Джейн поднималась в свои покои под руку с Линксом и чувствовала жар его большого тела.

За спиной раздавались шаги следовавших за ними оруженосцев. Ее щеки горели, а тело била дрожь. Линкс открыл дверь и пропустил Джейн в комнату, а сам остановился на пороге, чтобы перекинуться парой слов со своими людьми.

Он окинул взглядом обоих оруженосцев и остановился на более молодом.

— Тэффи, я решил оставить тебя в Дамфрисе. Будешь присматривать за моей леди. Я хочу обеспечить ей особое обращение и оградить от малейшей опасности. — Линкс не имел привычки объяснять свои приказы, но на этот раз изменил правилам. — Ты единственный человек, которому я могу полностью доверять. — Он посмотрел на Томаса и добавил: — Будь готов к отъезду на рассвете.

Тэффи в смятении уставился на захлопнувшуюся дверь. Как может лорд оставлять его здесь? Впрочем, поручение защищать и оберегать леди Джейн радовало и вдохновляло его.

— Будь осторожен, Тэффи, — предостерег его Томас. — Лорд предложил тебе защищать леди во всех отношениях, и я надеюсь, ты понял истинный смысл его слов.

Тэффи нахмурился:

— Я буду заботиться о ней, как о своей собственной супруге.

— А вот этого как раз и не надо, олух ты этакий! Я знаю, что она тебе нравится, но остерегайся сажать семена на земле лорда.

— Я никогда не думал о ней в этом смысле, — обиделся Тэффи.

— А разве может мужчина думать о женщине в другом смысле?

Джейн медленно подошла к камину и задумчиво взглянула на языки пламени. Один из них был голубого цвета, а согласно поверью, голубой огонь олицетворяет танец дьявола. В мыслях ее царил сумбур. Этой ночью в отличие от прошлой она поведет себя иначе и ни за что не ответит на его домогательства.

Но где-то в глубине души Джейн признавала, что Рысь приобрела над ней какую-то необъяснимую власть, и боялась, что снова не сумеет устоять. Ее руки бессознательно гладили мягкий бархат нового, только что сшитого для нее зеленого платья. Никогда прежде девушка не носила таких красивых и изысканных нарядов, и они понравились ей.

Дверь в комнату открылась, и вошел Линкс. Джейн повернулась к нему в тайной надежде, что он оценит ее новое платье. Но этого не произошло, и Джейн сникла.

«Какое мне до него дело?» На глаза от обиды навернулись слезы. Джейн надеялась, что сегодня Линкс не захочет повторять свои проделки на кресле и не заставит снова садиться ему на колени. «Лучше бы уж поднялся к себе в спальню и оставил меня в покое», — подумала она и, сделав легкий реверанс, тихо сказала:

— Извините, милорд. — И ушла в спальню.

Там она медленно сняла с головы кельтскую вуаль, затем неохотно стянула новое зеленое платье и аккуратно повесила его в шкаф. Как мог Линкс не заметить такой восхитительный наряд? Джейн надела новую белую ночную рубашку, тоже сшитую сегодня, и порадовалась тому, что она не так коротка и открыта, как то, что было на ней прошлой ночью.

Тем временем Линкс появился с двумя кубками, наполненными вином. На этот раз ее наряд не остался незамеченным, и он разочарованно остановился. Белая шелковая накидка с прорезями на боках, открывающими ее бедра, была куда соблазнительнее и способствовала их соединению гораздо сильнее, чем эта скромная, скрывающая прелестное тело рубашка.

Линкс подошел к кровати, и Джейн подала ему халат. Он не собирался надевать эту чертову, штуковину, но вежливо взял халат и отложил в сторону; затем сделал несколько глотков из кубка, наблюдая, как Джейн нырнула под одеяло и замерла там. Весь ее вид указывал на то, что делить с ним постель ей совсем не хочется.

— Твое вино, — резко сказал он.

Джейн стремительно села, схватила кубок и, набрав в рот вина, стала медленно перекатывать его языком, точь-в-точь как он учил ее прошлой ночью. «Интересно, как насчет остальных уроков? — подумал Линкс. — Запомнила ли она и их так же хорошо?» Воспоминания об испытанном прошлой ночью наслаждении вызвали острое желание.

Он снял одежду, допил кубок до дна и с удовлетворением прислушался к тому, как вино разливается по всему телу, разогревая кровь.

Джейн откинулась на подушки. Линкс, начав расстегивать верхние пуговицы на ее ночной рубашке, наткнулся на амулет.

— Неужели ты действительно разрисовала его сама? — спросил он, внимательно разглядывая талисман.

