Джошуа с ухмылкой подумал о том, что поездка на бал к Читчестерам и впрямь была неплохой идеей. Чертовски приятно было протанцевать с Сабриной техасский тустеп. Но главной причиной этой поездки все-таки было не очарование прелестной воспитательницы. Майкл Джеймисон еще накануне бала сообщил ему, что там ожидается присутствие одного из тех русских, о котором они говорили при первой встрече. На балу Джошуа действительно познакомился с неким Алексеем Курзниковым. В буфете они выпили несколько рюмок водки. А после отъезда с бала Сабрины Джошуа напоил этого малого почти до скотского состояния. Тот при прощании долго уверял своего нового техасского знакомого, что с этого дня они станут лучшими друзьями до скончания века.
Через несколько дней в один из вечеров они снова встретились. На этот раз — в «Белом шелке», одном из самых известных в столице клубов, облюбованном инакомыслящими всех мастей, равно как и сектантами.
И опять была водка. На этот раз русский пил ее, как лошадь утром воду. В конце концов Джошуа пришлось окунуть Курзникова головой в бассейн ближайшего фонтана. Когда тот очнулся, Кантрелл остановил проезжавший мимо кеб, с трудом заставил Алексея произнести адрес и наказал вознице доставить пьяного седока прямо к крыльцу. А сам направился к дому. На следующее утро Джошуа никак не мог припомнить, как добрался, как вошел и как очутился в постели… Проснулся же он с жесточайшей головной болью. Подойдя к зеркалу, висевшему в туалетной комнате, он долго смотрел на себя. Потом принялся сбривать отросшую за ночь щетину.
Еще раз взглянув в зеркало, Джошуа увидел у себя за спиной графа, вошедшего в туалет через открытую дверь.
— Как у вас с головой, племянничек, после вчерашнего перепоя? — с ехидной улыбкой спросил он.
— Если вас интересует мое самочувствие этим утром, то должен признаться, что бывало и похуже. Правда, я не могу точно припомнить, когда и при каких обстоятельствах.
— Вы хорошо сделали, решив побриться. Ибо, убрав со щек щетину, будете выглядеть свежее и значительно моложе.
— Если вы, граф, действительно намерены сделать меня своим достойным наследником, то позвольте мне нигде не расставаться с мыльницей и острой бритвой.
— Было бы лучше, если бы вы позволили себя брить слугам. Советую обратиться к Бентону. Я его обучил этому искусству, и он все сделает в лучшем виде. Кроме того, я приказал ему выгладить и разложить на стуле вашу одежду. Вернее, то, что от нее осталось. А теперь, как только вы придете в себя, приходите на террасу и мы позавтракаем вместе.
— Я с удовольствием посижу с вами. Но не за завтраком. Извините, но от одного вида пищи меня начинает мутить. И вы понимаете почему!
— Хорошо! Нам следует определить круг обязанностей мисс Эджуотер, если вы будете приняты при дворе, — холодно сказал граф.
— Но видите ли, граф, эта женщина мне вовсе не по душе! Я попробовал как-то загладить свою вину за происшедшее у фонтана. Но она в ответ лишь шипела на меня, как разъяренная кошка.
— Тогда почему вы упорно стараетесь взять верх над ней? — спросил Хамблтон, остановившись в дверях и внимательно посмотрев на Джошуа.
— Я считаю, что она бросает мне вызов. А всякий, кто осмеливается делать это, должен сначала получше узнать меня!
— Что ж, желаю успеха! — хмыкнул граф.
Он подумал, что Джошуа тем или иным способом все же сумеет в конце концов уломать Сабрину. Тем более что его будущее вырисовывалось во все более радужном свете. А для Сабрины это было немаловажно.
Действительно, дела молодого Кантрелла шли как по маслу. Всего лишь одной встречи за рюмкой с Алексеем Курзниковым оказалось для него достаточно, чтобы приоткрыть дверь в клуб русской эмигрантской элиты, что было ценно для графа и его сподвижников. Если же племяннику будет угрожать опасность разоблачения, то можно очень легко и без шума заменить его на того же Майкла Джеймисона и таким образом вывести из игры.
