— Что? — охнула Дженнифер.

— Отец завещал тебе половину своего состояния, — невозмутимо повторил Дон. — И как ни странно, назначил меня душеприказчиком, — хотя с тех пор как ты сбежала, он со мной даже разговаривать отказывался. Если не считать усадьбы и нескольких фамильных драгоценностей, завещанных мне, и изрядной пенсии для экономки, Мэтью поделил все, что имел, между тобою и Лайонелом.

— О нет, — прошептала Дженнифер. Если она и лелеяла слабую надежду на то, что ей удастся оправдаться в глазах Дона, то теперь надежда эта растаяла бесследно.

— Мне не нужны его деньги! — Лицо ее сделалось белее мела, но серые глаза полыхали воинственным пламенем. — И никогда не были нужны. Забери все себе. В конце концов, ты — старший из сыновей, значит, состояние твое по праву.

Дон покачал головой.

— Даже если бы мы не поссорились, отец отлично знал, что я в деньгах не нуждаюсь.

— Тогда отдай их Лайонелу.

— Лайонел и сам унаследовал кругленькую сумму. — И, предвосхищая возможные протесты, угрюмо продолжил: — Если тебе от этого спокойнее, так я сам позаботился о том, чтобы братец ни в чем не нуждался, когда отец выставил его из дому.

— Господи, его-то за что? — удивилась Дженнифер.

— В ходе одной бурной ссоры он бросил в лицо отцу фразу типа: «Седина в бороду — бес в ребро».

«Боже мой, — в отчаянии думала Дженнифер. — Да проблема-то куда серьезнее, чем казалось!»

— Мне дела нет до того, кому достанутся эти деньги, но только я к ним и пальцем не притронусь!

— Вероятно, у тебя еще будет возможность передумать, ежели Бэллами даст тебе отставку, — цинично усмехнулся Дон.

— Я вполне способна сама себя содержать, даже если и не выйду замуж за Эдварда! — возмутилась Дженнифер. — Не нужны мне ваши деньги, слышишь!

— Тогда тебе придется связаться с поверенными семьи Брустер и дать им соответствующие распоряжения. А пока, — осторожно добавил Дон, — есть одна драгоценность, которую, я от души надеюсь, ты принять согласишься. — И добавил, видя, что вот-вот услышит отказ: — Когда Мэтью умирал…

— Ты был с ним?

— Нас с Лайонелом срочно вызвали. Хотя мы долго были в ссоре, похоже, перед смертью отец надумал помириться. Но, к сожалению, к тому времени, когда мы приехали, больного разбил паралич, и бедняга не мог ни писать, ни говорить внятно. Тем не менее он сумел-таки дать нам понять, что хотел бы отдать браслет именно тебе. Так что, если отец и впрямь хоть что-то для тебя значил… — Дон многозначительно умолк на полуслове.

— А кому принадлежал браслет?

— Ну, я покопался в фамильных архивах и выяснил, что эта штука передается у нас в семье из поколения в поколение аж с семнадцатого века. Ты, кажется, помогала отцу писать семейную хронику. Помнишь, был такой Кристофер Брустер, известный предприниматель, один из отцов-пилигримов, приплывших в Америку на легендарном «Мэйфлауэре»? Так вот, этот браслет он подарил жене на свадьбу.

— Но я не могу принять подарок настолько ценный… Это же семейная реликвия!

— Возможно, именно поэтому отец захотел передать ее тебе: в память о той работе, что вы с ним вместе проделали. Ведь близких родственниц у него не было. Ты, наверное, знаешь, что моя мать умерла более двадцати лет назад, а матушка Лайонела сбежала с любовником. — Дон невесело усмехнулся. — Почему-то в нашей семье женщины надолго не задерживаются.

Дженнифер набрала в грудь побольше воздуху.

— Хоть я ему и не родственница, но, если Мэтью Брустер решил отдать браслет именно мне, я сочту за честь принять подарок.

— Тогда собирайся и едем. — Смуглое лицо Дона напоминало непроницаемую маску.

— Едем? Куда? — вздрогнула Дженнифер.

— В Торнтон.

— Никуда я с тобой не поеду.

