Глава 10

Одетая в золотые и лазурные цвета де Вареннов, Джори стояла перед алтарем в часовне Хедингема. Она не смогла заставить себя надеть чудесное зеленое платье, в котором собиралась выходить замуж за Гая де Бошана. Как завороженная, Джори смотрела на пламя высоких свечей и вспоминала другие свадьбы, на которых бывала. Интересно, все ли невесты в день венчания испытывают те же чувства, что и она: неуверенность, тревогу, острое волнение?

Ее окатило сознание вины, когда она клялась перед Богом повиноваться Хэмфри де Боуну, любить его, почитать, вместе быть в здравии и болезни, в горе и в радости. «Я не люблю Хэмфри, но постараюсь стать хорошей женой». Джори прикрыла глаза.

От этих печальных мыслей ее отвлек вопрос священника:

– Кто отдает эту женщину в жены этому мужчине?

– Я, – ответил граф Суррей и вложил руку Джори в ладонь Хэмфри.

Джори чувствовала, что рука у нее немного дрожит, и в который раз задалась вопросом, не совершает ли самой большой в своей жизни ошибки? Усилием воли она справилась с дрожью и вернулась к прежней решимости.

После полудня начался пир. Воины де Варенна и уэльские лучники Линкса в последний раз наслаждались радостями мирной жизни перед началом похода во Францию. За стенами замка установили козлы со столами для простых воинов и замковой прислуги.

Новобрачные останавливались у каждого стола, поднимали кубки с гостями, принимали поздравления и лишь потом прошли в зал, где их ожидала знать. Джори, повеселевшая от вина, решила, что оно поможет ей сохранить улыбку на лице.

– Ты вторая по красоте новобрачная, какую когда-либо видела Англия, – сказала Джоанна. – Даже Глостер почти в тебя влюбился.

Гилберт ухмыльнулся:

– Я уже научился никогда не перечить беременной женщине. Обещайте мне танец, леди Марджори.

– Это для меня честь и величайшее удовольствие, милорд граф.

Торжественный обед мог сделать честь гостеприимству леди де Варенн. Было подано шесть перемен блюд, и к каждому предлагался выбор лучших вин. У Джори не было аппетита, но она заставила себя кое-что съесть, чтобы не пьянеть от вина. Свадебный торт украшали лебеди – геральдический символ де Боунов.

Наконец столы были убраны, и начались танцы. Джори танцевала без перерыва, сначала с молодым мужем, потом со своим братом и дядей. Молодой Генри, который к этому моменту изрядно опьянел, приглашал ее множество раз, потом перешел к Джоанне, что дало возможность Гилберту де Клэру потребовать у невесты обещанный танец.

– Вы счастливы, Марджори? – тихонько спросил граф.

– Разумеется, – быстро ответила она и заглянула ему в глаза.

– Он не ответил на ваше письмо? – наугад спросил Гилберт, не называя имени.

– Нет, он не сделал мне предложения. – Джори через силу улыбнулась. – Но не беспокойтесь, я не буду на вас сердиться за то, что вы – его друг.

Граф улыбнулся в ответ:

– Мой друг просто дурак.

Музыка, танцы, смех, возлияния длились всю ночь. Джори была этому рада, с удовольствием смеялась и танцевала и не возражала бы, продлись праздник до самого утра. Джоанна, разумеется, считала иначе:

– Дорогая, думаю, сейчас как раз подходящий момент, чтобы сбежать. Мод, Бланш и Элеонора готовы сопроводить тебя наверх.

– Зачем они мне? – с мрачным видом спросила Джори.

– Потому что предстоит церемония возложения на брачное ложе. Так что иди, пока есть возможность.

– О Господи, Джоанна! Как ты можешь такое говорить!

Элеонора де Лейберн взяла Джори за руку и потянула за собой. Невеста подобрала обширные складки свадебного платья и двинулась за подругой, краем глаза отметив, что Мод и Бланш идут следом.

– Джоанне-то не пришлось терпеть такое унижение! – Джори помнила, что Линкс и Сильвия прошли через этот обряд возложения на брачное ложе, правда, сама Джори была тогда слишком юной и ее к нему не допустили, однако девушке доводилось присутствовать при этом ритуале, когда замуж выходили другие придворные дамы.

Для первой брачной ночи Джори и Хэмфри была назначена спальня Джори, а потому девушка направилась в свои покои. Элеонора достала белую ночную сорочку и пеньюар, а Мод и Бланш стали помогать невесте снимать свадебный наряд – лазурное платье с каймой, расшитой золотыми листьями. В этот момент в спальню влетела Джоанна в сопровождении Сильвии. Захлопнув за собой дверь, Сильвия забрала у Элеоноры пеньюар, а графиня Глостер воскликнула:

– Быстрее! Я слышу шум. Уже идут!

Джори стояла обнаженная и дрожала от волнения. Сильвия крикнула:

– Некогда надевать рубашку! Накинь халат, и все!

Джоанна налила взволнованной невесте кубок вина и сунула ей в руку. Джори успела сделать лишь один глоток. В этот миг дверь распахнулась, и в Комнату, спотыкаясь, ввалилось с полдюжины мужчин, волочащих обнаженного жениха. За их спинами толпилось множество благородных гостей, во всяком случае те из них, кто еще был способен взобраться по лестнице.

Сильвия с изумительной ловкостью рук на мгновение распахнула полы шелкового одеяния, позволив каждому узреть кусочек обнаженной руки, ноги и часть спины, и тут же запахнула пеньюар. Древний обычай был соблюден – все удостоверились, что невеста ложится в брачную постель без всяких физических пороков и изъянов.

Под удалые выкрики и пьяный смех обнаженного Хэмфри швырнули на кровать, сопровождая действие скабрезными советами и самыми откровенными жестами. Брат жениха Генри, возглавлявший честную компанию, затянул непристойную песню, ее подхватили остальные гости, как мужчины, так и женщины. Вцепившуюся в полы своего одеяния Джори женщины толкнули к кровати, столпились вокруг и принялись жадно разглядывать жениха. Мужчины с хриплым хохотом наполнили горшок вином, вручили его Хэмфри и стали скандировать:

– Пей до дна! Пей до дна!

Джори беспомощно оглядывалась, пытаясь отыскать взглядом своего брата Линкса, дядю или какое-нибудь другое авторитетное лицо, к защите которого можно прибегнуть, и вскоре увидела, как гостей расталкивает Джон де Боун.

Этому достойному человеку хватило одного взгляда на лицо своей новой невестки, чтобы тут же взяться за дело.

– Вон! Все – вон! Наша крошка – благовоспитанная леди, нежная, как цветок. – Своим огромным кулаком он двинул по скуле Генри, схватил его за загривок и вытолкал из спальни. Остальные медленно и с неохотой двинулись следом.

Джори с облегчением вздохнула, спрыгнула с кровати, вытащила из комода железный ключ, решительно заперла дверь, прислонилась лбом к дубовой панели и несколько раз глубоко вдохнула, чтобы справиться с легким опьянением. Один кошмар остался позади, и девушка быстро помолилась, чтобы впереди ее не ждал следующий.

Обернувшись, она робко приблизилась к кровати и широко распахнула изумленные глаза: там, раскинувшись во всем своем юном великолепии, с пустым горшком на животе лежал Хэмфри. Жених спал мертвым сном.

Джори осторожно взяла сосуд из китайского фарфора и поставила его на пол. Убедившись, что новобрачный не собирается просыпаться, она с любопытством стала разглядывать тело Хэмфри де Боуна. Хэмфри был высок и, пожалуй, худ, несмотря на хорошо развитые, длинные, молодые мускулы. Его грудь покрывали тонкие золотистые волосы, а по плечам рассыпались веснушки, точно такие же, как на переносице. Взгляд девушки спустился ниже, к основанию ног, где дремал вялый член. Мошонка пряталась в гуще шелковистых волос, более темных, чем выгоревшая на солнце грива.

Затем Джори вгляделась в лицо Хэмфри, расслабившееся в глубоком сне. Она почти не верила своим глазам – настолько юным выглядел ее муж. «Да он совсем еще мальчик!» Она задула все свечи, скользнула в постель и не успела еще решить, сумеет ли привыкнуть засыпать в кровати, половину которой занимает другой человек, как веки ее смежились и благословенный Морфей унес Джори в страну грез.

Утром, когда Джори проснулась, она обнаружила, что Хэмфри сидит на краю постели, уронив голову на руки. Услышав шуршание одеяла, он повернулся к ней с виноватым выражением на лице.

– Марджори, прошу тебя… Прости мое позорное поведение вчера вечером. Я слишком много выпил и ничего не помню с того момента, как меня сюда притащили.

– Неудивительно, что не помнишь. Они заставили тебя выпить полный горшок вина. – Она понимающе улыбнулась. – Уверена, ты не каждый вечер так поступаешь, Хэмфри.

– Если голова так и будет болеть, я вообще никогда не ну пить. – Он моргнул. – Я тебя не обидел?

– Разумеется, нет! – воскликнула Джори и потерла висок. – У меня тоже болит голова.

Хэмфри бросил встревоженный взгляд на дверь.

– Что мы станем делать, если они начнут колотить в дверь и требовать доказательства… – Краска залила его лицо. – Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Вчера, как только все ушли, я заперла дверь.

Хэмфри облегченно вздохнул.

– Ты не будешь возражать, если… Ну, то есть… Я хочу казать, если мы подождем до вечера?

– От всего сердца благодарю тебя за подобную чуткость. – Джори охотно приняла на себя вину в задержке подтверждения их союза. – Незачем кому-то знать об том.

Хэмфри хрипло поблагодарил жену.

– Не хочешь ли еще немного поспать? Надо только сказать, чтобы нас не беспокоили.

Хэмфри вяло кивнул и лег.

Джори соскользнула с кровати, подошла к окну и выглянула наружу. Алые цветки наперстянки уже почти завяли. «Они совсем опадут с первыми заморозками, – с грустью подумала Джори. – Но это не конец. На будущий год ни снова появятся и станут еще красивее».

Нельзя, вдруг осознала она, чтобы твое счастье зависело от другого. Разумеется, окружающие люди могут прибавить тебе радости или печали, но ответственность все равно лежит на самом человеке.

Джори ясно поняла, что замужество поставило ее на перепутье, и здравый смысл подсказывал, что следует выбрать дорогу, которая сулит надежду, а не отчаяние. «И я выберу счастье. Да, да, я твердо решила!»

* * *

Вскоре явились слуги, внесли ванну, стали наливать в нее исходящую паром воду. Вместе с ними в спальню проскользнула Сильвия, принесла чистые простыни и полотенца. На мгновение Джори охватила паника, но она быстро прижала палец к губам и показала на своего спящего мужа.

– Постель еще не освободилась. Мы еще не закончили с этим. – И она бросила на невестку лукавый взгляд. – Когда мы управимся, я сама застелю свежее белье.

Леди де Варенн выглядела разочарованной тем, что ее лишили утренней прерогативы хозяйки, но передала стопку белья Джори.

– В тебе появилась уверенность и властность, Марджори. Не смею нарушать ваше уединение. – Она сделала жест слугам покинуть спальню и закрыла за собой дверь.

Джори снова заперла дверь, положила на пол белье, бросила взгляд на все еще спящего Хэмфри, быстро сняла пеньюар, перешагнула край ванны и погрузилась в чудесную теплую воду.

Лежа в ванне, она придумывала, что бы сегодня надеть, потом бросила случайный взгляд на кровать и с удивлением увидела, что Хэмфри больше не спит, а смотрит на нее во все глаза. Девушка застенчиво улыбнулась.

– Прости, Марджори, я не хотел пялиться на тебя.

– Хэмфри, не нужно все время передо мной извиняться. Я не утону в море отчаяния, если ты на меня посмотришь.

– Просто я не хотел тебя оскорбить.

«Какое уж там – оскорбить. Я все уже разглядела». Но Джори не решилась произнести это вслух.

– Пожалуй, мне стоит сойти вниз и лицом к лицу встретиться с любопытными дамами. Тогда у тебя будет время спокойно одеться.