Что касается мисс Эджуотер, то она, судя по собранным графом материалам и отзывам, была очень сильной и умной женщиной, которая, как никто другой, сумеет держать в узде непокорного техасца. Заставить ее начать воспитание из Джошуа рафинированного джентльмена граф намеревался в ближайшие же дни, как бы та ни сопротивлялась. А он будет внимательно следить за развитием взаимоотношений воспитательницы с воспитанником и стремлением каждого из них навязать другому свою волю. Граф был уверен, что только она сумеет обуздать непокорного техасского варвара.
Однако Хамблтон понял и то, что Сабрина сможет сопротивляться сделанному ей предложению начать перевоспитывать техасца. И несомненно, поступит именно так. Тем не менее десятый по счету граф Хамблтон твердо решил настоять на своем. Он не привык отступать перед трудностями. Он уже продумал некоторые шаги, с помощью которых собирался поставить строптивую деву на колени. Но пока сильно сомневался, что быстро преуспеет в этом. Однако в конечной своей победе не сомневался. Сабрина, как полагал граф, непременно по-другому посмотрит на своего будущего воспитанника, когда тот станет его признанным наследником и полноправным членом высшего общества британской столицы. Правда, ей еще придется самой немало потрудиться, чтобы сделать из Джошуа настоящего джентльмена. Но граф был уверен, что это ей удастся…
Граф не сомневался, что Джошуа одержит блистательную победу над Сабриной, сделавшись истинным английским джентльменом. Старший Хамблтон просто не мог дождаться момента, когда кто-нибудь из этой пары навяжет свою волю другому.
Поздравляя себя с удачно начатой игрой, граф прошел в гостиную, где его ожидала вдовствующая графиня Уилтшир, слывшая в Лондоне одной из самых зловредных сплетниц. Он подумал о том, что после их предстоящего разговора мисс Эджуотер будет работать исключительно на него. Или же ни на кого другого в Англии.
У Сабрины не осталось ни одного клиента. И она не могла понять, кто в этом виноват. Может быть, причиной стала конфронтация, которую она позволила себе по отношению к графу в его собственном доме, когда Хамблтон предложил ей начать перевоспитывать своего племянника? Так или иначе, но Сабрина чувствовала, как в ее душе с каждым днем нарастает отчаяние.
Пока Эдмунд вернул ей только часть своего долга. Но надеяться получить в ближайшее время остаток было нереально. Ибо ее кузен демонстрировал полную неспособность разумно распоряжаться деньгами или хотя бы откладывать что-нибудь про запас.
Сабрина тяжело вздохнула. Пока граф всячески старается уклоняться от частых встреч с ней. И не станет отвечать на вопросы, волнующие Сабрину, главным из которых были ее взаимоотношения с виконтом. Но ведь именно старший Хамблтон, как никто другой, мог бы оказать ей в этом помощь!
Если верить небольшим заметкам в местных газетах, то детство Джошуа прошло в маленьком селении на западе Техаса. Дом, где он вырос, пользовался в округе дурной репутацией. По сути, это был дешевый бордель, куда Джошуа попал вместе с матерью по причинам, о которых Сабрина пока могла только догадываться. С раннего детства мальчик привык видеть полуголых, а часто и совсем обнаженных, грязных женщин. Конечно, это не могло не отразиться на его психике и, возможно, объясняло тот его странный поцелуй в саду…
Подобные размышления заставили Сабрину быть с Джошуа предельно осторожной. И конечно, винить себя за проявленную в саду слабость. Разве не должна была она решительно оттолкнуть его от себя? Но не сделала этого! Причем тот вроде бы случайный поцелуй был не в меру затяжным и даже страстным…
Может, те жеманные леди были и правы, стараясь оградить от нее своих юных дочерей? Но нет! Ведь она посвятила свою жизнь воспитанию молодых, неопытных девушек! И делала эту работу честно, не жалея ни душевных, ни физических сил! А все возникшие сейчас трудности стали следствием появления в ее жизни одного человека… Очень опасного. С черными волосами и голубыми глазами. С дьявольской усмешкой… И мягким, обволакивающим голосом, звук которого заставлял Сабрину вспоминать во всех подробностях их встречу в саду… И тот поцелуй… Долгий… Жгучий… За который Сабрина не переставала упрекать себя.
