Дамарис молниеносно кинулась на защиту, и ветерок, вызванный ее полетом, заставил ткань покрова над кроватью колыхнуться и закрыть обнаженную фигуру невесты Дугласа. Проклиная эту суку из клана Кеннеди, Рэм высвободил нож, запутавшийся в складках ткани.
— Вы подходите друг другу! — с этими словами он покинул комнату.
Дамарис увидела Александра.
«Что случилось?» — воскликнула она.
«Он увидел обнаженный портрет».
«Не позволяй ему уехать! Не позволяй оставить ее здесь с Колином!»
Призрак мужчины отправился вслед за Рэмом, Дамарис осталась с Тиной. Ада вошла в комнату, неся столик с потайным ящиком.
— Что с тобой? — обнимая рыдающую воспитанницу, спросила она.
— Картина! Он, должно быть, увидел ту картину и чуть не сошел с ума!
Ада заперла дверь, она уже знала, что такое гнев Дугласа. Его не зря прозвали Сорвиголовой. Алекс проник сквозь закрытую дверь.
«Он уехал, я не смог остановить его».
«Боже мой, Алекс, кажется, этот замок проклят и трагедия будет здесь повторяться снова и снова. Тину уже пытались отравить так же, как отравили меня. Колин рисовал нас обеих, и теперь Рэм увидел ее портрет так же, как ты увидел мой. Если мы не поможем, здесь опять произойдет убийство!»
«Я отправляюсь за ним и приведу его назад!» — клятвенно пообещал Александр.
Дамарис беспомощно прошептала:
«Но ты ведь не можешь оставить это место».
«Нет, могу, если свяжу себя с живым человеком. Я могу передвигаться вместе с ним».
«Будь осторожен!»
«Милая, со мной не может случиться ничего более страшного, чем уже случилось».
Тина утерла слезы и потянулась за халатом.
— Ада, все как-то ужасно запуталось. — Она в нетерпении отбросила волосы назад. — Только этой ночью он говорил мне, что любит, и просил выйти за него замуж. Теперь из-за этого проклятого калеки все пропало! Я убью его!
— Успокойся, детка. Колин навредил тебе, но теперь, когда Рэм уехал, мы можем потребовать от калеки ответа и добиться, чтобы он отдал портрет. Запри за мной дверь. Я иду на кухню, принесу тебе завтрак и попрошу мсье Бюрка о помощи. Нам потребуется защита мужчины, когда мы выступим против Колина.
— Прекрасная идея, Ада! Ой, это тот столик, что я подарила бедняге Малкольму.
— Да, Дженна принесла его мне сегодня ночью. Она сказала, что обещала старику вернуть столик тебе.
Гувернантка отправилась на кухню, Тина заперла дверь и, нажав на узорное украшение, открыла потайной ящик. Здесь хранились записи Малкольма. Как странно было прикасаться к ним! История клана заполняла долгие часы в жизни сумасшедшего и вносила какой-то смысл в его существование. Тине было неловко читать то, что старик доверял только бумаге. Вдруг брови ее поползли вверх от изумления. Она считала, что записи возродят далекие времена первых Дугласов, но если и так, то этих страниц в ящике не было. Здесь вообще хранилось всего несколько листков, и они немедленно привлекли внимание леди, как только она поняла, что записи повествуют о событиях шестнадцатилетней давности, о той ночи, когда была отравлена Дамарис.
Призрак женщины стоял за плечом Тины, чтобы прочитать все еще раз. Разборчивый почерк старика и логичное построение фраз могли принадлежать только здравомыслящему человеку. Огонек поняла, что в то время, когда произошла трагедия, Малькольм еще не был прикован к постели.
«Было так непривычно слышать, как молодожены ссорились, что я постарался остаться незамеченным и не мешать им выяснять отношения. Но вскоре их разгневанные голоса уже разносились по всему замну, и причина ссоры стала ясна. Колин нарисовал портрет леди Дамарис, и все мы восхищались его великолепным мастерством, но Алексу удалось обнаружить также и наброски, изображающие его жену в обнаженном виде. В припадке ревности он обвинил Дамарис в измене. Поскольку Колина нигде поблизости не оказалось, леди приходилось самой отражать обвинения и противостоять необузданной ярости мужа.
Я вспоминаю, что в тот вечер рано стемнело. Леди Дамарис выпила вина, в которое, как оказалось, была подмешана отрава. Александр тотчас забыл о своей ревности. Его жена ужасно страдала, и он был в полной растерянности. Уже в те дни я носил прозвище «Чокнутый», поскольку отличался импульсивностью, часто напивался и поступал не так, как большинство людей. Александр обвинил меня в том, что я отравил Дамарис, и не позволил помочь ему в несчастье.