На лице Хэмфри отразилось такое облегчение, что Джори с трудом удалось скрыть улыбку. Она встала, протянула руку за полотенцем и вышла из ванны. Хэмфри не сводил с нее глаз, и Джори надеялась, что на сей раз он не станет пускаться в извинения. Юноша следил за каждым ее движением, пока Джори выбирала чулки, надевала персиковый чехол под верхнее платье янтарного цвета с вышитыми золотом фазанами. Джори отметила, что во взгляде Хэмфри нет похоти, нет даже обычного мужского интереса, одно лишь уныние.

Одевшись, она прошла к противоположной стороне кровати и попросила:

– Помоги мне застлать постель, Хэмфри. Тогда ничьи любопытные глаза не будут глазеть на наши простыни.

Он посмотрел на постель:

– Похоже, вечером я разлил вино.

– Так и есть. Но сейчас все наверняка уже высохло.

Хэмфри вытащил руку из кармана халата.

– Я забыл вручить тебе свой свадебный подарок, – сконфуженно произнес он и разжал кулак, в котором была зажата брошь с драгоценными камнями.

– О, бриллиантовый лебедь! Благодарю тебя. Он великолепен. – Она подождала, пока он сделает попытку приколоть брошь ей на платье, и с облегчением поняла, что Хэмфри не собирается ничего предпринимать. Тут же в голове всплыли воспоминания о других пальцах, которые прикалывали другую брошь. Она быстро сама нацепила новое украшение. – Покажусь с ним внизу. Наши леди позеленеют от зависти.

Внизу дамы развлекались картами Таро. Джоанна со своими фрейлинами приветствовала Джори, подняв карту «любовники» из «большой мистерии».

– Надеюсь, после завтрака твой муж угостил тебя традиционным десертом из колбаски с яйцами?

Джори улыбнулась подруге загадочной улыбкой.

– Вечно ты со своими двусмысленными намеками. Они тебя не утомили?

– Нет. И никогда не утомят, – рассмеялась Джоанна. – Королева со своими дамами вернулась в Виндзор, так что мы можем вести себя, как нам угодно. – Она перевернула следующую карту – «мир». – Вот это предсказание! Мир лежит у моих ног, там он и останется! – И она перевернула еще одну карту – «три чаши». – Это относится к моему ребенку. Чаши означают любовь и радость.

Графиня взяла новую карту, и ее рука застыла в воздухе. Там было тринадцать – «смерть». Джоанна швырнула карты на стол и отпихнула их к Джори:

– Мы хотим знать судьбу невесты.

Джори принялась тасовать крупные по размеру карты. Несколько штук она уронила, не удержав их в своих маленьких ладошках, подобрала и выбрала пять штук.

– «Двойка чаш» – начало нового романа. – Джори улыбнулась. Неплохо. – «Колесо фортуны» – это означает жизненные повороты: от подъема к отчаянию и снова к подъему. В жизни неизменны только перемены. Это справедливо для всех, – задумавшись на секунду, добавила Джори. Дальше ей выпала «двойка» – временная карта, а потом она перевернула «дьявола».

Джоанна закатила глаза.

– Мы обе знаем, кто это. Ты спаслась просто чудом.

Внезапно Джори почувствовала, что эта игра ее больше не веселит. Она решила не переворачивать последнюю карту, за нее это сделала Джоанна. Лицо у графини вытянулось, когда она во второй раз увидела «смерть».

– Какие глупости! Лично я совсем не суеверна! – воскликнула Джоанна и тайком перекрестилась. – Пошли в сад. Вскоре задуют холодные зимние ветра.

Джори решила заговорить о чем-нибудь приятном:

– Вы уже думали, как назвать ребенка?

Джоанна приподняла бровь.

– Ты имеешь в виду какие-то другие имена, кроме Гилберта и Эдуарда? Одно время я подумывала назвать сына Роджером, но одного взгляда на Роджера Байгода хватило, чтобы отвратить меня от этого имени.

– А если будет девочка? – спросила Джори.

– Упаси Боже! – решительно воскликнула Джоанна. – А вообще-то мне нравится Маргарет, очень близко к Марджори.

Джори чуть заметно улыбнулась. Джоанна всегда была хорошей подругой.

Охотники вернулись к ужину. Для Сильвии снова наступил час славы, она всеми силами старалась угодить гостям. Хэмфри и Джори посадили на почетные места, и, когда обед закончился, молодых не стали удерживать, заверяя при этом, что нынешней ночью их никто не побеспокоит. Жених галантным жестом подал невесте руку и вывел ее из зала.

Когда новобрачные оказались в спальне, Джори опять заперла дверь на ключ. Она не чувствовала страха, но ее слегка беспокоила неизвестность. Им с Хэмфри предстояло вступить в интимные отношения, а Джори знала, что кровь и боль – неизбежные спутники Гименея.

– Налить тебе вина, Хэмфри?

– Я поклялся не брать этого зелья в рот, но могу подать тебе. – Он тут же налил бокал вина и протянул его Джори, которая сделала несколько глотков и отставила сосуд на столик возле кровати. Хэмфри взял ее левую руку и поднес к губам. – Ты такая хрупкая, Марджори… – Он запнулся, потом выпалил: – Я боюсь повредить тебе что-нибудь.

«Вот почему он такой скованный». Джори почувствовала облегчение.

– Я вовсе не хрупкая. Обещаю, я не разобьюсь, как фарфоровая статуэтка.

Хэмфри осторожно обнял ее и нежно коснулся губами ее губ.

– Ты благоуханна, как цветок.

– Это новые духи из розового масла. Их приготовила Сильвия. Духи могут спровоцировать человека на многое. – «Вот почему я больше не пользуюсь фрезией». – Помоги мне расстегнуть платье.

– У меня грубые руки, а ткань такая тонкая, Марджори, я боюсь ее порвать.

Джори взяла его руки и стала их разглядывать.

– Они совсем не грубые. Пальцы длинные и красивой формы. Ничего ты не порвешь. Просто расстегни пуговицы на спине, с остальным я сама справлюсь.

Он исполнил то, о чем его попросили, перешел на другую сторону кровати и стал снимать собственную одежду.

Джори слегка растерялась, она думала, что он будет продолжать ее раздевать. Сняв тунику и чехол под платье, она надела белую шелковую сорочку, которой не пришлось воспользоваться минувшей ночью, и присела на край кровати, чтобы снять панталоны. Хэмфри казался стеснительным и неловким, а потому Джори прошла к шкафу и повесила в него свой наряд, стараясь не смотреть в его сторону, потом присела к туалетному столику и стала расчесывать волосы.

Джори прекрасно знала, что ее серебристо-золотистые волосы завораживают мужчин. Ее молодой муж не был исключением, и его, словно магнитом, притянули эти летящие пряди.

– Ни у кого не видел таких красивых волос. – Хэмфри слегка коснулся ее головы. – При свечах они выглядят как нимб. А ты… ты похожа на ангела.

Джори лукаво улыбнулась:

– Надеюсь, ты, мой господин, не будешь разочарован, но во мне нет ничего ангельского.

На Хэмфри была длинная рубашка, но Джори заметила в зеркале, что он возбужден. Она отложила гребень, встала и отдалась его объятиям. Хэмфри обнимал ее очень осторожно, но все же она чувствовала его эрекцию. Он задул все свечи, кроме одной, и подвел Джори к кровати. Девушка легла, Хэмфри обошел кровать, снял рубашку, опустился рядом и начал ласкать ее груди сквозь тонкий шелк ночной рубашки. Вскоре он уже не мог сдерживать возбуждение и застонал от подступившего желания.

– Марджори… Мне сейчас придется… Марджори, пожалуйста…

– Ну конечно… – пробормотала девушка.

Хэмфри навис над ней, задрал рубашку и опустился на Джори.

– Раздвинь ноги, – шепотом попросил он.

Джори знала, что еще не готова, но молча подчинилась. Резким броском он вторгся в ее лоно. Джори вскрикнула от острой боли. Хэмфри, казалось, ничего не заметил, двигаясь вверх-вниз в быстром и все ускоряющемся темпе. Джори вцепилась в простыни, стиснула кулаки и едва не попросила Хэмфри чуть помедлить, но тут он издал длинный стон и рухнул на нее всей тяжестью. Джори ощутила влагу между ног, испугалась обильного кровотечения, но когда Хэмфри перевалился на бок, она увидела, что влага лишь слегка окрашена кровью.

– Прости, что причинил тебе боль. Я чувствую себя настоящим зверем. Ты такая маленькая… Ты как, Марджори?

– Я… я в порядке, – дрожащим голосом отвечала Джори.

– Слава Богу! – Он поцеловал ее в висок. – Спокойной ночи, моя маленькая невеста.

Джори тихонько лежала, пытаясь осмыслить то, что сейчас произошло, слушала, как выравнивается дыхание Хэмфри, и поражалась тому, насколько быстро он заснул. Она чувствовала легкую боль, но не это ее беспокоило. Никакого возбуждения не было, не было и влечения, но все же это событие оставило в ней некую неудовлетворенность, настойчивое стремление к чему-то неясному ей самой. Стремление это было слишком эфемерным и не имело названия. Джори села в постели, взяла бокал и стала пить медленными глотками. «Может быть, вино успокоит эту странную жажду?»

 

Глава 11

Когда Джори проснулась, в спальне никого не было. Она накинула халат на заляпанную ночную сорочку, сняла испачканные простыни и застлала постель чистым бельем, которое принесла Сильвия. Потом приказала внести ванну и, лежа в теплой душистой воде, попыталась забыть о событиях прошедшей ночи и думать лишь о том, что сегодня надеть.

Вдруг в спальню влетел Хэмфри. Услышав, как резко хлопнула дверь, Джори поняла, что он взволнован. Хэмфри резко прошел к окну, почти не заметив, что его невеста сидит в ванне обнаженная.

– Что случилось, Хэмфри? Чем ты расстроен?

– Глостер обещал своей жене, что они пробудут месяц в Хартфорде, а потому де Клэр попросил отца двинуться с нашими людьми в Уэльс, чтобы подавить восстание в зародыше. Констебль, естественно, сразу согласился.

Джори быстро вытерлась, накинула халат, подошла к мужу и обняла его в надежде утихомирить его гнев.

– Значит, мы должны ехать в Херефорд прямо сейчас. Обо мне ты не беспокойся. Я готова.

– Я не боюсь! – вдруг воскликнул он.

«Не боюсь» – чего? Джори вдруг поняла: он боялся идти на войну!

– Конечно, не боишься. Просто ты думаешь обо мне. Я так мечтала пожить с тобой в прекрасном Мидхерстском замке, обставить его. – Она склонилась над мужем и поцеловала его. – Ты очень галантен.

Встав с кровати, Джори подошла к шкафу и сделала вид, что поглощена выбором платья.

– Как ты считаешь, лучше синее или красное?

– Ты в любой одежде прекрасно выглядишь, но голубое особенно красиво. – Хэмфри поднялся и поправил на себе одежду.

Джори выбрала тонкое нижнее платье, поверх которого надела короткую тунику глубокого синего цвета с вышивкой в виде луны и звезд. Затем натянула чулки и подходящие туфельки, расчесала волосы и вплела в локоны голубую ленту.

Внизу первым человеком, которого они встретили, был Генри. Брат Хэмфри не мог скрыть волнения:

– Он тебе уже сказал, Марджори? Мы едем воевать в Уэльс!

– Конечно, сказал. Мы друг с другом всем делимся.

Генри закатил глаза.

– И не по одному разу, судя по тому, когда вы соизволили наконец спуститься, – ехидно заметил он.

– Ты видел Линкса? – спросила Джори.

– Он готовит своих людей. Они выступают завтра. Они с отцом в арсенале. Твой брат дал мне такую удобную кольчугу!

Джори пошла к веранде, потом спустилась во двор и окольными путями отправилась на поиски своего брата и де Боуна. Снаружи дул холодный ветер, и, войдя в арсенал, Джори обрадовалась теплу от жаровен. Не обращая внимания на людей де Варенна, которые смотрели на нее во все глаза, она направилась к брату.

– Минкс, тебе нечего здесь делать, среди всех этих грубых людей, да еще в таком дорогом наряде, – с укором заметил Линкс.

На лице Джона де Боуна при виде Джори расцвела улыбка.

– Ты просто ангельская красавица. Наши люди подумают, что это богиня Луны спустилась с небес.

Линкс насмешливо хмыкнул:

– Вы ее совсем разбалуете, Херефорд. Эта маленькая плутовка будет вертеть вами, как захочет.

