Дик глухо выругался, не понимая, как она оказалась в его кабине. Женщина скорчилась в углу, под приборной доской, маленькая, дрожащая. Ее лицо в свете огней стоянки казалось мертвенно бледным.

Отложив в сторону пакет с бутербродами, он вытащил фонарик и сказал, глядя на нее:

– Я собираюсь проверить машину. У тебя будет достаточно времени, чтобы исчезнуть из моего грузовика.

Осмотрев машину. Дик вернулся в кабину. Он промок, джинсы облепили ноги. Чертыхаясь, он распахнул дверцу.

Она была все там же, только еще глубже забилась в угол. Он слышал ее неровное, учащенное дыхание.

– Ты все еще здесь?! – воскликнул он.

За его спиной послышался шорох шин по мокрому асфальту. Он оглянулся. Так и есть. Патрульная машина возвращалась. Полицейский с любопытством посмотрел на Дика.

– Так ты еще не уехал?

– Я проверял свой груз, – равнодушно отозвался он, берясь за ручку дверцы кабины.

К счастью, патрульный не задержался. Дик подождал, пока его машина не скрылась в темноте, затем забрался внутрь и захлопнул за собой дверцу.

– Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не мог бы выкинуть тебя отсюда. – Он стянул шляпу и повесил ее на один из крючков позади себя, приглаживая пальцами мокрые волосы.

Он был уверен, что она не ответит. Однако до него донесся еле слышный шепот:

– Я не сумасшедшая.

– Леди, я не знаю вашей истории и не хочу ее знать. Но вы сейчас в моем грузовике в качестве нелегального груза. Поэтому держите голову пониже и молчите. Я довезу вас до ближайшего города. А там вы исчезнете.

Бет была спасена.

В кабине было тепло, но она продолжала дрожать. Дик протянул ей свою куртку. Она закуталась, уткнувшись лицом в мягкую шерстяную ткань, вдыхая исходивший от нее запах мужчины, волею судеб ставшего ее спасителем. Глаза женщины закрылись, и Бет погрузилась в тяжелую дремоту.

Эта проклятая патрульная машина преследовала его уже добрых полчаса, свет ее фар отражался в зеркальце милю за милей. Дик старался не обращать на нее внимания, глядя перед собой на мокрую ленту асфальта. Дорога была пустынна, навстречу пронеслись только несколько легковых автомобилей и один грузовик.

Перед границей штата Орегон патрульная машина развернулась и направилась обратно. Дик с облегчением вздохнул, глядя, как исчезают в ночи ее огни.

Через полчаса он увидел нужный ему поворот, едва не пропустив его из-за бесконечного дождя. Дик осторожно свернул с шоссе на узкую проселочную дорогу. Небольшая парковка рядом с площадкой для отдыха оказалась пуста.

За все время Бет не произнесла ни слова, даже не пошевелилась, и Дик подумал, не заснула ли она.

– Ну что мне с тобой делать? – пробормотал Дик, адресуя этот вопрос скорее самому себе, чем женщине. – Ты в порядке?

Молчание. Он только почувствовал в темноте ее движение.

– Да сядь же наконец как следует, я хочу посмотреть на тебя. – Дик включил свет в кабине, и Бет вздрогнула, зажмурившись, затем робко поднялась и уселась на сиденье.

Она ничего не говорила, даже не смотрела на него, продолжая кутаться в его куртку.

Мужчина почувствовал легкое раздражение: она была слишком послушна, слишком доверчива, как ребенок, о котором нужно заботиться.

Но в настоящее время он хочет заботиться только о себе. Он устал от людей, которые вечно рассчитывают на его поддержку.

– До тебя не доходит, что ты в опасности?

Она медленно подняла голову и удивленно посмотрела на него.

– В опасности? – переспросила она шепотом. Дик мрачно улыбнулся:

– Ты меня совсем не знаешь. Ты сидишь в грузовике с неизвестным тебе мужчиной, глубокой ночью на стоянке, о котором мало кому известно. – Он ухмыльнулся. – Есть множество мужчин, которые не упустили бы такую возможность.

Он не сводил с нее глаз, явно желая напугать. Но она смотрела на него, не проявляя ни страха, ни любопытства.

– Хочешь сказать, что ты из их числа? – спросила она равнодушно.

– Я мог бы им быть, черт возьми!

К его немалому удивлению, она слегка улыбнулась, приподняв уголки рта, но улыбка получилась невеселой.

– Страшнее того, что со мной было в Форест Хиллз, я не могу себе представить!