Но его теплые, чувственные губы!.. Она вспомнила о них и сейчас, закрыв глаза и откинувшись на спинку глубокого мягкого кресла. Снова и снова Сабрина со стыдом думала о том, чего ни в коем случае не должна была себе позволять. И ему тоже. Как она могла допустить такое — прижиматься к Джошуа всем телом, опускать голову на его плечо? Сабрина снова почувствовала, как твердеют соски ее груди. Она попыталась отогнать от себя сладострастные мысли. Но не сумела. Оставалось только встать, походить по комнате и попробовать успокоиться.
Приличные дамы из лондонских аристократических домов, возможно, поступили правильно, запретив своим дочерям заниматься с ней. Они боялись, что Сабрина окажет неблагоприятное влияние на их детские души. И это думали о ней, всю жизнь обучавшей неопытных юных девочек благородным заповедям Спасителя нашего Иисуса Христа! Воспитывавшей в них понятия о нравственности и правильном поведении в обществе!
«Оставь эти мысли!» — строго приказывала себе Сабрина. Но это не помогало…
Сабрина поднялась к себе в спальню, чтобы переодеться. Сегодня миссис Коллингвуд собиралась пройтись с ней по солидным магазинам Пиккадилли, после чего пригласила Сабрину на чай в фешенебельном ресторане, чтобы обсудить возможные уроки для ее дочери Марты. «Эта девушка могла бы стать еще одной моей клиенткой», — размышляла Сабрина, облачаясь в свой последний приличный костюм. — Но прежде я должна покорить чопорную леди Коллингвуд!»
Сабрина обернулась к висевшему на стене широкому зеркалу.
— И ты можешь сделать это! — уверенно сказала она своему отображению.
Она появилась в назначенном месте встречи чуть ли не на час раньше. Виной тому была ее неуверенность в работе городского транспорта. В тот день, как показалось Сабрине, экипажей на улицах Лондона было крайне мало. Но все же ей удалось довольно быстро остановить проезжавший мимо кеб. Ранний приезд на встречу оказался Сабрине очень даже на руку: приближался день рождения Эдмунда, которому непременно надо было купить подарок. Слава Богу, семейство ссудило ей для этого некоторую сумму. Ибо Эдмунд был младшим среди братьев, к тому же сиротой. А потому особенно любимым.
Сабрина прошла вдоль длинного ряда разнообразных лавок и мелких магазинчиков в надежде найти не просто сувенир, но подарок, который Эдмунд мог бы с толком использовать. Она просмотрела не одну дюжину дорогих носовых платков, но так и не решилась истратить на них деньги.
Сабрина уже собиралась опустить на прилавок платок, который взяла посмотреть на предмет возможной покупки, как вдруг услышала над самым ухом до боли знакомый мужской голос, заставивший ее вздрогнуть.
— Покупаете подарок милому в знак вечной любви? — с усмешкой спросил Джошуа.
Его раздражала сама мысль, что у Сабрины и впрямь мог быть возлюбленный. Джошуа полагал, что они с ней были одногодками. А для английских девушек этот возраст считался почти критическим для замужества.
Сабрина вздрогнула и обернулась, почувствовав, как по спине у нее поползли мурашки.
— Есть у меня возлюбленный или жених — это не ваше дело! — неприязненно ответила она, продолжая теребить в руках приглянувшийся платок. — Так что будьте любезны идти своей дорогой и оставить меня в покое!
