— Убери женщин с корабля, — приказал Дакре Дэвиду Кеннеди. Тина, ничего не соображая, спустилась на берег, сопровождаемая братом.

Буквально в шоке она наблюдала, как ее собственное судно направилось в сторону Англии. Сердце леди сжала тупая боль, когда она поняла, что единственным средством, способным удержать Черного Рэма пленником, будут тяжелые оковы. Ее лицо, обратившееся к Дэви, выражало недоумение, она никак не могла поверить, что все случившееся — не кошмарный сон и пробуждения не будет.

— Ах ты дерьмо собачье! — Огонек, опомнившись, кинулась на брата, царапая его лицо.

Дэвид грубо схватил ее за запястья, и женщина с отвращением отдернула руки.

— Как ты посмел предать его проклятым англичанам? — гневно выкрикнула она.

— Дуглас для меня больший враг, чем Дакре. С англичанином я много раз встречался, когда был с матерью в Карлайле.

— Господи ты Боже мой, ты не видел, какие злодеяния творили этот Дакре и его солдаты! Они полностью сожгли деревню Охилтри, не щадя ни женщин, ни детей!

— Можешь не грворить мне об ожогах! — сплюнул тот, поднимая покрытую шрамами руку.

Сестра смотрела на него, не веря своим глазам.

— Думаешь, получил свои 30 сребреников, и все? Так вот, Дэвид Кеннеди, ты только что продал свою жизнь! Клан Дугласов устроит на тебя настоящую охоту. Считай, что ты уже труп!

Дэвид посмотрел на Аду, прижимающую к себе Нелл, потом, сузив глаза, повернулся к Тине.

— Вы единственные свидетельницы, а бабе ничего не стоит заткнуть рот.

Он занес руку, чтобы ударить ее, но Огонек опередила брата. Как только он отпустил ее запястье, сразу же получил пощечину, и одновременно невеста Рэма пнула мальчишку ниже пояса. Тот рухнул на колени, заорав своим людям, чтобы те схватили ее. Тина резко повернулась, с презрением глядя на четырех рыжеголовых Кеннеди — ни один из них не посмел двинуться с места. Со сверкающими глазами она гневно спросила:

— Есть здесь хоть один мужчина, чтобы доставить мою повозку в замок Дун?

Кеннеди посмотрели на трех беззащитных женщин, стоящих перед ними, и залились краской. Старший из них выступил вперед.

— Я отвезу вас домой, леди Валентина, — мрачно ответил он.

Прибыв в замок, Огонек узнала, что ее отец с матерью отправились навестить Донала и его жену Мэгги, которой пришло время рожать. Сердце Тины упало. Она рассчитывала, что Роб Кеннеди сможет отвезти ее к королю. Ада с беспокойством наблюдала за своей воспитанницей, та только начала поправляться после двух испытаний — отравления и выкидыша, а тут еще третье. В любой момент леди может потерять сознание. Тина держалась на ногах только благодаря силе воли. Думать о себе не было времени, нельзя было терять ни минуты. Она знала, что Генрих Тюдор повесит «лорда-мстителя», как только тот будет доставлен в Англию. Огонек отправилась в конюшню поговорить с грумами Кеннеди.

— Мы с Адой на рассвете едем в Эдинбург. Нам потребуются две лучшие лошади и сопровождение двух мужчин, по меньшей мере. Мальчишки не нужны, — объясняла она главному конюху.

— Я сам поеду с вами, леди, — предложил тот, замечая, что сегодня молодая хозяйка выглядит очень болезненно.

Тина чувствовала себя неуютно в собственном доме. Бесс держалась отстраненно, и старшая сестра не понимала почему. Кести, однако, по-прежнему ненавидела леди Кеннеди. Глядя поверх своего длинного носа на тонкую талию Тины, она ядовито произнесла:

— Вижу, вы еще не понесли. Будет ужасно, если окажетесь бесплодной, ведь Дуглас согласился жениться только в случае появления наследника.

«Не может быть никакого наследника Дугласа, если Рэмсея повесят», — подумала Огонек и сдавленным голосом сказала:

— Пожалуй, пора пожелать всем спокойной ночи. Я уеду с первым лучом солнца.

— Ой, теперь твою спальню занимаю я, — капризно заметила Бесс.

Тина поджала губы.

— Ладно, я буду спать в твоей бывшей спальне.

— Сейчас я там живу, — влезла в разговор Кести.