Джори ответила графу сияющей улыбкой:

– Я вовсе не такая. – Она взяла своего свекра под руку и сделала знак Линксу, что хочет поговорить с де Боуном наедине.

Брат и сестра умели общаться без слов.

– Вы идите вперед, – тут же отозвался Линкс, – а я еще хочу поговорить со своим кузнецом. – И он отвернулся.

– Милорд граф, знаете ли вы, что такое медовый месяц?

Граф расхохотался.

– У меня-то он был так давно, что теперь и не вспомнишь. Так что такое медовый месяц, милая?

– Это период длиной в месяц сразу после свадьбы, предназначенный для того, чтобы между новобрачными могла установиться гармония и любовь.

Он кивнул:

– Да, очень романтичная идиллия.

Джори вздохнула:

– Но у меня все будет короче из-за войны.

– Моя дорогая, мы надеемся остановить беспорядки и предотвратить войну.

– И все же, если бы мне позволено было иметь желания, я бы пожелала, чтобы мы с Хэмфри могли отправиться на медовый месяц в Мидхерст, потом в замок Гудрич в Херефорде, и тогда Хэмфри поспешил бы к вам на помощь в Уэльс противостоять мятежникам.

– Что же, моя дорогая, не вижу причин отказать тебе в этом желании. Трудно устоять перед такой красивой невесткой. – Он пожал ей руку. – Пусть никто не скажет, что я стал на пути гармонии и любви. Леди Марджори, вы получите свою романтическую идиллию.

– О, Джон, благодарю вас от всего сердца! – Джори намеренно назвала графа по имени, показывая, что прежде всего ценит в нем человека и лишь потом свекра. Она понимала, что схитрила, но не чувствовала вины, ведь она действовала в интересах Хэмфри.

В этот же день, но позже, предполагался отъезд Гилберта де Клэра и Джоанны в замок Хартфорд, но из Виндзора явился посыльный с известием о том, что королева заболела воспалением легких. Королева давно себя плохо чувствовала, а потому Гилберт убедил Джоанну вернуться в Виндзор и оставаться там до тех пор, пока ее мать не поправится. Джоанна обняла Джори.

– Почему ты не уговорила Хэмфри остаться на месяц в вашем замке в Мидхерсте, вместо того чтобы скакать в этот забытый Богом Уэльс? Тогда бы мы поехали вместе.

– Я не смею вмешиваться в дела мужа.

В глазах Джоанны мелькнула веселая искра.

– Ах ты, маленькая лиса! Ты, как обычно, на шаг впереди меня!

– О нет, я следую за тобой, – заверила ее Джори.

На следующий день де Боуны со своими людьми выступили в поход, а двумя часами позже Варенны уже были готовы отправиться на побережье, где их ждали корабли, чтобы перевезти через пролив.

Джори твердо решила удержаться от слез, прощаясь с братом и дядей. Ее приводила в ужас предстоящая война с Францией, но она старалась не показывать страха.

– До встречи, Линкс, – говорила она, кутаясь в меховую накидку. – Надеюсь, в Гаскони будет теплее, чем в Англии.

Линкс обнял сестру.

– Береги себя, Минкс.

Джори поцеловала в щеку своего дядю Джона де Варенна.

– Я верю, король сделал правильный выбор, решив, что именно вы отвоюете его земли. Вы вернетесь с победой и заслужите славу.

Следующие два дня Джори руководила упаковкой своих вещей и вещей Хэмфри, а также многочисленных подарков, полученных ими на свадьбу для замка Мидхерст. Для спальни хозяина имелась новая двуспальная кровать и портьеры, для стен – гобелены. Наконец дело дошло и до прекрасного льняного белья, которое Джори получила от Сильвии. Его она тщательно упаковала и отослала вниз уложить в повозку. Затем Джори сама спустилась с лестницы, в последний раз оглядела интерьеры Хедингема и едва сдержала навернувшиеся слезы.

«Не надо трусить, Джори. Храбро смотри в будущее!»

Вместе с Сильвией она вышла во внутренний двор, где их ожидал Хэмфри, чтобы помочь жене вскочить в седло. В этот момент на сцене появился посыльный в ливрее Глостеров и вручил письмо Хэмфри де Боуну.

– Это тебе, Марджори. От Джоанны.

Джори улыбнулась:

– Вероятно, она желает нам счастливого пути. – Джори развернула письмо и быстро пробежала его глазами.

Улыбка исчезла с ее лица, она бросила на Хэмфри несчастный взгляд. – Умерла королева Элеонора.

На похороны королевы Элеоноры в Виндзоре собрались все знатные люди, которые оставались в Англии. Хэмфри де Боун сопровождал свою жену в королевский замок, где Джори сразу отыскала принцессу Джоанну.

– Ты, наверное, страшно потрясена! Как ты себя чувствуешь?

Джоанна протянула Джори обе руки.

– Я так рада, что ты приехала. Гилберт не способен меня утешить. Отец на войне во Франции. Я не знала, что мне делать!

– Как твое здоровье? Как ребенок? С ним все хорошо? – быстро спросила Джори.

Джоанна кивнула.

– Муж каждый день заставляет меня отдыхать. Фрейлины матери делают все, что нужно.

– Мы привезли с собой мою невестку. Сильвия в таком отчаянии. Когда мы получили твое письмо, Линкс уже отправился во Францию. Не знаю, как она без него обойдется.

– Этим утром ее отец прибыл в Виндзор.

– Я рада, что Сильвию поддержит мощная рука ее отца. Должно быть, твой брат в отчаянии из-за смерти матери, да еще отца сейчас нет.

Глаза Джоанны блеснули.

– Брат пьет с самого своего приезда. Вчера вечером Глостер выговаривал ему за неподобающее поведение, но ведь, честно говоря, королева была не такой уж преданной матерью. Король был для нее солнцем и луной, центром ее вселенной.

– Она почти пятьдесят лет была замужем за Эдуардом. С тех пор, как ей исполнилось десять лет. Ее преданность можно понять.

Джоанна склонилась пониже, так, чтобы ее слова достигли лишь слуха Джори.

– И все же могу спорить, что король Англии не найдет в себе сил покинуть театр военных действий, чтобы похоронить свою жену королеву.

– В таком случае ты и принц Эдуард будете представлять его величество на похоронах королевы Элеоноры.

Войдя в комнату, Джори бросилась к Сильвии и обняла ее.

– Так жаль, что Линкс не может сейчас тебя поддержать.

– Когда дело доходит до болезни и смерти, мужчины мало способны утешить. Я прекрасно помню, каким нетерпеливым и невнимательным был мой отец, когда заболела мать. В поисках сочувствия и помощи женщины в такое время должны рассчитывать лишь друг на друга.

– Все так неожиданно. На моей свадьбе королева казалась совсем здоровой.

– Дело в том, что королева начала кашлять в тот день, когда мы катались на барже перед свадьбой принцессы Джоанны. Мы все считали, что она быстро поправится от такой легкой простуды, но воспаление постепенно усиливалось. Элеонора запретила сообщать о своей болезни королю Эдуарду, боялась, что он не поедет во Францию.

– Сильвия, что нужно сделать для завтрашних похорон?

– Отнеси эти деньги в часовню на свечи для Элеоноры от семьи де Варенное. Завтра Вестминстерское аббатство будет сиять от множества свеч, но и в Виндзорской часовне они тоже должны быть.

– Прекрасная идея, Сильвия. Я тоже дам денег на свечи от семьи де Боунов и велю, чтобы они были с благовониями. Потом зайду к Джоанне. Надо убедиться, что она сегодня отдыхала.

– Я так завидую ее беременности. Она, очевидно, из тех женщин, которые легко беременеют. Ее мать была такой же.

Джори закусила губу.

– Придет и твое время, Сильвия. Не отчаивайся.

Вернувшись в королевские апартаменты Джоанны, Джори обнаружила там Гилберта, который сидел и что-то писал.

– Надеюсь, вы здоровы, милорд. Я только что из Виндзорской часовни. Такое впечатление, что в Англии увяли все цветы. Для королевы Элеоноры ничего не осталось.

– Я послал на остров Уайт, чтобы привезли любых цветов. Но, боюсь, их привезут в последнюю минуту. Джоанна отдыхает, но, я уверен, ей станет лучше, если вы поговорите с ней.

– Благодарю вас. – Джори открыла дверь в спальню Джоанны и присела на край постели. – Твой муж послал за цветами аж на остров Уайт. Он очень внимательный.

– Глостер вплотную занялся похоронами. Говорит, что король наверняка полагается на него. Он позаботился обо всем. – Джоанна села в постели. – Ты помнишь, как я гадала на Таро? Тогда выпала карта «смерть», но я и подумать не могла, что она указывает на смерть матери.

– Я ведь тоже вытянула карту со «смертью». Надеюсь, второй смерти не будет, но есть древнее поверье, что смерть приходит трижды. Я молюсь, чтобы никто не погиб на войне.

«Господи, пожалуйста, сохрани Линкса». Джоанна передернула плечами.

– Раздвинь портьеры, впусти сюда солнце. Темнота так меня угнетает.

Джори подошла к высокому окну и отодвинула шторы.

– О, смотри, снег пошел. Все стало таким белым, красивым.

– Вот и хорошо. Я смогу завтра надеть свою новую черно-белую накидку из горностая. Будь добра, скажи, чтобы Мод Клиффорд достала ее из сундука. Гилберт велел сшить ее, чтобы я не мерзла, когда мы поедем в Глостер. Я рада, что мы будем недалеко друг от друга. Между Глостером и замком Гудрич всего пятнадцать миль.

– Отдохни. Наши комнаты в нижних покоях. Если надо, пошли за мной, Джоанна.

Джори надвинула капюшон накидки и вышла на снег. Быстро переступая по запорошенным плитам, она прошла от верхних покоев и уже ступила во двор, когда услышала громкий смех и ликующие крики. Казалось, на свободу вырвались демоны ада. Несколько молодых людей с визгом играли в снежки. Сквозь снежную завесу Джори с возмущением увидела, что предводительствует ими принц Эдуард. «Что за дикость! Какое неподобающее поведение. Принц Эдуард уже не ребенок! Он должен понимать, что это недопустимо!»

Джори чувствовала, как в ней разгорается гнев. С принцем было шестеро молодых дворян, все – сыновья из знатных семейств. Лишь один стоял поодаль, не принимая участия в этом грубом развлечении. У молодого человека было смуглое лицо, очень темные волосы и гордый взгляд. Внезапно Джори догадалась, кто это. «Это сын Гая де Бошана, Рикард».

Целую минуту Джори стояла и смотрела, потом, держась как можно дальше от сборища элегантных повес, обогнула Круглую башню. Вдруг чей-то властный голос прорезал визгливый гомон. Весельчаки замерли, словно обращенные в камень. Джори едва не вскрикнула, увидев, что по камням Серединного двора ступает граф Уорик. Она поглубже надвинула капюшон и спряталась под крышей портика Нормандских ворот, чтобы Гай ее не заметил. Сердце бешено колотилось.

Расширившимися от изумления глазами она следила, как Уорик стремительно приближается к молодому Эдуарду Плантагенету, поднимает могучую руку и без всякого предупреждения бьет наследного принца в плечо. При этом Уорик и бровью не повел, когда молодой человек упал от удара на колени. Потом граф подошел к собственному сыну и повторил наказание. Джори подумал, что никто другой не посмел бы поднять руку на королевского сына. «Вот почему у него такая дурная слава!»

Она не двинулась с места, пока двор не опустел, потом, с подгибающимися коленями, пробралась в нижние покои, где были выделены комнаты для молодой четы де Боунов.

 

Глава 12

В день похорон королевы Элеоноры снег прекратился, выглянуло яркое солнце, стало теплее. Кортеж из Виндзора медленно полз по улицам Лондона сквозь толпу бесчисленных зевак к Вестминстерскому аббатству. Черные лошади сопровождающей гроб свиты покачивали головами с черными плюмажами. Смирив недовольство, вызванное тем, что король в свое отсутствие не назначил его регентом, свиту возглавлял Томас Ланкастер. Менее стойкие к холоду придворные ехали в закрытых каретах.

Цветы для королевы прибыли с острова Уайт на рассвете, их сразу доставили в аббатство. Граф Глостер распоряжался всей церемонией. Его жена Джоанна сидела рядом с братом на передней скамье, предназначенной для членов королевской семьи.

