Даже сейчас, год спустя, Джина все еще просыпалась от ужасного скрежета тормозов и битого стекла. Вскрикивала и садилась на кровати, отчаянно хватая ртом воздух. И всякий раз осознание непоправимости случившегося вызывало у нее на глазах горькие слезы. Десять секунд — но они переменили всю ее жизнь. Перечеркнули все планы, сгубили на корню все мечты. А, казалось бы, ничего страшного не произошло. Как там сказал тот полицейский, осматривавший место аварии? «Вам еще крупно повезло…» Повезло. Если бы он знал!

Она не видела машины, пока мотор не взревел прямо у нее над ухом. Роскошный сверкающий «лотос». Серебристый. Самый модный цвет в этом году. И ведь Джина только что специально оглядывалась — все уголки, где можно было с грехом пополам пристроить машину, были сплошь забиты. Неудивительно, ведь этот престижный район облюбовали преуспевающие бизнесмены, адвокаты, архитекторы и дизайнеры. Джина всегда сталкивалась с этой проблемой, навещая своего любимого, а фактически единственного дядюшку, Артура Дойла, процветающего и популярного поверенного, в число клиентов которого входили почти одни только банкиры и миллионеры.

Вот и сегодня рядом с ее малюткой оставался лишь крохотный кусочек свободного пространства, втиснуться в который могла бы разве что такая же малогабаритная машина. Но уж никак не здоровенный «лотос». И куда только смотрит водитель?

Джина заперла машину, надеясь, что «лотос» проедет дальше, убедившись, что места ему не хватит. Но нет. Водитель — теперь она видела, что это мужчина, — явно вознамерился попытать счастья. Сверкающий бок автомобиля оказался так близко от нее, что девушка мгновенно ощутила острое и, увы, до боли знакомое чувство. Вся вжавшись в дверцу своей машины, она оцепенело уставилась на самонадеянного смельчака, приступающего к весьма рискованному маневру.

Обычное мужское самомнение плюс безрассудство — вот уж чем этот водитель не обделен!

И как это ему удалось разминуться со стоящим у края тротуара столбом? Такое возможно только если не просто до последнего дюйма знать размеры своей машины, но и чувствовать ее как продолжение собственного тела. Внезапно Джина увидела себя точно со стороны: помертвевшее лицо, расширенные от ужаса глаза человека, еле сдерживающегося, чтобы не пуститься в паническое бегство. Она сама не знала, плакать ей или смеяться. Знала только, что не в силах себя контролировать. После той злополучной аварии она утратила душевное равновесие, стала совсем другой — пугливой, нервной, дерганой особой.

Пока она стояла, не в силах пошевелиться, водитель «лотоса» умудрился-таки припарковаться. Поразительно! Джина ощутила невольное уважение. Впрочем, такое иногда случается. Особенно с мужчинами. Даже распоследний идиот отлично умеет втиснуть машину в самое узенькое пространство. Будь на его месте женщина, Джина разразилась бы аплодисментами, но мистер Выскочка обойдется.

Она отвернулась, напуская на себя вид полнейшего равнодушия. Сердце наконец умерило бурный бег, и можно было бы отправиться своей дорогой, но тут Джина заметила, что забыла в машине сумочку.

Ласково пригревало солнце. Весна. Дивное время. Для всех, кроме студентов. У них, бедняг, горячая пора. Экзамены. Уж ей ли о том не знать. Казалось, совсем недавно сдавала она свой последний экзамен по танцу. Сольная партия экспериментального курсового балета «Офелия». Золотая медаль и почетная грамота за выдающиеся достижения в хореографии.

Девушка с Большим Будущим.

До аварии.

Печально пожав плечами, Джина достала очки и, не сдержавшись, со всей силы хлопнула дверцей, дав этим выход нерастраченной энергии, накопившемуся страху, иррациональной неприязни ко всем окружающим и многим другим трудноопределимым эмоциям. Теперь у нее вся жизнь на то, чтобы смириться с крахом мечты. Еще недавно перед ней открывался целый мир. Теперь об этом надо забыть.

Джина повернулась и увидела, что водитель «лотоса» вышел из машины и в упор смотрит на нее. Взгляд у него был вопросительный — должно быть, он сумел прочитать что-то на нее на лице. Или в сердце… Нелепая мысль заставила ее вздрогнуть. За эти короткие секунды у нее тоже успел отпечататься в мозгу образ незнакомца. Светлые, чуть выгоревшие волосы, серовато-зеленые глаза, янтарный загар. Высокий и стройный, как кедр. И, судя по всему, очень богатый. Однако на кабинетного дельца не похож — даже элегантный костюм не в силах скрыть отлично развитые мышцы. И двигался незнакомец с пружинистой грацией дикого хищника. Да и загар был не из тех, что приобретают, валяясь на пляже. Викинг, древний воитель, а может даже — полубог. Да, этот образ подходил к нему как нельзя лучше.

Однако Джина смерила «полубога» презрительным взглядом. Именно сегодня ей позарез требовался кто-нибудь, кого можно было бы возненавидеть, на ком можно было бы выместить всю злость, накопившуюся на окружающий мир. И вот она его нашла. Мистер Неотразимый. Мистер Сплошные Неприятности. Мистер Больше чем Жизнь.

— Проблемы?

Голос его привлекал внимание ничуть не меньше, чем внешность. Непререкаемо властный, сверхсамоуверенный, донельзя авторитетный. Ну и, как водится, звучный и глубокий. Наверное, босс какой-нибудь финансовой империи. Весь день напролет раздает приказы, а все кругом так и прыгают. Только не она. Джина гордилась тем, что еще никогда и никому не удавалось подчинить ее своей воле. Вот только почему так трепещет ее тело, безотчетно убежденное, что с ней произошло нечто важное? И почему незнакомец так на нее смотрит? Взгляд его, казалось, жег даже сквозь одежду.

Однако когда Джина ответила, в голосе ее сквозил лед.

