тихо проговорила Оливия.

Он ответил взглядом, в котором ничего нельзя было прочитать, и так же тихо спросил:

— Почему? Потому что я сам тебя обесчестил?

— Тебя женили насильно, но все равно ты мой муж.

— Почему ты убежала от меня в Сент-Луисе?

— А почему ты мне не сказал, что женат? — парировала Оливия.

Сэмюэль тяжело вздохнул, сознавая, что они, как не раз случалось в прошлом, снова вовлекаются в порочный круг, обмениваясь колкостями и обвинениями.

— Ты права, я обязан был тебе сказать… но в то время я уже подал на развод.

Оливия вспомнила, как Сэмюэль метался в горячечном бреду и с его уст срывались откровения насчет его семейной жизни. Летиция причинила много страданий этому гордому человеку, старавшемуся скрыть свое горе от чужих глаз; но об этом Оливии не следовало с ним говорить.

— Я стояла за дверью, когда мой опекун предложил тебе взять меня в любовницы. Так поступить мог только предатель и негодяй…

— И ты расценила мое согласие с его предложением как еще более страшное предательство, — закончил за нее фразу Сэмюэль. — Но если бы ты пришла в тот вечер, я бы не набросился на тебя как зверь. У меня уже тогда были серьезные сомнения относительно Вескотта, и я не очень ему доверял. Я намеревался спросить, не хочешь ли ты со мной остаться, а вовсе не принуждать тебя.

— Очень благородно, — усмехнулась Оливия. — В особенности принимая во внимание, что ты считал меня далеко не целомудренной и, возможно, действующей заодно с Вескоттом. Скажи честно, не из-за него ли тебя послали в Сент-Луис?

Полковник пожал плечами, признавая свое поражение и восхищаясь догадливостью Оливии, равно как и ее неукротимой гордыней.

— Да, меня послали, чтобы помешать английским агентам убедить осагов присоединиться к британской короне в будущей войне против нас. — Сэмюэль улыбнулся, глядя в глаза Оливии, и серьезно добавил: — Но я учусь доверять тебе, Оливия. Я больше не подозреваю, что ты английская шпионка и знала о махинациях Вескотта.

— Ты говорил ему, что никогда больше не женишься. А мне намеревался предложить роль содержанки, не более того. Но теперь я твоя жена. Что же дальше, Сэмюэль? — Собственная смелость ее немало удивила. Оливия никогда не думала, что решится задать столь прямой вопрос, как бы отчаянно ей ни хотелось получить на него ответ.

Но прежде чем Сэмюэль успел открыть рот, за стенами бобровой хатки послышались крики и улюлюканье, потянуло дымом.

— Кажется, нас выследили, хотя вряд ли у них есть твердая уверенность, что мы именно здесь. Они подожгли запруду просто на всякий случай, — сказал Сэмюэль. Он взял жену за руку, подвел к выходу из хатки, упиравшемуся в холодную мутную воду, и коротко приказал: — Что бы ни было, держись за меня.

Они нырнули в реку и плыли под водой до тех пор, пока хватило воздуха в легких, оставив позади оранжевое свечение на поверхности воды. Индейцы, видимо, подпалили бобровые хатки и стволы деревьев поверх запруды. Сэмюэль и Оливия вынырнули и огляделись. В ста ярдах впереди простиралась Миссури, слишком широкая и холодная, чтобы попытаться переплыть на другую сторону, а позади вовсю веселились краснокожие, поджигая одну бобровую хатку за другой. Перепрыгивая по стволам плавучих деревьев, один из индейцев на секунду промедлил, бревно под ним повернулось и прижало ногу. Несчастный завопил от дикой боли, и на помощь ринулись товарищи.

Воспользовавшись этим, беглецы энергично заработали руками и ногами, достигли противоположного берега притоки и выбрались на мелководье среди зарослей тростника. Оливия поскользнулась на камне и чуть не упала, но Сэмюэль удержал ее и помог выйти на сушу, где их ожидал неприятный сюрприз.

