Глава 1

– Неужели, правда? Ты… ты потеряла девственность? – В широко распахнутых зеленых глазах Марджори де Варенн сверкала смесь возбужденного любопытства и ужаса. Она распахнула дверь спальни и помогла принцессе Джоанне Плантагенет снять накидку с капюшоном.

Джоанна обернулась и с веселым удивлением посмотрела на свою юную подругу. Потом громко расхохоталась.

– Джори, твоя наивность просто поражает. Я потеряла невинность больше двух лет назад. Мне тогда было шестнадцать.

Джори явно была потрясена.

– Когда ты клялась, что дашь себе волю перед свадьбой, я решила, что последним актом неповиновения будет тайный любовник на одну ночь… и…

– Ты думала, сегодня вечером я в первый раз пойду с мужчиной до конца, чтобы тоже познать чувственные радости? Джори, какая благословенная наивность! Разумеется, я всегда была осторожна и, уж конечно, не позволяла себе вольностей, когда отец был здесь, в Виндзоре, тем не менее, радости плоти мне знакомы. Чем я, по-твоему, занималась на тайных свиданиях?

Джори расстегивала принцессе платье. Ее воображение не смело идти дальше тех отчаянных эскапад, на которые она сама решалась в своих отношениях с противоположным полом.

– Ну… отчаянно флиртовала… Может быть, позволила ему себя поцеловать…

Джоанна сбросила туфельки, повалилась спиной на шелковое покрывало и потянулась с чувственной грацией.

– О Господи! Неужели это все, что тебе довелось испытать в обществе представителей мужского пола? А я-то считала, что подаю тебе достойный пример! Хлопать ресницами, качать золотистыми локонами – это, конечно, хорошо, но игра в соблазн на самом деле куда острее. «Губы мужчине – не только молиться, а его член – не только мочиться».

– Тебе нужна сегодня ванна? – Джори говорила шепотом: слова Джоанны породили в ее воображении живописные картины плотских грехов.

– Ну, разумеется, нужна. – Принцесса села, уголки ее губ приподнялись в удовлетворенной усмешке. – Но до утра я не стану смывать его мужской дух и молочную сущность его вожделения. Это была моя последняя ночь и мой последний каприз. Завтра мой древний жених прибывает в Виндзор.

– Гилберт де Клэр, граф Глостер. Первый из знатных людей Англии. Твой отец хочет оказать тебе честь, Джоанна.

– Выдав замуж за человека на тридцать лет старше меня? Ну, нет! Король думает лишь о том, чтобы почтить Глостера, своего лучшего военачальника, у которого больше воинов, чем у любого другого графа. В мире Эдуарда Плантагенета женщина почти ничего не значит. Она может служить только наградой, как замок или титул. Даже если эта женщина – дочь короля. – Джоанна говорила с обдуманной горечью. – Мать тоже оказалась глуха к моим просьбам. Королева всегда была больше женой, чем матерью. Она боготворит его и ни за что не посмеет возразить.

Принцесса Джоанна, темноволосая красавица с огромными черными, как ягоды терновника, глазами, дочь короля Эдуарда Плантагенета, уже несколько месяцев сопротивлялась планам отца выдать ее за стареющего графа Глостера. Ни яростные протесты, ни категорические отказы, ни мелодраматические угрозы лишить себя жизни не дали ровным счетом ничего. Отец оставался непоколебим. Он всегда был непоколебим. Не только в вопросе брака дочери, но и во всех остальных жизненных перипетиях. Если Эдуард Плантагенет принимал решение, оно было окончательным.

– Я могу обвести вокруг пальца любого мужчину, любого… кроме отца.

– Потому что ты его боишься, – промурлыкала Джори.

– О да. Признаю. Ты бы видела, в какое бешенство он пришел, когда я стала возражать и заявила, что Гилберт де Клэр – старик. «Старик? – завопил отец. – Да он на пять лет моложе меня! Гилберту нужен наследник. Твой сын унаследует все земли и замки Глостеров в Англии и в Уэльсе. И еще, древность рода де Клэров делает его одним из немногих, кто может претендовать на родство с Плантагенетами». А когда я сказала, что Гилберт слишком стар, чтобы я могла от него родить сына, он меня едва не ударил. «Видит Бог! Мне далеко за пятьдесят, а я и сейчас способен стать отцом!» – ревел он.

Джори присела на кровать рядом с принцессой.

– Мне так тебя жаль, Джоанна. Я бы всем сердцем хотела, чтобы ты выбрала мужа по душе. Молодого. И чтобы ты его любила. – Джори запнулась. – Как его зовут?

Джоанна несколько мгновений с недоумением смотрела на подругу.

– Ты имеешь в виду сегодняшнего? Генри… Годфри… или Хэмфри? Как-то так. Не помню. И, разумеется, я в него не влюблена.

Джори потрясенно спросила:

– Не помнишь?

– В Виндзоре полно аристократов и их сыновей. Все собрались на королевскую свадьбу. А она состоится всего через пять дней. Таких коротких пять дней. Вчера, Когда мы стояли на Круглой башне и смотрели, как шеренги всадников въезжают во двор, я выбрала экземпляр помоложе и повыше ростом. Раз уж мне пришлось капитулировать и согласиться на брак с Глостером, должна же я получить награду?

У Джори проснулось чувство юмора.

– Тебя послушать, это и правда была награда.

– Завтра мы снова пойдем. На этот раз будет твоя очередь. Может быть, тебе кто-нибудь тоже понравится. Твой дядя, Джон де Варенн, и твой брат Линкс скоро займутся твоим браком. Тебя никто не спросит. Так что, пока есть время, можешь развлечься с каким-нибудь горячим молодцом, от которого у тебя закипит кровь. Все равно потом заставят покориться и стать примерной женой.

– Дядя Джон и Линкс ни за что не сделают меня несчастной. Я верчу ими, как хочу. Они исполняют любой мой каприз. Ведь два года назад они разрешили Мне стать твоей придворной дамой здесь, в Виндзоре.

– Это случилось через год после женитьбы твоего старшего брата на Сильвии Байгод, фрейлине королевы. Дочь маршала Англии, конечно, недурна, но ей далеко до твоей утонченной красоты, Джори. Должно быть, ее смущала мысль, что в замке де Вареннов, великолепном Хедингеме, будут жить и соперничать за мужское внимание сразу две красивые женщины. Сильвия не любит конкуренции, и, когда тебе исполнилось шестнадцать, она, вероятно, решила от тебя избавиться.

Джори затихла. Джоанна тем временем полностью разделась и, голая, нырнула под одеяло. Джори, внешне очень веселая и яркая девушка, всегда стеснялась своей ранимости и старалась скрыть ее как можно глубже. Своих родителей она не помнила, и у нее никогда не было своего дома. Мать Джори умерла родами, и в сердце девушки навсегда поселилось чувство вины. А через несколько месяцев ее отец, Линкольн де Варенн, погиб в битве, но успел принести победу Эдуарду Плантагенету.

Старший брат Джори унаследовал замки и земли отца в Эссексе. Детей, до совершеннолетия Линкса, взяли в семью отцова брата, Джона де Варенна, графа Суррея. Дядя и брат баловали Джори и были очень снисходительными опекунами, она всегда чувствовала, что ее любят, тем не менее, девочка ощущала себя обузой, грузом, который непрошено лег на их плечи. Страх быть отвергнутой лишь увеличивал ее неуверенность.

«Неужели Сильвия избавилась от меня, отправив фрейлиной к принцессе Джоанне?»

Джори подобрала брошенное платье, повесила его в шкаф и медленно направилась к двери в ее собственную, смежную, комнату.

– Спокойной ночи, ваше высочество.

Джоанна села на кровати.

– Ну-ка вернись! И не смей так официально со мной разговаривать! При дворе несколько дюжин знатных леди, которые кланяются, шаркают ножкой и называют меня высочеством, но у меня есть лишь одна настоящая подруга.

Джори повернулась и медленно пошла назад.

– Никогда не думала, что Сильвия хотела от меня избавиться, – задумчиво проговорила она.

– Джори, ничего она не хотела, хотя, конечно, должна была хотеть, если бы у нее были мозги. Я сама потребовала тебя, потому что пожелала иметь веселую и жизнерадостную подругу, чей ум и грация могли бы затмить всех прочих придворных дам. А если уж говорить всю правду, то я выбрала тебя еще и за светлую красоту. Твои сияющие серебристо-золотистые волосы и бледно-зеленые глаза составляют великолепный контраст знойным краскам моей внешности, доставшимся мне от кастильских предков матери.

Слова Джоанны развеяли сомнения девушки, вернули ей уверенность, Джори улыбнулась:

– Да, действительно, вместе мы притягиваем все взгляды.

– Не спорю. Мужчины разевают рты, а женщины чахнут от зависти. Знаешь, Джори, видит Бог, когда ты потеряешь, наконец, невинность, то будешь излучать такую чувственность, что никто не устоит. – Джоанна вздохнула. – Сегодня ты выглядишь настоящим ангелом, словно бы никогда в жизни не видела обнаженного мужчины.

– Я и не видела! Где бы я, по-твоему, могла видеть обнаженных мужчин?

– Шутишь? Я тайком пробралась в баню, когда мне было всего двенадцать лет. А у тебя была возможность в прошлом году, когда мы ездили в Эссекс, во владения Брюса, когда Брюс передавал старшему сыну графство Каррик. Все пятеро братьев Брюс каждый день нагишом купались в реке.

Леди Марджори Брюс была тезкой и крестной матерью Джори.

– Братья Брюс – грубые молодцы. Их земли соседствуют с нашими, потому я их знаю всю мою жизнь. Роберт Брюс ужасно вредный, он беспощадно пугал меня своим хорьком и обещал скинуть, в воду. Так что я держалась подальше от реки.

– О! Могу спорить, его хорек был премиленьким и очень пушистым.

Джори захихикала.

– Я упустила шанс проверить.

– Вот ты и развеселилась. А сейчас иди спать и не буди меня до девяти.

Принцесса Джоанна с нетерпением ждала окончания последней примерки свадебного платья. Ее окружал целый рой портних королевы и собственных фрейлин. Подгонка свадебного наряда синих с золотом цветов Плантагенетов была в разгаре.

– Я просто лопну, если вы сейчас же меня не отпустите! Снимите с меня эту дрянь!

Одна отчаянная особа бесстрашно возразила:

– Надо еще…

Джори увидела на лице Джоанны признаки бешенства, которые всегда предшествовали взрыву королевского темперамента, и поспешила сгладить конфликт:

– Платье безупречно. Даже вы, мадам, не в состоянии усовершенствовать совершенство. – Она помогла Джоанне высвободиться из бесконечных ярдов шуршащей голубой парчи, затканной сверкающими золотыми нитями, и передала платье старшей швее.

Через полчаса подруги уже стояли на Круглой башне и, прикрыв глаза от ярких осенних лучей, наблюдали, как молодые аристократы въезжают в сопровождении своих свит в ворота замка и, гарцуя, следуют во внутренний двор.

– Вон, смотри! – вскрикнула Джоанна и указала пальцем на кавалькаду. – Я узнаю шевроны де Клэра. – Она внимательно разглядывала всадников, пытаясь отыскать своего будущего мужа в колонне под знаменами с гербом де Клэра. Ее взгляд остановился на рыцаре во главе колонны. Ребенком она видела де Клэра, но тогда не обращала на него внимания. – Самый знатный вельможа в королевстве одет как простой солдат.

Джори посмотрела туда, куда указывала подруга. Всадник снял шлем, но был так далеко, что она не сумела разглядеть, действительно ли он такой старый.

– Ха! Гилберт Рыжий превратился в Гилберта Седовласого! Интересно, бешеный темперамент, какой приписывают рыжим, тоже угас? – Джоанна с триумфом посмотрела на спутницу. – Я без труда заморочу ему голову, он через день будет есть у меня с ладони, как комнатная собачка.

Но Джори не услышала ни слова из самонадеянной речи подруги. Ее глаза были устремлены на величественную фигуру всадника на вороном жеребце, в черных же латах и шлеме с плюмажем. Рядом бежал огромный черный пес. Свита всадника была не столь многочисленна, как у других дворян, но все расступились, когда во внутренний двор замка въехал этот поражающий воображение рыцарь. Даже с такого расстояния можно было оценить исходящую от него властную силу. У Джори вдруг подкосились ноги. Чтобы не упасть, она ухватилась за парапет.

«Кто он?»

Она перевела взгляд на его штандарт. Там красовался золотой медведь на черном поле. Однако мысли ее пришли в такое смятение, что она не узнала герб. Джори не могла отвести глаз от незнакомца, словно ее терзала жажда, а вид этого всадника мог эту жажду утолить. Сердце ее бешено колотилось. Черный рыцарь направил лошадь к Гилберту де Клэру. Сопровождавшие графа дворяне расступились. Джори не поняла – от страха или из уважения. От этой мысли ее пронзила дрожь, а во рту пересохло. Она лихорадочно облизала губы. Мужчины о чем-то поговорили, расхохотались. Девушка поняла, что они хорошо знакомы.

– Де Клэр ехал, по крайней мере, три дня. Теперь он несколько часов будет отмываться и переодеваться. Я не увижу свою комнатную собачку до завтрашнего банкета. Значит, пока я совершенно свободна, – жизнерадостно заключила Джоанна.

А у Джори разыгралось воображение. Она пыталась представить, как черный рыцарь, абсолютно нагой, входит в ванну с исходящей паром водой. Перед ее глазами возник довольно смутный портрет, а ей страшно хотелось разглядеть все подробности.

Джоанна думала лишь о том, чтобы вырваться на свободу.

– Думаю, мне сейчас поможет скачка в Виндзорском лесу… Может, взять с собой сокола… Ты со мной?

– Любая из твоих дам с восторгом составит тебе компанию. Когда ты так открыто предпочитаешь мое общество, они чувствуют себя заброшенными. – Джори пыталась найти повод и нашла-таки. – Я останусь ждать приезда Линкса.

– К дьяволу эти семейные обязанности! Держи ушки на макушке и не пропусти какого-нибудь молодого лорда, который сумеет тебя развлечь.

Джоанна удалилась. На лице Джори появилась удовлетворенная улыбка. Она многому научилась у королевской дочери, и не последним было умение хитрить, манипулировать людьми, льстить, а в результате поступать по-своему. Она ухватилась за зубчатую стену и посмотрела вниз. И вовремя. Ей как раз удалось поймать миг, когда рыцарь в черных доспехах сделал мощный взмах ногой, одним легким движением спрыгнул со своего жеребца, сохранив при этом безупречную осанку и гордую посадку головы. И исчез из виду.

Джори вернулась во внушительные верхние покои – резиденцию принцессы Джоанны и ее фрейлин. Окинув служанок оценивающим взглядом, Джори выбрала одну и позвала ее к себе в спальню.

– Дора, ты примерно моего роста. Хочешь получить платье, которое сейчас на мне?

– О, миледи, это же парча! Неужели вы изволите его подарить?

– В том-то и дело. Мне нужно вот это твое серое платье. Поменяемся?

– Совсем моим удовольствием, леди Марджори. У меня их с полдюжины.

Джори быстро расстегнула платье, а Дора тем временем поспешно снимала свое. Застегнув пуговицы на спине служанки, Джори сказала:

– Иди и посмотри в зеркало, как тебе идет. – Повесила серое платье в шкаф, надела другое, схватила нижнюю юбку Джоанны, свернула ее вместе со своей, которую тоже пора было постирать, и отправилась в прачечную замка – мрачное помещение под кухнями, где несколько дюжин прачек весь день напролет трудились над горами грязной одежды и белья. Кипящая вода, мыло, крахмал, щелок наградили этих женщин распухшими красными руками – верным признаком их ремесла. В прачечных были сушильни, гладильни и кладовые для хранения чистого белья.

Старшая прачка поклонилась, а ее молодые помощницы разинули рты над своими стиральными досками.

– Чем могу служить, миледи?

Джори улыбнулась обезоруживающей улыбкой сразу всем женщинам.

– Вы так добросовестно все исполняете. Я пришла, чтобы поблагодарить каждую из вас. За стирку личных вещей принцессы Джоанны отвечает Мод Клиффорд, но у меня есть подозрение, что она поручает это одной из вас.

– У Мэри самые нежные руки, – подтвердила прачка. Джори уронила нижние юбки в корыто Мэри и благодарно улыбнулась.

– Мне бы хотелось все здесь осмотреть. У вас так много работы! Пожалуйста, проводите меня по всему помещению.

Старшая прачка проглотила наживку и махнула Мэри, чтобы та услужила фрейлине принцессы. Джори не стала терять времени и сразу направилась в гладильню, где хранилась полотняная одежда всех слуг замка. Прогуливаясь между стеллажей, она высматривала нужные ей вещи. Наконец Джори увидела на полке стопку белых чепцов и заявила:

– Мне всегда было интересно, что надевают банщицы, когда парят благородных гостей Виндзора в бане? Они же вымокнут с головы до ног!

– Я покажу вам, миледи. – Мэри провела девушку по другому проходу. – Банщицы надевают эти полотняные рубашки. Они быстро сохнут.

Джори пощупала ткань.

– Удивительно… Я возьму одну. – И она понизила голос до конфиденциального шепота: – Когда принцесса Джоанна выйдет замуж, она сначала переедет в великолепное поместье в Кларкенвелле около Тауэра. У графа Глостера больше замков и поместий, чем у любого другого аристократа. Если хочешь попасть в штат ее прислуги, я могу тебя порекомендовать, Мэри.

– О, благодарю вас, миледи. Я буду счастлива служить принцессе.

Джори сунула под мышку похищенный наряд и подмигнула Мэри.

– Считай, что дело решенное.

От прачечной до бани, расположенной в цокольном этаже над подвалами, было совсем близко. Каменное строение являлось частью наружной стены со стороны Темзы, откуда качали, а затем нагревали воду. Всю систему позаимствовали у древних римлян, которые строили в Британии бани много веков назад.

Ни одна женщина не смела приблизиться к этому исключительно мужскому сооружению, где уже более ста лет совершали омовения короли, принцы, графы, бароны, высшее духовенство и королевские чиновники. Джори не позволила себе даже задуматься над тем, что она намеревалась сделать, иначе мужество непременно изменило бы ей. Она зашла слишком далеко и не остановится. Уже от входной арки до нее донеслась какофония возбужденных мужских голосов: крики, проклятия, смех. Под бешеный стук собственного сердца она прикрыла волосы белым чепцом, а на платье натянула холщовую рубашку. Одеяние оказалось таким просторным, что Джори почти тонула в его складках. Подхватив подол, девушка скользнула внутрь помещения. Солидные размеры работающих там крепких раскрасневшихся женщин тотчас объяснили ей, почему у банщиц такие огромные рубашки.

Сквозь плотные клубы пара Джори вглядывалась в туманные очертания фигур и поняла, что часть из них – обнаженные мужчины. Тут какая-то женщина, очевидно, старшая банщица, сунула ей в руки корыто с мыльной пеной и указала:

– Отнеси-ка Глостеру, да побыстрее.

Джори едва успела сделать шаг, как банщица рыкнула вдогонку:

– И соль! Соль прихвати!

Джори подхватила кусок соли, который швырнула ей женщина.

– Соль?

– Для зубов графа, безмозглая ты девчонка! На негнущихся ногах Джори побрела в указанную сторону и с облегчением вздохнула, когда молодой человек с гербом Глостеров на тунике забрал у нее банные принадлежности, передал их какой-то мощной, мускулистой женщине, а сам отступил в сторону, чтобы набрать ведро воды. Тут перед изумленным взором девушки предстал абсолютно обнаженный жених, вытянувшийся в мраморной белой ванне. Банщица обильно полила его грудь мыльной пеной, потом сунула руку в воду, нащупывая интимные части его тела.

Потрясенная Джори застыла на месте. Руки и ноги Гилберта де Клэра были покрыты шрамами, его мускулы от многих лет физических упражнений бугрились мощными узлами, но он вовсе не выглядел стариком. Волосы на голове и груди действительно слегка поредели и засеребрились, однако лицо графа говорило о решительности и силе. «Ну, нет, Джоанна, граф – не комнатная собачка».

– Окати! – раздался грубый голос банщицы, и на графа выплеснулось ведро воды.

Де Клэр весело расхохотался.

– Одним ведром меня, парень, не утопишь. Сильные руки женщины подняли одну ногу графа. Она внимательно рассмотрела его ступню, глянула на Джори и распорядилась:

– Пемзу.

Тут полотняная штора возле ванны сдвинулась. Из соседнего мраморного корыта шагнул обнаженный мужчина и протянул банщице кусок пемзы.

– Возьми мою, я уже закончил.

Джори окаменела, ее ноги вросли в пол, рот изумленно открылся. Перед ней во всем великолепии стоял высокий широкоплечий мужчина. Его широкую грудь покрывали черные кольца густых волос. Блестящая кожа на могучих плечах бугрилась рельефными мышцами. Джори не смела поднять глаз на его лицо. Вода струйками бежала по плоскому животу и узким бедрам, Джори следила за ней взглядом, который вскоре уперся в запретную часть тела между его ног. Она была потрясена размерами этого мужского символа, в то же время она удивилась, что его вид способен привести ее в такое оцепенение.

В верхние покои она добиралась, оставаясь все в том же трансе. В ее мыслях царил образ безупречного обнаженного тела, которое только что явилось ее глазам. Она не сомневалась, что тело это принадлежит знатному всаднику, привлекшему ее внимание утром при въезде в замок, однако имя незнакомца по-прежнему оставалось загадкой. Властная манера рыцаря в черных доспехах зачаровала ее, а теперь, когда Джори увидела его обнаженным, она совсем потеряла голову.

«Кто ты? О, дьявол, кто ты такой?» Джори сама удивилась, что на ум ей пришло слово «дьявол», но в глубине души она понимала причину этого. Он был темным и мощным, обладал каким-то мрачным, греховным обаянием. От него исходило ощущение опасности, угрозы, запрета. Джори еще не видела лица незнакомца, но успела все это почувствовать.

 

Глава 2

– Не желаю надевать эту вуаль! – отмахнулась от камеристки Джоанна, рассматривая свое отражение в полированном серебряном зеркале. – У меня слишком красивые волосы, чтобы их прятать. – Она уже отказалась от венка из девственно белых роз, который прислала королева.

Тут вмешалась Джори:

– Ты можешь надеть диадему.

– Правильно. Ну-ка принесите ту, что похожа на корону. Не мешает напомнить Глостеру, что принцесса королевской крови выше графа.

Джори принесла украшение и поднялась на цыпочки, пристраивая драгоценности на головке принцессы.

– Наденешь горностаевую накидку?