— Жаль. А я всего лишь хотел узнать женское мнение, какой монограммой было бы лучше всего украсить свой носовой платок! В Техасе я всегда предпочитал иметь в уголке каждого буквы «Д» и «К».
— Весьма прискорбно, что ваша фамилия не начинается с буквы «Ж». Ведь тогда, если прибавить к ней еще три — О, П и А, то получилось бы буквосочетание, пусть не совсем благозвучное, но зато вполне для вас подходящее.
Сабрина замолчала, поняв, что позволила себе чудовищное хамство. Но Джошуа только рассмеялся:
— Девочка моя! Вы даже не пытаетесь быть разборчивой в словах! Но не смущайтесь! В жизни я наслушался в свой адрес высказываний и похуже!
— Не сомневаюсь, что в каждом подобном случае вы это вполне заслужили!
Джошуа не успел ответить на этот выпад, как откуда-то донесся звон башенных часов, пробивших очередную четверть часа. Сабрина поняла, что непременно опоздает на встречу, если тут же не уйдет. Какой же надо было быть глупой, чтобы стоять здесь, обмениваясь оскорблениями с этим невежей!
— Моя сердитая мисс Эджуотер! — усмехнулся Джошуа. — В вас куда больше шипов, чем на кактусе. Но знаете ли вы чудесную особенность этого колючего цветка?
Он имеет дар расцветать без помощи садовника и при самых, казалось бы, неблагоприятных климатических условиях. Причем с каждым годом его цветы все хорошеют. И в конце концов он становится очень похожим на цветок, что у вас на шляпке.
И Джошуа протянул руку к шляпке Сабрины. Но плохо рассчитал движение, и его пальцы коснулись щеки Сабрины.
Их взгляды встретились. И они долго смотрели друг другу в глаза. Возможно, оба вспоминали тот памятный поцелуй. Во всяком случае, в душе Сабрины происходило именно это! Она почувствовала, что вот-вот упадет от охватившей ее нервной дрожи и застилавшего глаза тумана, а потому резко отвернулась от Джошуа и процедила сквозь зубы:
— Я опаздываю на важную деловую встречу!
Сабрина не хотела позорно бежать от Джошуа. Но другого выхода не видела. Ибо не сомневалась, что в следующую минуту снова окажется в объятиях этого человека. Кроме того, она действительно торопилась на встречу с миссис Коллингвуд. Поэтому резко повернулась и бросилась прочь, бессознательно сжимая в кулаке неоплаченный носовой платок из магазина.
— Мисс, мисс! — крикнул ей вслед Джошуа. — А платок? Вы же не заплатили за него! Остановитесь, или я позову полицию!
Но Сабрина его не слышала и продолжала бежать, пока до ее ушей не донеслись настойчивые свистки полицейского. Поначалу она подумала, что они относятся еще к кому-то. Но когда страж порядка перекрыл ей дорогу, то поняла, что ошиблась. А взглянув на зажатый в кулаке платок, догадалась обо всем.
Полицейский схватил Сабрину за руку.
— Это та самая женщина, мистер Дарби? — спросил он подоспевшего хозяина магазина.
Тот утвердительно кивнул. Сабрина перевела взгляд с бородатого лица полицейского — огромного, загорелого, украшенного пышными усами — на Дарби, который молчаливо смотрел на нее и как бы чего-то ожидал. Платок! — догадалась она, все еще сжимая якобы украденную вещь в кулаке.
— Господа! — воскликнула Сабрина, слегка покраснев. — Ради Бога, простите! Произошло недоразумение! Я обязательно оплачу эту вещь!
— Конечно, вы заплатите сполна, мисс, — ухмыльнулся полицейский. — А для начала соблаговолите пройти с этим джентльменом к нему в магазин!
И он кивком указал на Дарби. Тот же, улучив момент, вырвал из руки Сабрины злополучный платок.
— Но ради Бога, — умоляла Сабрина, — вы должны поверить мне, что я сделала это машинально!