Дик вспомнил о Севолке, о хищной улыбке, с которой он подкрадывался к Бет. По его спине пробежал холодок, и он постарался поскорее забыть об этом, внезапно устыдившись своих слов.

Он протянул руку и отдернул занавеску, открывая спальное отделение.

– Иди сюда, – спокойно сказал он. – Для начала попробуем отыскать для тебя сухую одежду. Есть хочешь?

Она подняла голову и кивнула, и Дик подумал, что беспокоится о ней гораздо больше, чем сам того хотел.

Он помог ей забраться в спальное отделение, и она уселась на кровать, опять задрожав, когда он снял с нее теплую куртку.

– С-свет, – прошептала она. – Кто-нибудь может заметить свет.

– Сомневаюсь, уже поздно, и мы находимся в очень укромном месте. – Но на всякий случай он протянул руку и щелкнул выключателем.

Наблюдая за ним, Бет спрашивала себя: не сон ли это. Не снится ли ей этот высокий широкоплечий водитель, с такими уверенными движениями, спокойным голосом и каким-то странным выражением глаз: в их глубине было что-то похожее на затаенную боль.

– Этот проклятый коп следовал за нами до самой границы штата, – проворчал Дик, роясь в маленьком встроенном шкафчике.

– Мы уже покинули Калифорнию? – спросила она робко.

– Мы уже проехали около тридцати миль по Орегону.

– Слава Богу! – Бет глухо зарыдала. – Слава Богу…

– На твоем месте я не торопился бы радоваться, – проворчал Дик, продолжая рыться в шкафу. – Одно сообщение по радио – и нас начнет преследовать полиция Орегона. В поисках тебя, – уточнил он с некоторым раздражением.

– А откуда они знают, что я у тебя в машине?

– Пока они этого не знают. Но коп на патрульной машине заинтересовался мной.

Наконец он нашел то, что искал. Удовлетворенно хмыкнув, он бросил ей на колени футболку, выцветшие поношенные джинсы и крупной вязки свитер, который был явно ей велик. Зато теплый, подумала она, с радостью принимая одежду, и спросила:

– Почему ты это делаешь?

– Мне кажется, ты не оставляешь мне другого выбора.

– Ты спорил с Моллом и моим отчимом, – прошептала она, пытаясь побороть озноб. – И ты не выдал меня патрульному, когда у тебя была такая возможность. Почему?

Вместо ответа Дик дотронулся до ссадин на ее руках и синяков от ремней на запястьях.

Их глаза встретились, и она увидела в них сострадание. Сердце ее дрогнуло в робкой надежде.

– Ты веришь мне?

– Я верю, что с тобой очень плохо обращались, – коротко отозвался он. – Что же касается всего остального… – Он пожал плечами. – Я вовсе не герой. Если твой отчим потребует вернуть тебя, я это сделаю не задумываясь.

Надежда умерла, едва успев родиться. Плечи Бет снова поникли.

Дик перебрался в кабину грузовика, не дожидаясь ее ответа, и задернул за собой занавески. Помедлив минуту в нерешительности, Бет принялась снимать с себя мокрую одежду, не заботясь о том, наблюдает ли за ней Дик.

А он тем временем растянулся на шоферском сиденье, недоумевая, как ухитрился внести такую путаницу в свою жизнь за короткий промежуток времени. Он, несомненно, окажется в тюрьме, если Шеридан сумеет вычислить, куда исчезла его непокорная падчерица.

Черт возьми, почему он влез в это дело? Он вовсе не был героем. Доказательство тому его поведение во время болезни Энн, когда он сбежал в бар и напился до бесчувственности, в то время как его жена лежала на больничной койке и умирала.

Эти воспоминания были мучительны для Дика. Стараясь отвлечься от них, он взял пакет с сандвичами и вернулся в спальный отсек.

Перед ним сидела красивая женщина, ее длинные светлые волосы падали на плечи тяжелой волной, большие карие глаза смотрели приветливо. Неужели это она сидела, забившись в угол его кабины, и дрожала от страха?

Бет улыбнулась Дику и сказала:

– Ты спас мне жизнь, а я даже не знаю, как тебя зовут!

Бет выглядела абсолютно здоровой женщиной, и тем более трудно было объяснить следы от ремней и ссадины на ее запястьях.

Что же все-таки происходило в Форест Хиллз? Дик опять вспомнил садистское выражение на лице Севолка и вздрогнул. Даже если Бет вела себя буйно, это не могло оправдать жестокость санитаров клиники.