– Нет. Поберегу ее для свадьбы. – Джоанна засмеялась, но, взглянув на Джори, нахмурилась. – А ты почему не одета?

Девушка ответила шепотом:

– Сегодня вечером у меня секретное дело.

Джоанна понимающе приподняла бровь:

– Свидание?

– Сначала мне надо выследить добычу, а главное, узнать, кто она.

– Удачной охоты! У твоей жертвы нет ни единого шанса.

Джори подождала, пока принцесса с фрейлинами не отбыла на банкет. Покои Джоанны пребывали в таком беспорядке, что сначала девушка немного прибралась, развесила одежду, которая кучами валялась по всему помещению. Во всем, что касается одежды, у Джори был от природы хороший вкус. В последние два года ей довелось пользоваться услугами самых искусных королевских портных, а потому ее представление об элегантности еще более усовершенствовалось. Она научилась понимать, какие фасоны больше всего подходят для ее хрупкой фигурки и какие цвета подчеркивают привлекательность ее зеленых глаз и серебристо-золотистых волос.

Закончив с уборкой, Джори вернулась в свою комнату и надела серую холщовую рубашку прачки и белый полотняный чепец. С колотящимся от волнения сердцем она осмотрела себя в зеркале, пытаясь понять, сойдет ли за местную служанку, затем убрала за ухо выбившийся локон и быстро пробормотала молитву.

Большой зал в Виндзорском замке был переполнен. Бароны и графы явились, чтобы себя показать и людей посмотреть. Присутствовавшие были явно расположены к королю Эдуарду. Благородным гостям представился редкий случай собраться в одном месте и в одно время, чтобы поговорить, обменяться мыслями, сгладить разногласия, возразить против новых налогов, затеять интригу, заключить союз или сделку, а также подыскать выгодную партию для сына или дочери.

Вассалы, составлявшие свиты вельмож, главным образом занимались едой, выпивкой, картами и удовлетворением всех страстей, которые соответствовали их аппетитам.

Когда явилась Джори, пир был в самом разгаре. Сначала девушка заглянула на кухню, перекусила куском жареной дичи и пирогом с айвой, затем взяла кувшин с элем и вошла в зал. Она решила держаться подальше от королевского помоста, где сидели Плантагенеты, их почетный гость Гилберт Глостер и некоторые другие вельможи.

Спрятавшись в затененном алькове, Джори быстро оглядела присутствующих. Королева сидела по левую руку от короля, его сын и наследник – по правую. Молодой Эдуард был моложе своей сестры, но иерархия соблюдалась очень строго. Граф Глостер сидел рядом с принцессой. А далее располагался Джон де Боун, граф Херефорд и констебль Англии.

По левую руку королевы сидел Томас Ланкастер, племянник короля и председатель суда пэров, затем Роджер Байгод, граф Норфолк и маршал Англии. Глаза Джори расширились от удивления, когда она заметила своего дядю, Джона де Варенна. Тот был графом Сурреем, но все же девушка понятия не имела, что король настолько ценит его.

Джори не знала о приезде дяди и лишь теперь догадалась, что ее брат Линкс и его жена Сильвия тоже должны присутствовать в зале. «Нельзя, чтобы они увидели меня в роли служанки! Неприятностей не оберешься!» Джори решила смотреть в оба и держаться на приличном расстоянии.

Большой зал был уставлен длинными столами и скамьями, чтобы вместить всю знать и многочисленную свиту. На каждом столе стояли огромные блюда с рыбой, дичью, громадными кусками говядины, целыми поросятами.

Джори подхватила кувшин с элем и, игнорируя множество протянутых к ней кружек, засеменила по залу. Ей то и дело приходилось отбиваться от мужских рук, которые норовили хлопнуть ее по заду или же коснуться других частей тела, но она ухитрялась внимательно разглядывать гербы на туниках гостей. В поисках золотого медведя на черном поле она увидела массу девизов и всех доступных воображению животных, но так и не нашла нужной эмблемы. Вдруг у нее в ухе прозвучал глубокий мужской голос: – Эй, подруга! У меня в глотке настоящая арабская пустыня! Пожалей умирающего от жажды!

Джори резко обернулась и уставилась в пару таких темных глаз, что их чернота отливала пурпуром. Перед ней оказался самый красивый мужчина, какого она только видела в жизни. Каждая черта его лица выражала неуемную гордость. Демонстрируя врожденную вежливость, незнакомец поднялся и стоя ждал, пока она наполнит его кружку. Теперь, когда он поднялся во весь рост, Джори, чтобы заглянуть ему в лицо, пришлось задрать подбородок и откинуть назад голову.

Ее жадный взор пробежал снизу вверх до широкой груди, где Джори увидела золотого медведя, изображенного на черном бархате камзола. Глаза их встретились, в голове у Джори словно что-то щелкнуло, и она тотчас узнала девиз. «Уорик! О Господи, это же знаменитый граф Уорик! Его называют Волкодавом!» Джори застыла на месте, широко распахнув глаза, словно голубица, изготовившаяся к полету. В ее ушах вдруг зазвучали колокола, словно предупреждая об опасности. Джори сунула кувшин в руки мужчине и побежала прочь.

Граф, явно заинтригованный, резко поставил кувшин с элем на стол и двинулся вслед за девушкой.

Джори не остановилась, пока не выскочила из зала, и лишь потом несколько раз глубоко вздохнула, наполняя легкие свежим воздухом.

– Простите, мадемуазель. Если вы ищете компанию, то уже нашли. Гай де Бошан к вашим услугам.

Джори резко обернулась:

– Уорик?

Мужчина ухмыльнулся и признал:

– О да, я – Уорик. – И он протянул к ней руку.

Джори оторвала взгляд от его лица и посмотрела на эту руку, крупную, мозолистую, с красивыми длинными пальцами. Неподражаемую руку. «Разве могу я ему отказать? Он обладает какой-то невидимой силой, которая увлекает меня…» Импульсивная натура Джори не оставила ей ни секунды на колебания. Не задумываясь, она вложила ладонь в его руку, и он обвил ее пальцами. Девушка тут же почувствовала, как в нее вливается его тепло и нечто еще более значительное – его внутренняя сила.

– Как мне называть тебя, малышка?

– Меня зовут Map… – Она замолчала, осознав, что собиралась назвать свое настоящее имя, и заметила, как волнующе изогнулись его губы.

– Маргарет? Пойдем со мной, Маргарет.

– Куда, милорд?

– Куда хочешь. – Он говорил глубоким, мягким голосом, который проникал в самую душу Марджори. Она очень остро чувствовала врожденный французский шарм Гая де Бошана, от его галантности у нее быстрее застучало сердце.

Сначала девушка подумала, что стоит пройтись вдоль реки, но потом решилась и сказала:

– Я бы погуляла в саду.

Его пальцы стиснули ее запястье.

– Куда бы вы ни отправились, мадемуазель, я пойду следом.

Рука об руку они вошли в верхние покои, прошли по террасе вдоль государственных апартаментов под арку, ведущую в строго спланированный сад. Королевский сад был обнесен стеной и заперт, но Джори знала потайную калитку. Она вытащила ладонь из руки рыцаря и дрожащими пальцами отодвинула задвижку.

Оказавшись внутри, Уорик не стал снова искать ее руки, вместо этого он тотчас обнял девушку за плечи. Одуряющий аромат цветов, исходящий от рыцаря мощный мужской дух вскружили ей голову.

У скамьи, удобно спрятавшейся под каскадом ивовых ветвей, пара замедлила шаг. Лунный свет обливал гуляющих призрачным серебристым светом. Джори вскрикнула, когда могучие руки спутника обхватили ее за талию и поставили на скамью, уничтожив, таким образом, разницу в их росте.

Уорик впился взглядом в лицо девушки.

– Ты совсем дитя, ma petite.

– Мне восемнадцать! – запротестовала Марджори.

Его рот выразительно изогнулся.

– Прекрасный возраст невинности!

– Да!.. Нет. Возможно, – с вызовом отвечала Джори.

– Невинность, стремящаяся к более глубоким знаниям и жаждущая опыта?

– Да, милорд. Так и есть, – чуть слышно пробормотала девушка.

Длинными пальцами он крепко обхватил ее лицо. Бесконечно долгое, мучительное мгновение его рот нависал над ее губами, прежде чем их коснуться. Раскачиваясь на месте, Джори закрыла глаза, словно бы отравленная его поцелуем.

Он удержал ее от падения, потом приподнял и крепко прижал к себе. На этот раз его поцелуй был долгим и глубоким, а настойчивый язык легко заставил Джори приоткрыть губы. Язык скользнул к ней в рот, и рыцарь ощутил медовую сладость этой бархатистой пещеры. Ослабив хватку, Уорик позволил ее телу соскользнуть вниз так, что ноги девушки снова коснулись скамьи. Его руки принялись гладить ее спину, сползая все ниже, пока не достигли ягодиц.

Прижатая к крепкому телу нечаянного спутника, Джори воображала его обнаженным. Желание все сильнее разгоралось в ее крови. Бедрами она ощущала его напряженную плоть, ее собственное лоно отвечало взволнованным трепетом. Джори обхватила руками мускулистые плечи и дугой выгнулась в объятиях рыцаря.

Уорик опустился на скамью, притянул Джори к себе на колени и с силой впился в ее губы. Долгие, неторопливые поцелуи сменились жадными, настойчивыми, требовательными.

– Откройся для меня, cheri.

Глаза Джори распахнулись, как будто она внезапно вышла из транса. Девушка рывком сдвинула колени, как в ловушку захватывая его хищные пальцы.

– Сейчас же прекратите! Нельзя! Мне не следовало приходить сюда с вами.

Темные глаза Уорика впивались в ее лицо.

– Конечно, я прекращу. Хотя нельзя отрицать, что ты принимала мои авансы. – В голосе рыцаря слышалось сожаление. – Мне незачем принуждать женщину.

– Я действительно принимала ваши поцелуи… Вы меня будто заворожили, – с дрожью в голосе призналась девушка. Ее грудь вздымалась от волнения: так трудно сопротивляться, бороться с тягой к этому человеку, когда каждой клеточкой своего тела она рвется к близости с ним и в то же время ругает себя, что выглядит как настоящая шлюха.

Джори перестала стискивать колени и почувствовала, как ладонь мужчины скользнула вниз по ее голени. Когда его кисть вынырнула из-под подола платья, девушка поражение заметила, что он коварно похитил одну из подвязок, после чего самодовольно воскликнул:

– Так я и думал! Ты не из прислуги. Признавайся!

Джори была потрясена.

– Откуда вы знаете, милорд?

– Служанки довольно грубые на ощупь. Ты – из другого теста. Подозреваю, что ты камеристка какой-нибудь благородной дамы. – Он ухмыльнулся. – А она знает, что ты утащила ее подвязки?

Облегчение волной накатило на Джори. «Благодарение Богу, он думает, что я служанка».

– Неудивительно, что ты меня остановила. Ведь ты заслуживаешь кое-чего получше поспешной случки в кустах. Придешь в мои покои?

Джори облизала губы и ощутила вкус его поцелуев. Желание с новой силой вспыхнуло у нее в крови. Этот ужасный Уорик завораживал ее. Надо спасаться, и как можно быстрее, пока он совсем не зачаровал ее. Джори спрыгнула с его колен.

– Уже поздно… Мне надо идти… Мои обязанности…

– Я не отказываюсь от мысли пригласить тебя. – Он не сводил с девушки темных глаз. – Придешь ко мне завтра вечером?

Джори с жадностью вглядывалась в его лицо. «Он обладает невидимой силой, которая влечет меня как магнитом. Как же я могу отказать?»

Губы рыцаря изогнулись в самоуверенной улыбке.

– Я знаю, ты не откажешь мне, малышка.

Джори сделала шаг назад, развеивая чары, потом развернулась и побежала.

Уорик вернулся в зал и с облегчением обнаружил, что помост почти опустел. Королева удалилась, будущая невеста тоже исчезла. С полдюжины графов беседовали с королем. Уорик решил к ним присоединиться. Взяв кружку эля с подноса у слуги, он осушил ее одним глотком и, пока шел по залу, успел получить от знатных дам, сопровождающих мужей на королевскую свадьбу, три весьма откровенных предложения и еще два, выраженных более деликатно. Гай де Бошан привык к женскому вниманию. Его темный хищный облик в сочетании с бранной славой служил достаточным искушением. А если добавить к этому разговоры о его успехах у женщин, то неудивительно, что множество смелых матрон горели желанием поиграть с огнем, чтобы на себе испытать обжигающее пламя его страсти.

Уорик шел, не обращая внимания на женские взгляды. Минувшие годы досыта накормили его распутной любовью знатных дам.

– Уорик, отчего ты не остался с нами на помосте? – спросил король Эдуард.

– Ваше величество, я не хотел омрачать торжества в честь предстоящего бракосочетания Глостера своими возражениями против утверждения новых налогов, которое вы собираетесь потребовать у парламента. – Де Бошан поднялся на помост и встал рядом с Глостером.

– Кто тебе сказал, что я намерен созвать парламент?

– Виндзор так близко от Вестминстера. Ручаюсь, вы не упустите случая сделать это, пока мы все собрались здесь на свадьбу.

– Разумеется, не упущу. Надо принять решение. Мои переговоры с Филиппом Французским ничего не дали. Растет вражда между английскими моряками юго-восточных портов и нормандскими рыбаками, которые незаконно ведут лов в наших водах. Филипп воспользуется этим предлогом, чтобы захватить Гасконь, последнее из наших французских владений.

– Ваше величество, вы планируете начать войну с Францией? – напрямик задал вопрос Джон де Варенн.

– Именно так. Я собираюсь ввести войска во Фландрию и захватить ее. Еще одну армию пошлю, чтобы отобрать Гасконь, если Филипп дерзнет сунуть туда нос.

– Война-дорогое удовольствие, ваше величество. Лично я не желаю платить больше налогов, – снова возразил Уорик.

В разговор вмешался Роджер Байгод, граф Норфолк:

– Раз речь зашла об этом предмете, то, должен сказать, я тоже возражаю против созыва парламента и полностью согласен с Уориком.

– Деньги мне нужны, – веско заявил Эдуард. – Нравится вам это или нет, собрать их необходимо.

«Предполагается, что мы станем танцевать под королевскую дудку», – подумал де Бошан. Он понимал, что король вступает на опасную тропу, ибо такое повышение налогов нарушало Великую хартию вольностей.

Тут в разговор вступил Джон де Боун, граф Херефорд:

– Джентльмены, не будем ссориться, по крайней мере, до тех пор, пока Глостер не сыграет свадьбу. Позже, в Вестминстере, мы обсудим наши разногласия.

Эдуард, желавший оттянуть предстоящее сражение с людьми до конца свадебных торжеств, с облегчением приказал подать всем вина.

– За здоровье жениха! – провозгласил король и поднял кубок. Графы последовали его примеру. – Гилберт Глостер! Да пошлет тебе Бог множество сыновей!

Иметь сына и наследника – это составляло основу чаяний каждого феодала. У самого короля Эдуарда родилось четверо сыновей, но трое из них умерли, не достигнув зрелости, и теперь у него оставался только один. Де Варенн не имел законного сына. У Байгода была только дочь. Все завидовали де Боуну, имевшему двоих взрослых сыновей.

Уорик хлопнул своего друга Глостера по спине. Его темные глаза заискрились весельем.

– Король полагает, что как только ты сделаешься его зятем, то станешь поддерживать любое королевское начинание.

– Он просто заблуждается, – подмигнул Гилберт.

– Да, нелегко мне придется. Надо будет выбирать, у кого из вас нрав круче. Плантагенет страшен в гневе, но мне случалось и тебя видеть в ярости, она способна землю спалить.

Гилберт недоверчиво посмотрел на друга.

– Ты и сам не отличаешься кротостью. Просто бешеный. Недаром про Уорика ходят легенды.

– Только если меня разозлят. Я научился сдерживать бешеных псов своего темперамента и горжусь этим.

Сзади подошел Эдуард и положил руку на плечо Гилберта:

– Завтра я устрою в твою честь охоту. Полагаю, оленина – лучшее блюдо для свадебного стола.

Джори раздвинула портьеры в спальне принцессы и впустила бледный утренний свет.

– Чудесный день, Джоанна. Надеюсь, вчерашний пир оправдал все твои надежды?

– Не надо иносказаний. Ты хочешь узнать, оправдал ли мои надежды Глостер? – Принцесса откинула одеяло. – Он действительно оказался лучше, чем можно было рассчитывать. Не обижался, если я его игнорировала. Не задавался и не пытался продемонстрировать превосходство. И не льстил мне. По возрасту Глостер мог бы быть моим отцом, но он, во всяком случае, не подхалим. – Джоанна сунула ноги в тапочки и надела пеньюар. – А вот после пира я чуть не взвыла от тоски. Королева пожелала, чтобы я продемонстрировала всем свадебные дары, которые выставлены в Длинной галерее. Дело на десять минут, но тянулось целых два часа. Королева и придворные дамы с необыкновенным интересом рассматривали каждую золотую чашу и каждую серебряную вилку. Я же подумала, не заколоться ли одной из подобных штук, просто чтобы хоть чем-то развлечься.

Джори засмеялась.

– Разглядывать богатые дары – одно из самых больших удовольствий на королевской свадьбе, – с улыбкой заметила она.

– Твоя невестка Сильвия очень въедливо пыталась узнать, где ты пребываешь, и жаловалась, что ты еще не представилась им. Я придерживаюсь мнения, что не следует проявлять излишнее любопытство, но сейчас как раз твоя очередь ответить мне на парочку вопросов. – И Джоанна спросила словами самой Джори: – Неужели, правда? Неужели ты действительно потеряла девственность?

Джори таинственно улыбнулась:

– Я тоже не люблю нежелательных вопросов. Научилась этому у королевской принцессы.

– Значит, ты и правда с кем-то флиртовала! По крайней мере, скажи, как его зовут.

– Жерве… Джайлз… или Гай? Не помню.

– Ах ты, маленькая проказница. Так он француз?

Джори закатила глаза.

– Это уж точно.

– А сегодня вечером у вас назначено рандеву?

– Да, он пригласил меня, – призналась Джори. – Но я не собираюсь идти. Я твердо решила. В любом случае мне придется присутствовать на торжествах, которые королева Элеонора устраивает в твою честь.

– Ах да. Завтрак на открытом воздухе в парадном саду, потом прогулка на королевской барже по Темзе от Виндзора до Лондона. А мужчин отец на целый день забирает на охоту. Им повезло.

– Ты же любишь речные прогулки, – возразила Джори.

– Не спорю, люблю, но в обществе своих фрейлин, а не чванливых придворных дам королевы, которые задирают свои длинные носы и смотрят на меня с осуждением. К тому же матушка считает, что я должна помнить имя и титул жены каждого графа и барона. А я не могу отличить ее светлость Лошадиную морду от ее сиятельства Куриные мозги.

– Ты просто притворяешься, будто не помнишь их. Чтобы повеселиться.

– Ты так хорошо меня знаешь, Джори.

– Сегодня утром, ваше высочество, вам будут прислуживать Мод Клиффорд и Бланш Бедфорд. А я должна явиться, наконец, с визитом к Линксу и Сильвии и своему дяде Джону де Варенну.

– Не пытайся сменить тему. Королевская баржа вернется к ночи. Охотники тоже. Между закатом и рассветом останется достаточно времени для флирта.

– Сегодня я не поддамся искушению. Я… я твердо решила.

 

Глава 3

– Привет, Минкс! Где это ты прячешься? – Джон де Варенн, явившийся, чтобы забрать Линкса на охоту, назвал Марджори по-домашнему. Линкс и Минкс – так он звал их в детстве, и они всегда радовались этой шутке своего дяди. – Клянусь, ты с каждым днем становишься все красивее. Я просто слепну от твоей красоты.

Джори сделала изящный поклон.

– Благодарю вас, добрый сэр.

– Не поощряй ее, Джон. Ее ангельский вид может ввести тебя в заблуждение, но за ним прячется сам сатана. Лично я не вижу в этих зеленых глазах ничего, кроме дьявольских искр.

Джори, привычная к поддразниваниям брата, не растерялась:

– Линкс уже забыл, что значит быть молодым. Он стал циником и считает, что все женщины суетны, избалованны и тщеславны.

– Ты еще забыла сказать – упрямы, – ехидно добавил Линкс.

– Бедный Линкс, я и не знала, что Сильвия упряма.

– Возможно, моя жена избаловалась в дни своего пребывания при королеве, но она не упряма. Только у женщин из рода де Вареннов железная воля. – Его губы изогнулись в улыбке. – Замужество излечит тебя от этого.

– Замужество? – Джори сморщила носик. – Принцесса Джоанна предупреждала меня, что скоро вы станете искать мне мужа.

– Мы искали и среди высших, и среди низших, но, боюсь, все было напрасно.

– Не дразни ребенка, Линкс. – Джон ласково посмотрел на девушку. – Недавно мы получили для тебя предложение, но решили отказать.

Глаза Джори сверкнули негодованием.

– Вы даже не спросили моего мнения! О Господи! Джоанна говорила, что так и будет.

– Предложение было от Эйлзбури. Для его младшего сына. Это даже не обсуждается. Жених должен быть графом или, по крайней мере, наследником графства, Лишь тогда мы подумаем, начинать ли переговоры.

«Джоанна была права. Мужчины из нашей семьи устроят мой брак, а меня даже не спросят».

– Если вы получите еще одно предложение, прошу вас, обещайте, что сообщите мне! – взмолилась она.

Линкс ободряюще положил руку ей на плечо.

– Джори, доверься нам, мы лучше знаем, в чем твое благо. Мы устроим хороший, благополучный, долгий союз с достойным, знатным семейством. Он принесет тебе богатство и титул, а твоим детям земли и замки.

– Но ведь в браке должно быть нечто большее, чем замки и земли! Ведь должна быть любовь, правда? Вы с Сильвией женились по любви.

– Ничего подобного. Все переговоры вел наш дядя, граф Суррей, и ее отец граф Норфолк. Наш союз оказался во всех отношениях удовлетворительным, Джори. Любовь – это дело поэтов и менестрелей.

«Удовлетворительным? О Господи! Я хочу большего!»

– А где Сильвия? – слабым голосом спросила она.

– Сегодня ее пригласили на завтрак к королеве Элеоноре. Королева к ней очень привязана, и, клянусь, она очень скучает без своей фрейлины.

– А Сильвия… – Не договорив, Джори проглотила конец вопроса. Она сама поймет, беременна ли Сильвия, как только ее увидит. Она знала, Линкс мечтает получить сына и наследника и очень разочарован, что после двух лет брака еще не стал отцом. Стараясь исправить положение, она закончила вопрос иначе: – А Сильвия обедает с королевой наедине или в обществе других фрейлин?