В этот момент она увидела спешившую к ним миссис Коллингвуд, изумление на лице которой быстро сменилось негодованием. У Сабрины сжалось сердце. Ведь вся эта история могла легко окончиться полной катастрофой в ее педагогической деятельности, коль скоро миссис Коллингвуд вполне резонно могла бы отказаться отдать свое чадо на воспитание особе, замешанной в воровстве. И виной тому стал все тот же человек, вновь возникший рядом с ней и дружески положивший руку на плечо полицейского.
— Может быть, я могу помочь? — спросил Джошуа.
— А собственно, вы кто такой? — спросил тот, оглядев Кантрелла с головы до ног.
— Вы спрашиваете, кто я такой? Через несколько дней палата лордов займется мной. И я стану именоваться виконтом Уэсли.
Полицейский вновь очень внимательно посмотрел на Джошуа. На этот раз он отметил дорогой костюм, в который тот был облачен. Но прежде чем полицейский успел что-нибудь сказать, в разговор вмешался мистер Дарби:
— Этот господин — наследник графа Хамблтона. Молодую же даму я раньше никогда не встречал.
И он посмотрел на Сабрину как на прокаженную. Однако Джошуа тут же внес полную ясность:
— Ее знаю я! Она работает у нас с дядей. Разве не так, мисс Эджуотер?
Цвет глаз Сабрины стал похож на вздыбленный бурей Атлантический океан. Но она утвердительно кивнула. А он улыбнулся одними губами и проговорил бесцветным голосом:
— Я буду счастлив заплатить за столь досадное недоразумение!
Резким движением он вырвал ладонь Сабрины из руки полицейского. При этом Сабрина успела ущипнуть его за палец. Хотя, возможно, это был палец стража порядка.
Джошуа пошарил у себя в кармане и, выудив несколько монет, отдал Дарби. Сабрина покраснела от негодования, заметив, что несчастный платок стоил гораздо дешевле. Она хотела было протестовать, но Джошуа остановил ее, саркастически улыбнувшись:
— Полноте, мисс Эджуотер! Давайте лучше поскорее забудем об этом досадном случае!
«Как же отвратительны все эти мужчины с туго набитыми кошельками! — бушевала в душе Сабрина. — Они всегда уверены, что за деньги могут приобрести все, что захотят! Им невдомек, что не все на свете продается и покупается! Вот и сейчас, переплатив хозяину магазина, Джошуа даже не подумал, что тем самым признал меня воровкой. Ведь он просто откупился от полиции! Хотя, верно, и не понимал этого. А что до чести женщины, то ему не пришло в голову, как унизителен этот далеко не очень щедрый жест!»
Между тем полицейский и лавочник ушли, не забыв при этом низко поклониться Джошуа. Это окончательно взбесило Сабрину. Обождав, пока страж порядка и Дарби скрылись за вершиной холма, Сабрина набросилась на молодого Хамблтона, как разъяренная оса:
— Вы понимаете, что заплатили за этот дрянной платок вдвое больше, чем он стоит? Зачем? Имейте в виду, что я верну вам только те деньги, которые указаны в прейскуранте! И ни шиллингом больше! Причем сделаю это только тогда, когда найду себе нового клиента. Так как миссис Коллингвуд, ставшая свидетельницей этой позорной сцены, теперь уже никогда не доверит мне воспитание своей дочери!
— Вы говорите о даме, которая смотрела на вас так, будто открыла тайну великого бандита Джека Потрошителя, оказавшегося на самом деле женщиной?
— Можете потешаться и издеваться надо мной сколько угодно. Но я лично не нахожу в этом ничего смешного!
— Так кто же станет обладателем столь редкого и ценного подарка? — спросил Джошуа, с ухмылкой протягивая платок Сабрине.
— Оставьте себе! Ведь вы за него даже переплатили!
— Но вы же намерены вернуть мне деньги? Разве не так?
— Да. И сделаю это, как только хоть немного поправлю свои финансовые дела! Пусть это вас не беспокоит!