Она пришла в ужас при одной мысли о том, что снова окажется в усадьбе, где была так счастлива — прежде, чем мир разлетелся на тысячу осколков.

— Помимо браслета, там есть еще вещи, с которыми тебе нужно разобраться. Ты же сбежала, все бросив, даже свою одежду.

— Послушай, я возьму браслет в память о твоем отце, — сдавленным голосом проговорила Дженнифер. — И ничего больше мне не нужно. Совсем ничего, понятно!

— Ты уверена? — Лицо Дона посуровело. — Я могу подарить тебе…

— Я же сказала, мне ничего от тебя не надо! — с отчаянием вскричала она.

— Даже свободы?

— То есть ты согласен аннулировать брак? — задохнулась от изумления Дженнифер.

Дон бросил на нее косой взгляд из-под длинных, темных ресниц.

— Не исключаю такой возможности. Но при одном условии…

— При каком еще условии?

— Ты поедешь со мной в Торнтон.

Ну и с какой стати Дон вознамерился непременно увезти ее в фамильную усадьбу? Дженнифер неуютно поежилась. Что за этим кроется? А может, ничего страшного? Просто самоутверждается, демонстрирует свою власть над несчастной жертвой?

Ну что ж, какие бы причины за этим ни стояли, никуда она не поедет, ни за что не позволит себя шантажировать! Пошлет негодяя куда подальше!

Да, но хотя помешать ей аннулировать брак всесильный Брустер не сможет, зато ему по силам затянуть процесс, обеспечить ей массу неприятностей как крупных, так и мелких…

— Выбор за тобой, — обронил Дон, наблюдая за борьбой противоречивых эмоций на лице Дженнифер.

— А кто там сейчас живет? — Не зная, на что решиться, она оттягивала время.

— Только экономка. После смерти отца всю остальную прислугу я распустил. Да, до моего отъезда в Штаты надо бы все личные вещи оттуда забрать, — небрежно добавил он.

— Ты что, надумал продавать усадьбу? — в ужасе переспросила Дженнифер.

— Почему бы нет? Жить там никто не хочет — кроме разве что экономки. Но поскольку отец назначил миссис Пенберти хорошую пенсию, то и она вполне может удалиться на покой. А когда Лайонел женился…

— Лайонел женился?

— Три месяца назад, на Джемме Бухан, младшей дочке лорда Бухана.

Так вот каким ветром Лайонела занесло на благотворительную ярмарку к леди Бэллами! Ведь леди Бухан — ее закадычная подруга.

— Возвращаясь к теме, — продолжил Дон. — Когда Лайонел женился, я предложил подарить усадьбу ему. Но он почти все свое время проводит в городе, а от побережья в Бристоль не наездишься. Я его понимаю. И теперь старая усадьба стоит заброшенная.

— Но зачем продавать дом? Неужели тебе понадобились деньги?

— А на что он мне сдался?

— Мэтью ни за что не расстался бы с фамильным гнездом. Он так любил Торнтон… — И с дерзостью отчаяния Дженнифер перешла в наступление: — Разве тот факт, что усадьба принадлежала Брустерам испокон веков, ничего для тебя не значит? Ты, конечно, предпочел перебраться в Штаты, но ведь…

— А ты знаешь, почему я переехал туда? — сухо осведомился Дон.

Она молча покачала головой.

— Тогда, наверное, пора рассказать тебе о моем детстве. Когда отец с матерью познакомились, ей было восемнадцать, а ему — тридцать три. Мэтью считался убежденным холостяком, однако не прошло и месяца, как он пересмотрел свои взгляды… и сыграли пышную свадьбу.

Мама умерла, когда мне не исполнилось и пяти, и мы с отцом остались одни. А спустя год он встретил темноволосую красавицу и влюбился по уши. Дженни была девушка эмансипированная и признавала только гражданский брак. Как бы то ни было, она переехала к нам. Несмотря на весь свой воинствующий феминизм, отцовская избранница меня совершенно покорила: прелестная, добрая, ласковая… до тех пор, пока речь не зайдет о Священных Правах Женщин. Я был уверен, что Дженни меня любит… Я привязался к ней всем сердцем. Но в один прекрасный день она чмокнула меня на прощание… и ушла. Навсегда.