— Да, милорд.

— Очень красивая рысь. Где ты видела такое животное?

— У лесного пруда.

— Разве ты не понимаешь, насколько опасна встреча с рысью?

Она заглянула в его большие зеленые глаза и уловила в их глубине искорки смеха. Уголки ее губ тоже дернулись.

— Потому что она может меня в любую минуту сожрать? — Взгляд Джейн остановился на его рыжеватых волосах, а затем скользнул по широкой груди.

Линкс напрягся, уловив в ее вопросе намек на себя.

— Та рысь — самое замечательное животное, которое мне приходилось встречать.

Робкую Джейн опасность, похоже, возбуждала. Линкс понимал ее состояние, потому что сам любил риск. Он почувствовал, как Джейн задрожала, когда он коснулся ее лона. Влажная плоть давала ему надежду, что их соединение этой ночью не будет для нее болезненным.

Джейн забылась. Она была готова кричать от наслаждения, которое дарили его прикосновения. Каждая клеточка ее тела тянулась к нему, и ей хотелось вернуть Линксу хотя бы часть того наслаждения, которое получала сама. Но она не смела, ожидая его приглашения.

Как бы ему хотелось растянуть во времени слияние их тел, чередуя быстрый ритм с медленным до тех пор, пока не иссякнет вся его чувственная энергия, но он не мог. Собрав волю в кулак, Линкс заставил себя быть нежным и замер в ее лоне.

— Обними меня ногами, — прошептал он.

Ей нравились его тяжесть, его запах, но когда он начал медленно двигаться, что-то внутри Джейн стало нарастать, крепнуть и сжиматься, как будто Рысь тянула ее к крутому обрыву, а она парила на его краю, не смея броситься вниз на скалу…

Джейн обрадовалась, когда все закончилось. Пробуждаемые им чувства пугали ее. Ничего, отъезд Линкса избавит ее от них. А что, если эта разлука навсегда? Джейн хотела, чтобы он уехал и больше не возвращался. Но вдруг она испугалась. Вдруг ее желание приведет к гибели лорда? Конечно, надо освободиться от него, но не такой же ценой! Почему она не сделала ему кельтский амулет, который хранил бы его в бою? Следовало бы подумать об этом раньше, а теперь уже поздно. Джейн с тревогой посмотрела на Линкса.

— Я сделал тебе больно? — заботливо спросил он с тревогой.

— Нет, милорд, боли не было.

«И удовольствия тоже, — решил он, чувствуя себя законченным эгоистом. — Ее беспокойство, наверное, вызвано тем, что я не пообещал ей вернуться. Как можно быть невнимательным к такому милому и благородному созданию?» Линкс приподнялся на локте.

— Джейн, мне жаль, что у нас было так мало времени… Я, вероятно, уезжаю надолго, но как только закончится война, обязательно вернусь в Дамфрис.

«Если не погибнешь в бою», — подумала она и отвела взгляд. Линкс не должен угадать ее мысли, иначе подумает, что она сомневается в его воинском искусстве. А это не так. Он — могучая Рысь. Он победит.

Линкс заснул, а Джейн сняла свой амулет и осторожно надела ему на шею. Теперь она спокойна. Дух рыси будет охранять его.

Как только Линкс де Уорен прибыл в лагерь, по меньшей мере дюжина его рыцарей тотчас обратилась к нему с жалобами на Фитцуорена. Но прежде чем переговорить со своими валлийскими лучниками, лорд направился с докладом к королю Эдуарду.

— Я намеревался оставить тебя в Аннандейлс для наблюдения за деятельностью Брюса, — недовольно начал король, — но твои воины оказались недисциплинированными и сейчас представляют собой угрозу нашему походу. — Голубые глаза Эдуарда зловеще сверкнули. — Приведи их в чувство де Уорен, иначе полетят головы!

Линкс тотчас отправился в лагерь к своему отряду. Лучники встретили его настороженно, и он подумал, что не стоило их оставлять. Валлийцы — народ сдержанный, немногословный, особенно с посторонними, и вряд ли бросятся к нему с жалобами. Поэтому Линкс решил переговорить сначала с командирами, надеясь, что те доведут его слова до остальных.

— Знаю, что вы понесли тяжелые потери, и не снимаю с себя свою часть вины. Мне не следовало передавать вас под командование другого человека, и даю слово, что впредь подобного не будет. Я вернулся насовсем. Как только мой оруженосец поставит походную палатку, готов выслушать любого, кто захочет со мной поговорить.