— Вы можете расплатиться со мной, когда пожелаете. Я вовсе не настаиваю на немедленном возвращении долга!
— А до тех пор будете шантажировать меня, чтобы заставить согласиться стать вашей воспитательницей? Благодарю покорно! Этот номер не пройдет!
— Ха! А я так надеялся получить серию новых поцелуев!
— Я скорее поцелуюсь с коброй! Джошуа чуть слышно выругался…
— Не знаю, но эта шустрая бабенка взбудоражила в моей душе все самое худшее! — сказал Джошуа дяде за чаем.
Дядя тем временем с крайним удовольствием поедал сандвичи и наливал себе чай стакан за стаканом. Он очень любил этот напиток. Его племянник же откупорил бутылку бургундского, затем вдруг вскочил и принялся нервно ходить из угла в угол по комнате. Дядюшка смотрел на него с иронической улыбкой.
— Мисс Эджуотер — никакая не бабенка, а необыкновенная женщина! — отозвался он. — Именно поэтому я очень бы хотел видеть ее вашей наставницей.
При этом граф многозначительно посмотрел на бутылку виски «Кто убил Джона». Кантрелл заметил это. И опустился в мягкое кресло напротив дядюшки.
— Интересно, каким образом вы намерены наблюдать за моим воспитанием этой дамой? Ведь и я, и она представляем собой мешки с дикими кошками, чье поведение предсказать невозможно.
— Для этого надо просто тщательно понаблюдать, скажем, за мисс Эджуотер и заглянуть в ее внутренний мир. Я уверен, что она живет тайной мечтой, осуществлению которой и посвятила свою жизнь.
— Разве можно вечно мечтать, а каждого мужчину в Англии считать кастратом?
— Ничего из ряда вон выходящего в этом нет! Мисс Эджуотер просто хочет основать школу для нуждающихся девушек и дать им образование, при котором каждая не будет чувствовать себя обездоленной неудачницей.
— Возможно… Но как она собирается воспитывать меня?! — воскликнул Джошуа. — Не думаю, что в ее глазах я выгляжу так же, как ее будущие несчастные ученицы! Кроме того, сама затея основания подобной школы нереальна. Не далее как сегодня утром она призналась мне, что потеряла последнюю клиентку, обещавшую отдать свою дочь ей в обучение!
— О, это вас пусть не волнует! Мисс Эджуотер сполна получит всю сумму для основания своей школы, если… если примет мое предложение!
«Белый шелк» в качестве заменителя джина, как показалось Джошуа, оказался куда хуже водки. От него отдавало дешевой парфюмерией.
Все посетители клуба того же названия были в основном русскими. Перед визитом в этот клуб Джошуа перечел все, что сумел отыскать в местных библиотеках, касающееся династии Романовых. И теперь мог вполне поддерживать любой разговор с бывшими гражданами Российской империи.
Войдя в клуб, он тут же почувствовал пряный запах гашиша. Этот одурманивающий аромат прямо-таки висел в воздухе. В первый момент у Джошуа даже закружилась голова. Но он очень скоро привык к запаху и огляделся.
На сцене в глубине зала сидел небольшой оркестр балалаечников, не без фальши бренчавший попурри на темы русских народных песен. Публика же, не обращая никакого внимания на музыку, толпилась около игральных столов. Меньшая ее часть разместилась за уставленными бутылками и закусками столиками. Некоторые женщины уютно устроились на коленях своих кавалеров, чувствуя себя при этом вполне комфортно.
В дальнем углу Джошуа увидел Алекса, сидевшего за столиком вместе с тремя какими-то мужчинами. Перед ними выстроилась целая батарея пустых бутылок из-под водки. Джошуа стал медленно пробираться к этой компании. Алекс тут же поднялся и пошел ему навстречу. Пожав Джошуа руку, он подвел его к своим друзьям.
— Позвольте вам представить мистера Джошуа Кантрелла — моего друга из Техаса, наследника лорда Хамблтона! — сказал он, дружески положив руку на плечо Джошуа.