— Ни малейших. Более того, я разделяю вашу страсть парковаться в тесноте. Просто думала, у вас ничего не выйдет.

— Почему же? Это было ничуть не сложно.

Похоже, происходящее его от души забавляло. Он шагнул к молодой женщине, и та буквально физически ощутила его ярко выраженную мужскую ауру. Праведные Небеса, какой он высокий! По сравнению с ним Джина казалась себе маленькой куклой. Право, это даже унизительно! Руки и ноги у нее вдруг сделались ватными.

Яркие, сияющие глаза продолжали медленно осматривать ее, не упуская ни малейшей подробности — ни внезапно заалевших щек, ни бурно вздымающейся высокой груди.

— У меня возникло ощущение, будто вы готовы обратиться в бегство.

— Неужели? На каком же основании? Уж не из-за моих ли скептически приподнятых бровей? — возразила она.

— Собственно говоря, выражение лица у вас скорее паническое, чем скептическое. Неужели вы и впрямь так испугались?

— Разумеется, нет!

— Рад слышать. Потому что бояться было абсолютно нечего. Вам совершенно ничего не грозило. Должно быть, у вас предубеждение против водителей-мужчин. — Голос незнакомца звучал довольно мягко. Во всяком случае, по его стандартам. — Знаете ли, мы в большинстве своем паркуемся гораздо аккуратнее, чем женщины. Вот у вас, например, задние колеса выходят на проезжую часть.

Джина не стала доставлять ему удовольствие, оборачиваясь, чтобы проверить его слова.

— Что ж, признаю, я не самый лучший водитель в мире, — высокомерно бросила она.

— Совершенно верно. — Он откровенно подсмеивался над ней. — Но поверьте, я вас ни в чем не виню.

— А я ничего такого и не думала.

— Тогда сознайтесь: отчего вы так нервничаете? Я ведь вижу. С чего бы вдруг? Сейчас ясный день, а не глухая ночь. Да и вообще при виде меня женщины обычно не впадают в панику.

— Вы так в этом уверены? — Только глухой не расслышал бы иронию в ее голосе.

— Сразу видно, что вы меня не знаете. — Казалось, эти сияющие глаза вели с ней совсем отдельный, другой разговор. Голос незнакомца внезапно сделался на редкость нежным и вкрадчивым. — Смотрите, здесь никакого движения. Хотите, переведу вас на ту сторону?

Ага, и позволить ему взять ее за локоть? Нет уж, спасибо. Девушка грациозно покачала головой.

— Шутите? — Она заставила себя говорить любезно, хотя куда больше ей хотелось просто оттолкнуть нахала с дороги.

— Ничуть не шучу. — У него был чувственный, но твердый рот. — Смотрите, ведь вы так теребите вашу несчастную сумочку, что вот-вот сломаете замок.

А ведь и вправду. Джина досадливо покосилась на руки. Еще одна несносная привычка.

— Ну ладно, если уж так хотите знать, просто вы стоите слишком близко ко мне, вот и все.

— Вам следовало бы поговорить с кем-нибудь об этом.

— О чем? — Щеки ее обдало жаром, зато в голосе прибавилось холода.

— По-моему, самое подходящее слово — «фобия». — Незнакомец глядел на нее в упор.

Какую же она допустила ошибку, что вообще вступила с ним в разговор!

— Что? Вы хотите сказать, что у меня фобия? У меня?! — Джина пронзила наглеца убийственным взглядом. — Не слишком ли самоуверенно со стороны совершенно чужого мне человека?

Ничуть не пронзенный, он невозмутимо пожал широкими плечами.

— Во всяком случае, на мой взгляд, очень на то похоже.

Это была последняя соломинка. Чтобы чужой, незнакомый человек так легко, с первого взгляда раскусил ее! Джина резко развернулась, пряди каштановых волос разлетелись, как от ветра.

— Всего хорошего! — отчеканила она.

— И вам того же.

Незнакомец отвесил шутливый полупоклон, но разгневанная красавица уже удалялась, сердито бормоча себе что-то под нос. Вот это ножки! Однако через несколько шагов Джина повернула обратно с видом человека, решившего оставить последнее слово за собой. Он с трудом сдержал смех.

— Надеюсь, вы не собираетесь оставлять здесь машину надолго? — напустилась она на него со свойственной ей дразнящей смесью отваги и робости. — Вдруг сюда нагрянет инспектор? Знаете ли, здесь парковка запрещена, сразу предупреждаю. А кроме того, я могу случайно врезаться в ваш автомобиль, когда буду выезжать. Вы же меня буквально зажали.

— Ничего подобного.

Он окинул стоящие рядом машины придирчивым взором знатока, а потом вдруг улыбнулся так, что у девушки по коже побежали мурашки. В жизни с ней не происходило ничего более странного!

— Пустяки, не страшно, — небрежно заверил он. — А если вдруг что-нибудь пойдет не так, подсуньте мне под дворники записку с вашим именем и адресом.

— Очень постараюсь, чтобы ничего не случилось.

И почему это меня так волнует и развлекает одновременно? — недоумевал Джейкоб. Он не привык вступать в разговоры с чудаковатыми молодыми особами на улицах. Но эта девушка казалась ему не только откровенно враждебной, но и странно знакомой. Где-то он уже видел столь диковинное сочетание: васильковые глаза, медовая кожа и темно-каштановые, с ореховым отливом волосы. И совсем юная, почти ребенок. Лет на десять моложе его. А ведь ему скоро стукнет тридцать два. Тридцатидвухлетний холостяк — точнее, разведенный. Разведенный мужчина с ребенком. Он нежно любит сына… пытается любить. Роберт ведь ни в чем не виноват, но до чего же он похож на свою мать! Вот занятно: эта нервная барышня умудрилась начисто вытеснить Телму из его головы.

— Смотрите, поосторожнее, — бросил он ей вслед. — Вы, горожанки, чертовски агрессивны!

Вопреки зарокам Джина остановилась.

