День был в самом разгаре, когда Табризия проснулась. Она лежала, не в силах повернуться на спину, тело затекло от неудобной позы Тэбби осторожно соскользнула с постели и попыталась сделать несколько шагов. Больно, но вполне терпимо, решила она. Расшнуровала черный корсет, уже совершенно ненужный, сняла черные чулки. Морщась от боли, аккуратно промыла рану и промокнула мягким полотенцем. Потом натянула хлопчатобумажные штанишки.

Неслышно вошла миссис Холл, неся поднос с завтраком.

— Ох, деточка, натворила ты дел! Весь замок гудит — и разговоры только про тебя. — Служанка поставила под нос и открыла шкаф. — Тут твоя нижняя юбка. Да ты садись, поешь, а я тебе платье принесу.

— Я буду стоять, миссис Холл. — Глаза Тэбби наполнились слезами, она передвигалась по комнате очень осторожно.

— Ну и что теперь подумает его светлость, а?

Табризия густо покраснела.

— Я никогда больше не заговорю с его светлостью, пока жива. Сегодня я вообще ни с кем из этих Кокбернов не стану разговаривать. Пойду к Энн, а уж там никого из них днем с огнем не сыщешь.

— Поосторожнее с миссис Синклер, деточка. Ох, что-то нет у меня доверия к этой женщине! — покачала головой горничная.

— Я и сама ей не доверяю Она служит Энн, подчиняется ей, как собака Но вряд ли она для меня опасна.

Энн сидела среди подушек в белоснежной рубашке, украшенной серебристыми лентами. Волосы нимбом сияли вокруг головы, отчего она походила на мадонну. Открытая коробка шоколада лежала на постели Грациозно поведя рукой, Энн предложила угощение гостье Табризия засунула в рот одну конфету и потянулась за другой.

— Вы сегодня очень торжественны, — сделала она комплимент хозяйке.

— А ты — взволнованна, — сказала Энн с непонятной угрозой в голосе. — Мой муж пристает к тебе? Может быть, он хочет тебя, потому что ты похожа на его сестер? К

— кровосмешению здесь относятся спокойно.

Табризию ужаснули слова Энн. Женщина расхохоталась.

— Вот видишь, дорогая, как я тебя шокирую! Ну ладно, не обращай внимания Из-за того, что приходится валяться здесь целыми днями, я делаюсь злой и ехидной. Синклер, неси рисунки! — велела Энн и настояла, чтобы Табризия съела еще шоколада.

Девушка удивилась — портрет готов. Приятно, что Энн изобразила ее без всяких недостатков. В общем-то, подумала Табризия, художник слишком польстил модели. Прямо икона!

Табризия подняла портрет, любуясь, и механически перевернула его На тыльной стороне был другой, ужаснувший ее рисунок Девушка увидела себя мертвой Веревка так крепко сдавливала шею, что глаза вылезли из орбит, а рот открыт в истошном вопле Тэбби быстро положила холст на кровать и молча вышла из комнаты

Сбор урожая всегда считался большим праздником, он исстари отмечался в замке. Все обитатели земель Кокбернов — и арендаторы, и селяне — непременно участвовали в нем. Кокберны, целый день разучивавшие сельские танцы к торжествам, не обратили внимания, что Тэбби нет.

Вечером, когда Парис сел за стол, он первым делом спросил:

— Где Табризия?

Никто не знал. Он поднялся из-за стола и отправился на поиски. Парис обнаружил Тэбби на лестнице между своей спальней и ее комнатой. С побелевшими губами она скрючилась на ступеньках, держась за живот.

— Что? Что случилось?! — встревожился Парис.

Она несчастно покачала головой, не в силах произнести ни слова от страшной боли.

Парис осторожно поднял ее и отнес в постель. Тэбби застонала, у нее началась рвота. Она лежала, свесившись с края кровати, совершенно беспомощная, и ее выворачивало наизнанку. Одной рукой он подхватил ее за плечи, другой придерживал за живот. Внезапно все прекратилось. Он осторожно массировал перекрученные мышцы живота, и она понемногу стала расслабляться. В другой ситуации Тэбби испугалась бы до смерти, оказавшись перед Парисом столь беспомощной, но сейчас ей было так плохо, что она не испытывала ничего, кроме благодарности за спасение.