На следующий год отец с горя женился вторично: на длинноногой блондинке по имени Ванесса. Но на сей раз отношения не заладились с самого начала. Я сразу невзлюбил мачеху, она платила мне взаимностью. Не могу сказать, что осуждаю ее: я был неуклюжим, угрюмым ребенком и притом безумно ревновал отца…

Дженнифер себя не помнила от изумления. С какой стати Дон вдруг так разоткровенничался с нею? Ведь она ему чужая… А тот между тем продолжал:

— Когда родился Лайонел, ситуация ухудшилась. Все внимание доставалось младенцу, а я чувствовал себя заброшенным, никому не нужным, одиноким. И характер у меня испортился окончательно. В один прекрасный день, когда я закатил очередной скандал, Ванесса объявила отцу, что дальше так жить не собирается: или она или этот несносный мальчишка!

Поймав на себе потрясенный взгляд Дженнифер, Дон невесело усмехнулся.

— О да, я был мал и глуп и наивно надеялся, что отец сделает выбор в мою пользу. Только став значительно старше, я сумел взглянуть на ситуацию глазами отца. А тот в итоге решил, что остается одно: отправить меня в пансион. Но тут дядя Уильям, давным-давно обосновавшийся в Бостоне и женатый на американке, предложил взять меня под свое крылышко. Отец спросил, чего бы хотелось мне, и я предпочел Бостон. И как выяснилось, не ошибся. У дяди с тетей не было своих детей, они окружили меня любовью и заботой, необходимыми каждому ребенку. По сути дела, я обрел в них родителей. Когда же Ванесса сбежала с любовником, бросив отца и сына, те позвали меня к себе, да только я сам отказался. Бостон стал мне домом. Я вообще не ездил в Англию, даже в гости, — до тех пор, пока не повзрослел.

Дон поморщился, гоня навязчивые воспоминания.

— И что, по-твоему, я должен питать нежные чувства к треклятой усадьбе? — с вызовом осведомился он.

— Не удивляюсь твоей озлобленности, — вздохнула Дженнифер.

— Ну что ты, я вовсе не озлоблен! Я никогда не испытывал ненависти ни к отцу, ни к Лайонелу… Спустя столько лет мы стали практически чужими друг другу, и у каждого были свои «пунктики»: я так и не избавился от чувства обиды, отец мучился комплексом вины, а Лайонел слегка ревновал. Однако очень скоро мы отлично поладили. К тому времени, когда на сцене появилась ты, мы представляли собой самую что ни на есть нормальную семью.

Увы, она, Дженнифер, неумышленно разрушила эту близость! Настроила сына против отца, отца против сына…

— Впрочем, нет, слово «нормальное» к нашему семейству вообще не подходит, — язвительно поправился Дон. — Разве это нормально, чтобы отец и сын по уши втюрились в одну и ту же женщину!

— Неправда!

Что за чепуху Дон вбил себе в голову! Да, Мэтью всей душой привязался к юной секретарше, но ведь привязанность — это еще не любовь! А сам Дон, несмотря на его уверения, в грош ее не ставил!

— Неправда, — убито повторила Дженнифер.

— Да неужели?

Она беспомощно развела руками, признавая поражение. Что толку спорить? Только слова потратишь даром!

— В конце концов, все это прошло и быльем поросло. Мэтью умер, а наш брак вот-вот будет признан недействительным, — устало проговорила она.

— А последнее зависит от того, поедешь ты со мною в Торнтон или нет, — многозначительно протянул Дон.

Все ее существо протестовало против такого развития событий. Вновь оказаться в усадьбе, пробудить к жизни мучительные воспоминания прошлого? Причем на глазах у Дона, который зорко подмечает каждый ее жест, каждое движение…

Но ради жениха, не говоря уже о себе самой, Дженнифер стремилась все расставить по местам. Ведь если бракоразводный процесс пройдет гладко, может, им с Эдвардом и впрямь удастся сыграть свадьбу весной… Если, конечно, Эдвард захочет взять ее в жены, после того как узнает правду…

А если и не захочет, все равно необходимо положить конец этой комедии с браком, твердо решила Дженнифер. Дону не место в ее жизни, и чем скорее они пойдут каждый своей дорогой, тем лучше. Раз для этого придется уступить его нелепым требованиям — что ж, ничего не попишешь. Ведь на острове им предстоит пробыть несколько часов, не более, а миссис Пенберти, добродушная, хозяйственная старушка, все еще там, так что наедине они не останутся.