– О Господи! Эти женские дела не для меня. – Линкс нетерпеливо провел рукой по гриве своих густых волос. – Пошли, Джон, мы опоздаем на охоту. Постарайся не разбить коленки, Минкс.

– Ничего не могу обещать. Ты же знаешь, какая я непоседа. – Джори привстала на цыпочки и поцеловала дядю, а когда Линкс вышел, она подняла на Джона умоляющий взгляд: – Вы ведь позволите мне самой выбрать себе мужа? Обещайте, что меня не постигнет судьба Джоанны! Я так боюсь, что меня отдадут престарелому аристократу!

Суровое лицо графа смягчилось.

– Милое дитя! – Он погладил ее по щеке. – Ты должна знать, что твое счастье – это главное для меня и твоего брата. Даю тебе слово, что мы выберем тебе мужа лишь с твоего одобрения.

На борту королевской баржи Джори приблизилась к Сильвии и села рядом на пуфик. Она с первого взгляда поняла, что невестка не беременна. А, взглянув еще раз, Джори задумалась: почему Сильвия, словно старуха, прячет свои прекрасные каштановые волосы под такой плотной вуалью?

– Очень жаль, что я не сумела повидать тебя, когда сегодня утром заходила проведать Линкса и дядю Джона.

Сильвия отвечала с укоризной:

– Тебе следовало нанести нам визит еще вчера, сразу, как мы приехали.

– Прости, пожалуйста. Я понятия не имела, что вы в Виндзоре. Ты же знаешь, сколько перед свадьбой возникает неожиданных дел. Надеюсь, тебе понравился завтрак у королевы?

– О да, благодарю. Мы встретились с прежней симпатией. Должно быть, принцесса Джоанна счастлива, что станет графиней Глостер? Гилберт де Клэр – самый влиятельный пэр Англии.

– Это же династическая свадьба. У Джоанны не было выбора.

Сильвия посмотрела на нее с явным удивлением.

– Выбора? Брак принцессы или любой другой высокородной леди всегда результат соглашения между семьями. Нелепо предполагать, что восемнадцатилетней девушке доверят самой искать себе спутника жизни.

Джори была в замешательстве.

– А если бы ты не хотела выходить замуж за моего брата, и твой отец стал бы тебя заставлять?

Сильвия недоверчиво переспросила:

– Не хотела замуж за Линкса де Варенна? Ты с ума сошла! Он красивый и смелый, о его военных подвигах ходят легенды. К тому же он наследует после своего дяди богатое графство. Со временем я стану графиней Суррей.

– Конечно, тебе повезло, но сомневаюсь, что другие браки по договоренности так же удачны. А если бы твой отец выбрал какого-нибудь старого урода? Ты наверняка стала бы сопротивляться.

– Ты же видела моего отца. Я никогда не посмела бы протестовать против его решения, просто исполнила бы свой долг и подчинилась.

Джори вспомнила внушительную невысокую фигуру Роджера Байгода, известного своей вспыльчивостью и несдержанностью. Она почувствовала новый прилив благодарности к дяде Джону, который всегда проявлял к ней снисходительность.

– Я намереваюсь сама выбрать себе мужа. Я твердо решила!

– Марджори, что за фантазии? Переговоры о достойном браке для тебя – это тяжкая ответственность, которая лежит на плечах графа Суррея и моего мужа. И они относятся к ней со всей серьезностью. Ты должна доверять им, они лучше знают, в чем твое благо.

«Линкс тоже так говорил».

– Джон обещал мне, что я смогу сама выбрать себе мужа. Невестка бросила на Джори сострадательный взгляд.

– Когда мы упрямимся, они скажут все, что угодно.

– Он обещал! Сильвия рассмеялась.

– Дорогая моя, ты так наивна! Мужчины забывают свои обещания, как только закрывают рот.

Этот разговор расстроил Джори. Сильвия вела себя снисходительно, к тому же она снова напомнила Джори, что та является бременем для своего дяди и брата.

– А вот и Элис Болтон, фрейлина королевы. Вам наверняка найдется, о чем поговорить и что вспомнить. Прошу прощения, но мне надо возвращаться к своим обязанностям.

Джори не стала обдумывать разговор с Сильвией и весь день пыталась отогнать непрошеные мысли. Вечером она съела легкий ужин у себя в комнате, а потом, как всегда, отправилась к принцессе Джоанне, чтобы помочь ей с вечерним туалетом.

– В обеденном зале было множество пустых мест. Охотников ждали к закату, а они, видимо, не вернулись. Я вовсе не печалюсь из-за отсутствия Глостера, но мне жаль, что сорвалось твое тайное свидание.

– Ты же знаешь, я не собиралась идти. – «Тогда зачем же выясняла, где располагаются покои Уорика?» – прошептал ее внутренний голос. Джори расшнуровала платье Джоанны и повесила его в шкаф. – Ты уже решила, какой выберешь костюм для верховой езды? – В соколиной охоте в честь жениха участвуют и мужчины и женщины, и Джори знала, что Джоанна желает выглядеть эффектно.

– Я надену алую куртку, чтобы к ней подходила шляпа с рубинами. У меня есть перчатки с рубинами на отворотах?

– Конечно, есть. И есть подходящие к ним путы для сокола.

Подруги проговорили до поздней ночи. Джори разложила всю выбранную Джоанной одежду для завтрашней соколиной охоты и лишь тогда отправилась к себе в комнату.

Лежа в постели, она, наконец, дала волю мыслям, с которыми боролась весь день. Уже много месяцев Джори была очень занята предстоящей свадьбой принцессы Джоанны и не успела осознать, что подходит и ее время. Раз уже было одно предложение, будут и новые. Она благодарила Бога, что у нее будет возможность самой выбрать себе мужа.

Джори отбросила одеяло, зажгла свечу и прошла к шкафу. Надевая простую серую тунику и прикрывая волосы белым полотняным чепцом, она прислушивалась к громкому стуку собственного сердца, ритм которого, казалось, отбивал одно только имя: Гай де Бошан, Гай де Бошан!

Уорик стоял в деревянном корыте, смывая с тела пот прошедшей охоты. Потом быстро обтерся и набросил на себя черный халат. Двое слуг вытащили лохань из комнаты, оруженосец подал поднос с едой и большой кувшин эля.

– Благодарю, Уилл. Я умираю от голода.

Уорик налил кружку эля, но не успел сделать и глотка, как кто-то постучал. Граф решил, что Уилл вернулся, подошел к двери и распахнул ее. На его лице возникла смесь удивления и удовольствия: в дверях стояла вчерашняя служаночка, которая так ему понравилась.

– Я уже не надеялся.

– Да, милорд, я знаю, уже поздно.

– Вовсе не поздно. Ты как раз вовремя. Вместе поужинаем.

Большая черная собака с курчавой шерстью неслышно подошла обследовать гостью. Ее голова доставала до плеча Джори.

– Это Брут. Ты не боишься собак?

– Конечно, нет. Я люблю собак. Особенно волкодавов.

Она без колебаний почесала Брута за ухом и засмеялась, когда пес во всю длину растянулся на полу у двери, словно бы показывая, что примирился с ее присутствием, но будет охранять хозяина от любого другого вторжения.

– Проходи. Садись. – Он придвинул стул к маленькому столику, а сам сел напротив гостьи. – Не могу предложить тебе вина, милая. Боюсь, у меня только эль.

– Я его ни разу не пила, но очень хочу попробовать.

Граф внимательно наблюдал, как она подняла кружку и пригубила напиток. Девушка облизала губы, ей явно понравилось. Гай почему-то обрадовался. Он приподнял серебряную крышку блюда и положил на ее тарелку порцию фаршированной каштанами дичи и кусок пирога с бараниной.

– Надо оставить что-нибудь Бруту, – предложила Джори.

– Он до отвала наелся на охоте, а теперь будет спать.

Уорик, не отрываясь, смотрел, как она ест. У нее явно был отличный аппетит, и она отдавала должное еде, но ела с такой изысканностью, что графу нравилось просто смотреть на нее.

Они беседовали о еде, собаках, охоте. Казалось, она так же получала удовольствие от этого совместного ужина, как и он. Графа удивляло, что девушка не выказывает никакой настороженности.

– Ты ведь не боишься меня?

Она весело улыбнулась:

– Конечно, нет!

«Возможно, она никогда не слышала мрачных слухов обо мне».

– Мужчины меня не пугают, милорд. Со мной джентльмены всегда ведут себя галантно и предупредительно.

Он всматривался в ее миловидное личико в форме сердечка.

– Это потому, что ты такая воздушная. Выглядишь хрупкой и утонченной. У мужчины срабатывает инстинкт защитника. Даже у такого хищного, как я.

Ее смех был подобен серебряным колокольчикам. Он зачаровал графа. Она часто улыбалась, от ее улыбки возникало сияние, словно бы озарявшее ее изнутри. У нее была безупречная кожа, а зеленые глаза имели оттенок китайского нефрита.

Граф поднялся и протянул ей руку. Она без раздумий вложила в нее свою ладонь и позволила отвести себя к горящему в очаге огню. Уорик легко держал свое тело в узде, пока она до него не дотронулась, но тут его желание вспыхнуло жарче, чем пламя в любом очаге. Он взглянул на обращенное вверх лицо. Эта девушка еще так молода! Скорее всего, у нее совсем мало опыта.

– Ты должна меня бояться. Под халатом у меня ничего нет.

– Я уже видела вас обнаженным, милорд.

Де Бошан нахмурился.

– Как? Где?

Джори звонко рассмеялась.

– Когда вы въезжали в замок, я смотрела с Круглой башни. Вы от всех отличались. Даже на таком расстоянии. У меня чуть колени не подогнулись. Я вдруг нестерпимо захотела увидеть вас обнаженным, а потому отправилась в баню. Ваше тело меня зачаровало. Я понятия не имела, кто вы такой, но я вас выбрала и решила найти. – Ее пальчики бродили по вышитому на халате золотому медведю и девизу «Non Sans Droit». Она попыталась перевести французские слова: – Не без чести?

– «Не без права» – то есть «Только по праву». – И он тут же нарушил древний рыцарский принцип Уориков и впился в ее губы.

Поцелуй был таким долгим! Почти мистическим. Словно бы они заявили свои права друг на друга. Девушка положила руки ему на грудь, чтобы тверже держаться на ногах. Ее пальцы скользнули под бархат халата и раздвинули полы.

– Я хочу еще раз тебя увидеть, – задыхаясь, проговорила она.

Одеяние упало на ковер. Джори отступила на шаг, чтобы лучше видеть все великолепие торса этого мужчины. Свет очага превратил его кожу в отполированную бронзу, вызывая в ней желание коснуться ее и узнать, так ли тверды его мышцы, как выглядят. Она приблизилась на шаг и кончиками пальцев провела по мощным мускулам, буграми возвышающимся на его груди и плечах. Джори запустила пальцы в черные завитки волос, положила ладонь туда, где стучало его сердце, почувствовала, как ускоряется его пульс вместе с ее собственным.

– Гай де Бошан! Вы действительно великолепны. Я сделала правильный выбор.

– Я высокого мнения о своей особе, но все же, малышка, ты не должна обольщаться. Я вовсе не совершенство, у меня масса пороков.

И в доказательство справедливости собственных слов он решительно распустил шнуровку и спустил рубашку с ее плеч. Просторное одеяние легко упало к ее ногам, открывая взору отсутствие нижней юбки и чулок. Джори стояла перед ним обнаженной. Она опустила взгляд на свои торчащие груди и беззаботно рассмеялась.

– Я уже легла в кровать, а потом решилась прийти к тебе.

– Вот в кровать я тебя и отведу. – Гай говорил хриплым от вожделения голосом. Он схватил Джори в объятия и прижал к груди. Ее голова мотнулась назад, белый полотняный чепец слетел на пол.

Уорик пораженно уставился на изящное существо, оказавшееся у него в руках. «Боже великий, да ее волосы – истинное золото!» Гай понес свою драгоценную ношу к кровати, и она показалась ему легкой как перышко. С большой осторожностью он опустил ее на алое бархатное покрывало, длинные пряди ее волос разлетелись по нему серебристо-золотистым веером.

Гай, как завороженный, рассматривал свою добычу. На мгновение ему показалось, что все это сон, – красота девушки была слишком утонченной для грубой реальности. А если не сон, то, скорее всего игра прихотливого мужского воображения, воплотившаяся в жизнь фантазия. Он неспешно коснулся шелковистой пряди, потер ее между пальцами, но вдруг завиток, словно живой, обвился вокруг этих двух пальцев. Гай порадовался, что девушка все же настоящая, из плоти и крови.

На ее губах играла призывная улыбка, заманивая его в постель, но мужчина все стоял и смотрел, и тут она протянула руку и коснулась его лица. Маленькие пальчики пробежали по его губам, очертили хищную линию челюсти, слегка потемневшей от выступившей за день темной щетины. Затем кончики ее пальцев прошлись по иссиня-черным аркам бровей и, наконец, утонули в волнах длинных черных волос. Джори притянула рыцаря к себе, губами коснулась его губ и прошептала его имя:

– Гай…

Вожделение захлестнуло Уорика, но он обуздал его мощным усилием воли и впился в губы девушки, черпая наслаждение в упоительном ощущении ее покорности. Поцелуи Джори отдавали медом, Гай с трудом сдерживался, превозмогая желание рвануться вперед и попробовать ее целиком. Его рука скользнула по нежному изгибу горла, а жадные губы двигались следом за пальцами. Он дотронулся до ее груди, которая целиком заполнила мозолистую ладонь. Кожа груди была белой, как алебастр. Гаю оставалось только надеяться, что его грубые пальцы не оставят на ней следов. Его взгляд опустился на ее соски, похожие на юные бутоны роз. Гай накрыл один из них губами. Сосок тут же отвердел от прикосновения языка.

Мужчина стал бешено целовать все ее тело: бархатную впадинку между грудей, нежную кожу под грудью, податливую плоть впалого живота, добрался до покрытого золотистыми завитками возвышения между бедер и зарычал от наслаждения. Перед ним была самая красивая женщина из всех, кого он когда-либо видел, а не только касался или пробовал. До Гая вдруг дошло, насколько она особенная, исключительная.

– Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Я заберу тебя в Уорик.

Его слова взволновали Джори.

– Займись со мной любовью, Гай.

– Я хочу растянуть это на всю ночь, малышка. Доставь мне это удовольствие, не торопи меня.

«О небеса! Грехи мои тяжкие! Мне хочется совершить их с тобой все до единого! А потом я придумаю новые».

– Обними меня за шею и повиси так.

Джори исполнила его просьбу, а потом порывисто обхватила его еще и ногами и повисла на нем, как на стволе дерева. Гай поднялся с кровати и пронес ее по всей комнате. Джори прижалась губами к напряженным жилам на его шее, с удовольствием пробуя на вкус соленую влажность его кожи. При каждом шаге жесткие завитки волос на его груди щекотали мягкие груди девушки, превращая их в плотные нераспустившиеся бутоны, разжигая такое пламя в крови, что Джори впилась зубами в его плечо.

Уорик остановился перед полированным серебряным зеркалом.

– Хочу посмотреть, как мы вдвоем выглядим. И чтобы ты посмотрела. – Он приподнял ее и опустил на ковер, затем повернул лицом к зеркалу и поставил перед собой.

Разумеется, Джори провела множество часов перед зеркалом, укладывая волосы или разглядывая платья, но она ни разу не рассматривала себя обнаженной. Сейчас ее поразил контраст между их телами. Они были такими разными! Сравнение подчеркнуло и даже преувеличило их несходство. Сама Джори выглядела маленькой, хрупкой, бледной, женственной, беззащитной, но очень красивой.

В Уорике все было слишком большим, жестким, темным, могучим. И, пожалуй, даже слишком мужским. Его гордая манера держать голову показывала, что при определенных обстоятельствах этот человек может быть грозным и даже опасным. Джори едва сдержала возбужденный стон.

Глаза ее потемнели от желания, когда его крупные ладони появились из-за ее спины и обхватили груди. Гай словно бы взвесил их на своих ладонях. Джори содрогнулась от острого чувства, возникшего от этого прикосновения. Она заворожено следила, как склонилась его темная голова, и ощутила прикосновение языка к пульсирующей жилке на своей шее. По коже Джори побежали мурашки.

Одна рука Гая двинулась вниз, длинные пальцы скользнули по ее животу, коснулись лобка, зарылись в кольца ее волос и вдруг проникли в потайную щелку между бедер. Теперь он одной рукой удерживал грудь девушки, а второй – центр ее женского естества. В этом положении Джори ощущала себя его добычей, с которой он может делать все, что захочет. Тем не менее, у нее возникло ощущение, что ее женская власть способна одолеть его грубую силу, охотник легко может стать жертвой и выполнить любое желание своей добычи.

– Отнеси меня на кровать, Гай.

Де Бошан легко подхватил ее на руки, пронес через всю комнату к постели, раздвинул занавеси полога и опустил рядом с собой на белоснежную простыню. Затем он мощным рывком снова приподнял ее над собой, так что пряди ее волос водопадом залили его плечи и грудь, и залюбовался утонченной красотой девушки. Ее мелодичный смех еще добавил очарования, опьяняя его, почти лишая разума. Он медленно опустил Джори на себя. Она раскрыла губы, а он, теряя самообладание, ворвался ей в рот как завоеватель. Вкус ее губ и языка проник в него, как тонкий, изысканный яд, напомнил о чем-то далеком, и Гай мучительно пытался вспомнить этот аромат.

Он перекатился на кровати, подмял девушку под себя, встал на колени, резким движением раздвинул ей бедра и замер, любуясь воздушным созданием, которое пробуждало в нем неведомую прежде яростную нежность. Он склонил голову и стал целовать золотые кудри ее лона.

Джори задохнулась от наслаждения этой мучительной, запретной лаской. Голова ее закружилась, глаза застлал туман, она извивалась от чувственного возбуждения, выгибаясь навстречу этим греховным и таким прекрасным губам.

Его язык проник глубже. Девушка вскрикнула от острого наслаждения.

Внезапно Гай отстранился и навис над ней всем своим внушительным телом. Взгляд его черных глаз впился в нее с недоверием и осуждением.

– Ты девственница! – воскликнул он.

– Нет, Гай, ты ошибся.

– Я почувствовал твою девственную плеву. – Он внимательно вглядывался в ее лицо, словно увидел его впервые. Как он мог не понять очевидного? Осел! Как он мог принять эту девушку за служанку? Эти тонкие кисти, нежная красота, изысканная речь сразу выдавали в ней благородную леди. Более того, она оказалась восемнадцатилетней девственницей!

Жесткими пальцами Уорик приподнял ее подбородок и заставил Джори посмотреть ему в глаза.

– Кто ты? Я требую, чтобы ты назвала свое имя! Девушка посмотрела ему в лицо.

– Я Марджори де Варенн.

– Господь всемогущий! – Гай де Бошан соскочил с кровати, словно демон из ада подбросил его на своем вертеле.

 

Глава 4

– Ты Марджори де Варенн, твой брат – Линкс де Варенн, а дядя – граф Суррей? – воскликнул он.

– Да, – смущенно призналась Джори, опуская ресницы и руками прикрывая груди.

– Поздновато для этого жеста, леди Марджори, – саркастически проговорил он, наклонился, поднял с пола свой бархатный халат и набросил на нее. – Во имя чего же, о Боже, вы притворились служанкой?

Джори просунула руки в рукава халата и плотно в него завернулась.

– Я могу все вам объяснить, милорд.

Казалось, что Гай, который вдруг счел ее наготу крайне неприличной, вовсе не был смущен собственным обнаженным телом. Оба молчали. Наконец Гай резко произнес:

– Так я жду.

– Это длинная история, милорд.

– У нас впереди целая ночь. Терпение мне несвойственно, но для вас, леди Марджори, я постараюсь сделать исключение.

– Пожалуйста, не называйте меня так… Меня зовут Джори.

Он издал горлом странный рокочущий звук. Джори глубоко вздохнула и начала рассказ:

– Я – фрейлина принцессы Джоанны, а кроме того, ее подруга и доверенное лицо. Принцесса несколько месяцев сопротивлялась браку с Гилбертом де Клэром, на котором настаивал король. Но в конце концов, воля отца одержала победу. Джоанне не оставили иного выбора, кроме как выйти замуж за человека, который на тридцать лет ее старше.

Джори заметила, как нетерпеливо изогнулись губы рыцаря, но все же он промолчал.

– А теперь то же самое произойдет со мной. Граф Суррей и мой брат договорятся о моем браке, а мне не позволят возразить ни слова. Я узнала, что они уже получали предложение, но в тот раз отказали, однако вскоре последуют другие. Нынешнее собрание знатных лордов предоставляет прекрасные возможности для матримониальных переговоров.

– Кто делал тебе предложение? – резко спросил де Бошан.

– Лорд Эйлзбури. Для своего младшего сына.

Уорик гневно свел брови.

– Этого сукиного сына следовало бы повесить за такую наглость. – Гай подошел к очагу и яростно застучал там кочергой. – Продолжай, – приказал он.

– Моя подруга Джоанна предложила, чтобы я выбрала приятного молодого лорда, который сумел бы меня увлечь и соблазнить. – Джори вздохнула. – И я выбрала вас.

– Я не молод. Мне тридцать четыре года.

– Неужели, милорд? Что же, тридцать четыре года, на мой взгляд, безупречный возраст.

– Дело не только в возрасте. Я не подхожу тебе по множеству других причин.

– Не подходите для флирта? Вы ошибаетесь. При виде вас моя кровь закипает, а плоть тает, как мед на огне.

Уорик отшвырнул кочергу и рассмеялся резким, лающим смехом. Затем подошел к кровати и присел в изножье. В его глазах прыгали веселые огоньки.

– Дьявольщина какая-то! Что же мне с тобой делать, Джори?

– Не знаю, милорд. Я ведь очень упряма.

«А еще очень красива, соблазнительно невинна и так беспечно доступна!»

– Ты говорил, что хочешь меня удержать, хочешь взять с собой в Уорик.

– Тогда я еще не знал, что ты знатная дама. – «Единственный способ удержать тебя – это сделать своей женой, а брак – анафема для меня». – Джори, что ты обо мне знаешь?

– Знаю, что ты – Гай де Бошан, пользующийся дурной славой граф Уорик, но не знаю, откуда взялась эта дурная слава.

– А знаешь ли ты, что я вдовец?

Джори покачала головой.

– Знаешь ли, что у меня есть сын того же возраста, что и принц?

– Сын? – изумленно спросила Джори. – И он сейчас здесь, с тобой?

– Нет. Мой сын Рикард сопровождал меня только до Хартфордшира. Его пригласили в Кингс-Лэнгли к принцу Эдуарду.

