Далеко за полночь Эдуард и Роджер вошли в новую башню Виндзора.

— Хорошо тебе, — жаловался Эдуард, — жена уже ждет в теплой постельке! А мою сторожит огнедышащий дракон с целой ордой дракончиков.

— Ничего, твой меч крепок, так что ставлю на тебя, святой Георгий! — ухмыльнулся Род и подождав, пока Эдуард поднимется, открыл дверь своих покоев. Чирк радостно завиляла задом и вцепилась ему в ногу. — Ш-ш-ш… я хочу удивить ее.

Розамонд, лежавшая без сна, и в самом деле удивилась: она давно перестала его ждать. Ее доверие к нему медленно возвращалось.

Перина просела под весом Рода. Он прижался к Розамонд, но та, ощутив запах дешевых духов и дорогого вина, с возмущением вырвалась.

— Не смей до меня дотрагиваться!

— Не сметь? — рассмеялся Род. — Да ты знаешь, сколь ко миль мне пришлось проскакать?

— И скольких же шлюх ты успел объездить?

Род оскорбленно отодвинулся. И это награда за верность?

— Я никогда не плачу женщинам!

— Ну а теперь заплатишь целое состояние за право находиться со мной в одной комнате, не говоря уж о постели.

— Право? — зловеще прошипел он. — Это моя комната, моя постель и моя жена.

Чирк в отличие от Розамонд вовремя почуяла опасность. Громкий стук в дверь мигом заставил ее забраться под кровать. Род яростно выругался и, откинув одеяло, в чем мать родила прошествовал к двери.

— Какого черта вам нужно?

— Впусти меня.

Род узнал голос Эдуарда, исполненный раздражения. Открыв дверь, он вынул из настенного кольца факел, чтобы осветить комнату.

— Птичка улетела! Чертовы королевские покои пусты! Временами мне страшно хочется придушить свою матушку. Злобная стерва!

— Назови женщину, которая не была бы таковой.

Розамонд встрепенулась было, но, не успев накинуть халат, поспешно прикрылась простыней.

— Розамонд, ты видела сегодня королеву? А Элеонору? Не знаешь, когда и куда они уехали? — сыпал вопросами Эдуард.

— Я так хотела снова поговорить с принцессой! Целый час гуляла в саду в надежде, что и она придет, но все напрасно. За обедом ее тоже не было. Вернувшись к себе, я нашла под дверью записку от нее. Подбежала к окну и увидела, как королевская барка плывет вниз по реке, к Лондону. Это было около двух часов дня.

— Где записка? — взволнованно прошептал Эдуард. Розамонд достала пергамент из-под подушки и протянула принцу.

«Увы, я должна немедленно уехать. Будь у меня выбор, я осталась бы. Душа моя тоскует. Одного взгляда на него недостаточно. Я слишком долго ждала и молю Бога, чтобы Эдуард испытывал те же чувства. Пожалуйста, передай ему, что он один в моих мыслях и сердце.

Элеонора (Нора)».

— Ты видела ее? Говорила с ней? — допытывался принц.

— Мы виделись вчера вечером, когда вывели собак на прогулку в сад. Я отдала ей свой меховой плащ.

— Разве она не самое изысканное создание на свете?

— Да, леди Элеонора необычайно красива, лорд Эдуард.

— Красива и скромна! Ты видела ее роскошные волосы и кожу? Губы похожи на лепестки роз, а кожа цвета темного меда! Должно быть, смешение французской и испанской крови породило такой цветок! Ах, она так восхитительно мила и невинна!

Роджер в изумлении слушал, как Эдуард превозносит скромность и невинность — качества, ранее не слишком его привлекавшие. Должно быть, Элеонора и в самом деле лакомый кусочек!

— Она говорит, что я в ее мыслях и сердце.

— Пожалуйста, оставьте записку себе, принц Эдуард.

— Спасибо, Розамонд, — поблагодарил принц, целуя ее руку.

Розамонд снова ощутила запах вина и духов. Очевидно, мужчины развлекались вдвоем. Принцу давно пора иметь жену: может, хоть она отучит его повесничать и распутничать!

— Не обращайте на меня внимания — я само терпение, — пробурчал Роджер, прислонясь к кроватному столбику.

— Иди к черту, — отмахнулся Эдуард. — Мы хотим потолковать об Элеоноре. Расскажи что-нибудь еще, Розамонд.