— Горожанки! — фыркнула она, скрывая любопытство под напускным высокомерием. — Сами-то вы откуда?

— Издалека, — протянул он.

— Сразу видно!

— Поосторожнее, — снова предостерег Джейкоб. — А вдруг я буду еще тут, когда вы вернетесь?

Джина взмахнула рукой с таким видом, точно разговор ей наскучил. На самом деле она поймала себя на том, что эта маленькая перепалка сильно скрасила ей жизнь. Ну надо же, никогда с ней еще такого не было! Интересно, а вдруг он и впрямь будет здесь, когда она вернется? Легкое возбуждение при этой мысли заставило ее разозлиться на саму себя.

Секретарша Артура Дойла возвестила о ее приходе, точно королевский глашатай, подчеркивающий, какой чести удостоен проситель аудиенции. Джина знала мисс Парслей с детства, но секретарша держалась с ней неизменно чопорно и официально. Несмотря на привлекательную внешность, мисс Парслей производила на многих клиентов просто-таки пугающее впечатление, но дядя Артур считал ее идеальной помощницей.

— Джина, радость моя! — Дядя уже открывал дверь, распахивая племяннице любящие объятия.

Энергичный, бодрый, неунывающий, он выглядел моложе своих пятидесяти. На четыре года старше покойной матери Джины, он был очень похож на нее, что само за себя говорило. Племянница любила бывать у него в офисе — огромном, но до чего же уютном! Из высоких окон открывался превосходный вид на город, по стенам тянулись ряды полок, сплошь уставленных тяжелыми томами в кожаных переплетах. Кое-где — изысканные гравюры в золоченых рамах, на полу роскошный ковер. Сразу видно: дядя процветает. Однако до отца Джины ему, пожалуй, далековато. Тот владел огромной, приносящей большой доход мануфактурой.

Дядя с отцом не были друзьями. Разные интересы, разные цели, разный круг общения. Джина горячо любила обоих, но именно от родственников по материнской линии она унаследовала любовь ко «всяким искусствам» — любовь, которую не понимали и не разделяли ни отец, ни Сара, мачеха Джины, ни Вайолет, ее сводная сестра.

— Выпьешь кофе, милая? — Артур обвел племянницу оценивающим, но нежным взглядом.

Бедняжка претерпела сокрушительный удар судьбы, и по ней это было видно. Свойственная ей живая искорка куда-то пропала, но он глубоко верил: у Джины хватит мужества и внутренних запасов прочности, чтобы пережить даже этакое непомерное разочарование.

Джина опустилась в уютное мягкое кресло и чуть слышно вздохнула.

— С удовольствием. Я люблю кофе. А дома его теперь никто не пьет. Представляешь, Сара убедила папу, что кофе ему вреден. И вообще вреден. Если я его покупаю, на меня смотрят как на преступницу. Придется мне уезжать оттуда, и чем скорее, тем лучше. Все равно это должно было произойти рано или поздно. Поеду в Лондон. Папа огорчится, но он слишком мало бывает дома и не знает, до чего мы не ладим с мачехой.

— Жалко, что вы и с Вай не ладите, — вздохнул Артур.

— Это все Сара виновата. Постоянно раздувает дурацкое соперничество между нами.

— Я давно заметил, что мачеха пытается осложнить тебе жизнь. — Похоже, Артур мог бы многое сказать на эту тему, но сдержался.

— Она меня сразу невзлюбила. Ну подумай, зачем ей падчерица, да еще как две капли воды похожая на первую жену мужа! Ей-богу, я готова поклясться, что она до сих пор ревнует отца к моей матери.

Артур кивнул. Он и сам не раз замечал тревожные признаки, подтверждающие это утверждение.

— Она ничего не может с собой поделать. Просто такая уж она от природы. Ни для кого ведь не секрет, к примеру, что ее необыкновенно раздражал твой талант. Все эти призы, грамоты, всеобщее внимание. Тем самым ты выделялась из общего ряда.

— Ну да, я, а не Вай. Что ж, теперь ей не о чем волноваться, — с горечью произнесла Джина.

— Ты все равно остаешься выдающейся балериной, — напомнил ей дядя, сам глубоко подавленный тем, что произошло с племянницей.

— Слабое утешение. Балерина, которая может танцевать не дольше десяти — пятнадцати минут. И подумать только, я попала в аварию в тот самый день, когда получила известие о том, что принята в «Баллей Рамбер», ведущую балетную труппу Лондона, чуть ли не самый престижный коллектив в мире. Судьба любит гнусные шуточки.

— Детка моя, это была ужасная трагедия, но не позволяй ей разрушить твою жизнь, — осторожно предупредил Артур. — Тебе нужно время, чтобы опомниться, а потом придется начинать строить все заново. Подумай, могло кончиться и гораздо хуже, чем пара сломанных ребер и порванные связки на ноге.

— Знаю. Я стараюсь, Артур, честно стараюсь. Но мне нелегко. Самое смешное, что папа, конечно, очень переживает за меня, но еще и испытывает облегчение. Он возражал против моей поездки в какую-то там Англию. Он хочет, чтобы я оставалась дома, благополучно вышла замуж. Он хочет внуков.

Хочет, вечно он чего-то хочет, мрачно думал Артур. Он хотел мою сестру, но не хотел, чтобы та была счастлива. Он пытался поработить ее духовно — чего ему никогда не удастся сделать с дочерью.

— У твоего отца много достоинств, но понять искусство ему не дано.

— Да уж. — Джина надтреснуто рассмеялась. — Папа мною гордится, но совершенно не разбирается в том, что я танцую… Танцевала. После аварии я ни разу не встала на пуанты.

— Уже почти год.

— Мне не хочется преподавать. Должно быть, все дело в том, что я слишком хорошо танцевала сама.

— И ты еще очень молода, — добавил Артур. — Двадцать два — это еще не возраст.

— Я вполне взрослая для того, чтобы жить самостоятельно, — возразила Джина. — Давно надо было решиться, вместо того чтобы понапрасну огорчать папу. Сара меня никогда не полюбит. И с Вайолет нам никогда не стать друзьями.