Она умерла очень быстро, и вряд ли я смог бы хоть что-нибудь сделать, но ее последним словом было «отравитель», брошенное в лицо мужу, которого она сочла своим убийцей. Александр словно сошел с ума. С тяжелым сердцем он ждал возвращения Колина, который, как он полагал, соблазнил его красавицу-жену, теперь лежащую мертвой. Узнав о смерти Дамарис, Колин рассвирепел. Оба мужчины, со шпагами наготове, обвиняли в случившемся друг друга. Колин сказал, что яд предназначался для Алекса, а не его жены. Отравитель считал себя наследником титула, и Алекс швырнул ему в лицо разгадку тайны, которую он хранил много лет: Колин был незаконнорожденным, и после смерти Александра только Рэмсей мог стать лордом Дугласом. Мужчины намеревались убить друг друга, и я не мог предотвратить кровопролития. Я заперся в своей комнате с кувшином висни. Уже выпив большую его часть, я увидел, как они сражались на парапете. Александр лучше владел шпагой, и я решил, что Колин приговорен. Младший Дуглас был тяжело ранен и его ждала участь быть заколотым. Должно быть, я впал в забытье. На следующий день тело Александра было найдено внизу, на каменных плитах двора, а тело его жены — в спальне.
Граф Ангус обрушился на челядь Грозного замка, а вскоре подоспели и Кеннеди, требовавшие отмщения. Кто-то сказал, что Колин сражается в войсках короля, и я, опасаясь, что стану главным подозреваемым в убийстве, заперся в своей комнате и беспробудно пил. Потом обнаружили портрет обнаженной леди Дамарис, и все решили, что Александр отравил ее в приступе ревности и покончил с собой, спрыгнув с парапета.
Я трусливо отмалчивался, почувствовав облегчение от всеобщей уверенности в моей непричастности к двойному убийству. Когда через неделю Колин вернулся, обезображенный от «военных» ран, один я знал, что это шпага Александра сделала его до конца жизни калекой. День за днем младший брат спаивал меня, и более года никто не видел меня трезвым. Позже, когда я пытался напомнить о трагедии, все понимающе начали головой и называли меня Чокнутым Малкольмом.
Сам себе я твердил, что все могло обернуться и хуже. По крайней мере, Колин не унаследовал титул. Лордом Дугласом стал Рэмсей, и эта роль подходила ему как нельзя лучше. Глава плана граф Ангус был им доволен, поскольку Рэм оказался прирожденным вожаком. В конце концов, убийца понес наказание за свои преступления. Колин остался навек изувеченным, что всегда будет напоминать ему об убийстве, и ни одна женщина отныне не взглянет в его сторону.
Возможно, я никогда не описал бы все эти события, если бы не появление в замке еще одной прекрасной леди из клана Кеннеди. Я знаю, что Нолин вожделеет к ней, и он настолько гнусен, что попытается отравить Рэма, чтобы завладеть его женой. Я решил нарушить свое долгое молчание и доверить тайну бумаге. Поскольку я беспомощен, то опасаюсь за свою жизнь, но также и за жизнь Рэма и его прекрасной невесты, которая была так добра ко мне.
Малнольм Дуглас».
— Боже, так это Колин отравил Малкольма, а я выпила вино по случайности. Почему, ну почему эти записи не были обнаружены до отъезда Рэма?
Тина отперла дверь и пошла на кухню рассказать Аде и мсье Бюрку о том, что узнала. Дамарис не хотела, чтобы племянница покидала комнату, но ничего не могла поделать. Ей оставалось только находиться рядом с Валентиной. Ада и повар уже выходили из кухни, когда появилась Огонек и быстро пересказала им содержание записей Малкольма.
— Колин опасен, мы не можем противостоять ему без оружия, — добавила она.
Мсье Бюрк, согласно кивая, взял одну из шпаг из коллекции, развешенной по каменным стекам зала. Француза никто бы не назвал опытным бойцом, но он был достаточно силен и гибок, а его смелости хватило бы и на двоих. Ада отправилась за вояками Рэма, которые остались для защиты замка. Ни минуты не колеблясь, повар подошел к лестнице, и тут только они с Тиной увидели на верхней площадке Колина. Выражение их лиц подсказало калеке, что все раскрылось.
— Я не хотел отравить Дамарис! Я любил ее! — выкрикнул он.
Тина с побелевшим от ненависти лицом смотрела на Колина.