Джори проглотила эти сведения и улыбнулась лучезарной улыбкой.

– Теперь я знаю, что тебе тридцать четыре года, что у тебя есть сын и была жена.

– Две жены.

Джори уставилась на Гая во все глаза – она сразу подозревала, что будут сюрпризы.

– И обе умерли при подозрительных обстоятельствах. Много лет вокруг меня клубятся темные слухи об убийстве. Они-то и делают из меня «злодея» графа Уорика. И у меня нет оправданий.

– Гай де Бошан, ты отрицаешь эти слухи? – шепотом спросила Джори.

Целую минуту он молча смотрел на нее черными бесстрастными глазами, затем ответил:

– Нет, не отрицаю. Обе смерти имели место в моем доме, и я несу за них полную ответственность.

Джори села в кровати и обхватила себя руками. На ней по-прежнему был черный бархатный халат Гая. Его поразительная откровенность подвигла ее сказать то, чего она никогда прежде не говорила вслух:

– А я стала причиной смерти моей матери. Она умерла родами. И я понимаю, что такое чувство вины.

Сердце Уорика рванулось ей навстречу. Он прекрасно знал, что нет смысла преуменьшать трагедию, объясняя девушке, что в происшедшем нет ее вины. Какое имеет значение, что о тебе думают или говорят другие? Затаенные глубоко в сердце убеждения – вот что поистине важно.

– Значит, несмотря на мою черную репутацию, ты по-прежнему меня не боишься, правда, Джори де Варенн?

Ее взгляд пробежал по его гордому лицу, мускулистым плечам и остановился на мощных руках, в которых было достаточно грубой силы, чтобы расправиться с ней в мгновение ока. Но эти же самые руки с любовью касались самых интимных и чувствительных частей ее тела.

– Нет, Гай, я тебя не боюсь и спокойно доверила бы тебе жизнь. – Она посмотрела прямо ему в глаза и улыбнулась. «Вопрос в другом: захочешь ли ты доверить мне свое будущее?»

Сам того не желая, Гай улыбнулся в ответ – ее улыбка была так заразительна, она как-то странно действовала на его сердце. Ему уже за тридцать, он циничен и пресыщен не по годам, но это воздушное, эфемерное существо заставило его вновь ощутить себя двадцатилетним.

– Давай заключим соглашение, что с этого момента и впредь мы станем говорить друг другу одну только правду. Ложь – очень ходовая разменная монета между женщинами и мужчинами. Думаю, найти женщину, которая способна честно рассказать, что у нее на уме, будет не только ново, но и весьма соблазнительно. Искренность – редкое и драгоценное качество. До сего дня я полагал, что без лжи и хитрости никакие отношения невозможны. Обычно мужчина говорит женщине лишь то, что она хочет услышать. Знаешь, Джори; я испытываю облегчение, поделившись с тобой своими тайнами.

– Милорд граф, в этом мире власть принадлежит мужчинам. Чтобы получить возможность хотя бы отчасти распоряжаться собственной жизнью и судьбой, женщина вынуждена изворачиваться, прибегать к различным уловкам и ухищрениям. Если возникнет нужда, я обведу вокруг пальца весь мир, но, клянусь, я никогда не стану лгать тебе, Гай де Бошан. – Джори откинула волосы на спину. – Я твердо решила.

– Я польщен твоей клятвой. Давай-ка оба оденемся, и я отведу тебя обратно. – Гай распахнул шкаф и надел чистую одежду, а Джори тем временем неохотно поднялась с кровати, натянула на себя простую серую тунику и вернула ему черный халат, который Гай тут же приложил к щеке: – Бархат впитал твой аромат.

– Я всегда душусь фрезией.

– Такие дорогие духи должны были сразу открыть мне, что ты не служанка.

– Ты разочарован, что я из благородной семьи?

– В тебе, Джори, ничто не способно меня разочаровать.

«И это была моя первая ложь тебе, моя сладкая. Не будь ты благородной леди, не было бы никаких трудностей. Я сделал бы тебя своей любовницей и увез с собой в Уорик».

– А я разочарована, что у нас не будет никакого флирта, – заявила Джори и наклонилась подобрать белый льняной чепец.

– О небеса! Мы с тобой еще не закончили. Напротив, едва только начали. Сегодня, леди Марджори, флирта больше не будет, но завтра я намерен продолжить свои занятия и изучить любую возможность союза между нами.

Марджори в этот момент надевала чепец, ее пальцы задрожали от волнения. Гай подоткнул один из выбившихся локонов и наклонился, чтобы коснуться губами ее губ.

– Видит Бог, я собираюсь не просто ухаживать за тобой. У меня в планах большее. – Гай изо всех сил пытался игнорировать надпись на гербе, которая прожигала ему грудь: «Только по праву».

Давно минула полночь, но ни единый стражник не окликнул графа Уорика, когда он провожал молоденькую служанку по верхним покоям Виндзорского замка. Трусящий рядом с графом волкодав Брут отбивал всякую охоту задавать лишние вопросы.

Проснувшись утром, Джори не стала сразу кидаться в спальню Джоанны. У королевской принцессы была целая толпа придворных дам. Ей не придется одеваться в одиночестве. Джоанна выглядела великолепно для предстоящей соколиной охоты, а Джори в этот момент должна была позаботиться о собственном наряде, чтобы Гай де Бошан счел ее несравненной красавицей. Сначала она надела мягкую белую сорочку с длинными, присобранными у кистей рукавами. Затем последовало верхнее платье изумрудно-зеленого цвета, расшитое белыми розами. Джори не стала прятать волосы под сеточкой с драгоценными камнями. Вместо этого она вплела в косы серебряные ленты и уложила их вокруг головы в форме короны. Ее наряд дополняли мягкие зеленые ботинки и перчатки.

Затем Джори присоединилась к принцессе и ее дамам. Все вместе они проследовали через внутренний двор к конюшням, где их ждали грумы с оседланными верховыми лошадями. Королева по нездоровью больше не ездила верхом, а потому хозяевами охоты выступали король Эдуард и Джоанна. Гилберт де Клэр вышел вперед и помог невесте сесть в седло.

Во дворе толпилась масса народу – не только благородные лорды и леди, но и прислуга, грумы, сокольничие. Мальчишки с деревянными рамками на плечах держали птиц, доставленных к сегодняшней охоте.

Джори увидела брата и подошла к нему, чтобы поздороваться.

– Доброе утро, Линкс. Из-за роста и рыжих волос тебя легко найти в любой толпе. О, Сильвия, здравствуй.

Невестка Джори, одетая в коричневато-оливковый костюм, ревниво оглядела наряд Джори:

– Для охоты ты оделась очень непрактично. Линкс весело подмигнул сестре.

– Это зависит от того, какую добычу она намерена заполучить.

Джори благодарно улыбнулась брату. В этот момент она с удовольствием заметила, что к нему присоединился Гай де Бошан.

– Леди де Варенн… – Гай галантно поклонился Сильвии и обратился к Линксу: – Тебя окружают прекрасные женщины. Как это такой страшила, как ты, умудрился собрать подобный цветник?

Де Варенн ухмыльнулся:

– Это моя сестра, леди Марджори. Позволь представить тебе графа Уорика.

– Тот самый злодей Уорик? – воскликнула Джори. – Я уже знакома с вами по слухам.

Линкс бросил на нее остерегающий взгляд.

– Леди Марджори очень невоздержанна на язык и обожает устраивать неразбериху. Прошу тебя, Уорик, извини мою младшую сестру.

– А я прошу извинить нас обоих. Я с удовольствием освобожу тебя от необходимости извиняться. – Он протянул Джори руку. – Позвольте, миледи, помочь вам выбрать сокола.

Джори улыбнулась ему сияющей улыбкой и вложила руку в его ладонь.

– Только одна вещь, милорд, доставила бы мне еще большее удовольствие.

У себя за спиной Джори услышала голос Сильвии:

– Она неисправима.

– Слава Богу, если так, – пробормотал Уорик, направляясь к более свободному уголку двора. Остановившись, Гай окинул Джори голодным взглядом, словно собирался ее проглотить. – Ты – настоящее празднество очам. – И он протянул сжатую в кулак руку.

Джори по одному стала разгибать его длинные, прекрасной формы пальцы и увидела, что там спряталась белая розочка. Девушка с удовольствием подумала, что таким образом он сравнивает ее с этим нежным цветком. Она взяла розу и собиралась вставить ее себе в волосы, но вдруг заметила, что среди лепестков скрывается небольшая брошь. Радостно вскрикнув, Джори разглядела, что она представляет собой вырезанную из оникса фигурку волкодава с янтарными глазами.

– Это же Брут! – воскликнула Джори и тут же попыталась приколоть брошь к костюму.

Гай усмехнулся:

– Позволь мне. Ты уверена, что хочешь показать ее всем? Ведь это все равно, что носить мой герб.

– В этом вся прелесть. Мне льстит, что могущественный граф Уорик добивается моего расположения. Я хочу прокричать об этом на весь мир.

Он сунул руку в декольте ее платья для верховой езды и при этом задел обнаженную плоть над сердцем. Когда брошка была надежно пристегнута, глаза их встретились. Джори чуть задрожала от этого интимного прикосновения.

– Это твоя лошадь? – Уорик взял из рук грума поводья небольшой чалой кобылы. – Тебе больше подошла бы изящная белая лошадь.

– Разумеется, больше. Однако принцесса Джоанна сама ездит на белой лошади, а она предпочитает, чтобы ее дамы скакали на менее элегантных животных.

– Джоанна унаследовала от матери темные глаза и волосы, но, по слухам, бешеный нрав ей достался именно от Плантагенетов.

Джори рассмеялась.

– Слухи не лгут.

– Слухи вообще редко лгут. Пошли, я подберу тебе сокола. – Он осмотрел небольших птиц, пригодных для маленькой женской руки. – Хочешь кречета?

– Не очень. Я бы предпочла пустельгу.

Гай с удивлением взглянул на девушку.

– Почему пустельгу, а не кречета?

Джори отвечала, понизив голос:

– Кречет охотится на певчих птиц и невинных воробушков, которые разлетаются от него в ужасе. Пустельга же падает вниз и хватает грызунов. Так что я со спокойной совестью могу вознаградить свою птицу и позволить ей съесть то, что она поймала.

– Вот и еще одна тайна раскрыта. Тяжело же тебе придется в этом жестоком мире, моя красавица.

– Я ведь и у тебя нашла скрытую от других слабость. – Джори дотронулась до розы, которую он ей подарил. – Под этим темным фасадом грозной властности прячется романтичное сердце. – И она улыбнулась, глядя рыцарю прямо в глаза. – Но я не выдам твою тайну.

– Какое-какое сердце? – хохотнул де Бошан, подхватил ее за талию, высоко поднял и опустил в седло. Эта несокрушимая, жесткая сила заставила затрепетать ее сердце.

Уорик выбрал кречета-самку, снял с жердочки и посадил его на перчатку Джори.

– Вот твой ужасный хищник.

Джори бросила на де Бошана игривый взгляд.

– Почему ты решил, что я сумею управиться сразу с двумя хищниками?

– Держу пари, ты из тех женщин, кто способен на многое.

– Уорик! – прокричал король. – Иди к нам.

– Эдуард охотится с тетеревятником, – пояснил Гай, пока они приближались к королю и его свите. – Сам я возьму сокола. Соколы лучше всех. Сапсан всегда настигает цель и убивает быстро.

Принцесса Джоанна бросила на подругу лукавый взгляд и закатила глаза. Джори сделала невинную мину и стала играть с путами кречета, но принцесса подозвала ее к себе и представила Гилберту де Клэру.

– Полагаю, милорд боится, что теперь, когда дамы так преуспели в соколиной охоте, она стала слишком изнеженным и легкомысленным занятием, – с усмешкой проговорила принцесса.

Джори улыбнулась Гилберту.

– Сомневаюсь, что граф Глостер способен чего-либо бояться. Милорд, мы отличаемся такими успехами в соколиной охоте потому, что у нас маленькие руки и нам легче управляться с путами на лапах птиц.

Глостер сокрушенно взглянул на свои огромные кисти и ответил на улыбку Джори:

– Думаю, вы правы, леди Марджори.

Джори видела, как Уорик подал сигнал груму, который держал его черного жеребца. Замерев от восхищения и широко распахнув глаза, она наблюдала, как граф взлетает в седло. На его перчатке сидел сапсан, но он без всякого усилия перебросил ногу через круп лошади, при этом ни одно перышко птицы даже не шелохнулось. Де Бошан двигался с волнующей гибкостью и чувственной грацией. Его глаза, такие же черные, как и волосы, смотрели не менее остро, чем глаза его сокола. Джори решила, что Гай де Бошан затмевает всех остальных мужчин, включая короля.

Эдуард Плантагенет, высоко подняв руку с ястребом, пришпорил своего огромного жеребца. Он всегда скакал и охотился на полной скорости, сам определял аллюр, а все остальные должны были его догонять. Его дочь приняла вызов. Глостер пустился следом.

Уорик придвинул свою лошадь ближе к Джори.

– Они будут охотиться в чистом поле. Мой сокол, привлеченный водоплавающими, полетит к реке. Если ты оставишь всех и заедешь в лес, я тебя легко отыщу.

Джори следила, как он поскакал галопом следом за другими охотниками, легко сокращая разрыв. Вот Гай привстал на стременах и отпустил сокола. Девушка улыбнулась понимающей улыбкой, когда сапсан сделал круг и устремился к реке.

– Так вот как назначаются свидания. – По ее коже пробежала дрожь предвкушения.

Однако в этот момент Джори услышала, как ее позвал Линкс. Ей ничего не оставалось делать, как только присоединиться к его компании. Она с неудовольствием посмотрела на Сильвию, которая пригласила с собой на охоту почти всех придворных дам королевы.

– Бедный Линкс, ты, очевидно, разделяешь мнение Гилберта де Клэра, что женщины губят соколиную охоту. Отец Сильвии тоже выглядит как грозовая туча. Почему бы тебе и Роджеру Байгоду не присоединиться к Джону де Боуну и его сыновьям? Леди получат большее удовольствие, если мужчины не станут следить критическим взглядом за каждым их движением, – обратилась к брату Джори.

Линкс посмотрел на сестру с благодарностью и облегчением. Он галантно поклонился жене и направился к мужчинам.

В течение часа Джори охотилась вместе с дамами, потом решила сбежать. Сделать это оказалось несложно. Девушка направила своего кречета в сторону леса, а потом двинулась за ним в чащу.

– Боже мой! Как ты меня нашел? – Джори была совсем не уверена, что Уорик появится в избранном ею месте.

– Я шел на запах фрезии. – Он соскочил с лошади, посадил сапсана на ветку дуба и шагнул к девушке. – Но я, конечно, шучу. На самом деле меня вел разум моего жеребца. Твоя маленькая кобыла инстинктивно выбрала просвет среди деревьев, где рядом протекает ручей. Цезарь безошибочно нашел и ее и тебя.

– Цезарь и Брут… У тебя страсть к римской истории.

Гай забрал у нее кречета, на которого Джори уже надела кожаный колпачок, посадил его на ветку и поднял руки, чтобы снять девушку с лошади.

– У меня страсть ко многому. Особенно к зеленоглазым дриадам.

Джори слетела вниз в облаке трепещущих нижних юбок и белого нижнего платья.

– Будь осторожен, французский рыцарь. Может быть, я заманила тебя в эту колдовскую чащу, чтобы навести на тебя чары.

– Слишком поздно, моя красавица. Ты это уже сделала. – Он поставил девушку на землю и наклонился, чтобы сорвать торопливый поцелуй. Она подняла губы ему навстречу, и один поцелуй превратился в два, три, дюжину… – Джори, я никогда не сумею тобой насытиться!

Он отпустил ее и отошел на несколько шагов в надежде справиться с охватившим его желанием. Вытащив из седельной сумки плащ, Гай разостлал его на земле.

– Если моя прекрасная дама соизволит присесть, я накормлю ее амброзией и попробую соблазнить капелькой жидкости из этой бутыли. – Он развернул льняную салфетку, в которой оказались хрустящий хлеб и круги сыра, и положил все это рядом с кожаным бурдюком. – Я никогда раньше ни за кем не ухаживал. Так что в этом деле я новичок.

Это было странное заявление для дважды женатого тридцатичетырехлетнего мужчины, но Джори ему поверила. Она похлопала ладошкой рядом с собой:

– Думаю, мы должны изучать эту науку вдвоем. «Гай, мне нужно больше, чем простые ухаживания, – подумала она. – Я хочу, чтобы ты оценил меня. Наверное, я влюбилась… Хочу, чтобы ты попросил меня стать твоей женой».

Уорик растянулся в траве и поднял бурдюк.

– Умеешь с ним обращаться?

– Понятия не имею. Научишь меня?

– Я с бесконечным удовольствием буду учить тебя чему угодно, всему, чему ты пожелаешь научиться, моя красавица.

Джори облизала губы.

– Я жажду знаний.

«Я жажду тебя, Гай де Бошан», – подумала она про себя.

– Лучше сними верхнее платье. Винные пятна трудно отстирывать.

– Коварный способ раздеть меня. Если я сниму с себя хоть одну вещь, будет только справедливо, если ты сделаешь то же самое. – Джори сняла свое расшитое верхнее платье, аккуратно его свернула, отложила в сторону и стала наблюдать, как Уорик стряхивает с плеч камзол, из-под которого показалась батистовая рубашка. Сквозь тонкую материю просвечивали темные кудри на его груди.

Гай поднял бурдюк.

– Иди ко мне.

Джори без колебаний приняла соблазнительное предложение.

Гай взял ее за руку и притянул к себе. Она уселась между его раздвинутых ног. Он обхватил Джори руками и поднял бурдюк на уровень ее губ.

– Когда я надавлю, вино фонтаном ударит вверх. Открой рот и поймай струю. Готова?

Джори кивнула, открыла рот, словно голодный птенец, и чудесным образом умудрилась поймать темно-красную дугу выплеснувшегося вина. Быстро сглотнув, она снова приоткрыла губы. После третьего глотка она стала хохотать над этой глупой игрой.

Уорик тоже сделал мощный глоток ароматной жидкости и успел проглотить ее до того, как расхохотался вслед за девушкой. Он откинулся на спину и потянул за собой Джори. Они катались по траве, смеялись, обменивались пропитанными вином поцелуями, которые воспламенили в обоих нестерпимую жажду.

Сквозь тонкое полотно белого платья она ощущала жар его тела. Заглянув в темные глаза Гая, Джори увидела горящую в них страсть и поняла, что влюблена в него до сумасшествия.

Уорик первым осознал, что они играют в весьма опасную игру. Он хотел ее каждой клеточкой своего существа, но не забывал, что за это придется заплатить высокую и безвозвратную цену. Тем не менее ее плата может оказаться неизмеримо выше. Эта мысль отрезвила графа.

– Полагаю, леди Марджори, нам следует соблюдать хоть какие-то приличия. Если кто-нибудь увидит нас, вы будете безнадежно скомпрометированы.

– Моя репутация погибнет навеки! – Она села, но в глазах ее играло веселье. – Участь худшая, чем смерть. – Она взяла кусочек сыра, жадно откусила и поднесла остаток к его губам. – Уорик проглотит наживку? – шаловливо спросила она.

Гай де Бошан ясно видел ловушку. Он почувствовал опасность в тот самый момент, когда узнал ее имя. Он сам создал этот капкан, но приманка была слишком соблазнительна.

Он взял в рот сыр и заодно прихватил ее пальцы. Джори с притворным гневом толкнула его на траву, он яростно зарычал, перекатился так, что девушка оказалась под ним, в клетке меж его мощных бедер. Гай смотрел на нее проникновенным взглядом черных глаз и вел битву с самим собой. Наконец он, понимая, что делает ошибку, все же проговорил:

– Джори, я никогда ничего подобного не чувствовал. Мне страшно хочется ухаживать за тобой открыто. Если учесть, как мрачно сложились мои семейные обстоятельства, то надо быть сумасшедшим, чтобы решиться снова добиваться высокородной леди, но, похоже, я потерял над собой власть. Даже грешник мечтает еще об одном, последнем шансе на счастье. – Уорик помолчал, пытаясь вернуть себе самообладание, когда же это не получилось, он отбросил все предосторожности. – Если я сделаю предложение твоим родным, ты захочешь рискнуть? Выйдешь за меня замуж?

Джори вскрикнула от радости, но Гай прикрыл ей рот ладонью.

– Не отвечай прямо сейчас. Ты должна все тщательно обдумать. Вся твоя жизнь бесповоротно изменится. Я на шестнадцать лет старше тебя, и у меня есть сын. Джори, ты должна быть абсолютно уверена в себе, прежде чем принять окончательное решение. Я предоставлю тебе сколько угодно времени для того, чтобы все взвесить. И соглашусь с любым ответом, независимо от того, будет это «да» или «нет». Будь очень осторожна, не бросайся в омут с головой. Возврата не будет. Это все равно что перейти Рубикон. Неправильное решение может привести к тому, что когда-нибудь ты меня возненавидишь.

В глубине души Джори знала, каким будет ее ответ, но все же она сдержалась и не произнесла его вслух. Вместо этого она протянула руку, нежно погладила по щеке своего рыцаря и едва заметно улыбнулась.

«Джори де Бошан, графиня Уорик!»

 

Глава 5

– Джори де Боун, графиня Херефорд. Отлично звучит, Линкс. К тому же наследник де Боуна вместе с графским титулом отца получит должность констебля Англии. Как ты считаешь?

– Полагаю, это крайне удачная партия. Наследник через свою мать может претендовать также на графство Эссекс. Я восхищаюсь Херефордом. Он надежный человек и сумеет стать сестре хорошим защитником.

«Контраст между ним и моим несдержанным тестем Роджером Байгодом особенно проявился сегодня на охоте. Сильвия уже два года как замужем, но она до сих пор боится отцовской власти».

– Джори и молодой Хэмфри де Боун должны отлично поладить друг с другом, ведь они почти ровесники. Насколько я знаю, Хэмфри только что исполнилось девятнадцать лет.

– Да-да, твоя сестра опасается участи принцессы Джоанны. Она заставила меня пообещать, что мы не выдадим ее замуж за старика.

– В замке Гудрич в Херефорде Джори будет полной хозяйкой. Жена графа умерла много лет назад, а младший сын Генри не женат. Моя сестра будет благоденствовать среди мужчин и скоро станет полновластной владычицей замка.

– Сегодня в зале надо попытаться посадить Джори с де Боунами и понаблюдать, как они вместе смотрятся.

– Мы можем попробовать, но это будет нелегкая задача. Негодница ускользает, как ртуть.