Артур возмущенно фыркнул.

— Не хочу показаться злым, но Вайолет очень напоминает свою мать, во всяком случае, с каждым днем становится все более на нее похожа. Думаю, твой отъезд пойдет всем на пользу. И куда ты поедешь? Не хочешь остановиться у нас с Марго? Мы были бы счастливы. Ты же знаешь, Господь нас детьми не благословил, так что ты — наша единственная отрада.

— А вы-то как скрасили мне жизнь! Марго заменила мне маму в гораздо большей степени, чем Сара. Но на этот раз мне пора идти в бой самой. Ты ведь и сам знаешь, что я права.

— Отец, наверное, купит тебе квартиру? Он ведь богат.

— Я не собираюсь его просить, Артур. Сара пришла бы в ярость. Нет, машину я купила сама, сама смогу и снимать квартиру.

Артуру было невыносимо это слышать.

— А что, если я тебе куплю? Мне это вполне по средствам. Конечно, не хотелось бы идти против твоего отца…

Он умолк.

— Благослови тебя Бог, Артур, — улыбнулась племянница, — но я вполне справляюсь сама. Ей-ей, я уже много училась, так что, наверное, ничего не случится, если поучусь еще чуть-чуть. Пусть я и не получу признания как исполнитель, но танец всегда был моей жизнью. Столько лет практики! Думаю, я теперь просто обречена на карьеру преподавательницы, так что не мешало бы приобрести квалификацию повыше.

— Согласен. Но как ты проживешь, если не хочешь принимать никакой помощи? — В голосе Артуру звучала тревога. — Будешь подрабатывать? Перехватывать урок там, урок здесь?

— У меня же есть деньги. — Джина имела в виду наследство, доставшееся ей от бабушки по материнской линии. Бедняжка зачахла от горя после смерти единственной дочери, матери Джины. — Все дело в том, Артур, что мне надо найти себе нору. Хотя бы на время. Я хочу сбежать из этой балетной среды, пока не научусь жить, смирившись с тем, что со мной произошло.

— Милая, я прекрасно все понимаю, — с чувством ответил дядя. — Знаешь, что самое смешное? У меня сейчас есть клиент, причем, должен добавить, один из самых моих ценных клиентов, так вот, он ищет гувернантку для своего маленького сына… Правда, пожалуй, ты не очень годишься в гувернантки, — поспешно добавил он.

— Кто это сказал?

— Радость моя, — Артур добродушно рассмеялся, — уж поверь мне на слово. Ты слишком талантлива. Слишком красива. Грех скрывать такую красоту и такой талант в глуши.

— В глуши? — Джина приподняла изогнутую бровь. — Расскажи-ка поподробнее.

Она усиленно заглушала непонятное щемящее ощущение внутри.

— Да я уже раскаиваюсь, что вообще затеял этот разговор. — Артур умолк, потому что в дверь вдруг постучали.

Вошла служащая, везя перед собой столик на колесиках, уставленный пирожными. Артур Дойл был ужасным сластеной, но умудрился при этом не набрать ни одной лишней унции веса.

— Спасибо, Бет. — Он чарующе улыбнулся молодой женщине. — Какая красота!

— Все самое свежее, мистер Дойл, — ответила ему такой же улыбкой служащая и дружелюбно поздоровалась с Джиной.

— И как это ты не растолстеешь! — воскликнула племянница, когда за Бет закрылась дверь. — Хорошо, что ты любишь ходить под парусом.

Она встала и принялась разливать кофе.

— Как раз собирался выбраться в эти выходные. Хочешь со мной?

— С удовольствием! — Васильковые глаза Джины заискрились. Она обожала яхты, обожала воду и ходила с Артуром под парусом с самого детства.

Когда дядя с племянницей уютно устроились за кофе, Джина вернулась к прерванному разговору.

— Глушь, как я понимаю, это нечто вроде ранчо «Чертовы Кулички», да? Если так, то я, пожалуй, согласна.

— «Ранчо» — неподходящее слово, моя любовь. — Артур энергично помешивал кофе. — Скорее уж, небольшое королевство. Это семья потомственных землевладельцев, причем одних из самых крупных в стране. Чем они только ни занимаются: и скот выращивают, и кукурузу, и индиго, всего не упомнишь. У них хватает владений по всей стране, но самая большая плантация, «Цветок магнолии», расположена во Флориде. Именно ее основал их легендарный предок, полковник Рейнолд. Она положила начало их процветанию.

— Плантация во Флориде, — задумчиво протянула девушка. — Думаю, мне это подходит.

— Джина, милая, эта работа не для тебя. — Артур уже сам не понимал, к чему упомянул о ней.

— Да? А вот меня она с каждой минутой интересует все больше и больше.

— Ну, как бы тебе сказать… Насколько я понял, мальчик из разряда… гмм трудных детей. Гувернантки там надолго не задерживаются.

— И что делает этот маленький кошмарик? — поинтересовалась Джина. Вообще-то она питала слабость к «маленьким кошмарикам», сама такой была.

Артур рассмеялся.

— Знаю, о чем ты думаешь. Помнится, Сара вечно на тебя жаловалась. Джейкоб глядит на вещи иначе. Послушать его, во всем виноваты гувернантки.

— Ах вот оно что! А у этого дракона помимо имени фамилия имеется?

— Джейкоб Стенли. Отличный парень. Один из лучших молодых людей, каких я только встречал. Да и пришлось ему нелегко. Несколько лет назад он потерял родителей — погибли в снежной лавине, катаясь на горных лыжах. Потом еще его собственный брак распался.

— Боже мой! — Джина прекрасно понимала, как нелегко пришлось неизвестному ей молодому человеку. — А почему мать не взяла ребенка себе?