Ада решила вмешаться:

— Пойдем, Тина, я подготовлю для тебя спальню родителей.

Лицо Кести перекосилось от злобы.

— Вы не можете там ночевать!

Ада пронзила взглядом вторую гувернантку.

— Ну-ка, посмотри на меня! — Она с угрожающим видом сделала шаг вперед, и Кести обратилась в бегство, не в силах соперничать с англичанкой.

Огонек не могла спать, но ее тело все же немного отдохнуло. Поднявшись затемно, женщины тепло оделись для долгой поездки в Эдинбург. В конюшне леди вздохнула с облегчением, увидев среди сопровождающих гиганта Ботвика, который был в кольчуге и вооружен до зубов.

— Ой, Ботвин, как здорово! Но я должна предупредить тебя, что вчера Дакре и его солдаты добрались почти до самого замка. Вдруг они вернутся и решат напасть?

Ботвик сжал огромный кулак.

— Когда я увидел, во что эти сукины дети превратили Фишертон, то послал предупреждения всему клану, включая графа Кассилиса. Сегодня к вечеру сюда прибудут люди, — успокоил он Тину.

Она надела капор, отороченный лисьим мехом (по цвету таким же, как и ее волосы), и шепотом поблаго рила Рэма за этот роскошный убор, спасающий сейчас от холода. Главный конюх проследил, чтобы их багаж был как следует прикреплен к спинам лошадей. Коренастые животные, доставленные с высокогорья, уверенно несли Тину и Аду. Поездка продлится пять-шесть часов, ведь дорога до столицы протянулась на 37 миль , и их скорость будет зависеть от погоды и выносливости лошадей. Огонек с гордостью подумала, что Сорвиголова проделал бы весь путь часа за два. Первая часть путешествия, казалось, придала ей энергии. Она скакала, не замечая времени и презирая опасность. Кавалькада не остановилась даже перекусить, все на ходу грызли лепешки, запивая их пивом. Через три часа они остановились, чтобы напоить лошадей в реке Клайд, рядом с замком Патрика Гамильтона. Когда Тина подумала о юноше, за которого чуть было не вышла замуж, то вся покрылась мурашками. Что это был бы за союз! Сама судьба спасла ее от несчастного брака с незрелым адмиральским сыном. Огонек попыталась сравнить его с Рэмом Дугласом, но юноша не выдерживал никакого сравнения. Одна мысль о том, что ее жених схвачен, заставляла леди Кеннеди беспомощно опираться о лошадиную шею.

Ботвин пробурчал Аде:

— Она бледна, как покойник.

Ада прикусила губу.

— Ей бы не следовало так нестись. Только на прошлой неделе она потеряла своего ребенка.

— Господи, женщина, ты что, хочешь убить ее? — рыкнул гигант, и Тина почувствовала, как ее поднимают огромные лапищи.

Ощущение было такое, словно ее подхватил медведь. С благодарностью она обняла Ботвика за шею и доверилась его силе. Тот взобрался в седло, одной рукой поддерживая женщину.

— Отдыхай, детка, старый Ботвик доставит тебя в Эдинбург, хоть я и не могу обещать представить тебя королю.

— Ангус, — прошептала леди.

Ботвик обеспокоился. Разве сможет это дитя вынести суровый нрав Арчибальда Дугласа? Тина улыбнулась силачу. Золотистые глаза, поблескивающие из-под лисьего меха, напомнили ему хитрую зверюшку.

— У него ко мне слабость.

Сердце в массивной груди Ботвика стукнуло лишний раз. Валентина Кеннеди была действительно особенной женщиной.

В замке Ангуса их появление вызвало переполох. Краснолицый гигант с огненно-рыжей бородой нес по каменным коридорам прекрасную молодую женщину, закутанную в меха, и ее пылающие локоны почти касались пола. Ботвик принялся колотить мясистым кулаком в двери комнаты графа и угрожать всем, кто их не впустит. Тина устала, замерзла и проголодалась, и в этот момент Ботвик был единственным преданным рыцарем, выполняющим ее поручение. Слуги Ангуса немедленно впустили их, и паж был отправлен к графу с запиской о прибытии гостей. Граф явился, и Ботвик, увидев, что теперь вся мощь и власть клана Дугласов в распоряжении его хозяйки, с облегчением уехал назад в Дун.

— Когда они его захватили? — рычал Ангус.