Она бросила на мужа веселый взгляд, искренне радуясь его досаде. Не без усилий отведя глаза от его скульптурно вылепленного тела, она вновь обратилась к Эдуарду:

— У нее есть маленький песик. Она сказала, что королева его не терпит, и спросила, нравятся ли вам собаки. Я заверила ее, что вы их обожаете.

— Говорил же я, что моя мамаша — настоящая стерва! Использует Элеонору как приманку, чтобы согнуть меня.

— Все женщины могут быть настоящими стервами, — изрек Род.

Поняв, в чей огород брошен камешек, Розамонд парировала:

— Судя по запаху, сегодня вы перепробовали немало таковых!

— Вот как? Кажется, я появился не вовремя? — съехидничал Эдуард, довольный тем, что не ему одному приходится страдать и что друг тоже найдет сегодня холодную постель. Дождавшись, пока Роджер проводит его до двери, Эдуард под мигнул: — Не печалься, до рассвета уже недалеко.

Ричард де Клар отправился в Лондон вместе со свое невесткой Алисой. Хотя та предпочла бы ехать одна, граф Глостера призвал в столицу его отчим Ричард Корнуэльский, и Алисе ничего не оставалось, кроме как принять предложение свекра. Граф оставил сына Гилберта управлять Глостером и с небольшим отрядом рыцарей примчался в Вестминстерский дворец. Алиса поселилась в роскошно обстав ленных покоях, принадлежавших ее отцу, Гаю де Лузиньяну прежде чем проклятые бароны изгнали его из Англии

Преданные слуги доложили ей, что королева привезла с собой невесту лорда Эдуарда, и обе выехали в Виндзор.

Глостер тем временем встретился с отчимом. Мужчины дружески приветствовали друг друга.

— Ричард, король разгневан вероломным заговором Симона де Монфора и Эдуарда! Как вы могли взять сторону изменника де Монфора и предать своего монарха?

— Никакого заговора! — запротестовал Глостер. — Генрих подписал Оксфордские провизии, а первым пунктом там стоит созыв парламента.

— Ты слеп, Ричард, или опять хитришь? Замыслил посадить Эдуарда на трон?

Тут Глостер дал волю своей знаменитой вспыльчивости.

— Это наглая ложь! Я первый пэр Англии и никогда не посмел бы плести заговоры против короля! Но моя обязанность — следить за исполнением Оксфордских провизий.

— Эти провизии — дело спорное. Папа дал Генриху буллу отпущения и разрешил отказаться от клятвы. Настало время Плантагенетам объединиться и показать баронам, кто главный в стране!

— Но я де Клар, — напомнил Глостер.

Ричард Корнуэльский, с любовью посмотрев на пасынка, покачал головой:

— Таковы твое имя и титул, но по крови ты Плантагенет. Мой первенец, мой настоящий сын. Как думаешь, почему твоя мать, моя возлюбленная Изабелла, назвала тебя Ричардом?

Глостер потрясенно взирал на него. Да… пожалуй, это объясняет многие загадки его детства. Он унаследовал прославленные гордость и вспыльчивость Плантагенетов.

— Почему ты держал это в тайне? — хриплым от нахлынувших чувств голосом выдавил он.

— Твоя мать была женой Гилберта де Клара. Я не мог навлечь бесчестье на нее и на тебя, Ричард. Не хотел, чтобы тебя называли королевским ублюдком. Когда де Клар погиб в бою, ты унаследовал его титул и стал графом Глостером.

Ричард налил вина себе и сыну и поднял кубок в безмолвном тосте.

— Король приказал мне собрать малый совет, состоящий из меня, тебя и верховного судьи Боуна, — продолжал Ричард Корнуэльский. — Мы созовем на него баронов, верных короне. Необходимо закрыть ворота Лондона для Симона де Монфора и его сообщников, а также воспрепятствовать открытию сессии парламента. Если Монфор не отступит, это означает войну.

— А как насчет лорда Эдуарда?

— Наш долг — рассорить его с де Монфором. Я уже сказал принцу, что Генрих сделает своим наследником Эдмунда, а королева привезла невесту принца, Элеонору Кастильскую, чтобы заманить его обратно в лоно семьи.

— Насколько я знаю Эдуарда, его не возьмешь ни угрозами, ни подкупом.