— Не хотела, наверное. — Артур пожал плечами. — Я не очень-то знаю эту историю, Джейкоб почти ничего не рассказывает. Да ты должна знать его жену, хотя она на несколько лет старше тебя. Ей сейчас около тридцати. Роскошная женщина. Красивая, но очень уж колючая. Телма Гарристоу. Артур Гарристоу возглавляет Трест скотопромышленников. А Элиза Гарристоу с дочерью постоянно вращаются в свете. О них чуть не ежедневно пишут в журналах в разделе светской хроники.

— Возможно, только мне-то все равно некогда читать журналы. Должно быть, малыш очень страдал, когда его родители разошлись. А сколько ему?

— Шесть, скоро семь. Надо сказать, он очень развит для своего возраста.

— Выходит, они поженились совсем молодыми? — заметила Джина, произведя быстрые подсчеты в уме.

— Марго говорит, они были обручены чуть не с колыбели.

— Неужели в некоторых семьях до сих пор так принято? Ясно же, что такой брак обречен.

— Ну, это как карта ляжет. — Видно было, что Артур искренне сочувствует своему клиенту. — Вся беда в том, что Телма заскучала.

— Заскучала? — Джина не верила собственным ушам. — Да чего же ей надо? А ты с ней встречался?

— Несколько раз. Честно говоря, она мне показалась чересчур пустенькой для Джейкоба. Марго тоже так считает, а она превосходно разбирается в людях.

— О да. — Джина нахмурилась. — По-моему, только совсем бессердечная мать может бросить своего ребенка.

Артур не отводил глаз от чашки.

— Неприятно говорить, но боюсь, дело в том, что малыш просто-напросто мешает ей развлекаться. Вообще-то, я думаю, она снова выйдет замуж, хотя Марго утверждает, что ей в жизни не найти второго такого, как Джейкоб.

— Ну, если он ей еще не безразличен, может, они снова сойдутся, — рассудительно заметила Джина. — Хотя бы ради ребенка. Во всяком случае, финансовых неурядиц у них быть не должно, а семьи часто рушатся именно из-за проблем с деньгами.

— За деньги счастье не купишь, милая, — покачал головой Артур, вспоминая, сколько разводов было среди его самых богатых клиентов. — Я каждый день не устаю благодарить Господа за свой брак.

Джина одарила его ласковой улыбкой.

— Вы такие замечательные, Артур. Ты и Марго. Отзывчивые, щедрые, искренние, терпимые. — В отличие от ее мачехи. Более склочной и мелочной душонки еще поискать. — Я люблю вас и всегда буду любить.

Несколько минут они сидели молча, просто наслаждаясь обществом друг друга.

— Знаешь, милая, в одном отношении я все-таки совсем как твой отец, — доверительно произнес через некоторое время Артур. — Мне и подумать было страшно, что ты уедешь так далеко от дома. Понимаю, конечно, это было необходимо для твоей карьеры, но все же… А какой ужас я испытал, когда нам позвонили и сообщили, что… — Он не договорил, вновь вспомнив день катастрофы, в которую попала обожаемая племянница.

— Знаю, Артур. В конце концов все могло кончиться куда хуже, — с вымученной улыбкой повторила девушка его же слова.

— Гораздо, гораздо хуже, милая. А после того как я потерял сестру, даже мысль о том, что с тобой может случиться несчастье… — На глаза Артура навернулись слезы. — Вот увидишь, солнышко, судьба припасла для тебя что-нибудь очень-очень хорошее. Может, сейчас на то и не похоже, а вот увидишь.

— Не похоже, это точно. — Джина сглотнула. — Мне очень тяжело, Артур, невыносимо тяжело.

— Да, деточка, конечно. — Он ободряюще стиснул ее руку. — Мы с Марго прекрасно понимаем, что значит для тебя крах твоей чудесной карьеры.

— Что там говорить, не только карьеры. — Джина попыталась взглянуть на дело с другой стороны. Картина выходила столь же неутешительная. — Теперь я, весьма вероятно, и работы никакой найти не смогу. А она мне нужна, хоть какая-нибудь. Только ты можешь мне помочь. Поговори с этим твоим клиентом, а?

— Ну, вообще-то… — Артур Дойл замялся. — Вообще-то, проводить интервью поручено мисс Парслей.

Джина невольно ахнула, и дядюшка обиженно покосился на нее.

— Дорогая, но у меня на это просто нет времени. А женщины отлично разбираются в таких вещах.

— Только не мисс Парслей, — наморщила нос Джина.

— Она относится ко всем поручениям очень ответственно, — лояльно заметил мистер Дойл.

— Ничуть не сомневаюсь. Так не мог бы ты порекомендовать меня? Ну пожалуйста…

Артур неуютно заерзал в кресле.

— Твоему отцу это не понравится. Представляю, что он скажет.

— Зато Телме понравится.

Артур оценил иронию. Но все же ему было не до шуток.

— А вдруг ничего не выйдет, детка? Вдруг твой план не сработает? Я вовсе не хочу, чтобы тебе стало еще хуже, чтобы ты ощутила себя отрезанной от своего мира.

— Еще хуже, говоришь? Ведь я буду ухаживать за маленьким, брошенным ребенком. Ранимым, возможно, несчастным. Вдруг я сумею ему помочь. Два изгоя всегда сумеют найти общий язык, — невесело усмехнулась она.

Артур задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Джейкоб придет в офис через четверть часа. У нас есть дела. Он хочет расширить свои владения.

— Что, собирается скупить всю страну? — с легким сарказмом поинтересовалась Джина.

— Дорогая, обществу нужны такие люди, как Джейкоб.

— Знаю, знаю, — сменила она гнев на милость. — Так можно я подожду?

Артур откинулся на спинку кресла, испытующе глядя на племянницу.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Конечно, не могу быть окончательно уверенной, пока своими глазами не увижу этого столпа общества, но, поскольку тебе он нравится, думаю, с ним все в порядке.

— Так-то оно так, но характер у него не из легких, — предупредил Артур. — Ему совсем немного за тридцать, но властности хоть отбавляй. Прямо-таки подавляет. Большинству, если и удается такого достичь, то лишь к куда более зрелому возрасту.

