Гисхильда ругалась, словно кентавр, когда увидела всадников на пляже. Поскольку над всеми кораблями развевалось знамя Древа Праха, она надеялась, что не встретит своих старых братьев по оружию. Но Черный Отряд входил в элиту Нового Рыцарства. То были лучшие легкие войска ордена. Люк рассказывал ей, что в их число входит и Эсмеральда. Неужели она тоже там, внизу, на пляже? И не там ли Жероме, герой пистольеров, который командовал Черным Отрядом во множестве сражений в Друсне?

Однако сейчас не время для сантиментов. Новое Рыцарство было острием копья вторжения. Не она выбирала войну со старыми товарищами!

Гисхильда пришпорила жеребца. То был один из лучших скакунов, которые когда-либо рождались на королевском конном заводе.

— Обходите их с фланга! — крикнула Гисхильда, перекрикивая стук подков. Она не позволит этому маленькому отряду смертников прогнать ее с пляжа!

Что-то было странное в предводителе врагов. Довольно низенький для рыцаря, и в седле держится не так, как все. Эта посадка напомнила Гисхильде о годах, проведенных в Валлонкуре. Один из ее братьев-Львов постоянно ссорился с учителями верховой езды, потому что слишком сильно пригибался к шее коня. И при этом был лучшим наездником их звена.

Еще пятьдесят шагов. Она держалась вплотную к Алексею. Теперь Черный Всадник достал свои пистолеты. Точно выбрал момент. Он мог выстрелить Алексею в лицо с маленького расстояния прежде, чем тот собрался бы нанести удар вороньим клювом. Этому учили в Черном Отряде!

Гисхильда пришпорила своего скакуна и толкнула друснийца. Выстрела не последовало. Алексей не попал в рыцаря. Теперь Гисхильда была на одном уровне с Черным Всадником. Слишком низко, чтобы нанести еще один удар мечом. Поэтому она ударила его тяжелой бронзовой гардой по лицу, которое было трудно различить за шлемом с нащечниками.

Затем всадники пронеслись друг мимо друга. Позади послышался звон стали и крики сражающихся. Она развернула коня. Алексей поднял вороний клюв, чтобы отсалютовать ей:

— Не стоит присматривать за мной. Это сделают мои боги.

Эти слова рассердили ее. Что он себе возомнил?! Если бы порох рыцаря не промок, его черепушка разлетелась бы окровавленными осколками по всему пляжу.

Гисхильда глубоко вздохнула. Она знала об опасности, таившейся в ее крови. Опасности того, что в битве она будет руководствоваться только чувствами. Яростью и желанием проливать кровь. Таким был ее отец. А до него — еще многие в их роду. Одно это она и хотела вынести из опыта лет, проведенных среди рыцарей, — способность сохранять хладнокровие в пылу сражения. Так сражаются победители!

Она отвернулась от пятачка, где сражались черные рыцари. Они принесли себя в жертву, чтобы дать время своим товарищам выбраться из лодок. Большинство друснийцев и кентавров сражались с маленьким отрядом. Но эльфы были другими. Они держались поодаль и ждали. Наблюдали за ней.

— К пляжу! — крикнула Гисхильда.

Она понеслась навстречу всаднику, только что вышедшему на берег. Воин еще не отошел от сражения с морем.

Королева нанесла обманный удар в голову. Когда мужчина машинально поднял руку, она изменила направление удара и кольнула в незащищенную подмышку. Клинок свободно вышел из раны. Кровь, пульсируя, брызнула на серебристо-голубую сталь. Убивать таким образом она научилась в Цитадели ордена. Она знала о существовании большой артерии, в которую можно попасть ударом в подмышку. Они тренировались на протяжении многих часов в странноприимном доме. Перевязывали раны, изучали повреждения. Учились тому, как лечить людей и где они наиболее уязвимы. Однако каждый час урока в целом был посвящен только одному — научить, как победить в последней войне. Всеми средствами. И все эти средства она теперь применит против священнослужителей Тьюреда!

Она бросила взгляд на море. Так много кораблей.

Ее маураваны уничтожали отряд аркебузиров, пытавшийся сгруппироваться на пляже. Пена, разбивавшаяся о берег, была красна от крови.

Бой с первым отрядом черных стрелков был предрешен. Кентавры и друснийцы повернулись к берегу и теперь гоняли по пляжу высадившихся мужчин и женщин. Из некоторых лодок в них стреляли из аркебуз.