— Но он умен, и ему нужны деньги. Я послал за ним соглядатаев. Сегодня принц узнает, что в Лондон ему нет доступа и он отрезан от своих людей, размещенных в Тауэре. Когда Эдуард увидит, что многие бароны остались нам верны, а за спиной Генриха стоит войско из трехсот французских наемников, он задумается и взвесит шансы. Я рассчитываю на его ненасытные амбиции, присущие всем Плантагенетам.

— Ты забываешь о всеобъемлющем честолюбии и магнетизме личности де Монфора.

— Ни на минуту, Ричард. Раньше или позже Эдуард поймет, что у страны должен быть только один правитель.

Лорд Эдуард и сэр Роджер выехали из Нижнего двора Виндзора, не заметив всадника, ожидавшего в тени Комендантской башни.

— Поедем прямо в Дарем-Хаус, — решительно велел Эдуард. — Потом захватим Гарри, если он еще дышит. Ну а Вестминстер оставим напоследок. Королева, вне всякого сомнения, держит Элеонору именно там, и я намереваюсь забрать свою жену в Виндзор.

Они проехали едва ли не половину пути, и Роджер услышал топот копыт в отдалении. Когда они приблизились к поселку Вестминстер, звук словно приблизился и стал громче.

— По-моему, нас преследуют, — предостерег он Эдуарда. Они тут же сменили направление и, свернув к реке, спрятались за старую дворцовую стену.

Эдуард схватился за узду лошади, а де Лейберн ловко стащил подъехавшего всадника с седла и приставил к его горлу кинжал.

— Говори, если не хочешь отправиться на тот свет!

Маленький жилистый человечек съежился от страха и обмочился.

— Ты шпион де Монфора? — рявкнул Эдуард.

Ощутив теплую струйку крови, ползущую по шее, мужчина лихорадочно закивал. Конь, которого удерживал Эдуард, словно обезумев, встал на дыбы. Подкованные копыта молотили над их головами, и рыцари отпрянули. Соглядатай воспользовался этим, чтобы броситься в Темзу и исчезнуть из вида.

—. Следовало сразу прикончить сукина сына, — выругался Род, сунув клинок в ножны и придерживая коней, пока Эдуард усмирял перепуганное животное. — Жаль, что мы не взяли оруженосцев!

— Отведем клячу в Дарем-Хаус и спросим, кому она принадлежит. Кровь Христова, неужели де Монфор мне не доверяет?

— Он слишком мудр, чтобы доверять вам, господин.

Они благополучно прибыли в Дарем-Хаус, и Эдуард поинтересовался у конюха, принявшего поводья:

— Чья эта лошадь? Она из твоей конюшни?

— Трудно сказать, лорд Эдуард.

— Какой же ты конюх, черт возьми, если не узнаешь собственного коня?

— Простите, лорд Эдуард, но из Кенсингтона привели столько скакунов, что я до сих пор не могу отличить одного от другого.

— Даже чертовым конюхам приказано держать рот на замке, — заметил Эдуард.

Однако когда Симон де Монфор вышел навстречу царственному гостю, тот ни словом не упомянул о неприятном инциденте. Они проследовали за хозяином в зал, где леди Элеонора предложила мужчинам еду и вино. Она поцеловала племянника и осведомилась у Роджера о здоровье Розамонд.

— Я оставил ее… несколько взволнованной, госпожа.

Элеонора рассмеялась:

— Твоя жена, похоже, еще не привыкла к узде и все норовит закусить удила!

Род поцеловал руку Деми. Та явно расстроилась из-за отсутствия подруги.

— Почему вы не привезли Розамонд, сэр Роджер?

— Дорогая, — вмешалась ее мать, — мужчины собрались, чтобы обсудить важные дела. Нам следует поскорее удалиться и оставить их одних.

— Я передам письмо Розамонд, — с улыбкой пообещал Род.

На щеках Деми появились задорные ямочки.

— Спасибо, господин.

Дождавшись, пока за женщинами закрылась дверь, Симон спросил:

— Что сказал вам Ричард Корнуэльский?

— Заявил, что никакой сессии не будет, но я объяснил ему, что вы не собираетесь уступать и, как неоспоримый предводитель баронов, будете правы. И что я добавил свою подпись к Оксфордским провизиям.

— А он?