— Надо полагать, все дело в деньгах, — сухо заметила Джина.

Мистер Дойл кивнул.

— Ну и в них, разумеется, тоже. И еще на него сильно повлиял развод. Он очень изменился, и не в лучшую сторону. Реже улыбается, все время держится настороже. И стал гораздо резче.

— Не самый приятный человек вырисовывается. Настоящая язва, да?

Артур поджал губы.

— Ну, не то чтобы. Когда он хочет, то бывает потрясающе обаятелен. Но этот развод лишил его былой легкости общения.

— Небось, теперь бедняга от женщин шарахается?

— От красивых женщин, — уточнил мистер Дойл, глядя на племянницу и, как всегда, любуясь безупречными чертами ее лица — точеным носиком, изящно очерченными губами, с которых в лучшие времена не сходила улыбка, огромными васильковыми глазами, выгнутыми аркой бровями, медового цвета кожей. Боже, до чего похожа на свою мать!

Однако это прелестное личико омрачилось внезапным подозрением.

— Ты хочешь сказать, что ему нужна некрасивая гувернантка?

— Думаю, скорее приятная. — Мистер Дойл отвел взгляд.

— О, ну, значит, я буду приятной-преприятной! — заверила Джина с таким внезапным энтузиазмом, будто именно это место могло раз и навсегда решить все ее проблемы.

Она как раз сидела в приемной, подменяя ненадолго отлучившуюся секретаршу, как вдруг мир перевернулся.

— Эге! Ну, значит, еще раз здравствуйте. — На нее с легким интересом смотрел тот самый незнакомец со стоянки. — Признаться, не ожидал.

На свое счастье, девушка успела через минуту хоть отчасти оправиться от первого потрясения. Во всяком случае, вновь обрела способность дышать.

— Да, в самом деле… немного странно, — согласилась она, остро ощущая на себе насмешливый взгляд серых глаз. — Чем могу помочь?

Она гордилась собой за спокойную отстраненность в голосе.

— Я к вашему боссу. Артуру Дойлу.

— Вам назначена встреча? — Не может быть! Не может быть! Только не это!

— Конечно, назначена, — рассмеялся он. — Видно, вы тут новенькая. Я Джейкоб Стенли.

Джину охватил ужас. Вот вам и работа! Вот вам и убежище!

— Ну разумеется, мистер Стенли. Вообще-то, я просто подменяю секретаршу, но сейчас позвоню.

— Не стоит, — небрежно отмахнулся он. — Я сам пройду. Дорогу я знаю, а мистер Дойл меня ждет.

— Тогда позвольте вас проводить.

Джина вышла из-за стола. И молодые люди двинулись по выстланному мягким ковром коридору.

— И какое место в мироздании вы занимаете на самом деле? — с мягким юмором спросил Джейкоб по дороге. — Мне почему-то кажется, что я вас уже видел, но я имею в виду не сегодняшнюю встречу.

— Я вовсе никакая не знаменитость, — сказала девушка, не скрывая горечи.

— И это вас задевает? — Он взглянул на нее с высоты своего роста.

— Ошибаетесь. Уж можете мне поверить. — Джина слегка запыхалась, стараясь не отставать от его размашистых шагов.

— Не знаю, не знаю.

В глазах девушки вновь вспыхнул огонь. Она вскинула голову.

— Скажите, это у вас хобби такое — подвергать каждого встречного психоанализу?

— Просто я еще не встречал никого, кто бы вел себя так же, как вы, — невозмутимо возразил он.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Что ж, охотно объясню. Коротко говоря, вы держитесь ужасно враждебно.

— Вы отлично умеете настраивать людей против себя. — Ядовитая реплика сорвалась с ее губ сама собой, и в следующий миг Джина уже жалела о своей несдержанности.

— Судя по всему, вы меня боитесь.

— Вздор!

— Тогда кого же? Уличных хулиганов?

— Веселитесь на здоровье.

— Или вы адвокат? Непримиримый борец за права женщин? — Джейкоб бросил на нее насмешливый взгляд. — Правда, с виду вы еще слишком молоды для адвоката, но, похоже, кому угодно способны дать отпор.

— Нет, я не адвокат. — Джина любезно улыбнулась нахалу. — И вообще не работаю на эту фирму.

— Но все же как-то связаны с Артуром, верно? Уж это я понял. — Он остановился, и его спутница была вынуждена последовать его примеру. — Насколько я знаю, дочерей у него нет. Так-так, дайте подумать. Ага! — Джейкоба словно озарило: — Знаю! Вы его племянница. Та самая талантливая балерина!

Да вот только теперь талант мне ни к чему.

— Смотрю я, вы детектив, — с принужденным весельем отозвалась Джина. — Пуаро в цвете лет.

— Откуда столько сарказма? — Его привлекательное лицо потемнело. — Ведь перед вами открываются горизонты славы.

— Увы, такой уж у меня злополучный характер, — уклончиво ответила девушка.

Они наконец-то тронулись с места и пошли по направлению к кабинету главы фирмы. Но Артур Дойл уже спешил им навстречу.

— Джейкоб! — В голосе его слышалась искренняя радость. — Как приятно вас видеть!

Мужчины обменялись крепким рукопожатием.

— Вижу, вы уже познакомились с моей племянницей. — Увидев Джину, мистер Дойл заулыбался еще шире.

— Мы еще не представлены друг другу официально, — сообщил Джейкоб Стенли.

— В таком случае, позвольте вас представить, — поспешно сказал Артур Дойл, уловив повисшее в атмосфере напряжение.

После формального ритуала знакомства он повел молодых людей в кабинет.