— Вчера, рано утром, — ответила Тина, сгорая от стыда за Дэвида, опозорившего имя Кеннеди.

— Ты молодец, детка, что так быстро сюда добралась. Но где же были его люди?

— Его первый помощник Джон забрал с собой многих после набегов на три селения. Рэм был занят заботами обо мне — я выпила отравленное вино.

Лицо Ангуса потеряло всю свою невозмутимость.

— Это не Рэмсей отравил меня! — горячо воскликнула Огонек.

Граф облегченно вздохнул.

— Нет, конечно, яд — оружие трусов. В любом случае, чтобы избавиться от тебя, ему достаточно было лишь разорвать помолвку и отправить, тебя домой. А другие его люди? Я отдал ему 60 человек.

— Он оставил их в Камноке и Охилтри, чтобы помогли жителям строиться. Там ужасные разрушения.

— Вот дурак неосторожный! Я в эти дни не выезжаю без сотни охранников.

— Сколько времени займет у Дакре доставить Рэма в Лондон? — со страхом спросила Тина.

— А с чего ты решила, что его повезут в Лондон?

— Потому что он — «лорд-мститель» и за его голову назначена большая цена. До того как повесить Рэма, Генрих Тюдор захочет посмотреть, за кого он платит такие деньги.

Ангус, ругаясь, уселся за стол, заваленный бумагами, и принялся писать, запечатывая письма своим графским перстнем. Он видел, как взволнована Тина, и объяснил ей часть того, что задумал.

— Здесь приказы Гэвину, Иану и Драммонду совершить сегодня набеги по всему восточному побережью Англии и каждому провозгласить себя «лордом-мстителем». Я отправляюсь к королю, и мы напишем Генриху Тюдору, что он поймал не того. Если Дакре захватил Рэма вчера, то скорее всего повезет его в Карлайл. Англичанин не станет рисковать или собирать большую охрану, чтобы ехать в Лондон по суше: слишком много шансов для спасения Сорвиголовы. Он отправится в Лондон морем, а племянника закует в кандалы. Путь до Лондона займет у них три-четыре дня. Достаточно времени для курьера с письмом. Я предложу за него богатый выкуп, детка. Тюдор, может, и возьмет деньги, особенно если убедить его, что «лорд-мститель» все еще на свободе и грабит все города подряд.

— Я отправляюсь в Лондон, — провозгласила Тина.

— Глупости! — прорычал граф, не принимая ее слова всерьез. — Я бы и сам поехал, но меня захватят и начнут требовать выкуп, а Джеми опустошит шотландскую казну, чтобы меня освободить.

Ангус стоял спиной к камину, прихлебывая виски. Огонек умоляюще опустилась на колени.

— Разве вы не понимаете, мой господин, его арестовали по моей вине. Мой брат от меня узнал, кто «лорд-мститель», и выдал Рэма. Если вы не поможете мне добраться до Лондона, я отправлюсь без вашей помощи. Я так решила. Клянусь, что спасу его или погибну!

— Детка, детка, королева со своими дамами двенадцать дней добиралась из Лондона в Эдинбург.

— Тогда дайте мне корабль, господин граф. Мы доплывем за два дня, а при попутном ветре даже быстрее.

Ангус уставился на обращенное к нему хорошенькое личико.

— Ты что, так сильно его любишь? — с уважением спросил он.

— Даже еще сильней! — страстно ответила женщина.

Граф шагами мерил комнату. Как все энергичные люди, не терпящие покоя, он лучше думал на ходу. Ада хранила молчание, она знала, невозможно отговорить Огненную Тину, если та что-то вбила себе в голову. Спокойно сидя рядом с грудой вещей, гувернантка ожидала, пока Ангус решит их судьбу. Было бы безумием вмешиваться в размышления человека, обладающего почти королевской властью.

— Быстроходное судно, чтобы доставить тебя в Лондон, не проблема. Главное — как сделать путешествие безопасным. — Он остановился напротив Ады и три минуты посвятил разглядыванию ее грудей, потом сказал: — Ты можешь захватить дипломатическую почту — письма от королевы Маргарет ее брату Генриху. Королева напишет ему, что Рэм Дуглас не «лорд-мститель», которого они ищут, и потребует его немедленного освобождения.

— Но, Ангус, как мы убедим королеву написать такое королю Англии? Я встречалась с Маргарет лишь однажды и не имею на нее никакого влияния.

Почесывая нос, граф подмигнул Тине.