Сидевшие за этим и соседними столами рассмеялись. Но смех некоторых из них показался Джошуа фальшивым. И он понял, что надо быть предельно острожным, ибо не всем понравилось появление постороннего человека в их привычной компании. Один из сидевших за столом Алекса особенно недовольно посмотрел на Джошуа и презрительно скривил губы. Это был Николай Заренко, представлявший в Англии интересы российской Транссибирской железнодорожной компании. Внимательно посмотрев на Джошуа, он с усмешкой проговорил по-французски несколько слов о том, что американцы появились в Европе бог знает откуда и скорее всего — из каких-то очень диких краев. Джошуа бросил на него удивленный взгляд, но ничего не ответил, решив, что не стоит обращать внимания на бестактность русского чиновника, почему-то оказавшегося в Европе и не умеющего себя вести. Тем более что сидевшие за этим и соседними столами определенно считали, что Кантрелл не понимает по-французски, а потому будут говорить обо всем, не стесняясь его присутствия. Им было невдомек, что Кантрелл еще в Дакоте дружил с неким маркизом Моне, который и обучил его своему языку. Уже не говоря о том, что испанский он действительно знал в совершенстве.
Поэтому Джошуа охотно присоединился к общему смеху, однако всем своим видом показывая, что не понимает причин веселья. После этого русская компания снова основательно погрузилась в пьянство. Джошуа сделал вид, что тоже намерен последовать их примеру. Однако отпивал из стакана мелкими глотками, стараясь не пропустить ни слова из того, о чем шла речь за столом. Между тем пьяные языки все более развязывались.
Прошел час с небольшим, когда дверь клуба открылась, пропустив в зал женщину в сером плаще с капюшоном. Поскольку погода на улице в этот день ранней осени стояла сухая и солнечная, ее наряд выглядел странновато, если не смешно. Но дама, видимо, не обращала на это никакого внимания. И стала пробираться к столу, где сидел Джошуа.
Алекс наклонился к его уху и прошептал:
— Это сестра Николая Заренко. Известная балерина. Ее зовут Наташей.
Поскольку Алекс ни разу не упомянул имени мужа вошедшей дамы, Джошуа справедливо заключил, что последний не пользуется здесь каким-либо авторитетом и, уж конечно, не посвящен в планы готовящегося заговора.
С первого взгляда Джошуа понял, что никогда не стал бы флиртовать с этой женщиной, несмотря на ее внешнюю привлекательность. Тем не менее он встал и галантно наклонился над ее рукой в перчатке, проговорив довольно сухо:
— Очень рад познакомиться, мадам!
— Потом, милорд, потом! — пробурчала балерина по-английски с сильным акцентом и, повернувшись к брату, что-то сказала ему по-французски.
Оба выразительно посмотрели друг на друга и сели за столик в дальнем темном углу зала. Там они еще раз orлянулись по сторонам и, склонившись так, что едва не столкнулись лбами, принялись что-то энергично обсуждать. Джошуа дорого бы заплатил, чтобы узнать, о чем шла речь. Но из угла до него долетали лишь обрывки слов. К тому же брат и сестра говорили по-французски — на языке, который Джошуа хотя и изучал в Дакоте, но все же на расстоянии улавливал с трудом.
— И часто она здесь бывает? — спросил он у Алекса.
— Только когда знает, что увидится с братом. Они вечно что-то здесь обсуждают, стараясь, чтобы их никто не мог подслушать! Обычно эти встречи происходят у них по вторникам после окончания спектакля Наташи.
— Понятно, — отрешенно проговорил Джошуа. Алекс еще немного посидел молча. Потом поднялся и протянул Джошуа руку.
— Я, пожалуй, пойду домой! — вздохнул он.
— Мне тоже пора! — кивнул Джошуа, снова посмотрев в темный угол, где уединилась странная парочка.
Они поднялись и пошли к двери. При этом Джошуа чувствовал на своей спине устремленный ему вслед пристальный взгляд Наташи…