Марджори и Хэмфри сидели с Сильвией и ее отцом, Роджером Байгодом, маршалом Англии. Архиепископ Уинчелси начал заупокойную службу:

– Аз есмь воскресение и живот…

Джори сидела, опустив глаза, чтобы не видеть горящих красным огнем черных глаз Уорика. Она пыталась занять голову подобающими случаю мыслями, но каждый раз, когда ее взгляд падал на пламя свечи, в памяти всплывали подробности свадьбы Джоанны и ее собственной. Изо всех сил Джори пыталась избавиться от ощущения близости Уорика, но ей это явно не удавалось. «Нельзя задерживаться в Виндзоре, иначе наша встреча будет неизбежна». Шепотом она спросила у Хэмфри:

– Мы можем завтра же вернуться в свой Мидхерстский замок?

Гай де Бошан тоже был рассеянным во время этой службы. Он заметил Джори, лишь когда та сняла капюшон и ее золотистые волосы засияли знакомым серебристым светом, образуя вокруг головы сверкающий нимб. С этого момента Гаю было на чем сосредоточиться. «Дьявол побери, она вовсе не ангел!» – напомнил себе Уорик, посмотрел на высокого молодого человека рядом с ней и проклял Хэмфри де Боуна самыми страшными словами.

Сжав губы в жесткую линию, он размышлял: «Это моя собственная ошибка. Я сам предупредил ее, каково это – быть моей женой». Граф дословно вспомнил собственные слова: «Будет ли это «да» или «нет», я подчинюсь твоему решению». «Что за чушь я тогда нес! Как только Суррей отказал мне, надо было похитить ее и увезти!»

Внимание присутствующих снова вернулось к королеве Элеоноре, когда ее гроб опустили в саркофаг в аббатстве. Скоро над могилой появится бронзовая статуя, чтобы последующие поколения могли навещать королеву и молиться за ее душу.

После заупокойной службы Джори покинула аббатство в обществе Джоанны.

– Мы наконец получили из Фландрии известия от отца. Он убит горем из-за смерти королевы и приказал на всем пути из Линкольна до Лондона поставить каменные кресты, в тех местах, которые больше всего любила мать.

– Вы с Глостером останетесь здесь, чтобы надзирать за работами?

– Де Клэр попросил Томаса Ланкастера принять на себя эту задачу. Мятеж в Уэльсе все разрастается. Гилберт считает, что надо вернуться в Глостер раньше, чем погода совсем испортится.

Джори бросила взгляд на Хэмфри и заметила, как побледнело его лицо при упоминании о беспорядках в Уэльсе.

У стен аббатства к ним присоединилась Сильвия де Варенн со своим отцом. Невестка Джори закашлялась и поднесла к губам платок.

– Сильвия, вам нельзя стоять на таком холоде. Поспешим в Виндзор. Я попозже зайду посмотреть, как вы себя чувствуете. – Принцесса Джоанна отошла от Сильвии и плотнее закуталась в горностаевую мантию. – Все почему-то кашляют. Ты слышала, какой кашель стоял в аббатстве?

По дороге в Виндзор Джори с тревогой наблюдала за Хэмфри.

– Вечером я уложу вещи. Хочется до поездки в Херефорд провести неделю в Мидхерсте.

Однако планы Джори были разрушены болезнью Сильвии.

– Хэмфри, боюсь, моя невестка подхватила заразу. Я ей говорила, что надо лежать, но она утверждает, что в собственной постели в Хедингеме ей будет лучше. Ты не станешь возражать, если мы ее туда проводим? Мне хочется убедиться, что она находится в безопасности под собственным кровом. И чем раньше это случится, тем лучше. Это мой долг перед Линксом.

Хэмфри, довольный любой задержкой в поездке к границам Уэльса, охотно согласился:

– Разумеется, я не возражаю, Марджори.

– Вещи уже уложены. Выедем на рассвете.

Джори ощутила легкое недовольство, заметив, с какой жадностью наблюдает Хэмфри, как она раздевается. Нынешней ночью ей вовсе не хотелось делить с ним постель, но она могла лишь молиться, чтобы причиной этого не была сегодняшняя встреча с Уориком. Она отбросила беспокойные мысли и нырнула в кровать.

Хэмфри быстро ее обнял, Джори заставила себя отвечать ему, скрывая, что не испытывает желания. После воздержания всех этих дней ее удивил его напор, но радовало то, что на сей раз он не обращается с ней, словно она фарфоровая. Когда он сжал ее груди, внизу живота появилось слабое ощущение удовольствия, но не успело оно окрепнуть, как все закончилось.

Хэмфри давно уснул, а Джори все лежала без сна. Перед ее глазами пробегали сцены в Вестминстерском аббатстве, но в конце концов она задремала.

Она снова была в аббатстве, но не на похоронах, а на свадьбе. На ней была белая шелковая сорочка. Дрожа от возбуждения, Джори шла по проходу, а впереди, у алтаря, ее ждал Гай де Бошан. Казалось, она идет целую вечность и никак не может дойти, но наступил момент, когда Джори встала рядом с Гаем и радостно ему улыбнулась. Он впился в невесту своими черными глазами, взял в ладонь ее маленькую руку и сильно стиснул. Джори прикрыла глаза, ощущая, как могучая сила Уорика вливается в нее. В ушах зазвучал трубный голос: «Объявляю вас мужем и женой». Джори очнулась и, к величайшему своему огорчению, увидела, что место Уорика занимал Хэмфри.

– Не-е-е-ет! – закричала она.

Хэмфри схватил ее за плечо:

– Марджори! Что случилось?

Джори заморгала в темноте и тихо ответила:

– Ночной кошмар.

Джори де Боун и ее муж сопроводили Сильвию де Варенн в Хедингем.

– Она кашляла все тридцать миль, – сообщила камеристка Сильвии, пока Джори помогала своей невестке выйти из кареты.

– Ей надо сразу лечь. Мне кажется, у нее лихорадка. К Джори подошла Элис Болтон, ехавшая в карете де Боунов:

– Я позову кого-нибудь, чтобы разгрузили вещи, а вы тогда сможете заняться леди де Варенн.

– Благодарю вас, Элис, но вы можете оставить все эти дела на моего мужа, он отлично справится. А как только мы устроим Сильвию, я распоряжусь, чтобы домоправительница нашла вам в замке удобную комнату.

Джори помогла Сильвии раздеться и уложила ее в постель. Одна служанка отправилась за питьем, другая приготовила душистую воду, чтобы обтереть руки и горящее лицо Сильвии.

– Ты у нас быстро поправишься. – Джори старалась не показывать тревоги, которую на самом деле чувствовала. – Я попрошу дворецкого приготовить для тебя сироп. Когда я была маленькой, он варил эликсир из конской мяты и лакрицы. Вкус был чудесный. И всегда мне помогал от простуды и воспаления легких. – Джори знала, что Линкс забрал своего врача во французский поход, чтобы тот лечил боевые ранения. Так что женщинам приходилось рассчитывать лишь на аптекарское искусство хедингемского дворецкого. Джори собрала домашних слуг и объявила:

– У леди де Варенн развилось воспаление легких. С хорошим уходом и лекарствами мы быстро поставим ее на ноги.

Медленно тянулась неделя, но Сильвии не становилось легче. Джори велела поставить себе кровать в спальне Сильвии, чтобы оставаться с ней по ночам. Хэмфри возражал, говорил, что его жена подвергает себя опасности заразиться, но Джори не стала слушать. Веки Сильвии распухли, она дышала с таким трудом, что Джори начала опасаться самого худшего. Она вдруг вспомнила карту смерти, которая выпала ей, когда они гадали на картах Таро. Это привело ее в отчаяние.

А через час Сильвия де Варенн сделала последний мучительный вдох, и ее камеристка разразилась рыданиями. Чуть успокоившись, она обратилась к Джори:

– Леди Марджори, мы больше ничего не можем сделать для леди де Варенн.

Джори посмотрела на женщину стеклянным взором зеленых глаз.

– Она спит. Все будет хорошо.

Через полчаса в спальню вошел Хэмфри и заключил жену в объятия.

– Сильвия умерла. Тебе надо отдохнуть.

– Отпусти меня! Я не могу ее оставить! Сильвия не может умереть! Она – мать будущих детей Линкса!

Джори разразилась рыданиями.

Отец Сильвии, жесткий и бесстрастный, горевал лишь о том, что не будет иметь внука. Он оставался в Хедингеме, месте последнего упокоения Сильвии, до того момента, когда управляющий прочел завещание покойной. Она оставляла все своему мужу, Линксу, за исключением драгоценностей. Их она оставляла своему первому ребенку, а если ей случится умереть бездетной, то драгоценности отходили Марджори, потому что сама Сильвия, выйдя замуж, получила эти изумруды и бриллианты от семьи де Вареннов.

Джори отправилась на поиски мужа и нашла его в конюшнях. Хэмфри собственническим жестом обнял ее за плечи.

– Здесь нам теперь нечего делать. Поедем в Мидхерст.

– Как я могу уехать? Мне надо быть здесь, когда вернется Линкс. Я буду ему нужна, чтобы утешить в таком страшном горе.

– Линкс де Варенн не приедет из Франции, пока Гасконь безвозвратно не попадет в английские руки. Смерть жены нельзя ставить выше долга перед королем и короной.

– Будь проклята эта мерзкая война – настоящий ад на земле!

Хэмфри вздохнул:

– Согласен. Война всех нас сведет в могилу.

Глаза Джори наполнились слезами.

– Пожалуйста, не говори так. Он стер слезинку с ее щеки.

– Поедем домой. Когда Линкс вернется из Франции, ты можешь опять приехать сюда.

В эту же ночь в Хедингем прибыл гонец от Гилберта де Клэра. Посыльный промерз и с ног до головы был в грязи. Он привез послание Хэмфри де Боуну, тот вскрыл письмо и прочел:

«Мятеж в Уэльсе разгорелся сильнее, чем предполагалось. Я немедленно еду в Глостер. Если мы собираемся ехать вместе, как договорились наши жены, то нельзя задерживаться. Жду вашего ответа.

Гилберт де Клэр».

Джори видела, как побелело лицо мужа и веснушки ярче проступили на его бледной коже. Она взяла из его рук письмо и прочла.

– Джоанна рассказывала мне о беспорядках в Уэльсе и предложила ехать вместе. Наши планы изменились, когда заболела Сильвия. Тогда я не решилась тебя огорчать. Как ты поступишь?

– У меня нет выбора, Марджори. Глостер не только самый могущественный граф в Англии, он еще и зять короля. Мы поедем вместе с ним в Глостер, а потом – в Херефорд. Очень жаль. Твой медовый месяц был омрачен двумя смертями, а теперь ты лишилась поездки в наш Мидхерстский замок.

– Обо мне не беспокойся, Хэмфри. Вещи уже уложены, я готова.

Ночью Хэмфри был очень возбужден, рвался к любовным играм, но эрекция его подвела. Он расстроился, вскочил с кровати и решил утопить свое разочарование в виски, однако вскоре заснул.

Джори лежала без сна. Она поняла, что поведение мужа приобретает некую систему. Страх возбуждал его тягу к совокуплению, но он же лишал его мужской силы. Сама она, будучи в трауре, не испытывала ни желания, ни потребности в постельных забавах. «Мы неподходящая пара».

На запад отправилась кавалькада не менее чем в сотню людей. Гилберт де Клэр вел с собой воинов не только из Кларкенвелла, но и из замка Хартфорд. Джори ехала в коляске Джоанны.

– Как только мы приедем, наши мужья отправятся в Уэльс.

– Мужчины всегда где-то воюют. Ни наши слова, ни поступки их не остановят. Мой отец и мой муж – оба воины. Оба уже не первой молодости, но до последнего вздоха они останутся воинами, – сказала Джоанна.

Джори подумала о Хэмфри.

– Не все мужчины любят войну.

– Мой брат ненавидит воинское искусство. Он должен наследовать отцу, но из него никогда не получится военачальник.

– Может быть, когда Эдуард станет королем, войн больше не будет?

Джоанна покатилась со смеху и даже схватилась за живот, словно бы защищая его.