— Какая галантность! Лучшего офицера и джентльмена нельзя и пожелать. Вынужден повторить, полковник, что вас не так просто убить, — насмешливо проговорил Парди. — Но я все-таки вас прикончу… Вы умрете медленной, очень медленной смертью. — Злобу в глазах англичанина усиливали окружавшие их желтоватые отеки, все лицо его было покрыто лиловыми ссадинами — следами последней встречи с Шелби, закончившейся не в пользу Парди. Он махнул рукой, и десяток осагов выступили из-за прибрежных кустов, нацелив мушкеты в грудь беглецов. — Мои предположения оправдались. Я так и рассчитывал, что наш маленький костер заставит вас переплыть на этот берег.

Сэмюэль выхватил кинжал и попытался заслонить грудью Оливию, но, пока он отбивался от наседавших на него двух индейцев, третий обошел полковника сзади и ударом боевой палицы по голове свалил на землю. Отчаянно отбивавшуюся руками и ногами Оливию схватили и поволокли на берег.

— Свяжите покрепче, — приказал Парди, ткнув пальцем в Шелби. — Его еще рано убивать, мне надо с ним предварительно побеседовать. Будем надеяться, что агенту по особым поручениям президента Мэдисона есть что мне сообщить.

При этих словах Оливия похолодела. Значит, она правильно догадалась — Сэмюэль шпион, и его ждет смерть. Надо что-то предпринять, но что?

Полковник пришел в сознание, когда пленники уже лежали у костра, связанные по рукам и ногам. Увидев, что он открыл глаза, Оливия облегченно вздохнула. Она боялась, как бы второй удар палицей по голове не оказался для него роковым. Хотя в их нынешнем положении вряд ли что-нибудь меняло то, что Сэмюэль очнулся.

Он чуть приподнял голову и шепотом спросил:

— Где мы?

— В паре миль вверх по течению Миссури от того места, где нас взяли в плен.

— Выходит, Парди опаздывает на свидание с поставщиком контрабанды.

— Сомневаюсь, что мы сможем помешать их встрече, — сухо сказала Оливия, не подавая виду, как испугана. — Как твоя голова?

— Будто по ней прошлось стадо бизонов, но, по крайней мере, в глазах не двоится, как в прошлый раз.

Шелби повернулся лицом к костру, чтобы спина оказалась в тени, и попытался ослабить путы на руках.

— Я уже пробовала, — заметила Оливия.

— Но у меня больше опыта.

Их беседу прервало появление большой группы осагов, примерно в несколько десятков человек, которые не участвовали в преследовании беглецов.

— Похоже, англичанину некуда теперь торопиться, они сами вышли ему навстречу, — процедил сквозь зубы Сэмюэль. Не спуская глаз с происходящего по другую сторону костра, он продолжал старания освободить руки.

— Ты кого-нибудь узнаешь? — поинтересовалась Оливия, заметив, как внимательно Сэмюэль изучает низкорослого плотного индейца, судя по одежде — вождя.

— Этого типа с изуродованными ушами я встречал несколько лет назад, нас познакомил муж моей сестры. Боюсь, вождь по прозвищу Безухий вряд ли меня запомнил, но кто знает?..

— Он не поможет нам освободиться?

— К сожалению, нет у него такой власти, даже если бы это и пришло ему в голову. Наверняка он прибыл сюда за подарками от Парди, как и все остальные.

Вновь прибывшие расселись у костра полукругом вместе с людьми англичанина, и завязалась оживленная беседа. К несчастью, пленники находились слишком далеко, чтобы уловить ее смысл.

— О чем они говорят? — спросил Сэмюэль Оливию, пытавшуюся разобрать отдельные фразы, которые доносил до них ветерок.

— Там есть и жители селения Похуски, и они еще не решились вступить в союз с англичанами и отколоться от вождей племени и Совета старейшин. Твой друг Безухий тоже еще колеблется, желает других послушать. Все эти люди пришли сюда узнать, что скажет Парди от имени британского короля, — тихонько проговорила Оливия. — Но сам англичанин стоит к нам спиной, я не могу разобрать его слов.

Сэмюэль внимательно слушал и запоминал, надеясь с толком использовать новую информацию, но не забывал и о своих путах. Когда показалось, что вот-вот поддастся последний ремешок, Оливия вдруг ахнула:

— В чем дело?