Не многие из валлийцев посетили его палатку, зато каждый английский рыцарь посчитал необходимым прийти и сказать свое слово. Из услышанного Линкс понял, что Фитцуорен отдал приказ сжигать и грабить селения, убивать крестьян, в том числе и детей, а своим людям разрешил для утоления похоти безжалостно насиловать женщин. Шотландцы не оставались в долгу и мстили за унижение и творимые беззакония, совершая ночные набеги на англичан и поджигая их палатки.

Чем больше Линкс слушал о проделках своего кузена, тем сильнее им овладевала ярость. От картины ужасов и преступлений, совершенных с согласия Фитцуорена, у Линкса стыла кровь в жилах.

День близился к концу, когда в лагере появился Роджер в сопровождении офицеров легкой конницы.

— Ну и ну, кузен, уже наслышан о твоем возвращении! Кажется, ты не смог отказаться от чести участвовать в войне и делить ее трофеи.

Линкс медленно направился к нему, на ходу развязывая кирасу. Он снял ее, отдал вместе с мечом Томасу и остановился в ожидании, пока Фитцуорен спешится. Как только Роджер коснулся земли, Линкс нанес ему сокрушительный удар в челюсть и сбил с ног.

Кузен вскочил и в ярости бросился на него, но Линкс повторил удар, снова сбив его с ног. Фитцуорен выхватил нож и в бешенстве кинулся на обидчика, но Линкс сильным ударом в плечо выбил оружие из его руки.

Фитцуорен в бессильной злобе огляделся вокруг. На поддержку его офицеров рассчитывать не приходилось. Опасаясь отпора валлийских лучников, собравшихся здесь же полукругом, офицеры не смели подойти и молча наблюдали за происходящим.

Обезумевший от боли и унижения Роджер, как разъяренный бык, упрямо налетал на кузена, но каждый раз неумолимые кулаки Линкса обрушивались на его лицо, постепенно превращая его в бесформенную массу. Убедившись, что подлец повержен и не способен подняться, Линкс ушел.

Точку в унижении Фитцуорена поставил Томас: он подошел и, презрительно глядя ему в глаза, помочился на землю рядом с ним.

В первых числах мая крепости в Джедборо и Роксборо сдались на милость англичан, а на противоположном берегу армия Джона де Уорена заняла Думбартон, расположенный в нескольких милях от Глазго. Затем обе армии, двигаясь навстречу друг другу, соединились в Эдинбурге. Этот крупный город сумел продержаться всего несколько дней и после небольшого сопротивления пал под натиском войск Эдуарда Плантагенета.

Весь май Линкс де Уорен и Фитцуорен избегали друг друга: никто из них не хотел возбуждать ярость короля. При встрече с дядей Джоном Линкс ни словом не обмолвился о состоявшейся драке, справедливо полагая, что у командующего армией на данный момент достаточно проблем.

В начале июля Балиоль отрекся от власти в пользу Энтони Бека, епископа Даремского, представ перед ним в белых одеждах кающегося грешника и добровольно отказавшись от притязаний на корону Шотландии.

Победитель Эдуард Плантагенет проявил снисходительность и отправил Балиоля в Хартфорд.

Война, похоже, завершилась, но возвращение Линкса в Дамфрис, к его огорчению, снова откладывалось. Желая укрепить власть и показать свою силу, Эдуард Плантагенет двинулся на север, чтобы принять клятву верности от шотландской знати.

Через неделю после отъезда Линкса она поняла, что беременна. Джейн решила сохранить свое открытие в тайне и не рассказала о нем никому из членов своей семьи. Этот секрет она откроет только одному человеку, когда придет время. Лорд де Уорен будет счастлив — не зря же ради рождения ребенка он был готов даже на обручение с ней.

Сначала Джейн охватила печаль. Ребенок Линкса де Уорена навсегда свяжет ее с человеком, который не испытывает к ней никаких чувств, хотя и поклялся, если она забеременеет, жениться и сделать ее графиней. Если это произойдет, Джейн наксегда лишится своей вольготной жизни, а вот этого ей хотелось меньше всего. Но разве она, не причинившая боли ни одному живому существу, сможет обидеть собственного ребенка? Постепенно грусть уступила место смирению, а затем и счастью оттого, что она вынашивала новую жизнь. Кто сказал, что Джейн не хочет быть матерью?

После отъезда лорда все вернулось на круги своя. Джейн продолжала лечить животных, а сестры относились к ней так же высокомерно, как и прежде. Изменилось только одно: Джейн научилась себя защищать и давала отпор всякий раз, когда сестры пытались командовать ею или на правах старших гонять по пустякам. Однако она продолжала любить их, часто приглашала в свои покои в главной башне и даже при случае одалживала собственные наряды.