– Мой высокородный брат будет не только никудышным воином, но и убогим королем. Одна мысль об этом безмерно меня веселит. Некоторые мужчины – мужчины не до конца и не способны к сражениям.

– Мне очень нравится твой муж Гилберт. – Джори наклонилась к принцессе, чтобы их не услышали: – У него всегда все получается… ну, то есть я хочу спросить… в постели?

– Только раз что-то было не так. В день похорон моей матери. А так он куда лучший любовник, чем любой молодой лорд, с которым мне приходилось ложиться в постель. Так что побереги свое сочувствие.

Джори не в первый раз задумалась над тем, спала ли Джоанна с Хэмфри. А если спала, то не может ли случиться так, что именно он – отец ребенка, которого сейчас носит Джоанна? «Не ходи по этой тропинке, – шептал ей внутренний голос. – Там только боль и отчаяние».

Несмотря на подбитый мехом плащ и волчье покрывало на сиденье, Джори содрогнулась от холода.

– Завтра поеду верхом, чтобы не мерзнуть.

– Тогда ты обязана посадить на свое место Бланш, Мод и Элеонору, чтобы их тела согревали меня.

На следующий день Джори превратилась из бледной, дрожащей страдалицы в смеющуюся нимфу с раскрасневшимися щеками и летящими по ветру волосами. Приближалось зимнее солнцестояние, и Котсвелдские холмы выглядели очень красиво: там и тут виднелись стада овец, журчали еще не замерзшие ручьи. Когда показалась река Северн, путешественники вздохнули с облегчением – Глостер лежал на ее берегах.

– Я не поверил своим ушам, – говорил Хэмфри своей жене, – но оказывается, армия Глостера готова выступить уже завтра. Начальник его отряда держит людей в постоянной готовности. Они доедут с нами до замка Гудрич, а потом я с ними отправлюсь в Уэльс, где встречусь с отцом.

На следующий день они добрались до замка Гудрич. Джори не могла поверить своим глазам. Башни-близнецы над массивными воротами охраняли вход в эту огромную древнюю крепость. Кроме того, замок стерегли три круглые башни с крутыми контрфорсами, толстая стена и вырубленный в скалах ров, заполненный водой из реки Уай.

По мере приближения к замку Хэмфри становился все более молчаливым и мрачным. Джори изо всех сил пыталась вовлечь его в общий разговор.

– Я и не знала, что замок стоит на реке Уай. Ответил ей Гилберт:

– Уай – это древняя граница между Англией и Уэльсом.

Джори бросила взгляд на мужа и увидела, как плотнее сжались его губы при упоминании об Уэльсе.

– Эта череда гор наводит на меня страх, и эта старинная крепость – тоже. Когда она была построена, Хэмфри?

– В одиннадцатом веке, – кратко отвечал тот.

– Норманны – великолепные строители. Она простояла два века и скорее всего простоит еще множество столетий, – продолжала Джори.

Веселые морщинки собрались вокруг глаз Гилберта. Он улыбнулся:

– Клянусь, она будет стоять здесь, когда мы все уже покинем эту землю.

Их лошади процокали по подъемному мосту и оказались во дворе замка, а копыта следующих за господами всадников устроили такой грохот, что всякий разговор стал невозможен.

У де Клэра и Монтермера было множество дел, им нужно было устроить своих людей на ночлег, а Хэмфри помог жене спуститься с лошади и повел ее в дом, чтобы познакомить с прислугой и смотрителями замка.

Все собрались в древнем большом зале. Хэмфри взял Джори за руку и сказал:

– Я имею великую честь представить мою молодую жену, леди Марджори. Много лет этот замок не видел хозяйки, и, я надеюсь, вы будете почитать и любить леди Марджори, как любят и почитают ее все де Боуны. Завтра я выступаю в поход, чтобы присоединиться к своему отцу, так что на вас падает долг охранять леди Марджори и служить ей.

Вперед вышел главный смотритель Дэвид Бриджен, низко поклонился молодой хозяйке и протянул ей большое железное кольцо со множеством огромных ключей.

Джори улыбнулась:

– Я буду вам очень признательна, мастер Бриджен, если вы будете держать их у себя.

– Это честь для меня, миледи.

У смотрителя был легкий валлийский акцент. Джори внимательнее вгляделась в темные лица собравшихся слуг и поняла, что многие родом из Уэльса. Из всех слуг Бриджен представил ей только двух женщин, Моргану и Ровену, обе – темноволосые и смуглые, как цыганки. Они не могли отвести глаз от серебристых волос Марджори и сделали книксен с заметным опозданием.

– Я прикажу принести багаж в вашу башню, милорд, – сказал Бриджен.

Хэмфри взял Джори за руку и повел ее к башне, которую раньше занимал со своим братом.

– Не обижайся, что они так на тебя глазеют. Наверное, думают, что ты спустилась к ним прямо с облака.

– Как я догадалась, многие здешние люди родом из Уэльса.

– Они добросовестные работники и очень надежны. Многие воины де Боунов тоже валлийцы. Они – отличные лучники.

Джори осмотрелась.

– Во всяком случае, они хорошо здесь служат. Все камины горят, а на кровати безупречное белье. – Она воздержалась от критических замечаний по поводу убогой обстановки. – Твой отец действительно хотел, чтобы я занялась меблировкой, и деньги на это есть?

– Я, конечно, понимаю, это немалый труд, и мне неловко тебя просить, Марджори, но мы все были бы счастливы, если бы тебе удалось превратить этот замок в удобное и уютное жилье. Расходов можешь не жалеть. Уверяю тебя, сундуки де Боунов полны.

– Для меня это будет истинным удовольствием. Приобретать красивые вещи – вот настоящее счастье для леди.

Лицо Хэмфри омрачилось, черты обозначились резче.

– Извини меня, Марджори, но я должен убедиться, что люди, которых я завтра возьму с собой, полностью готовы. Кроме того, отец рассчитывает на свежих лошадей и обильный запас фуража.

– О, Хэмфри, пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я знаю, до темноты тебе надо так много сделать.

Когда смотритель с помощниками принесли вещи, Джори увидела, что здесь нет шкафов; де Боуны хранили одежду в сундуках. Кроме того, в башне нигде не было ни ванны, ни подходящего корыта. Мастер Бриджен сообщил ей, что каменная баня во дворе не подходит для леди. И Джори пришлось с благодарной улыбкой обойтись тазом и кувшином с водой.

Стемнело. Дворецкий принес на подносе обед и объяснил, что лорд Хэмфри и граф Глостер будут ужинать со своими воинами в большом зале. При этом мастер Бриджен попросил называть его просто Дэвидом. К обеду он принес ей графин с медовым напитком и украшенный камнями кубок из валлийского золота. У Джори была масса времени, чтобы неспешно тянуть медовуху, в одиночестве сидя перед огнем. Потом она разделась и легла в постель. Хэмфри пришел лишь через три часа, поставил на полку кувшин с виски, молча разделся и взобрался на кровать. Когда он потянулся к Джори, та охотно откликнулась на его ласки, ведь это была их последняя ночь перед разлукой. Хэмфри явно хотел близости, но после нескольких бесплодных попыток вскочил с кровати и потянулся за виски.

– Хэмфри, не надо! – воскликнула Джори.

Он уставился на нее холодными голубыми глазами, в которых сверкнул ледяной гнев.

– Виски не поможет, – бесстрашно продолжала Джори и протянула к нему руки: – Иди ко мне.

Казалось, его ноги действовали самостоятельно, вопреки воле хозяина. И Хэмфри, увлекаемый ее мягким женским очарованием, подошел к кровати, лег рядом. Джори крепко его обняла.

– Тебе требуется тепло и внимание. Я помогу тебе, Хэмфри. Вместе мы прогоним тьму.

Он вцепился в нее, как утопающий, спрятал лицо в душистых волосах Джори.

– Ты не можешь знать, каково это, – пробормотал он.

– Знаю, – отвечала Джори, вспоминая слова Уорика. – Война – это кровь, жестокость, злодейство, а враг беспощаден. Бояться ее – вовсе не трусость. Несмотря на свои опасения, ты готов выполнить свой долг, для меня – это и есть настоящее мужество.

Она стала гладить ему спину, губами коснулась шеи, шептала слова надежды и уверенности, крепко держала его в любящих, теплых объятиях. Джори понятия не имела, какова война на самом деле, но она отлично знала, что значит ощущать себя беззащитным, и чувствовала, ее объятия – самое надежное противоядие. Ей страстно хотелось, чтобы от ее тепла его страх растаял, как снег по весне.

Хэмфри обнимал ее так крепко, что Джори было трудно дышать, но постепенно его руки расслабились, и он погрузился в благословенный, мирный сон.

Джори лежала и улыбалась во тьме. Сегодня она не чувствовала боли. Сегодня она помогла своему мужу и этим помогла и себе, наполнив свою жизнь смыслом и любовью.

 

Глава 13

Утром Джори проснулась в одиночестве.

– Хэмфри?

Ответа не было. Джори соскочила с кровати и подбежала к окну. Во внутреннем дворе замка было пусто, лишь сновали туда-сюда местные слуги. Джори не сразу поняла, что ее муж и Гилберт де Клэр на рассвете увели своих людей в Уэльс.

«Я осталась одна в незнакомом мире!» – вот что было ее первой мыслью, но вторая оказалась более разумной: «Надо к этому привыкать». Джори налила из кувшина холодной воды и умылась. Потом открыла сундук и, зная, что красивая одежда всегда придает ей уверенности, выбрала теплое бархатное платье ярко-розового цвета.

У подножия лестницы, ведущей в башню, она встретила дворецкого.

– Доброе утро, Дэвид. Я буду завтракать в большом зале, – решительно распорядилась Джори. – А потом покажете мне замок.

Каменные стены зала сверкали от развешанного на них оружия и доспехов, являя пугающее зрелище для слабого сердца. Джори решила оставить здесь все, как есть, только добавить знамен и щит с гербом де Боунов. Когда дворецкий принес завтрак, она спросила:

– Дэвид, в замке есть ремесленники?

Дворецкий ответил, что их немало. Тогда Джори рассказала ему о своих планах. Надо изобразить на большом деревянном щите большого лебедя – герб де Боунов, его должен поддерживать лев – символ Англии, а с другой стороны дракон – символ Уэльса.

– Дрейк, – повторил Дэвид и улыбнулся.

– Дрейк – по-валлийски дракон? – Джори рассмеялась от удовольствия. – Я выучила свое первое слово на валлийском.

Покончив с завтраком, она обошла просторные кухни. Все повара оказались валлийцами.

– Составь список всей утвари, которая им нужна, чтобы облегчить работу. Мне самой нужна переносная ванна. Дэвид, где я могу заказать все, что нужно для замка?

– Торговые корабли, миледи, заходят в Бристольский пролив, оттуда поднимаются по реке Северн. Они привозят товары со всего света.

– Это просто чудесно. Мой кругозор расширяется. Цивилизация явно не начинается и не кончается в Лондоне.

– Глостер – процветающий город. И наш Херефорд – тоже. Там есть почти все, что нам требуется.

– Я думала, замок де Боунов находится в Херефорде, и понятия не имела, что Гудрич в дюжине миль от города.

– Гудрич часто называют Херефордским замком. Посторонний человек может запутаться.

– Я не хочу быть посторонней! Почему замок называют Гудрич?

Глаза дворецкого блеснули.

– Долгие столетия приграничные валлийские бароны – маркграфы – имели больше власти, чем любые лорды Англии. Самыми могущественными семействами был Мортимеры, де Клэры и де Боуны. Им было позволено захватывать любые земли в Уэльсе. Граф владеет всем отсюда до Брекона. Власть означает богатство, миледи. А потому замок называется – Гудрич, по-старинному – богатый.

– Ясно. – «Значит, я действительно могу тратить деньги и не чувствовать себя виноватой». – Ты ведь валлиец, тебя не возмущают эти английские норманны-завоеватели?

– Какой толк от возмущения? Разумнее добровольно стать вассалом одного из самых могущественных и богатых баронов Англии, чем подвергнуться насилию, а потом все равно покориться.

Джори была ошеломлена.

– Это ужасно.

– Все это было решено давным-давно. Не мной и не нынешним де Боуном. Принц Эдуард Плантагенет еще до того, как стать королем, много лет пытался покорить Уэльс. Но беда в том, что Уэльс никогда до конца не покорялся. За Бреконом и горными цепями живут отчаянные люди, которые предпочитают драться, а не присоединяться к цивилизованным народам.