— Я ее убеждать не буду, а вот мой сын Арчи — пожалуйста.

Огонек, ничего не понимая, воззрилась на Ангуса. Речь идет о Ее Величестве Маргарет Тюдор, королеве Шотландии, а не о какой-нибудь кухарке, которую можно заставить сделать что угодно.

Граф стал изъясняться прямым текстом.

— Он с ней трахается, так что сегодня она напишет письмо или не получит моего сынка на ночь. Ты же не думаешь, что он делает это из удовольствия? Даже сама Маргарет не ошибается на этот счет!

Тина вспыхнула, а Ада рассмеялась.

— Мои слуги в твоем распоряжении, детка. Отдыхай, пока я пойду поговорю с королем. Он взбесится, когда узнает, что Черный Дуглас схвачен.

Вымывшись и поужинав, Огонек и Ада уснули в огромной графской постели. Их багаж наготове стоял у дверей, сверху лежали накидки. Женщины знали, что их разбудят еще до полуночи, потом — короткий путь в Лейт, откуда один из кораблей Ангуса отплывает в Северное море.

Граф предоставил леди Кеннеди одно из самых легких и быстрых своих судов. Ветер, как по волшебству, все время дул с севера, неся их вдоль берегов Англии. Битва за время началась. Ангус дал Тине золото и кредитное письмо к первому лондонскому ювелиру. Также они везли запечатанное письмо от королевы Маргарет Генриху Тюдору. Особый документ, подтверждающий цель путешествия, обеспечивал их безопасность. Огонек задумчиво смотрела на закаленного морского волка, стоящего у штурвала в кромешной тьме, которая, однако, не скрывала его принадлежности к клану Дугласов. Он сказал, что плыть им осталось самое большее 20 часов. Капитан предупредил леди, что, как только она со слугами и их лошадьми спустится на берег, судно тотчас же отчалит. Хотя у него и имелись бумаги, подписанные королем Шотландии и ее главным адмиралом, было известно, что англичане захватывают все корабли, разгоняя их команды и вешая капитанов. Ангус настоял на том, чтобы их сопровождали двое рослых, здоровых слуг, и, стоя на лондонском причале с лошадьми и грудой багажа, леди Валентина Кеннеди поняла, что без их физической силы не смогла бы продержаться на ногах еще некоторое время, чтобы добраться до дворца.

Они знали — королевский двор находится сейчас в любимом месте Генриха — в Гринвиче, на Темзе (не доезжая до Лондона). Королевская резиденция утопала в садах всего в двух милях от места их высадки. Путешественники прибыли туда после полуночи, но огни Гринвича ярко горели. Слуги остались в конюшне, а Тина отправилась во дворец в сопровождении Ады. Высокомерно задрав подбородок, леди приказала посыльному, одетому в ливрею, отправляться на поиски дворецкого.

— Я здесь по поручению Ее Королевского Величества, королевы Шотландии, с письмами к ее брату королю.

Сопровождающий дворецкий предоставил им две небольшие комнаты, объяснив, что их слугам придется ночевать на крыше конюшни.

— Я поговорю от вашего лица с гофмейстером и, может быть, завтра он обеспечит вас более подходящим жильем, моя госпожа. Вы сами можете видеть, что дворец переполнен. Некоторые даже спят в палатках и беседках, установленных в парке по случаю праздника.

— Праздника? — эхом отозвалась Тина.

— Праздник урожая, госпожа, отмечается каждый год в конце осени. Думаю, он берет начало еще с языческих времен, но сейчас он стал христианским Днем Всех Святых.

Дворецкий, загруженный делами сверх меры, с утра до ночи был на ногах, подгоняемый придворными Генриха Тюдора. Он исчез еще быстрее, чем появился.

Огонек открыла створки окна, впустив свежий ночной воздух и смех людей, наслаждающихся жизнью. Она оперлась о подоконник, подумав, сможет ли еще когда-нибудь в своей жизни так же смеяться. Тем, веселящимся сейчас в роскошном парке Гринвича, не было никакого дела до ее кровоточащего сердца. Тина была суеверна и чувствовала, что такова ее судьба. Это — Кровоточащее сердце Дугласов. Она закусила губу, пытаясь не нарушить клятвы, данной Рэму. Тогда он потребовал: «Обещай, что больше не прольешь ни одной слезинки!», и она обещала.