– Джори, я была потрясена, когда увидела тебя в обществе Уорика. Ты ведь знаешь, какая ужасная у него репутация. – Джоанна стояла перед зеркалом, а подруга занималась шнуровкой ее алого бархатного платья.

– Мне ничего не известно о его репутации, – с улыбкой проговорила Джори, – но думаю, ты меня просветишь.

Глаза Джоанны заблестели.

– Для чего же тогда нужны друзья? – Принцесса наклонилась к подруге и зашептала: – Первая жена Уорика, Изабелла, была младшей сестрой Гилберта де Клэра. По слухам, ее отравили.

У Джори перехватило дыхание, глаза подруг встретились. Джори справилась с волнением и спросила ровным голосом:

– Если Уорик виноват в смерти своей жены, почему же тогда он и твой будущий муж такие друзья?

– Мужчины! Что с них взять? Кто может объяснить, что связывает двух таких хищников? Земли, замки, богатства всегда значили для мужчин больше, чем просто брак. Почему ты сама не спросишь у Глостера? Мне показалась, у Гилберта к тебе слабость.

Джори улыбнулась и сменила тему. Если она станет расспрашивать де Клэра, тот немедленно расскажет об этом своему другу Уорику.

– Ты снова наденешь алое? Мне кажется, сегодня вечером уже нет нужды подчеркивать твое королевское происхождение.

– Как раз есть. И сегодня вечером, и во все остальные вечера тоже. Де Клэр так чертовски горд. Я не собираюсь позволить своему жениху забывать, что я – принцесса из рода Плантагенетов. Особенно если учесть, что завтра утром он понизит мой титул до графини Глостер.

«Могу держать пари, что Гай де Бошан, несомненно, более гордый человек, чем Гилберт де Клэр».

– Пошли, Джори. Сегодня вечером я собираюсь есть и пить без всякой меры. Ведь это последняя ночь моей свободы, завтра я могу умереть.

Джори захлопала глазами.

– Ты выживешь, Джоанна. Я уверена.

Как всегда, принцесса и ее дамы явились в большой зал с опозданием. Если не считать почетного места для невесты рядом с Гилбертом де Клэром, накануне королевской свадьбы в зале почти не было свободных мест. Джори сразу бросилась разыскивать глазами Гая де Бошана, но ее жадный взгляд, обежав зал, наткнулся на Линкса, который махнул ей рукой, приглашая на свободное место между ним и Джоном де Боуном, графом Херефордом и констеблем Англии.

Граф Херефорд встал при ее приближении:

– Леди Марджори, вы доставите нам нежданную радость, если согласитесь пообедать в нашем обществе.

Джори улыбнулась ему сияющей улыбкой и опустилась на свободное место.

– Благодарю вас, милорд граф, я счастлива получить ваше приглашение. Как вам понравилась сегодняшняя охота?

– Мы с сыновьями получили огромное удовольствие. Мы планируем, вернувшись в Херефорд, завести несколько ловчих птиц. Позвольте представить вам моего сына Хэмфри и моего младшего сына Генри.

Джори улыбнулась Хэмфри, который сидел напротив отца, и кивнула Генри, сидевшему с дальней стороны от графа. Она привыкла к восхищенным взглядам молодых людей.

– Вы проделали длинный путь, чтобы участвовать в свадьбе принцессы Джоанны.

Джори позабавило то, что Хэмфри покраснел при упоминании о принцессе Джоанне. Многие молодые лорды были влюблены в принцессу.

– Мы приехали не из Херефорда, леди Марджори. Мы были в Мидхерсте, нашем замке в Суссексе.

– Земли де Боунов на другой стороне реки Ротер, к югу от моих владений в Суррее, – заметил ее дядя Джон. – Какую-то часть года мы бываем соседями.

Херефорд сделал знак слуге, чтобы Джори налили вина, потом он поднял кубок и провозгласил тост:

– Леди Марджори, в Виндзоре вы сегодня самая красивая леди. Уверяю вас, будь я на двадцать лет моложе, я стал бы добиваться вашей руки.

– Вы так галантны, дорогой граф. Будь я на пять лет старше, я непременно приняла бы ваше предложение, – любезно отвечала Джори.

Джори уже занималась десертом, когда ощутила, что кто-то на нее смотрит. Оглядев зал, она поняла, что это Уорик. Его напряженный взгляд обжигал, словно пламя. У Джори бешено заколотилось сердце. Она коснулась пальцами своих губ, затем сердца, решив, что он непременно поймет оба эти жеста. Когда девушка заметила, что Гай поднялся со своего места и вышел из зала, ею овладело отчаянное желание броситься следом, однако она совладала с собой и вежливо просидела до самого конца обеда.

– Милорды, прошу меня извинить. Я должна вернуться к принцессе Джоанне. Завтра свадьба, и мне нужно еще многое сделать.

Когда она поднялась из-за стола, все мужчины тоже встали. Девушка пожелала им доброй ночи, а Линкс проводил ее к помосту. Джори никак не могла справиться с волнением – она словно на крыльях летела по залу.

– Ты произвела прекрасное впечатление на констебля, Минкс. Я очень тобой горжусь.

Голова Джори была так забита мыслями об Уорике, что она не до конца поняла слова брата. Светясь от счастья, она призналась:

– Не удивляйся, Линкс, если скоро ты получишь предложение насчет меня.

Он ухмыльнулся и бросил на нее взгляд с высоты своего роста.

– Ах ты, маленькая интриганка! Так ты убеждена, что вскружила де Боуну голову так, что он готов сделать тебе предложение?

– О Господи! Нет! Я вскружила голову Гаю де Бошану. – И, импульсивно чмокнув брата в щеку, она полетела дальше, не заметив потрясенного выражения, которое появилось на лице Линкса.

Джори подняла голову и взглянула на помост. Принцесса Джоанна отчаянно хохотала, сидя рядом со своим братом, принцем Эдуардом. Было ясно, что сын короля изрядно пьян, а его сестра тоже пребывает на пути к опьянению. Похоже, принцесса, хотя назавтра ее ждал трудный день, вовсе не собиралась покидать общество, а потому Джори решила убежать из зала в надежде провести несколько минут с Уориком.

Она выскочила за дверь, и сердце ее упало – никаких следов Гая де Бошана. «Я слишком долго медлила. Должно быть, терпение – не главное достоинство Уорика». Взгляд Джори метался по освещенной факелами прихожей, но там были лишь стражники и несколько слуг из замка. «Может быть, он вышел в сад?» Джори быстро пробежала по верхним покоям Виндзорского двора. Сердце ее билось надеждой и предвкушением.

Но в саду его тоже не было. На Джори нахлынуло разочарование. И вдруг он появился из-под ветвей ивы.

– Гай! Гай! – радостно закричала Джори, подхватила юбки и бросилась в его объятия.

Целую минуту он собственническим движением прижимал ее к себе, потом наклонился и проговорил:

– Еще слишком рано давать мне ответ, Джори. Ты обещала, что будешь думать долго и очень старательно.

– Ты вышел в сад, надеясь, что я тоже выйду. Разве не так? – игриво спросила она.

– Я уже знаю, насколько ты импульсивна, cheri. Если бы ты имела глупость подойти ко мне в зале, сразу начались бы сплетни, поэтому я вышел. И тут понял, что сад – единственное место, где мы могли бы уединиться и спрятаться от чужих глаз.

– Гай, я хочу, чтобы ты открыто добивался моей руки.

– Это невозможно, пока я не получу разрешения от твоего опекуна Джона де Варенна и брата Линкса.

Джори нащупала герб на бархатном камзоле Гая.

– «Только по праву…» Ты живешь в соответствии с девизом Уориков?

– Пытаюсь. У меня не всегда получается, моя сладкая.

– На самом деле я думала довольно долго. Но, размышляй я об этом хоть до конца жизни, ответ будет таким же. Я всем сердцем хочу стать твоей женой, Гай де Бошан. – Джори отбросила волосы с плеча. – Я твердо решила. Ты сделаешь мне предложение? – И мысленно взмолилась: «Сделай же его скорее».

Гай взял ее за подбородок, приподнял его и улыбнулся:

– Такая капризная… Нетерпеливая… Да, Джори, да. Я сделаю твоим родным предложение. – И он подкрепил обещание нежным поцелуем.

– Я сегодня хлебнул лишнего, Линкс. – Джон де Варенн схватился за дверной косяк своей комнаты, чтобы сохранить равновесие. – Нельзя с этим подождать?

– Нет. Ждать нельзя. Я узнал кое-что весьма неприятное. Нам скоро будет сделано насчет Джори абсолютно неприемлемое предложение. – Линкс плотно прикрыл дверь и проводил Джона к креслу перед очагом.

Граф нахмурился.

– Ты заблуждаешься. В предложении, полученном нами от де Боунов, нет ничего неприемлемого. Уверяю тебя, констебль – очень достойный человек, и я полагаю, что сумею выговорить для Джори очень выгодные условия.

– Я говорю не о предложении де Боунов, сэр, – резко отвечал Линкс.

– Поведение и реакция Джори тоже не должны тебя беспокоить. Сегодня вечером она была просто очаровательна. Я почти уверен, ее легко будет уговорить на этот брак.

Линкс де Варенн принялся терпеливо объяснять:

– Что касается Джори, то я уже привык, что с ней никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Эта маленькая негодница заявила мне сегодня вечером, что мы можем ожидать предложения от Гая де Бошана.

– Уорика? – Джон де Варенн мгновенно протрезвел.

– Это недопустимо. Не о чем даже говорить! Джори не может быть женой Уорика! – воскликнул Линкс.

– Полностью с тобой согласен. От его репутации по части женщин содрогается само небо!

Линкс запустил пальцы в свою густую гриву.

– Когда он явится со своим предложением, мы должны быть готовы. Надо придумать убедительную причину, которая не покажется оскорбительной благородному графу.

– Это справедливо. Ни в коем случае нельзя наносить обиду такому могучему союзнику. Господь всемогущий! Нельзя, чтобы Уорик стал нашим врагом! Когда он к нам явится, следует обращаться с ним со всем возможным почтением. Выслушаем его и дадим понять, что вполне сознаем, какую честь он оказывает дому Варенное.

– Это действительно была бы большая честь, если бы ставкой не оказалось счастье моей младшей сестры. Союз с таким высокочтимым родом, как Бошаны, весьма выгоден для любого благородного семейства.

– Замок Уорик – великолепная крепость, а Фламстед, доставшийся ему от брака с Элис де Тони, имеет самые богатые пастбища во всем Хартфордшире. Большинство знатных семейств многое отдали бы за возможность породниться с де Бошаном.

– Вероятно, он сначала обратится к тебе, ведь именно ты опекун Джори.

– Если это произойдет, я дам ему понять, что прежде мне необходимо проконсультироваться с тобой в столь важном деле, как брак твоей младшей сестры.

– Правильно. Это даст нам время. Может быть, следует сразу дать ему понять, что мы получили другое предложение?

– Однако если он узнает, что Херефорда мы предпочли Уорику, то между графами может возникнуть вражда.

– Так или иначе, он все равно об этом узнает. В этом деле нам просто следует вести себя крайне дипломатично. Я все обдумаю. Надеюсь, он обратится к нам еще не завтра.

– Да… непростое дело. Я давно заметил, что свадьбы – дело заразное. Похоже, королевская свадьба заставила мужчин забыть естественное нежелание отягощать себя женой.

Темные волосы Джоанны блестящей волной спускались ей до талии. Джори покрыла их золотой сетчатой вуалью, затем надела на голову принцессы украшенную бриллиантами и сапфирами корону, чтобы прозрачная ткань держалась на месте. «Когда я буду выходить замуж за Гая, то пусть весь свет знает, как страстно я хочу стать его женой!»

Бланш Бедфорд отошла от окна и взволнованно сообщила:

– Там целая толпа собралась, чтобы хоть одним глазком взглянуть на невесту.

Было много споров о том, каким образом Джоанне следует добираться из верхних королевских покоев в Виндзоре в каменную часовню в нижних покоях. Ехать с эскортом в карете или же верхом на белой лошади? Наконец король Эдуард постановил, что его дочь пойдет со своими фрейлинами пешком, чтобы все обитатели Виндзорского замка могли увидеть прекрасную невесту.

Мод Клиффорд и Элеонора де Лейберн подали горностаевую мантию и держали ее, пока принцесса просовывала руки в отверстия, обшитые черно-белыми горностаевыми хвостами. Все четыре фрейлины были одеты в одинаковые синие платья традиционного цвета Плантагенетов, но чуть более светлого оттенка, чем у царственной невесты.

Внезапно в дверях появилась бледная, запыхавшаяся королева.

– Господи, Джоанна, почему ты медлишь? Твой отец мечется по часовне, как разъяренный лев, и скоро впадет в настоящий гнев. Пойми, ты выказываешь неуважение и королю, и Глостеру.

– Что ж, матушка, сегодня вам придется мириться с моим неуважением в последний раз. Завтра я уже буду править собственным домом в Кларкенвелле. На мой взгляд, в этом единственное преимущество брака с Гилбертом де Клэром.

Столь несправедливые слова царственной подруги заставили Джори покраснеть.

– Леди Марджори, поручаю это дело вашим компетентным усилиям. Вы должны без всякого промедления доставить Джоанну в часовню, – приказала королева.

Когда ее величество отбыла, Джори решилась прибегнуть к хитрости:

– Кажется, собираются тучи. Не думаю, что дождь посмеет капать на такую прекрасную невесту, но на солнце твои бриллианты и сапфиры будут сверкать так, что ослепят всех желающих взглянуть на свою принцессу в подвенечном наряде.

– Мод, Бланш! Ну-ка поспешите. Я не собираюсь мокнуть под дождем. Вы четверо должны очень аккуратно нести мой шлейф, чтобы он не тащился по земле. Куда запропастился этот проклятый паж с подушечкой?

Когда принцесса появилась перед взорами публики, толпа разразилась восторженными воплями, и Джоанна, несмотря на свое деланное безразличие, не сумела сдержать довольной улыбки. Джори тоже засветилась от радости, когда собравшиеся зааплодировали при виде процессии очаровательных знатных дам, плавно шествующих размеренными шажками по направлению к Галерее подков, ведущей в нижние покои.

В Виндзорской королевской часовне не хватило места для всех приглашенных, и толпа благородных гостей стояла ниже каменной аркады у выхода из часовни. Шесть маленьких девочек из знатных семейств дождались в ризнице прибытия невесты и пошли по церковному проходу перед принцессой, разбрасывая розовые лепестки, миртовые веточки и мяту, что, согласно древнему поверью, должно было обеспечить молодой чете счастье, любовь и плодовитость.

Джори полностью сосредоточилась на шлейфе невесты, а потому не видела Уорика, который стоял в последнем ряду у задней стены часовни. Но сам Гай де Бошан увидел Марджори де Варенн во всем очаровании ее юной невинности.

Когда невеста с подружками прошла вперед, фрейлины остались у ступеней алтаря, наблюдая, как Джоанна поднимается вверх и становится рядом с Гилбертом де Клэром, которого сопровождали король Эдуард и архиепископ Уинчелси. Джори наклонилась отдать распоряжение мальчику-пажу. Тот бросился вперед и положил бархатную подушечку для коленей у ног невесты. Граф Глостер опустился на колени, королевская дочь медленно последовала его примеру. Архиепископ прочертил в воздухе крест и начал церемонию бракосочетания.

Джори не понимала латинских слов молитвы, а потому вскоре отвлеклась. Глаза ее остановились на пламени свечей в высоких канделябрах, украшающих часовню. В своем воображении она оказалась на месте Джоанны, опускалась на колени рядом с Гаем де Бошаном. Он брал ее за руку, стискивал тоненькие пальцы. Ее сердце переполнялось безбрежным счастьем.

Джори мысленно вернулась к церемонии королевской свадьбы, лишь когда король Эдуард Плантагенет шагнул вперед и вручил свою дочь Гилберту де Клэру. В воздухе усилился аромат ладана, послышался сдержанный говор знати, которая заполняла скамьи за спиной у фрейлин.

С огромным трудом Джори сдерживалась, чтобы не обернуться и не отыскать глазами Уорика, но она все время чувствовала жадный взгляд его темных глаз.

В обыденной жизни Уорик не отличался особой тонкостью чувств, но красота Джори ошеломила его. Ее молодость и ангельская невинность подействовали на него почти как удар в солнечное сплетение. «Дьявол побери, что за дикость пришла мне в голову? Жениться на восемнадцатилетней девушке! Люди расценят это как знак самонадеянности и потакания собственным прихотям. И справедливо!»

Церемония шла своим чередом. Врачующиеся обменялись клятвами. Мысли Уорика унеслись к тем двум событиям, когда он сам произносил подобные клятвы. Внутренний голос зазвучал громче и настойчивей. «В обоих браках не было счастья. Неужели ты собираешься совершить третью роковую ошибку?» В ответ прозвучало – да. Сам он с радостью был готов ухватиться за предоставившийся шанс, но как обречь прекрасную леди Марджори на все напасти неудачного брака? В часовне раздались волшебные звуки хора мальчиков. Уорик незаметно выскользнул из церкви, вскочил на Цезаря и галопом полетел на север. Брут бежал рядом. Граф доскакал до холмов Чилтерн-Хиллс, свернул на восток и в глубокой задумчивости пересек зеленеющий Хартфордшир. Когда Уорик вернулся к действительности, то обнаружил, что проделал больше половины пути до своего замка Фламстед. Он заподозрил, что бессознательно добрался до этого убежища, чтобы принять решение в уединенном спокойствии пышных лугов, на которых он скрещивал и выращивал знаменитую породу своих лошадей, известных быстротой и силой и пользующихся чрезвычайно большим спросом.

Гай решил, что переночует в Фламстеде, обдумает планы на будущее, а утром вернется в Виндзор. Он прекрасно понимал свое сердце, но следовало привести в согласие мысли, путающиеся в голове и призывающие его к осмотрительности.

 

Глава 6

Свадебный пир начинался только вечером, а потому у Джори оставалось время для множества мелких дел перед утренним отъездом графа и графини Глостер в свою резиденцию в Кларкенвелле. Джори надзирала за слугами, пока те укладывали множество подарков, полученных Джоанной и Гилбертом к свадьбе. Среди даров было сорок золотых чаш и сорок серебряных вилок, двадцать рулонов тонкого цветастого шелка, затканного нитями из серебра. Трудно было уследить за множеством сундуков, корзин, баулов и сумок, а потому Джори составила список вещей и прикрепляла бирку к каждому предмету, когда его выносили в подводы, запряженные тяжеловозами.

Весь штат принцессы Джоанны целых три дня паковал ее гардероб и ее большую коллекцию драгоценностей. Однако принцессу из дома Плантагенетов сопровождало и другое имущество. В Кларкенвелл перевозилось убранство часовни, мебель из личных покоев, запас провизии, столовое белье, свечи, кухонная утварь.

Разрываясь на части, Джори все же ухитрилась упаковать между делом собственные вещи и свой весьма обширный гардероб. В ее душе царило ликование: девушка была уверена, что вскоре и сама будет невестой. Как изменилась ее жизнь за прошедшую неделю! Любовь к Гаю де Бошану внесла в нее волнение, счастливое ожидание, надежду.

Вечером на свадебном пиру она все время выискивала взглядом Уорика. Огромный зал был полон знатных гостей, поедавших одно изысканное блюдо за другим. Начали с маринованного угря, сельди, свежих устриц и креветок. Затем подали фаршированную каштанами дичь и оленину под лимонным соусом с фенхелем. Разнообразнейшие приправы и гарниры соперничали друг с другом за внимание пирующих: жареный чеснок, горчица с тимьяном, огромные блюда с луковыми лепешками, черемшой, горошком, кабачками и белыми головками цветной капусты заполняли стол.

Десерт поражал воображение не только разнообразием, но и искусными украшениями. Блюда эклеров с кремом теснились рядом с имбирными пряниками. Гостей соблазняли пироги с крыжовником, айвой, ежевикой. Тут же лежали вишневые пирожные с лимонным кремом. Огромный свадебный торт являл собой чудо кулинарного искусства, удивляя причудливым оформлением: великолепными цукатами, свадебными серебряными колокольчиками, толстым слоем ореховой пастилы. На самой макушке этого кондитерского шедевра, вызывая снисходительные улыбки на губах благородных дам, сидели сахарные королевские львы и позолоченные глостерские поросята.

Ливрейные лакеи споро перемещались по залу, наполняя кубки вином из Гаскони и сидром из Девона. Утех, кто предпочитал домашний эль, кружки наполнялись до краев снова и снова. Меж гостей постоянно бродили менестрели и музыканты, исполняя любовные баллады и славя доблестные военные подвиги.

Взгляд Джори напряженно метался по рядам гостей в тщетной надежде отыскать Гая. Не могла же она пропустить столь выдающегося представителя мужского племени, присутствуй он на этом пиру! Когда столы опустели и оказались сдвинуты к стенам, чтобы уступить место танцам, Джори убедилась, что Уорика в зале нет. Танцы устраивались лишь для ублажения дам. Что касается джентльменов, то они, начиная с короля, предпочитали карты и выпивку. Король Эдуард, как и граф Глостер, танцевали с невестой, но, выполнив эту обязанность, тут же удалились, оставив поле битвы молодым рыцарям.

Генри и Хэмфри де Боуны оба побывали партнерами Джоанны, потом Хэмфри пригласил Джори, а ее брат и дядя с одобрением наблюдали за молодой парой, однако сама Джори, поглощенная поисками де Бошана, двигалась очень рассеянно. Ей вдруг пришло в голову, что он мог заболеть, и, улучив момент, она незаметно выскользнула из зала и бросилась в покои, выделенные де Бошану в Виндзоре. Двери оказались заперты, повсюду царила тьма. Джори побежала в конюшню и обнаружила, что стойло Цезаря пустует. Она с облегчением поняла, что раз Гай сумел сесть в седло, значит, он не болен, и рассмеялась собственному тщеславию: ведь Уорик – граф, у него множество обязанностей, значительно более важных, чем непрестанные ухаживания за леди Марджори. Она бегом кинулась в зал, отыскала глазами брата и присоединилась к группе людей де Варенна, которые наблюдали, как Сильвия танцует веселый танец с элегантным Томасом Ланкастером, племянником короля Эдуарда и наследственным председателем суда пэров. Линкс улыбнулся сестре.

– Минкс, встань рядом со мной, тогда Ланкастер наверняка пригласит тебя на следующий танец, когда подведет ко мне жену.

– Надеюсь, что нет. У меня нет никакого желания с ним танцевать.

На что ее дядя Джон с упреком заметил:

– У Ланкастера пять графств, к тому же он наследует своему тестю и получит графство Линкольн. Очень неразумно оскорблять Томаса Плантагенета.