Двумя днями позже Джори в сопровождении Дэвида Бриджена занялась покупками. Они купили ковры, шкафы, мягкие скамьи с высокими спинками, канделябры с квадратными свечами и дюжину подушек, но самым большим приобретением оказалась черная мраморная ванна, вырезанная в форме лебедя с золотым клювом и глазами из желтого янтаря. Лебедь был на гербе де Боунов, а потому Джори не могла устоять.

Все покупки были доставлены в замок на запряженных быками повозках. Джори сразу приказала нагреть воды и, отдыхая, долго лежала в своей экзотической ванне, решив установить ее непременно у себя в спальне.

Еще до конца недели Джори навестила Джоанну, и они вдвоем отправились в набег на торговые лавки Глостера. Джори купила дюжину фламандских гобеленов, чтобы спрятать под ними каменные стены Гудрича, а также тяжелые нарядные портьеры для пологов не только для собственной спальни, но и для всех кроватей в замке, включая те, что стояли в гостевой башне. Джоанна купила обстановку для детской будущего наследника, но воздержалась от приобретения колыбели, так как в замке де Клэров их уже было с полдюжины. Джори купила для ребенка деревянную лошадку с серебряными колокольчиками в гриве.

– Она так похожа на ту белую кобылу, которую подарил тебе Уорик, – заметила Джоанна, поигрывая колокольчиками.

– Неужели? Я и забыла. – Но Джори, конечно, солгала.

В следующем месяце Джори и Джоанна посетили свадьбу Роджера Мортимера в замке Уигмор.

– Он просто невозможно молод, – прошептала Джори графине Глостер, пока они сидели в церкви.

– Ха-ха, подожди, ты еще не видела его малютки-невесты. Дядя Мортимера – владетель Чирка – имеет на своего племянника большие виды. Маленькая Джоанна де Гленвилл – наследница, которая принесет Мортимеру в приданое город и замок Ладлоу.

На свадьбе присутствовали многие знатные господа, владеющие замками у границ Уэльса. Джори познакомилась с родителями двух фрейлин Джоанны – Элеоноры де Лейберн и Мод Клиффорд, которые жили соответственно в Тьюксбери и Клиффорде. На свадьбе было больше женщин, чем мужчин. Многие баронессы и графини проводили зиму в одиночестве в своих замках, потому что их мужья сражались в Уэльсе, и все они приняли приглашение Джори посетить ее в Гудриче.

Джори охотно их развлекала, наслаждаясь ролью хозяйки замка. Она обнаружила, что многие работающие в замке валлийцы очень музыкальны. Они замечательно пели, и Джори поощряла игру на валлийской арфе для своих гостей.

Она держалась все увереннее, научилась отбивать атаки похотливых гостей мужского пола, которые находили ее неотразимой. Стала законодательницей мод в этих местах, где ее платья и драгоценности не имели себе равных. Круг ее интересов неизмеримо расширился, она многому научилась, умела теперь говорить почти на любые темы, стала понимать гэльский язык.

В апреле пришла весна, но де Боуны все не возвращались из Уэльса. Ребенок Джоанны должен был родиться в мае, и Джори опасалась, что Гилберт де Клэр пропустит важное событие.

Минула половина мая. Джори собирала вещи, чтобы отправиться в Глостер, как вдруг услышала страшный грохот и стук. Она бросилась к окну и, лишь увидев чистое небо, поняла, что это грохочут копыта всадников.

Джори поднялась на крепостную стену, и ее сердце едва не выскочило из груди от радости, когда она увидела трепещущие на ветру штандарты и блестящие в солнечном свете нагрудники воинов, разглядела шевроны отряда Гилберта де Клэра. Потом появился герб с лебедем, и Джори поняла, что граф Херефорд вернулся домой.

– Хэмфри… Хэмфри… – У Джори перехватило дыхание, пока она отчаянно искала среди всадников своего мужа. Наконец она его увидела, от радости и облегчения у нее подкосились ноги. – Господь всемогущий… С ним все в порядке. – Она на мгновение остановилась, чтобы взять себя в руки, потом спустилась во двор.

Джори спокойно ждала под надвратными башнями-близнецами. Первым ее заметил Джон де Боун и сразу приблизился.

– Ты сама воплощенная красота. У меня на сердце теплеет от того, что дома нас встречает наша собственная леди.

– Милорд граф, я благодарю Бога за то, что вы благополучно вернулись домой.

Джон моргнул.

– Бог тут ни при чем.

Внезапно ее подхватила и закружила какая-то сила, и Джори с удивлением поняла, что ее целует Генри. Хэмфри протестующе закричал, и его брат поставил Джори на землю перед мужем. Ее рука скользнула в ладонь Хэмфри, и пара отошла в сторону, чтобы поздороваться без свидетелей. Джори улыбнулась мужу и пробормотала:

– Я же говорила тебе, что ты уцелеешь.

Хэмфри стиснул ее руку и смотрел на жену с благодарностью.

– Ты мой талисман, Марджори, мой оберег и моя удача.

– Нет, это твое мужество помогло тебе в бою.

К ним подъехал Гилберт де Клэр.

– Я не буду спешиваться, леди Марджори. Слишком тороплюсь домой. Моя жена здорова?

Джори поразил его измученный вид.

– Джоанна светится здоровьем, ей не терпится скорее родить, чтобы все осталось позади. Она будет счастлива, что вы вернулись домой до ее разрешения.

Тревога исчезла с лица графа, он торопливо попрощался и ускакал прочь.

Теперь замок Гудрич перестал быть тихой, спокойной заводью, он превратился в непрерывно гудящий улей. Повсюду были люди, животные, повозки. Разгружались палатки, оружие, припасы. Воины расседлывали лошадей и выпускали их на выгон. Мужчины попрыгали в реку, чтобы смыть с себя дорожную пыль и пот. Трое де Боунов отправились в баню.

Джори получила массу похвал, когда вернувшиеся воины увидели перемены, которые произвела она в их отсутствие. Она радовалась их одобрению, успокоенная тем, что свекор не сердится из-за потраченных денег.

За обедом леди Марджори сидела на почетном месте между графом Херефордом и мужем. На ней было сиреневое бархатное платье с бриллиантовой брошью в форме лебедя, свадебным подарком Хэмфри. Джори лишь наполовину прикрыла волосы, зная, что они ее главное украшение. Большой зал был в тот вечер полон, как никогда. И все до единого мужские взгляды устремлялись на его главное сокровище – безупречную леди Марджори де Боун.

Когда в зале появились певцы в сопровождении музыканта с арфой, у ее свекра отвалилась челюсть. Он толкнул в бок Генри и спросил:

– Думал ли ты увидеть в гнезде де Боунов такие изысканные штучки?

Генри заметил:

– Берегитесь, сэр, не то леди Марджори вас перевоспитает.

Все рассмеялись, а Джори коснулась руки Хэмфри. Он вздрогнул, словно от ожога.

– Не дотрагивайся до меня! Ты же знаешь, как ты на меня действуешь.

Когда пение смолкло, Марджори поднялась со своего места.

– Я прощаюсь с вами, джентльмены, чтобы вы спокойно могли поговорить, и вас не стесняло бы присутствие дамы.

Мужчины стали подначивать Хэмфри, чтобы он шел вслед за женой, и тот, не нуждаясь в дополнительном поощрении, поспешил за Джори в башню. Ему не терпелось поскорее раздеть Джори, и она, понимая его жажду, помогала ему, чем могла. У Хэмфри не было времени на любовную игру. Как только они очутились в кровати под новым пологом, он тучей навис над ней, мгновенно проник внутрь и стал двигаться в бешеном ритме, словно уносимый мощной волной, которую ничто на свете не может остановить. Вскоре тело Хэмфри выгнулось дугой, из его губ вырвался крик освобождения, и он без сил рухнул на Джори. Та лежала, стиснув зубы. Она не была готова к такому натиску, но понимала, что этого следовало ожидать…

– Хэмфри…

Услышав свое имя, он откатился на спину, дав ей возможность вздохнуть.

– Прости.

«Нельзя, чтобы все так продолжалось, – с отчаянием думала Джори. – Надо ему сказать… Как-то объяснить».

Стараясь говорить как можно мягче, она коснулась руки мужа:

– Хэмфри, когда ты так кидаешься на меня… Я не успеваю почувствовать… Мне надо больше времени… Надо, чтобы ты не так спешил… Мне надо…

– Ты не понимаешь, как бывает у мужчин. Если помедлить, эрекция может пропасть. У меня лучше получается, когда я спешу и не могу ждать. Внизу я возбудился только от твоего вида. Когда ты до меня дотронулась, я чуть не выскочил из собственной шкуры. – Он коснулся губами ее лба. – Марджори, любовь моя, ты меня насытила, полностью удовлетворила. Разве ты не понимаешь?

Когда Хэмфри заснул, Джори встала с кровати, налила в любимый кубок вина и, потягивая его маленькими глотками, опять вспомнила Гая де Бошана.

«Гай, почему ты от меня отказался? Почему передумал и не стал делать мне предложение? Я недостаточно женственна для тебя? Слишком молода, чтобы быть матерью твоему сыну? Клянусь, я бы научилась быть настоящей женщиной и самой лучшей матерью на свете!»

Так трудно было бороться с этими мыслями. Они постоянно ее преследовали. Джори медленно бродила по комнате, восхищаясь оленями и леопардами на прекрасных гобеленах, украшающих теперь стены спальни. Постепенно она успокоилась, сосредоточила свои размышления на Хэмфри и сумела придумать план, как сделать их любовные отношения более гармоничными.

Через неделю после возвращения мужа в Глостер Джоанна благополучно разрешилась здоровой девочкой. Во всей Англии не было более гордого отца, чем Гилберт де Клэр. Он обещал жене, что если у них не будет сына, то он сделает дочь, Маргарет Элинор, своей наследницей.

На крещение ребенка собрались все де Клэры, де Боуны и другие знатные дворяне, живущие на границах Уэльса. Джоанна с гордостью показала Джори свою дочь.

– Тебе тоже нужен ребенок. Тогда мы будем матерями одновременно. Хэмфри вернулся домой, и нет причин медлить.

– Мне самой хотелось бы малыша. Я страшно тебе завидую.

После первых тостов мужчины заговорили об Уэльской кампании.

– Вначале мы выигрывали все битвы, – рассказывал Джон де Боун графу Тьюксбери. – А потом эти ловкачи научились так хитро прятаться от нас, что мы тратили почти все время на то, чтобы их отыскать.

Глостер продолжил:

– Они убрались в свои горные укрытия и, надеясь, что мы будем их преследовать, стали устраивать нам ловушки. Потом лег снег и закрыл все перевалы, но они, как привидения, налетали по ночам и похищали наши припасы.

– А когда наступила оттепель, – снова вступил де Боун, – опять начались столкновения. Мы двигались на север, и количество мятежников все время уменьшалось. Мы гнали их, пока у нас не кончились припасы, а потом вернулись домой. По крайней мере на юге восстание удалось заглушить. Однако Гилберт де Клэр предупредил:

– Каждому ясно, что летом они будут нападать из своих горных крепостей на северные пограничные земли.

Тут вмешался молодой Роджер Мортимер:

– Уже начали. На прошлой неделе у моего дяди, владельца Чирка, угнали овец и коров.

Джори слушала и, к своему ужасу, понимала, что победа не была окончательной. Воинам вскоре придется снова возвращаться в Уэльс. Их совместная жизнь с Хэмфри может продлиться лишь несколько недель. Если она хочет получить ребенка, надо выполнить свой план.

Де Боуны вернулись домой, и на следующую ночь, когда Хэмфри пришел в их башню, она принялась осуществлять свою мысль. «Он еще не зрелый мужчина. Я сама должна вести его и сделать таким, каким хочу его видеть. Если действовать с умом, он станет глиной в моих руках». Джори ждала мужа в белой шелковой сорочке. Рядом с кроватью стояли флаконы с ароматными маслами. Джори попыталась раздеть Хэмфри, но он остановил ее руку:

– Ты же знаешь, что случается, когда ты до меня дотрагиваешься.