— Ответил, что мой отец просил папу освободить его от клятвы. Я возразил, что провизии объединят, а не разделят Англию.

— Ричард скрыл от тебя правду. Генрих уже получил папскую буллу и спешит домой. Сейчас он, должно быть, в Дувре.

Эдуард подумал о своем брате Эдмунде, командующем Дуврской крепостью.

— Когда приедет король, обещаю поговорить с ним. Уверен, сумею убедить его в необходимости соблюдать провизии. Мой отец не желает войны. Он всегда отступал, стоило баронам бросить ему вызов, а если к их голосам присоединится и мой, он скорее всего образумится.

— А если нет, Эдуард?

— В таком случае Англии пора сменить повелителя. Стране нужен сильный монарх, который никогда не выкажет слабости. Англия — мое наследие.

Роджер де Лейберн затаил дыхание, жалея, что Эдуард так поспешно открыл карты. Граф Симон спокойно ответил:

— Я реалист. Возвращение короля расколет баронов. Я составляю список тех, на кого могу рассчитывать.

Эдуард и Роджер прочли список. Первым стояло имя Симона де Монфора, графа Лестера. За ним шли маршал Байгод, граф Норфолк; де Уоррен, граф Суррей; Джон де Вески, граф Нортамберленд; два воинственных епископа, Эли и Вустер, и три приграничных барона, Клиффорд, Хей и Монтгомери.

— Вы забыли Ричарда Глостера и Гарри, — напомнил Эдуард.

— Неужели? — цинично усмехнулся Симон. — Я давно не полагаюсь на особ королевской крови. Слишком часто они меняют свои убеждения.

— Именно поэтому вы и послали за мной соглядатая! — вспылил Эдуард.

— Но я ничего подобного не делал, хотя, может, и следовало бы!

Роджер поспешил вмешаться:

— Это моя вина — я позволил негодяю улизнуть! Думаю, это был наемник Ричарда Корнуэльского.

Леди Элеонора ошеломленно застыла в дверях.

— Ричард? Мой брат Ричард в Лондоне?

— Он в Вестминстере — я вчера с ним говорил, — сообщил Эдуард.

Элеонора обратила на мужа осуждающий взгляд.

— Ты намеренно скрыл это от меня, Симон!

— Черт возьми, Эдуард, неужели вы не могли придержать язык? — бросил граф и, обернувшись к Элеоноре, добавил: — Скажи я, что Ричард здесь, ты помчалась бы в Вестминстерский дворец. Не хватало еще, чтобы ты вмешивалась в дела мужчин!

— Как ты смеешь обращаться со мной как с ничтожеством?! — возмутилась Элеонора. Принцесса крови, сейчас она держалась так, словно была властительницей вселенной.

— Плантагенеты воображают, что правят миром, их гордость граничит с безумием. Меня всегда поражает, как легко вы забываете, кто хозяин в доме, мадам!

Элеонора, уже готовая ответить уничтожающей репликой, заметила, каким суровым стало лицо мужа, и опустила ресницы, чтобы скрыть гнев.

— Эдуард посчитает нас дикарями.

— Я тоже Плантагенет и привык к подобным поединкам, — заверил Эдуард.

— Не стоит ли вернуться к списку? — вставил Роджер. — Приграничные бароны, запад страны и вся округа Кенилуорта на нашей стороне.

Граф Симон кивнул:

— Как и Нортхемптон: там замок моего сына Симона. Трудно сказать насчет пяти портов, но они жизненно необходимы, если мы хотим обеспечить выход к морю. После открытия сессии парламента я созову военный совет.

— Нет! — запротестовал Эдуард. — Сначала я потолкую с королем. Переговоры лучше объявления войны.

— Никаких поблажек! — бешено вскинулся граф. — Время уступок и компромиссов прошло! В стране может быть только один вождь, тот, кто отдает приказы и ждет повиновения. Этот человек — я!

Багровая ярость застилала глаза Эдуарда. Мужчины стояли друг против друга, обмениваясь решительными взглядами. Ни один не желал уступать. Неожиданно осознав, что де Монфор не намерен уступать ему трон, принц с трудом обуздал гнев.

— Парламент решит, — обронил он.

— Да, — кивнул граф, — бароны уже съезжаются.

Отъехав на почтительное расстояние от Дарем-Хауса, Эдуард поделился своими мыслями с Роджером:

— Он носит в душе глубоко укоренившуюся ненависть к Плантагенетам. Я думал, им движет любовь к Англии, но, очевидно, ошибался.