Беспокойство не оставляло Париса — ее вырвало, но ей нисколько не лучше. Он положил руку на лоб Тэбби, проверил, нет ли температуры. Кожа была холодная и липкая. Смертельная бледность не сходила с лица.

— Тебе лучше? — спросил он.

Она неуверенно кивнула Парис принес воду, полотенце и нежно ополоснул ей лицо. Потом все убрал с пола. Он разул ее, укрыл теплыми одеялами и сел на край кровати, ожидая, когда девушка успокоится настолько, чтобы можно было ее расспросить.

— Что ты сегодня ела?

— За завтраком только то, что и твои сестры, — медленно сказала Тэбби.

— А на ленч?

— Ничего. — Она покачала головой. — Мне не хотелось, после того как я сходила к Энн.

— Энн? Ты ходила к Энн? — спросил Парис.

— Да, — нерешительно призналась Табризия. — Она нарисовала мой портрет

— Ты ела шоколад у Энн?

— Да. — Широко раскрыв глаза, Табризия посмотрела на Париса.

— О Господь всемогущий! Моя жена — морфинистка. Я каждый раз привожу ей это зелье из Эдинбурга — Он зло встал с кровати и стал расхаживать по комнате — Я убью эту суку! — поклялся он.

Комната была маленькая, и оба они чувствовали себя как арестанты в клетке. Гнев Париса был так силен, что Тэбби, казалось, ощущала его вкус. Она знала безрассудство, силу, жестокость этого человека и испугалась вдруг он и впрямь совершит убийство! Она догадывалась — внутри что-то терзает, мучит его. О, если бы заставить его рассказать! Может, тогда он освободился бы от бремени? Тэбби не осмелилась заикнуться Парису об отвратительном портрете на обороте холста Иначе он сочтет, что Энн специально хотела причинить ей зло Наоборот, девушка попыталась успокоить Париса, отвлечь от мрачных мыслей

— Это случайно Энн не думала, что мне будет так плохо

Он горько рассмеялся и покачал головой

— Ты ничего не знаешь о ней

— Нет, не знаю, — согласилась она, — расскажи Он подошел к окну и невидящим взглядом уставился в черноту ночи

— Через месяц после нашей свадьбы она сказала, что беременна Я был в восторге Потом она слегла в постель, заявив, что плохо себя чувствует Но вскоре я обнаружил

— причину ее недомогания — она пила лекарства, желая избавиться от ребенка Думаю, тогда и родилась моя ненависть к ней. Я ненавидел ее за то, что она пыталась убить мое дитя.

— Потом привез сюда мать Маргарет, миссис Синклер, чтобы та ухаживала за Энн и не давала ей пить никаких лекарств Должно быть, я слеп и очень доверчив по отношению к женщинам Оказалось, у нее ребенок от другого И узнал я об этом только когда он родился Через полгода после венчания — Парис замолчал, его боль снова ожила

— Она, должно быть, очень испугалась, что ребенок не твой, — тихо сказала Табризия

— Почему ты все время пытаешься оправдать ее? — спросил он сурово В его взгляде Тэбби прочитала обвинение

— Ну, чтобы ты ее не убил, — тихо сказала она

— Убийство Подозреваю, именно это она и совершила с малюткой

— Многие младенцы умирают, лорд Кокберн

— Да Этот умер через неделю трогательных забот Энн о его жизни

Табризия решилась спросить

— Ты бил ее за это? Или за неверность?

— Бил ее? — повторил он с плохо сдерживаемой яростью — И что за охота людям распространять и слушать досужие сплетни! Впрочем, верь чему хочешь, все этому верят! Она не может ходить из-за травмы, полученной во время родов! Во всяком случае, она в этом клянется. Энн стала принимать морфий и привыкла к нему Я не знаю, как и когда это началось, но зелье сильно повлияло на ее разум. Она просто сумасшедшая! Подозреваю, что она причастна и к смерти отца

— Но Энн не может ходить.

— Не может? — Парис мрачно задумался Потом, заметив утомление на лице Тэбби, подошел к постели — Ну, с тобой все будет в порядке? — нежно спросил он.

Она кивнула, и он тихо вышел.