— Там спрашивают, как поступить с женщиной-воином с огненными волосами, дочерью Большого Медведя.

— И что решили?

— Спорят… ничего не понимаю.

— Она никому не достанется, потому что приходится мне дочерью, — загремел знакомый бас, внезапно нарушивший ночную тишину, и перед сидящими у костра появился Микайя Джонстон в сопровождении группы индейцев. Среди них Сэмюэль и Оливия узнали двух членов Совета старейшин из селения Похуски.

— Бледнолицая женщина и американец — Длинный Нож — мои пленники, и ты больше не можешь претендовать на нее, — сказал по-английски Парди и повторил ту же фразу на языке осагов. При виде бородатого великана он вскочил на ноги и стал озираться вокруг в поисках поддержки. Англичанин понимал, что ситуация неожиданно изменилась не в его пользу.

— Когда я отправился на поиски моей дочери, один из твоих людей пытался меня убить и выстрелил в спину, будучи трусом, как и все вы. Меня спасла моя сестра медведица, которая лишила его жизни одним взмахом могучей лапы. И так же я поступлю с тобой… Я желаю выиграть право на свободу моей дочери в честном бою. Или слуга английского короля боится и не примет вызов Большого Медведя, живущего на земле осагов? — Произнося эту речь, Микайя оживленно жестикулировал и одновременно зорко вглядывался в окружавшие его бесстрастные лица краснокожих. Как он и ожидал, среди индейцев — и союзников Парди, и колеблющихся — поднялся ропот, и все выжидающе уставились на англичанина.

Понимая, что отступать нельзя, Парди присмотрелся к противнику. Обветренная и дочерна загоревшая под солнцем кожа на его щеках сейчас казалась посеревшей и бледной. Великан сменил окровавленную одежду на новую, но, как англичанин догадывался, Микайя еще не мог полностью оправиться после ранения два дня назад.

— Я принимаю твой вызов, — выкрикнул Парди. — Готовься к смерти и помни, что я овладею твоей дочерью, когда хищники начнут терзать твой труп.

— Я требую права бросить тебе вызов, — громко прервал его Сэмюэль на испанском языке, который понимали все осаги, и полковник вышел вперед, небрежно оттолкнув двух индейцев, попытавшихся его схватить.

На мгновение все опешили. Никто не мог понять, как Длинному Ножу удалось освободиться от пут.

— Я уже принял вызов Большого Медведя. А ты по-прежнему мой пленник, — запротестовал Парди, вне себя от ярости.

Сэмюэль с ядовитой усмешкой прошествовал перед сидевшими у костра индейцами, демонстрируя свободные руки, и никто не решился его остановить.

— Разве я похож на пленника? — вызывающе спросил полковник.

— Кто ты такой, чтобы занять в поединке место отца женщины с огненными волосами? — важно спросил один из старейшин на ломаном испанском.

— Я ее муж, и к тому же Большой Медведь еще не оправился от раны. Разве вонючий койот посмел бы скалить зубы на медведя, если бы не видел, что тот ослабел от раны?

Сэмюэль остановился перед Парди, плюнул ему под ноги и прошел к Микайе. Толпа краснокожих возбужденно загудела.

— Как только начнется бой, твоя задача, Джонстон, освободить Оливию и увести ее отсюда как можно дальше, — тихо проговорил полковник.

У Микайи до сих пор шумело в голове от большой потери крови, и он смертельно устал после изнурительной погони за захваченными в плен Оливией и Шелби.

— За Искорку не волнуйся, — отозвался великан, — занимайся своим делом. С этой гремучей змеей Парди надо покончить раз и навсегда.

Англичанин осознавал, что его репутация в глазах индейцев зависит от исхода схватки с полковником, обозвавшим его трусом.

— Я принимаю твой вызов, — сказал он по-английски, жестом дав понять, что готов сразиться с американцем. — Когда убью тебя, твоя женщина станет моей. Но это не все. В случае моей победы должен умереть и ее отец.

— Вначале придется разделаться со мной, а ты сам помнится, признавал, что убить меня не просто.