Джори улыбнулась:

– Сэр, у меня нет привычки оскорблять джентльменов королевской крови, и я, безусловно, станцую с ним, если он окажет мне честь своим приглашением. – Она обернулась к брату и шепотом спросила: – Граф уже сделал мне предложение?

– Джори, мы действительно получили предложение относительно тебя, но…

В разговор вмешался Джон, и Линкс не успел сообщить сестре, от кого поступило предложение.

– Мы еще ведем переговоры, а потому преждевременно говорить об этом.

– Но, дядя, завтра рано утром я уезжаю в Кларкенвелл.

– Тебе нечего бояться. Король созвал парламент, а потому мы все вскоре переберемся из Виндзора в Вестминстер. Ты приедешь в Вестминстерский дворец, когда переговоры будут подходить к концу.

Джори счастливо улыбнулась и приняла новое приглашение на танец от Хэмфри де Боуна. По окончании танца Джоанна собралась покинуть праздник, а потому Джори сообщила своему кавалеру:

– Мне надо помочь невесте. Она, безусловно, волнуется перед своей первой брачной ночью.

– Принцессе нечего особенно бояться. Могу спорить, она вовсе не так уж неопытна.

Джори распахнула глаза. «Неужели весь двор знает, что Джоанна уже не девственница?»

Для этой ночи новобрачная выбрала рубашку из нежно-голубого шелка и бархатное одеяние глубокого синего цвета Плантагенетов, широкие рукава которого были расшиты золотыми королевскими львами. Джори повесила подвенечный наряд Джоанны и быстрым взглядом окинула покои – все ли в порядке и разобрана ли постель невесты. В дверь резко постучали. Джори едва не подпрыгнула от неожиданности.

– Это он, – задыхаясь, прошептала она. – Помни, нет мужчины, которого нельзя обмануть.

Джоанна обернулась к двери, задрала подбородок и отчетливо произнесла:

– Впусти его. – Даже перед близкой подругой принцесса не желала показать, что волнуется.

В глазах Гилберта играла улыбка, пока он держал перед Джори открытую дверь, а затем неспешно прошел в спальню.

– Нелегкий день для вас, Джоанна, не так ли? Вы устали?

– Нет, милорд, но я рада, что он закончен и все позади.

Граф улыбнулся ее откровенности.

– Очень хорошо, что мы можем с вами говорить так просто. Цветистые фразы – не моя стихия, хотя такая красавица, как вы, безусловно, их заслуживает.

Джоанна налила себе кубок вина.

– А вы? Не желаете?

– О нет. Тостов было столько, что даже епископ начал было спотыкаться. Бедная леди, вы пытаетесь укрепить свои силы вином, чтобы выдержать визит старого мужа?

Джоанна окинула графа испытующим взглядом и сделала маленький глоток из своего кубка.

Мужчина присел на двойное кресло у очага и похлопал по подушке.

– Иди сюда, Джоанна. Давай поговорим. Тебе нечего меня опасаться, у меня нет иллюзий относительно семейной жизни.

– Вы уже были женаты, а я – нет, – резко проговорила принцесса.

Гилберт откинул голову и расхохотался.

– Что за ирония! Ты впервые стала женой, я – мужем.

– Вы меня заинтриговали. – Джоанна присела рядом с графом. – Объяснитесь.

– Ваш дед, король Генрих III, страстно желал оказать честь своему сводному брату с континента и произвести на него наилучшее впечатление, а потому предложил заключить брак между шестнадцатилетней дочерью Лусиньяка Элис и мной, ведь я был наследником Глостера, самого богатого графства Англии. В ту пору мне было десять лет, Эллис же была зрелой девицей в самом соку. Она вовсе не собираюсь ждать долгие годы, пока я вырасту и смогу уложить ее в постель. Ее любовником был лучший друг принца Эдуарда, сэр Англии, Роджер де Лейберн, так, во всяком случае, я полагал долгое время. На самом деле она много лет совершала адюльтер с наследником престола.

– С моим отцом? – недоверчивым тоном спросила Джоанна.

– Я его не виню. Взрослый, неженатый принц-наследник, он просто бездумно брал то, что ему предлагалось. Эта шлюха легко соблазнила его, как и многих других. Я ее презирал. Семена ненависти, посеянные между нами в то время, не позволили мне скрепить наш брак делом, даже когда я достаточно для этого повзрослел.

– Вы развелись с ней и отослали ее назад на континент.

– Да, когда ваш отец стал королем.

– Ваши отряды отвоевали королевство у Симона де Мокфора, а в результате мой отец получил корону. Он вам многим обязан.

– Я связал свою судьбу с Эдуардом Плантагенетом не только потому, что он законный король, но и потому, что он великий воин, обладающий достаточной силой, чтобы властвовать справедливо.

– Он полагает, что этим браком может рассчитаться с вами?

– Несомненно. И в то же время собрать замки, богатства и земли де Клэров в шкатулку Плантагенетов.

– Только если будет наследник, – резко бросила Джоанна.

Гилберт взял ее руку и стиснул своими ладонями.

– Джоанна, вам восемнадцать. Вы переживете меня на десятилетия. Если вы станете моей женой не только по званию, если будете столь щедры, что подарите мне наследника, я оставлю вас самой богатой вдовой в королевстве. Тогда вы сами сможете выбрать мужа и устроить судьбу по собственному выбору.

«Неужели моя жизнь не кончена? Неужели она только начинается?»

– Джоанна де Клэр, если вы будете вести себя со мной честно и оказывать мне должное уважение, то с этого дня вы сами сможете принимать решения во всем, что касается вашей жизни.

Принцесса распахнула глаза.

– Оказывается, я вышла замуж вовсе не за домашнюю болонку, а за истинного мужчину. Гилберт, я стану вашей женой не только по званию.

Глядя в глаза жене, граф улыбнулся и стиснул ее ладонь.

– Вы об этом не пожалеете, любовь моя.

Жених задул свечи и повел невесту к кровати. В темноте он снял одежду, и как только они, обнаженные, легли вместе в постель, Гилберт перевернул жену на живот и начал массировать ей спину.

Вскоре Джоанна расслабилась и привыкла к ощущению го рук на своем теле. Ее охватила приятная истома, вскоре сменившаяся чувственным возбуждением. Она протянула руку, чтобы дотронуться до мужа, и не испытала никакого отвращения оттого, что оно не было юным. Гилберт обладал отличными мускулами, его тело оказалось твердым, как дерево, а руки достаточно умелыми, чтобы возбудить любую женщину. И когда он накрыл ее своим телом, заняв доминирующую позицию, Джоанна ощутила, как в ней, быстро нарастая, возникла неодолимая волна желания. Гилберт отлично владел собой, двигаясь медленно и настойчиво, он дважды довел ее до оргазма, прежде чем позволил семени излиться в ее лоно.

Джоанна лежала, потрясенная страстью, которую сумел разбудить в ней муж. Обхватив ладонями груди, она стонала от наслаждения. «Это лучшая ночь любви, какая была у меня в жизни. Мой муж – превосходный любовник, никакого сравнения с молодым де Боуном. Сын констебля только начнет – и сразу кончил». И новобрачная графиня Глостер, улыбаясь в темноте, повернулась на бок.

Прошло не менее двух часов, пока кавалькада во главе с графом и графиней Глостер была готова покинуть Виндзор. Гилберт де Клэр был не из тех, кто легко смиряется с проволочками, особенно когда виною им женщины, но он провел утренние часы с королем Эдуардом и его лордами, обсуждая отношения с парламентом, в который он должен был явиться через два дня. Когда Джоанна со своими дамами перед полуднем спустилась наконец во внутренний двор замка, де Клэр придержал язык и помог своей невесте вскочить в изукрашенное драгоценностями седло.

Джори воспользовалась помощью грума и заняла свое место рядом с Мод Клиффорд, Бланш Бедфорд и Элеонорой де Лейберн позади графа и графини Глостер. Вдруг у нее перехватило дыхание – Джори увидела Гая де Бошана. Он вернулся! Повинуясь первому импульсу, она хотела соскочить с коня и броситься в его объятия, но вокруг было слишком много глаз, чтобы так открыто демонстрировать чувства. Вместо этого она безмолвно наблюдала, как Гай приблизился к своему другу де Клэру. Рыцари обменялись несколькими словами, рассмеялись и кивнули друг другу в знак согласия. Кавалькада двинулась сквозь толпу провожающих. Джори не сводила глаз с Уорика. Он не махнул ей рукой, но прижал пальцы к губам, затем – к сердцу. «Он знает, что я пойму эти два жеста». Ее охватила безумная радость, сердце едва не выпрыгнуло из грудной клетки. «Гай, любовь моя, я буду думать о тебе все время, пока мы не вместе».

Резиденция де Клэров в Кларкенвелле находилась в предместьях Лондона. Ее ближайшим соседом являлся Тауэр. Джори была занята разборкой вещей Джоанны с того момента, как въехала в железные, украшенные вепрем, гербом Глостеров, ворота, и до той минуты, когда без сил упала на кровать в комнате, которую ей пришлось делить с Элеонорой де Лейберн. Целый день ушел на то, чтобы развесить в шкафы гардеробной, примыкающей к спальне хозяина Кларкенвелла, все королевские наряды и поставить туда подходящие к ним туфли. Потом Джори раскладывала в ящики комодов нижние юбки Джоанны, ее ночные рубашки, корсеты, чулки, подвязки, перчатки, шарфы, вуали и носовые платки. Кроме того, ей пришлось проверить всю коллекцию драгоценностей Джоанны, чтобы убедиться, что ничто не было похищено по дороге из Виндзора.

Джори пожелала Элеоноре спокойной ночи и прикрыла глаза, размышляя, когда же она привыкнет к частному дому после жизни в огромном Виндзорском замке. При этой мысли она в темноте улыбнулась. «Я здесь долго не проживу». Перед ее мысленным взором встал слегка мрачный образ неотразимого Уорика, к которому так рвалось ее сердце. Она, Джори, безусловно, самая счастливая женщина на свете, раз сумела увлечь такого человека, как Гай де Бошан! Она не заслуживает подобной награды!

На следующее утро Джоанна вызвала четырех своих фрейлин. Дамы тотчас поняли, что графиня пребывает в благостном и щедром расположении духа.

– Должна вам сказать, что я искренне ценю вашу дружбу, преданность и ваши усилия. Я лишь недавно осознала, как я должна благодарить судьбу, что вы оказались у меня на службе. Все вы пребываете в таком возрасте, когда брак должен вскоре вас у меня отнять. Раньше, чем это случится, мне бы хотелось каждую из вас вознаградить свидетельством моей привязанности.

Графиня сделала знак, и лакеи в ливреях дома Глостеров внесли рулоны тонкой шелковой ткани, затканной серебряными нитями. Их Джоанна получила в подарок на свою свадьбу.

– Выбирайте.

Остальные три дамы стояли в нерешительности, а Джори безошибочно выбрала рулон шелка, который наилучшим образом мог подчеркнуть нежные краски ее лица. Бледно-зеленый шелк в точности соответствовал цвету ее глаз.

– Никогда не видела такой чудесной материи! Благодарю тебя от всего сердца!

В комнату вошел граф Глостер.

– Доброе утро, леди. – Каждая из дам присела в глубоком реверансе. – Не стоит. Такие формальности смущают сердце солдата. – Явно забавляясь, он с дружеским блеском в глазах смотрел на девушек, потом остановил взгляд на Джори. – Леди Марджори, к вам гость.

Джори бросилась вниз в приемные покои, надеясь, что кто-то привез ей известие от брата, и чуть не свалилась со ступенек, когда ее взгляду предстал Уорик, меряющий шагами зал и нервно хлопающий себя по бедру перчатками для верховой езды.

– Гай! Я не ждала… Гай!

Он протянул ей руку.

– Мне хотелось сделать тебе сюрприз. Посмотри, что я привез.

Джори сунула ладошку в его руку и, стараясь не думать о наблюдавших за ними слугах и прилаживаясь к его широкому шагу, последовала за ним во двор, куда он увлекал ее. Там стояла прекрасная белая лошадь с шелковистой гривой и длинным хвостом.

– Я проделал весь путь до Фламстеда, чтобы привести оттуда достойную тебя лошадь, cheri.

– Такой дорогой подарок… Милорд, вы уверены, что вам прилично навещать меня здесь? – задыхаясь, спросила она.

– Разумеется. Меня пригласил Глостер. Он едва сумел сдержать хохот, когда узнал, что такой дикарь, как я, наконец тоже потерял голову.

– О, Гай, я так тебя люблю! – И она потянулась к нему губами.

 

Глава 7

Уорик посадил Джори в седло, потом сам вскочил на Цезаря.

– Вперед! Попробуй ее на галопе.

– Мне надо спросить разрешения у Джоанны.

– Глупости, – уверенно возразил Уорик. – Ты не долго останешься у нее на службе. Она знает, куда ветер дует, а если нет, то Гилберт быстро ее просветит.

Белая кобыла Джори сделала пару шагов прочь от огромного черного Цезаря. Маленькие серебряные колокольчики на ее сбруе тонко позвякивали. Сердце Джори наполнилось непередаваемым счастьем.

– Глядя на вас, месье де Бошан, никто бы не подумал, что вы так неизлечимо романтичны.

– Раскрывая мои тайны, ты подвергаешь себя большой опасности, cheri.

Уголки ее губ поползли вверх.

– Ты меня отлупишь? Это ужасно, я вся дрожу! Но сначала надо меня поймать! – Она прижала колени к спине лошади, и та поскакала вперед.

– Ты у меня действительно задрожишь! – выкрикнул Гай и бросился следом.

Откуда-то вдруг явился Брут и впереди всадников понесся по цветущим лугам к реке. Джори и Гай натянули поводья, чтобы разглядеть чужеземные суда, бросившие якоря на широкой Темзе.

– Интересно, какой они везут груз? – пробормотала Джори.

– Вон то судно – фламандского купца. Скорее всего он повезет в Брюгге и Антверпен тонкую английскую шерсть.

– На землях Вареннов мы выращиваем множество овец. А ты разводишь овец?

Гай кивнул:

– В Уорике. А во Фламстеде я развожу лошадей.

– Наверняка красивых, – произнесла Джори, поглаживая шелковистую гриву своей кобылы.

– Это кроссбред – первое поколение после скрещивания разных пород. Ее мать из Миддлтона. Монахи тамошнего аббатства разводят лошадей чистой белой масти, которые знамениты выносливостью и силой. Отца я привез из горных районов Франции. В нем есть арабская кровь. В результате получилась изящная кобыла, которая тебе очень подходит, моя прелесть.

– Она мне ужасно нравится, но разве я тебе не говорила, что Джоанна сама ездит на белой кобыле и предпочитает, чтобы ее дамы выбирали менее заметных животных?

– А разве я тебе не говорил, что ты не долго будешь ее фрейлиной? Скоро ты станешь графиней Уорик.

– Ну, раз вы настаиваете, милорд. У нее есть имя?

– Насколько я знаю, нет, cheri.

– Тогда я назову ее Заря.

– Прекрасное имя. Заря – это молодой свет.

Брут кинулся в заросли вслед за зайцем. Гай взял лошадь Джори под уздцы и повел ее в рощу. Спрыгнув с коня, он привязал Цезаря к молодому саженцу, затем помог Джори спуститься с седла. Они вместе пошли по тропе, которая вывела их к уединенному пруду, где цвели желтые королевские лилии и алые водяные гиацинты. Воздух был наполнен треском кузнечиков и пением птиц, что придавало особое очарование этому прекрасному уголку.

Поездка во Фламстед настолько убедила Уорика в необходимости этого брака, что на обратном пути граф сделал остановку и рассказал об этом сыну.

– Ты выйдешь за меня замуж, Джори? – напряженным голосом спросил он, при этом лицо его потемнело от напряжения.

– Да, Гай. Я твердо решила. Я выйду за тебя замуж.

Он издал ликующий возглас, взмахнул рукой, схватил в воздухе какое-то насекомое и протянул ей руку, как сделал в день охоты.

Джори разогнула его пальцы и весело рассмеялась, когда с его огромной ладони поднялась и взмыла вверх радужная стрекоза, а под ней оказалось маленькое золотое колечко с изумрудом.

– Гай, ты просто волшебник!

Она надела кольцо на палец и подняла вверх руку, чтобы полюбоваться игрой камня.

Граф поднес ее пальцы к губам и восхищенным взглядом смотрел на нее.

– Джори, ты меня заворожила. Мне так нравится, как ты отбрасываешь назад волосы, как говоришь: «Я твердо решила». Ты часто повторяешь эту фразу, в ней слышится вызов каждому, кто посмеет усомниться в конечности твоего решения.

– Скажи, ведь правда, любовь – самое лучшее чувство на свете? Мне хочется петь, танцевать, делать что-нибудь необыкновенное. Хочется забраться на крышу резиденции де Клэров и на весь мир закричать, что я до сумасшествия влюблена в Гая де Бошана!

– Более расчетливая женщина никогда бы не сказала мужчине, что любит его. Ей кажется, она становится от этого более уязвимой.

– Сказать по секрету, я всю жизнь чувствую себя уязвимой.

В душе Гая возникло страстное желание защитить ее. В этой девушке была хрупкость, которая задевала тайные струны его сердца. Жизнь так часто бывает жестока к своим самым прекрасным и нежным созданиям, и он молча поклялся защищать эту девушку всеми своими силами и всей властью. Граф обнял Джори и прижал к своему сердцу.

Они провели вместе почти весь день: катались верхом, болтали, смеялись, целовались, а вернувшись в замок, получили от Гилберта приглашение поужинать с ним и Джоанной. Гай согласился. Молодая графиня Глостер не выказала дружелюбия Уорику, она держалась холодно и отстранение. В результате мужчины стали беседовать друг с другом о завтрашнем заседании парламента и грядущей войне с Францией, которая представлялась им неизбежной. Еще они говорили о волнениях в Уэльсе, где за последние десять лет оба провели много времени, участвуя в битвах, строя крепости, совершая рейды по уэльским дюнам, охраняя покой в этой стране.

Джори внимательно слушала и лишь теперь начала понимать, что все дворяне королевства вместе со своими людьми должны являться на службу по первому требованию короля Эдуарда Плантагенета. Если начнется война, то оба эти графа, ее брат и дядя окажутся в авангарде войска, в передних рядах сражающихся.

– Как только мужчины собираются вместе, то непременно говорят о войне. Ее они любят больше всего остального! – воскликнула Джоанна.

– Au contraire, миледи, напротив, – отозвался Уорик. – В мыслях мы можем себе представлять, что в войне есть героизм, честь, даже благородство. Это иллюзия. Но мы заставляем себя верить в иллюзию, отрицать реальность, отрицать смерть, отрицать очевидное. Война – это кровь, жестокость, злодейство, а враг беспощаден.

Глостер кивнул в знак согласия.

– Мы захватываем Францию или Уэльс из политических амбиций или из мести, потом пытаемся в эту ожесточившуюся почву посеять семена законности и порядка. Культуру народа можно изменить, но на это нужны годы, а не месяцы. Возьмем, к примеру, Уэльс… Сколько лет уже прошло?..

– Почти вся моя жизнь, – ответил Гай.

– И моя, – с неохотой добавил Гилберт. – А теперь там снова бесконечные мятежи.

Гай заметил, что Джори побледнела.

– Пусть наши разговоры о войне не пугают вас, леди. Мы с Гилбертом можем проговорить всю ночь, если нас кто-нибудь не остановит. – Он поднялся на ноги. – Благодарю вас за ужин. И угощение, и общество были великолепны. Завтра нам надо быть в парламенте, а потому я должен покинуть вас так рано.

Де Клэр тоже встал:

– Я провожу тебя.

Джори очень хотелось попрощаться с Гаем наедине, но она понимала, что хозяин, граф Глостер, не может допустить подобного нарушения приличий. Он уже проявил достаточную снисходительность, позволив этой паре провести вместе почти весь день.

– Передайте, пожалуйста, завтра мои почтительные приветствия моему брату и дяде, милорд.

Уорик галантно поклонился, его темные глаза весело искрились, ведь таким образом Джори просила его ускорить заключение брака.

– С удовольствием, леди Марджори.

Как только мужчины покинули столовую, Джоанна окинула подругу понимающим взглядом.

– Ты ведь еще не отдалась ему, а?

Джори смутила откровенность вопроса.

– Я… то есть нет…

– Потому этот Волкодав все еще вьется вокруг тебя. Джори, он известный пожиратель женских сердец. Как только ты отдашь ему свою невинность, ты никогда больше не увидишь этого похотливого кабана.

Джори задрала подбородок.

– Гай сделал мне предложение.

Джоанна рассмеялась жестким смехом.

– Не могу поверить в такую наивность. Все мужчины обещают жениться, когда хотят затащить в постель упрямую девушку. Боже мой, это же Уорик! Неужели ты искренне веришь, что этот развратный граф сделает такую глупость и свяжет себе руки третьей женой?

Улыбка Джори выражала полное спокойствие.

– Он уже предложил мне руку и сердце.

Джоанна приподняла безупречную бровь.

– Ты ему веришь? Может быть, этот хитрый демон просто обманывает тебя?

Джори отвечала графине со спокойной уверенностью:

– Мой опекун уже ведет переговоры. Когда соглашение будет заключено, Линкс и граф Суррей вызовут меня в Вестминстерский дворец.

– Ах ты, маленькая лисичка! Так сумела все скрыть! – Джоанна встала и зевнула, как будто предмет разговора надоел ей. – Пойду наверх. Сегодня вечером ты мне не понадобишься.

Джори с сомнением смотрела вслед подруге. «Неужели Джоанна ревнует?»

Знатные лорды собрались в Вестминстере на первое заседание парламента. Ожидая приезда короля Эдуарда, бароны собирались группами и говорили о войне, налогах. Оба зла казались абсолютно неизбежными. Гай де Бошан подошел к Линксу и Джону де Варенну, которые очень удобно стояли вместе.

– Джентльмены, мне хотелось бы поговорить с вами наедине. Мне нужно обсудить с вами личное дело большой важности.

– Ну разумеется, Уорик, – любезно отвечал граф. – Сегодня после сессии приходите в мои покои. Линкс?

Линкс кивнул в знак согласия.

– Благодарю вас, Суррей. – Уорик поздоровался с констеблем и его сыновьями, потом кивнул маршалу. Байгод выглядел сегодня особенно раздраженным, и Гай предположил, что сессия пройдет бурно. Бароны весьма ревниво отстаивали свои права, особенно когда король пытался ущемить их феодальные привилегии, и Уорик не был исключением.