Гисхильда увидела фигуры в черных доспехах, неподвижно лежавшие на светлом песке. Нужно забыть о том, что когда-то в Валлонкуре у нее были друзья. Друзья не приходят с обнаженным клинком в руке, чтобы отнять у нее землю.

Она поскакала к маураванам.

— У вас есть огненные стрелы?

Молодая эльфийка, раскрасившая лицо красно-коричневым цветочным узором, посмотрела на нее снизу вверх.

— Что мы должны поджечь?

Гисхильда посмотрела на большие транспортные корабли. Там, вплотную к поручням, стояли солдаты. Нужно приказать стрелять по кораблям, которые еще не начали высаживать войска. Толпа помешает тушению пожара. Максимальный урон! Одно предложение из книг, которое любила цитировать Лилианна де Дрой, никак не шло у нее из головы. Это написал Игнациус Рандт. В свою бытность послушницей Гисхильда в равной степени ненавидела Лилианну и восхищалась ею.

Острием меча она указала на одно из транспортных судов. Для Лилианны наверняка это только цифры, они определяют победу или поражение. А для нее — враги. Если сейчас она пощадит их, завтра умрет очень много ее людей.

— Вы можете попасть в то большое транспортное судно позади?

Мауравани проверила ветер.

— Далеко. Трудный выстрел.

— Все лучники должны объединить силы для обстрела этого судна. Стреляйте, пока оно не загорится. А потом выберите другой транспортер, который еще не начал высаживать солдат.

— Я поняла. — Эльфийка побежала к остальным маураванам.

Они развели огонь на песке.

Несколько лодок покачивались на волнах, никем не управляемые. Ее всадники атаковали их еще в воде и положили всех, кто был там, прежде чем кто-либо из них успел ступить на землю.

Остальные лодки остались в море. Они держались за пределами досягаемости. Некоторые стреляли, но из-за прибоя было невозможно прицелиться. Пока лодки не высадили свой груз на берег, для людей на борту корабля не было возможности уйти от огненного обстрела, который начнут маураваны.

Вот уже по широкой дуге понеслись стрелы по направлению к карраке. Эльфы целились хорошо. Их выстрелы попали высоко в паруса. Дождь прекратился. Паруса занялись.

К Гисхильде подошла Юливее.

— Ты довольна?

Королева оглядела пляж. Мужчины и женщины из Альдарвика, присоединившиеся к ним, принялись грабить мертвецов.

— Это мне не нравится!

— Мертвым все равно, снимут ли с них сейчас сапоги и доспехи. Не об этом речь.

— Но мне не все равно! Существуют правила! Я…

— Вон те, что находятся на кораблях, они не могут защититься. Для этого тоже существуют правила?

— На этих кораблях полно вооруженных людей. Мы выбрали единственный момент, когда можем причинить им вред, а они не могут обороняться. Я не нарушаю никаких правил, защищая свою родину!

— Разве ты не слышишь их крики? Как ты думаешь, что они сделают с жителями Альдарвика, если вдруг одержат победу?

Гисхильда не хотела думать об этом.

— Делая то, что я делаю, я мешаю им победить!

Она видела, как мужчины и женщины толпами прыгают за борт, многие — в полном доспехе. Они должны знать, что таким образом не смогут выбраться на берег. И тем не менее предпочли эту смерть тому, чтобы сгореть заживо. Судьба, предначертанная еретикам и иногда язычникам, которые не хотели отречься от своих богов.

— Куда подевалась девочка, когда-то носившаяся по лесам вместе с Сильвиной? Девочка, которая не могла смотреть, как лиса поймала рыжую белку и прокусила ей горло? Как ты могла настолько сильно измениться?

— Где ты была в ту ночь, когда мне всадили кинжал в грудь в лесах Друсны? Где ты была, когда меня держали в Цитадели вопреки моей воле? Та Гисхильда, которую ты знала, осталась лежать где-то на обочине долгой дороги, которую мне пришлось пройти одной.

Юливее развернула коня и унеслась прочь.

— Проклятая… тупая корова! — прошипела Гисхильда, не будучи в состоянии сдерживать ярость.

Как эльфийка себе это представляет? Что она поднимет над Альдарвиком белый флаг и будет вести переговоры с захватчиками, чтобы те не жгли дома и по возможности во время своего вторжения ничего не ломали и никого не трогали? Когда сражаются государства — это не рыцарская дуэль по правилам!

Раздраженно подозвала нескольких друснийцев.

— Прогоните мародеров с пляжа! Мне здесь нужны только воины! Ворам следует оставаться в городе!