— Но умеешь ли ты драться, как осаг? На этот раз не будет кулачной драки, как тогда в форте. Мы будем сражаться на ножах.

Он подал знак Духу Огня, тот выхватил из-за пояса длинный кинжал и перебросил его Парди, который его поймал за рукоятку на лету, вручил Шелби и достал собственное оружие. Полковник взвесил кинжал в руке и примерился, наблюдая за долговязым англичанином, передвигавшимся с удивительной легкостью и быстротой. Они заняли позиции и принялись кружить, не спуская глаз друг с друга. Индейцы подались назад, освобождая место для схватки двух смертельных врагов. Некоторые начали делать ставки на победителя.

Воспользовавшись тем, что никто не смотрит в его сторону, Микайя проскользнул к Оливии, разрезал путы и помог девушке встать на ноги.

— Ты должен ему помочь, Микайя. Парди очень опасен, — шепнула Оливия, не отрывая глаз от поединка.

— Сэмюэль однажды уже одолел его. Думаю, не оплошает и сейчас. Надо только проследить, чтобы бой был справедливым, без подвоха, — ответил великан, и глаза его остановились на Духе Огня, следившем за схваткой с живым интересом. Каким-то необъяснимым образом за поясом индейца вновь оказался кинжал взамен того, который он бросил Парди.

Парди первым сделал выпад, дабы испытать реакцию Шелби и воспользоваться своим природным преимуществом, которое обеспечивали его неимоверно длинные по сравнению с туловищем руки. Полковник отбил нападение, но лезвие успело задеть его, оставив красную отметину пониже шеи. Англичанин чуть отступил, выжидая ответного выпада.

— Придется расстаться со своей кожей, полковник, — поддразнивал противника Парди. — Я с живого сдеру с тебя шкуру дюйм за дюймом.

— Тебе под силу меня убить только на словах — заговорив до смерти. — Сэмюэль понимал, что пробить защиту длиннорукого англичанина трудно и одержать победу можно только хитростью. Нужно было что-то быстро придумать. От этого зависело все — судьбы Оливии и Микайи, успех миссии полковника и мир на Миссури. Опухоль под правым глазом Парди слегка ограничивала его поле зрения, и Сэмюэль решил этим воспользоваться. Он сделал ложный выпад поверху, резко пригнулся и нанес удар снизу. На левой руке англичанина появилась длинная неглубокая рана.

Противники продолжали ходить по кругу, делали выпады, отступали и вновь принимали боевые позы. Оба светлокожие, они казались дикарями в большей степени, чем стоявшие поодаль осаги. Окровавленные, с оскаленными зубами и горящими ненавистью глазами, и Шелби и Парди стремились к одному — убить противника. Внезапно Парди рванулся вперед и занес кинжал над горлом Шелби, но тот успел перехватить руку, они сцепились и покатились по траве в сторону костра. Англичанин изловчился и ударил о камень руку Сэмюэля, сжимавшую кинжал. Но полковник не выпустил оружия, плечом перевернул противника на спину и навалился на него. Грудь в грудь по силе они были почти равны.

Наблюдавший за поединком Микайя время от времени поглядывал на Духа Огня. Приметив, что индеец крадучись придвигается ближе к сражающимся, великан с неожиданным проворством перехватил его в пути и вырвал блеснувший в руке у индейца кинжал. Этот эпизод не прошел незамеченным, и по толпе зрителей прокатился возмущенный гул. Краснокожие не прощают бесчестных поступков.

— Не лезь, они без тебя управятся, — зло бросил Микайя, толкнув Духа Огня в руки поджидавших его сердитых соплеменников, тотчас усмиривших молодого воина.

С большим трудом Парди удалось удержать занесенную над ним руку Шелби с кинжалом, а потом он резко выгнул спину и ударил противника коленом в пах. Удар пришелся в основном по бедру, но боль была адская, и Сэмюэль на миг застыл на четвереньках, переводя дух. Англичанин тут же вскочил на ноги и бросился вперед, полковник едва успел встать и отвести смертельный удар кинжалом в живот. Теперь оба снова заняли боевые позы и медленно кружили, не сводя глаз друг с друга.