Джина уже сама себя стыдилась. И что на нее нашло — бросаться на людей? В жизни она ни с кем так себя не вела. Но этот мужчина влиял на нее совершенно непостижимым образом. Когда они только что пожимали друг другу руки, начиная от кончиков пальцев, по всему ее телу словно пробежал электрический разряд, и щекочущее покалывание не утихло, даже когда рукопожатие завершилось. Должно быть, утешала себя Джина, у мистера Стенли слишком энергетически сильная аура…

Лишь через несколько минут, уже позволив дяде ввести ее в кабинет, она спохватилась:

— Была рада познакомиться, мистер Стенли, но мне пора.

Артур Дойл озадаченно посмотрел на племянницу. Откуда вдруг столь резкое изменение в планах?

— Но мне казалось, солнышко…

Джина заметила, как при этом ласковом сравнении в глазах Джейкоба зажглись веселые огоньки. Солнышко! Дядя ее уже сто лет так не называл — и нате же. Два раза за день! Развернувшись, она вызывающе уставилась на молодого человека.

— Всего хорошего.

Она тряхнула головой, и Джейкоб невольно отметил, сколько соблазна таит в себе это простое движение. Каштановые волосы вновь разлетелись по плечам — совсем как сегодня утром на стоянке. Солнышко? О да, эта медовая кожа напоена сладким солнцем… Но как легко сгореть под его знойными лучами!

— А я надеялся, вы останетесь с нами на ланч, — неожиданно для себя произнес он. — Наши дела много времени не займут.

— Да-да, милая, мы как раз собирались к «Марио». Тебе же там нравится, — подхватил Артур, желая подбодрить племянницу.

С каким удовольствием она сходила бы туда с дядей — но только без этого его клиента!

— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны, однако…

— Вот и замечательно. Садитесь. — Артур указал на два мягких кресла для посетителей. — Я как раз рассказывал Джине, что вам нужна гувернантка для Роберта, — продолжил он, многозначительно взглянув на племянницу.

— В самом деле? Неужели ее заинтересует это место? — Джейкоб не скрывал изумления.

Мистер Дойл ждал ответа племянницы. Теперь все зависело от нее. Однако он видел, что она колеблется.

— Ну, собственно говоря, — наконец с запинкой выдавила Джина, — я так усиленно занималась своей основной карьерой, что теперь нуждаюсь в полной смене обстановки.

Джейкоб начал кое-что понимать. Должно быть, у бедняжки нервный срыв. С тонкими художественными натурами это случается буквально на каждом шагу.

— Признаться, я с трудом представляю вас в роли гувернантки, — осторожно отозвался он. — Что вы знаете об этой работе?

— Ничего! — Васильковые глаза воинственно вспыхнули. — Но я люблю детей.

— Одно дело — любить детей, а другое — уметь с ними обращаться, — заметил Джейкоб, оценивающе оглядывая ее стройную фигурку.

Джина заставила себя вытерпеть этот пристальный осмотр.

— А кто вам сказал, что я не умею обращаться с детьми? В свое время я очень много занималась с маленькими одаренными детишками — уроки, мастер-классы… да просто с ними возилась.

— Роберт из тех детей, кто любит, когда все делается так, как он хочет, — сообщил Джейкоб таким тоном, точно говорил о чем-то само собой разумеющемся. — Не знаю, упоминал ли вам об этом мистер Дойл, но я воспитываю сына в одиночку. Мать его бросила. Конечно, он не ребенок, оставшийся совсем без родителей, но все равно ему приходится трудно.

Еще бы, сочувственно подумала Джина. Перенести такой удар в столь нежном возрасте, да еще если в роли отца этот властный и энергичный бизнесмен!

— Я тоже росла без матери, — тихо призналась она. — И почти всю жизнь меня воспитывала мачеха.

— Вы ее не любите? — напрямик спросил Джейкоб.

— Сейчас речь не о том, — покачала головой девушка. Хватит с нее унижений! Она ему не нравится — это очевидно. Он все равно ни за что не возьмет ее на работу. Джина гибким, грациозным движением поднялась с кресла. — Прошу прощения, что отняла у вас время, мистер Стенли. Это была просто мимолетная прихоть. Кроме того, меня растрогала история Роберта. Мне захотелось хоть кому-то помочь. — Уж если нельзя помочь самой себе. — Уверена, дядя Артур найдет вам подходящую кандидатуру. К сожалению, вынуждена отклонить ваше предложение насчет ланча. У меня назначена встреча в театре.

Пусть думает, что хочет, решила она.

Джейкоб тоже встал, лицо его заметно потемнело.

— Очень жаль. Я бы с удовольствием узнал вас поближе. Артур очень часто о вас рассказывал. Мне как раз вспомнилось, как я впервые вас увидел. На фотографии, разумеется, хотя, кажется, с тех пор она куда-то пропала. — Он обвел взглядом кабинет. — Артур, помните тот снимок в маленькой серебряной рамочке? Девочка возле окна?

— Ну конечно же! — Лицо адвоката просияло. — Марго забрала эту фотографию домой, сказала, что она ей очень дорога.

— Но мне на ней только десять лет! — удивилась Джина.

— Вы ничуть не изменились.

— Еще как изменилась! — отрезала девушка. Сердце у нее сжималось от томительного предчувствия, к горлу подступили слезы. Бежать, как можно скорее бежать от этого человека!

— Вы поразительно наблюдательны, Джейкоб, — произнес Артур Дойл, изумленный поведением обожаемой племянницы. Сегодня с ней творилось что-то странное. Он никак не успевал отслеживать смену ее настроений.

— Такое лицо забыть нелегко.

— И то верно. — Артур любяще поглядел на девушку. — Джина — живой портрет моей сестры Анджелы.

Он обнял племянницу за талию и притянул к себе. Та ласково потерлась щекой о его плечо, но через секунду отстранилась.

— Что ж, мне пора. Приятного аппетита.

— Насколько я понимаю, вы передумали насчет работы? — Голос Джейкоба оказывал на нее странное, гипнотическое, околдовывающее воздействие. И у нее почти не оставалось сил сопротивляться, особенно когда этот голос был дополнен завораживающим взглядом серых глаз.

— По-моему, это я вам не понравилась, — попыталась отговориться Джина.