Не прошло и часа, как появился король Эдуард, и без особых церемоний и помпы началась сессия, которую, по праву констебля Англии, открыл Джон де Боун:

– От имени баронства этого королевства я заявляю протест против налога на шерсть размером в сорок шиллингов. Такая сумма ляжет на нас тяжелым бременем, а потому мы почтительно просим отклонить этот билль.

Эдуард созвал парламент, чтобы получить больше денег, а вовсе не меньше, а потому он отклонил протест:

– К несчастью, при сложившихся обстоятельствах корона нуждается во введении подобных налогов. Однако мы клянемся обратить внимание на эту проблему, когда вопрос о защите наших территорий не будет стоять так остро.

– Ваше величество, мы, бароны, намерены общими силами остановить корону в ее дальнейших намерениях произвольно повышать налоги.

– Мне нужны деньги для борьбы с воинственным королем Франции!

– Мы почтительно предлагаем вам получить их от церкви и богатого купечества.

Король драматично воскликнул:

– Я собираюсь сражаться ради блага Англии, и когда вернусь, то возвращу вам все, что взял у вас!

Тут поднялся Роджер Байгод, граф Норфолк и маршал Англии:

– Ваше величество, вы собираетесь вести армию во Фландрию?

– Именно так. А вы встанете во главе войска, которое должно вернуть нам Гасконь.

Байгод отвечал с язвительной злобой:

– С вами, сир, я охотно выступлю. И, по праву наследственной привилегии своего рода, буду скакать впереди короля.

Эдуард учел свирепое настроение Байгода, заметил, как выпрямилась его спина, и, решив придержать гнев, спросил более мягким тоном:

– Но без меня вы, разумеется, пойдете с остальными?

– Гасконь на пятьсот миль южнее. Я не собираюсь туда идти, – заявил Байгод. – И не пойду.

Эдуард вспыхнул. Выпрямившись во весь свой немалый рост, он с гневом воззрился на приземистую фигуру маршала.

– Видит Бог, сэр граф, вы пойдете или будете повешены! – с яростью произнес король.

– Видит Бог, сэр король, – процедил Байгод, – я не пойду и не буду повешен!

Король был взбешен до предела, но все же воздержался от насильственных действий. Сейчас он не мог ссориться со своими баронами – над королевством нависла угроза войны с Францией, а в Уэльсе каждый миг могло вспыхнуть настоящее восстание, и тогда уже не будет надежного тыла. Кроме того, Эдуард знал, созывая парламент, что, требуя денег, он нарушает положения Великой хартии вольностей. Так что король унял свой гнев и снял наследного маршала с его поста с условием, что тот назначит себе временную замену.

Уорик наклонился к своему другу Глостеру:

– Настоящая битва характеров.

– Говорят, графы и бароны привели сегодня с собой до пятнадцати сотен вооруженных людей.

– Это был бы настоящий мятеж.

– Вот именно, а он не уверен, что ты и я выступим на его стороне.

Следующим оппонентом короля был архиепископ Кентерберийский. Эдуард и Уинчелси очень горячо спорили о том, какие суммы на войну должно выплатить церковное сословие.

– Я иду воевать за народ Англии, а также за церковь. – Король сделал драматическую паузу. – А если я не вернусь, коронуйте моего сына.

При этих словах отца молодой принц Эдуард разразился слезами, его настроение передаюсь архиепископу, который тут же капитулировал и поднял обе руки в знак повиновения.

Уорик и Глостер обменялись презрительными взглядами – наследный принц не должен рыдать как девчонка. Сын был лишь бледной тенью своего могучего отца.

В перерыве Роджер Байгод подошел к своему зятю Линксу и Джону де Варенну. После долгих споров о том, кто должен заплатить львиную долю издержек, граф Суррей согласился возглавить поход в Гасконь, чтобы оградить ее от притязаний Филиппа Французского.

Когда заседание возобновилось, Байгод объявил, что, если на то будет королевская воля, он желает назначить Джона де Варенна временным маршалом. Эдуард Плантагенет был более чем удовлетворен и немедленно назначил графа Суррея военачальником идущей на Гасконь армии.

Вечером, когда первый день заседания парламента закончился, у стен Вестминстера собралась большая толпа. Эдуард Плантагенет проявил находчивость и обратился к простому люду. Стоя перед собравшимися с сыном и наследником по правую руку и архиепископом Кентерберийским по левую, он произнес речь, нацеленную прямо в сердца слушателей. Он рассказал им, как французский король узурпирует территорию, принадлежащую Англии, и клялся не позволять нормандским рыбакам похищать английское достояние. Люди слушали с живейшим вниманием, а когда монарх закончил свою речь, восторженными криками выразили восхищение его доблестью и выразили полнейшую верность своему сюзерену.

После ужина Гай де Бошан направился к покоям Джона де Варенна в Вестминстерском дворце. Граф был достаточно циничен, чтобы понимать, что лишь честолюбие заставило Джона де Варенна принять командование армией, идущей в Гасконь, однако он полагал, что подобное честолюбие делает честь графу Суррею. Уорик понимал, как важно решить дело относительно леди Марджори как можно скорее. Когда оба семейства заключат родственный союз, он не будет возражать против того, чтобы присоединиться к людям де Варенна в гасконском походе.

Войдя в комнату, Гай с удовольствием увидел, что Линкс тоже здесь.

– Входи, Уорик, – пригласил граф. – Бурная была сессия. Разжигает жажду. Налей нам эля, Линкс.

– Поздравляю с назначением, Суррей. Эдуарду повезло, что у него теперь есть военачальник с таким опытом. – Гай сел на стул и одним глотком выпил сразу полкружки эля. – Я пришел, чтобы сделать вам предложение относительно леди Марджори и себя, то есть заключить между нами брачный союз. Для меня будет большой честью сделать ее графиней Уорик, и у меня есть все основания полагать, что эта леди не имеет возражений против того, чтобы стать моей женой.

– Лорд Уорик, это очень неожиданное предложение, – отвечал Суррей. – Я и не думал, что ты ищешь брачного союза.

– Я и не искал, – прямо отвечал Уорик. – До тех пор, пока не познакомился с леди Марджори. – Он встретился взглядом с Линксом де Варенном. – Ваша сестра завоевала мое сердце. Она – лучшая награда любому мужчине.

– И очень желанная награда для многих, – добавил Линкс.

– Мы сознаем, какую честь ты нам оказываешь, делая это предложение, – быстро ответил Джон. – Союз между де Вареннами и благородным домом Уориков дает нам большие преимущества и должен восприниматься с радостью. Мы уже получили несколько предложений о заключении брака с леди Марджори, однако твое, разумеется, имеет приоритет. Мы обдумаем его со всей серьезностью и, конечно, посоветуемся с самой леди относительно ее выбора.

На лице Уорика в первый раз появилась улыбка.

– Большего я и не прошу. – Волна радости поднялась в его душе, граф ощутил себя абсолютно счастливым. Он знал, что принял правильное решение, и поклялся себе беречь и любить Джори. – Благодарю вас, джентльмены. Надеюсь вскоре обсудить с вами все условия.

Когда Уорик вышел, Линкс заметил:

– Я понятия не имел, что ты такой ловкий дипломат.

Каждое утро, просыпаясь, Джори надеялась, что именно сегодня ее потребуют в Вестминстерский дворец. После трех дней разочарования она начала тревожиться. «Может быть, Уорик передумал?» Страх, что ею пренебрегли, заставил ее потерять душевный покой. Она вертела на пальце кольцо, и блики изумруда возвращали ей надежду. «Нет, нет, Гай де Бошан любит меня так же, как я его».

Швея графини Глостер принесла платье, которое шила для Джори.

– Что за чудесная ткань, леди Марджори! Никогда из такой не шила. Но она такая тонкая, почти прозрачная. Я взяла на себя смелость и сшила под него чехол из тафты, чтобы подчеркнуть ее красоту. На рукавах сделать сборки?

Джори надела блестящую тафту, затем сверху – новое платье.

– Великолепно! Ты все прекрасно сделала! – Она покружилась перед зеркалом, любуясь тонкой, как паутина, бледно-зеленой тканью. – Мне хочется облегающие рукава. – «Это будет мое свадебное платье». Она покружилась, потом сделала перед зеркалом реверанс. «Марджори де Бошан, графиня Уорик».

Утро закончилось, наступил день. К Джори вернулись ее сомнения. Раскладывая наряд, который Джоанна должна надеть к обеду, девушка пыталась себя успокоить.

– Заседания парламента еще не закончились? Прошло четыре дня…

– Нет, не закончились, они продолжатся еще какое-то время. Гилберт сообщает мне, что отец требует денег на войну с Францией, а получить от баронов золото, все равно что выдавливать кровь из камня.

– Граф Глостер поедет воевать во Францию?

– О нет, Джори. Король поручает Глостеру обеспечивать порядок в Уэльсе. Говорят, что Роджер Байгод и король страшно поссорились. Граф Норфолк отказался вести армию в Гасконь, а мой отец угрожал его повесить. «Роджер Байгод – тесть Линкса!»

– А маршал в конце концов согласился выполнить приказ короля?

– Нет, этот невыносимый старый дьявол назначил вместо себя твоего дядю, Джона де Варенна.

«Неудивительно, что меня не зовут в Вестминстерский дворец. Там все поглощены подготовкой к войне с Францией».

Джон де Варенн и его племянник Линкс нанесли поздний визит Джону де Боуну, графу Херефорду. Когда они прибыли, с констеблем Англии был его сын Хэмфри.

– Суррей, де Варенн, входите. Рад видеть вас обоих. Это дело касается и Хэмфри, так что я взял на себя смелость разрешить ему присутствовать на переговорах.

– Ну разумеется. – Оба де Варенна сели на предложенные места и взяли кружки с элем.

– Мы пришли, чтобы посоветоваться. Недавно мы получили еще одно предложение относительно леди Марджори. Мне не хотелось бы раскрывать имя претендента, но я полагаю, будет справедливым сообщить вам, что этот благородный соискатель является графом самого высокого происхождения.

Де Боун нахмурился, лицо Хэмфри оставалось спокойным, но оба де Варенна видели, что он слушает очень внимательно.

– Брак с Хэмфри не сделает леди Марджори графиней сразу, – признал Херефорд. – А потому позвольте мне предложить существенную компенсацию. После брака моего наследника с леди Марджори я передам ему мой замок Мидхерст в Суссексе с тем условием, что он перейдет в собственность первого ребенка от этого брака в случае, если, не дай Боже, мой сын умрет раньше меня.

Де Варенны обменялись осторожными взглядами, в которых явно читалась уклончивость. Де Боун тут же добавил:

– И разумеется, не может быть и речи о том, чтобы требовать приданое для столь высокородной дамы, как леди Марджори де Варенн.

– Это очень щедрое предложение, Херефорд. – Линкс обернулся к Хэмфри: – Лично я считаю, что ты – прекрасная партия для моей сестры. Мы сообщим ей о твоем предложении, и, будь уверен, леди Марджори с радостью его примет.

Лицо графа Суррея наконец смягчилось.

– Родственные связи между де Боунами и де Вареннами принесут выгоду и нам, и Англии.

Де Варенны вернулись в свои покои в Виндзорском замке. Джон сухо заметил:

– С радостью или нет, но леди Марджори примет это предложение, только если у нее не будет других.

– Джори может быть скользкой, как ртуть, к тому же она упряма, как дюжина йоменов. Если дать ей возможность решать самой, она, без сомнения, выберет этого дьявола, графа Уорика. – Линкс тяжко вздохнул. – Полагаю, ты прав. Единственный путь уберечь ее от ложного шага – это молчать о предложении де Бошана.

 

Глава 8

Уорик вымылся и оделся с особой тщательностью. Ему часто говорили, что гордыня написана у него на лице. Взглянув в зеркало, он решил, что это, пожалуй, не лишено основания, и смахнул невидимую пылинку со своего черного камзола. «Я таков, каков есть. Ни больше и ни меньше».

Когда пятое заседание парламента подошло к концу, граф Суррей пригласил Гая де Бошана встретиться после обеда. Уорик приказал Бруту остаться, запер дверь и широким шагом направился к покоям Джона де Варенна. Уорик был в прекрасном настроении, он готовился обсуждать условия брака с Джори.

Войдя в комнату, граф сразу заметил, что Линкс отсутствует, и неспроста. «Почему опекун Джори собирается вести переговоры без ее брата? У них разногласия по поводу условий? Возможно, они решили, что два графа, равные по положению, сумеют лучше договориться с глазу на глаз?»

Гай сел в кресло и протянул длинные ноги к огню. Он понимал, что опытный человек сначала укажет на все недостатки предполагаемого союза и получит преимущество в переговорах.

Джон сел напротив и прочистил горло.

– Де Варенны очень польщены твоим предложением леди Марджори, – начал Суррей. – Полагаю, Уорик, ты не станешь возражать, если я буду говорить прямо?

«Он собирается поднять вопрос о моих умерших женах».

– Разумеется, Суррей. Не будем ходить вокруг да около. Другого я и не жду.

– Моя племянница – восемнадцатилетняя девушка, а тебе уже за тридцать. И по возрасту, и по жизненному опыту вы очень различны.

– Это верно. Не могу отрицать ни своего возраста, ни опыта. Да и не желаю.

– Ты был женат дважды, а потому леди Марджори должна будет стать третьей графиней Уорик.

Слова де Варенна заставили Гая стиснуть зубы.

– Ты склонен говорить очевидные вещи.

– Что ж, прости! – резко бросил Суррей. – Все эти возражения можно бы легко отбросить, если бы не одно препятствие, которое нельзя игнорировать и нельзя изменить.

Уорик молчал. Существовала масса препятствий. Суррей мог выбирать для своих возражений любое.

– У тебя уже есть сын, Рикард. Любой ребенок мужского пола, рожденный от твоего союза с Марджори, не будет наследником Уорика.

– Все мои дети, как мужского, так и женского пола, получат прекрасное обеспечение замками и землями Уориков, равно как и их мать. «О Господи, я оправдываюсь!»

– Но не титул. Не графство Уорик, – проговорил граф Суррей.

– Ты опять говоришь очевидные вещи. – Тон де Бошана был вежливым, но твердым. – Лорд Суррей, я принял меры, чтобы леди Марджори была осведомлена обо всех недостатках союза со мной. И я готов руководствоваться ее решением.

– Рад это слышать, Уорик. Леди Марджори приняла предложение наследника графа Херефорда Хэмфри де Боуна. Сын констебля Англии ближе ей по возрасту.

Уорик поднялся на ноги, возвышаясь над Сурреем как колокольня. Его черные глаза гневно сверкали.

– Дьявол побери, это твое решение, а не Джори! – Он знал, что не следует давать волю своему гневу, – его и так считали чуть ли не дьяволом, но в этот миг Уорик не смог сдержаться.

– Ты ошибаешься. Леди Марджори не желает причинять тебе боль, но она определенно намерена выйти замуж за Хэмфри де Боуна. Она просила меня сообщить тебе, что она твердо решила.

Гай был ошеломлен так, словно на него обрушилась каменная стена. Это были собственные слова Джори, он их помнил, другие бы его не убедили. Ее образ явился перед его мысленным взором. Вот она отбрасывает на спину свои серебристые волосы, улыбается. В нем заговорила гордость. И она удержала Уорика от того, чтобы броситься на Джона де Варенна. Он справился с собственным гневом.

– Я подчиняюсь ее решению. – Гай коротко поклонился и вышел.

Добрался к себе, отпер дверь и хлопнул ею с такой силой, что сломались железные петли. Затем граф принялся за одежду, опустошил шкаф, засунул все вещи в дорожные сумки. Стиснув зубы и сжав кулаки, он мечтал о мести. Взгляд Гая упал на Брута, который сидел, наблюдая за хозяином желтыми, все понимающими глазами. Уорик опустился на колени, обнял верного друга и спрятал лицо в пушистой шерсти. Душевная рана по-прежнему ныла, но все же он ощутил, что черный, безудержный гнев начал стихать.

– Сам видишь, она спасла себя от участи, которая хуже смерти, – стал рассуждать, обращаясь к своему волкодаву, Гай. – Полная луна лишила меня разума. Я превратился в лунатика.

Пес согласно кивнул.

Уорик рассмеялся, осознав собственную глупость, спустился в казармы, где разместились его люди, нашел лейтенанта, который играл в кости.

– Собирайтесь, мы уезжаем.

– Ночью, милорд? Я и не знал, что заседание закончилось.

– Закончилось для меня. Через час мы снимаемся и едем в Уорикшир.

Наконец Джори получила распоряжение от своего дяди явиться в Вестминстерский дворец. Она была так взволнована, что трижды сменила наряд, прежде чем удовлетворилась результатом. Ей хотелось казаться взрослой, вести себя с достоинством и уверенностью, что она наилучшим образом подходит на роль графини Уорик.

Граф Суррей послал эскорт из людей де Варенна, чтобы сопровождать ее из Кларкенвелла в Вестминстер. Джори с гордостью покачивалась в седле своей новой белой кобылы. Она прибыла во дворец после обеда. Ее дядя присутствовал на заседании парламента, а потому Джори решила навестить жену Линкса и подождать у нее в покоях, пока кончится заседание.

– Марджори, ты выглядишь такой элегантной.

– Благодарю, Сильвия. Уверена, ты знаешь, почему я здесь. Сегодня настал решающий день.

– Правда. Предложение о браке всегда волнует. Очень хорошо помню, что я чувствовала, когда подошла моя очередь.

– Тебе нравится в Вестминстере?

– Не очень. Я считаю дни, когда мы с Линксом сможем вернуться в Хедингем. Ужасно соскучилась по дому.

Джори вгляделась в лицо Сильвии. «Знает ли она, что Линкс едет на войну во Францию?»

– Мне очень нравилось в Виндзоре в гостях у королевы Элеоноры. И королевская свадьба тоже, конечно, понравилась. И как там невеста? Надеюсь, Джоанна наконец осознала, как ей повезло, что она вышла замуж за Глостера, первого пэра королевства?

– Мне кажется, они отлично поладили. Разница в возрасте больше не является для нее камнем преткновения. – Губы Джори изогнулись в улыбке. – Сама я верю, что возраст и счастье в любви никак не связаны. Самые лучшие мужья всегда на несколько лет старше своих жен.

Сильвия приказала подать угощение, и обе леди продолжали болтать, потягивая вино и наслаждаясь разнообразными фруктовыми пирожными. Когда с едой было покончено, ежедневная сессия тоже завершилась, и Сильвия отвела Джори в покои дяди.

– Ты должна у нас переночевать. Я прикажу приготовить для тебя качающуюся кровать, будешь спать, как в колыбели.

– Благодарю. А-а, вот идет дядя Джон, – в волнении закончила Джори.

– Приветствую, Минкс. – Де Варенн окинул девушку одобрительным взглядом. – Ты хорошеешь с каждым днем.

– Потому что я счастлива, – призналась Джори.

– Ну, входи, дитя мое. Располагайся. Подать что-нибудь?

– Нет, благодарю. Мы перекусили с Сильвией. Джон сел за стол и переложил какие-то бумаги.

– Итак, моя дорогая, полагаю, тебе известно, что мы получили предложение о браке для тебя?

– Да-да. Я не могла дождаться, пока вы за мной пришлете!

– Переговоры требуют времени, госпожа Нетерпячка. Ведь это брак между двумя благородными семействами. Не обходимо обсудить все детали, и лишь тогда можно подписывать контракт. Я обещал графу, что сообщу тебе о предложении. Разумеется, это только формальность, и я заверил его, что леди Марджори будет счастлива заключить такой союз.

– Конечно, счастлива. Я же решила.

– Отлично. Ты приняла мудрое решение, моя дорогая. Я без проволочек сообщу об этом констеблю. Останется только подписать бумаги и назначить дату свадьбы.

– Я не знала, что надо сообщать констеблю.

– Но ведь именно граф Херефорд, сделал тебе предложение от имени своего сына, Хэмфри де Боуна.

– О Боже… Я понятия об этом не имела. Боюсь, тебе придется сказать ему, что я отказываю ему. Дядя Джон, я жду предложения от Гая де Бошана.

– Мы не получали предложения от графа Уорика.

Марджори вскочила на ноги.

– Ты, должно быть, ошибся. Гай уже просил меня выйти за него замуж, и я приняла предложение.

Джон де Варенн с жалостью посмотрел на племянницу.

– А ты уверена, что это было именно предложение? Такой человек, как Уорик…

Джори задрала подбородок, ощущая, как вспыхнули ее щеки.

– Уверяю тебя, Гай де Бошан сделает мне предложение! О других просто не стоит говорить. Когда вы получите предложение, я буду счастлива вернуться в Вестминстер.

Джори чувствовала, что задохнется, если не глотнет свежего воздуха. Она была в бешенстве и выбежала из кабинета, оставив дядю сидеть с открытым ртом. Быстрым шагом девушка прошла вдоль фасада древнего дворца и остановила ливрейного лакея:

– Покажи мне, пожалуйста, где покои графа Уорика.

– Сожалею, миледи, но в парламенте собралось столько благородных господ… Я не знаю, кто и где расположился.

Тогда Джори обратилась к служанке в посконной рубахе:

– Ты знаешь, где остановился граф Уорик?

– Простите, милая. Старый дворец – как лисья нора.

Джори чувствовала, что в таких обстоятельствах не может вернуться и ночевать у Сильвии и Линкса, а потому прошла в конюшни и вывела Зарю. Один из людей Суррея, который сопровождал ее днем во дворец, оказался в конюшнях, и девушка попросила проводить ее в Кларкенвелл.

Все три мили к резиденции Глостера Джори разжигала в себе гнев, понимая, что лишь он способен удержать ее от рыданий. Добравшись до Кларкенвелла, она поблагодарила слугу, бросила поводья груму и поднялась наверх.

Элеонора де Лейберн готовилась ко сну, но она отослала служанку, чтобы расспросить Джори о таком волнующем приглашении в Вестминстер.

– Ты правильно догадалась? Тебе сделали предложение?

– Я… Да. Я и правда получила предложение, – с запинкой отвечала Джори.

– И ты приняла его? – задыхаясь от любопытства, спросила Элеонора.

– Нет… Я… Ничего еще не решено. Возможно, я через пару дней снова поеду в Вестминстер. – Джори сделала вид, что зевает. – Я так устала, Элеонора. Может, завтра поговорим?

Как только Джори оказалась в постели, а в комнате потушили свет, ее мысли, как раненые птицы, заметались в поисках выхода. «Почему Гай не сделал мне официального предложения?»

В ее ушах зазвучал голос Сильвии: «Мужчины забывают свои клятвы в тот же миг, как их произнесут».

Джори проснулась до рассвета, и на нее тут же обрушился весь ужас происшедшего. Не разбудив Элеонору, она тихонько оделась, направилась в библиотеку и написала краткое послание, которое, по сути, было криком о помощи: «Хэмфри де Боун сделал мне предложение». И подписалась только одной буквой /. Затем добавила адрес: «Гаю де Бошану, графу Уорику, Вестминстерский дворец, Лондон».