– Конечно, знаю, – отвечала Джори и поцеловала его. – Тебе нужна быстрая разрядка, и ты ее получишь. А уже после этого я сделаю тебе массаж так, чтобы ты кончил еще раз.

Хэмфри, счастливый от того, что его красавица жена так с ним возится, позволил ей себя раздеть.

– Марджори, я с ума от тебя схожу, но ведь после нашей близости я сразу засну, и засну крепко.

– Я хочу ребенка, Хэмфри, – хрипло прошептала она. – Сделай мне ребенка.

За месяц все вооружение де Боунов было отремонтировано, а запасы восполнены. Кладовые ломились от охот ничьих трофеев. Жизнь в замке вернулась в обычное русло, и в этот момент его посетил могущественный граф Честер.

Джори обсудила с управляющим роскошное меню, попросила валлийских арфистов развлекать гостя во время обеда и даже подготовила чтецов для декламации «Беовульфа». Одетая в элегантное шелковое платье бледно-лимонного цвета, который прекрасно оттенял изумруды и бриллианты ее украшений, она сделала перед Честером изящный реверанс.

Честер поцеловал ей руку и сел рядом с Джоном де Боуном.

– Небеса ниспослали вам сокровище, когда леди Марджори согласилась выйти замуж за вашего сына.

На лице графа Херефорда расцвела улыбка.

– Это действительно благословение небес. Она – наше самое драгоценное достояние.

Сердце Джори дрогнуло, когда гость объяснил, что привело его в замок Гудрич.

– Граф Уорик отправился в Глостер, чтобы призвать своего друга Гилберта де Клэра, а я тем временем пришел за помощью к вам. Сотни диких варваров каждую ночь нападают на наши северные владения. Они жгут целые деревни. Надо собрать большое войско, вторгнуться в Уэльс и принудить горцев к повиновению. Кроме того, чтобы защитить наши земли, мы собираемся учредить патруль вдоль всего пограничья от Чирка до Честера.

– Как констебль Англии, я поклялся защищать пограничные земли, но для патруля требуется слишком много людей. Ведь наша армия сейчас воюет во Франции!

– Граф Суррей вернулся. Его армии удалось отвоевать Гасконь у Филиппа.

Джори радостно вскрикнула:

– Я и не знала, что мой брат вернулся в Англию!

– Де Варенны сейчас продвигаются к Честеру. Их валлийские лучники для нас бесценны.

– А есть новости из Фландрии, от короля? – спросил граф.

– О да. Его величество планирует полномасштабную войну с Францией. Он возвращается, чтобы собрать самую многочисленную армию, какую когда-либо видела Англия. Мы победим Уэльс, а потом расправимся с Францией.

Джори посмотрела на мужа и заметила, что он страшно побледнел. Ее сердце наполнилось сочувствием. В эту ночь она была особенно внимательна к Хэмфри, который снова впал в гневное и мрачное расположение духа, навеянное его глубоко укоренившимся страхом перед сражениями. Он стал вести себя, как прежде, – его физическое влечение к жене становилось неутолимым, а страх перед войной лишал мужской силы.

В эти оставшиеся им ночи Джори могла лишь крепко обнимать мужа и укреплять его дух обнадеживающими словами. «О Господи, я сделала бы что угодно, только бы победить твой страх, успокоить тебя!»

– Хэмфри, я ведь твой талисман! Моя любовь окутает и защитит тебя до самого возвращения.

Началась вторая неделя июля. Джори снова осталась одна в замке Гудрич. Занялась делами, подумывала о переделке покоев в башнях, купила рулон яркого бархата для обивки сидений кресел и стульев. Покупала турецкие ковры, итальянские канделябры, полированные серебряные зеркала. Ездила в торговые дома и пакгаузы, набитые заморскими красителями, специями, винами, душистыми маслами. Там она отбирала товары, способные превратить Гудрич в райский уголок, где роскошь соперничала бы с удобствами.

Марджори принимала гостей каждую неделю, устраивала соколиную охоту с птицами, которых де Боуны привезли из Виндзора и теперь держали в недавно отстроенных конюшнях. Дни Марджори были заполнены делами и общением с людьми, но ночи оставались невыносимо одинокими. Иногда ей казалось, что стены замка смыкаются над ней, что она задыхается. В эти минуты она находила успокоение своей глубоко затаившейся боли, погружаясь в горячую воду роскошной ванны в форме черного лебедя.

Каждую ночь, становясь на колени, Джори молилась: «Господи, молю тебя, чтобы Хэмфри победил свой страх, подай ему храбрость и мужество». Потом приходил сон, а с ним и облегчение. Она лежала в надежных объятиях мужчины. Его прикосновения и поцелуи рождали в ней страсть, желание, ощущение полноты. Она знала, что любит его больше жизни. Джори беззвучно шептала его имя: «Гай… Гай… Я так тебя люблю…» Но как только она понимала, что лежащий рядом с ней мужчина – не Хэмфри, она просыпалась с криком ужаса. «Я сошла с ума! Я не люблю Уорика! Я его ненавижу!»

 

Глава 14

– Маленькая Маргарита обожает тебя! – Джоанна раскинулась среди подушек на газоне глостерского парка и смотрела, как ее дочка тянет к Джори ручки и что-то лепечет. – Тебе нужен собственный ребенок.

Джори взяла на руки Маргарет и поцеловала ее веснушчатый носик.

– Я сама ужасно хочу ребеночка, но откуда я его возьму, если мой муж в Уэльсе уже больше года?

– Я могу придумать решение, – лукаво отвечала Джоанна. – Ты можешь заполучить для этого любого мужчину, который на тебя посмотрит. Муж – не такая уж необходимость.

Джори покраснела и опустила ресницы. «Для тебя, может, и не такая уж необходимость. Я всегда подозревала, что это ребенок Хэмфри». Она подняла глаза.

– Вон идет Гилберт. Я так рада, что рана у него на ноге зажила.

Де Клэр вернулся домой в Глостер, потому что был ранен. Он оставил своих воинов под командованием опытного заместителя Ральфа Монтермера.

– Папа! – радостно завопила Маргарет и потянула к отцу ручки.

– Ах ты, моя розочка! Я буду так скучать по тебе в Честере.

– Милорд, если вы вдруг встретитесь с Хэмфри, не передадите ли вы ему мое письмо? Я так за него беспокоюсь.

– Скорее всего встречу. Бароны, которые уже много месяцев патрулируют пограничье, поменяются с теми, кто воевал в Уэльсе. Констебль и его сыновья участвовали во многих сражениях и сейчас имеют право вернуться в патруль. Они остановятся в замке Честер. Это настоящий дворец.

– Элеонора де Лейберн говорила мне, что он даже больше этого замка, – добавила Джоанна. – Ее мать перебралась туда, чтобы быть со своим мужем.

Глаза Джори расширились.

– Женам позволяется жить в Честере?

– О да. Молодая жена Роджера Мортимера приехала как раз перед моим отъездом. Графиня Честер каждый вечер устраивает приемы. – Гилберт ухмыльнулся. – Она распространяет свое гостеприимство не только на жен, но и на любовниц.

– Тогда я поеду в Честер! – Она впилась в лицо Гилберта. – Милорд граф, нельзя ли мне поехать с вами?

– Ну разумеется. Я возвращаюсь через два дня, если только вам не требуется больше времени.

В сопровождении Гилберта де Клэра и дюжины воинов Джори скакала по живописному пограничью, где царила не тронутая человеком дикая природа. Ее поразило количество дичи, она чувствовала радость при виде каждого стада оленей. Путешественники останавливались на ночлег в крепостях Мортимера Ладлоу и Чирке, а высокие шпили величественного честерского собора открылись их взорам задолго до того, как они увидели замок.

Графиня Честер встретила Джори очень приветливо.

– Я помещу вас в покоях, которые только что освободила леди Джоанна Мортимер. Она уехала домой, когда Роджер вернулся в Уэльс. Мне приходится творить чудеса, чтобы разместить отдельно тех дворян, кому повезло увидеться здесь с женами. Сейчас у меня гостят двенадцать дам. У вас не будет недостатка в обществе.

– Благодарю вас, миледи. Я очень ценю вашу щедрость и гостеприимство.

Джори разобрала вещи и, прежде чем спуститься в большой зал замка к обеду, сделала все, чтобы выглядеть как можно лучше: надела нижнее платье цвета лаванды, а сверху платье с серебряной каймой, вплела ленты в свои локоны.

Зал был полон мужчин, которые открыто рассматривали ее, пока она искала среди них знакомые лица. Шум голосов сразу стихал, когда она проходила мимо. Ее взгляд устремился к дальней стене, и Джори вскрикнула от радости, узнав темноволосую голову брата.

– Линкс!

Она поспешила к брату. Толпа расступалась перед ней. Увидев Джори, Линкс распахнул объятия. Джори повисла у него на шее, из глаз хлынули слезы, она тесно прижалась к брату.

– Я так рада, что ты вернулся в Англию, хотя возвращение было печальным. Мне так жаль Сильвию.

– Когда я получил известие об этом, то чуть не умер от горя. Все эти месяцы я пытаюсь примириться с утратой. Я понимаю, ты сделала все, что смогла. – Он приподнял ее подбородок и внимательно заглянул в глаза. – Ты такая красивая и элегантная. Твоему мужу повезло.

– Где Хэмфри? Что-то я не могу его найти.

– Его сейчас здесь нет. Завтра мы с Джоном поведем людей в Уэльс, а де Боуны вернутся. Когда Хэмфри узнает, что ты здесь, он будет лететь как на крыльях. – Линкс взял ее за руку. – Пойдем пообедаем вместе. Вот уж Джон удивится!

Линкс подвел ее к длинному столу на козлах. Вдруг Джори застыла как вкопанная.

– Элис Болтон! Что она здесь делает?

– Это я ее привез. Она здесь со мной.

– О Господи! Я сразу поняла, что она взяла себе в голову стать следующей леди де Варенн, но никогда не думала, что ты окажешься таким податливым и попадешь в ее сети.

– Не забивай этим себе голову. Она привлекательная женщина и очень дружелюбная, но я и не думаю о браке.

«Она его любовница! – Джори была потрясена. – Джоанна права, все мужчины одинаковы».

– Тогда мне не о чем беспокоиться, – бросила она и пошла поздороваться с дядей Джоном.

– Минкс! Какой приятный сюрприз! Ты с каждым разом становишься все красивее! Семейная жизнь тебе на пользу. – Он дал ей место рядом с собой и с чувством обнял.

Джори провела счастливый вечер в кругу собственной семьи. Разошлись только на рассвете. Когда теперь она снова их увидит?

Двумя днями позже Джори стояла на контрфорсе Честерского замка и с нетерпением ожидала появления знамен де Боунов. Она решила надеть свое чудесное, синее с золотом, свадебное платье и воображала себе, как удивится Хэмфри, когда увидит жену. Ветер играл ее волосами, разметывая их по плечам. Джори светилась от предвкушения встречи. «Ожидание окупится. На этот раз все будет удачно. Я нутром это чувствую. Настало время зачать ребенка».

Стук копыт долетел до нее одновременно с появлением штандартов.

– Хэмфри! – закричала она, подобрала юбки и легко слетела по четырем пролетам каменной лестницы во двор замка.

Графиня Честер предостерегла ее:

– Только не выходите наружу, дорогая. Вид раненых бывает очень неприятен.

– Я подожду на ступенях во внутренний двор, – пообещала Джори и поспешила за ворота, чтобы видеть, как приближается кавалькада. Сначала шли валлийские лучники, за ними, во главе тяжеловооруженных всадников, гарцевал граф Херефорд. Джори почувствовала гордость, любуясь его мужественной фигурой.

Ее взгляд переместился на всадника по правую руку от графа, в котором Джори с радостью узнала Генри де Боуна. Она посмотрела налево, пытаясь разглядеть высокую фигуру мужа. Не найдя его, Джори стала внимательно разглядывать каждого всадника в авангарде, увидела, что некоторые лошади тянут за собой повозки, и поняла, что там раненые. Ее рука метнулась к горлу.

– О Господи! Хэмфри ранен! – Ноги сами понесли ее по ступеням, потом через широкий двор.

Джон де Боун поднял руку и приказал сыну:

– Задержи ее!

Генри мгновенно спрыгнул с седла, схватил Джори и крепко прижал к себе, не давая приблизиться к повозке. Она вырывалась, как дикая кошка.