Мужчины удивленно посмотрели на нее. Но, увидев ярость в ее взгляде, они поспешили исполнить приказ.

Гисхильда поскакала к маураванам. Эльфы делали свою работу со стоическим спокойствием. Одна каррака уже пылала ярким пламенем. На второй еще немного — и у команды не останется надежды на возможность справиться с огнем.

— Отставить!

Один из эльфов удивленно посмотрел на нее.

— Вы можете стрелять так, чтобы они поняли, что мы можем поджечь все корабли?

Теперь все опустили луки.

— Объясни, пожалуйста, — сказала эльфийка с разукрашенным лицом. — Боюсь, я не слежу за ходом твоих мыслей. Ты хочешь, чтобы мы перестали убивать твоих врагов?

— Если я захочу, чтобы мои приказы обсуждались, я сообщу тебе об этом. Пусть те, в море, поймут, что мы можем сжечь все корабли, если захотим. И этим ограничьтесь!

Маураваны переглянулись. Их лица были словно маски, но Гисхильда знала, что они подумали о ней.

Аппанасиос несся по пляжу.

— Госпожа! Госпожа! Они высаживаются и на юге. На том пляже их уже сотни. Они отрезают пути к Альдарвику. Если мы хотим вернуться в город, нужно торопиться. Мы должны отступить в горы. Самое позднее через два часа Альдарвик будет окружен. Если мы сейчас не…

Мощный взрыв заставил всех замолчать. Треск был таким жутким, что каждый почувствовал его своим телом.

Над пляжем пронесся сильный порыв ветра. Плащ Гисхильды облепил ее доспехи. Жар коснулся лица. Доски, обрывки канатов и части тела посыпались на берег. Всего в паре шагов в песок вонзилась мачта, словно огромный сердитый ребенок воткнул палку в песок, разочаровавшись в своих оловянных солдатиках.

В ушах Гисхильды появился чужеродный звук. Словно крик птицы, державшийся постоянно на одной ноте. Перед ней на песке лежала нога с частью икры. Не было обрывков ткани, не было обуви. Только голая плоть. Совсем чистая, словно на столе у мясника.

Что-то ударилось в наплечник ее доспеха. Она огляделась. Капли воды и крови забрызгали доспехи. Они медленно оседали на полированную сталь в причудливом узоре.

Лошадь Алексея упала. Князь без земли оказался в ловушке под массивным телом животного. Двое его людей копали клинками мокрый песок, пытаясь вызволить предводителя из-под трупа.

Гисхильда посмотрела на море. Три большие карраки опрокинулись. И лежали, словно выброшенные на берег киты. Мачты указывали на берег. Повсюду за них цеплялись люди. Неразбериха напоминала муравейник, который разворошили палкой.

Несколько маленьких лодок просто исчезли, равно как и горящий корабль. На его месте не было ничего. Но, умирая, он передал огонь дальше. Повсюду команды сражались с горящими парусами. Несколько мачт и рей были сломаны и висели, словно вывернутые из суставов конечности. Все это напоминало день в Вилуссе, когда она в слепой ярости разожгла погребальный костер для своего отца. Совсем одна… Она взорвала пороховую башню замка и всего лишь час спустя — большой склад в гавани. При этом было уничтожено семнадцать кораблей, об этом она знала. Сколько погибло людей, она не представляла. То был погребальный костер, поднявшийся до небес. До Златых Чертогов, где ее ждал отец.

Сегодня так не должно было случиться. Запах холодного пепла и горелой плоти витал над пляжем. Прибой выбрасывал на берег мертвецов. Они лежали на границе прибоя вплотную друг к другу, некоторые — обнажены, с безупречным телом, словно только что из ванной, другие — с уродливо исковерканной и истерзанной плотью.

Она не хотела этого. Боги свидетели! Она не догадывалась, что это пороховой корабль, тот, в который она приказала стрелять маураванам.

— Я не знала… — Она едва слышала собственный голос.

До ее слуха почти не долетали звуки. Но один странный звук по-прежнему доминировал. Что это, предсмертный крик ушедших душ? Если они закричат все разом и их будет много — не обретают ли они голос?

Алексея вытащили из-под лошади. Он что-то кричал. Она не разбирала слов. Но она догадывалась, что он хочет знать. Назад в город? Или в горы?

Ее войско ушло с пляжа. Все недоумевали так же, как и она. Они казались расстроенными детьми, которые хотели пошутить, а шутка приобрела неожиданный размах.

Гисхильда знала, что Юливее права: Альдарвик заплатит кровью за приказ, который она отдала лучникам.