В Англии было намного теплее, чем в Шотландии, и королевский двор в этот последний день октября собирался провести праздник в парке. Огонек чувствовала себя, как лиса в клетке. Ей хотелось бежать к Генриху Тюдору и требовать освобождения Рэмсея. Но все было не так просто. Ей повезет, если король вообще удостоит ее аудиенции. Тина рассчитывала на письма Маргарет Тюдор, которые помогут ей проложить дорогу к этому превозносимому величеству, королю Англии. В душе Огонька постоянно жил суеверный страх, что гибель Рэма окажется третьей смертью в семье.

Леди не думала, что ей удастся уснуть, — новая обстановка, мысли о женихе, но усталость взяла свое и она поплыла по волнам сна.

…Тина оказалась в объятиях Рэмсея, везущего ее на Бандите. Они направлялись в замок Дугласов, расположенный на границе. Огонек смутно вспоминала, как этой ночью мужчина жестоко лишил ее девственности, и теперь решила любой ценой обольстить его, разжечь его страсть до безумия, поселить в душе Дугласа такое желание, какого он не знал раньше. Его славе великолепного любовника позавидовал бы каждый, и теперь Тина решила не упустить свой шанс. Как бы устраиваясь поудобнее, она намеренно касалась его тела. Подняла ресницы, и золотистые глаза послали мужчине вызов. Глядя на это пылающее создание, Рэм проклинал самого себя. Он отказывался от такой восхитительной женщины из-за гордости. Сейчас его гордость таяла, словно снег под лучами солнца. Когда пышные груди невесты коснулись его тела, Дуглас чуть не излился, как неопытный юнец. Он натянул поводья, и бандиты пронеслись мимо и скрылись за гребнем холма, спускавшегося в долину к замну. Огонек знала, что все, о чем может сейчас думать мужчина — это о ее теле, еще незнакомом для него. Он хотел ощутить нежность ее упругих полушарий, почувствовать, как они прижимаются к его покрытой черными волосами груди.

Наконец они остались наедине. Взгляд женщины дразнил лорда, скользя по жесткой линии его рта. Скоро этот рот будет полностью принадлежать ей, он сделает то, о чем она мечтает, исполнит все ее желания. Губы будут целовать и превозносить каждый дюйм ее тела, язык станет пленником, заключенным в душистых складках плоти. Этот жесткий рот смягчится от нашептываемых слов любви, распаляющих ее.

Когда конь остановился, Тина, не переставая ощущать опасную чувственность, исходящую от Рэма, заметила чудесную картину, окружавшую их. Безусловно, это было одно из самых красивых мест на земле. Они оказались на среднем уровне трехъярусного водопада, где вода стояла очень мелко. Над их головами водопад разбивался о скалу мельчайшими капельками, образуя облако, напоминавшее газовую фату невесты, а внизу вода потоком устремлялась в глубокое, бездонное озеро. Протянув руки, леди схватила Дугласа за широкие плечи и прижалась к нему.

— Сейчас мы как в раю, — промурлыкала она.

— Держись за меня, — хрипло сказал лорд и спешился, не выпуская женщину из объятий.

Огненная прядь коснулась его щеки, Рэм погрузил лицо в ароматный каскад, вдыхая и дрожа от возбуждения.

Тина улыбнулась самой себе. Черный Рэм и не догадывается, что она решила приложить все усилия, чтобы соблазнить его, сделать своим рабом. Дуглас думал, что это он обольщает, умело снимая с невесты одежду и притягивая ее к своему нагому телу среди темно-зеленой травы к полевых цветов. Его ласки были требовательными, а поцелуи дикими. Язык мужчины словно насиловал ее рот, пока она не уступила ему. Бедра женщины также раскрылись, уступая его натиску, и она похотливо изгибалась, позволяя Рэму проникать все глубже. Когда они занимались любовью, его сила, словно ураган, обрушивалась на Тину. Он настойчиво добивался покорности ее тела, и оно отвечало его желаниям. Огонек не уступала лорду в страсти, возбуждении и безрассудности. Она не могла больше сдерживаться, пин наслаждения наступил. Но мужчина еще не был готов. На какую-то долю секунды ужас охватил Тину — Дуглас не оставлял ее. Дрожь Тины передалась его телу, она дошла до края, а затем влага ее лона придала шелковистую легкость его движениям, и невеста Рэма поднялась еще на одну ступень, к самым вершинам блаженства. Огонек чувствовала, что сейчас взорвется, если хоть чуть-чуть пошевелится или вздохнет поглубже, и в этот момент она поняла, что должна полностью отдать всю власть над своим телом этому мужчине и он доставит ей то, о чем она мечтала. Тина подалась навстречу ему, крик вырвался из ее горла, и они оба утонули в блаженстве, которому позавидовали бы и боги…

Сон прервался, а потом продолжился снова.