Сэмюэль решил попытать счастья, рванулся вперед, получил удар кинжалом в грудь, но сумел двинуть левым кулаком в опухший глаз англичанина; они снова сцепились, и каждый удерживал руку противника с оружием. Полковник нанес еще ряд ударов в глаз, подсек Парди и повалил на землю. Тот на секунду растерялся, ослабил хватку, Шелби высвободил руку, воткнул кинжал в живот и рванул вверх к горлу. Англичанин упал на колени. Полковник сделал шаг назад и процедил сквозь зубы, глядя в стекленеющие глаза противника:

— Как видишь, англичанин, я умею драться и как осаг.

Стюарт Парди бездыханным упал лицом в землю. Сэмюэль Шелби обвел холодными синими глазами толпу осагов и заговорил по-испански. Индейцы ловили каждое слово покрытого кровью воина, стоявшего над мертвым врагом.

— Этот человек, — сказал полковник, мотнув головой в сторону Парди, — всю жизнь сеял смерть, и теперь смерть нашла его. Он раздавал вам виски и оружие, обещая, что с помощью его короля вы сможете изгнать отсюда американцев. Он бессовестно лгал. Британской короне с помощью оружия никогда не удастся изгнать отсюда моих соотечественников, ибо нас так много, как стеблей травы в прериях и зерен песка на берегах Матери Всех Рек. А огненная вода английского короля — страшное зло, ибо великие воины, отведав виски, теряют рассудок и самые сильные становятся слабыми, как женщины. Вспомните, о осаги, что вы дали клятву Отцу Бледнолицых из Вашингтона и обязались жить в мире и дружбе. Прошу вас — держите же слово, данное Советом старейшин. Что скажете на это? — обратился Сэмюэль к вождю — Безухому — и двум старейшинам из селения Похуски.

— Я своими глазами видел, как ты честно одержал победу над посланником английского короля, и мне стыдно, что один из нас чуть было не обесчестил наше племя, — сказал высокий индеец, бросив презрительный взгляд на Духа Огня, стоявшего неподалеку, плотно сжав губы, и не пытавшегося вырваться из рук соплеменников.

Затем вперед выступил один из старейшин и произнес небольшую речь:

— Нам много говорят о грядущей войне между Длинными Ножами семнадцати костров американцев и Длинными Ножами короля-отца, живущего далеко за Великой Водой. Я хочу сказать, что это не наша война. Наш вождь Белый Волос дал слово жить в мире с Длинными Ножами Америки, и я считаю, что мы должны сдержать свое слово. Если дети отцов Длинных Ножей хотят сражаться, это их дело, а мы сами видим, чем это кончается, — заключил старейшина, махнув рукой в сторону трупа Парди.

После чего взяли слово еще несколько пожилых краснокожих, и все высказались в пользу мира с американцами. С их мнением согласились. Далеко не все молодые воины были этим довольны, но ни один не решился открыто заявить протест теперь, когда их вдохновитель, англичанин лежал на земле, убитый в честном поединке этим американцем.

Последним говорил вождь по прозвищу Безухий. Небольшого роста коренастый индеец с широкой мускулистой грудью держался с большим достоинством, несмотря на свое увечье — отрезанные уши, память о пребывании в плену у индейцев племени киу.

— Я согласен с Длинным Ножом. Мы не можем доверять королю и полагаться на него, это правда. Англичане живут далеко за Великой Водой, а американцы рядом с нами всегда. Однако американцы захватывают наши земли и раздают пустые обещания, а потом не держат слова. Значит, мы не можем доверять и им. Тогда что нам делать? Рассеяться, как рассеивается пыль после того, как пробежит стадо бизонов? Перестать быть великим народом? — Взгляд темных глаз обжег Сэмюэля.