— Хорошо, я поеду, — процедила Дженнифер сквозь зубы. — Будь добр, подожди внизу, пока я соберусь.

Победоносно ухмыльнувшись, Дон взял поднос и скрылся за дверью. А Дженнифер бросилась в ванную, приняла душ, почистила зубы. Затем возвратилась в спальню, причесалась, оделась скромно и неброско, все это время убеждая себя, что поступает правильно. Однако внутренний голос нашептывал ей: «Берегись!» — и она не могла избавиться от мысли, что совершает непоправимую глупость.

Внизу Дона не оказалось — ни в прихожей, ни в гостиной. Дженнифер в растерянности открыла входную дверь: молодой человек поджидал ее у машины. В темно-зеленой куртке поверх свитера Дон казался моложе своих тридцати двух лет. Во влажном, пропитанном туманом воздухе его волосы слегка курчавились… Словом, неотразим, как всегда!

Сердце Дженнифер тревожно забилось. А Дон окинул ее неспешным оценивающим взглядом, отмечая деловой костюм бежевого цвета, шелковую блузку, изящные кожаные туфли-лодочки, замшевую сумочку через плечо, аккуратный шиньон…

— Вижу, ты оделась в самый раз для поездки к морю, — насмешливо прокомментировал он.

— Ключи все еще у тебя? — невозмутимо осведомилась Дженнифер, проигнорировав издевку.

И с облегчением вздохнула, когда Дон кротко, как ягненок, вручил ей законную собственность. Она заперла дверь, спрятала ключи в сумочку и уселась на переднее сиденье «мерседеса».

Улицы запрудил поток машин, так что из города им удалось выехать нескоро. Однако, вопреки предыдущему своему заявлению о том, что, дескать, надо бы поторопиться, Дон не проявлял ни малейших признаков нетерпения.

Сильные руки уверенно покоились на руле. Машина мягко катила на северо-восток через безликие поля и плоскогорья. Дженнифер сосредоточенно глядела в окно: соседство столь близкое внушало ей смутную тревогу.

— Изумительный пейзаж, — заметил Дон.

— Я люблю здешние края, — вызывающе ответила она.

— Тебе так понравилось жить на островке в обществе восемнадцатилетнего юнца и старика, прикованного к креслу-каталке?

Дженнифер стиснула зубы, не удостоив грубияна ответом. А Дон взглянул на нее искоса и переменил тему:

— Раз вы с Мэтью перелопатили массу старых документов, держу пари, ты про остров узнала немало.

— Мы выяснили, что, начиная с семнадцатого века, со стороны моря возводили волнолом за волноломом, пока там не выросла целая гряда, защищающая от приливов и штормов. А еще там был погребальный холм. На его вершине и возвели усадьбу. Во времена Тюдоров строение служило маяком.

— Вот откуда там башня! В детстве мне казалось, что усадьба похожа на этакий кривобокий замок.

— Так это замок и был. Или, точнее говоря, крепость. Пушки охраняли остров с моря, а со стороны большой земли при отливе берег защищен зыбучими песками.

— Вижу, вы с Мэтью раскопали массу любопытных подробностей, — заметил Дон. И, не меняя тона, спросил: — А как ты оказалась в секретаршах у отца?

— То есть не сама ли я напросилась на должность столь выгодную? Не угадал. Я понятия не имела ни о каком Мэтью Брустере. Он сам меня пригласил.

— Так вот ни с того ни с сего взял да и пригласил?

— Ага. — И, видя, что Дон не верит ни единому слову, пояснила: — Я как раз закончила колледж и подыскивала работу, когда мне позвонил Стивен Кливленд, мой научный руководитель. Кажется, он дружил с твоим отцом еще со школы…

— Продолжай.