– Хэмфри ранен! Пусти меня к нему. Я ему помогу! Проклятие, я нужна ему!

– Ему уже не поможешь, Марджори. Мой брат убит.

Она уставилась на Генри, словно не понимая сказанных слов.

– Ты лжешь! Пусти! Дай мне его увидеть!

– Нет! У него страшные раны. Тебе нельзя на это смотреть.

– Он мой муж. – Она вырвалась из его рук, упала на колени перед повозкой и решительно откинула оленью шкуру. Тело Хэмфри пронзили три стрелы. Их оперения были обломаны, но древки еще торчали из ран. Кроме того, у Хэмфри была пробита голова.

Генри увидел, что крупная дрожь начала сотрясать тело Джори. Он поднял ее, отнес к ступеням замка и осторожно посадил.

– Хэмфри – герой. На нас напали неожиданно, врагов было намного больше. Он задержал их, чтобы мы с отцом сумели спастись. Мы отступали, пока не встретили де Вареннов. Они со своими людьми уничтожили нападавших. Твой брат вынес тело Хэмфри.

– Я должна обработать его раны, – проговорила Джори бескровными губами.

– Его люди приберут тело. Это их право. Потом ты можешь отвезти мужа домой и похоронить там.

Вышла графиня Честер и увела молодую вдову к себе. Она знала, что нет слов, способных ее утешить.

Словно во сне Джори сняла с себя свадебное платье, убрала его в шкаф и, оставшись в одной рубашке, тупо сидела, ни о чем не думая и ничего не чувствуя.

Джон де Боун медленно вошел в комнату. Он уже снял латы и остался только в кожаной тунике и сапогах. Граф выглядел потерянным и разбитым. Он с трудом держался на ногах.

Сердце Джори тотчас переполнилось сочувствием. Вот перед ней человек, нуждающийся в ее заботе. Сегодня ему нужна помощь, это займет все ее время и заглушит ужас собственной потери.

Граф поднял на нее мутный взгляд.

– Мой сын, Хэмфри… Я пришел, чтобы… – Он потерял мысль.

Джори села рядом со свекром и взяла его за руку. Глаза старого графа наполнились слезами, он зарыдал. Джори обхватила его руками, крепко прижала к груди и, пока он изливал свое горе, укачивала его, как мать укачивает дитя, давая ему возможность выплакать отчаяние и боль. Собственные ее чувства словно окаменели и по-прежнему были заперты у нее в груди, но слезы сочувствия катились по ее лицу.

Когда рыдания превратились в сухие хрипы, Джори отпустила голову графа и уложила его на подушку, потом легла рядом и снова обняла.

Наконец несчастный отец погрузился в сон, но Джори не отняла рук, ведь он вцепился в нее, как в якорь. Она прикрыла глаза и тихо лежала, не смея уснуть в страхе перед ночными кошмарами.

Они похоронили Хэмфри рядом с его матерью, под огромным великолепным буком. На похоронах присутствовали все обитатели замка Гудрич и множество горожан из Херефорда. Все искренне горевали о смерти старшего сына констебля и его наследника.

Джори смотрела на черноволосых кельтов, которые со слезами на глазах провожали Хэмфри в последний путь. «Как странно – эти валлийцы оплакивают его, и валлийцы же его убили».

После церемонии граф обратился к своей невестке:

– Я оставил командование отрядом на Генри. Мой долг требует, чтобы я вернулся и взял на себя свою долю бремени ночного патрулирования границы. Я думаю, дорогая, что ты еще не оправилась от потрясения. Тебе еще предстоит оплакать свою потерю. В тишине и покое Гудрича шлюзы откроются. Прощай, Марджори, я люблю тебя как собственную дочь.

Медленно и постепенно отчаяние и чувство вины разъели ту железную броню, которой Джори окружила свое сердце, чтобы чувства умерли и не причиняли такую боль. Позже пришли воспоминания и бессмысленные сожаления.

– Зачем я все время уговаривала его быть смелым? – вопрошала она себя. – Он изображал из себя героя, потому что хотел угодить мне. Я виновата в том, что он убит.

Однажды ночью она внезапно очнулась от успокаивающего сна, в котором ей привиделся Гай де Бошан, граф Уорик. Джори вскочила с кровати и зажгла свечу, чтобы разогнать тьму, и впервые за много месяцев решилась посмотреть в глаза демону, который все это время сжирал ее изнутри.

«Я недостаточно любила Хэмфри».

По ее лицу скатилась слезинка, потом – вторая. И вскоре она уже плакала навзрыд и не могла остановиться, плакала всю ночь и весь следующий день. Джори судила себя, не упуская ни единой мелочи, сознаваясь во всех ошибках, признавая все грехи. Когда она выплакалась и поток слез наконец иссяк, Джори почувствовала, что очистилась. И поняла, что следует делать дальше, – пойти на могилу к Хэмфри и молить его о прощении.

Она умыла распухшее от слез лицо, расчесала волосы, пока они не заблестели, как шелковые, приколола к платью бриллиантового лебедя, решительным шагом вышла из замка и отправилась к гигантскому буку. Приблизившись к деревянному кресту, она опустилась на колени и вгляделась в вырезанное на нем имя. Джори молча стояла на коленях, и в душе ее воцарялся мир. Наконец на нее снизошло понимание. Простое и ясное, оно стало для нее откровением:

– Хэмфри, я тебя любила! О нет, любовь пришла не сразу. Когда мы поженились, то оба не были влюблены. Но мы приносили друг другу покой и уверенность, постепенно привязались друг к другу, привыкли заботиться друг о друге, хотя и провели врозь большую часть нашей семейной жизни. Я была готова на любые жертвы, лишь бы унять твой страх и успокоить тебя. – Джори провела пальцем по буквам его имени. – Спи с миром, Хэмфри, точно зная, что тебя здесь любили.

Джори возвращалась в замок, чувствуя, как полегчало у нее на сердце. Горечь осталась, но тяжкое бремя вины упало с ее плеч. «Я чувствовала себя виноватой, потому что пережила его, а не потому, что не любила».

Ко времени, когда мятеж в Уэльсе был подавлен и де Боуны двинулись домой, Джори уже начала собирать воедино осколки своей жизни.

Дэвид Бриджен заранее получил известие об их возвращении. Леди Марджори и ее управляющий решили, что устроят им достойную встречу.

– Генри! – воскликнула Джори, вглядываясь в бородатое лицо человека, который подхватил ее в объятия. «Я помню мальчика, а передо мной мужчина».

Потом ее обняли огромные руки Джона де Боуна, не позволив ей сделать положенный реверанс.

– Милорд граф, слава Богу, вы совсем не изменились. – Таившаяся в ее сердце тревога о графе улеглась.

– Нет, это я благодарю небо за сокровище, которое оно нам послало, когда ты вышла замуж за Хэмфри. Ты просто чудо! Ты велела вывесить победный флаг над нашим замком. Здесь в зале тоже висят знамена. Я чувствую запах жареного мяса для сегодняшнего торжества.

В этот день Джори особенно старательно занималась своим туалетом. Она понимала, что выглядит бледной и болезненной, а потому натерла щеки лепестками роз и отложила в сторону черное платье, надев вместо него серое шелковое и того же цвета вуаль – знак вдовства.

Джори велела приготовиться певцам и музыкантам, чтобы развлекать вернувшихся домой мужчин, но вскоре стало ясно, что они предпочитают напитки, кости и женщин, которых не видели больше года. Она рано покинула пир, чтобы каждый мог веселиться, не опасаясь оскорбить ее чувства.

Ночью ей послышалось, будто кто-то скребется в дверь. Она села в кровати, откинула полог и пошла выяснить, в чем дело. Глаза ее распахнулись от удивления, когда она увидела, что перед ней был Брут. Вдруг чьи-то могучие руки подхватили ее, сердце Джори едва не разорвалось от счастья. К ней с победой вернулся Гай де Бошан!

Гай отнес ее в теплую еще постель, сбросил одежду, лег рядом и прижал ее к своему сердцу. Она жадно потянулась губами к его губам, тело окатила горячая волна желания. Их губы встретились, и этот поцелуй выпустил на волю всю ее нерастраченную страсть. Поцелуи Гая становились все требовательней, и Джори совсем потеряла волю и таяла от желания. Его сильные пальцы впились ей в волосы и крепко удерживали голову, чтобы было удобнее целовать. Его губы оставляли горящий след на ее коже. Казалось, между их телами разгорается яростное пламя, разжигая желание, которое требовало немедленного удовлетворения.

Джори открыла глаза и увидела, что она в постели одна. «Господи, Уорик! Неужели я никогда от тебя не освобожусь?»

* * *

Прошло всего две недели, и жизнь в Гудриче вошла в привычную колею. Джори по-прежнему сидела на почетном месте, а если у графа были гости, то она исполняла роль хозяйки. Дни шли за днями, грусть Джори таяла, она начинала постепенно высвобождаться из своего кокона.

Однажды Джон де Боун пошел следом за ней на конюшню.

– Марджори, дорогая моя, я так хочу снова видеть розы на твоих щеках. Я хочу знать, что ты в действительности чувствуешь? Готова ли ты говорить об этом? Минул ли твой траур?

Джори улыбнулась своему свекру.

– Да, я думаю, что мой траур кончился, и теперь я могу говорить о Хэмфри, не давясь от слез. Есть многое, о чем я всегда буду сожалеть… что никогда не перестанет меня печалить, но я привыкну.

Граф нахмурился.

– О чем ты сожалеешь, Марджори?

– О том, что мы с Хэмфри так и не пожили вместе в нашем Мидхерстском замке в Суссексе. О том, что у нас нет ребенка. Сожалею, что так и не сумела сделать вас дедом, милорд.

– Моя дорогая Марджори! Ты еще совсем молодая женщина – едва за двадцать. Есть способ, при котором Мидхерст по-прежнему будет принадлежать тебе. Теперь мой наследник Генри. Я подписал замок ему и его первому ребенку. Ты еще можешь сделать меня дедом. Ты – самая лучшая невестка, какую только можно вообразить. Я не хочу другой, ни сейчас, ни в будущем.

Джори почувствовала, как холодные пальцы стиснули ее сердце. «Он не может иметь в виду то, о чем я подумала!» Джори облизала внезапно пересохшие губы.

– Милорд граф, вы ведь говорите не обо мне и Генри?

– Именно об этом я и говорю. Брак с Генри был бы идеальным решением.

– Милорд, – мягко проговорила Джори, – по английским законам вдова не может выйти замуж за брата своего мужа.

Джон де Боун только отмахнулся:

– Это препятствие легко устранить. Надо только получить особое разрешение из Рима. Это простая формальность. – Джон де Боун улыбнулся собственной находчивости. – Думаю, ты спокойно можешь начинать строить планы.

Джори смотрела на него с ужасом. «Если я не выйду замуж за Генри, меня вышвырнут из Мидхерста. Я возложила на вас все надежды, Джон де Боун, а вы меня предали».

– Я… я онемела, милорд.

Он положил свою огромную ладонь на ее маленькую руку.

– Я рад, что мы об этом поговорили. Боялся, что, может быть, еще слишком рано.

Марджори мысленно содрогнулась и снова спряталась в свой кокон. Вернувшись в свои покои, она заперла дверь и решила все обдумать.

У нее было такое чувство, словно ее заманивают в ловушку, которая вот-вот за ней захлопнется, в ее душе нарастала паника. Она вскочила с кровати и начала вынимать из шкафа свои наряды. Уложила одежду, все личные вещи, драгоценности. Потом разыскала графа и улыбнулась ему обезоруживающей улыбкой.

– Моя дорогая подруга Джоанна пригласила меня навестить ее в Глостере. Теперь, когда мой траур окончен, я приняла приглашение. Я уверена, вы не станете возражать, милорд.

– Ну разумеется, нет, Марджори. Только возвращайся поскорее.

Она попросила Дэвида Бриджена погрузить все ее вещи, включая черную мраморную ванну, на повозку и проводить ее до Глостера. Перед отъездом Джори отправилась на могилу мужа, встала там на колени и обратилась к нему с такими словами:

– Я пришла попрощаться с тобой, Хэмфри. И дать тебе торжественную клятву: я никогда не выйду замуж за твоего брата.