— Я не знаю ответа и ничего не могу посоветовать. Все, что вы говорите, — чистая правда. Правительство моей страны оказалось неспособным охладить горячие головы и помешать захвату поселенцами охотничьих угодий осагов. Одно могу твердо сказать: ваш Отец в Вашингтоне, президент Мэдисон, желает осагам мира и процветания. Я знаю об этом с его слов, а не понаслышке. Все, о чем я говорю, я знаю сам, не с чужих слов, и поэтому могу смело заверить, что союз с англичанами грозит вам страшной бедой. Гораздо меньше неприятностей ожидает вас, если сохраните мир с американцами. Надеюсь, со временем мы научимся жить в мире и согласии, уважать права друг друга. Единственное, о чем прошу вас сейчас, не спешите, дайте нам это время.

Сэмюэль замолчал, затаив дыхание. «Черт возьми! Я солдат и шпион, а не дипломат! — думал он, ожидая, что скажут осаги. — Сюда бы Сантьяго. Белый Апачи гораздо лучше умеет обращаться с краснокожими, не зря он провел с ними чуть ли не всю жизнь».

Его размышления прервал Микайя, неожиданно тоже выступивший вперед. Он обладал несомненным преимуществом перед полковником и мог обратиться к осагам на их собственном языке.

— Меня здесь все знают и знают, что у меня на сердце — сказал великан, ткнув себя огромным кулаком в грудь. — Мое сердце не в городах бледнолицых, с которыми я расстался без всякого сожаления много лет назад. Мое сердце здесь, со мной, душой и телом я живу в лесах, прериях на земле осагов, и мы живем в мире и согласии, как и положено братьям. У нас с вами одно желание — мы не хотим, чтобы бледнолицые помешали нам жить в мире и согласии. Однако прав Длинный Нож, когда говорит, что бледнолицые все равно сюда придут, нравится нам это или нет. Вы можете им помешать, но только на короткое время, потому что вместо каждого убитого вами из-за Матери Всех Рек придут другие, великое множество новых поселенцев. В конечном итоге осаги погибнут, погибнут все до одного. Мир с американцами — единственный шанс выжить, выстоять, дать шанс вашим детям и детям ваших детей. Я думаю, что Длинный Нож прав. Нужно дать им время, о котором он просит.

Многие индейцы согласно кивали головами, слушая Микайю, а когда он замолчал и отступил назад, осаги посовещались, и от их имени снова заговорил вождь по прозвищу Безухий.

— Мы разнесем твои слова по селениям, где воины готовят оружие, но не для войны, а для охоты на бизонов, — сказал вождь, обращаясь к Сэмюэлю. — Мы скажем, что англичанин мертв и виски больше не будет. Еще мы просим, чтобы твое правительство направило сюда своего представителя для переговоров. Мы желаем здесь видеть человека, которого знаем и которому доверяем. Ты должен его знать, мы называем его Белым Апачи, это испанец, которого вы зовете Сантьяго Куинн.

— Да, я хорошо его знаю, — с улыбкой ответил полковник. — Он мой брат, муж моей сестры, и я обещаю, что он приедет.

После чего никто не решился взять слово; двое воинов оттащили в кусты труп Парди, индейцы расселись у костра, раскурили и пустили по кругу длинную трубку. Оливия облегченно вздохнула. Задачу, поставленную перед ее мужем, можно считать выполненной. Если бы только разобраться теперь с личными проблемами. Сэмюэль не спешил к жене, обсуждая с осагами детали предстоящей встречи с Сантьяго, и в конце концов одиночество Оливии нарушил старый, добрый и заботливый Микайя. Он принес немного жаркого и поинтересовался самочувствием своей Искорки.

— Позволь мне осмотреть твою рану. Ты такой бледный, — сказала Оливия, заметив, как болезненно поморщился великан, присаживаясь рядом с ней.

— Ничего страшного. Знахарь племени уже сделал все, что мог. Пуля прошла навылет и чуть задела кость. Боюсь, отколола кусок, и поэтому немного болит, но бывало и значительно хуже. Хорошо еще, я догадался прихватить пару старейшин, когда собрался сюда.

— Сэмюэль сказал, что ты отправился из форта назад к хижине, чтобы взять Буяна. Как он?..

— Негодник сейчас блаженствует в индейском селении. Когда мы угодили в засаду, досталось обоим, а его здорово хватили по голове, но черепушка у него оказалась крепкой.

— Это правда, что медведь спас тебе жизнь?