…Они стояли на самом краю водопада, Рэм обнимал ее за плечи, целовал волосы и шею.

— Давай нырнем вместе, — предложил Дуглас.

Огонек прижалась спиной к обнаженному торсу мужчины.

Он продолжал:

— Я знаю, что у тебя на все хватит смелости, ты мне это только что доказала.

Он ценил смелость превыше всего, и Тина поняла, что этот прыжок в водопад полностью подчинит его: Рэм будет принадлежать ей душой и телом. Она медленно подняла руки, и лорд сжал ее запястья. Ее ноги сейчас стояли между его раздвинутых ног. Вместе они приподнялись на цыпочки и, как один человек, изогнулись в грациозном прыжке. Ощущение, что ей подвластно все, охватило женщину в полете. Когда они коснулись водной поверхности, она, подскочив, проснулась…

Тина снова легла, стараясь уснуть. Она боялась, что образ Рэма рассеется вместе со сном. Он пробуждал в ней такие сильные чувства, даже когда она спала! Эту связь между ними никто и ничто не может нарушить, никогда. Она сделает все, чтобы помочь жениху.

Ада проснулась в шесть утра и в своем лучшем платье отправилась осматривать Гринвич и его обитателей, снующих по коридорам. А Тина, все еще под впечатлением сна, смотрела из окна в сад. Трава здесь пока не пожухла, оставаясь такой же ярко-зеленой, и аромат поздних роз доносился вместе с легким ветерком. На клумбах пестрели хризантемы, астры и маргаритки. Деревья в парке только начинали менять летний наряд на осенний, и пятна золотого и бордового кое-где проглядывали среди зеленой листвы. В этот ранний час только слуги суетились под окнами, и, высунувшись из окна подальше, Огонек смогла разглядеть крыши беседок, разбросанные то тут, то там в огромном Гринвичском парке.

Усилием воли леди Кеннеди запретила себе думать о Рэме и решила сосредоточиться на ближайших планах. Она тщательно пересмотрела платья, выбрав наряд цвета Тюдоров. Зеленую ткань украшали шелковые розы, и Тина распустила свою чудесную гриву, оставив лишь зеленую ленту, расшитую жемчугом. Ада торопливо вошла и закрыла за собой двери.

— Ни за что не угадаешь — вся семейка Ховардов здесь! Повсюду кишат их слуги и так задирают нос, словно их хозяева — первые люди во всей Англии. Кажется, сын лорда Ховарда Томас — адмирал короля. Он сейчас в почете. Этот чертов пират захватил несколько шотландских кораблей и повесил капитанов на нок-реях.

В глазах Тины потемнело: Боже, а вдруг Дакре уже повесил Дугласа? Нет, она бы почувствовала, если бы Рэм был мертв. До нее только сейчас полностью дошло, что жизнь ее жениха висит на волоске. Она должна действовать, чтобы спасти его. Ада продолжала:

— Король и приближенные обычно посещают утреннюю службу, так что ты тоже должна пойти.