Дик отвернул крышку термоса и молча налил Бет в большую кружку горячего кофе.

Она осторожно взяла кружку и поднесла к губам.

Дик протянул пакет с сандвичами, затем откинулся спиной к стене и, обхватив рукой колено, стал наблюдать за ней. Бет согрелась и успокоилась.

– Я очень благодарна тебе за помощь, – медленно произнесла она. – Немногие на твоем месте…

– Как я тебе уже сказал, ты не оставила мне выбора. – В его голосе прозвучало раздражение. – Любопытно узнать, куда ты направлялась сегодня ночью?

– Да куда глаза глядят. Лишь бы быть подальше от этого страшного места! – В глазах Бет промелькнуло знакомое чувство страха.

– Разве у тебя не было никакого плана?

– Нет… – Она посмотрела ему в глаза. – Появилась возможность, и я ею воспользовалась. Когда Джон – один из санитаров – вошел в мою палату и… и начал приставать ко мне… – Она на секунду замолчала, заметив, как лицо Дика напряглось. – Я даже не помню точно, как это случилось. Он попытался сорвать с меня одежду, и я оттолкнула его, он отшатнулся, споткнулся обо что-то и упал, ударившись головой. – Она посмотрела на Дика. – Он потерял сознание, и я решила воспользоваться этим. Вряд ли еще когда-нибудь у меня появилась бы такая возможность. Я раздела его, связала, заткнула кляпом рот и оттащила в кладовку. Затем надела его одежду и побежала… Остальное ты знаешь.

Дик с трудом перевел дыхание.

– Этот Джон… – осторожно спросил он, – он был такой же, как Севолк?

– Хуже… – Лицо Бет исказила гримаса страдания.

Дик в ярости сжал кулаки, но тут же постарался успокоиться, напомнив себе, что все это могло оказаться плодом больного воображения.

А может быть, она нарочно манипулирует им и его эмоциями?

Он внимательно посмотрел на Бет.

– Ну хорошо, дорогая, пришло время рассказать мне обо всем по порядку.

– Ты навряд ли мне поверишь, – отозвалась она безжизненным голосом.

– Все же попытайся.

Женщина посмотрела на него и неожиданно улыбнулась.

Ему понравилась эта улыбка, она преобразила лицо Бет, и внезапно мысли Дика приняли совсем другое направление: он не мог оторвать глаз от этой женщины. Осторожно, Стэнли, попытался он остановить себя. Только этого тебе и не хватало!

Бет начала свой рассказ и улыбка исчезла с ее лица.

– Мой отец умер шесть лет назад, и через восемь месяцев после этого мать вышла замуж за Грэхема Шеридана. В апреле прошлого года он убил ее. А теперь пытается прикончить и меня.

– Почему?

– Потому что я знаю, что он убийца. – Бет спокойно посмотрела на Дика. – И пытаюсь доказать это. Шеридан обратился за помощью к Моллу. Меня поместили в клинику Форест Хиллз, ссылаясь на мои расстроенные нервы и эмоциональную неустойчивость. – Она произнесла эти слова с ненавистью. – Молл говорит, что я в шоке после смерти матери и свою обиду и гнев переношу на Шеридана. Конечно, он все это выражает научными терминами, но суть его слов именно такова. Шеридан играет роль заботливого доброжелательного отца, а я выступаю как ненормальная падчерица.

Дик помолчал, обдумывая ее слова.

– Но так ли уж необходимо было отправлять тебя в Форест Хиллз?

На лице Бет вновь появилась улыбка, на этот раз язвительная.

– Неужели ты не понимаешь? Он хочет стать губернатором и боится всего и всех, кто так или иначе может скомпрометировать его перед выборами. Если я останусь на свободе, обязательно найдутся люди, настроенные против него, которые прислушаются к моим словам. Начнется проверка, которая может бросить тень на его репутацию.

В таком изложении история Бет выглядела почти правдоподобной. Почти.

– А Молл? Какова его роль?

– Думаю, что Шеридан либо купил его, либо тот ему чем-то обязан и таким образом возвращает долг.

– Мне кажется, что им не удастся долго скрывать правду!

Бет усмехнулась:

– Шеридан и Молл знакомы со всеми влиятельными людьми штата. Многие работают на Шеридана, и они не собираются осложнять себе жизнь, выступая против него. Молл тоже достаточно авторитетен в определенных кругах. И если он говорит, что кто-то болен, то вряд ли найдется человек, который готов рисковать своей карьерой, не соглашаясь с ним.