— Он не питает к вам ненависти, господин мой, — возразил Роджер.

— Но и любви тоже.

— Граф Симон уважает ваше воинское искусство, способность вести за собой людей, видит энергию, ум, честолюбие и понимает, что скоро вы станете во всем ему ровней. Вам не хватает лишь его многолетнего опыта. Может, он завидует и боится вашей молодости.

— Если он станет моим врагом, пусть бережется!

Добравшись до Ладгейта, западных ворот Лондона, рыцари увидели, что они закрыты.

— Эй, там! Отворите ворота! — крикнул Эдуард стражникам.

— Нельзя! Въезд в город запрещен.

— По чьему приказу? — спросил Эдуард, заметив, что стражники вооружены до зубов.

— По приказу короля.

— Я Эдуард Плантагенет, откройте ворота! — скомандовал он.

— Городские ворота закрыты для графа Лестера, лорда Эдуарда и любого их союзника, — последовал ответ.

— Это люди судьи, они носят гербы Боуна, — подсказал Роджер и, осмотрев стену, заметил расставленных на ней воинов.

— Поехали к другим воротам. Я назовусь другим именем, — предложил принц.

— Тебя знает каждый, Эдуард. Пойди поищи другого гиганта с золотистыми волосами и бородой!

Но и все остальные ворота также оказались запертыми. Стража не желала ничего слушать. Эдуард и Роджер в бессильном гневе наблюдали, как обыскивают каждую крестьянскую телегу. Пришлось пришпорить коней и помчаться к Тауэру. Они все еще отказывались верить, что Лондон для них закрыт.

Но Тауэр оказался совершенно неприступен. Обычная охрана была усилена людьми Боуна, и рыцари наконец поняли, что их весьма умело отсекли от войска Гарри Олмейна и даже оруженосцев. Эдуард проклинал всех — от судьи до короля.

— Дарем-Хаус или Вестминстер? — спросил Роджер.

— Вестминстер. Шпионы Симона уже обо всем ему донесли.

К тому времени как они въехали во двор старого дворца, взмыленные кони еле плелись. Они отдали поводья груму с наказом дать им остыть и напоить, а сами отправились на поиски Ричарда Корнуэльского. Его нигде не было видно, но мужчины постарались унять нетерпение, зная, как обширен дворец. Эдуард решил подняться в покои королевы. Кровь его кипела, и в таком состоянии никто не мог помешать ему встретиться со своей женой.

Королевские апартаменты были пусты, ни камеристки, ни даже фрейлины. Эдуард рвал и метал. Он был уверен, что найдет здесь мать и жену!

Выйдя из комнаты, он зашагал в свои покои, чтобы расспросить слуг, но, получив в ответ непонимающие взгляды, приказал принести эля

Дверь смежной комнаты открылась, послышались легкие шаги. Эдуард обернулся, и его озаренное надеждой лицо мгновенно омрачилось.

— Дорогой, откуда ты так быстро узнал, что я здесь? До чего же ты порывист, Эдуард, я приехала только утром!

— Алиса, какого дьявола ты здесь делаешь? — буркнул он.

— Принесла вам эль, господин, чтобы утолить нестерпимую жажду.

Род покачал головой, гадая, почему даже слово «эль» в ее устах звучит как чувственная ласка.

— Где все? Где Ричард Корнуэльский? А королева? Где моя мать?

В своем кроваво-красном наряде с раскинутыми по плечам черными волосами Алиса казалась волшебницей из сказки. Ее губы дрогнули в призывной улыбке. Она думала, что Эдуард забавляется в Виндзоре со своей девчонкой-невестой, но, к счастью, ошиблась.

— Как много вопросов! Но тебе придется потрудиться, чтобы получись ответы Какими средствами ты воспользуешься, чтобы развязать мой язык? — томно прошептала Алиса, облизывая соблазнительные губки.

— Может, хорошей трепки будет достаточно? — пригрозил Эдуард.

— Может… если твоя палка по-прежнему крепка, — простонала Алиса.

Эдуард взглянул на Роджера поверх ее головы, безмолвно взывая о помощи. Роджер пожал плечами и кивком указал на спальню. Мгновенно поняв, что к чему, принц повел Алису в спальню.