— Ты убил и Александра, а потом еще Малкольма, чтобы старик не проболтался! Из-за твоей отравы погиб мой ребенок!
Воспоминания о боли и страданиях, причиненных двум кланам, вдруг разом нахлынули на нее и заставили замолчать голос рассудка, предупреждающий об опасности. Огонек кинулась вверх по лестнице, готовая голыми руками придушить преступника. Колин вытащил нож и приставил его к горлу леди Кеннеди. Лицо мужчины исказилось до неузнаваемости, зубы оскалились.
— Если ты не можешь принадлежать мне, то и эта заносчивая скотина Рэм тоже тебя не получит! Довольно с него и титула, который он у меня отобрал!
Черный Дуглас ехал впереди своего отряда, направлявшегося в Стерлинг. Не всякий мог бы вынести такую скачку, но бандиты помалкивали, понимая, что их вожак сейчас в убийственном настроении. Ослепляющий, кровавый туман ревности постепенно рассеивался в голове Рэма, но ледяная рука ненависти и злобы все сильнее и сильнее сжимала его сердце. Призрак Александра несся рядом с племянником.
«Вернись, вернись назад, — повторял он. — Валентина в опасности!»
Лицо Сорвиголовы словно закаменело, эротичный портрет продолжал стоять перед его глазами.
«Колин отравил Дамарис и Малкольма, он вожделеет к Тине. Она в ужасной опасности», — продолжал твердить Алекс.
Разум Рэмсея отказывался верить в то, что произошло, слабое сомнение, поселившееся в его душе, начинало расти и крепнуть. Как могла его красавица-невеста отдаться Колину? Черный Дуглас знал — калеке нельзя было верить. Ведь именно Колин так щедро снабжал Чокнутого Малкольма выпивкой все эти годы, а внезапная смерть старика еще более усилила подозрения лорда. В то время все его мысли занимала Тина и ее выздоровление, но сейчас? Как можно было оставить ее без защиты в Грозном замке? Александр волновался все больше — расстояние, отделявшее его от фамильного поместья, увеличивалось.
«Вернись, Рэм! Если ты любишь ее, поворачивай назад!»
Бандиты Дугласа в изумлении уставились на своего предводителя, внезапно резко натянувшего поводья. Жеребец Рэма Бандит, понуждаемый развернуться, поднялся на задние ноги, а передними лягнул воздух. Лорд взмахнул рукой.
— В замок!
Отряд понесся с такой скоростью, что предыдущая скачка казалась прогулкой. Но ни один из вояк не мог догнать Сорвиголову.
— На все воля Божья, — бормотал Рэм. — И все же я знаю, она меня любит и не могла сделать ничего дурного.
Мсье Бюрк с ужасом смотрел на свою любимицу, находящуюся в лапах убийцы. Как Тина могла так безумно рисковать? Колин, сжимавший ее шею и угрожавший ножом, выглядел, точь-в-точь как сумасшедший. Повар нерешительно топтался на нижней ступеньке, не зная, успеет ли он разделаться с преступником, если кинется вверх по лестнице и попытается обезоружить того раньше, чем будет нанесен смертельный удар.
Внезапно Выпивоха учуял кошку Дамарис. Фолли фыркнула на пса и бросилась бежать. Волкодав забыл обо всем и в предвкушении хорошей трепки, которую он сейчас задаст этой негодяйке, понесся вверх по лестнице и задел Колина. Тот потерял равновесие, подвернув свою искалеченную ногу. Тина упала на четвереньки, а калека покатился по ступенькам и внизу наткнулся на выставленную шпагу мсье Бюрка. Ада и два коренастых охранника Дугласа стали свидетелями этой финальной сцены. Повар, белый как мел, весь трясся. Мужчины хлопали его по спине, превознося искусство француза во владении шпагой и его храбрость при спасении леди. Мсье Бюрк избавил замок от притаившейся гадюки и этим оказал неоценимую услугу их хозяину, решили бандиты. Красавец-повар сразу вырос в их глазах. Аде было сказано увести госпожу, пока они не занялись грязным делом извлечения шпаги из скрюченного тела мерзавца. Тина на подгибающихся ногах с трудом дошла до скамейки перед камином. Уставившись на огонь, она сидела, словно в трансе. События шестнадцатилетней давности смешались в ее голове с происшествиями сегодняшнего дня. Прошлое исчезло, растворилось, и время перестало существовать.
Однако настоящее вновь стремительно ворвалось, представ перед Тиной в образе Рэма. Жених в кожаной одежде, кольчуге и шлеме стоял перед ней, впиваясь взглядом в лицо женщины. Огонек приподнялась и, словно защищаясь, подняла руку.