— Когда с Мэтью случился удар и бедняга оказался прикован к инвалидной коляске, он решил заняться историей и написать семейную хронику Брустеров. Ему понадобился помощник. Он обратился к старому другу и спросил, нет ли у него кого-нибудь на примете. А Кливленд указал на меня.

Дон по-прежнему улыбался весьма скептически, и Дженнифер возмущенно воскликнула:

— Если хочешь, можешь проверить. Адрес колледжа ты знаешь.

— Неплохая мысль. — Он издевательски усмехнулся. — А что за волшебная палочка превратила студентку исторического факультета в образцовую секретаршу?

— Меня предупреждали, что по моей специальности работу найти не так-то просто, так что я на всякий случай параллельно окончила курсы машинописи и стенографии, — пояснила Дженнифер; вступать в пререкания ей почему-то не хотелось.

— Похоже, далее в ход пошли несколько иные умения и навыки!

— Не понимаю, о чем ты, — поджала губы Дженнифер.

— А по-моему, отлично понимаешь.

Зачем оправдываться? — обреченно думала она. Дон убежден, что коварная интриганка намеренно расставляла сети его престарелому отцу, и разубедить упрямца нет никакой возможности. Тихо вздохнув, Дженнифер снова уставилась в окно.

Холмистые нагорья сменились полями, а затем начались заболоченные пустоши. Через минуту-другую вдали мелькнула водная гладь. Туман понемногу сгущался. Небо нависало над морем и берегом, точно перевернутая чаша из дымчато-голубого стекла. А затем впереди показался городок. По обе стороны от него раскинулись блеклые, безжизненные земли, прорезанные бесчисленными серебристыми ниточками рек и каналов. Хотя ничем особенным этот пейзаж не отличался, он заключал в себе своеобразную прелесть, и за те несколько месяцев, что Дженнифер провела в усадьбе, она всей душой полюбила суровый приморский край.

— Здесь по-своему красиво, — эхом повторил ее мысли Дон.

— О да, — подхватила она. — Уильям Кэмден, топограф времен королевы Елизаветы, сказал: «Здесь океан вплетается в берег».

— Как поэтично и вместе с тем точно!

Еще несколько сот ярдов — и каменистая пустошь сменилась полосой желтого песка. А дальше неподвижно застыла свинцово-серая водная гладь. Невдалеке, теряясь в тумане, вырисовывались знакомые очертания острова с прямоугольной громадой дома и приземистой круглой башней.

Остановив машину, Дон тяжело оперся о руль и задумчиво уставился перед собой. Украдкой взглянув на спутника, Дженнифер заметила, что в лице его отражается серьезная торжественность. Интересно, о чем он думает? По собственному признанию, Торнтон давно перестал быть для Дона родным домом, но ведь остались же у блудного сына какие-то детские воспоминания — радостные или печальные!

Над морем сгущались ранние сумерки. В угасающем свете старинная усадьба казалась невыносимо одинокой и покинутой. Или это потому, что Мэтью в ней уже не живет? Наверное, Дженнифер вздохнула слишком громко, потому что Дон оглянулся на нее, затем снова завел мотор.

«Мерседес» проехал по дамбе, по краям огражденной высокими белыми столбиками, мимо эллинга и гаражей и затормозил у самого входа в дом. Дон вылез из машины и с заботливой услужливостью, что так пленяла Дженнифер в былые времена, открыл и придержал для нее дверцу. Как ни странно, экономка не вышла им навстречу.

— А ты предупредил миссис Пенберти о нашем приезде? — озабоченно осведомилась Дженнифер.

— Боюсь, миссис Пенберти здесь нет.

— Как нет? Не ты ли говорил, что она здесь живет?

— Конечно, живет. Просто на выходные уехала в гости к сыну.

— Ох! — обреченно выдохнула Дженнифер. — Почему ты мне не сообщил?

— А разве это важно? — отмахнулся Дон. — Хочешь сказать, что в таком случае не поехала бы?

— Ни за что! — последовал возмущенный ответ.

— Ох ты, Боже мой! — мягко посетовал Дон. — Повезло же мне, что я забыл об этом помянуть.

— Ничего ты не забыл! — негодовала Дженнифер. — Ты нарочно утаил от меня правду!

— С какой стати?

Об этом Дженнифер не смела и помыслить.