Прежде чем погрузиться в сон, Табризия еще раз подумала, какой невероятно сложный человек этот лорд Кокберн Сегодня вечером ей приоткрылась другая, тайная сторона его души, которую он прятал от всех Ее чувства к нему столько раз менялись с ночи похищения, что Тэбби просто запуталась и уже не могла понять, как она на самом деле относится к Разбойнику Она видела его то гордым, надменным, жестоким и хладнокровным, то шутливым и насмешливым, то горячим и страстным Но он мог стать нежным, мягким и заботливым, когда хотел, и умел с таким неотразимым магнетизмом ухаживать за женщиной, что ее тело невольно предавало, переставая подчиняться рассудку… Наконец Тэбби заснула, и на нее навалились кошмары В них Кокберн превращался то в охотника, то в тюремщика, то в любовника.

В три часа утра человек, приставленный Парисом наблюдать за домом Абрахамса, прискакал в замок, и Ян разбудил хозяина Парис мигом оделся и спустился приветствовать гонца Налив виски, чтобы тот согрелся после холодной ночной скачки, он спросил:

— Ну как, сдвинулось наконец?

— Да, милорд. Около полуночи золото перевезли из банка в дом Абрахамса.

— Я поеду к Маккейбу. Если тронусь немедленно, с первыми лучами солнца буду в Эдинбурге.

— Мне ехать с вами? — спросил гонец, допивая виски.

— Нет, ты хорошо потрудился и заслужил отдых. — Он повернулся к Яну. — Пошли со мной в конюшню. Я вернусь в середине дня. Завтра мы едем на «Морской колдунье». Вы с Троем проверьте паруса и оснастку.

В этот момент Трой появился в проеме конюшни

— Легок на помине! — пошутил Ян.

Парис поднял бровь.

— Ты только возвращаешься? Черт побери, где тебя носит?

— Ну если тебе так уж интересно, я был в Танталлоне, — улыбнулся Трой.

— В Танталлоне? Снова? — раздраженно повторил Парис.

Трой поинтересовался:

— А ты куда?

— В Эдинбург. Дела наконец сдвинулись с мертвой точки. Оставляю все хозяйство на тебя. Держись поближе к замку и не спускай глаз с Табризии.

Но вдруг от внезапного подозрения холодок пробежал по спине Париса.

— А не спишь ли ты, часом, с Маргарет, друг мой?

— Улыбка слетела с лица Троя.

— А какое, черт побери, тебе дело? — зло спросил он

— Объясню, какое мне дело. Ты идиот! Она же всеми силами пытается заиметь ребенка, произвести на свет наследника графа Магнус тогда сразу на ней женится, а я распрощаюсь и с титулом, и с замком Танталлон. Я отказал ей в постельных услугах, так она решила попробовать другого Кокберна!

Трой побледнел. Он совершенно ясно понял: его одурачили. От мысли, что может быть уже поздно, кровь застучала в висках Не меньше полудюжины раз в последнюю неделю он развлекался с Маргарет!

— Я никогда не думал об этом, — сдавленно проговорил Трой.

— Потому что твои проклятые мозги не в голове, а между ногами! — в сердцах ответил Парис, но, смягчившись при виде отчаяния брата, добавил уже теплее — Ладно, не беспокойся Наша шлюшка Маргарет, похоже, бесплодна

Над городом занималась заря, когда Парис въехал в Эдинбург Он направился в городской дом, чтобы дать отдых лошади и позавтракать, а оттуда прямиком пошел в адвокатскую контору Маккейба

— Абрахаме с вами очень скоро свяжется Скажите, что его жену держат в Англии Обмен завтра Недалеко от Бразерстоун-Хоул, там где бьет морской ключ, есть гостиница Местечко хорошо известно, это «Хэвэн» Вот там и будет его юная невеста Предупредите старика, чтобы он как следует охранял золото Я не хочу, чтобы ящики при были пустыми

— Да, наше дело приближается к завершению, лорд Кокберн Так что давайте выпьем Перед тем как проститься с вами, предлагаю тост за успешный финал

— Не проститься, а сказать «до свидания». Очень скоро мне снова понадобятся ваши услуги.