— Рэм.
В этот момент сознание покинуло ее. Лорд поднял женщину, прижав ее к себе. Когда Тина очнулась, обеспокоенный Дуглас сидел рядом с ней на кровати. Увидев, что его невеста открыла глаза, Рэм поднес ее руки н губам и покрыл их поцелуями. Налив немного виски, он попробовал спиртное, потом сказал:
— Выпей это. — Лорд погладил огненные кудри Тины. — Ты сможешь простить меня еще раз? — запинаясь, произнес он.
— Почему ты вернулся?
— Почувствовал: тебе что-то угрожает. Когда ревность уступила место рассудку, я понял, ты не стала бы изменять мне с Колином.
— Тебе рассказали все, что произошло?
— Да. Я прочту сам, что написал Малкольм?
Тина передала ему страницы.
Закончив чтение, Рэм поцеловал ее в лоб.
— Слава Богу, что история не повторилась. Неудивительно, что души Дамарис и Алекса все еще бродят по замку.
— Может быть, теперь, когда выяснилась правда, они обретут покой.
— Я сожгу все картины и наброски, которые он сделал с Дамарис и тебя. Можно только догадываться, чем этот мерзавец занимался за закрытыми дверями своей комнаты.
— Это третья смерть в семье Дугласов, — прошептала Тина. — Когда тебя захватили в плен, я боялась, что третьим после Малкольма и ребенка окажешься ты.
Рэм крепко обнял ее.
— А я боялся, что погибнешь ты, особенно после того, как я собственной рукой дал тебе яд. — Его голос дрогнул. — Моя лисичка, сможешь ли ты снова доверять мне?
Огонек, утопая в серых, как штормовое море, глазах любимого, улыбнулась.
— Это тебе придется научиться доверять.
Она спрыгнула с кровати.
— Что ты делаешь?
— Я не собираюсь валяться целый день. Давай, помогу тебе снять кольчугу.
— А я и забыл, что она все еще на мне, — ответил лорд, освобождаясь от громыхающего наряда.
— Жаль, что приходится отвлекать тебя от твоих обязанностей, но, говоря по правде, я рада, что сегодня ты здесь. Когда ты со мной, я чувствую себя в полной безопасности.
— К черту обязанности! Долг перед семьей — прежде всего, так всегда было и всегда будет. Но ты права — я до сих пор не научился никому доверять. Ни королеве, ни даже королю. И я бы не стал доверять Ангусу. Посмотри — ведь и Дэвид, и Колин предали нас, а в их жилах — наша кровь. Всю жизнь я рассчитывал только на себя. Я говорю тебе о своей любви, а на деле не доверяю и тебе.
Рэм покачал головой, не в силах разгадать эту загадку.
Тина положила голову на плечо жениху.
— Знаешь, я думаю, что мы действительно любим друг друга, а вот друзьями еще не стали. Доверие — это основа любой дружбы.
Они проговорили несколько часов. Молодые еще никогда не были так близки, даже в самые сокровенные моменты. Один за одним рушились барьеры, разделявшие их прежде; опасения, надежды, мечты — все теперь стало для них общим. Такое чувство зарождалось между Дугласом и его невестой и раньше, но всегда обстоятельства оказывались сильнее и снова разводили их. Сейчас Валентина была уверена — ничто не нарушит больше их единения. Она поклялась, что ни семья, ни король, ни даже сам дьявол не разлучат их. С этой минуты они станут одним целым, одним сердцем, одной душой. Она — женщина Черного Рэма и гордится этим.
Лорд задержался еще на два дня, чтобы убедиться, что его невеста не пострадала от шока. Они покидали свою спальню, только чтобы прогуляться под луной по хрустящему свежему снегу. Тина набрасывала меховую накидку, и рука об руку с лордом наслаждалась видом замерзшей реки. Один раз они остановились у березы, под которой были похоронены Дамарис и Александр.
— Раньше я думал, что она не может обрести покой, потому что их могилы рядом. Но теперь я уверен — так и должно быть. Может, пригласить епископа, чтобы он освятил эту землю, или лучше перенести останки Александра в фамильный склеп?
— Пусть они навечно останутся вдвоем, — прошептала Тина, смахивая слезу.
Рэм и Огонек вернулись в свою комнату, где их ждал пылающий камин и еще одно непреодолимое искушение в виде ужина, приготовленного мсье Бюрком. С трудом разомкнув объятия, Дуглас прошептал на ухо Тине:
— Ты выйдешь за меня?
Она ответила:
— Мм, наверное. Спроси снова, когда вернешься а не сейчас, когда уезжаешь.