— Разве я так сказал?

— Ну, не сказали, так показали. Ясно и недвусмысленно.

— В самом деле? — Он иронически повел бровью. — Очень жаль, если вам так показалось. Я вовсе ничего подобного не имел в виду. И если вы говорили о работе серьезно, наверное, нам следует продолжить обсуждение в другой раз… Если, конечно, вам и вправду сейчас надо бежать.

Было совершенно очевидно, что он не поверил ее отговорке.

— Когда вы летите домой, Джейкоб? — вмешался Артур Дойл. Он чувствовал: что-то происходит, но не понимал, что именно.

— Завтра.

Взгляд Джейкоба не давал ей уйти, точно пригвоздил к месту.

— Наверное, вам нужна совсем другая гувернантка. — Внезапно на Джину накатило острое желание выпутаться из опасной ситуации, в которую она угодила по собственной неосмотрительности.

Этот человек мог изменить ее жизнь — она знала это, чувствовала, — и изменить не к лучшему. Среди бури эмоций, что он вызывал в ней, преобладал — приходилось признать! — исключительно сексуальный компонент. Подумать только, одного касания его руки хватило, чтобы ввергнуть ее в полное смятение! А ведь у него есть жена. Пускай, бывшая жена. Но это мать его ребенка.

Привстав на цыпочки, Джина чмокнула дядю в щеку.

— До встречи, Артур. Поцелуй от меня Марго. — Джина повернулась к выходу и осмелилась бросить взгляд на Джейкоба. — Кстати, мистер Стенли, мне ведь понадобится выехать со стоянки. Ваша машина все еще там?

— Не знаю, не знаю, как вам это удастся, — с провоцирующей улыбкой заметил он.

Мистер Дойл недоуменно переводил взгляд с племянницы на Джейкоба.

— О чем это вы?

— Да просто мы с мистером Стенли сегодня уже встречались, — сжалилась над дядей Джина. — Припарковались совсем рядом.

— Если вы в чем-то не уверены, могу пойти с вами, — любезно предложил Джейкоб. — И вывести вашу машину.

— Пожалуй, на сей раз я вам это позволю. — После аварии бедняжка напрочь потеряла уверенность в себе. — Не хотелось бы повредить ваш автомобиль.

— Не мой. Моего друга.

— Понятно. — Она помолчала, кусая губу. — Если вам не слишком затруднительно. У меня много талантов, но я не лучший водитель в мире.

— Вы это уже говорили. — Джейкоб улыбнулся и взял ее под руку, однако даже от этого легчайшего прикосновения у нее голова пошла кругом. — Пять минут, Артур, не дольше.

Оказавшись на улице, он заговорщически подмигнул своей спутнице.

— Вы и в самом деле с кем-то встречаетесь?

— Неужели вы сомневаетесь в моих словах? — вызывающе вскинула голову Джина. На счастье, он наконец отпустил ее руку, а то она уже готова была вырываться.

— Честно говоря, да.

Интересно, каков вкус ее поцелуев? Каково было бы прильнуть губами к этой худенькой шейке, ложбинке между грудей? Джейкоб сам не понимал, с чего это его мысли вдруг приняли столь опасное направление. Она ведь так молода. Слишком молода. Помнится, Артур рассказывал, как праздновали ее совершеннолетие. Двадцать один год. Но, черт возьми, это же было год назад… или даже больше. Как летит время!

— Подождите тут, — распорядился Джейкоб, когда они дошли до места, где стояли их автомобили. — И дайте мне ключи.

— Смотрите, не лихачьте.

Джина просто диву давалась, почему не может не поддеть его. Пальцы их соприкоснулись, и она на миг прикрыла глаза.

Джейкоб даже не стал отвечать на подначку. Втиснулся в ее крохотную машину — для этого ему пришлось до предела отодвинуть сиденье водителя, — и через миг дело было сделано. Джине оставалось только сесть и ехать.

— Вы очень добры, — протянула она, не в силах избавиться от холодной насмешки в голосе.

— Рад служить, мисс Уайт. Вы меня очень заинтересовали.

— С чего бы это вдруг? Не такая уж я важная особа. — Она села в машину, отлично сознавая, что разговор приобретает рискованный оборот.

— Пожалуй, — со смехом согласился Джейкоб. — И все же ответьте: отчего вдруг очень красивая девушка, талантливая балерина вдруг решает похоронить себя в глуши? Ведь видно же, какая вы кипучая и живая натура. Вы хоть представляете, что такое уединенная жизнь?

— Представляю, — ответила она, глядя перед собой.

— Так отчего же вдруг? — Голос его был нежен, как бархат. — Вы разошлись со своим парнем? Решили отказаться от карьеры великой балерины?

Иные раны не исцелить.

— С моей карьерой покончено раз и навсегда, мистер Стенли, — отчеканила Джина. — Большое спасибо, что помогли мне вывести машину. Хотя вам не пришлось бы беспокоиться, если бы вы не поставили свой автомобиль впритык к моему.

Поджарое, мускулистое тело Стенли напряглось, как натянутая пружина.

— Послушайте… — начал он, наклоняясь к окну.

— Нет, это вы послушайте. — Девушка подняла руку в коротком прощальном жесте и нажала на педаль газа. — До свидания.

В зеркало заднего обзора она видела, как он стоит посреди улицы, растерянно глядя ей вслед. Боже! Должно быть, думает, что я сошла с ума. Ну и пусть!

Завернув за угол, Джина сбавила скорость. И куда теперь? Встречи в театре нет и в помине. Домой? Сара опять начнет ее изводить, цепляясь по пустякам. Последнее время мачеха стала совершенно невыносима. Оно и понятно — так надеялась наконец-то избавиться от нелюбимой падчерицы, а после аварии эта надежда пошла прахом. Все пошло прахом.

На глаза навернулись слезы, но Джина яростно смахнула их. Что толку плакать? Потерянного не вернешь. Надо учиться жить заново.