Выходя из дворца, Огонек почувствовала на лице прощальное осеннее тепло солнечных лучей. Впервые слабая надежда пробудилась в ней, словно ей был подан знак с небес. Вот теперь судьба дарит ей шанс — утро, казалось, предвещало благоприятные изменения. В церковь Тина пришла раньше всех и выбрала место рядом с центральным проходом, где она сможет разглядеть каждого и любой заметит ее. Начали прибывать придворные, и леди была поражена великолепием и пышностью их одеяний. Мужчины, разодетые, как павлины, перещеголяли даже дам. Огонек решила, что рубашки под их камзолами выглядели прекраснее самых искусных нарядов, вышитых руками Ады. Кружева выбивались из-под воротников, рюши и оборки окружали запястья. Вышивку и шелковую отделку даже на панталонах украшали драгоценные камни, которых леди Кеннеди никогда до этого не видела. Она была знакома с агатом и бериллом, но о таких камнях, как опал, лунный камень, оранжевый цитрин, гиацинт или хризолит даже не слышала. Когда появился король, Тина поняла, что моду при дворе диктовал он, а приближенные рабски ее копировали. Она неотрывно смотрела на короля, пытаясь привлечь его внимание. Звуки музыки поднимались к сводчатым потолкам церкви. Своей фигурой Генрих напоминал ей брата Донала или их отца, но был крупнее — настоящий великан. Этот «крутой парень» (король любил, чтобы его так называли) имел широченную грудь и квадратное грубое лицо. Плоский бархатный берет, покрытый каменьями и украшенный страусовым пером, прикрывал его редеющие рыжеватые волосы. Песочного цвета коротко подстриженная борода короля повторялась на каждом мужском лице. Его руки, так же напоминавшие кувалды, как руки Ботвина, были сплошь унизаны кольцами. На шее монарх носил две цепи — одну из чистого золота, другую — с изумрудами в золоте. Менее мощные плечи не выдержали бы такой тяжести. Тина вспомнила, что шотландский король Джеймс носит железный пояс, как напоминание о своей вине. Вот в этом и заключалось различие между двумя монархами — у одного внутренняя сила характера, у другого — внешний шик и лоск.

Склоняя голову в молитве, Тина и не подозревала, что похотливые глаза короля уже выделили ее в толпе. При дворе Генриха было немного юных красавиц, и Валентина Кеннеди смотрелась среди дам, как тонкий хрустальный бокал среди пивных кружек. Молодой король моментально возбудился. Усталая вдова его старшего брата, Катерина Арагонская, с которой его обручили, ни в малейшей степени не удовлетворяла растущих с каждым днем сексуальных аппетитов короля. Генрих решил разузнать у своего лорда-канцлера, кто эта красавица. Когда служба закончилась, король вышел раньше всех, и многочисленная толпа придворных, поспешивших за ним, не позволила Тине догнать Генриха. Вернувшись в комнату, она обнаружила там гофмейстера.

— Мадам, если у вас имеются послания к Его Величеству, я передам их канцлеру.

— Я надеялась на аудиенцию короля. Его сестра доверила мне сведения личного характера.

Гофмейстер обиженно надулся. Неужели эта маленькая сучка не понимает, что жизнь и смерть человека зависят от желания короля?

— У нас в Англии существуют правила этикета, мадам. Предлагаю вам ознакомиться с ними. — Уставившись на непокорную, придворный властно протянул руку за письмом.

Тина немедленно вспыхнула.

— А у нас в Шотландии существует учтивость. Неплохо бы вам тоже познакомиться с ней!

Вздернув голову, гофмейстер удалился. Она еще ему покланяется!

Ада высказала свой план:

— Я узнала, что Ховард только что назначен главнокомандующим английской армией. Конечно, здесь, при дворе, они пользуются титулами, и он больше извстен как граф Серрей. Тина, он может оказаться очень важным звеном, если захочет помочь.

— Боже, как я доверюсь ему? Его сынок — адмирал, захватывающий любое шотландское судно, попавшее в поле его зрения. — Огонек подняла запечатанное письмо Маргарет Тюдор. — Как ты думаешь, я была права, что не отдала его гофмейстеру?

— Да. Попомни мои слова, следующим нашим гостем будет сам канцлер.

Взгляд леди остановился на восковой печати, и она заметила, что та была поставлена очень небрежно. Можно было ногтем поддеть ее, а потом запечатать вновь, подержав над пламенем свечи. Не разрешая себе передумать, Огонек сломала небольшую красную печать и пробежала глазами содержание письма:

«Дорогой братец, с пожеланиями счастья и здоровья от сестры Маргарет. Доставившая тебе это письмо леди Валентина Кеннеди обратится с просьбой к твоей щедрой и великодушной персоне. Она помолвлена с лордом Рэмсеем Дугласом, которого лорд Данре арестовал по подозрению в том, что тот является широко известным „лордом-мстителем“. Я знаю, что Дуглас — не тот, кого вы ищете, ведь в это самое время судно „Месть“ продолжает набеги у вашего побережья. Дугласы — самый могущественный клан в Шотландии, как ты знаешь, и я рада сообщить тебе, что нахожусь в близких отношениях с наследником их графского титула. Прошу тебя отпустить пленника, поскольку в будущем он может оказаться одним из твоих родственников. Как ты, без сомнения, заметил, леди Кеннеди — признанная красавица и выразит благодарность за оказанную милость, выполнив любое твое пожелание».