Он не остановился в любимой таверне, а сразу поспешил в замок Предстояло принять важное решение, так что мозги должны быть ясные, без алкогольного тумана Для осуществления плана по захвату золота нужен тот, кому можно доверить людей При мысли о Трое его сердце сжалось от страха Брат уже был на волосок от смерти два года назад, во время набега Гордонов Конечно, рана Троя давно зажила, но это — чудесное спасение Парис чувствовал ответственность за брата и скорее отрубил бы себе руку, чем специально послал его навстречу опасности Что и говорить, Ян более чем кто-либо способен вести людей Но если он поручит дело ему, а не Трою, брат никогда не простит Что ж, угрюмо решил Парис, выбора нет.

Он поставил лошадь в конюшню, — ее почистят и накормят, — а сам пошел искать Троя

— Итак, завтра днем — Он улыбнулся брату и добавил — Я не справлюсь без тебя

— О, я не могу дождаться! — обрадовался Трой

— Пойдем, отберешь десяток верных надежных мужчин А план такой фургон с золотом отправляется утром, его везут в гостиницу недалеко от английской границы Но это, конечно, ловушка Нас уже будут ждать, чтобы арестовать Надо направить фургон на юг, по Хай-стрит, мимо городской тюрьмы Сразу же за Солт-Трон, на окраине Эдинбурга, есть «Баллантайн дистиллари».

— Не этой ли разливочной мы владеем пополам с Магнусом? — спросил Трой.

— Умный парень! Думаю, этой, — ухмыльнулся Парис — Вот там ты и будешь ждать фургон. В его охране, я думаю, человек шесть, не больше Ты с ними разберешься, нагрузишь фургон бочонками виски, а сверху положишь золото Развернешь экипаж на север, через Эдинбург, прямо в порт Лис. Мне останется самая легкая часть дела — ждать тебя в Лисе на судне

Трой улыбнулся еще шире, сообразив, что самое опасное должен выполнить он

— Считай, дело сделано.

— Хорошенько вооружись, Трой. Всем твоим людям надо взять пистолеты и кинжалы

— Ты уже волнуешься Поверь, я не подведу.

Дав указания всем участникам нападения, Парис отправился в солярий. Симпатичная комната с огромными окнами была залита солнцем. Под его лучами ярко-оранжевые гобелены вспыхивали, точно в пламени пожара. На каминной полке стоял букет из колосьев и веток дуба — символ урожая. Осенние краски листьев и тяжелые желуди радовали глаз.

Табризия и Александрия мастерили кукол из стержня кукурузного початка. Это для детей, которые придут на праздник урожая.

Парис изучающе оглядел Табризию.

— Как ты сегодня? — заботливо спросил он.

Девушка подняла голову, взглянула на Париса и покраснела, вспомнив, как он убирал за ней.

— Сегодня прекрасно… Я хочу поблагодарить вас, милорд.

Она опустила глаза, ресницы коснулись щек. Тэбби вспомнила, как внимателен и мягок был он с ней вчера. Она сочувствовала Парису после всего, что узнала о его жене. Девушка понимала: ее чувства к нему становятся все глубже. Если разум перестанет контролировать сердце, она бесповоротно влюбится. С мужем, оставшимся в Эдинбурге, Тэбби связывал только долг. Максвелл Абрахаме — не более чем добрый незнакомец. Но она поклялась перед Богом, вышла замуж, и у нее нет выбора. Она обязана вернуться к мужу, быть послушной женой. Тэбби вздохнула.

Парис услышал вздох и жадно посмотрел на Табризию. Как может ничего особенного не представляющая собой девушка так действовать на него? Тоска по ней становилась все сильнее, он постоянно мечтал, думал о ней. Но больше всего на свете ему хотелось, чтобы и она испытывала к нему то же самое, отвечала всем сердцем. Чтобы радостно сияли глаза, обращенные к нему.

— Ну, завтра я ухожу на «Морской колдунье». Хочешь со мной?

Тэбби тотчас надела защитную маску.

— Я ничего не хочу от вас, — сказала она холодно и отошла.

Потемневшими глазами он посмотрел ей в спину.

— Я, я поеду с тобой! — сверкая глазами, закричала Александрия.

— Я не к тебе обращался, Александрия, как ты слышала Когда понадобится твоя компания, я тебя приглашу. — Но увидев, как обиделась сестра, он уже мягче добавил: — Я же еду только до Лиса.