Джейн брала у Тэффи уроки верховой езды. В детстве ей часто приходилось кататься на чужих пони, и она всегда мечтала иметь своего. Перед отъездом лорд Уорен приказал оруженосцу купить для нее смирную лошадь.

Мечта сбылась, и когда Тэффи привел красивую белую кобылу, Джейн была вне себя от счастья. По его подсказке она назвала ее Бланшет, что в переводе с норманнского значит «белая».

Кейси сопровождал Джейн в длительных прогулках, ухаживал за лошадью сестры и первым заметил, что она носит под сердцем ребенка Линкса Уорена. Получив подтверждение своим догадкам, он посоветовал ей сократить прогулки и беречь себя.

— Лорд сойдет с ума, если из-за своей беспечности ты потеряешь его дитя, — предостерег он Джейн.

— Ты прав, Кейси, но прошу тебя, не говори остальным о моем положении, иначе они изведут меня издевками.

— Я ничего не скажу, Джейн, но ты не сможешь долго скрывать это. Когда твой живот начнет расти, все сами поймут. Будем надеяться, что лорд де Уорен скоро вернется. Балиоль низвержен, и вся знать в Шотландии спешит заявить о своей преданности Эдуарду Плантагенету.

— О, я так счастлива, что война закончилась! Каждую ночь я молилась нашей великой богине и просила ее сохранить жизнь Линксу.

— Ты ошибаешься, Джейн. Наступило лишь временное затишье до перегруппировки шотландцев. Появился новый молодой вождь, который собирается снова поднять их на борьбу. Война еще не закончилась.

— Нет! — вскрикнула Джейн. — Не может быть. Я не хочу, чтобы наши народы враждовали!

— Не бойся, Джейн. В твоем положении нельзя волноваться. Верь, что лорд де Уорен вернется и все будет хорошо.

Тем временем в Карлайле мать Роберта Брюса решила не ехать в Берик. Ее любимый муж Роберт Брюс-старший почувствовал недомогание, и леди Марджори намеревалась вернуться с ним в свое имение в Эссексе еще до наступления зимы.

Она собрала всех дам у себя в гостиной и сообщила о принятом решении.

— Джори и Алиса, вы тоже вернетесь с нами в Англию?

— О нет, леди Брюс! — поспешно воскликнула Джори. — Как я могу уехать? Война только закончилась. Королю Эдуарду потребовалось всего пять месяцев, чтобы добиться победы, и теперь он устроит такой праздник, который нам и не снился! Каждый человек, хоть что-то значащий в Англии или Шотландии, будет в Берике в конце месяца. Нет, даже за все золото мира я не могу пропустить это зрелище!

— Всего пять месяцев? — возмутилась Алиса. — Мне показалось, война длилась целую жизнь.

— О, леди Брюс, — вмешалась в разговор юная Элизабет де Бург, — разрешите и мне поехать в Берик с леди Марджори.

— Ну нет, дорогая. Твой отец доверил тебя моим заботам, а граф Ольстер не принадлежит к числу людей, которых я хотела бы ослушаться. — Ну пожалуйста, леди Брюс. Война закончилась, а я так соскучилась по папе, — взмолилась Элизабет, умолчав о том, что еще больше хочет увидеть Роберта Брюса.

— Отпусти ее, крестная. Я возьму девочку под свою защиту, — подлила Джори масла в огонь, — и успокою графа Ольстера, если он выразит недовольство.

— А как насчет Линкса де Уорена? — спросила леди Марджори, нахмурив брови. — Он будет рад вашему приезду?

— Вот здесь в игру вступит дражайшая Алиса. Она — наше секретное оружие, — сказала Джори, стараясь скрыть нотки сарказма в голосе. — Разве сможет Линкс устоять перед ней?

Алиса обожала лесть, но на этот раз осталась безучастной к словам Джори, потому что была очень сердита на Линкса: уехал, даже не заглянув на прощание. Алиса была уверена, что этот вероломный трус все последние месяцы не терял времени зря и не упускал возможности повеселиться, пока она была вынуждена прозябать в Карлайле.

Все эти месяцы разлуки она ни на минуту не сомневалась, что Линкс изменял ей. Уж она-то знала женщин. Ни одна не упустит случая пострелять глазками, чтобы соблазнить его. Алиса прощала ему случайные связи или редкий визит к шлюхе. Но, Боже, защити ту, которая положит на Линкса глаз, надеясь на что-то серьезное. Месть Алисы будет страшной, и та женщина предпочтет смерть встрече с ней.