Спустившись в холл, она стала ждать у входных дверей, и вскоре появился Гилберт де Клэр.

– Милорд, я понимаю, что это дерзость с моей стороны, но не могли бы вы передать это вашему другу?

Гилберт прочел имя на конверте.

– Леди Марджори, я доставлю это послание, если Уорик будет сегодня на заседании. Вчера он отсутствовал. – Выражение отчаяния на ее лице заставило его быстро добавить: – Вероятно, он сегодня вернется.

Джори с облегчением вздохнула:

– Благодарю вас, милорд. – И стала подниматься по лестнице. У нее разболелась голова, Джори тихонько прилегла на кровать, стараясь не допускать мрачных мыслей. Услышав, что Элеонора проснулась и начала одеваться, Джори сделала вид, будто спит, и вздохнула с облегчением, когда за соседкой захлопнулась дверь.

Через полчаса Элеонора вернулась.

– Слава Богу, что ты проснулась, Джори. Тебя требует Джоанна. Никто другой ей не годится. – Элеонора понизила голос: – Думаю, она заболела.

Джори вскочила с кровати, моментально забыв о собственных бедах. В приемной перед спальней Джоанны ей попалась Бланш Бедфорд.

– Она отказалась от завтрака. И даже не позволила мне войти. Хочет только тебя.

– Благодарю, Бланш. Пойду узнаю, все ли в порядке. Джоанна сидела на краю своей широкой кровати, обычный румянец сменился на ее лице сероватой тенью.

– Джори, меня вырвало.

– Ты заболела? – Джори подошла к кровати и положила ладонь на лоб Джоанны – узнать, нет ли лихорадки. – Жара нет. – У принцессы всегда было отличное здоровье. – Может быть, ты вечером что-нибудь не то съела?

– Вчера утром меня тоже рвало, когда Гилберт ушел, – прошептала графиня. – Думаю, это утренняя тошнота.

– О, Джоанна, разве так бывает? Еще слишком рано!

Джоанна взяла Джори за руку и крепко ее стиснула.

– А что, если… О Господи! Что я говорю?! Конечно, он от Гилберта!

Джори задрожала, по коже побежали мурашки.

– Перестань, Джоанна. Что за фантазии? Полежи спокойно, пока пройдет тошнота. Я сейчас все уберу. Не надо, чтобы кто-нибудь знал.

– Благодарю, Джори. Господи, что бы я без тебя делала?

Джори глубоко вздохнула.

– У меня и самой есть тайна, которой я не хочу делиться ни с кем, кроме тебя. – Она понизила голос. – Уорик еще не сделал мне предложения. Предложение делал констебль от имени своего сына.

– Де Боун? – Джоанна побледнела.

– Да, они хотят, чтобы я вышла замуж за Хэмфри де Боуна.

На лицо Джоанны вернулся румянец.

– Что же, он высокий, привлекательный. Благородной крови. Большинство дам были бы в восторге.

– Но он – не Уорик, – жалобно прошептала Джори.

Вечером, когда Гилберт де Клэр вернулся из Вестминстера, он улучил момент сказать Джори несколько слов наедине:

– Леди Марджори, кажется, мой друг вернулся из Уорикшира два дня назад. Я тут же с одним из придворных передал ему ваше послание, а также свое собственное. К завтрашнему дню он должен его получить.

Через два дня Джори снова пригласили в Вестминстер. Сердце ее колотилось от беспокойства и надежды. Она изо всех сил боролась с сомнениями, стараясь не допускать в мыслях ничего дурного. И лишь оказавшись лицом к лицу с дядей и услышав его слова, она поняла, что надеяться больше не на что.

– Джори, мое дорогое дитя, боюсь, ты должна примириться с правдой и забыть свои мечты. Гай де Бошан покинул парламент неделю назад и вернулся в Уорикшир. Поверь, нет никаких шансов, что ты станешь графиней Уорик.

Слова «никаких шансов» колоколом прозвучали у нее в голове. Мысль о том, что ею пренебрегли, была слишком горькой, чтобы на ней задерживаться. Джори смотрела прямо перед собой, надеясь, что ее застывшее, как маска, лицо не выражает никаких чувств.

– Марджори, мы с Линксом отправляемся во Францию на войну. Наш долг – устроить твою судьбу прежде, чем мы покинем Англию.

У Джори сдавило сердце.

– Мы оба убеждены, что союз с Хэмфри де Боуном является для тебя во всех отношениях прекрасной партией. Граф Херефорд заменит тебе отца, а его сын станет достойным мужем. Могу я сообщить им, что ты согласна?

– Нет! Нет! Я даже не знаю Хэмфри де Боуна.

– Это легко исправить. Знаешь, что я тебе скажу… Завтра парламент закроется, так почему бы тебе не остаться на пару дней в Вестминстере, чтобы лучше с ним познакомиться? Если и тогда ты все еще будешь так отчаянно возражать против де Боуна, что же, я передам ему твои сожаления.

– Я, я не знаю… Мне надо время подумать. Я возвращаюсь в Кларкенвелл. – Джори заметила разочарование на лице дяди. – Обещаю, дядя Джон, я обдумаю то, что вы мне сказали. Но, пожалуйста, не огорчайтесь, если я не сумею заставить себя это сделать.

Джори проглотила комок в горле и опустила голову.

 

Глава 9

Когда Джори вошла в обеденный зал Вестминстерского дворца, он не был переполнен. Многие графы и бароны уехали готовить своих людей к войне во Франции или к усмирению мятежа в Уэльсе.

Джори смотрела, как новобрачные Джоанна и Гилберт усаживаются на помосте рядом с королем. Наверняка он пригласил их, чтобы посмотреть, как чувствует себя в браке его дочь. Кроме того, Джори увидела, что граф Херефорд поместился рядом с ее дядей. Сама она села около Линкса и его жены, у самого помоста, и слегка покраснела, когда заметила, что братья де Боуны сидят напротив. Нервы ее были на пределе – она решила сразу после обеда подойти к графу Херефорду и самым мягким способом сообщить ему, что не может выйти замуж за его сына Хэмфри.

Наконец бесконечная трапеза кончилась, слуги начали убирать со стола, гости поднялись и разбрелись кучками по залу. Джори собрала все свое мужество и двинулась к Джону де Боуну, который сидел на помосте. Сделав изящный реверанс королю, она повернулась к констеблю:

– Милорд граф, позвольте мне сказать несколько слов наедине.

Херефорд широко ей улыбнулся:

– Леди Марджори, мое сердце переполнено радостью и гордостью оттого, что вы дали согласие выйти замуж за моего сына Хэмфри. Клянусь, я стану считать вас своей любимой дочерью. – Он обнял ее огромными руками и поцеловал в щеку.

Джори открыла от удивления рот, но не смогла произнести ни звука. Она словно онемела.

Король Эдуард, услышавший триумфальные речи Джона де Боуна, взял обе руки девушки и одарил ее королевским поцелуем.

– Леди Марджори, сей союз мне так же приятен, как и брак моей дочери с Глостером. – Король повернулся к Джону де Варенну: – Поздравляю тебя, Суррей. Сильные кровные связи между знатнейшими семействами служат процветанию Англии.

– Ваше величество… пожалуйста… – бескровными губами пробормотала Джори.

Эдуард Плантагенет поднял руку, призывая гостей к молчанию.

– Хэмфри де Боун, подойди сюда! – громовым голосом провозгласил он.

Высокий светловолосый рыцарь решительным шагом вышел вперед, взобрался на помост и гордо выпрямился рядом с королем. Джори хотелось провалиться сквозь землю.

– Мы с большим удовлетворением и гордостью сообщаем о помолвке Марджори де Варенн и Хэмфри де Боуна, сына и наследника графа Херефорда.

Отовсюду полетели приветственные возгласы. Эдуард бросил любопытный взгляд на миниатюрную девушку, которая была слишком бледна для такого радостного события.

– Сегодня ваш отец будет счастлив на небесах, леди Марджори. Он хорошо мне служил и слишком рано от нас ушел. Дорогое мое дитя, я уверен, семья де Боунов будет дорожить вами, как собственной дочерью. – Король взял руку Марджори и вложил ее в ладонь Хэмфри. – Выпьем за счастье молодой пары!

Вперед вышла Джоанна и подала Джори свой кубок:

– Ты бледна как смерть. Выпей. Ничего уже нельзя изменить. Дело сделано.

Дрожащей рукой Джори поднесла кубок к губам и выпила его большими глотками. Джоанна поздравила Хэмфри, он вспыхнул до корней волос. Джори видела это и не в первый раз подумала, что тот влюблен в королевскую дочь.

Она посмотрела вниз на людей у помоста. Все пили за ее счастье. Среди них был и Линкс. На его лице было до странности мрачное, затравленное выражение, как будто ответственность за ее будущее счастье тяжким грузом лежала лишь на его плечах.

Заметила Джори и своего дядю, который внимательно наблюдал за ней.

Вокруг толпились люди, поздравляли жениха, смотрели в затуманенные глаза невесты, желали ей счастья, спрашивали о дате свадьбы.

– Ничего еще не решено, – твердо отвечала Джори, но все понимали это так, что не назначен день свадьбы.

– В теперешних обстоятельствах леди Марджори не может долго откладывать венчание, – объявил Хэмфри.

– В каких обстоятельствах? – изумленно спросила Джори.

Он бросил на девушку неуверенный взгляд, потом пробормотал:

– Война.

Джори лежала в постели без сна. В мыслях она пробегала все события с того момента, когда впервые ее взгляд упал на Гая де Бошана, графа Уорика. Ее сердце стремилось к нему, а тело жаждало его близости. Много часов она мучила себя этими мыслями, пока ей не стало казаться, что она чувствует его запах, ощущает вкус. Но это страстное стремление было отравлено болью. В глубине души она боялась, что он пренебрег ею, он не любит ее. И никогда не сделает ей предложения.

Только перед самым рассветом Джори забылась тяжелым сном, и тогда ей явился рыцарь в доспехах. Когда он снял шлем и его рыжеватая грива упала ему на плечи, Джори подумала было, что это Линкс, но потом поняла, что это ее отец – Линкольн де Варенн.

– Милая моя Джори, – он нежно погладил ее по голове, – сегодня ты меня осчастливила. Семья де Боунов будет дорожить тобой как собственной дочерью.

– Но, отец, мне ведь сделал предложение граф Уорик.

– Дорогая Джори, неужели ты действительно хочешь выйти замуж за человека, который был причиной смерти не одной, а двух жен?

– Неужели эти слухи правдивы, отец? – простонала Джори.

Видение человека в латах начало таять.

– Не уходи! Пожалуйста, не оставляй меня!

Внезапно Джори проснулась. В окно сочился призрачный утренний свет. Она не сразу поняла, где она и что с ней происходит, но постепенно вспомнила, что ночует во дворце, вспомнила подробности своего сна. Отец хотел, чтобы она вышла замуж за Хэмфри, он был против Уорика.

Джори подтянула колени, обхватила их руками и положила на них голову. Сейчас не время думать о видениях, надо смотреть правде в глаза. Уорик не сделает ей предложения.

Его молчание говорило лучше любых слов, что он решил от нее отказаться. Будь он проклят!

Джори поняла, что должна изгнать его из своих мыслей, и решила начать прямо сегодня. Медленно-медленно Джори стянула с пальца изумрудное кольцо и отложила его в сторону, но она даже не станет пытаться вырвать его из своего сердца, распутный граф со своим убийственным французским шармом останется там навсегда.

Джори оделась и пошла в покои своего опекуна.

– Я пришла сказать, что готова познакомиться с Хэмфри поближе.

– Джори, дорогая моя, ты поступаешь разумно.

– Если мы не сойдемся, я прямо скажу тебе, что не выйду за него замуж, в ином случае я покорюсь и буду готова к браку.

Джон кивнул в знак согласия:

– Это справедливо, Джори.

Ей захотелось крикнуть, что жизнь как раз несправедлива, но эта новая Джори сумела сдержаться. Она станет вести себя как зрелая женщина, она уже и теперь ощущает себя старше и мудрее. Теперь ей известно, что когда мужчина расточает страстные обещания, а потом предает, то оставляет после себя иссушенное и больное сердце.

Большой зал Вестминстерского дворца гудел от новости о будущем ребенке королевской крови. Если Бог будет милостив к Джоанне, она подарит Глостеру сына и наследника, а королю – внука. Не только Гилберт, но и Эдуард сияли от радости.

Джори приветствовала Линкса, который разговаривал с Джоном де Боуном и его сыновьями. Графу Херефорду она сделала реверанс, а тот остановил ее жестом.

– Моя дорогая леди Марджори, теперь между нами не нужны эти формальности. – Он ухмыльнулся Линксу. – Мы ведь одна семья.

Джори обратилась к своему брату:

– Когда вы уезжаете в Хедингем?

– Мы еще не решили, все зависит от того, сможешь ли ты к нам присоединиться. Граф Херефорд пригласил нас до возвращения в Хедингем осмотреть его замок Мидхерст в Суссексе.

– Понимаю, – спокойным тоном отвечала Джори. Хэмфри официально ей поклонился и поднес ее пальцы к губам.

– Надеюсь, вы согласитесь составить нам компанию, леди Марджори?

Марджори была очарована замком Мидхерст – там были ров и круглая башня, что придавало крепости романтический вид.

– Когда мы приезжаем в Мидхерст, – объяснял констебль, – здесь всегда бывает много гостей. Вы будете бесценным приобретением, леди Марджори. Королевская семья часто бывает в Винчестерском замке, и гостящие у них лорды постоянно к нам заглядывают. А когда король отправляется к морю, мы тоже имеем массу гостей.

– Я чувствую запах моря! – воскликнула Джори.

– Его видно с Круглой башни, – сообщил Хэмфри. Он помог ей спрыгнуть с лошади и заговорил негромко, так, что другие их не слышали. – Этот замок отец передаст мне после нашей свадьбы, а я отдам его нашему первому ребенку.

– Здесь так красиво! – «Значит, ты думаешь меня подкупить?»

Войдя в приемный зал, Джори очень удивилась, увидев, насколько убого он меблирован, но потом вспомнила, что хозяйство здесь ведут мужчины.

Джон де Боун повел рукой:

– Здесь все надо обновить. Сказывается отсутствие женщины. Надеюсь, вы с удовольствием за это возьметесь. В Портсмуте найдется все, что пожелаете. И не думайте о расходах. То же касается и нашего замка в Херефорде.

Джори, которая уже ощущала благодарность к де Боуну за его отцовское отношение, сейчас окончательно открыла ему свое сердце.

– Вы меня балуете, милорд.

– Де Боунам давно уже не доводилось баловать леди. Я забыл, как это приятно.

На закате Хэмфри разыскал Джори.

– Не хотите ли подняться на крышу башни, Марджори? Думаю, вам понравится вид оттуда.

Джори собиралась переодеваться к обеду, но ей очень хотелось подняться на башню и осмотреть окрестности, ока они взбирались по каменной винтовой лестнице, Хэмри держал руку у нее за спиной, словно бы опасаясь, что девушка может упасть. Вместе они подошли к зубчатой стене. У Джори захватило дух, когда она увидела, как закатное солнце превратило воду из рва в расплавленное золото. Хэмфри, указывая рукой, стал рассказывать:

– Вон там берег моря и город Портсмут. Отсюда видно синюю полосу моря, а дальше лежит остров Уайт.

– Замок такой красивый. Мне он сразу понравился.

– Марджори, я ведь сам еще не просил вас выйти за меня замуж. Дело считалось само собой разумеющимся. Оба графа уладили все между собой. А потому я хочу сделать вам предложение сейчас. Вы выйдете за меня замуж?

Хэмфри так явно нервничал, что Джори захотелось облегчить его муки. Она не была в него влюблена, но брак начинал ей представляться благом. Она ведь получит не только Хэмфри, но и его семью, этот замок. Де Боуны не делали тайны из того, что хотели ее. Никто не выказывал к ней ни малейшего недоброжелательства, и это согревало ее сердце.

– Да, Хэмфри. Своим предложением вы оказываете мне большую честь. – В наступающих сумерках она улыбнулась и почувствовала, что он ее сейчас поцелует.

Его движения были медленными, нежными, и Джори показалось, что поцелуя пришлось ждать слишком долго. Он коснулся ее губ мягко и осторожно, как будто принимал ее за стеклянную фигурку, которая может разбиться от неловкого прикосновения. Поцелуй никоим образом ее не обидел. Джори даже решила, что он ей понравился. Однако ее сердце не застучало сильнее. «Не начинай сравнивать, не смей сравнивать его с тем дурным человеком».

День свадьбы был назначен через три недели, потому что через месяц Джон де Варенн должен был собрать свою армию и выступить в поход на Францию, чтобы вырвать Гасконь из когтей короля Филиппа.

Де Варенны распрощались с констеблем и его сыновьями. Было решено, что де Боуны прибудут в Хедингем задень до свадебной церемонии. Джори с облегчением узнала, что у них с Хэмфри не будет времени для нежных прощаний. Перед тем как подсадить ее в седло, Хэмфри нежно поцеловал ее, и они довольно неловко обнялись.

Сильвия послала приглашения только соседям из ближайших графств, так как большинство дворян были заняты подготовкой своих людей к походу. Однако она пригласила короля и королеву, Джоанну с Гилбертом, своего отца Роджера Байгода и крестную мать невесты леди Марджори де Брюс.

Вскоре прибыл посыльный с согласием Джоанны, а на следующий день пришло письмо от королевы Элеоноры, что король Эдуард уже выступил во Фландрию. Сама королева, однако, приняла приглашение и сообщала, что прибудет в сопровождении нескольких придворных дам. Сильвия целиком погрузилась в хлопоты, а Джори искала покоя на конюшне.

Она собиралась приказать, чтобы оседлали ее лошадь, но взгляд девушки упал на Зарю. Воспоминания нахлынули на нее неудержимым потоком, а с ними вернулся и гнев. Белая кобыла постоянно напоминала о прошлом. Джори вошла в ее стойло и ласково погладила ее по носу.

– Хорошая Заря, хорошая. Ты ни в чем не виновата, но я не должна тебя больше держать у себя. Ты – дар, который я не могу принять. Надо тебя вернуть. – «Я ничего от него не хочу!»

Джори хотела позвать одного из конюхов и попросить его отвести кобылу во Фламстед, но потом передумала. Все до единого люди де Варенное были заняты: подковывали боевых лошадей, чинили доспехи, – и нельзя было с чистой совестью отвлекать их для личных дел. Джори оседлала Зарю, потом надела уздечку и повод на свою собственную лошадь, вывела обеих кобыл из конюшни и вскочила на Зарю.

– Я сама тебя верну. Фламстед в соседнем графстве, всего в нескольких милях. Проедусь на тебе в последний раз, моя красавица.

Земли в Эссексе, по которым скакала Джори, принадлежали де Вареннам, а когда она добралась до Хартфордшира, работающие в поле крестьяне указали ей дорогу на Фламстед. Увидев пастбища для лошадей, Джори поняла, что добралась до места. Сторож не стал ее задерживать, и она беспрепятственно проехала во двор замка, размышляя, почему ее пропустили – потому что она женщина или потому что при ней две лошади. Возле конюшни девушка заметила грума с крупным скакуном серой масти, спрыгнула на землю и обратилась к слуге:

– Добрый день. Я – Марджори де Варенн. Может быть, вы узнали эту красавицу кобылу? Ее вырастили здесь, во Фламстеде. Это дар графа Уорика, который я возвращаю. – «Он смотрит на меня, как лунатик. У него что, языка нет?»

– Конечно, миледи, конечно. – И грум быстро выполнил просьбу.

В этот момент из конюшни появились двое мужчин. У Джори перехватило дыхание. «Ублюдок! Я думала, ты в Уорикшире!»

У Гая де Бошана сжалось сердце, но потом он сузившимися глазами впился в возникшее перед ним видение. Джори была еще красивее, чем он ее помнил, серебристо-золотистые волосы нежной волной падали ей на плечи. Он обратился к стоящему рядом дворецкому:

– Подай даме эля, Берк. Она его любит.

Он заметил, как Джори вздернула подбородок, понял, что она рассердилась, и испытал мстительное удовлетворение от того, что ей приходится смотреть на него снизу вверх.

– Я не ожидала, что ты здесь. Но раз так получилось, я смогу вернуть тебе твой дар лично. В таких обстоятельствах я не могу его сохранить.

Это был тяжелый удар по его гордости. Она вернула прекрасную белую кобылу, которую он сам вырастил, – словно бы швырнула подарок ему в лицо, как будто животное было так же проклято, как он сам.

– Я получил твою записку, что де Боун сделал тебе предложение. – Мысль, что она выйдет замуж за другого, наполнила его сердце черной яростью, но лицо его оставалось бесстрастным, а голос – безразличным.

В зеленых глазах Джори сверкнул вызов.

– Хэмфри де Боун – честный молодой рыцарь, не то, что некоторые из моих знакомых.

Уорик больше не мог сдерживаться.

– Полагаю, это доверчивый молодой дурак, которым ты легко сможешь вертеть.

– Какое, дьявол побери, это имеет значение? – с яростью выкрикнула Джори.

– А то, что ты – маленькая испорченная дрянь, которая только и умеет, что заманивать мужчин! Надеюсь, он сумеет ужиться с высокородной шлюхой, которая вдоволь наразвлекалась до свадьбы, пытаясь потерять невинность с известным своими пороками графом Уориком!

Джори была потрясена. Кроме того, она пришла в бешенство от потока жестоких оскорблений, которые он на нее излил. Решившись сравняться с ним в язвительных ударах, она одарила графа лучезарной улыбкой, грациозно обвела рукой поместье и сказала:

– Фламстед великолепен. Насколько я знаю, он достался тебе от одной из покойных жен? Полагаю, это была доверчивая молодая женщина, которой легко вертеть и от которой легко избавиться.

Уорик в бешенстве шагнул к Джори, но тут появился Берк с кружкой эля.

Джори хотелось выплеснуть ее содержимое прямо в смуглое лицо Уорика, но она сдержалась. «Дьявол меня побери, если я подарю ему такое удовольствие». Она с улыбкой поблагодарила дворецкого, поднесла кружку к губам и выпила ее одним духом. Потом царственной походкой, которую переняла от Джоанны, подошла к своей лошади, приняла у грума поводья и с юной грацией вскочила в седло.

– Я говорю тебе adieu, француз, до новой встречи.

– Проклятая сучка, – сквозь зубы пробормотал граф. Потом крикнул груму: – Оседлай лошадь и проводи леди до владений де Вареннов!