У Табризии перехватило дыхание. Лис — порт Эдинбурга Оттуда можно пешком дойти до города. Надо как-то исправить положение… Тэбби повернулась к Парису и вежливо проговорила:

— Извините меня, милорд! Я отказалась из-за вчерашнего… Но может, от морского воздуха мне станет лучше?

Парис близко подошел к ней, наклонился и сказал:

— Я прощу, если позволишь мне снять швы.

— Она покраснела и пробормотала, заикаясь:

— Миссис Холл уже сняла.

— Он хмыкнул:

— Ты очень серьезно воспринимаешь мои слова.

— А вы серьезно предлагали взять меня на корабль?

— Да. Отплываем рано утром. Надень что-нибудь теплое. Плохой погоды не должно быть, но Атлантика непредсказуема.

На закате Табризия вышла к бойницам и посмотрела вдаль Что принесет завтрашний день? Что будет с ней? Она вообразила, как тайком исчезает с судна, до темноты прячется где-нибудь на пристани, а потом отправляется пешком прямо до Эдинбурга Небо над горами становилось ярко-пурпурным Вечерний ветерок доносил аромат вереска Табризия вдохнула полной грудью и поняла, что до боли будет тосковать по этому месту Внизу она увидела Шеннон и почувствовала облегчение — можно забрать у нее темную бархатную накидку для завтрашнего путешествия После ужина девушка спросила про свою накидку, но Шеннон она была нужна и на эту ночь

— Клянусь, я оставлю ее на деревянном сундуке в солярии! С первым лучом солнца ты можешь ее забрать И я дам тебе свою меховую муфточку Только обещай, что не дашь ветру унести ее за борт

— Я не могу ее взять, — замотала головой Табризия

— Нет, возьми Руки очень мерзнут на море

— А откуда ты знаешь, что Джонни Рэйвэн навестит тебя сегодня вечером? — нерешительно спросила Тэбби

Шеннон таинственно улыбнулась

— Да он приходит каждую ночь, не важно, смогу я с ним встретиться или нет С первым снегом цыгане откочуют на юг. Они живут по временам года, и я не увижу его до

следующего лета.

Лежа в постели, Парис снова думал о той, что была сейчас в комнате над ним И так каждую ночь Он обладал железной волей и не разрешал себе взбираться по лестнице туда, куда звало его сердце. Девушке, судя по всему, по душе была вежливая дистанция между ними. Он нахмурился, вспомнив, что ей захотелось отправиться в путешествие сразу после того, как он сообщил, куда лежит путь. Значит, снова намерена бежать. Тело Париса напряглось, он заворочался на перине, устраиваясь поудобнее. Потом закинул руки за голову и сосредоточился на мыслях о Табризии. Он улыбнулся. Ему очень нравится эта игра в охотника и добычу. Он закладывает широкие круги, не приближаясь к ней, наслаждаясь самим процессом охоты, которая в конце концов приведет его к достижению цели, к обладанию

А наверху, в своей постели, Табризия услышала знакомый топот Мэнглер — собака подошла к ее двери. Черт побери! Почему она так привязалась к этому животному? Потом мысли от собаки перескочили на хозяина он внизу, под ней, он там живет, двигается. Ее сердце замерло. Боже, если она не сможет завтра убежать, ей уже никогда не удастся заставить себя оторваться от него.

В тот момент, когда Табризия ступила на борт «Морской колдуньи», ей померещилось, что все это уже когда-то было Качающаяся под ногами палуба, покрякивание деревянных частей корабля, вопли кружащих над морем крачек Как будто все сохранилось в янтаре вечной памяти Она повернулась на голос, отдающий команды, ветер сорвал капюшон и взъерошил рыжие кудри Табризии Поручни, вдоль которых тянулась толстая веревка казались знакомыми — можно подумать, она раньше плавала по морям и океанам Табризия не удержалась, вынула руку из муфты и провела пальцами по грубым веревкам Прямо ей в ухо мужской голос прошептал

— Могу поклясться — ты самое чувственное создание в мире, ты вдыхаешь соленый запах, будто эликсир жизни