— Медведица, — уточнил Микайя. — Она выбежала на нас как раз в тот момент, когда с меня хотели снять скальп.

— Ты думаешь, это та самая, от которой ты меня спас?

— Все может быть, — задумчиво почесал в затылке Микайя. — В природе все идет по кругу, все возвращается. Полагаю, это была она. Так что будем считать, что восторжествовала справедливость.

— Это ты хорошо сказал, — улыбнулась Оливия, ковыряя ложкой в миске с жарким. — Я очень рада, что ты меня тогда спас и не тронул медведицу, а теперь она спасла тебя.

Искоса поглядывая на девушку, великан отметил, что она время от времени бросает взгляд в сторону Сэмюэля, ожидающего своей очереди приложиться к мундштуку трубки мира.

— А что теперь будет с Духом Огня? — спросила Оливия, готовая, казалось, говорить о чем угодно, но не затрагивать болезненной темы ее взаимоотношений с Шелби.

— Скорее всего с ним ничего не случится. Он совершил неблаговидный поступок, его изобличили, публично пристыдили, и теперь он вроде изгоя. Никто не будет слушать, если он опять заговорит о союзе с англичанами. Сейчас ему придется на деле доказывать, что он достоин уважения. — Микайя хитро улыбнулся и тихо добавил: — Признайся, что судьба краснокожего тебя мало волнует. Я же вижу, ты глаз не сводишь со своего красавца.

— С ним все ясно. Свою миссию он выполнил и может возвращаться в Вашингтон. Президент Мэдисон подыщет ему новое задание.

— Ты думаешь, что свою жену он бросит здесь? — возмутился Микайя. — Сильно сомневаюсь.

— Нет, это я брошу его, — заявила Оливия, выставив упрямый подбородок. — Ему не нужна жена, а навязываться я не собираюсь. Кроме того, мне понравилось жить в твоей хижине, так что забери меня с собой, пожалуйста.

— Тебе нравится не жизнь в хижине, а вон тот солдатик с синими глазами, — возразил Микайя, — но ты слишком упряма, чтобы в этом признаться. Да и он хорош, ничего не скажешь, такой же гордец и упрямец. Ничего, со временем поймете, что очень долго валяли дурака. Так или иначе, перед Богом и людьми вы муж и жена, и я вставать между вами не намерен.

Оливия не стала спорить. Если уж Микайя что-то решил, его все равно не переубедишь. Достаточно вспомнить, как он уперся на своем после того, как застал их тогда в лесу. Да и с самого начала, видимо, он вбил себе в голову, что его Искорка и красавец полковник рождены друг для друга. «Ах, если бы это было так!» — вздохнула про себя Оливия.

Сэмюэль, закончив беседу с осагами, тяжело встал и повел плечами. Все тело ныло от боли, было покрыто запекшейся кровью, его и Парди, и, казалось, не было места без порезов и ссадин. Полковник мысленно поздравил себя с тем, что остался в живых, и огляделся в поисках Оливии. «Моя жена!» — мелькнуло в голове, и это словосочетание не показалось таким диким и несообразным, как прежде. Шелби усмехнулся. Он определенно начинал привыкать к статусу женатого человека.

Оливия и Микайя расположились в отдалении от костра и о чем-то оживленно разговаривали. При виде приближающегося полковника девушка встала и сделала пару шагов навстречу, а великан вперил в Шелби темные глаза, не двинувшись с места.

— Нужно поскорее смыть кровь и осмотреть раны, — сказала Оливия, притрагиваясь к окровавленной руке мужа.

— Весьма тронут, ты заботливая жена, — улыбнулся Шелби.

— Пошли к реке, я помогу тебе, — предложила девушка. — Микайя, ты не мог бы принести бинт и лекарства?

— У меня все с собой, — заверил ее великан, доставая необходимое из сумки, которую оставил неподалеку на камнях. — Главное, все хорошенько промыть. Сейчас стоит полная луна, так что света хватит. Только никуда не торопитесь. После того что случилось, вам есть о чем поговорить.

— Ты прав, как всегда, — торжественно провозгласил Сэмюэль, взял жену за руку, и они направились к реке.