– А остальные сотрудники Форест Хиллз?

– Молл – главный босс этой больницы. – Она провела пальцами по длинным спутанным волосам. – Она существует на частные пожертвования. А такой человек во главе клиники, как Молл, обеспечивает ей постоянное поступление денег. – Вновь горькая улыбка тронула губы Бет. – Так что слова Молла сомнению не подвергаются.

Все возможно, обеспокоенно подумал Дик и спросил:

– А зачем Шеридану понадобилось убивать твою мать?

Боль исказила лицо Бет.

– Он… – Она с трудом перевела дыхание. – Он женился на ней из-за денег… Мой отец был очень богат – часть состояния получил в наследство, часть – заработал сам. И, кроме того, у матери были свои деньги. – Она посмотрела на него. – Ее отцом был Симон Иварсон.

Дик присвистнул от неожиданности.

– Нефть Иварсона?

– До тех пор, пока мать сохраняла контроль над деньгами, ее жизнь была в безопасности. Когда наконец ему удалось перевести все на свое имя… – Бет пожала плечами. – Она стала ему не нужна. И он убил ее. В этом была и моя вина, – тихо произнесла она и посмотрела на Дика, в глазах ее блестели слезы. – Я всегда была против этого замужества и убеждала мать, что Шеридан использует ее. Но она не слушала меня. А когда я отправилась в Италию, чтобы получить диплом, случилось несчастье. Если бы только я осталась в Калифорнии! – Она ударила себя по коленке сжатым кулаком и расплакалась. – Пока я была рядом с ней, он не мог ничего сделать. Он ждал моего отъезда… – Последние слова были заглушены рыданиями.

Дику внезапно стало холодно, он вспомнил, как сам когда-то повторял эти же слова: «Если бы только…»

– Что же случилось? – спросил он тихим голосом.

– Согласно полицейским отчетам, ее машина потеряла управление и упала в кювет. – Глаза Бет снова заблестели, но на этот раз от гнева. – Моя мать всегда очень осторожно водила машину. С ней не могло этого произойти, я уверена, что ей кто-то «помог» в этом.

– Это может случиться с каждым, – спокойно сказал Дик.

– Но человек, который сообщил о происшествии в полицию, – возразила Бет твердым голосом, – сказал, что, когда он обнаружил машину, рычаг переключения скоростей был в нейтральном положении, а на заднем бампере он заметив свежие вмятины – как будто машину подталкивали сзади. Но в официальном полицейском отчете об этом не упоминалось. Полицейский, который первым оказался на месте происшествия, не смог представить суду никаких документов – его первичный рапорт о случившемся был утерян, поэтому он отвечал по памяти, а в медицинском отчете говорилось, что в крови пострадавшей обнаружили следы снотворного. Но я-то знала, что моя мать никогда не пользовалась снотворными таблетками. Она стала свидетельницей несчастного случая с одной из своих подруг, пострадавшей от чрезмерного количества принятого лекарства, и после этого не держала в доме снотворных таблеток. Даже после смерти отца она не прибегала к ним.

– Ты сказала, что была в Италии…

– Я звонила ей каждую неделю, – отозвалась Бет. – Она… – Глаза девушки вновь заволокло слезами. – Она вела себя так по-детски. Казалось, ей необходимо мое одобрение. Думаю, моя ненависть к Шеридану сделала ее еще более чувствительной. – Бет пожала плечами, вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Она все время как будто оправдывалась передо мной, спрашивала моего совета, прежде чем сделать что-нибудь. А однажды заявила мне, что Шеридан пытается ее убить.

– Мать предупредила тебя? – Дик слегка наклонился вперед, напряженно вглядываясь в лицо женщины.

– Она сказала, что с ней стали происходить какие-то странные случаи: то неожиданно отказали тормоза на ее машине, то, проснувшись ночью, она обнаружила, что на кухне не выключен газ… Мать была сильно встревожена.

– Ты сообщила об этом в полицию?

– Там мне ответили, что это плод больного воображения моей матери. – Бет слегка улыбнулась. – Это их обычное выражение, которым они пользуются, – «эмоционально расстроена». – Улыбка исчезла с ее лица, и девушка глубоко вздохнула. – Молл заявил, что лечил ее от депрессии. Это явная ложь. Он представил дело так, будто она злоупотребляла алкоголем и наркотиками.

– А ты с этим не согласна?

Бет взглянула на него. В ее глазах горела ненависть.

– Шеридан убил мою мать. И если он найдет меня, то я тоже умру.