Она повернулась к нему, ветер сдул с лица волосы, открыв взору Париса прелестный овал Он осторожно натянул ей на голову капюшон, заправил под него длинные выбившиеся пряди, и странное чувство, что все это уже было, охватило обоих Может, в другом столетии? И потом оставшуюся вечность их души провели вместе? Табризия качнулась к нему, он наклонился, их губы встретились так легко и просто, будто они всегда принадлежали друг другу Огромным усилием воли она заставила себя отпрянуть, а он извинился, сказав, что должен сам поднять паруса и для этого отлучиться Сейчас они берут курс на север

Когда Парис вернулся, она уже пришла в себя, и ему ничего не оставалось, как сохранять вежливую дистанцию

— Сейчас самое время пройтись по палубам, прежде чем мы изменим направление и повернем на запад Мы увидим Танталлон-Касл, а потом двинемся на Ферс-оф-Форт

Корабль Париса был прекрасно оборудован Полированное красное дерево, начищенная до блеска медь. Капитанская каюта богато декорирована в восточном стиле Очень дорогой ковер отлично сочетался с лаковыми шкафчиками. Низкая кровать покрыта черными шелковыми покрывалами с золотыми драконами и пагодами. Медные жаровни, полные углей, согревали воздух, пронизанный ароматом сандала. В ответ на вопросительно поднятые брови, Парис признался:

— Да, все награблено на китайском клипере, попавшемся мне на глаза

— А вы всегда берете то, что понравилось? — с вызовом спросила Тэбби.

— Всегда, — грубо ответил он

Кровь ударила в голову и окрасила щеки девушки. Атмосфера в каюте становилась слишком интимной. Он подошел к закипающему на спиртовке чайнику, чтобы смешать бренди, сахар и кипяток

— Вот это возьми с собой на палубу. Погода бодрит.

Вернувшись на открытое ветрам пространство, она с благодарностью глотнула обжигающую жидкость

— Вон, смотри, Танталлон Мы слишком далеко, отсюда его не разглядишь Но на обратном пути подойдем ближе к берегу, и ты увидишь, как он хорош

Табризия опустила глаза, не желая, чтобы Парис прочел в них ее тайные планы С облегчением она услышала, как его позвали на капитанский мостик при входе в порт, и подогрела себя еще одним глотком горячего бренди Корабль развернулся, и его паруса наполнились ветром.

Они подплывали к Лису Табризия никогда не видела столько судов сразу — лес мачт, невозможно сосчитать Она всматривалась в суету порта, вдыхала незнакомые запахи Больше всего здесь было рыболовецких посудин Когда «Морская колдунья» спустила на воду большую шлюпку, мужчины спрыгнули в нее, и девушка испугалась сейчас они уплывут за товаром, а судно останется в гавани Но за канаты они подтащили огромный корабль на стоянку в порту, бросили якорь, свернули паруса, намотали канат вокруг пиллеров и спустили трап.

Парис ступил на сушу и, казалось, чего-то ждал, не двигаясь с места. Табризия наблюдала за ним, выжидая момент, когда можно будет незаметно улизнуть. Минуты тянулись. Примерно через час появился груз, Парис встрепенулся. Мужчины заносили бочки на борт, он пристально следил за ними, потом сам взошел на корабль, чтобы присутствовать при укладке. Пока все занимались делами, Табризия тихо спустилась по трапу, шагнула на землю и тотчас наткнулась на Троя. Взвалив ее на плечо, как мешок, он бегом поднялся на судно.

Девушка пиналась и вопила изо всех сил, яростно колотила его по спине кулачками, она чувствовала себя обманутой, ее планы рухнули, она слишком беспомощна перед этими проклятыми Кокбернами. Табризия ощущала такой гнев и бессилие, что слезы лились потоками. Постепенно рыдания сменились всхлипываниями, она проклинала свою судьбу, не могла простить себя за неосторожность.

— Разрешите подняться на борт, капитан! — счастливым голосом крикнул Трой.

— Разрешаю, мистер Кокберн, — по всей форме ответил Парис.

— Куда положить последний груз, капитан?

— Мне не нужен этот груз, — холодно ответил он. — Отдай команде.

Краски исчезли с лица Табризии.

— Нет! Пожалуйста! — закричала она.

— Парис нежно взял ее у Троя.

— Девочка, да я же шучу.

Он ухмыльнулся и посмотрел на Троя, как будто давно не видел его. Трой ответил брату улыбкой Они знали что-то такое, отчего были безумно счастливы.

Трой перевел взгляд на груз, поднятый на корабль, потом снова на Табризию.

— И кто сказал, что, если у тебя пирог, ты сможешь удержаться и не съесть его? — Он рассмеялся.

Парис усадил Табризию в углу на скрученный в тугие кольца канат и тактично оставил одну вытирать слезы. Она смирилась с возвращением в Кокбернспэт. Действительно ли это печалило ее? Или, напротив, она была счастлива, что план бегства так легко рухнул? Снова хотела стать пленницей? Она сидела в раздумье, не обращая внимания на необычное поведение Париса и Троя.

На пути к дому Парис пребывал в приподнятом настроении. План удался, у него и золото, и девушка. Только одного не хватало для полного счастья — он хотел, чтобы она сдалась ему, с желанием приняла свою судьбу. Он смотрел на нее странным взглядом, в котором боль смешалась с удовольствием. Ей казалось, он хочет что-то сказать, но Парис как будто проглотил все слова. Глубокая морщина залегла у него на лбу. Он сердито развернулся на каблуках и ушел к команде. Табризия смутилась. Она не понимала, чего хочет Кокберн, но чувствовала, что своим молчанием расстроила его. Лучше держаться от него подальше, когда он так сердит, решила для себя девушка.

Шеннон с трудом сдерживалась, чтобы не побежать на берег. Час назад она увидела паруса с вершины Леди-Тауэр. Парис не поделился с сестрой планами, но ей хватило проницательности понять, брат намерен получить золото и не отдать девушку.

Первой, кого она увидела на берегу, была Табризия, растрепанная и взъерошенная от морского ветра.

— Спасибо за муфту, Шеннон. Бегство не удалось. Все, что бы я ни задумала, проваливается.

Шеннон сочувственно улыбнулась подруге

— Боюсь, тебе придется задержаться у нас.

Парис вошел в солярий с бесстрастным лицом, и Шеннон ничего не могла определить по нему. Но когда появился Трой с улыбкой до ушей, у нее не осталось никаких вопросов. Шеннон поняла: братьям удалось задуманное.

Они подождали, пока Табризия поднимется к себе, потом Парис показал большой палец, и Шеннон, как десятилетняя девочка, радостно кинулась на шею братьям. Все трое обнялись и хохотали до слез

— Парис, дай-ка мне немного виски, а? А то у меня целый день болят зубы Как же я буду такая на празднике урожая? Он ведь в эту субботу

— М-м-м .. Я мечтаю об аромате жареного мяса! — воскликнул Трой — Слово «праздник» всегда напоминает мне о жареном мясе. На вертеле! Запах пропитывает весь

— замок, и во рту все время скапливается слюна ..

— Ну ладно, я пошел Пришлю кого-нибудь из парней с бочонком виски. «Балантайн» — вроде награды, — Парис ухмыльнулся и удалился

Трой был в восторге.

— Боже мой! Когда речь идет об интриге, он всегда видит на десять шагов вперед!

Шеннон покачала головой

— Парис необычный человек, и нечего ждать, что он будет играть по правилам.

— Это точно, — подмигнул Трой. — Нет характера — нет славы!

Лежа в постели, Парис прокручивал события минувшего дня Он ухмыльнулся, подумав: а ведь на границе сидели люди и ждали его, чтобы схватить! Странный холодок пробежал по спине при мысли о мести Абрахамса Он не сомневался: тот знает о нем И когда обнаружит, что лисица выскочила из западни, месть будет ужасной. Если бы мог, Абрахаме добился бы его ареста Каким образом? Конечно, через девушку. Заподозри старикашка, что она дочь Магнуса, первым делом он нанес бы визит графу.

Парис понял, что у него нет выбора. Он должен опередить Абрахамса и прибыть к Магнусу раньше Пора соединить отца с дочерью и раскрыть девушке правду о родителях Парису очень хотелось привязать Табризию к себе, прежде чем он представит ее отцу Он жаждал ее преданности и любви. Но до сих пор ничего не выходило Что ж, или сейчас, или никогда! Завтра он привяжет ее к себе навечно «Все или ничего» — вот принцип Париса Кокберна, Разбойника